Текст книги "Отдел дознания (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 19

Глава девятнадцатая.

Сентябрь 1993 года.

Рабочие трения.

– Привет, девчонки! –я широко улыбаясь, ввалился в кабинет, где сидели мои блондинистые коллеги и положил на ближайший сто, за которым сидела дознаватель Марина Филатова, шоколадку: – Все хорошеете?

Ну да, я такой. Периодически, раз в неделю, примерно, захожу в кабинеты своих знакомых, минут пять зубоскалю, отвешиваю женщинам комплименты, выслушиваю свежие сплетни, и иду дальше, так сказать, демонстрирую флаг. Зато у меня со всем РОВД хорошие, приятельские отношения -покойные опера и беглец Князев были редким исключением, причем обоюдным, которое ни одна из сторон не пыталась исправить. Ну а дружить с девочками из отделения дознания мне сам бог велел, вот я и дружил, время от времени занося им недорогую шоколадку для совместного чаепития. Только сегодня девочки были явно не в духе, причем, что характерно, все трое одновременно. А Филатова, известная сладкоежка, вынужденно ограничивающая себя в сладостях, жертвуя их в пользу двух своих детей, на импортную плитку в яркой обложке даже фыркнула.

Не знаю, чем я успел за ночь провинится перед дамами, вчера прощались вполне сердечно, но ведь в эту игру можно играть и вчетвером.

– Понимаю, понимаю… – я приложил руку к сердцу: – В «такие» дни не то, что шоколад противен, даже жить не хочется. Прошу меня простить.

Я, под тоскливым взглядом Филатовой прихватил шоколад в письменного стола, сунул в карман и вышел из кабинета – спину мне просто испепелили три гневных взгляда. Может быть, коллеги решили, что я поступаю не по-мужски, забрав свой презент обратно, но, чтобы на меня дулись за мои же деньги, это, по-моему, перебор.

– Громов, зайди в приказе распишись! – окликнула меня из кабинета любезная начальница.

– Доброе утро, Ольга Борисовна! – я лучезарно улыбнулся и положил на стол, перед капитаном милиции белую, с золотом, упаковку шоколада: – Что тут, выговор очередной?

Моя ручка зависла в воздухе, и я вопросительно уставился на начальницу.

– Что застыл? Подписывай. – Ольга Борисовна сделала нетерпеливый жест ухоженной рукой с свежим маникюром.

– Да я просто был ослеплен красотой и блеском ваших ноготочков. – я написал, что ознакомлен с приказом о исполнении мной обязанностей старшего дознавателя с сегодняшнего дня: – То есть, теперь «за секретность» я надбавку получать не буду?

– Вместо того, чтобы спасибо сказать, ты еще о этих копейках спрашиваешь… – как давеча в соседнем кабинета Филатова, фыркнула начальница: – Ты же у меня капитана выпрашивал? А как я могу капитана тебе выпросить, если ты даже не «старший»? Вот Яков Рувимович медицинскую комиссию пройдет, в отпуск сходит, потом на пенсию уйдет, я через полгодика на тебя представление и напишу.

– Вообще-то я, если что, давно старший оперуполномоченный, и чтобы дать мне капитана такую сложную схему выдумывать не надо было. Если не знаете, как – спросите у меня. – погрозил я пальцем начальнице, и она схватилась за голову.

– Ой, я дура! А я то думаю, что Дронов на меня так странно смотрит, когда я ему проект на подпись подавала. А все ты виноват! – абсолютно «логично» обрушила на меня свой гнев симпатичная женщина: – Не мог сразу сказать. И шоколад свой забери, я на диете. С вами, иди… такими сотрудниками, скоро в дурдом угодишь!

Я пожал плечами, подхватил многострадальную шоколадку и двинулся в сторону подвала, раздумывая о неадекватности поведения моих коллег противоположного пола. Либо у них у всех единовременно наступили «критические» дни, но в их возрасте это должен быть повод для радости… Или кто-то планировал занять место старшего дознавателя, а я, по девичьему мнению, активно путаюсь у достойного кандидата под ногами.

В глубоком раздумье я порвал упаковку у шоколадной плитки, отломил дольку, угостил такой-же порцией, сунувшегося на запах, Демона, который мгновенно смахнул сладкий кусочек с моей ладони… Идиллию утреннего чаепития нарушило негромкое покашливание у двери, где, подняв глаза от газеты бесплатных объявлений, я обнаружил Филатову.

– Что-то хотели, Марина Федоровна? – я отломил от шоколадной плитки еще одну дольку и отправил в рот, после чего вновь уткнулся в газету.

– Павел, мне твоя помощь нужна… – растерянно протянула коллега: – Надо человека одного допросить, он на вызовы не приходит, а у меня сроки горят…

– Так оформите принудительный привод, как положено, отнесите в дежурную часть, и вам этого человека привезут в течении пары дней. – очередной кусочек шоколада, провожаемый взглядом молодой женщины, исчез у меняя во рту.

– Да не везут мне его! – психанула Марина: – Я две недели постановления пишу, а они мне справки отдают, что дома никого нет. А я точно знаю, что он дома, просто двери не открывает.

– Ну а я тут при чем? – пожал плечами я, потянулся к шоколадке, но, в последнюю минуту, передумал – уже рот свело от сладости, даже чай не помогал, да и смотреть на скорбные глаза нашей сладкоежки надоело.

– Паша, ну ты единственный мужчина в отделе, да и к кому я должна обратится? Если мы, в своем коллективе, не будем помогать друг другу, то…

То есть– помогать? – я посмотрел в глаза «помогайке»: – А мне кто-то хоть раз помог? Когда я болел, «развели» на поездку за «ценными лекарствами»? Я два часа рулил с температурой под сорок, для того, чтобы кто-то себе дефицитные таблетки купил, и за это мне таблетки дали, которые я мог за десять рублей купить в аптеке через дорогу? А сегодня что вы мне устроили? Нет, девчонки, так дело не пойдет. Теперь вы сами по себе, а я сам. Мне, к примеру, от вас ничего не надо…

– Ну и пошел ты! – Марина показала мне, что у дознавателей есть собственная гордость, и ушла, фыркая и громко стуча каблуками по бетонным ступенькам…. Но через пятнадцать минут в подвал спустились все трое.

– Паша! – почти хором пропели обесцвеченные блондинки: – Прости нас, мы больше так не будем.

– Ладно, замнем для ясности. – я уже пять минут думал, как извинится перед Филатовой, не потеряв лица, но барышни меня опередили: – Но все вам последнее предупреждение. Марина, куда надо ехать? И что там вообще за ситуация?

Филатова на память назвала адрес, на что я предложил ей встретится в семь часов утра у дома подозреваемого.

– Паша, но это же Нахаловка. Мне до этого дома час под дождиком идти. Я думала, мы на твоей машине, от РОВД поедем…

– Ладно, но ты лично, Марина, будешь должна… – я обвел сочную фигуру молодой матери и алчно облизнулся, на что девки жизнерадостно заржали и покинули мою обитель, на прощание крикнув, что если что, они за Маринку отработают. В довершении истории я обнаружил исчезновение шоколадной плитки со стола.

Вечер того же дня. Где-то в Городе.

– К сожалению, ничем не могу вам помочь. – симпатичная девица на ресепшене подтолкнула в мою сторону лист бумаги, снабженный казённой печатью: – У нас в клинике «Зоркий глаз» строго придерживаются понятия медицинской тайны.

Это была третья клиника, которая работала с контактными линзами, из списка, что передал мне медицинский представитель, и до сих пор никаких проблем с получением данных людей, покупающих линзы с диоптриями «-9, 50» не было, а вот здесь… Возможно, что эту симпатичную девочку в белом халатике в детстве пугали, что злой дядька – милиционер ее заберет, если она не будет есть кашу, а может быть она, по окончанию рабочего времени, из прилежной сотрудницы превращается в развязную подругу мелкого рэкетира, я не знаю, но вижу, что меня пытаются загнать на какой-то шесток.

– Девушка, вы обязаны предоставить мне эти сведенья… – миролюбиво потыкал я в строки запроса: – Вот здесь ссылка есть, на основании каких норм права вы обязаны…

– Анатолий Васильевич! – даже не слушая меня, барышня набрала номер телефона: – Тут какой-то молодой человек пришел, говорит, что из милиции, требует с нас данные на наших пациентов. Мы же не обязаны посторонним ничего давать?

Правильно сформулированный вопрос есть уже половина дела. Если девица за стойкой просит подтвердить правильность ее действий, неведомому мне Анатолию Васильевичу психологически проще произнести короткое слово «да», тем более вопрос подан так, что с уважаемое заведение пришел какой-то хмырь с улицы, а не сотрудник милиции с официальным запросом. Судя по торжествующей моське девушки, именно это ее собеседник сделал.

– Оставляйте вашу бумажку… – пренебрежение в голосе девицы прозвучало очень отчётливо: – Директор будет в понедельник, посоветуется с нашим юристом и напишет вам ответ. Если у вас все, то я займусь работой.

Я на секунду «завис», раздумывая, как получить нужные мне сведения и, заодно, поставить на место наглую девицу. Первым желанием было выволочь ее из-за стойки, прямо так, в коротком медицинском халатике доставить в РОВД и держать там за неповиновение законным требованиям работника милиции, пока неведомый Анатолий Васильевич не привезет мне необходимые сведения. Но я преодолел в себе это прямолинейное желание, с улыбкой попрощался и вышел, чувствуя спиной торжествующий взгляд красотки.

Сегодня на работу я взял с собой Демона, больно тоскливо он скулил, когда я выходил из дома. Вот его я притащил ко входу в медицинский центр и схоронившись в небольшом предбаннике, не просматриваемом со стороны ресепшена, начал стимулировать на поисковые мероприятия.

– Демон, ай., хороший мальчик! Где кошка? Ищи, ищи кошку! – Демон равнодушен к соседским котам, приходящим на наш участок, пока они не начинают наглеть – вырывать растения или гадить по углам. Но, раз хозяин сказал искать кошку, будем искать кошку, ведь это такая увлекательная игра.

От толчка по холке, пес рванул вперед, скользя влажными с улицы лапами по свежевымытому линолеуму и чутко поводя носом в поиске кошачьего запаха.

– Ты куда, подлец по мытому! – выскочив на шум когтей из кабинета, разозленная уборщица попыталась ударить пса новомодной пластиковой шваброй, от чего Демон пришел в неописуемый восторг. Ухватив зубами за перекладину с мокрой модной тряпкой, черный кобель, уперевшись в пол лапами, с грозным рычанием потянул «палку» на себя. Уборщица, громко матерясь, попыталась вырвать свое орудие труда их крепких челюстей, но руки соскользнули с гладкого пластика, и дама шлепнулась на попу, а Демон торжествующе зажав свой трофей зубами, неспешно потрусил по длинному коридору, кося одним глазом назад, в ожидании погони и нового этапа увлекательной борьбы за «палку». Уборщица, матеря всю родню и хозяина четвероного твари, погналась за черным зверем, из-за стойки ресепции выскользнула стройная красотка и побежала ей на помощь, а из кабинетов выглядывали встревоженные врачи и пациенты.

Зная по совместным играм, когда мы с Демоном упорно боролись за обладание какой-нибудь коряги, найденной в лесу или на берегу речки Оружейки, что борьба будет долгой и упорной, я, никем не замеченный, прошел в ресепцию и взялся за оптическую «мышку» включенного компьютера.

Список клиентов медицинского центра я нашел почти сразу, вывел его на экран, ввел в поиск «-9.50», в результате чего получил результат из шести фамилий. который и отправил на печать. Когда я выходил из-за стойки с горячим листом бумаги в руке, борьба в дальнем конце коридора, судя по звукам, шла с переменным успехом. Я громко свистнул и вышел на улицу через входную дверь. Торжествующий Демон появился возле машины через пару минут, прыжком заскочил на заднее сидение через открытую дверь, рыча от возбуждения, попытался втащить в салон свой законный трофей – согнутую в середине ручки швабру, но не сумел, после моей команды «Фу!», с недовольством разжал зубы. Я захлопнул дверь, сел за руль и тронулся. С зеркало заднего вида успел заметить несколько фигур в белых халатах, растерянно стоящих на углу здания медицинского центра.

Следующее утро. Нахаловка. Улица Катерная.

– а нет его, паразита. – на наш стук из калитки высунулась худенькая женщина «без возраста», с пожелтевшим старым синяком под глазом. На руке, что теребила конец завязанного по-деревенски, платка, фиолетовые отпечатки чьих-то пальцев были совсем свежие. Судя по бумагам, Марина пыталась безуспешно допросить кухонного боксера, а перед нами стояла потерпевшая.

– Он на лодку пошел, на рыбалку собрался… – тем временем объясняла Марине, тревожно оглядывающаяся по сторонам, жертва домашнего насилия: – Вон, если в тот проулок свернете, доедете за кустов, а там тропинка на берег, там его лодка и стоит, синяя такая.

Проулок был совсем коротким и через минуту я уже остановился – перед мордой машины встала плотная стена молодой поросли.

Марина вылезла на улицу, а я начал разворачивать автомобиль – в таких местах лучше не терять время при необходимости быстро смыться. Поставив машину капотом в проулок, я вылез из салона, сделал пару шагов в сторону коллеге, нетерпеливо потоптавшись в узком проходе к реке, после чего почувствовал явный дискомфорт. Судя по вони, разлившейся в свежем, прибрежном воздухе, я умудрился наступить в чье-то гавно.

– Черт! –я приподнял вверх подошву: – Марина, подожди меня, мне тут надо…

– Догоняй! – девушка махнула рукой и исчезла из поля зрения, очевидно, стоять под моросящим дождем ей не нравилось, а я, чертыхаясь начал возить подошвой ботинка по прелым листьям. Мокрая листва помогала плохо, нога скользила по ним, так что пришлось воспользоваться веточкой, чтобы избавить глубокий рисунок протектора от вонючей субстанции.

– Сейчас в воду зайду и все остатки гавна смоет…– с этой мыслью я выбежал на песчаный берег…

От дикого пляжа медленно отходила синяя, потрепанная «Казанка». На передней лавке сидел худощавый мужик в телогрейке на голое, в синих наколках, тело, который обнимал за плечо съежившуюся Филатову, тиская ее пухлое плечо и что-то весело объяснял, широко разевая рот, полный стальных «фикс». На корме стоял угрюмый чернявый парень, тоже в телогрейке, но с зимней тельняшкой с черными полосами, что, с натугой, отталкивался от дна длинным веслом.

– Это этот что ли твой охранник? – широко разевая рот, как конь, заржал уголовник: – Ну пусть на бережку подождет, пока мы с тобой, красотка, покатаемся!

Филатова попыталась вскочить, но цепкие пальцы с силой впились в плечо, и дознаватель осела на лавку.

– Не скучай, мент! – махнул кепкой стальнозубый: – Мы тебе рыбки привезем!

– Ага! – согласно кивнул я: – Скучать не буду.

Хорошо, что я на днях выписал пистолет на «постоянку». Увесистая тушка «Макарова» привычно скользнула в руку, я присел на, широко расставленных ногах, подхватил руку с пистолетом, снизу, левой рукой.

– Не боись, Андрюха, он стрелять не…

Миллиметровый борт лодки, склепанный из дюралюминия, соприкосновения с девяти миллиметровой пулей не выдержал, и на крашенном борту, ближе к носу, появилась аккуратная дырочка.

Как два мужика умудрились спрятаться за невысокой Филатовой, я не знаю, но это они сделали, и теперь «фиксатый» истерично орал:

– Ты что творишь, сука! Ты же марамойку свою завалишь, сам сядешь.

Лодка медленно дрейфовала вдоль берега, грозя минут через десять удалится на стремнину, и надо было что-то решать.

– Давай к берегу греби! – заорал я, но жулики к веслам не кинулись, напротив, молодой, опустив голову ниже обреза борта, полез назад, очевидно, пытаясь завести «движок» и оставить меня с носом. Я прицелился в черный кожух мотора, где, на синем фоне, белели буквы «Ветерок 8М», и выстрелил снова.

Глава 20

Глава двадцатая.

Сентябрь 1993 года.

Милый вечер-тревожное утро.

Если бы не Демон, я бы не справился. Сначала все получилось – лодка была старая, без дополнительных булей на корме, я пару раз пальнул в сторону движка, и тут с лодки заорали благим матом, или просто матом:

– … ный рот, не стреляй, бак пробит! К…ям, сгорим же! – и, по-моему, голос Марины я слышал лучше всех остальных.

– Причаливай давай к берегу! – орал я не тише экипажа лодки, наконец молодой и мрачный встал и начал подгребать к берегу вторым веслом – первое он упустил, когда я первый раз выстрелил. Когда лодка ткнулась скулой в песок, у меня возникло ощущение, что «молодой» примеривался, чтобы швырнуть в меня тяжелое весло, но, к какой-то момент он уставился на что-то за моей спиной, после чего он аккуратно бросил весло на берег, далеко от места, где стоял я.

Зная эту старую уловку – смотреть за спину противнику, как будто сзади кто-то приближается, я сделал шаг в сторону, и попытался рассмотреть, что творится у меня за спиной, одновременно, не спуская глаз с лодки, о чей бори мерно билась волна.

От зарослей кустарника в мою сторону, неторопливой трусцой, двигался Демон, сжимая в зубах какой-то здоровенный дрын-топляк. Очевидно, выпущенный из салона вслед за Мариной, «пометив» все окрестные столбы и стволы деревьев, пес услышал выстрел и решил, что там, где стреляют, может быть интересно, может быть интереснее, тем более, что приучая пса к звукам выстрелов, я частенько угощал его чем-нибудь вкусненьким.

Подбежав ко мне, Демон бросил на песок свою палку и коротко гавкнул, докладывая о прибытии.

– Место! – я махнул рукой в сторону палки и осторожно двинулся к лодке.

– Марина, вставай и руку давай! – я выводил коллегу на высокий нос моторки, подальше от остальных членов экипажа.

– Давай, прыгай! – я держал ее за руку, страхуя.

– Ай, я боюсь. – по девичьи взвизгнув, Марина, с неожиданной силой схватила меня за вторую руку и прижала ее к мягкому боку, так неожиданно, что я чуть не уронил в воду пистолет, после чего, зажмурив глаза, прыгнула мне на грудь.

От столкновения с фигуристой дознавательницей, меня повело назад, и я, чтобы удержаться на ногах, ухватился за Маринину талию. Ее глаза распахнулись, как два маленьких блюдца… на этом я прекратил эти брачные пляски, передвинув коллегу себе за спину.

– Теперь вы. – я приглашающе махнул стволом, после чего на берег шагнули две мужские фигуры, сделали шаг в мою сторону…

– Демон! Чужие! – я сделал знак в сторону мужиков, и пес подобрался, ощерив желтые клыки в угрюмом оскале.

– На песок легли, оба.

– Командир, может договоримся.

– О чем с вами договариваться. Ты! – я подойдя со стороны ног, лежащих на песке, в позе морских звезд, людей, легонько пнул старшего по подошве сапога: – Вместо того, чтобы штраф заплатить, сейчас поедешь к «хозяину» лет на семь, минимум…

– За что! – заорал стальнозубый, опасливо пытаясь повернуть ко мне голову:

– Подумаешь, бабу свою немного жизни поучил, чтобы она подолом не вертела перед моими корешами!

– Ты что, придурок? Часть статьи сто двадцать пять тире один УК, похищение человека, группой лиц, по предварительному сговору. – я с силой пнул по подошвам обуви обоих задержанных.

– Эй, погоди, начальник. – старший все-же поднял голову: – Это какого такого человека? Это если гражданку следователя, то мы ее покататься пригласили. Вот она согласилась…уй…– Осмелевшая за моей спиной Марина, с криком «Сволочь!» подскочила и пнула под ребра задержанного острым носком модельной туфельки: – Скотина! Во все щели меня вые…ть обещал, тварь!

– Да мы пошутили! –взвыл задержанный и попытался откатится от впавшей в ярость дозновательницы, но не вышло, я, наступив ему на ногу, не давал этого сделать. Правда, пнув еще пару раз, Марина резко успокоилась и отошла от лежащих на песке тел. Я в процесс экзекуции не вмешивался и впавшую в раж женщину не оттаскивал – больно внимательно следил за нами краем глаза второй злодей.

– Ну и что будем делать? – я отошел с Мариной в сторону, и отодвинул в сторону золотистый локон, зашептал в ухо коллеге: – Надо подмогу звать, я один их не увезу.

– Паша, я что-то боюсь куда то идти… – прошептала Филатова, и я понимающе кивнул.

– Скажи, Марина, а жена этого…– я кивнул головой на «зубастого»: – Чего вообще хочет?

– Да чтобы сгинул он поскорее, чего она может хотеть…

– То есть, если он уедет надолго в тайгу, она возражать не будет?

– Да она, если мы его куда отправим подальше, за нас свечи в храме ставить будет…

– Отлично. Тогда добеги до нее, это же рядом со всем, пусть она в «опороник» сбегает или до ближайшего телефона добежит и наряд сюда вызовет, а лучше опергруппу, скажет, что нападение на сотрудников, с использованием оружия. Если что, кричи. Я этих застрелю и к тебе на помощь прибегу… Кстати, а почему ты не кричала?

– Да я вообще считала, что ты за мной идешь. К этим подошла, они в лодке возились, и говорю – гражданин Андрейченко, мне надо вас допросить… А этот Андрейченко, с лодки спрыгнул, ко мне подошел, по сторонам огляделся и хвать меня за горло, и второму говорит – «Сколько мечтал ментовскую сучку в очко поиметь. Давай, Андрюха, ее на середину реки отвезем, поиграемся с ней в сласть, а потом на берег вернем…» Второй что-то этому зашептал, не слышала я, что. А этот, Андрейченко заржал и отвечает – «Да кому она расскажет? Она за замужем, хоть слово скажет, всю жизнь себе поломает. Будет молчать, зато конец мой с 'шарами» до конца дней своих помнить будет. Будешь же, сука? – и шею мне жмет. А я ни крикнуть не могу, ни оглянуться, только понимаю, что тебя рядом нет. Как в лодке оказалась, я даже вспомнить не могу, а потом вижу ты из кустов вышел, нас увидел и к воде побежал, так я от радости чуть сознание не потеряла. А ты где был?

– Марин, стремно признаться, но, возле машины в чьё-то гавно наступил, тебе крикнул, чтобы ты остановилась, а ты, как шла, так и шла. Ну я пока подошву очистил, на берег вышел, а ты оказывается, на речную прогулку с мальчиками собралась.

Лицо коллеги приняло обиженное выражение, как я понял, женщина юмор принимать пока не может, поэтому я заторопил ее за подмогой, к дому главного злодея, Андрейченко.

К моему удивлению, жуликов вечером задержали обоих – прокурор дал согласие, и молчаливый бугай, на пару с понявшим серьезность ситуации Андрейченко, который продолжал твердить, что «дознаватель сама в лодку села», поехали в изолятор временного содержания. Следующий день я принимал поздравления и похвалы от сотоварищей, особенно от женской половину РОВД – Марина, избежавшая «экскурсии» по водной глади, с удовольствием рассказывала о том, чего ей удалось избежать, причем фантазия женщины становилась все более изощренной, так что к вечеру злодеи превратились в каких-то монстров из порностудии «Браззерс», готовых унизить женщину во все девять отверстий. А вечером меня пригласили на «корпоратив» нашего отдела. Девчонки подсуетились и «арендовали» до утра у оперов первой зоны их кабинет, как самый просторный в РОВД. Гулянка началась около шести часов вечера – в кабинет заходили все желающие, выпивали, поздравляя меня и Марину с благополучным окончанием истории, после чего кто-то уходил, приходил кто-то новый. Батарея бутылок на столе казалось бесконечной, водка, старка и ликеры вливались в меня, как вода, пока сознание не стало носить фрагментарный характер. Самым ярким пятном была картинка, что мы с Мариной Филатовой стоим в темноте подвала, у двери моего кабинета, который я пытаюсь открыть, а Марина одновременно расстегивает мою и свою рубашку, белее в темноте кружевным лифчиком.

Я проснулся от того, что не чувствовал руку. С трудом разлепив глаза, долго не мог ничего понять, пока не сообразил, что перед моим лицом лежит пышная копна светло-золотистых кудрей. Приложив усилие, я сумел вытащить онемевшую руку из-под головы обнаженной женщины, лежащей рядом со мной на разложенном диване в кабинете первой оперативной зоны. К моему удивлению, судя по спине и попе, рядом со мной лежала, отвернувшись к стене, не Марина Филатова, у Марины все было попышнее. Я, стараясь не трясти головой, встал на четвереньки и сполз с дивана, долго всматривался в часы над дверью, пока не понял, что черные стрелки показывают половину шестого утра. Побродив по кабинету, осмотрев кучу пустых бутылок, я нашел на подоконнике двухлитровую банке, наполненную наполовину рассолом, где плавал одинокий, сморщенный огурец. Я припал к банке, отпив примерно половину, с трудом оторвался и пошел будить свою соседку. На диване спала Леночка Хвостова, мирно отвернувшись к стене и подложив ладошки под голову. Выглядело это настолько трогательно, что я решил дать барышне немного поспать, накрыл ее чьей-то форменной курткой, а сам, поставив на подоконник настольную лампу и отвернув ее к окну, чтобы свет не мешал спать моей соседке, начал приводить кабинет в порядок. Когда в шесть часов утра за окном раздалось ритмичное шуршание, я открыл одну из створок окна.

– Привет, Борис Константинович…– я поприветствовал дворника, обслуживающего жилую часть нашего здания.

– Здрасьте, гражданин начальник… – дворник прервал свою работу и замер, опершись на метлу, в ожидании моего вопроса.

– Бутылки нужны, Борис Константинович?

– Спрашиваешь, конечно нужны. Сейчас пакет принесу…

– Не надо пакет, я тут в мешочек сложил, и еще в пакет. Принимай, а то мешочек тяжелый.

Чтобы подать вниз, в подставленные руки дворника, «мешочек» из-под картошки, что откуда-то взялся в кабинете первой оперативной зоны, мне пришлось приоткрыть вторую половину рамы, иначе объемистый мешок не проходил. Дворник крякнул, принимая внизу груз, после чего я подал полный пакет, наскоро сполоснутых в туалете, банок от домашних солений.

– Еще есть? – с надеждой спросил внизу дворник, вошедший во вкус, но я его урезонил, что надо иметь совесть и умерить аппетит.

– И это, не сочти за труд, выброси в мусорку. – последним кабинет покинул мешок с остатками пиршества, так что можно было считать, что все следы должностного проступка сотрудников были ликвидированы под покровом темноты.

В половине седьмого я приступил к реанимации своей соседки и ее обмундированию. Сложнее всего было снять с люстры под потолком две веревочки и кусочек кружев, носящих странное название «стринги», что я проделал с помощью лыж, зачем-то стоящих в за сейфом у Наглого. Когда полный комплект одежды похмельной «принцессы» был собран, я приступил к игре «Одень куколку». Разбуженная Леночка помогла мало, только бестолково лупала глазами и мелко стучала белыми зубками. Чудесный огуречный рассол помог мало, и первые полчаса Леночка была способна выполнять только простейшие команды – «Подними, пожалуйста, ручку», «Разогни ножку», «Ухватись за меня, сейчас я тебя подниму».

В семь тридцать в коридоре уверенные раздались шаги и громкие голоса, дверь рывком распахнулась, и наше уединение было нарушено ввалившимися в помещение заместителем начальника РОВД и начальника следственного отдела – последних моих недоброжелателей в отделе. Из-за их спин выглядывало бледное лицо дежурного по РОВД.

Ворвавшиеся в служебное помещение товарищи замерли посреди кабинета, в недоумении крутя головами. Дежурный по отделу остался стоять в коридоре, но его лицо начало приобретать живой румянец.

– Здравия желаю, товарищи начальники. – я встал, а бледная, как покойница, Леночка осталась сидеть, меланхолично помешивая сладкий чай в большой кружке.

Судя по лицам начальников, они ожидали увидеть здесь чего-то другого.

– Что здесь происходит? – подполковник Рыбкина.

– Не знаю, Нинель Павловна. – я пожал плечами: – А что происходит? Операцию «Крепость» объявили? Так я сейчас за тревожным чемоданчиком спущусь?

– Стой, Громов. – заместитель по строевой, худой и желчный подполковник, непьющий язвенник, последние пару минут усиленно втягивающий воздух носом, совсем как мой Демон, берущий след, же не скрываясь, начал обнюхивать меня.

– Чем от тебя несет? Пил?

– Паста «Поморин» и дезодорант. – бодро доложил я. Паста действительно была, я и Леночку заставил намазать вонючей болгарской пастой палец и «почистить» им зубы, но вод дезодоранта не было. Мы с Леной пахли освежителем воздуха «Хвойный», найденным мной в уборной.

– Я тебя Громов, сейчас на экспертизу отвезу… и подругу твою, а после этого сразу на увольнение. – подполковник неотрывно смотрел мне в глаза.

– А Нинель Павловну то за что? А меня пожалуйста. – я подхватил подполковника под руку и, преодолевая его сопротивление, потащил к двери. Никаких экспертиз я не боялся. Подполковник, придя в РОВД, сразу получил квартиру в напротив службы, поэтому ходил до РОВД и домой исключительно пешком, «дежурки» РОВД, все три уже уехали в гараж УВД, сдавать смену, принимать смену, заправляться и не один дежурный водитель не пригонит свой аппарат к зданию отдела ранее половины десятого утра, а за это время остатки алкоголя в моем организме полностью переработаются печенью, на работу которой в молодости я не жаловался. И, даже если подполковник найдет машину, чтобы отвести нас в больницу, там сейчас идет своя пересменка, и я надеялся, что к тому времени, когда дежурный врач будет готов взять у Леночки кровь на анализы, то организм моей коллеги справится. Подполковник вырвался из моих рук и замер, растерянно глядя на начальника следственного отдела. Очевидно, что план двух начальников рушился просто на глазах. Кто-то «стуканул» моим недоброжелателям, что Громов организовал пьянку и, возможно, свальный грех в служебном кабинете, а, судя по ключу от кабинета в руках Рыбкиной, этот «кто-то» – один из хозяев кабинета. Начальники прибыли на службу на пол часа раньше, надеясь поймать меня с поличным, но что-то пошло не так. Следов гульбища не было, соответствующий запах отсутствовал (полтора часа морозной сентябрьской свежести через открытое окно), два сотрудника дознания одеты строго по форме, правда ведут себя, как будто ночь не спали, но это им не предъявишь, вдруг реально, не спали. А самое главное отсутствие страха в глазах при упоминании об медицинской экспертизе.

– А что вы здесь вообще делаете? – поняв, что подполковник «не вывозит», подала голос Нинель Павловна: – Что вы вообще делаете в чужом кабинете?

– Нинель Павловна, уважаемая, был бы я хам трамвайный… – я учтиво поклонился: – Я бы сказал, что это не ваше дело. Но, я не такой. Я отвечу вам со все ответственностью, что мы со старшим лейтенантом Хвостовой договорились с операми первой оперативной зоны о том, что мы до службы соберемся и обсудим план мероприятий по совместным делам. Мы то пришли, а опера где-то задержались. Может быть забухали? Вам не кажется, Нинель Павловна, что в уголовном розыске, в последнее время, дисциплина несколько упала?

– Как вы в кабинет попали?

– Так я, вообще-то, здесь работал, на первой зоне. – я вытащил из кармана форменных брюк цепочку, на которой болталась связка ключей: – Естественно, что у меня ключи остались.

– Кличи отдай от этого кабинета. – потеряла «все берега» начальник следственного отдела, подступая ко мне с протянутой рукой.

– С чего бы? Я ключ делал самостоятельно, за свои деньги. Это моя частная собственность. А в законе говорится, что гражданин может быть лишен своей собственности исключительно по решению суда…