Текст книги "Сталин - период созидания. Гражданская война в СССР 1929-1933 гг"

Автор книги: Роман Ключник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

В этой партийной дискуссии о судьбах крестьян некоторые сверхретивые ускорители коммунизма предлагали Сталину радикальный коммунистический вариант коллективизации – вместо колхозов, совхозов и коммун артельного и кооперативного типа – абсолютно всё отобрать у крестьян, обобществить и согнать крестьян в жесткие коммунистические коммуны, эдакие первые «ласточки» коммунизма. Сталин раскритиковал эту крайность и пояснил:

«Основным звеном колхозного движения является не коммуна, а артель, но в артели "не обобществляются приусадебные земли (мелкие огороды, садики), жилые постройки, известная часть молочного скота, мелкий скот, птица и т.д."».

Немного повторюсь, Сталин в отличие от экзальтированных любителей коммун был прагматиком и прекрасно понимал, и даже сам планировал – в рабоче-«крестьянском» государстве сейчас наступит период невиданной эксплуатации 120 миллионов крестьян, сравнимый только с периодом тиранства и деспотизма Петра Первого, который ввел рабовладельческие принципы – крепостное право. В этом коммунистическом повторе Сталин планировал, что в колхозе почти вся прибавочная стоимость, прибыль колхозов и совхозов пойдет государству, а сельхозработникам, бывшим крестьянам – крохи в виде трудодней, а их семьи должны будут выжить за счет внеурочного труда на своём приусадебном клочке земли – на «мелком огороде» и за счет «мелкого скота и птицы» и коровы. Таким образом достигалась максимальная производительность крестьянского труда, его максимальная прибыльность для власти. Сталин всё просчитал.

Наличие этого государственного клочка земли-огорода размером примерно в 10 соток вокруг дома и этой живности дало минимальную зацепку лукавым советским и современным историкам обозвать этих сельхозрабочих – «крестьянами».

Сталин, как его герой-лодочник в бурю на переправе, терпел, крепился, пытался вдохнуть в своих растерянных оголтелых партийцев больше оптимизма и на апрельском пленуме 1929 года рисовал радужные перспективы: «Сейчас у колхозов имеются два с лишним миллиона гектаров земли. К концу пятилетки колхозы будут иметь более чем 25 миллионов гектаров. За счет кого тут вырастает колхозный клин? За счёт индивидуального бедняцко-середняцкого клина. А как же вы хотите? Как же иначе переводить бедняцко-середняцкие индивидуальные хозяйства на рельсы коллективного хозяйства?»

Обратите внимание, – Сталин признал, что коллективизации подверглись и подвергнуться не только зажиточные крестьяне, но и середняки и бедняки, фактически это и была сплошная коллективизация – и по территории и по классовому разнообразию, о которой Сталин официально объявит только в начале 1930 года. У бедняков для колхоза много не возьмешь, кроме рабочих рук и земельного надела, а откуда взять для колхоза необходимый сельхозинвентарь и достаточное количество лошадей и коров? Ведь МТС и тракторов для колхозов ещё не было – свои заводы ещё не производят… Всё необходимое для колхозов можно было «взять» у середняков и, особенно, у успешных зажиточных крестьян, называемых кулаками, по отношению к которым весной 1929 года Сталин выработал четкую позицию.

Н. Бухарин пытался найти мирный вариант развития сельского хозяйства и убеждал своих партийцев, что кулаки вполне могут вписаться в социалистическое общество, что «кулацкие кооперативные гнезда» будут врастать в систему социалистического хозяйства. Сталин на подобные допущения реагировал резко:

«Одно из двух: либо марксова теория борьбы классов, либо теория врастания капиталистов в социализм… Бухарин пытался в своей речи подкрепить теорию врастания кулачества в социализм ссылкой на известную цитату Ленина. При этом он утверждает, что Ленин говорит то же самое, что и Бухарин. Это неверно, товарищи. Это грубая и непозволительная клевета на Ленина. Вот текст этой цитаты из Ленина: "Конечно, в нашей Советской республике социальный строй основан на сотрудничестве двух классов: рабочих и крестьян, к которому теперь допущены на известной основе и нэпманы, т.е. буржуазия".

Вы видите, что здесь нет ни одного слова насчёт врастания класса капиталистов в социализм. Здесь говорится лишь о том, что мы "допустили" к сотрудничеству рабочих и крестьян на "известных условиях…". Так могут толковать цитату из Ленина лишь люди, потерявшие стыд».

И после ещё одной цитаты Ленина – что после установления диктатуры пролетариата классовая борьба не исчезает, «а только меняет свои формы, становясь во многих отношениях ещё ожесточеннее», – Сталин делает вывод: «Уничтожение классов путём ожесточенной классовой борьбы пролетариата, – такова формула Ленина».

Здесь мы являемся свидетелями момента, когда Сталин, как обычно ссылаясь на Ленина, принял принципиальное решение – применить крайне жестокую форму коллективизации – форсированно создать колхозы с помощью и благодаря уничтожению кулака как класса

Можно было, руководствуясь здравой логикой, поступить иначе: оставить пока в покое эти 10% эффективно работающих хлеборобов, товарное зерно которых всё равно вышло бы на рынок, а вначале объединить в колхозы и совхозы 90% крестьян – непроизводительных деревенских бедняков и середняков, чтобы поднять их эффективность, и чтобы от них был бы какой-то толк всему обществу, государству. Но Сталин, как и Ленин, считал, что оставлять кулаков нельзя – неправильный, слишком хороший пример предыдущей формации, и взялся за их уничтожение. Как показал дальнейший ход истории, и история других стран – ошибочной и кровавой была платформа Ленина и, соответственно, Сталина.

«…Беря эти излишки у кулаков, мы не только облегчаем снабжение хлебом городов и Красной армии, но и подрываем средство хозяйственного и политического усиления кулачества», – объяснял Сталин. Сталин не озвучил ещё один важный плюс уничтожения кулаков как класса – конфискованное, экспроприированное (ограбленное) имущество кулаков явиться основой материальной базы создаваемых колхозов.

Именно на этом апрельском пленуме Сталин произнес слова о «применении «чрезвычайных мер», которые я уже цитировал ранее: «Что касается хлебозаготовительных затруднений в данный момент, то необходимо признать допустимость временных чрезвычайных мер, подкрепленных общественной поддержкой середняцко-бедняцких масс, как одно из средств сломить сопротивление кулачества и взять у него максимально хлебные излишки… Правда, этот метод сочетается иногда с применением чрезвычайных мер против кулачества, что вызывает комические вопли у Бухарина и Рыкова. А что в этом плохого?»

Да, а что в этом плохого(?) – расстрелять несколько десятков тысяч особо активных, буйных зажиточных крестьян, а остальных несколько миллионов кулаков сослать на вечную мерзлоту?..

В следующей главе мы будем наблюдать события лета 1929 года и увидим, что означают на практике сталинские слова – «допустимость временных чрезвычайных мер, подкрепленных общественной поддержкой середняцко-бедняцких масс, как одно из средств сломить сопротивление кулачества».

На вопрос: «Какова польза государству, Сталину от раскулачивания в коллективизации?», следует перечислить следующие выгоды: 1) ликвидировался отрицательный пример прошлой формации, 2) ликвидировались или изолировались самые активные, причем, самые авторитетные противники коллективизации, 3) в результате ликвидации кулацкого хозяйства Советская власть экспроприировала результаты труда кулака – накопленные запасы зерна, сала, копченого и вяленого мяса и т.д. – увеличивала продзаготовки, 4) сельхозинвентарь, телеги, веялки, сеялки, лошади и коровы шли в колхоз и пополняли его материальную базу, активы, 5) за счет кулацкого добра – куры, гуси, свиньи, вещи и предметы домашнего быта, осуществлялись вознаграждения труда коллективизаторов и их пропитание, 6) убегающие от репрессий успешные крестьяне прибегали в растущие города, где на строящихся заводах нужна была рабочая сила, 7) от репрессированных получали ещё одну выгоду – их использовали, как бесплатных рабов, в валке леса, строительстве дорог, каналов и т.д.

Логично выглядело, что следующим шагом Сталина было более конкретное очерчение цели главного удара. В мае 1929 года Сталин решил устранить серьёзную недоработку: коллективизацию начали полтора года назад, в прошлом году начали ликвидировать кулаков, а не написали четкую инструкцию – кто такие кулаки и по каким признакам их определять. До этого месяца коллективизаторы это делали по своему уму и своему усмотрению «на глаз»… Здесь были свои плюсы – под удар попадал крепкий середняк. К тому же главный крестьянин СССР – М. Калинин напутал, намудрил и внес только путаницу, – написав в газете «Известия» от 22 марта 1925 года статью, в которой выразил убеждение, что кулаков почти уже нет, тем более как класса, что остались только «вымирающие единицы» или всех крестьян следует считать кулаками:

«Говорить о кулаке как об общественном слое сейчас можно только в том случае, если считать, что всякий сельскохозяйственный предприниматель есть кулак, если по инерции военного коммунизма всякого исправного крестьянина считать кулаком. Кулак – это тип дореволюционной России. Кулак это жупел, это призрак старого мира. Во всяком случае, это не общественный слой, даже не группа, даже не кучка . Это вымирающие уже единицы».

И 21 мая 1929 года СНК СССР издал Постановление «О признаках кулацких хозяйств, в которых должен применяться Кодекс Законов о труде», где впервые законодательно были определены критерии определения термина «кулак»:

1) систематически применяется наемный труд;

2) наличие мельницы, маслобойни, крупорушки, просушки… применение механического двигателя…

3) сдача в наем сложных сельскохозяйственных машин с механическими двигателями;

4) сдача в наем помещений;

5) занятие торговлей, ростовщичеством, посредничеством, наличие нетрудовых доходов (к примеру, служители культа).

Как видим – священник подпадал под понятие «кулак». Главным признаком кулака на первом этапе было применение наёмного труда.

Всё, – теоретическая часть закончилась: решение принято, и цели четко определены и Сталиным и 16-й Всесоюзной партконференцией и утверждены 5 съездом Советов СССР в мае 1929 года – коллективизировать 16-18% крестьянских хозяйств. За счет кого и чего это осуществить также понятно. Осталось закончить затянувшуюся партийную дискуссию и ликвидировать последние сомнения, улучшить команду коллективиза-торов, подготовить общественное мнение и форсировано начать работу.

Партийную дискуссию с Бухариным и Рыковым Сталин закончил «классически»: «Надо установить специальные меры, вплоть до исключения из ЦК и из партии, против тех, которые попытаются нарушить секретность решений партии, её ЦК, её Политбюро». Стало быть – в этой дискуссии Бухарин и Рыков выдали немало партийных секретов от народа.. Не случайно в знаменитом сталинском многотомнике трудов до 1929 года в каждом томе отражался примерно один год трудов Сталина, а после 1929 года в один том вместились все постановления партии и теоретические труды Сталина в «густые» годы коллективизации до 1934 года… Потрясающий случай скрытности и секретности Сталина и коммунистической партии.

После апреля 1929 года с Бухариным и его группой уже никто не спорил, а в августе 1929 года Бухарина вывели из Президиума ЦККИ, затем он был смещен с поста руководителя делегации ВКП(б) в Коминтерне и лишен членства в Президиуме ИККИ, а в ноябре 1929 года Бухарина вывели из Политбюро. Впрочем, с ноября 1929 года Бухарин уже полностью думал «по-сталински» и всячески норовил его поддержать. В середине 30-х Сталин припомнит Бухарину эти его «палки в колеса» в ходе и так трудной коллективизации.

Сразу после апрельских обсуждений Сталин взбодрил своих подопечных очередной кадровой, партийной чисткой, включая профсоюзы, – убрал слабовольных и «мягкотелых», неспособных к коллективизации в новом жестком ключе. Для жесткой «грязной» работы по ломке крестьян «через колено» Сталину понадобились старые проверенные кадры, совершенно не жалеющие какое-то или чьё-то крестьянство, чтобы не было национальной жалости или сочувствия, солидарности. Сталин помнил оценку-совет Ленина: «Русский человек добер, русский человек рохля, тютя…» (Так учил Ленин Бронштейна подбирать кадры перед eгo первой отправкой на фронт). В данной ситуации необходимы были жестокие захватчики, «нерасслабившиеся» за мирные годы, надсмотрщики – погонщики и Сталин применил проверенный ленинский «протокольный» принцип: человек с ружьём – русский, а его начальник – комиссар победной Гражданской или, в крайнем случае, другой – нерусской национальности.

Для руководства новой волны коллективизации был создан Народный комиссариат земледелия, который возглавил Яков Эпштейн под маской – «Яковлев»(возможно, предок горбачевского «перестроечника» – идеолога развала СССР). Вновь образованные и утвержденные в начале 1929 года территориальные единицы возглавили: Бауман – Московскую область, а начальником ОГПУ по Московской области был назначен Лейба Вельский-Левин, ОГПУ возглавлял Менжинскаий, а начальником оперативного отдела ОГПУ назначили Фиму Евдокимова (настоящая фамилия которого неизвестна), Варейкиса Сталин поставил во главе Центрально-Черноземной области, Менделя Хатаевич – Средне-Волжского края, Коссиора – во главе Украины, мрачно знаменитого Шаю Голощекина – во главе Казахстана, Роберта Эйхе – Сибири и только русского Андреева – во главе Северо-Кавказского края. С идеологической стороны ломку крестьянства охотно возглавил старый проверенный безбожник, главный безбожник СССР, руководитель расправ над православными священниками – профессор марксизма-ленинизма Миней Израилевич Губельман (под маской – Емельян Михайлович Ярославский) и его друзья по кровавому ремеслу: Шлихтер и Борис Иофан; а председателем комитета заготовок Сталин поставил И. Клей-нера, во главе продзапасов страны поставил Моисея Калмановича (не исключено, что это его потомок-сотрудник КГБ разбогател на юаров-ских алмазах и скупил в лихие 90-е огромную часть Москвы), главой «Экспортхлеба» – Абрама Кисина, руководителем торговли внутри СССР Сталин назначил И. Вейцера, а еврей И. Зеленский возглавил кооперацию, Собельсон (под маской – Радек) руководил периодической печатью, которая развернула соответствующую пропагандистскую кампанию под лозунгом «Кто не вступает в колхоз – враг Советской власти»; за переселение арестованных отвечал зампред ОГПУ С. А. Мес-синг, секретную комиссию при правительстве по устройству высланных кулаков возглавил В. В. Шмидт.

В связи с этим далеко не полным перечнем «героев» коллективизации отмечу важное мнение одного уважаемого ученого, с которым я полностью согласен: «Здесь перед нами встает нелегкий и, так сказать, щекотливый вопрос о личной роли Сталина в трагедии коллективизации. "Антисталинисты" целиком и полностью возлагают вину на вождя, а "сталинисты" (число коих в последнее время заметно растет) либо стараются вообще обойти эту неприятную для них тему, либо выдвигают в качестве главных виновников других тогдашних деятелей.

Ясно, что попытки "обелить" Сталина несостоятельны, ибо даже в том случае, если наиболее беспощадные и разрушительные акции того времени осуществляли другие лица, ответственность все равно лежит и на Сталине, ибо эти лица (тот же Мендель Хатаевич) оказались на своих постах с его ведома и не без его воли… Повторю ещё раз, его роль в трагедии того времени не подлежит никакому сомнению…» – заключил Вадим Кожинов («Россия. Век XX»).

При этом задам риторический вопрос – кто после этого заикнется, что Сталин не любил евреев, им не доверял и был антисемитом в смысле – антиевреем?… – Разве только традиционно природные бесшабашные наглецы. Даже трудно четко определить национальный характер этой власти над русскими, украинцами, белорусами, татарами, калмыками, бурятами и другими народами захваченной империи, – большая группа интернационалистов с преобладанием «революционной» нации во главе с грузином-марксистом. Несмотря на эту любовь Сталина – юдофилию, в современной России эту огромную толпу кровавых палачей (при этом ещё не названа большая группа руководителей ОГПУ и начальников концлагерей) умудряется примерно 20 лет подряд при активной помощи всех телеканалов и курирующего их аппарата президента и профильного министерства усердно прятать за узкими плечами Сталина большая профессиональная команда В. Познер, Н. Сванидзе, Л. Радзиховский, В. Соловьёв, Млечин, Бунтман, Венедиктов, Ерофеев, Швыдкой и им подобные.

Неудивительно, что в 1929 году юдофилия Сталина опять вылилась в оргмероприятия – в апреле 1929 года на партийном пленуме партийные лидеры обсуждали очередную вспышку антисемитизма, и приняли решение провести в обществе очередную пропагандистскую акцию против «антисемитского душка». Как утверждает А. Солженицын, – в Европе даже разгорелся диспут о причинах этой вспышки антисемитизма в СССР. Сама постановка вопроса в данном случае, в этот период – почему(?) – выглядит горько-издевательской… Крестьяне видели – кто пришел ликвидировать их элиту и соответственно реагировали. Хотя такие историки как Г. Костырченко умудрялись видеть направляющую руку находящихся за границей «черносотенцев», Костырченко:

«Антиеврейские лозунги широко использовались и основными силами антисоветского подполья, от монархистов до анархистов. Вот почему Сталин не мог допустить разгула аитиеврейской народной стихии». Кстати, – в этот период Сталин для антисталиниста Г. Костырченко был очень хорошим.

Сталин, кроме контрпропаганды, решил сбить волну антисемитизма, «выпустить пар недовольства» и другим способом – «1 апреля 1929 года ЦК, например, приказал ОГПУ "арестовать" в ближайшие дни 100-150 заведомых спекулянтов по Москве (характерно, что предусмотренная уголовным кодексом статья, каравшая спекуляцию, называлась в народе "еврейской статьей"), являющихся фактически организаторами паники на рынке потребительских товаров и «хвостов, и выслать их в далекие края Сибири», – зафиксировал в своей книге страстный юдофил Г. Костырченко, который оригинально объяснил эту меру: что Сталин, якобы, пошел на эту репрессивную акцию чтобы «утолить антисемитский зуд плебса»… Оригинально, обычно в этом случае борцы с «русским фашизмом» обнаруживают – «животный антисемитизм русского народа» или – «природный антисемитизм русского народа».

Не без удовольствия Г. Костырченко отметил ещё один способ борьбы с антисемитизмом, обычно применяемый сегодня на выборах – привлечение «общепризнанных авторитетов»:

«Пустили в ход и пропагандистскую артиллерию главного калибра. В сентябре 1929 года великий пролетарский писатель и давний защитник гонимого еврейства Максим Горький, утверждавший, что антисемитизм – это религия дураков, опубликовал в «Правде» статью, в которой негодовал по поводу распространения антисемитских листовок в преддверии 12-й годовщины Октября».

В это время М. Горький со своими многочисленными женами(кроме одной), детьми и их женами и мужьями загорал на Капри или наслаждался Парижем или Римом, и иногда по просьбе Сталина писал в СССР письма, которые публиковали в «Правде»… Особенно для рабочих Максим Горький был большим авторитетом, он ещё до революции был яростным защитником евреев, захвативших затем Российскую империю. Об ущербе бесспорно талантливого писателя из народа Максима Горького Российской империи и русскому народу можно написать отдельную книгу… Кто-то из старшего поколения может в сердцах воскликнуть – ничего святого! О святости или отсутствии оного не я говорю, а – бесспорные исторические факты.

Были эффективны против антисемитизма и проверенные сталинские способы, – Г. Костырченко: «Не остались в стороне и карательные органы. Квалифицируя в соответствии с законом действия по возбуждению ненависти на национальной почве как государственное преступление, ОГПУ не только организовало сбор агентурной информации о проявлениях антисемитизма во всех слоях советского общества, но и производило показательно-устрашающие аресты представителей наиболее социально активной почвеннической интеллигенции». Как видим – была в то время в СССР, в отличие от М. Горького, почвенническая интеллигенция с другой судьбой…

Антисемитские акции властей в этот период отличалась от многих предыдущих тем, что в них впервые не принимал активного участия против русских Н. Бухарин.

Эту главу закончу любопытным наблюдением. В мае 1929 года Сталина увидел и описал итальянский коммунист, фашист и масон Курцио Малапарте: «Говорят, о человеке можно судить по его походке. Во время Всероссийского съезда советов в мае 1929 года в Москве, в Большом театре, я видел, как Сталин вышел на сцену; я сидел в оркестровой яме, под самой рампой. Сталин появился из-за спин народных комиссаров, членов ЦК, выстроившихся в два ряда на просцениуме: одет он был очень просто, в серый китель и темные брюки, заправленные в высокие сапоги.

Невысокий, широкоплечий, коренастый, на крупной голове шапка черных волос, удлиненные глаза казались больше от угольно-черных бровей, лицо утяжеляли колючие черные усы. Сталин шел медленным тяжелым шагом, стуча каблуками по паркету; слегка наклоненная голова, руки, опущенные вдоль туловища, делали его похожим на крестьянина, но крестьянина-горца, сурового, упорного, терпеливого и осмотрительного. При его появлении в зале раздался восторженный рев, но он даже не повернулся в ту сторону, он неторопливо шел дальше, занял место позади Рыкова и Калинина, поднял голову, посмотрел на приветствовавшую его громадную толпу и остался стоять все также беспристрастно, ссутулившись, пристально глядя перед собой непроницаемым взглядом».

Летом 1929 года Сталин существенно модернизировал тактику репрессий против кулаков, и это мы будем наблюдать в следующей главе. А заканчивая эту главу, особо выделю и подчеркну важные объяснения Сталина на апрельском пленуме 1929 года своей партийной элите, кстати, и нам:

«Не следует забывать, что при нормальных условиях Украина и Северный Кавказ заготавливают около половины всего заготавливаемого хлеба по СССР», «…В прошлом году на 1 апреля заготовили мы хлеба на Украине (ржи и пшеницы) 200 млн. пудов, а в этом году – всего лишь 26-27 млн. пудов» (к Северному Кавказу тогда относили земли бывшего казачества на Дону и Приазовье). Поэтому в следующие годы Сталин особое внимание уделит этим регионам…