Текст книги "Отдел дознания (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 10

Глава десятая.

Август 1993 года.

Круг подозреваемых.

Полночь. Мироныческий район города, дачный поселок.

– Ты откуда такой красивый? – Наташа обернулась от электрической плитки, на которой что-то готовилось и широко заулыбалась, продолжая что-то помешивать в кастрюльке: – Ты в стриптиз сумел устроится и решил мне свой номер показать?

Я машинально посмотрел на своё отражение в небольшом зеркале, висящим на стене веранды, после чего обессиленно опустился на пол и истерически заржал, уткнувшись лицом в зажатую в раках, фуражку.

Если не брать во внимание предшествующие события, можно было, с легким сердцем, согласится с логикой рассуждений моей невесты – мужчина облачённый в ботинки, носки, трусы и милицейскую фуражку, никем, кроме как стриптизёром из третьей, низшей, лиги, прибывшим по вызову, быть не мог. Законченность образа утешителя скучающих дам придавали погоны старшего лейтенанта милиции и служебное удостоверение, заткнутые под резинку трусов.

Формула рубаху в брюки, порванные и заляпанные пятнами крови, с обугленной дырой от выстрела в кармане, я сжёг пятнадцать минут назад на берегу речки Оружейки, предварительно щедро полив остатки формы моторным маслом из хранящийся в багажнике канистры. Запалив раскаленной проволокой прикуривателя обрывок бумаги, я бросил ее в неряшливую кучку тряпок на топком берегу, и через пять минут от возможного доказательства моей вины осталась только комок невразумительной грязи и запах паленого.

После третьей минуты моего, безостановочного ржания, Наташа забеспокоились.

– Паша, с тобой все нормально? Скажи, что-то случилось? Тебе что-то дать?

Я, давясь смехом, закивал головой и, с трудом, выдохнул:

– Водки дай.

– За стол садись, не будешь же ты на полу водку пить. – Наташа подхватила меня за руку, помогла встать, и, как немощного старика довела до стула.

Через несколько секунд, на новенькой клеёнке, покрывающей столешницу, появилась бутылка «Русский» из морозильника, гранёный стакан и два малосольных огурца на блюдце, порезанные на четвертинки.

После полного стакана холодной водки меня отпустило.

– Рассказывай.– Наташа поставила передо мной глубокую миску из нержавейки (жили мы пока здесь по-походному), полную макарон, сдобренных двумя котлетами и подливой и села напротив меня.

– Пацанов расстреляли в ресторане. Кто живой, кто неживой – пока не знаю. Вот такие дела.

Наташа вскинула голову и побледнела, как будто ее ударили, после чего молча встала, принесла стопку, разлила остатки водки себе и мне, молча, глядя мне прямо в глаза, выпила, после чего встала из-за стола и начала мыть посуду, не глядя в мою сторону.

В этот вечер мы больше не сказали друг другу ни слова – я прекрасно знал, что хочет мне сказать моя женщина, она наизусть знала, что я ей отвечу.

Следующее утро. Локация– Дорожные РОВД.

На входе в РОВД меня ждали два портрета, с чёрными шелковыми ленточками в нижнем углу, наискосок. Парни с фотокарточек смотрели немного испуганно, и выглядели лет на пять моложе, чем были в сегодняшней реальности.

Громов, едрить твою…– Начальник отдела дознания Ольга Борисовна Супрунец встретила меня у входа в Ленинскую комнату: – Ну ты же мне обещал, мы же с тобой договаривались…

– Я прошу прощения, Ольга Борисовна, вчера, после внезапного дежурства, поздно домой возвращался, а я, видите ли, живу в частном секторе. В грязь наступил, что после вчерашнего ливня была, поскользнулся и упал, форму постирали, но погода холодная и сырая, до утра ничего высохнуть не успело. Надеюсь, что больше такого не повторится.

– Ладно, Павел, на первый раз замнём для ясности, но больше постарайся в грязь не падать.

– Я же не лицом в грязь упал. – я проскользнул мимо выпуклой груди начальницы и стал протискиваться на задний ряд сидений.

К началу утреннего селектора Ленинскую комнату руководство РОВД своим присутствием, ожидаемо, не почтило, кроме «старого» дежурного, никто в подвал не спустился. Не успел дежурный по Городу начать перекличку городских райотделов, на пороге Ленинской комнаты появился старший оперуполномоченный Дверницкий Анатолий, которого в последние дни «припахали» исполнять обязанности начальника уголовного розыска.

– Я извиняюсь – он кивнул дежурному, после чего обвел взглядом затихший зал: – Уголовный розыск, нечего здесь рассиживаться, все бегом в кабинет начальника розыска.

Пара оперов уголовного розыска начали торопливо протискиваться на выход.

– Громов, а ты что расселся? Тебя что – особое приглашение необходимо?

– Толя, так я вроде бы в дознании сейчас числюсь?

– Ничего не знаю, Дронов сказал тебя привести, итак никого нет.

Локация – кабинет начальнику уголовного розыска Дорожного РОВД.

– Как вы все уже знаете – полковник Дронов окинул всех собравшихся в кабинете причастных тяжелым взглядом поверх стёкол очков: – Вчера в новом ресторане на улице Лысого основоположника, около двадцати трех часов, были расстреляны наши с вами бывшие коллеги. Князев получил огнестрельное ранения ног, Вареников и Плотников от пулевых ранений в голову скончались на месте.

– Бывшие коллеги, ха! Уже подсуетились! – подавился истеричным смешком Наглый.

– Шадов, встать! Ещё раз услышу без моей команды хоть одно слово и бывшим коллегой станешь ты. Сел, быстро. – Дронов ещё раз прошёлся мрачным взглядом по всем присутствующим, которые старательно смотрели в рол: – Ещё у кого-то замечание, дополнение, вопрос к руководству имеются?

В кабинете повисла гнетущая тишина, лишь было слышно как зеленая осенняя муха, не дисциплинированно, бьется о стекло в деревянной оконной раме.

– С вашего разрешения… – полковник усмехнулся: я продолжу. Подозреваемый в нападении на наших бывших коллег. около шести часов утра, был обнаружен гражданами в гаражах у детского садика по адресу улица Полярников, дом четырнадцать дробь два, с пулевым ранением в верхнюю треть спины слева, без сознания, направлен в региональную больницу, общаться пока не может. Стрелок в ресторане был одет в красную куртку-«ветровку», с американским флагом на спине. Лица его никто не видел – он натянул ворот куртки на голову. В такой же куртке был одет и человек, найденный возле детского садика. Судя по смывам с кистей рук и одежды, незадолго перед тем, как его подстрелили, раненый сам стрелял. Исходя из, обнаруженных возле гаражей, следов волочения, подозреваемый получил ранение в другом месте, а к гаражам был доставлен. Возле тела был обнаружен пистолет ТТ, без патрон и обоймы, из этого оружия недавно стреляли. Вероятно по всему, этот пистолет и является орудием убийства, оружие направленно на экспертизу. Ранение неизвестному было нанесено с близкого расстояния, как версия рассматривается вероятность, что киллера пытались «зачистить» заказчик или заказчики.

Также, в качестве подозреваемого, сегодня утром, на даче у родственников был задержан четвёртый бывший оперуполномоченной группы по раскрытию преступлений против личности, известный вам всем Конев Руслан, с которым сейчас работают сотрудники областного управления. Так вот, ребятишки, что я вам скажу – Конев и компания мутили темы. Подробности я вам сейчас не скажу, но там много чего было грязного и нехорошего. Мало того, что они сами в грязь залезли, они еще ваших бывших начальников в свои дела затащили, косвенно, но измарали. Так вот, что я хочу вам сказать – не хватает денег – иди в народное хозяйство, мы никого не держим. Но, если кого-то заметим хоть в чем-то, не отвечающем высокому званию советского…. Извините, российского милиционера – не взыщите – выгоню сразу. Все всё уяснили? Тогда вернемся к работе. Наша задача…

В этот момент дверь кабинета распахнулась и перед нами предстал старший следователь районной прокуратуры Евгений Кожин, взгляд которого мгновенно упёрся в меня, сидящего напротив входа:

– Товарищи начальники, а что здесь делает Громов?

– Евгений Викторович, давайте вы командовать у себя, в прокуратуре будете… – хищно ощерился полковник, изображая улыбку: – У нас и так работать некому, или вы лично будете обходы делать?

– Товарищ полковник, я обходы делать не буду, но вас прекрасно понимаю, только вы меня поймите. Никто вам сейчас не даст здесь гарантию, что сегодняшнее дело не объединяет с делом, по которому Громов проходит в качестве потерпевшего. – следователь примирительно выставил ладони: – И как это будет выглядеть в глазах у любого проверяющего? Потерпевший выполняет функцию дознавателя по своему уголовному делу? Так на это прямой запрет в уголовно-процессуальном кодексе есть. Вы конечно тух хозяин, но я против. Незаменимых людей нет, а я с зональным прокурором по этому казусу объясняться не желаю. Решите пожалуйста этот вопрос, чтобы мне рапорт на имя прокурора района писать не пришлось.

– Громов, иди занимайся своими делами – полковник Дронов поиграл желваками, но спор с прокурорским следователем развивать не стал и отпустил меня взмахом руки.

– Вы можете со мной закончить побыстрее? – Лариса Демидовна Каурдакова решительно шагнула ко мне, выставив перед собой, как таран, дамскую сумку крупных габаритов.

– Во-первых, здравствуйте. – я аккуратно отодвинул дамочку лет тридцати в сторонку и открыл дверь кабинета.

– Фу! Как у вас тут…– женщина не смогла подобрать слов и поэтому образно помахала перед собой руками.

Я примерно представлял недостатки своего кабинета, но он был отдельный и меня вполне устраивал.

– Вы присаживайтесь, поскорее…– я изобразил жест гостеприимства: – Раньше, как говорится, сядешь, раньше выйдешь. Вы свои паспортные данные из предыдущего допроса подтверждаете? С мужем не развелись, ребенка очередного не родили, или, может быть, институт усели закончить. Нет? Ну и прекрасно. Давайте зачитаем ваши предшествующие показания, и вы скажете, все ли верно.

Минут через пять женщина подтвердила, что показания изложены верно.

– Подскажите, пожалуйста, когда изложенные здесь события происходили, вы находились в киоске, а сменщица ваша у окошка? Я правильно понимаю?

И в киоск она не заходила, а деньги из кассы, вы лично отчитали и передали ей в руки, никого там больше не было? Верно?

– Ну да, Евгения Дорошенко пришла около одиннадцати часов вечера, сказала, что ей деньги срочно нужны, попросила отдать ей ее зарплату, ну я и отдала ей, сколько она сказала…

– А какие купюры были, вы не помните?

– Ну я ей крупные, точно дала, по пять тысяч, чтобы мне сдачу было чем сдавать…

– То есть вы ей передали, как вы помните, десять тысяч рублей, двумя купюрами.

– Ну да, я вам это уже третий раз говорю.

– Подскажите, Дорошенко у вас именно десять тысяч просила?

– Нет, она тридцать тысяч просила, сказала, что хозяин, ну, то есть, Борис Константинович ей больше должен, но я ей не дала, сказала, что выручка была слабая в мою смену, мне только на сдачу осталось.

– Понятно. Так, а теперь подпишите здесь, здесь и здесь. Хорошо! И вот вам памятка, какие документы нужны, и нужны мне срочно.

– Так вы хозяину этот список отдайте, или самой Дорошенко, я то зачем буду ее бумажки носить?

– Так это ваши бумажки, уважаемая Лариса Демидовна! Мне завтра-послезавтра надо материалы отправлять прокурору, чтобы тот в суд их переправил, а от вас этих справок нет.

– Вы, товарищ следователь, выпили уже с утра, что ли? – дама зашмыгала носиком: – Или вы шутите так неудачно?

– Да какие шутки, Лариса Демидовна? Вы допустили растрату, ваш хозяин написал заявление, попросил органы разобраться, мы и разобрались…

– Но как я допустила? Она же сказала дать ей денег…

– Да мало ли, что она сказала? Она снаружи стояла, а вы внутри сидели, и денег она самостоятельно взять не могла. Вы ей эти деньги передали, она их из кассы не брала. Понятно вам? Я не могу привлечь к ответственности Дорошенко, а вот вас просто обязан.

В это время в дверь заглянул мужчина лет сорока пяти, одетый в кожаные брюки и пиджак из такого же материала.

– Лариса? А ты что здесь делаешь? – мужчина замер на пороге.

– Козел! – Лариса Демидовна вскочила, подхватила свою сумку и бросилась на выход, сметя мужчину в сторону движением могучего бедра.

– Лариса⁈ – «кожаный» морщился, потирая отбитый о косяк локоть,

– Лариса Демидовна! Вы список документов забыли, который вам послезавтра надо будет принести.

Бешенная фурия влетела обратно в кабинет, схватила со стола бумажку и показала «кожаному» средний палец: – А тебе, Борюсик, пусть жена теперь отсасывает…

Дождавшись, когда звук каблучков разъяренной «львицы» затихнет, я улыбнулся посетителю: – Как я понимаю, я вижу Бориса Константиновича? Присаживайтесь, у нас с вами будет интересный разговор.

Локация – там же, за час до окончания рабочего дня.

Лемешев появился под вечер, очевидно, узнав от своего приятеля Бориса Константиновича, что что-то пошло не по плану, он прибежал на работу, еле-еле опохмелившись и не закрыв «больничный».

– Дела давай! – судя по всему, Якову Рувимовичу было очень плохо, так как он боялся оторваться от косяка.

– Какие дела?

– Дела мои давай! – Лемешев попытался грозно зарычать и угрожающе шагнуть ко мне, но получалось это у него очень-очень плохо – ноги не слушались, голову мотала, как у младенца. Но он все же преодолел себя, сделал этот шаг и попытался ударить меня. Замах был на рубль, рука, которой дознаватель пытался опереться на сто, подломилась и Яшу повело вперед, в результате он не удержался на ногах и с деревянным стуком ударился головой о столешницу.

Мне эти игры пьяного дурака надоели, я поднял старшего товарища за шиворот, вывел на лестницу, ведущую вверх и легким пинком коленом под зад, придал Лемешеву ускорение, чтобы он мог преодолеть подъем, после чего, подумав пару минут, собрал все дела, запер кабинет и, с деловым видом двинулся на выход.

Яков Рувимович сидел на стуле напротив начальника отдела дознания, закрыв лицо ладонью и что-то негромко бубнил.

– Павел! Павел! Громов! – увидев меня, закричала Ольга Борисовна, но я сделав вид, что не услышал, пробежал мимо ее кабинета на улицу.

Я сел в машину, выехал со стоянки, и помчался по улице Полярников, стараясь побыстрее уехать. На светофоре на бросил взгляд в зеркало заднего вида – вдалеке, на тротуаре, напротив отдела, виднелась стройная женская фигура в голубой форменной рубашке и узкой юбке.

В РОВД я вернулся через полтора часа. Это время я… я просто ничего не делал, машину отогнал на улицу Первой революции, припарковал машину и просто сидел на скамейке в парке, глядя на деловитых белок и нахальных воробьев, что скакали вокруг скамейки в поисках вкусных крошек.

– Громов, ты где был? – Ольга Борисовна перегородила своим телом коридор, поэтому я просто был вынужден зайти в ее кабинет: – Я тебе кричала, ты мимо меня пробежал…

– Простите, задумался.

– Так сильно задумался? – ирония, не требующая ответа: – И куда ты так спешил?

– Встреча была с адвокатом.

– Понятно. А Лемешев на тебя рапорт написал, на имя начальника УВД…– и глаза с меня не сводит, отслеживая реакцию: – Что ты его избил. И в больницу поехал, «побои снимать».

– Хорошо. – я пожал плечами: – Можно, я пойду.

– Паша, ты слышала, что я сказала? Ты себя хорошо чувствуешь? – а теперь в глазах начальницы видно настоящее волнение. Все-таки, женщина она хорошая. Если бы не периодическое желание посадить меня на соответствующий шесток, цены бы ей не было.

– Ольга Борисовна, мне, извините за выражение, глубоко насрать, куда поехал ваш подчиненный Лемешев. – я наклонился вперед и глядел в глаза капитану милиции: – Меня больше заботит ваша судьба, уважаемая Ольга Борисовна, потому как вы мне очень нравитесь, и как девушка, и как руководитель. Но я очень надеюсь, что завтра Яков Рувимович уже напишет рапорт на увольнение, причем это нужно в первую очередь вам…

– Паша, мне рассказывали, что у тебя с головой не все в порядке…

– Да это у вас с головой не все в порядке, если вы такое допустили…

– Что? Что я допустила? – вот тут Ольга немного забеспокоилась, и я подлил огоньку.

– Два года ваш подчиненный Лемешев по сговору с хозяином киосков Ореховым Борисом Константиновичем незаконно привлекает людей к уголовной ответственности. Находят молодых дурех, заключают с ними трудовые договора, все честь по чести. Только там два пунктика есть в особых условиях, что первые два месяца договора у них ученические, без оплаты, типа – профессией продавца киоска овладевают. Эти дурехи работают, работают, хочется самим что-то покушать, видят тетрадка в киоске лежит, там сменщицы пишут, что деньги из кассы взяли в счет зарплаты. Ну она и берет, тоже в тетрадке записывается, и еще при сдаче смены пишет, что взяла из кассы столько-то рублей. В результате ей говорят – больше не выходи на смену, а Орехов Борис Константинович пишет заявление о растрате, прикладывает показания сменщицы, их там две у него работают, о том, что при приеме смены была недостача, что отражено в передаточной накладной и дальше заявление попадает к Лопатину, который начинает девку грузить и кошмарить. Подозреваю, что те из подозреваемых, кто нашел деньги и откупился, то в отношении их отказной материал возникает, а те упрямицы, что по-хорошему не желает – те под суд идут. Вот и считайте – девчонка отрабатывает месяц, берет деньги из кассы, свою, как она понимает зарплату. После этого ей говорят, что это растрата, что до окончания второго месяца, так сказать ученичества, ей деньги не положены, а чтобы дело прекратить, надо деньги вернуть, ущерб погасить, ну и маленько денег дать сверх этого. То есть у Орехова человек бесплатно работает, потом он его выкидывает, получает деньги обратно, Лемешев получает показатели в работе, и эти два друга сверх этого что-то имеют…

– Громов, да это бред, лютый бред! Ты это сейчас, только что, придумал, чтобы тебе за мордобитие не прилетело. Тебя за драку с коллегой просто выгонят со службы и все. Ты…

– Ольга Борисовна, я же вам сказал, что ездил к знакомому адвокату? Так вот, я ему оставил данные всех судебных дел и «отказных», что Лемешев оформлял за два года и где потерпевшим значится Орехов. Если Лемешев не напишет завтра рапорт на увольнение, и ко мне будут применены малейшие репрессии, мой приятель всех фигуранток этих дел найдет и пообещает им пересмотр дел и денежную компенсацию от государства. Представляете, что будет? Лемешев точно сядет, вас сто процентов, в лучшем случае, уволят…

– А меня то за что? Даже, если ты правду говоришь, то я ничего не знала.

– Ольга Борисовна, знаете, в юриспруденции есть такое понятие – не знала, по своему уровню развития, образования, и служебному положению должна была знать? Да вы просто обязаны были обратить внимание, что у вас почти каждый месяц растраты из одних и тех же киосков регистрируются, и как минимум, представление владельцу должны были написать.

– И что теперь?

– Не знаю. – я пожал плечами: – Практически ничего. Вы, надеюсь, сумеете донести до Якова Рувимовича, что ему пора на пенсию или куда там ему можно уйти. Ну я мне… в качестве моральной компенсации, достаточно вашей искренней дружбы.

– Правда, правда! – я закивал головой: – Дружбы достаточно. Вы же понимаете, что друзей, просто так, премий не лишают и в декабре отпуск не дают, ну и так далее. Короче, сплошная взаимная дружба. Кстати, еще мне ваш погон очень нравится. Надеюсь, скоро сам буду такие носить.

Я подмигнул ошарашенной начальнику отдела дознания и вышел из кабинета, изображая легкомысленную улыбку, хотя на сердце было очень и очень тревожно.

Где-то, в кабинетах областного УВД допрашивали Руслана Конева, а он мог много обо мне рассказать. И Князев Олег, в отличии от других видел меня в момент нападения в ресторане в лицо, во всяком случае, мог видеть, а язык, в отличии от ног, у него остался целым.

Глава 11

Глава одиннадцатая.

Август 1993 года.

Дело о надругательстве над телом.

– Павел, ты, о чем думаешь? – начальник отдела дознания и по совместительству красивая женщина, в волнении молотила наманкюренными пальчиками по лежащему перед ней делу: – Ну как можно быть таким невнимательным, что отправить на проверку на наличие судимости данные на потерпевшего, а не подозреваемого? Ну куда ты смотрел?

– Куда, куда? – я щелчком сбил пылинку с погона. Вчера вечером заехал в гараж, откуда приволок мешок старой формы. Слава создателю, она не успела заплесневеть или еще как-то испортится. Честно говоря, не рассчитывал ее когда-то вновь надеть, но пришлось, к тому-же почувствовал, что брюки с кителем стали тесноваты. Видимо, двадцать километров, которые я наматывал за смену, будучи постовым и сидячая работа, которой приходится заниматься сейчас – это две большие разницы.

– На дело смотрел. – я вернулся я к разговору с начальницей: – У этих двух ветеранов фамилии практически полностью совпадают.

– И что ты предлагаешь теперь делать? Ты понимаешь, что ты столько дней потерял?

Я пожал плечами:

– А что положено делать в таком случае? Продлится еще на десять суток и новый запрос в ИЦ написать?

– А ты понимаешь, что я должна тебя наказать?

– Меня? Вы серьезно? Старшего оперуполномоченного, отработавшего у вас в отделе неделю за ошибку в первом деле? Хорошая шутка

– И этот человек претендует на капитанские погоны…– разочарованно фыркнула Ольга Борисовна.

Я возмущенно развел руками.

– Вы что, сегодня не с той ноги встали или тест две полоски показал? Но я то тут, уверяю, совершенно не причём. – и пока начальница растерянно хлопала ресницами, я подхватил со стола свое дело и выскочил вон из кабинета.

– Громов! Громов, стой! Стой, кому говорят! – неслось мне в спину.

Пробегая мимо, выглянувшей из кабинета и замершей в удивлении Леночки Хвостовой, я бросил на ходу:

– Вот такая у нас с Супрунец любовь! Просто сам себе завидую.

Я сделал шаг, но тут же затормозил:

– Девчонки! А у вас нет бланка запроса на судимость?

– Ну есть, конечно. – передо мной лег бланк запроса о наличии судимости и прочих нехороших дел.

В это время мимо кабинета в сторону подвала прошла, не глядя по сторонам, злая, как черт Ольга Борисовна. Очевидно, что ее ближайшей целью было найти меня и достойно покарать.

Я практически мгновенно заполнил бланк, попросил коллег непременно отдать его товарищу капитану, как только она соблаговолит вернуться на рабочее место, а сам двинулся на выход из РОВД.

Локация – Городское УВД, помещения ИВС.

– Всем здравствуйте. – я шагнул к столу дежурного по изолятору: – Опера ваши принимают?

– Постучись к ним, вроде на месте. – мотнул головой дежурный по изолятору и я пошагал по пустому коридору.

Если ты работаешь в маленьком, но зажиточном городском районе, куда мотается с преступными гастролями весь криминальный контингент Города, то ты просто обязан дружить с операми всяческих изоляторов и спецприемников. Не факт, что интересную информацию по твоему профилю кто-то тебе отправит, не факт, что, отправленная, она до тебя дойдет, но вот так – приехать лично, да еще и прихватив гостинчик для местных сотрудников -тебя встретят с распростертыми объятиями, да еще отсыпят оперативных сплетен по твоему району.

– Здорово, отцы! – я достал из папки с бумагами плоскую бутылку водки и помахал ей перед собой, добившись соблазнительного булька прозрачного содержимого сосуда.

– Здорова, коли не шутишь. Давай сюда, что привез. – Бутылку осмотрели, проверили пробку, этикетку и ее оборотную сторону и признали годной.

На столе появилась миска с щербатым ободком, на которой лежали несколько заветренных ломтиков сала, два огурца и два кусочка серого хлеба – по нынешним временам вполне приличная закуска для бюджетников.

Две стопки для хозяев наполнились до краев, а я помотал головой:

– мне на полпальца, я за рулем.

Опера выпили, налили по второй, затем по третьей, наконец бутылка опустела и была отправлена в тайник за деревянную стеновую панель, где уже стоял большой мешок с ее товарками.

– Ну, рассказывай, зачем приехал? Что интересует? – бледные аборигены зарумянились, в глазах появилась любовь к человечеству.

– Ну вы же знаете, Дорожный район интересует, будь он не ладен.

– Есть у нас что по Дорожному району? – седые капитаны переглянулись: – Да откуда?

– Что, совсем ничего про их у нас нет?

– Глядя на мою расстроенную физиономию, коллеги заразительно заржали.

– Да не боись, Паша, сейчас тебе что ни будь подберем.

По правде говоря, информация была по нашему району у местных оперов была, не особо вкусная – пара мелких краж, путем, так сказать, совместного распития, и не факт, что официально заявленные, в придачу к ним, грабеж из той же категории. Я, конечно, добросовестно записывал данные, но, честно говоря, потраченных на «пузырь» денег становилось жалко.

Что, не то? – сочувственно покивали опера: – Слушай! Мы недавно вашему Князеву информацию сливали, но мне кажется, ему не до этого было. А сейчас и подавно…

– Что за информация? – мне не хотелось развивать тему группы Князева, но предпенсионеров было не остановить. Порассуждав минут пять, о том, что времена настали лютые, если честный человек не может в «кабаке» спокойно водочки выпить, чтобы не быть подстреленным, опера, наконец, вспомнили обо мне.

– А, с тобой еще… Записывай, Паша.

Сидел на ИВС на прошлой неделе за тяжкие телесные повреждения, нанесенные собутыльнику на почве взаимного неуважения, Попов Николай. И, в качестве вечерней байки-страшилки, рассказал как-то оный Николай, как с корешем своим лазили они зимой по погребам и вскрыв один из погребов, обнаружили там, среди банок солений и ларя с картошкой еще и мертвую женщину. И его кореш, который спускался в темноту подземелья и обернувшись от лестницы, увидел в полуметре от себя безжизненные глаза покойницы, до того испугался, бежал из этого погреба до самого дома, с отвисшими и вонючими штанами, да еще, после этого, отказывался спускаться в другие погреба, когда егоНиколай через неделю уговорил снова выйти на «дело» – наверху добычу принимал, а в низ спустится – категорически отказывался.

– А где погреб то этот, хоть примерно, находится? – я скептически скривился – погребами наши граждане увлекались самозабвенно, роя и оборудуя подземные кладовочки на любом свободном участке, что находили возле своего дома.

– Ну как тут узнаешь? – мои собеседники пожали плечами:– Сказал, что место страшное по ночам, где то у химзавода.

– Ну ладно, и на этом спасибо… – Я собрался отклоняться, но в последний момент остановился на пороге кабинета: – Мужики, а наш опер из группы Князя не у вас содержится?

– А ты знаешь, что нам дали указание, кто опером по этому делу интересуется, тех из ИВС не выпускать, и докладывать в областное управление о таких интересантах? – сразу стали серьезными мужики.

Пока я раздумывал, чем мне грозит очередной залет, эти два скучающих шутника снова заржали, как кони, после чего сообщили мне, что опера из группы Князя они в глаза не видели, к ним его не «спускали» и официально не задерживали.

– Значит будем искать. – я задумчиво попрощался с коллегами и покинул это мрачное заведение в смятении чувств – мне срочно нужна была информация от Руслана.

Локация – Дорожный район, окрестности Химзавода.

Химзавод в Городе, как и многие другие производства, появился в лихую военную годину, в процессе эвакуации. Только чрезвычайными военными обстоятельствами можно объяснить, что жутко опасное химическое производство, выпускающую десяток видов смертельно опасной дряни, разместили в самом центре Города, снеся для этого парк культуры и отдыха «Хвойный». С точки зрения транспортной логистики может быть и правильно – с одной стороны земельного участка рельсы Транссиба, с другой стороны – автомагистраль и краны речного порта, но вот местным жителям позавидовать было трудно. Правда с началом перестройки аборигены свое «фи» наконец-то сказали, завод стал закрывать самые опасные производства и соответственно, хиреть, но все это была предварительная лирика. Драматизм ситуации был в том, что обойдя огромную территорию комбината я не нашел ни одного жилого дома или погреба. Или привязка к месту была неточная, тогда информация для меня бесполезна, или… Я даже не стал обдумывать, что за «или», а махнув на заводской забор рукой, двинулся в сторону переходного моста по улице Вождя рабов. Выйдя на мост, возносящийся над стальной магистралью Транссиба, я остановился, чтобы оглядеть открывающуюся вокруг красот, но, тут-же заспешил обратно – за стоявшим недалеко двухэтажным бревенчатым домом, довоенной еще постройки, я увидел людей, возящихся у… погреба.

На мою удачу, на небольшом закутке, зажатом меду домами «поселка речников» и железной дорогой вклинились два десятка погребов, выкопанных в один ряд. И второй моей удачей было то, что через несколько дней начиналась календарная осень и мне не пришлось искать владельцев подземных хранилищ – здесь их крутился с десяток, готовивших закрома к засыпки картошки.

Я подошел к пожилой женщине, что принимала из погреба мусор и остатки прошлогодних овощей, который ей снизу подавал хмурый парень лет восемнадцати, которого, явно, бабушка, подписала на скучную и грязную работу.

– Добрый день. – я откозырял: – Вопрос до вас имеется, дама. Не подскажите, ваши погреба по зиме не вскрывали?

– Ой, лышечки! – женщина всплеснула руками и заголосила: – Смотри, Мишка, как работать надо! И года не прошло, как милиция заявилась. Конечно, касатик, вскрывали, я январе еще. Восемь погребов вскрыли за ночь, двое ваших приезжали, снег попинали и сказали, что дело темное и мало раскрываемое. А через две недели Нинка Столярова у кинотеатра «Виктория» у тетки, что соленьями напротив «Универмага» торгуют, узнала заготовки свои – ей зять из Германии крышки с картинками, на банки закатывать, привез… Чего бы путного привез, а то крышки! Себе и машину германскую пригнал, и телевизор с «видиком», и посуду красивую, как из музея, а теще – крышки. Я говорит, мама, купил вам самое для вас подходящее. И Нинка у женщин, что там постоянно торгуют, узнала, что тетку с Нинкиными крышечками, зовут Наталья Попова. Мы к участковому подошли, он все записал в свою книжечку, сказал, что разберется. И где ваш участковый? Или он по зиме чего-то не записал, прислал тебя уточнить? Так у тебя, вроде, звездочек поболи, чем у него будет…

– Я, уважаемая гражданочка, не знаю, как ваше имя отчество, к вашему участковому отношение имею, примерно, как вы пенсионерка к другому пенсионеру – нам просто из одного окошечка иногда заработную плату выдают. А пришел я сюда, потому что, как я понимаю, сыночка гражданки Поповой Натальи – Николая, арестовали, и теперь мы с ним разбираемся за все его прегрешения…

– Ой, да какая радость то, товарищ начальник, что вы этого злыдня поймали. Да ты просто не представляешь, сколько он нашим соседям зла то наделал. Мало того, что самые лучшие соленья и варенья покрал, он же напакостил еще – у меня они войлок, что для утепления на решетке лежал, наружу выбросили, только крышкой металлической закрыли, так у меня половина картошки, что сверху была, перемерзла, и банок несколько полопалось, что на верхней полке стояли. А Селиванов Егорка, у которого погреб обворовали и нараспашку бросили, даже крышку на место не набросили, он вообще с ума сошел…