Текст книги "По прочтении сжечь"

Автор книги: Роман Ким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

27 января 1941 года

"Из Токио, от посла Гру

В Вашингтон, государственному секретарю{1}

Перуанский посланник в Токио сообщил чиновнику нашего посольства о том, что ему удалось узнать не только от японской стороны, но и из других источников о наличии намерения у Японии в случае разрыва отношений с Америкой неожиданно напасть на Пёрл-Харбор, бросив все силы и технику на проведение атаки. Сам перуанский посланник считает эти слухи абсурдными, но тем не менее счел нелишним уведомить о них одного из моих подчиненных."

Терано покрутил головой:

– Выходит, что уже пронюхали. Наверно, наши дипломаты выболтали.

– Ничего страшного. Перуанский посланник не придает этому слуху никакого значения. И сам Гру, по-видимому, тоже не верит. В прошлую субботу германский морской атташе сказал мне, что недавно он имел откровенную беседу с видным американским адмиралом в отставке, близким к Белому дому. Тот заявил: японцы никогда не осмелятся напасть на Пёрл-Харбор – только сумасшедшие могут решиться на это.

Терано и морской атташе засмеялись.

– А еще что-нибудь интересное взяли? – спросил Идэ.

– Докладную записку Гру – его соображения относительно уступок, которые американская сторона могла бы сделать нам. Очень ценный документ. Акияма сделал хорошее дело.

– Кроме этих итальянок еще кто-нибудь помогал ему? – спросил Терано.

– Один человек из штата пароходной прислуги. Стюард.

– Стюард? – переспросил Терано и посмотрел на Идэ. – А какой национальности?

– Подождите минутку, спрошу, освободился ли посол. Он с утра заперся у себя.

Морской атташе вышел из комнаты. Терано шепнул:

– А не тот ли стюард-филиппинец, который был в нашем коридоре? Со сплющенным носом?

Идэ наклонил голову и со свистом втянул воздух:

– Я несколько раз замечал, как он ходил взад-вперед по коридору... Мне показалось это подозрительным.

– Получается, что он наш человек. Ему было приказано помогать Акияма и заодно охранять нас.

Идэ кивнул головой:

– А нам об этом не сказали, чтобы мы не успокаивались.

В дверях показался морской атташе и пригласил Терано и Идэ пройти к его превосходительству.

Посол, адмирал Номура, несмотря на служебное время, был одет по-домашнему – в ночной халат. Он сидел за массивным столом из черного полированного дерева. Перед ним лежали продолговатые листки шелковистой бумаги, на них были начертаны китайские изречения и стихи – посол занимался каллиграфией.

Морской атташе подошел к столу и замер от восхищения:

– Хо-о... изумительно! У вашего превосходительства настоящий сунский стиль!

Посол поправил очки и прищурил единственный глаз.

– Ты ничего не понимаешь. Это тебе не покер. Раньше у меня получалось кое-что, а теперь нет силы в росчерках. Не тот взмах кисти. Прошу сесть.

Посол отставил от себя малахитовую тушницу, положил кисточку на подставку и, шаркая шлепанцами, надетыми на босую ногу, подошел к дивану. Офицеры сели на стулья с высокими спинками.

– Спасибо вам за труды, – сказал посол и коротко поклонился.

Терано и Идэ вскочили и, держа руки по швам, согнулись пополам. Посол жестом предложил им сесть.

– Вы выполнили чрезвычайно ответственное поручение, – начал тихим голосом адмирал, четко произнося каждое слово, – и доставили все в полной сохранности. Завтра уже пустим машинку в ход. Я не верю шифрам министерства иностранных дел. Самые крепкие и надежные шифры это наши, флотские. Скоро японо-американские переговоры вступят в острую стадию. И хорошо, что мы до начала этих чрезвычайно важных переговоров обеспечили безопасность нашей переписки с Токио. Благодарю за отличное выполнение крайне важного задания, за все ваши исключительные старания.

Посол чуть заметно двинул головой. Офицеры снова вскочили и ответили поклоном. Посол продолжал:

– Мне только что сообщили, что министром иностранных дел назначен адмирал Тойода. Ему будет очень приятно услышать о заслуге двух доблестных офицеров императорского флота.

Открылась дверь, и секретарь доложил о приходе католического священника Драута. Посол сказал:

– Проведи его в комнату рядом с библиотекой. Я переоденусь.

Терано и Идэ откланялись и прошли в кабинет морского атташе. Японка-горничная принесла виски и сифон с содовой водой.

Морской атташе плотно прикрыл дверь, затем включил радиоприемник. Передавали репортаж о матче боксеров. Гости устроились на диване около радиоприемника, атташе подсел к ним:

– Я вам рассказал относительно Акияма. Теперь вы должны поделиться со мной секретами. Как идет подготовка?

Терано стал рассказывать о состоявшемся 2 июля совещании под председательством императора. Было принято решение ввести войска в Индокитай и готовиться к дальнейшим действиям в южном направлении. Пока воздержаться от нападения на Россию, хотя Гитлер требует этого. Очевидно, после падения Москвы начнется развал советского административного аппарата и командования войск. Турецкий посол в Токио в доверительном порядке сообщил генералу Тодзио о том, что турки готовятся к вводу войск на Кавказ и в район Баку. Квантунская армия начнет в подходящий момент продвижение в глубь Сибири. Сейчас пока лезть в Россию не стоит. Надо сперва разрешить проблему нефти и каучука, то есть проблему Юга.

Морской атташе сказал:

– Вчера я был на банкете в шведской миссии. Советник германского посольства сообщил, что бои уже начались на линии Днепра, а группа армий "Север" двинулась на Ленинград.

Репортаж о боксе кончился. Стали передавать объявления с музыкой.

– У нас начали готовить карты Ирана, – сказал Идэ. – Для будущего десанта на побережье Персидского залива.

Морской атташе осушил рюмку и громко вздохнул:

– И вот в такое время сидишь здесь, перебираешь дурацкие бумажки и шляешься по раутам и коктейль-парти. За мной ходят по пятам шпики из Эф-Би-Ай{2}, ничего не дают делать. Я уже не раз просил отозвать меня. Особенно после истории с Кавабата и Йокоги.

– А что случилось с Йокоги? – спросил Идэ. – Ведь он опытный работник.

Атташе провел мизинцем по усикам:

– Угодил в западню. Ему подсунули матроса с "Пенсильвании". Он завербовал матроса и купил липовые данные о крейсере "Феникс", а когда пошел на следующее свидание, его сцапали и засадили в тюрьму. Только благодаря послу удалось кое-как замять дело.

– У вас здесь интересная и очень нужная работа, – сказал Идэ. – И на Гавайях – тоже. Там надо приготовиться как следует. Создать агентуру для массированных акций на земле. В нужный момент эта агентура специального назначения сыграет большую роль.

Атташе внимательно посмотрел на Идэ. Узкая физиономия с холодными, как у ящерицы, глазами внушала доверие.

– В Гонолулу сидит генконсул Кита, он связан с нами. Очень толковый человек. Ему помогают два офицера флота, прикрывающиеся чужими фамилиями. Скоро у них прибавится работы. Кита будет занят систематическим наблюдением за гаванью и аэродромами. Вы не поехали бы туда?

Идэ тихо откашлялся в руку:

– Я с удовольствием, но...

– Это можно быстро устроить. Посол поддержит меня перед адмиралом Нагано, и вас откомандируют из моргенштаба в наше распоряжение.

– Мне бы не хотелось ехать на Гавайи в качестве чиновника генконсульства, – сказал Идэ. – За мной будут все время следить. Меня смущает также, что я не знаю местных условий, скудный опыт...

Атташе остановил его жестом руки:

– О вашей работе в Бангкоке и Шанхае я слышал. Только на Гавайях придется действовать более мягко. Кое-чего нельзя будет делать...

Терано тихо рассмеялся.

– Когда у человека звание мастера дзюдзюцу четвертой степени, наверное, трудно удержаться. – Терано кивнул в сторону Идэ. – У него еще одно достоинство. Как подобает чистокровному кагосимскому воину, у него иммунитет в отношении женщин. Они вызывают у него тошноту.

Атташе улыбнулся:

– Значит, вкусы у нас расходятся. Я большой поклонник золотоволосых красавиц. Но я имею с ними дело лишь после того, как они завербованы. А до этого даже не смотрю в их сторону.

– Где мы будем жить? – спросил Терано.

– Для вас заказаны номера в "Фэйрфаксе", недалеко отсюда. Только там... – атташе показал на стены и потолок, – ни слова о деле. Где сейчас адмирал Ямамото?

– Он был в Токио, когда мы уезжали. Уже закончили план атаки, но придется отшлифовать детали, это займет время. И надо провести несколько репетиций.

Атташе показал головой на дверь.

– К нашему адмиралу скоро приедет помощник – профессиональный дипломат. Они вдвоем начнут крутить голову Хэллу, будут тянуть до нужного момента. Он повернулся к Идэ. – Итак, будем считать вопрос решенным. Подумаем, под каким соусом послать вас в Гонолулу. Может быть, сперва поедете куда-нибудь в Бразилию или Мексику, чтобы приобрести защитную окраску, и уже потом направитесь на Гавайи. Там такие красотки... Виноват, забыл, что они вас не волнуют.

– Вы не ответили на один вопрос, – сказал с улыбкой Терано, – это не так важно, но все-таки хотелось бы узнать...

– Какой вопрос? – атташе тоже улыбнулся. – Насчет девочек?

– Нет. Кто тот стюард, который помогал Акияма?

– На пароходе? – Атташе наморщил лоб. – Насколько мне помнится, Акияма говорил, что это был филиппинец, бывший боксер, с перебитым носом.

Терано и Идэ переглянулись.

19 июля

Начальник управления морских операций адмирал Старк положил телефонную трубку. На его одутловатом лице с коротким носом появилась гримаса разочарования:

– Сборная тихоокеанского флота проиграла сборной армейцев. Счет: пять два. Все шло хорошо до восьмого гейма, и вдруг они два хомрана закатили, мерзавцы.

Донахью с огорчением покачал головой:

– Наших тренировал радист с "Энтерпрайза", раньше был в команде "гигантов".

– Пусть он провалится к черту. Из-за него я проиграл сто долларов генералу Майлсу. – Старк набил трубку. – Так вот... Я сообщил секретарю президента обо всем, а он доложил самому. Молодцы, здорово обтяпали джапов!{3} Насчет награды... – Старк несколько раз пыхнул трубкой. – Вы провели дело настолько секретно, что ради сохранения тайны придется пока воздержаться от награждения всех вас. Примерно через полгода, после каких-нибудь маневров, представим всех к награде... придумаем предлог. Значит, этот код у них называется "пурпуровым"?

– Да. Пользоваться им будут посольства в Америке, Англии, России, Германии, Италии...

Старк перебил:

– Мне уже докладывал об этом Уилкинсон. Перехватом и обработкой телеграмм, идущих по "пурпуровому" коду, будем заниматься мы и армейцы вперемежку: один день мы, другой – они, чтобы обеспечить бесперебойность. Как часто джапы будут менять кодовые таблицы?

– В четные дни два раза, в нечетные – три.

– Перехватываемые японские телеграммы будем условно именовать... Старк поднял глаза к потолку и решительно кивнул головой, – "магической информацией"... или просто "магией". Перехватом и расшифровкой "магии" у нас будет ведать отдел разведки скрытой связи. Уилкинсону уже даны указания. Он доложил мне, что непосредственно дешифровкой "магии" будет ведать капитан второго ранга Сэффорд. А ее переводами займется секция переводов капитан-лейтенанта Элвина Крамера. Уилкинсон сказал, что начальник японского направления капитан третьего ранга Макколла уже приступил к формированию группы. Ты будешь состоять при начальнике разведывательного управления. Какие у тебя отношения с Уилкинсоном? В такой максимально доверительной работе надо, чтобы личные отношения между офицерами, посвященными в тайну, были безупречными.

Донахью пожал плечами:

– Мы с Уилкинсоном непримиримые враги за биллиардным и картежным столами.

– Отлично. Но тебе придется быть непосредственно связанным с Сэффордом и начальником японского направления. Как у тебя с ними?

– Сэффорд – мой однокашник. Макколла я знаю мало. Человек он суховатый, педантичный. Но, говорят, умница.

– Надеюсь, вы сработаетесь. А в помощь Крамеру в группу лингвистов, которые будут переводить "магию", можно назначить твоего коллегу по операции... этого, как его... Блэка...

– Нет, Уайта.

– Какой у него чин?

– Старший лейтенант.

– Справится?

– Он великолепно знает японский, учился в Токио, в университете Кэйо, обладает незаурядными лингвистическими способностями, светлая голова...

Адмирал оттопырил нижнюю губу:

– Это не характеристика, а дифирамб. У тебя привычка все преувеличивать. Какие у него недостатки?

– Недостатки? В упрек ему, пожалуй, можно поставить то, что он по характеру и образу мышления больше штатский, чем военный. Очень добросовестен, повышенно эмоционален, иногда наивно принципиален.

– Я вижу, что твой дружок стал офицером по недоразумению. Ну ладно, пусть занимается "магией". А ты будешь ведать специальными сводками для чинов высшего командования и Белого дома. – Старк выколотил пепел из трубки в пепельницу и откинулся в кресле. – Ну, как там мартышки? Готовятся? Мне кажется, что мы все-таки преувеличиваем опасность. А?

Донахью ответил после небольшой паузы:

– Я беседовал с некоторыми весьма осведомленными людьми в Токио. По их мнению, японцы будут всячески пугать нас, делать вид, что пойдут на все. Но вряд ли решатся на войну.

– Я тоже так думаю. Если и начнут, то надо иметь в виду короткую схватку. Десять раундов им без нефти не выдержать. Значит, им надо начать с удара, чтобы послать нас в нокдаун. Куда же они должны ударить? Только по Пёрл-Харбору. Но они отлично знают, что в Пёрл-Харборе нельзя атаковать торпедами. Для торпед требуется глубина не меньше семидесяти пяти футов{4}.

– А в Пёрл-Харборе не больше тридцати, – сказал Донахью. – Для того чтобы напасть на Пёрл-Харбор, японцы должны сперва углубить гавань в два раза.

Оба рассмеялись. Старк ударил кулаком по кожаной папке.

– Бог ниспослал нам удачу – мы стащили у японцев машинку и теперь будем регулярно читать "магию". И эта "магия" подтвердит правоту наших предположений относительно дальнейшей политики Токио. Они, конечно, помирятся с нашей помощью с Чунцином{5}, чтобы освободить себе руки для нападения на северного соседа.

На белом телефоне одновременно с гудением загорелась красная лампочка. Старк взял трубку и, выслушав то, что ему доложили, сказал Донахью:

– В секторе радиоразведки начали действовать две машинки, сделанные нами по японскому образцу. Быстро управились, молодцы. Уже приступили к перехвату "магии". Приготовь к вечеру первую сводку.

Донахью вскочил с кресла и щелкнул каблуками.

26 августа

Салон красоты был уже закрыт. Отдельных клиенток впускали только через террасу в той половине дома, где проживала Рут Кюн, хозяйка одного из лучших в Гонолулу косметических кабинетов. Этим ходом могли пользоваться только самые почетные клиентки.

В приемной сидели три дамы. Перед ними на лакированном столике стояли бокалы с ананасным соком и тарелочки с солеными земляными орехами. Дамы ждали вызова в соседнюю комнату – вход в нее закрывала китайская ширма с золотым шитьем.

– Я рада, что Эрни наконец-то переведут с этой галоши, – произнесла важная горбоносая дама, похожая на верблюда. – И именно на то самое судно, как предсказал хиромант.

Дама оглянула собеседниц, но они не откликнулись. Очевидно, потрясающая история с переводом ее сына на другой корабль уже была известна всему Гавайскому архипелагу.

Не дождавшись вопросов, горбоносая вынуждена была сама прервать паузу:

– Я рада, но в то же время боюсь, что надолго расстанусь с моим мальчиком...

Ее длиннолицая соседка с тойтерьером на коленях изобразила удивление:

– Почему? Уезжаете отсюда?

Выдержав паузу, горбоносая ответила:

– Нет. "Лексингтон" уйдет, кажется, на Мидуэй. В ноябре.

Полная дама, курившая сигарету, сказала:

– Не надо убиваться преждевременно. Марджори тоже боялась, что ее муж окажется в подчинении у своего дядюшки, но все кончилось благополучно.

– Она имела право ужасаться, – заметила длиннолицая. – Дядя Рональда знаменитый на весь американский флот людоед – питается жаренными в сухарях лейтенантами.

Из-за ширмы показалась высокая белокурая женщина с массивным бюстом Рут Кюн, хозяйка салона. При виде тойтерьера она вытянула губы и наклонилась к нему, заскрипев корсетом. Песик лизнул ее в щеку. Рут сказала с легким немецким акцентом владелице песика:

– Вам этот цвет бровей очень идет. Подчеркивает цвет лица.

– Посмотрим, как оценит это мой магараджа, – ответила длиннолицая. – Он очень строгий критик.

– Муж – это еще не так важно, – вставила горбоносая. – Надо, чтобы нравилось другим раджам. Когда вернется ваш тиран?

– В следующую среду.

Рут стала почесывать песика за ухом. Дамы заговорили о вчерашнем событии в парке Моаналуа, где знатный турист из Европы, испанский маркиз, застал свою супругу со старшим артиллеристом с "Аризона" в положении, не требующем пояснений, и подал жалобу командующему тихоокеанским флотом. Затем стали говорить о капитане третьего ранга Риччи, на которого вдруг свалилось наследство от тети в Каире. По слухам, тетушка нажила состояние не совсем приличным путем. У Риччи состоялась отчаянная пьянка, кончившаяся тем, что два офицера морской пехоты решили взобраться на крышу башни Алоха – их сняли с третьего этажа.

Беседу прервали вышедшие из-за ширмы массажистки – они пригласили клиенток. Рут чмокнула песика в носик и прошла к себе.

В столовой сидел ее отец – Бернард Кюн, крупный мужчина с серебристой шевелюрой. Рут поцеловала его в щеку и вопросительно подняла брови.

– Я пришел, Рутхен, без предупреждения, – Бернард погладил дочь по руке. – Экстраординарные обстоятельства. Сейчас сюда приедет на минутку один джентльмен...

Рут сдвинула брови и покачала головой:

– Так не годится...

– Не беспокойся, деточка. Это местный японский генеральный консул Кита. Ему надо срочно поговорить со мной, а в обычном месте сегодня нельзя. Насчет слежки не бойся. Он заедет сюда только в том случае, если убедится, что за ним нет хвоста.

– Все равно – очень рискованно.

– Не волнуйся. – Он улыбнулся. – Как дела с сестрой полковника Флинта?

– Завтра повезу ее смотреть рыб.

– В аквариум?

– Нет, на туристском пароходе со стеклянным дном. Потом меня пригласят к Флинтам на партию маджонга.

– Что нового?

– Ничего особенного. Капитан второго ранга Кристофер, по-видимому, получит назначение в Сан-Диего, а "Лексингтон" в ноябре направится на Мидуэй, только что слышала.

– Кто сказал?

– Мать лейтенанта Юстеса, который переведен на авианосец с минного заградителя "Оглала".

Кюн хмыкнул:

– Это очень интересно. Значит, оба авианосца – "Лексингтон" и "Энтерпрайз" – уйдут отсюда. Но это надо проверить как следует.

– Кстати, миссис Вандергрифт говорит, что ее муж не будет назначен к своему дяде – вице-адмиралу Лесли. А тот находится на Филиппинах.

– Вандергрифт плавает на "Хелене"?

– Нет, на миноносце "Кэссин".

Раздался тихий звонок. Рут вышла из комнаты и через минуту вернулась вместе с японцем – худощавым, с резко выпирающими скулами, очень подвижным. Рут предложила ему кофе, но он помахал рукой перед носом. Она неслышно выскользнула из комнаты.

– Беспрерывное наблюдение за рейдом начнем через две недели, – быстро заговорил японец. – А до этого надо будет срочно подготовить те посты, о которых мы говорили. Как дела у вас?

– Вполне нормально. – Кюн взял карандаш и набросал на бумажной салфетке план. – Посты учредим здесь и на возвышенности Вайанаэ, оттуда просматривается вся гавань.

– А в Калама?

– Скоро будет готово. В Раникае уже есть.

– А на Мауи?

– Пункт между Ровакула и Балеакала подготовлен.

Кита удовлетворенно хмыкнул:

– Особенно важен пост на Мауи. Там надежный человек?

– Родственник моей жены, немец. Он врач санатория в Кура.

– Устройте так, чтобы с ним мог держать прямую связь Нисина. Тот самый, которого вы видели в прошлый раз.

– Помню. – Кюн улыбнулся. – Хорошо, что он похож на гавайца.

– Вот его запасной телефон. Но по нему надо говорить только кодом. Встречаться с ним можно у китайца-ювелира на Кинг-стрит.

Кита написал номер телефона и адрес на бумажной салфетке. Кюн прочитал, вынул зажигалку и сжег бумажку в блюдце, затем аккуратно размял пепел кончиком карандаша.

– Вас привез сюда Нисина? – спросил Кюн.

– Нет. На нашей машине в таких случаях ездить рискованно. Я приехал на такси. Шофер – японец, мой человек.

Кита встал. Кюн провел его по коридорчику и открыл дверь на террасу. Кита подошел к машине, стоявшей на другой стороне Калакауа-авеню под пальмами.

Как только машина двинулась, он спросил у шофера:

– Что сказал Нисина?

– Он связался с капитан-лейтенантом Идэ, и тот ждет вас сейчас на горной дороге около виллы Эспинозы за скалой, – четко отрапортовал шофер. Нисина просил иметь в виду, что с прошлой недели около банановой фермы установлен новый пост военной полиции.

– Идэ хорошо прикрыт?

– Очень хорошо. Он из Вашингтона проехал прямо в Мексику, достал там мексиканский паспорт на имя Доминго Акино и, приехав сюда, устроился на ананасной плантации. Мексиканец японского происхождения.

Кита ударил себя кулаком по колену:

– Вот так они всегда делают. Держали от меня в строжайшем секрете, но потом увидели, что дело хлопотное, и подкинули мне. Хлопоты мои, заслуги их.

– Нисина сказал, что Идэ приказано работать самостоятельно, но он будет держать связь с вами.

Кита сердито дернул головой:

– Значит, будет лезть в мои дела. И мешать...

Проехав мимо пляжа Вайкики, они домчались до подножия Макапуу, затем повернули обратно и по горной дороге поехали в сторону университетского поселка. На море виднелись огни проходивших пароходов. Со стороны острова Кауаи летел самолет с зеленым и красным огоньками. Оставив позади коттеджи профессоров, машина пошла вверх – в сторону Нууану-Пали. Кита приказал потушить фары.

Они проехали мимо опытного сада с ореховыми деревьями и плантации сахарного тростника, огороженной колючей проволокой, и остановились у скалы, выступающей на дорогу. Из зарослей папоротника вышел человек. Шофер открыл дверцу, человек проскользнул в машину и, сев рядом с Кита, показал головой на шофера. Кита сказал:

– Мой связной, он в курсе всего.

Человек поклонился и назвал себя:

– Доминго Акино. Идэ.

Кита ответил поклоном:

– Мне сообщил о вас Нисина. Связь будем держать через него.

Идэ откашлялся в руку и подчеркнуто вежливо сказал:

– Мы будем держать прямую связь. Это санкционировано.

Кита запротестовал:

– Это не совсем удобно. Такие встречи сопряжены с огромным риском.

– Ваши опасения понятны, но все равно мы должны встречаться лично. Не ночью, не так таинственно, как сегодня. Из Японии будут приходить в адрес генконсульства письма от моей матери. Переписка будет касаться ее переезда сюда – это мой личный код. Я стану сам получать письма. Вряд ли американские контрразведчики заподозрят человека, который совершенно открыто среди бела дня будет приходить к вам за письмами, присылаемыми обычной почтой. Предельная хитрость – это отсутствие всякой хитрости.

Кита сердито промычал:

– Если они начнут подозревать, я сейчас же прерву связь с вами.

Идэ пропустил эти слова мимо ушей.

– Значит, я буду ходить к вам. А они следят за вами?

– За генконсульством?

– 3а всеми, и особенно за вами.

– Мы приняли кое-какие меры. Один секретарь-практикант делает все, чтобы подогревать интерес к себе.

– Мне сказали в Токио, что вам удалось завербовать крупного джимена{6}, чуть ли не самого Шиверса. Кажется, так зовут начальника местного отдела Эф-Би-Ай?

Кита фыркнул:

– Скоро на Гиндзе будут болтать, что я завербовал государственного секретаря Хэлла.

Идэ тихо сказал:

– Когда я работал в Шанхае, еще до начала войны с китайцами, нам удалось обработать двух европейцев, работавших в полиции сеттльмента. А потом оказалось, что они были подставлены к нам и дурачили нас.

– Значит, зона вашей деятельности... – начал Кита, но Идэ с вежливым поклоном перебил его:

– Ваша работа мне известна. Я не буду мешать вам, мы не будем дублировать друг друга. – Идэ посмотрел в окошко машины. – Поверните назад, я скоро выйду. Мне хотелось бы попросить вас составить список японцев, местных уроженцев, которых можно будет использовать. И не только жителей Оаху, но и других островов. В первую же очередь японцев, проживающих около аэродрома Канеохэ и Соленого озера...

– Директивы по работе, – прервал его Кита, – я получаю по соответствующей линии. А ваши...

Идэ повторил:

– Прошу составить список. Через некоторое время дипкурьер доставит вам нужные распоряжения. И еще прошу. К дочери хозяйки плантации, где я работаю, на днях приезжала одна японка. Недавно я ехал с ней на пароходе из Иокогамы. Судя по всему, она имеет широкий круг знакомств среди американцев и может пригодиться нам. И внешние данные подходящие.

– Как ее зовут?

– На пароходе она называла себя Хаями Марико. Слышали о ней?

– Нет. – Кита повернулся к шоферу: – Абэ, тебе известна такая?

Шофер уклончиво ответил:

– Наверное, кто-нибудь знает.

Идэ продолжал:

– Я хотел бы познакомиться с ней через кого-нибудь. С вашей помощью. Но сперва прошу собрать о ней сведения. Буду надеяться...

Посмотрев в окошко, Кита быстро сказал:

– Вылезайте здесь. За поворотом заправочная станция и казарма, там не показывайтесь. – Он поклонился и сердито буркнул: – Берегите себя.

– Прошу извинить за хлопоты, которые я вам доставляю, – учтиво ответил Идэ. – Берегите себя.

Как только машина замедлила ход, Идэ поклонился и выскочил. Машина помчалась в гору – внизу, направо от дороги, показалось море.

– Он будет здорово мешать мне, – Кита цокнул языком, – довольно бесцеремонный господин. Наверное, потребует, чтобы ему передали Нисина или еще кого-нибудь. И не нравится мне вся эта история с мексиканским паспортом. Может с треском провалиться.

– Но он опытный, – заметил Абэ, – работал в Шанхае. Нисина сказал...

– Здесь не Шанхай, болван! – крикнул Кита. – Там на рейде стояли наши линкоры. Никакого риска. Там мог работать любой идиот. – После короткой паузы Кита сказал: – Наверное, придется отдать тебя этому Идэ.

Абэ повернулся к Кита и жалобно протянул:

– Лучше кого-нибудь другого...

– Будешь выполнять только отдельные его поручения. Но ни слова ему о моей работе, слышишь? О том, из какой истории я тебя вытащил, никому не скажу. Понял?

Абэ молча кивнул головой. Кита ткнул его кулаком в плечо:

– Если сболтнешь что-нибудь, выдам с потрохами Баллиганту. Он тебя в два счета пошлет на горячий стул.

– Не скажу ничего.

– И особенно насчет того, что я встречаюсь с Баллигантом. Держать рот на замке. Понял?

Абэ хмыкнул и поклонился.

На всякий случай Кита решил немножко покружить. Машина еще раз объехала вокруг горы Тантал, затем промчалась по восточному берегу до храма мормонов и, повернув обратно, направилась по дороге через Куурау в город. Никакой слежки не было замечено. Когда стали спускаться вниз к городу, Абэ сказал:

– А я знаю эту Хаями Марико. Она училась с моей сестрой в одной школе. А сейчас Марико студентка-медичка.

– Напиши об этом, – приказал Кита.

– В последнее время она часто приходит в аптеку на нашей улице. Кажется, покупает лечебные травы для своей бабушки.

– Чья аптека?

– Корейца Ан Гван Су на Маунакеа-стрит.

– Напиши обо всем и принеси мне завтра утром.

27 сентября

Ввиду особой секретности документов, идущих под грифом "магия", было приказано обходиться без стенографисток и машинисток. Поэтому Т-бюро, как назвали группу японоведов-переводчиков при дальневосточном отделений разведывательного отдела штаба флота, напоминало мужской монастырь. В дальний конец коридора на третьем этаже здания штаба, где размещалось загадочное Т-бюро, женщины совсем не заходили.

Тексты переводов поступали на стол к Уайту. Он их просматривал, вносил исправления и передавал в таком виде Донахью, а тот нес их к капитану третьего ранга Макколла или прямо к начальнику разведывательного управления Уилкинсону. От переводчиков требовалось только умение быстро и точно переводить с японского, а не способность печатать без помарок. Уайт получал уже порядком исчерканные тексты, сам тоже вносил поправки и делал вставки. Не удивительно, что при виде очередных сводок "магии" Донахью вскидывал руки и стонал:

– И такую мазню представлять начальству! Убийцы!

Но начальство жадно хватало переводы расшифрованных японских телеграмм и упивалось содержанием текста, а не его внешним видом.

Флотские и армейские дешифровщики получили по две машинки "97" и перемалывали на них "магию". Флотские обрабатывали "магию", перехваченную в нечетные дни, армейцы – перехваченную в четные.

В бюро работали квалифицированные офицеры-лингвисты, обучавшиеся в Японии и прошедшие шлифовку у профессора-японоведа Колумбийского университета Елисеева, сына бывшего владельца крупнейшего гастрономического магазина в Москве. Но, несмотря на солидную подготовку, японоведам-переводчикам приходилось трудновато. Японские телеграммы писались латинскими буквами, то есть фонетическими знаками, и в этом заключалась опасность – в японском языке уйма одинаково звучащих слов.

– Проклятый язык, – тихо ругался старший лейтенант Пейдж, щупленький и лысый, в очках. – Это они специально выдумали, чтобы насолить всем, кто изучает их язык. Извольте догадаться, о чем идет речь. Орган, артерия, возвращение, срок, флагманский корабль, ваше письмо и так далее – все звучит одинаково: "кикан". Целых восемнадцать значений! Или "иси". Означает и камень, и врач, и желание, и наследник, и воля покойного... поди разберись, о чем идет речь.

– И еще смерть через повешение, – вкрадчивым голосом добавил старший лейтенант Крайф. За смазливую внешность и умение подлаживаться к начальству его прозвали Гейшей.

– Кто-нибудь из нас действительно повесится. – Пейдж вздохнул. – Вчера над одной фразой просидел битых два часа, потому что японский шифровальщик забыл указать долготу гласных, собака. А ведь слово "кото", если не оговаривать долготу гласных, может означать тридцать три разных понятия...

– Все зависит от контекста, – сказал Уайт.

Пейдж мотнул головой:

– Он часто совсем не помогает. Приходится гадать. Кошмар какой-то.

Гейша похлопал себя по голове:

– Скоро у нас у всех вылезут волосы, как у Пейджа.

Капитан-лейтенант Шривер – чуть-чуть сутулый, с седой прядью покосился на Гейшу и произнес:

– Волосы лезут у тех, кто думает. За свою шевелюру не беспокойтесь.

Шривер недавно вернулся из Токио, где был помощником морского атташе. Его отозвали по требованию японского правительства за скандал, учиненный на банкете в турецком посольстве в присутствии премьер-министра принца Коноэ. В своем застольном спиче слегка подвыпивший советник германского посольства коснулся антропологических достоинств нордической расы и в связи с этим нелестно отозвался об американской нации. Шривер подошел к советнику и нанес ему прямой удар в подбородок. Нациста унесли в полуобморочном состоянии, а Шриверу пришлось в качестве "персона нон грата" через два дня покинуть Японию.