Текст книги "По прочтении сжечь"

Автор книги: Роман Ким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Кита бросил взгляд на Баллиганта и усмехнулся:

– Сегодня все пьют. И вы тоже, вижу, накачались.

Баллигант махнул рукой, задев бутылку. Она упала со столика.

– Пришлось утром выпить с одним человеком... по делу. – Он тяжело дышал и с трудом ворочал языком. – Но я... Я сколько бы ни выпил, не теряю сознания. Наследственная черта.

Кита похлопал себя по карману и строго насупился:

– Я принес деньги, но сегодня не дам. Не люблю пьяных.

– Я звонил вам потому, что у меня интересная новость, – прохрипел Баллигант. – Очень важная, но это исключительно секретно...

– Ну?

Вместо ответа Баллигант отвел глаза от Кита и стал барабанить пальцами по столу. Кита привстал и взмахнул рукой, чтобы ударить Баллиганта по голове, но тот успел нагнуться. Тогда Кита двинул ногой по стулу, на котором сидел американец, и тот упал на бок вместе со стулом.

– Я вас слушаю, – сказал Кита. – Не забывайте, что я вспыльчивый. Наследственная черта.

Баллигант с кряхтеньем поднялся с пола, поставил стул и сел. Затем как ни в чем не бывало заговорил:

– Значит так. Имею одно сообщение без подписи о том, что готовятся диверсии на аэродромах Уилер и Хикэм. Задания насчет этих диверсий получил один человек в Вашингтоне от женщины, которая уехала на машине. В сообщении приводится номер.

– Какой номер?

– Номер машины. В результате проверки выяснилось, что это номер машины учительницы одного чиновника советского посольства...

– Советского?

Баллигант так энергично кивнул головой, что пошатнулся.

– Затем отправитель анонимки пишет, что ему приказали направиться в Гонолулу и явиться в аптеку...

– Какую?

– На Маунакеа-стрит, к корейцу Ан Гван Су. – Баллигант подмигнул и, показав большой палец, лизнул его. – Все карты сходятся. Начальство в Вашингтоне в восторге от этого дела.

Он крякнул и взялся за рюмку, но, взглянув на Кита, отдернул руку.

– Пейте, – разрешил Кита. – Очень любопытное сообщение, но к нам никакого отношения не имеет. А что по нашей части?

– Есть интересный факт... – Баллигант вылил остатки виски в рюмку и выпил. – Студентка Хаями Марико встречается с японцем, приехавшим несколько месяцев тому назад из Мексики. Его зовут Доминго Акино. Они встретились около той же аптеки корейца. Этот Акино...

Кита прервал его:

– В отношении Акино ничего не предпринимайте без меня. Сообщили начальству?

– Насчет того, что студентка связана с Ан Гван Су, сообщил. А насчет ее знакомства с Акино – нет.

– Об Акино своему начальству пока ничего не сообщайте. Все материалы о нем сперва показывайте мне. Я буду проверять сам. Может быть, Акино работает для китайской разведки или для той, в которой работает Ан Гван Су.

– Встречу зафиксировал мой агент, который следит за аптекой.

– Слушайте внимательно. – Кита поднял палец. – Сообщение этого филёра уничтожьте. Еще раз повторяю: за студенткой и Акино наблюдайте, но ничего не делайте. Дело корейца, кажется, очень интересное. Очевидно, советская разведка что-то готовит против аэродромов. – Кита встал. – Деньги дам в следующий раз, когда будете трезвы. А сегодня... – Кита вынул из кармана маленькую коробочку и передал Баллиганту. – Вот часики для вашей дочки. Только не забудьте сказать, что выиграли пари.

Баллигант пробормотал слова благодарности и низко поклонился, по-японски. Когда он поднял голову, Кита в комнате уже не было.

3 декабря

После концерта Уайт, как условились, позвонил в бюро. К телефону подошел старший лейтенант Камберленд, только что переведенный из Манилы.

– Приезжайте. Надо, чтобы вы посмотрели.

В бюро Уайт застал Пейджа и Камберленда – рослого блондина, с добрыми воловьими глазами и большим подбородком. На столе Уайта лежала переведенная телеграмма:

"Из Токио, от министра иностранных дел.

В Вашингтон послу

№ 2444

Нашим представительствам в Лондоне, Гонконге, Сингапуре и Маниле даны директивы прекратить пользование шифровальными машинками и уничтожить их. Шифровальная машинка, находившаяся в Батавии, уже прислана обратно. Несмотря на директиву, содержавшуюся в телеграмме № 2447, посольство в Америке должно по-прежнему пользоваться шифровальной машинкой с шифром."

Уайт сверил перевод с японским текстом – все было правильно.

– Макколла доложили?

– Да. Он совсем не удивился. Говорит, что теперь надо ждать нападения с минуты на минуту.

– Это ясно каждому нормальному человеку, – медленно проговорил Камберленд.

– Но не нашему высокому начальству, – сказал Уайт. – Хотя... на этот раз и они поймут.

– Что поймут? – спросил Камберленд.

– Что Япония нападет на нас.

Камберленд пошевелил подбородком, как будто перемалывал что-то.

– Я только что прочитал у адъютанта Уилкинсона разведывательную сводку, подписанную генералом Майлсом и утвержденную генералом Маршаллом. Хотите знать ее содержание?

Пейдж спросил:

– От какого числа?

– Сводка выпущена двадцать девятого – четыре дня назад. – Камберленд сделал паузу и опять пошевелил подбородком. – Знаете, что там написано?

– Говорите, не тяните, – рассердился Уайт.– У вас невозможная манера разговаривать. Вам надо работать в морге: там можно не спешить.

– Не остроумно. – Камберленд хмыкнул. – Сводка гласит, что в ближайшие три месяца Япония может напасть только на Советский Союз и что Япония искренне стремится к соглашению с Америкой.

– Так и написано? – вскрикнул Пейдж.

– Да. Нападет на Советский Союз, а с нами хочет договориться.

– Какое идиотство! – простонал Уайт и потер затылок. – А я считал Маршалла умным человеком. И он сейчас возглавляет нашу армию!

Камберленд продолжал:

– Я говорил с полковником Сатлером и адъютантом генерала Майлса, Камберленд любил точно указывать чины, – майором Кейзом. Все армейцы в унисон заявляют, что оперативный план американской армии, утвержденный еще летом, в июле, остается без изменений. Они исходят из того, что Япония непременно нападет на Советский Союз.

– Все помешались на этом, – сказал Уайт. – Маршалл думает так же, как "Чикаго трибюн" и финансист Барух. Этот Барух предложил на днях Японии заем в один миллиард долларов. Нашел время.

– А чему удивляться? – Пейдж фыркнул. – Барух за то, чтобы задобрить Японию. Для Маршалла, Баруха и для таких, как Трумэн и Тафт, важнее всего, чтобы разгромили Советский Союз. Для них это враг номер один. Ведь Тафт об этом прямо сказал уже спустя неделю после нападения на русских. Он заявил, что для Америки победа коммунистов опаснее победы Гитлера.

– Донахью, может быть, заедет после театра. – Пейдж передал телеграмму Камберленду. – Покажите ему.

– Вряд ли Донахью приедет ночью, – сказал Уайт.

Пейдж усмехнулся:

– Он теперь заезжает и по ночам – ждет с нетерпением сигнала, чтобы выиграть у тебя пари. И попросил Сэффорда, чтобы дешифровальщики пропускали "магию" как можно быстрее.

– Наверное, в течение ночи еще придет какая-нибудь телеграмма насчет сожжения шифров, – сказал Уайт. – Ее надо будет сразу же перевести.

Пейдж встал, потянулся и предложил Уайту пойти выпить что-нибудь. Они вышли на улицу и направились к стоянке машин. Пейдж сел за руль. Проехались по городу и остановились недалеко от почтамта, перед закусочной "Вайкики".

В небольшом полутемном зале было пусто. За стойкой сидел толстый гаваец, похожий на старуху. Как только Уайт и Пейдж сели за столик, к ним подошел японец в черном костюме с увядшей хризантемой в петлице. Он низко поклонился и показал в улыбке золотые зубы.

– Простите, я секретарь морского атташе при японском посольстве капитан-лейтенант Ивасэ. Я видел вас один раз на приеме, – он поклонился Уайту. – Мне сказали, что вы были в Японии и хорошо знаете японский.

– Да, я путешествовал по вашей стране, но японского языка не знаю. Уайт показал на свободный стул. – Может быть, подсядете к нам?

Пейдж с видом знатока спросил Ивасэ:

– Какой вам коктейль? Олд фашн или том коллинз – из джина, лимона и содовой?

– Здесь делают коктейль "землетрясение", – сказал Ивасэ. – Рекомендую. Смесь из пяти ликеров.

Пейдж кивнул головой и заказал молоденькому гавайцу-кельнеру "землетрясение". Гаваец принес три маленьких бокала с красновато-зеленой жидкостью. Ивасэ сделал маленький глоток и скривил лицо. Потом тихо произнес:

– Очень неприятные новости. Ваш ответ ставит наше правительство в исключительно тяжелое положение, почти безвыходное... Хотя мы надеемся...

Пейдж вытянул губы и произнес тоном опытного, изощренного дипломата:

– Я думаю, что мы все-таки договоримся... модус вивенди... приемлемая альтернатива... – Он пошевелил пальцем. – Статус-кво анте...

Уайт поспешно закрыл рот рукой и отвернулся. Ивасэ покрутил головой:

– Я тоже надеюсь. Японское правительство не имеет ни малейшего желания затевать войну. Весь наш флот по-прежнему находится в порту Саэги. Вчера из Иокогамы вышел наш лучший океанский пароход "Тацута-мару". Он прибудет в Сан-Франциско двенадцатого декабря, а в Лос-Анджелес – пятнадцатого. Мы твердо надеемся на мирный исход переговоров.

– Судя по всему, вы... – Уайт улыбнулся и поднял бокальчик, решительный противник войны.

Ивасэ кивнул головой.

– Нас разделяет огромный океан, и если начнется война – она завяжется в основном на море. Это будет очень длительная, дорогостоящая война, и она ни к чему не приведет. Бессмысленная война. – Японец сделал несколько маленьких глотков и, поставив бокальчик на стол, быстро заговорил: – В ближайшие дни немцы ворвутся в Москву; их танки примерно в тридцати километрах от ворот Кремля. Уже началось повальное бегство жителей из Москвы.

Пейдж спросил:

– Если падет Москва, вы, наверное, ударите с Востока?

– В Сибири удобнее воевать, там суша, а не океан, – сказал Ивасэ и хихикнул.

Бармен включил электрическую пианолу – джаз исполнял танго, пела японка. Ивасэ закрыл глаза и стал покачиваться на стуле в такт музыке. Потом вынул платок и вытер уголки глаз. Уайт сделал Пейджу знак глазами и показал пальцем на ручные часы. Пейдж подозвал кельнера и расплатился с ним, решительно отводя руку японца.

– Вы наш гость, – сказал Пейдж, – а когда мы будем в Токио, вы нас угостите коктейлем из ваших саке.

Они попрощались с японцем и вышли на улицу. Моросил холодный дождь, смешанный со снегом.

Они вернулись в бюро вовремя. Из отдела Сэффорда принесли самую последнюю "магию". Уайт перевел ее.

"Из Токио, от министра иностранных дел

В Вашингтон послу

№867

1. Все шифры, имеющиеся в Вашем посольстве, подлежат сожжению, за исключением того, который используется для шифровальной машинки, шифра "О" (ОИТЕ) и списка условных сокращений "Эл". Все остальные шифры подлежат уничтожению.

2. Немедленно прекратить пользование одной из шифровальных машинок и уничтожить ее.

3. По осуществлении указанных выше мер надлежит прислать условную телеграмму "Харуна".

4. Уничтожить все копии входящих и исходящих телеграмм и все прочие секретные документы в момент, который вы найдете подходящим, и способом, избранным по Вашему усмотрению.

5. Уничтожить все шифры, которые привез секретарь-шифровальщик Косака. Поэтому отныне отпадает необходимость в поддержании связи с Мехико, о чем говорилось в директиве № 860."

– Донахью приезжал? – спросил Уайт у Камберленда.

Камберленд открыл глаза и ответил сонным голосом:

– Капитан-лейтенант Донахью звонил и просил позвонить ему домой, когда будет перевод... Я ему стал передавать содержание, но он положил трубку...

Пейдж беззвучно рассмеялся:

– Не положил трубку, а выронил. Он не привык к темпу вашей речи и заснул.

Уайт позвонил Донахью:

– Это я, Уолт. Имеется интересная штучка.

– Насчет ветра? – быстро спросил Донахью.

– Связана с ветром, но только не с тем, которого ты ждешь. Приедешь?

Донахью явился спустя минут сорок. От него пахло вином и женскими духами. Прочитав телеграмму, он зевнул и пожал плечами.

– Очевидно, одна из машинок испортилась, и пришлют новую. Посмотрим, что будет дальше.

– По-твоему, снова ничего особенного? – спросил Уайт. – Директива о сожжении шифров и прочих секретных документов тебя не волнует?

– Речь идет об уничтожении старых шифров и бумаг. Такие аутодафе устраиваются время от времени в любом учреждении. А шифровальная машинка остается, и "магия" будет поступать по-прежнему. И шифры "О" и "Эл" остаются в силе. Поэтому я не волнуюсь. – Увидев, что Уайт хочет что-то сказать, Донахью поднял руку. – К твоему сведению, наша радиоразведка на Гуаме перехватила сегодня японскую радиограмму, из которой явствует, что весь объединенный флот Японии находится во Внутреннем море и в порту Саэги. А от нашего морского атташе в Токио получено сообщение о том, что командующий военно-морской базой в Иокосука разрешил увольнение на берег матросам и офицерам кораблей и они толпами шляются по улицам Токио и Иокогамы. Затем самый большой лайнер Японии "Тацута-мару" направился сегодня в Америку. Все это говорит о том, что рано поднимать панику. – Он повернулся к Пейджу и Камберленду. – Не волнуйтесь, мальчики, наверху все видят и все знают. Начальству с капитанского мостика виднее, чем вам из трюма. Спокойной ночи.

Он сделал знак Уайту. Они вышли из комнаты. Донахью спросил:

– Есть что-нибудь от твоей нимфы? Письмо или телеграмма?

– Нет. А что?

– Молчит?

– Да. А что?

– Очевидно, Уолш выполнил мою просьбу и установил с ней контакт.

– Какой контакт? Я ведь просил тебя оградить ее от Акино, а не о том, чтобы Уолш...

– Он должен был встретиться с ней и расспросить обо всем. Но коль скоро он установит с ней деловую связь, ей уже никому нельзя будет писать без его санкции.

– Значит, и мои письма будут проходить через негласную военную цензуру?

– Конечно.

– Это безобразие! Я же тебя просил...

Донахью взял Уайта под руку:

– Не волнуйся. Она пришлет тебе письмо, но будет писать только о своих нежных чувствах к тебе. Для тебя это важнее. Дело в том, что я вчера получил радиограмму от Уолша. Очевидно, он заинтересовался твоей Чио-Чио-сан, и все будет великолепно, если только ее не подставила к нам токийская разведка. Уолш сообщает, что этот японец Акино в высшей степени подозрителен. И знаешь, о чем еще говорится в радиограмме? О том, что Эф-Би-Ай в Гонолулу, кажется, нащупало советскую агентуру. Вот это будет великолепно!

– А к этому делу не пристегнут Марико?

– Вряд ли.

– Я ей напишу сегодня.

Донахью приложил палец к губам.

– О том, что я тебе сказал, как друг, ни слова. То, что мне сообщил Уолш, служебная тайна. Не подводи меня. Пиши ей только о любви.

Уайт повернулся и пошел в бюро. Донахью окликнул его:

– Можешь намекнуть ей, что скоро проиграешь паря и передашь ее мне. И что все будет великолепно!

3 декабря

Кита заканчивал обед – доедал ломтики соленых овощей, запивая их чаем, – когда к нему вошел Нисина. Он был сильно взволнован, у него часто дергалась щека.

– У меня срочная новость, – сказал он. – Окончательно подтверждается "Лексингтон" выйдет послезавтра, в пятницу. Кюн говорит, что это совершенно точно.

– А куда направится?

– На Мидуэй. Он сопровождает транспорты, которые доставят самолеты на остров.

– Значит, наши августовские сведения подтвердились. – Кита взял зубочистку в рот. – Очень хорошие новости, спасибо.

Дверь открылась. Показалась голова Моримуры. Он передал Кита запечатанный конверт:

– Абэ привез записку от Баллиганта. Очень срочно.

– А где Абэ?

– В саду.

– Пусть ждет.

Моримура и Нисина ушли. Кита извлек из конверта записку, написанную карандашом.

"Начальник контрразведки Уолш сообщил нам, что "наколол" японца Акино и следит за ним через японку-студентку Хаями. Мне теперь стало ясно: а) студентка с самого начала действовала по заданиям Уолша; б) Акино с самого начала был вашим человеком, но вы нарочно не говорили мне, чтобы проверить его работу через меня.

Я боюсь: а) студентка может вытянуть у Акино сведения насчет вашей работы и наших отношений, Акино, наверно, что-нибудь знает; б) студентка ходят в аптеку Ан Гван Су, наверное, тоже по заданиям Уолша. Значит, он нацелился и на корейца и может выхватить это дело из-под моего носа.

Студентку надо немедленно вывести из игры, но сделать это чисто. Она опасна для всех нас. Если Акино провалится, он выдаст и вас, а потом и мне каюк. Надо предупредить катастрофу.

ЕЕЕ"

Прочитав записку, Кита сжег ее и пошел в сад. Абэ стоял у беседки за кустами магнолий.

– Идэ встречается с Хаями Марико? – спросил Кита.

– Да, позавчера днем заходил к ней. А вчера я опять возил к ней домой японские лекарства и книги.

– А он следит за ней? Не подозревает?

– Не знаю, мне ничего не говорил.

– Он не заметил слежки за собой?

– Кажется, нет. А то сказал бы мне.

– Как у него дела вообще?

– Собирается завести знакомства с японками на телефонной станции. Затем уже ездил два раза в сторону Кахуку. – Абэ усмехнулся. – Видно, торопится, хочет поскорее начать.

Кита плюнул на цветы.

– Начнет раньше времени и напортит. – Подумав немного, он приказал Абэ: – Передай ему сегодня же, чтобы связался со мной. Как можно скорей.

– Он собирался сегодня поехать на моторке на Мауи.

– На Мауи? – испуганно переспросил Кита. – Постарайся захватить его до отъезда. И сообщай мне все о нем и о Хаями Марико. Действуй.

Абэ поклонился, повернулся по-военному и побежал по дорожке к задней калитке сада.

4 декабря

После ужина в закусочной отеля Уайт поднялся в холл первого этажа и направился к портье, чтобы взять ключ от номера. Старичок портье подошел к полке с письмами.

– Мистер Уайт, только что одна дама оставила вам письмо, – сказал он. Судя по всему, она приехала откуда-то.

Уайт прочитал на конверте надпись: "Марико просила доставить Вам в отель это письмо. Я выполняю ее поручение. К.".

Письмо Марико было очень коротко – она, очевидно, торопилась.

"Дорогой Ник!

Пересылаю с приятельницей мамы письмо, она жена военного, летит в Вашингтон.

Мне запрещено писать Вам. Меня вызывал к себе капитан Уолш. Он стал меня довольно грубо расспрашивать о характере моего знакомства с Акино, сделал циничный намек, я рассердилась. Тогда он заявил, что я, вероятно, работаю в пользу других стран. Я ему надерзила и ушла. Акино тоже подозревает меня. За мной начали следить – только не знаю кто: Уолш или Акино. Вчера ночью, когда я подъезжала домой на велосипеде, вдруг из-за поворота выскочила машина с потушенными фарами, чуть не сбила меня. Мне страшно. Может быть, меня хотят убить. Посоветуйте, Ник, как быть.

Ваша М."

Уайт поднялся в номер и позвонил Донахью домой. Но там ответили, что его только что вызвали куда-то. Уайт нашел Донахью на работе. Выслушав Уайта, Донахью сказал:

– Я читал телеграмму Уолша. Там очень любопытное дело – нащупали гнездо русских агентов, и твоя девица, кажется, связана с главарем.

– Это дикая чушь! Уолш набитый дурак!

– Не ори. Я ответил Уолшу, чтобы он хорошенько проверил. Но я все-таки думаю...

– Я полечу туда сегодня же ночью.

– Не сходи с ума. Тебе не разрешат. Приезжай ко мне. От армейцев поступила интересная штука. Хлопнешься в обморок. Начинается новая глава истории!

– А что такое?

– По телефону нельзя. Лети сюда.

В кабинете Донахью, несмотря на поздний час, собрались почти все работники Т-бюро и дешифровального отдела Сэффорда. Все были очень возбуждены. Пейдж, Камберленд и Гейша сидели на диване в углу и спорили. Пейдж вскакивал и размахивал руками. Около них толпились дешифровщики.

– Получается великолепно! – Донахью ударил обеими руками по столу. Час тому назад армейцы поймали японский сигнал, тот самый, о котором говорилось в "магии" от восемнадцатого. После передачи последних известий на японском языке для заграницы был дан вот этот сигнал. Он протянул Уайту листок со штампом в верхнем углу: "Совершенно секретно. Чрезвычайно срочно".

Уайт прочитал:

"4.1241 22.00 по Гринвичу

Токио, станция ГVЗW

Сводка погоды

В районе Токио сегодня ветер северный, постепенно будет усиливаться, возможна облачность. В районе префектуры Канагава сегодня ветер северный, облачно. В районе префектуры Тиба ветер северный, ясно, ожидается появление облаков, на море спокойно{8}."

– Ну, как? – спросил Донахью, играя золотым карандашиком. Нокаутирован? Ты проиграл пари.

К Уайту подошел Пейдж и стал рассказывать. Как только радиоразведка армейцев перехватила эту сводку погоды, полковник Сатлер сейчас же сообщил Крамеру, а тот известил Донахью и Макколла, и все, кроме Макколла, помчались к Уилкинсону. Тот потащил всех к Тернеру – дальше пошло по цепочке вверх. Генерал Маршалл и адмирал Старк прибыли в Белый дом почти одновременно для доклада президенту и, узнав, что он за городом, поехали в Уорм-Спрингс. Еще не вернулись.

– А почему Макколла не побежал к начальству? – спросил Уайт.

Гейша скорчил гримасу:

– Он считает, что надо еще подождать, проверить как следует. В общем, сомневается. Он из породы тех, кто до сих пор сомневается в том, что земля круглая.

Уайт нахмурился и стал кусать губы. Гейша посмотрел в сторону Пейджа и Камберленда и усмехнулся:

– Эти тоже не верят.

– Никки, у тебя очень кислая физиономия. – Донахью рассмеялся. Жалеешь, что проиграл свою наяду? Придется проститься с ней.

– Я считаю, что все это ерунда, – громко произнес Уайт. Голос его слегка дрожал. В кабинете вдруг стало тихо. Уайт продолжал: – Просто сводка погоды в обычной токийской радиопередаче, а не условный сигнал.

Офицер из отдела Сэффорда прыснул и махнул рукой. Кое-кто засмеялся. Донахью покачал головой:

– Увы, Никки, на этот раз ты просто упрямишься. Не ставь себя в смешное положение. И боже упаси, не говори об этом начальникам. Я-то знаю тебя и твои чудачества, а они решат, что ты... что у тебя...

Он постучал согнутым пальцем по лбу, встал из-за стола и, высоко подняв голову, вышел из комнаты. Следом за ним поднялся Гейша. Пейдж и Камберленд подошли к Уайту.

– Капитан третьего ранга Макколла сегодня утром, – начал Камберленд, предложил послать командующему тихоокеанским флотом адмиралу Киммелу предупреждение. – Потерев подбородок, Камберленд продолжал: – Предупреждение насчет возможности нападения японцев. Но... знаете, что получилось?

– Ну?

– Представьте себе...

– Что? – Уайт топнул ногой. – Я вас когда-нибудь убью!

Камберленд потер подбородок и улыбнулся:

– Уилкинсон вежливо выслушал Макколла и отверг его предложение. Тогда Макколла пошел к контр-адмиралу Тернеру, но тот тоже сказал, что для тревоги нет оснований.

– Наши начальники будут всю ночь ждать сообщений о начале войны между Японией и Россией, – сказал сквозь зубы Пейдж. – Теперь они думают только об этом.

Они вышли в коридор. У лифтов толпились флотские и армейские офицеры, вызванные в неурочное время.

За дверью одной из комнат послышались звуки, похожие на револьверные выстрелы. Дверь открылась, на пороге показался раскрасневшийся Гейша. Он махнул рукой Уайту:

– Идите сюда и проходите прямо в кабинет контр-адмирала Ингерсола. Там выставлено шампанское из банкетного фонда. С разрешения Хозяина. Там все собрались – Тернер, Уилкинсон, Сэффорд... Идите!

Кто-то втащил Гейшу в комнату и закрыл дверь.

– Уже начали праздновать, – усмехнулся Уайт. – По-моему, рановато.

Пейдж посмотрел на Уайта.

– Пойти выпить, что ли? – Он чмокнул губами. – Даровое шампанское. Хочу выпить за то, чтобы наши начальники поумнели и перестали бы дурачить самих себя.

Хлопанье пробок за дверью продолжалось.

5 декабря

Кита назначил Идэ встречу на втором этаже китайского ресторанчика на Ривер-стрит. Идэ явился точно в двенадцать.

Он чинно поклонился, принес извинение за совершенную в прошлый раз бесцеремонность и поблагодарил за все заботы – был безукоризненно учтив.

Но, закончив этикетную часть, резким тоном произнес:

– Вы передали мне Абэ, но все время вызываете его и даете разные поручения. Прошу больше не отвлекать его. Он должен находиться у меня под рукой.

– Он мне тоже нужен, – сухо сказал Кита. – Я в порядке любезности представил вам возможность пользоваться иногда услугами Абэ. Но он мой человек, и я могу распоряжаться им...

– Он уже посвящен в мои дела, следовательно, стал моим работником, тихо произнес Идэ. – Я ему запретил являться к вам и предупредил: если ослушается, будет уничтожен.

– Как вы смеете! – крикнул Кита. – Я решительно...

– Тише, – прошипел Идэ, – услышат внизу. Держите себя в руках. Абэ больше к вам не придет. С этим вопросом покончено. – Он вежливо поклонился. – Большое спасибо, я получил через Абэ японские консервы, очень тронут. Что вы хотели мне сообщить?

Кита взял себя в руки.

– А я благодарю за коралловое ожерелье для моей жены, большое спасибо. Должен вам сообщить неприятную новость. Эта студентка, Хаями Марико, с которой вы встречаетесь, связана с начальником контрразведки Уолшем.

– В отеле "Хавайан кинг", – сказал Идэ, скривив рот.

– Вы знаете?

– Я не такой уж разиня. Я приказал Абэ следить за ней, и он выследил. Значит, там явка контрразведки?

– Да. Девяносто девятый номер на втором этаже.

Идэ наклонил голову, как будто к чему-то прислушивался. Потом спокойно сказал:

– Придется ее немедленно зачеркнуть.

– Боюсь, что она уже сказала о вас и за вами установлено наблюдение.

– Я ее еще не вербовал и никаких секретных разговоров с ней не вел. Вряд ли простое знакомство холостого мужчины с девицей может показаться американской контрразведке подозрительным. Но все равно ее надо убрать. Идэ пристально посмотрел на Кита. – Выходит, что вы подсунули мне американскую шпионку?

– Я не подсовывал ее. Вы сами просили.

– Вы должны были проверить ее.

– Ее завербовали после того, как она стала встречаться с вами. Это вы должны были проверить ее и раскусить. А вы с непростительной...

Идэ перебил его:

– Во всяком случае, я благодарен вам за предупреждение, приму меры.

– И как можно скорее. Проверяйте, нет ли слежки за вами. Берегите себя.

– Спасибо. И вы берегите себя.

Идэ откланялся и быстро ушел. Кита вызвал хозяина ресторанчика – японца и стал расспрашивать о том, что ему сказал Кюн при последней встрече. Разговор их прервал Моримура. Взглянув на него, Кита торопливо буркнул хозяину ресторанчика:

– Мы поговорим после. Идите.

Как только хозяин вышел из каморки, Кита опросил Моримуру:

– Началось? У вас такой вид...

– Я торопился. Идэ скоро придет?

Узнав о том, что Идэ уже был, Моримура с досады махнул рукой. Он только что с пристани, где виделся со связным – капитан-лейтенантом Томии, который заезжал в Гонолулу на пароходе, идущем в Чили. Связной поделился самыми свежими новостями, просил передать их генконсулу Кита и Идэ.

Главные силы флота во Внутреннем море и части базовой авиации в районе Кюсю проводят с середины ноября ложный обмен радиограммами, чтобы создать у американцев и англичан впечатление, будто авианосное оперативное соединение вице-адмирала Нагумо находится в японских водах, а соединение тем временем на всех парах идет к Гавайям. Второго декабря из Иокогамы вышел пароход "Тацута-мару". Объявлено, что он направился в Сан-Франциско, с заходом в Гонолулу. Но капитану парохода вручили пакет, в котором содержался приказ: выйти в океан и начать делать петли с таким расчетом, чтобы к восьмому декабря оказаться у берегов Японии. В Токио и Иокогаме в последние дни появилось много матросов, якобы получивших увольнительные из военно-морской базы Иокосука. Матросы – переодетые солдаты гвардейской дивизии. Все эти мероприятия должны дезориентировать американцев.

– Судя по местному командованию, – усмехнулся Кита, – они не ждут гостей.

Моримура сказал:

– Связной просил сегодня и завтра ночью давать предельно точную информацию о гавани с помощью береговой сигнализации. И затем просил вручить Идэ вот эту зашифрованную записку – он знает шифр. Но записку нужно передать только после того, как вы получите приказ о сожжении шифров.

Кита взял записку. Текст ее состоял из цифр и кончался тремя латинскими буквами QQQ.

6 декабря

Незадолго до полудня армейские дешифровшики перехватили телеграмму из Токио за № 901 на имя посла Номура. Копия перевода "магии" была переслана для сведения в Т-бюро.

"Магия" гласила:

"1. Правительство тщательно рассмотрело предложения Америки от 26 ноября и в результате рассмотрения составило меморандум, являющийся нашим ответом Америке. Он будет послан телеграммой на английском языке.

2. Текст меморандума весьма большой. Будет разбит на 14 частей. В полном виде текст вы будете иметь завтра, но точно пока сказать нельзя. Ситуация сейчас крайне деликатная. Прошу по получении текста меморандума не оглашать его сразу.

3. Относительно времени вручения меморандума Америке вы будете извещены отдельной телеграммой. За это время просим переписать текст начисто и подготовиться к тому, чтобы передать меморандум американской стороне сразу же после получения от нас указания."

Затем стали поступать телеграммы с текстом меморандума – в нем подводились итоги японо-американских переговоров. Текст меморандума был на английском языке, перевода не требовалось. Поэтому армейские и флотские дешифровщики закончили обработку всех тринадцати частей довольно быстро – к девяти часам вечера.

Но четырнадцатой части с окончанием меморандума еще не было. Эта часть могла поступить в любой момент. Поэтому всем работникам бюро было приказано от имени Уилкинсона сидеть на месте, никуда не уходить. Субботний вечер был испорчен.

Приказание Уилкинсона передал всем Гейша. Он добавил:

– Придется, вероятно, сидеть до утра. Всем рекомендуется позвонить, куда надо, и отложить любовные свидания, назначенные на сегодняшний вечер.

Уайт дважды перечитал текст телеграммы № 901 и сказал Пейджу:

– Все ясно. Завтра из Токио пришлют телеграмму с точным указанием часа, когда следует вручить этот меморандум Хэллу. И в момент вручения будет объявлено о начале войны.

Камберленд что-то промычал. Пейдж смотрел на него и ждал. Наконец Камберленд изрек:

– Они сперва нападут, а потом провозгласят состояние войны.

– Это вошло у них в традицию, – согласился Пейдж.

Гейша наклонился к Уайту.

– А я сейчас был в секретариате Нокса. Ходят слухи, что японский объединенный флот под командованием адмирала Ямамото идет к Владивостоку. Уже прошел пролив Цугару.

Уайт покачал головой:

– Наверху ждут не дождутся... Sit pro ratione voluntas.

– А что это значит? – спросил Гейша.

– Из Ювенала, – объяснил Пейдж. – "Да будет воля моя вместо всяких резонов".

– Позвольте, сигнал же был, – сказал Гейша. – Мы перехватили его четвертого и вчера. И оба раза была сводка погоды насчет "северного ветра".

Вошел с папкой лейтенант из отдела Сэффорда.

– Какие новости? – спросил у него Пейдж.

– Из Лондона получено сообщение: крупное соединение японских крейсеров и транспортов направляется к Малайе, – сказал лейтенант и вышел из комнаты.

– Эти сведения более правдоподобны, – Камберленд кивнул в сторону Гейши, – чем его.