Текст книги "Отдел дознания (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Яков Рувимович был коротко стриженным мужчиной лет сорок, среднего роста и телосложения, с круглым лицом, на котором выделялись, большие серые, немного выпуклые, как у рыбы телескоп, равнодушные ко всему глаза.

Откуда взялся в отделе дознания старший лейтенант Лемешев уже никто не знает, во всяком случае, последние десять лет он в нем числился. Когда-то Лемешев получил травму, будучи на службе, после чего его перевели в дознаватели, так как туда он еще проходил по группе допуска по здоровью. Тогда многомудрое начальство решило, что молодой мужчина, в спокойной обстановке, поправит свое здоровье и вернется к службе, но годы шли, а здоровье Якова Рувимыча по-прежнему болталось в красной зоне. Не знаю, почему руководство не хотело отправлять человека на медицинскую комиссию для оформления инвалидности, но в целом, Лемешев чувствовал себя в трудовом коллективе вполне сносно. В служебное время заслуженный работник либо сидел за своим столом, бессмысленно уставившись в одну точку, либо весело балагурил в курилке у крыльца отдела милиции, благо балагуром и рассказчиком он был знатным. И еще – он него всегда пахло благородным свежим перегаром. Всевозможным проверяющим мужчина невозмутимо показывал потертую бумажку с неразборчивой подпись врача, которая гласила, что гражданин Лемешев страдает редким видом недуга – выработка алкоголя собственным организмом, что приводило оных проверяющих в состояние задумчивой зависти.

Чтобы немного контролировать подчиненного, Ольга Борисовна сидела с подчиненным в одном кабинете, но существовали они в параллельных вселенных. Вот сейчас Лемешев склонился к нижнему отделению своего сейфа, так, что над столом виднелась исключительно спина милиционера.

На наше появление в кабинете, сотрудник никак не реагировал, по-прежнему сто-то рассматривал через приоткрытую дверцу сейфа.

Я недоуменно ткнул пальцем в спину коллеги, на что Ольга Борисовна только поморщилась:

– Не обращай внимание. У Яши там «пузырь» спрятан. Выпить сил хватила, а вот разогнутся – уже нет. Сейчас поспит немного, пойдет покурит минут на двадцать, потом опять накатит, так, глядишь, и день пройдет.

– Так может ему плохо? – меня неподвижность коллеги в, крайне неудобной, позе очень напрягало.

– Ему хорошо… – жестокая начальница отмахнулась: – Давай, не будем отвлекаться. Итак, что ты знаешь о дознании?

– В принципе, ничего.

– Но мне сказали, что ты юридический окончил…

– В юридическом ваше дознание практически не изучается.

– Понятно, тогда бери кодекс и учи, завтра спрошу. Пойдем, с девочками познакомлю. И, кстати, с завтрашнего дня на работу чтобы ходил в форме…

– А это? – я ткнул пальцем в спину Лемешева, на котором задралась рубаха и майка под ним, а пояс брюк, напротив, спустился, обнажая бледную, чуть синюшную кожу ветерана.

– Ты меня услышал. – припечатала руководительница, не желая вступать в дискуссию с заведомо проигрышных позиций.

– У меня формы нет, вернее есть, но только рубашка с коротким рукавом, брюки и фуражка. Остальное уже износилось.

– Иди к старшине, получай, сейчас на складах полно формы. Чтобы прямо сегодня сходил.

Я улыбнулся, представляя в красках разговор со старшиной отдела, у которого за последние пару лет я получил только четыре звездочки, пару погон на рубашку и наручники без ключа, от получения которых я отказался.

Девочки сидели в соседнем кабинете и были все, как на подбор, симпатичные, улыбчивые и смешливые.

– Девчонки, я вам пополнение привела, все его все равно знаете, поэтому сильно не приставайте, про работу не забывайте. Павел, вон тот стол свободен, садись за него и завтра с утра сдаешь мне зачет по нашему разделу УПК. – начальник отдела дознания постояла на пороге, хотела еще что-то сказать, но передумала и ушла в свой кабинет.

– Привет. – я сделал шаг вперед, но меня остановили.

– Паша, подожди, нам надо из стола кое-что взять.

Кое-что было двумя парами чулок на резинках, упаковка какого-то белья красного цвета, состоящее из одних только кружев, две бутылки шампанского, несколько тубусов губной помады, пустая коробка из-под теней для глаз и начатая плитка шоколада в фольге.

– Все забрали? – осторожно спросил я.

– Да, теперь можешь садится. – девчонки старательно перепрятывали свои богатства, а я осторожно, как сапер на минном поле, двинулся к своему новому рабочему месту – мало ли что там еще может обнаружится. Я понимаю, когда прячут спиртное в ничьем столе, но зачем было складывать в это стол свое белье и пустые упаковки от помады мне было совершенно непонятно.

– Павел, а ты женат? – я так увлекся чтением кодекса, что не заметил, как к моему столу подкралась Леночка Хвостова, миниатюрная крашенная блондинка в очень короткой форменной юбке.

– Угу, женат.

– А почему кольцо не носишь?

– В ломбард все кольца сдал, и свое и жены, зарплаты не хватает на детское питание.

– Понятно…– разочарованно протянула Леночка и вернулась за свой стол. Интерес в глазах е товарок тоже мгновенно погас и все уткнулись в разложенные на столах бумаги.

Вспомнили обо мне только через пять минут.

– Павел, ты не мог бы выйти, мне кое-что надо поправить… – Марина Филатова, тоже блондинка, но крашенная, фигуристая, склонная к легкой полноте, улыбнулась мне с застенчивой улыбкой белой акулы, и я понял, что сидеть в этом кабинете мне будет не просто.

– Конечно, девочки. – я встал: – Вы не стесняйтесь – если что надо, сразу говорите.

– Ой, ты такой милый. – наградой мне были три белозубые улыбки, от которых мне стало страшно – я понял, что стеснятся здесь никто не будет.

– Если меня будут спрашивать, я к старшине пошел, за формой.

Спустившись в подвал я обнаружил две интересные вещи.

Моя старая конура была заперта, и, судя по комку пыли, выглядывающей из-под двери, туда давно никто не входил.

Вторым открытием было, что дверь кабинета «группы тяжких» в самом дальнем углу подвала была приоткрыта, оттуда пробивалась полоска света.

– Здорова, старшина, два вопроса к тебе. Первое – в мою каморку кого-нибудь поселили?

Если убрать из пространного ответа завхоза отдела все нецензурные слова, то оставался короткое слово «нет».

– Понятно. Второй вопрос – мне сказали у тебя получить полный комплект формы на меня и корм на собаку за прошедший год…

Чтобы меня не контузило акустическим ударом, я на цыпочках отбежал в сторону кабинета «группы тяжких». Старшина орал так громко, что никто не мог услышать, как я подкрался к резиденции моих врагов и осторожно заглянул в узкую щель между дверью и косяком.

В кабинете, за столом, заваленном бумагами, сидели начальник розыска, его зам и… капитан Князев, за спинкой стула, которого торчал костыль. Господа начальники и капитан, не поднимая голов, заполняли какие-то бумаги, вставляя их в бесконечные папки оперативных дел, наваленных на столе. Все понятно, значит Конев, Плотников и Варенников сдаться р ласковые руки правосудия не пожелали, соответственно, в РОВД ожидается проверка по их линии работы, а так, как оформлять дела можно бесконечно, все равно, матерые проверяющие найдут до чего придраться, то на службу выдернули калечного Князя, и Окулов со своим замом пытаются навести марафет в бумагах.

– Александрыч, я больше не могу… Князев отбросил ручку и откинулся назад: – Может быть, бросим все это и х…й с ним…

– Дурак ты, Олег, тебе сейчас нужно все делать идеально, а ты тут кобенишься. – Начальник розыска даже не поднял голову: – Давай, пиши, я после развода к тебе всех оперов пришлю, проследишь, чтобы каждый, минимум, по десять справок и рапортов в дела написал, тогда будет более –менее. А тебе решать вопрос нужно, и срочно. Ели вы этого крикуна не заткнете, то сядем все, невзирая на награды и заслуги.

– Ты о чем, Александрович? – Князев перестал потягиваться, впился тяжелым взглядом в начальника розыска.

– Ты Олег, на меня глаза не пучь. – майор даже ухом не повел, продолжая писать какую-то бумагу: – То, что Громов не чушь порет – для меня в этом сомнения нет. И в том, что ты в курсе дел, которыми твои пацаны занимались, я тоже не сомневаюсь. И не надо думать, что кто-то этого не понимает. Тебя пока не трогают, потому что проще Конева или Вареника раскрутить, а потом, опираясь на их показания, взять за задницу и тебя. И у вас остается единственный шанс – это…

После этих слов заместитель начальника уголовного розыска начал отодвигать стул, и я понял, что если, в течении двух секунд, я не убегу, то возможно, меня удавят прямо в этом подвале…

Глава 3

Глава третья.

Август 1993 года.

Прослушка.

Локация – здание Дорожного РОВД.

Остаток первого рабочего дня в отделе дознания прошел спокойно. Я читал уголовно-процессуальный кодекс, впитывая, как губка, новые-старые, позабытые знания. Соседки по кабинету меня не трогали, очевидно, что наличие залоговых билетов, жены и грудного ребенка, делало меня существом малоаппетитным для блондинистых акулок в милицейской форме. Ровно в шесть часов вечера на пороге служебного кабинета возникла стройная фигура начальника отдела дознания:

– Девочки… и мальчик, всем до свидания, завтра прошу никого не опаздывать на селектор.

И только светлые волосы взметнулись над комплектом звездочек над погонами, начальница, не на секунду не задержавшись, двинулась в сторону выхода. Не успел я задуматься, что возможно не в той службе я работал раньше, а уверенный стук каблуков молодой женщины все еще раздавался у самого входа, как три мои соседки, вскочили, как по команде и начали забрасывать в железные шкафы папки с делами и спешно собирать свои сумки.

– А ты что сидишь? У тебя ключи есть от кабинета? Если что, мы дверь закрываем. – меня подхватили цепкие девичьи руки и в мгновение ока вынесли из кабинета вместе с толстым томом «УПК РСФСР с комментариями». Щелкнул замок и три веселые блондинки двинулись в сторону выхода, периодически хихикая, а я остался, как дурак, стоять в коридоре в полнейшем недоумении – впервые за много лет службы милицейское начальство в шесть часов вечера ни собрало сотрудников на совещание, не сказало, что развод будет в семь, девять, двадцать три часа, а просто сказало – «До свидание» и ушло домой первым. Я что, попал в сказку или милицейский рай?

– Привет. А ты куда собрался? – на крыльце Дорожного РОВД курили помятые и изнеможённые опера первой оперативной зоны, когда мимо них продефилировал я, гордый, с книжкой в руке, усталые и изнеможения, опера первый оперативной зоны.

– Меня, парни, в качестве наказания, перевели в белые люди. Рабочий день до восемнадцати ноль, женский коллектив, усиленное питание, каждый месяц премии в размере оклада. – я подмигнул опешившим бывшим коллегам: – Наглый, кстати, когда деньги за экскаватор отдашь?

– Почему, Громов, я тебе что-то отдавать должен? – Наглый старался говорить уверенно, курил в кулак, глядел на меня с нехорошим прищуром, так, что казалось, что у парняги за спиной не шесть месяцев учебного центра областного УВД, а две ходки к «хозяину», каждая не меньше «пятерика»: – Ты сейчас не в уголовном розыске, ты вообще неизвестно кто. Станешь снова опером, тогда и буду с тобой о чём-то разговаривать.

Очень хотелось наступить на носок стоптанного кроссовка наглого типа и дать в корпус, чтобы слетел с крылечка, пересчитывая ступени, но драки на входе в РОВД мне не простят, и круглосуточный пост по охране песка на пескобазе я буду считать за великую удачу, поэтому я сдержанно улыбнулся: – Это твоё последнее слово?

– Представь себе.

О чём еще можно было ещё разговаривать с «потерявшим берега» Наглым?

Ни о чём. Вот я с ним и не разговаривал, просто хлопнул по плечу и пошел в сторону своей машины.

А через пять минут я попался. Разворачиваясь через осевую на улице Полярников, я встретился взглядом с, идущий по тротуару с полными сумками, Леночкой Хвостовой. Судя, по мгновенно сузившимся, как у атакующей кобры, зрачкам девушки, по задумчивому взгляду профессионального оценщика, скользнувшему по боку «Ниссана», версия о сданных в ломбард кольцах, только что рухнула. Уносясь от замершей на тротуаре хищницы, я думал – судя по сумкам, Леночка имеет семью, во всяком случае, есть мужчина с отменным аппетитом. Тогда зачем эти подходы ко мне? Повесить очередной скальп на стенку? Или это просто шутка, девочки веселятся?

Десять часов вечера.

Локация – дачный поселок, дом родителей Громова.

– Паша, а ты куда собрался? И зачем форму одеваешь? Что-то случилось? – Наташа, расчесывающая волосы перед зеркалом, резко обернулась, когда я зашел в нашу комнату.

– Да нет, солнышко. Просто сегодня рейд, примерно до часа ночи.

– Ой, как жалко, не люблю засыпать, когда тебя нет дома. А завтра ты как с работой?

– Ты же знаешь, как всегда, тебя везу на работу к восьми утра, сам еду на службу к девяти утра, ничего не меняется.

– Ладно, будь осторожней, я тебя прошу. – меня обняли, с вкусом поцеловали в губы и подтолкнули к входной двери. Пока я шёл к воротам, меня догнал, прибежавший от речки Демон и пристроился рядом.

– Ну, если хочешь, что нет препятствий патриотом. – Я подошёл к окну нашей комнаты и постучал пальцем по стеклу, а когда Наташа показалась за стеклом, громко крикнул, что беру Демона с собой.

– Это хорошо, мне так спокойней будет. – Наташа орать не стала, а приоткрыла форточку и помахала мне рукой, с зажатой книжкой в мягкой обложке.

На въезде в Город, через КПП проходил очередной рейд – толпа гаишников, подкрепленная отделением омоновцев, в чёрных, танковых комбинезонах и беретах, останавливали все машины подряд, открывали багажник, лезли в салон, требовали документы, как у водителей, так и у пассажиров. Тут же суетились пара кинологов со своими возбужденными питомцами. Подошедший к моему окошку, замотанный и незнакомый мне, боец ОМОНа, долго светил электрическим фонариком на мои погоны, пытаясь сообразить, к какому ведомству относится водитель иномарки в голубой, форменной рубашке – летчик, железнодорожник или иной, неизвестный науке зверь. Конец проверки положил Демон, вскочивший с заднего сиденья и, через приоткрытое окно, зло обгавкавший, сунувшегося к моей машине кинолога с его овчаркой. Пока два «немца», как базарные торговки, заливались лаем и щелкали клыками, а кинолог, оказавшийся девушкой, пыталась оттащить в сторону своего четвероного борца с наркотиками, к месту скандала прибежала несколько сотрудников, после чего во мне опознали представителя их же ведомства.

– Приезжай скорее, со своей нехорошей собакой!– это краткий перевод слов напутствия с матерного на русский, которыми провожали меня коллеги, на что я сказал им всем «Большое спасибо», и вырулив руль, нажал на педаль газа, радуясь, что легко отделался – нарезной карабин в багажнике мог вызвать(а мог и не вызвать) справедливые вопросы.

Рассказывая Наташе про рейд, я не обманывал свою невесту, просто не рассказал, что в запланированном ночном мероприятии учувствуют всего двое, я и моя собака.

На немедленные действия меня подтолкнул сегодняшний подслушанный разговор. Не знаю, на сколько начальник уголовного розыска замаран в преступлениях князевских оперов, но, то что он считает меня главной причиной своих неприятностей и прямо говорит Князеву, что «нет человека – нет проблемы». А я против четверых не выстою, да даже, учитывая хромоту Князева, против троих… все равно не вытяну.

Злясь на себя, на начальника розыска, что сейчас помогает моим врагам, на его заместителя, что молчаливо поддерживает шефа, на оперов из главка, что не ловят моих коллег, не «крутят» Князя, я поехал по известным мне адресам, где могут прятаться мои супротивники.

Мент на нелегальном положении ситуация абсурдная сама по себе, и для беглого сотрудника очень некомфортная. Если уголовник может жить годами, находясь в розыске, так как вся его жизнь «по понятиям», заточена на такой образ существования.

Сними комнату у ранее судимого алкаша, подогревая его за долу малую, но держа в узде, чтобы избежать скандалов с соседями и визитов в квартиру милиции, ходи на «дело» в другой район, не действу по одному шаблону, не шатайся пьяным по улице, не показывай свою уголовную сущность, выучи паспортные данные другого человека, подробности его жизни и называйся этим человеком в случае задержания, не поддерживай старые связи, переезжай, в случае опасности, и ты можешь годами существовать, будучи во всех розысках – хоть в оперативном, хоть в федеральном. А с милиционерами дело обстоит по-иному – милиционер не готов разорвать с концами свои устойчивые связи – родня, женщина, дети, не готов каждый день «обносить» чужие квартиры или бить по голове прохожих, снимая шапки или забирая кошельки и еще десятки моральных ограничений, которые, рано или поздно, приведут опального милиционера в тюрьму. А значит я должен найти места лежек оперов из группы Князя, а уже потом решать, как распорядится полученной информацией.

Частный дом, где проживал Плотников, был тих и темен, а в довершении образа покинутого жилища на входной двери висел массивный навесной замок. Слишком откровенный намек, что здесь никого нет, и я на него не купился, а начал обходить дом, постоянно прислушиваясь и принюхиваясь к нему. Окно, выходящее на, заросший сорняками, огород, не было полностью закрыто – если приподнять его, то шпингалет переставал цепляться за раму и «милости прошу!», проникаешь в дом через окно. Лесть в дом Плотникова я не стал, как не старайся, следы проникновения все равно не спрячешь, поэтому я поехал по другому адресу.

Окна квартиры Князева были освещены, и я, оставив Демона, в машине с приспущенным окном, чтобы пес не задохнулся, двинулся в подъезд. Наверное, вид милиционера в форме, с охотничьим карабином в руках, крадущегося по лестнице даже для этого, непростого, диковатого времени, было перебором, но идти к квартире Князя без оружия мне показалась очень глупой идеей.

Я долго стоял под дверью квартиры Олега Князева, но ни разговора, ни звуков работающего телевизора я не услышал, один раз мимо входной двери кто-то прошел, постукивая чем-то жестким, после чего кто-то слил воду в унитазе, а человек, стуча по полу, прошел обратно. Скорее всего, жена к Олегу Князеву не вернулась, исчезнув из его жизни, а сам Олег, действительно пока без костыля передвигаться не может, следовательно, пока из моих врагов он мне наименее опасен. Я вспомнил сладкие губы жены Олега – Олеси, а также дипломат с деньгами, которые Олеся забрала у Олега в качестве компенсации, и торжествующе улыбнулся – время Олега еще не пришло, его я оставлю на десерт.

Из известных адресов, которые были связаны с группой Князева известными мне были еще два – дача Олега, уютный домик, расположенный в городской черте, и квартира Инны, красивой генеральской дочки, с которой до последнего времени сожительствовал мой бывший приятель – Руслан Конев.

Квартира Инны была ближе и я, сначала, поехал к ней.

Судя по свету в окнах, Инна еще не спала, и я потопал по бесконечной лестнице наверх. Стоять, затаив дыхание у двери квартиры генеральской дочки мне пришлось десять минут, потом что-то скрипнуло и, до боли знакомый голос, человека, с которым мы многое прошли, гаркнул под самым моим ухом:

– Инна, а где полотенца?

Сука, он моется. Он моется, а потом ляжет с кровать с этой девицей со сложным характером и надменным выражением лица, и будут заниматься всякими безобразиями, а я тут мотаюсь по ночному городу, крадусь по лестницам, пугаю, курящих на лестничных клетках, мужиков длинным стволом своего ружья, а этот беглец просто живет у своей сожительницы! А где группа захвата, где ОМОН, проникающий в квартиру через окна, спустившись по системе тросов, сверху, где свето-шумовые гранаты «Заря»?

Эти гаврики что, никому не нужны? А если даже их задержат, какова вероятность, что пацанов закроют в СИЗО. Капитан де Тревиль, то есть, майор Окулов на голубом глазу скажет, что дал тройке оперов срочное задание привезти из Парижа алмазные подвести, и не о каком розыске эти славные милиционеры не знали. Их допросят по поводу денег с моей квартиры и, вероятно, выпустят под «подписку», а мне ходить и оглядываться, ожидая удара в спину?

К садовому обществу, расположенному у гоночного кольца я приехал в настроении «минус сорок», подошел к дому Князева, с карабином на плече, и здесь моя злость просто захлестнула меня с головой.

Из домика на нужном мне участке доносилась музыка, «Агата Кристи» была на войне, которая как на тебе. В ритм музыке, на втором этаже стонала женщина и явно не от боли, а на крылечке стоял и курил сигарету довольный, как слон, Вареник, с обмотанным вокруг бедер, полотенцем.

Я, не думая ни о чем, положил ствол карабина на перекладину соседского штакетника и стал совмещать мушку и целик оружия с грудиной моего, самого ненавистного, опера из команды Князева.

– Сержик, ты идешь? – из домика раздался хрипловатый, а ночью, особенно заводной, женский голос, и Вареник, который для кого-то был Сержиком, кинув на землю «бычок», шагнул в темноту дома.

Сука! Отвел Господь руку! Спасибо тебе, добрая девушка, что вовремя позвала этого урода и не дала мне подставится по полной.

Я сидел на каких-то трухлявых досках, ждал, когда уймется сердцебиение. Ко мне подбежал, бегавший по окрестностям Демон, посмотрел вопросительно, потом стал тщательно вылизывать лицо.

– Молодец, молодец, собачка… – я как за спасательный круг вцепился в загривок пса, перебирая пальцами жесткую шерсть и постепенно успокаиваясь. Не понимаю, что на меня нашло? Накатили воспоминания, как Вареник впинывал меня ногами на полу дежурки в бытность мою БОМЖом, без памяти и осознания себя, или как он тащил меня за ногу по коридору РОВД… Так я вроде бы рассчитался с Сержиком, кожа на лице, до сих пор, вся в волдырях и шрамах.

– Пойдем, Демон. Пойдем отсюда. – Я последний раз оглянулся на уютный домик, где две парочки молодых-красивых, занимались сексом, не давая спокойно спать пенсионерам с двух соседних улиц – звуки в этом тихом месте, посреди большого Города, доносились удивительно далеко. Нет ребята, эту халяву я для вас закончу, не позднее, чем завтра. Я еще не знаю, как, но, беззаботно отдыхать здесь, со своими подругами, вы больше не будете.

В пять часов утра я вернулся к дому Инны. Если вы живете на нелегальном положении в квартире, куда может нагрянуть милиция, это самое время, когда из квартиры надо уходить. Пять часов еще ночь, шесть часов – уже утро, и в шесть часов в вашу дверь могут начать настойчиво тарабанить, предварительно вырубив подачу электроэнергии в подъездном электрическом ящике. Я очень хотел узнать, чувствует ли себя мой бывший приятель в квартирке своей сожительницы безопасно, или он каждое утро покидает свою ночную лежку. Эта морда до шести часов утра из квартиры не вышла, значит настоящим беглецом он себя не ощущает и находится в подполье в комфортных условиях.

Я представил, как группа Князева, в полном составе, придет к кассе РОВД, получит начисленную заработную плату, да еще и с премией по итогам работы за прошлый месяц и истерично засмеялся. А меня, стукача, посмевшего вынести ссор из избы и вообще, ведущего себя не по-пацански, просто отошлют из РОВД подальше с дурацким заданием, чтобы не устраивал скандал.

Достало меня это все, буду считать, что период сбора информации закончен.

– Сиди здесь. – я погрозил уставшему за ночь Демону пальцем и вышел из машины.

В дверь квартиры Инны мне пришлось стучать минут пять, прежде чем с той стороны дверного полотна раздался женский голос.

– Открывай, не то дверь выломаю… – пообещал я темноте дверного глазка. За дверью раздался шепот, возня, потом защелками замки.

Конев, в белых, в горошек, семейных трусах, с красным следом от подушке на заспанном лице и всклокоченными волосами, появился на пороге, глядя на направленный на него ствол карабина и заталкивая в квартиру, замотанную в простынь Инны, которая рвалась встать между нами.

– Выходи на улицу. – я понял, что генеральская дочка мне помешает в любом случае, поэтому мотнув головой, стал спускаться по ступеням вниз.

Руслан вышел из подъезда через пять минут. Увидев его руки, которые он держал в карманах куртки-ветровки, я навел на него свое оружие. Мой бывший приятель сбился с шагу, после чего вытащил руки из карманов, показывая раскрытые ладони.

Мы стояли в двух шагах друг от друга и молчали, а в салоне машины бесновался Демон, пытаясь выскочить на свободу и поприветствовать старого знакомца.

– Скажи, Руслан, как мы докатились до такой скотской жизни?

– Не знаю, Паша. Мне все время не хватает денег. Я тогда решил, что ты можешь, но не хочешь мне помочь, обиделся, вот и понеслось. Князь мне обещал решение всех проблем, но потом оказалось, что поддержка будет, в основном, моральная. А потом я просто боялся. У нас вход рубль, а вот выход не предусмотрен…

– Ладно, садись в машину, не надо, чтобы весь двор на нас смотрел. – я убрал карабин в багажник, в оружейный чехол, и сел за руль.