Текст книги "Цена ошибки. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Роман Грибанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 69 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]

Но сейчас все эти довоенные мысли были Лехой аккуратно задвинуты на задний план, дембельский альбом остался в казарме, под Бернау, а сам Леха предельно внимательно вел свой танк по рокадной дороге N4, подъезжая к Гифхорну, еще утром захваченному поляками. Пройдя Гифхорн, шестьдесят восьмой танковый полк, должен был глубоким охватом слева, заходя левее дороги L188, обойти с юга американские силы возле Целле. В это время десятый отдельный танковый батальон вместе с подошедшим мотопехотным полком польской второй Варшавской механизированной дивизии, переброшенным по первому же приказу нового командарма по рокаде N4 от Ильцена, где она готовилась к наступлению на Мюнстер, получил другую задачу. Которая очень сильно не понравилась командиру десятого батальона, подполковнику Кузьмину Михаилу Яковлевичу. Его танковый батальон вместе с поляками должен демонстративными беспокоящими атаками сковать американцев с фронта. Остальные силы поляков и русских еще находились на марше и должны были вступить в бой с ходу, в том месте, где обозначится успех. Подполковник Кузьмин не стал спешить выполнять приказ, тем более такой невразумительный. Он дождался прибытия командира польского механизированного полка на свой КП, наскоро развернутый на северной опушке лесного массива возле Ансбека. Поначалу он намечал развернуть свой КП западнее, в Лахендорфе. Но вместо этого городка разведрота из состава разведбата дивизии, приданная его батальону, обнаружила еще горящие руины, от которых вдобавок здорово фонило. Еще одну радиоактивную плешь, окаймленную по краям дымящимися обломками техники, в которой с трудом узнавались грузовики ЗиС-151 и сто двадцати двух миллиметровые гаубицы, он сам наблюдал к северу от Хоне, на дороге L283, когда его батальон десять минут назад проезжал развилку дорог L283 и L284. По всей видимости, летчикам НАТО утром удалось накрыть несколько артдивизионов или даже целый артиллерийский полк во время марша. Пригласив польского командира в свой БТР, и с облегчением отметив про себя, что тот тоже в звании подполковника, а значит, не будет заморочек со знаменитым польским гонором, он развернул перед ним карту местности вокруг Целле. Но к его удивлению, поляк первым делом вынул из кармана кителя бланк радиограммы, который с кривой улыбкой молча протянул Кузьмину. Подполковник начал читать радиограмму, одновременно сдвигая шлемофон на затылок. Удивляться было чему. Во-первых, новый командарм первой армии Войска Польского, Збигнев Оганович, своим приказом передавал этот самый польский механизированный полк в оперативное подчинение шестой гвардейской мотострелковой дивизии на сорок восемь часов. А во-вторых, комдив шестой мотострелковой уже своим приказом подчинял этот полк уже ему, подполковнику Кузьмину, на это же время. И с этой же целью – "проведением демонстративных беспокоящих атак сковать силы противника к востоку от Целле". Михаил Яковлевич весело посмотрел на поляка и спросил: "Как противника беспокоить будем, активно или демонстративно?". Поляк уныло ответил, что действовать будет так, как прикажет пан подполковник брони, но его полк последние пятьдесят минут проезжал сквозь разрозненные тыловые подразделения двух польских дивизий, восьмой механизированной и шестой пехотной. И, что, судя по всему, от этих дивизий, еще утром успешно наступавших на Целле, больше ничего не осталось. И как может один танковый батальон и один механизированный полк выполнить то, на чем сломались целых две дивизии? Еще было много слов, но Кузьмин, поняв суть, начал пропускать их мимо ушей. То есть, смысл длинной речи польского командира сводился к тому, что его полк состоит поголовно из одних героев и храбрецов, и если прикажут, то все они кинутся на врага, но лично он бы поостерегся. Кузьмин задумался. Явно было ясно, что в таком состоянии от поляка мало толку. И ясно было, что нельзя вот так сразу соваться к Целле, надо дождаться результатов разведки. И заодно дождаться обещанного еще два часа назад корректировщика от авиации. Через десять минут прибыл авиатор, на ГАЗ-69 вместе с радистом, немецкий оберлейтенант. Через двадцать минут пошли донесения от разведки, о боестолкновениях с американской мотопехотой и легкими танками в лесу к северо-западу от Лахендорф на подступах к дороге L282 и об обстреле танками противника мобильной разведгруппы между Гарссенер штрассе и Альферном. Посовещавшись коротко со своим начштаба, Кузьмин приказал поляку:

– Выделить из состава своего полка один мотопехотный батальон и одну батарею самоходных орудий ИСУ-152 для атаки совместно с десятым отдельным танковым батальоном в полосе Опперсхаузен-Лахендорф, исходный рубеж сосредоточения – лесная опушка вдоль дороги L311.

– С оставшимися силами сосредоточиться для атаки в полосе севернее Лахендорф-Беденбостель-Хёфер, вдоль Хёферше штрассе, дороги К34.

– Начало атаки-через час.

Подполковник Генри Болл с облегчением вытер вспотевший лоб. Ну, наконец-то! В его КШМ* на базе БТР М114 вошли два офицера, прибытие которых ему пообещал командир дивизии еще пару часов назад.

*КШМ– командно-штабная машина

– Сэр, четырнадцатый артдивизион прибыл в ваше распоряжение… – начал докладывать майор в измятой и закопченной форме с артиллерийскими петлицами.

– Какого черта? Оборвал его Генри. – Вы должны были еще час назад быть здесь!

– У чертовых штурмовиков комми было другое мнение. На марше нас трижды атаковали эти проклятые "Fresco". Командир дивизиона ранен и отправлен в госпиталь, мы потеряли пять гаубиц М52 и два транспортера с припасами.

– Мой батальон тоже бомбили, шестерка "Мясников", как на полигоне прошлась по колонне, высыпав бомбы нам на головы. Интересно, где эти бравые парни из Air Force? – Произнес второй офицер, в одном звании с Генри

– Потери? Спросил подполковник, уже остывая так же быстро, как и вспыхнул. К черту, все потом, русские вот-вот начнут атаку, он это ощущал каким-то шестым чувством.

– Восемь "Гэвинов"*, три "Матта" и пять грузовиков, все с припасами. Два "Гэвина" было с четырехдюймовыми минометами. Убито тридцать шесть и ранено сорок восемь человек личного состава. Раненые отправлены в тыл.

* «Гэвин» – прозвище бронетранспортера М113 в американской армии. «Матт» – прозвище в Америке военного джипа М151.

– Так, понятно. Командир дивизии два часа назад передал ваши части в мое подчинение. Если вы не знаете, те же красные штурмовики полностью уничтожили штаб командования "А". Поэтому, во-первых, Генри повернулся к артиллеристу, – сколько у ваших М52 боекомплекта?

– Полный БК загружен в самоходки и еще половина осталась в уцелевших грузовиках.

– Разворачивайте свой дивизион, вернее то, что от него осталось, вот здесь. Генри склонился над картой, одновременно подзывая майора к планшету в КШМ. Вот в этом районе, в пригороде Целле, между Кляйн-Хелен и Гарссен. Угол возвышения у ваших игрушек, насколько я помню, целых шестьдесят пять градусов? Так что вы можете заезжать поближе к домам, так и с воздуха вас меньше заметно будет. Что? Какая к черту безопасность местных жителей! Сегодня утром наши ВВС нанесли в пяти милях от города шесть ядерных ударов, какие к черту стекла в домах! Быстрее спускайтесь с небес на землю. Красные вот-вот снова попрут на нас, уже были перестрелки с их разведывательными машинами, мы подбили два БРДМ-1. Это значит, что напротив нас разворачивается свежая механизированная часть, а вы печетесь о стеклах каких-то джерри, которых уже нет! Через двадцать минут ваш дивизион должен быть готов открыть огонь!

Во-вторых, он повернулся к командиру мотопехотного батальона. – Подполковник, выделите взвод из своего батальона на непосредственное прикрытие артиллеристов. И, еще, из самого срочного, секция заправки у вас уцелела? Слава богу, выделите пару заправщиков для моих танков, они все почти пустые. Так, дальше ваш батальон я разбиваю, одна рота отправится в лесной массив на правый фланг, вот сюда, здесь у меня танковая рота и впереди нее развернута часть потрепанного восемьдесят второго разведбата. Эти ребята сегодня с утра работали с нами и им серьезно досталось, так что сильно на них не рассчитывайте, максимум что они смогут – обеспечить боевое охранение, чтобы комми не застали вас врасплох, кстати, столкновения сорок минут назад были и там. И отправляйте туда же свою пару уцелевших самоходных минометов, здесь у нас, на левом фланге останется минометная батарея моего батальона, она сегодня почти не стреляла.

При этих словах все, как сговорившись, посмотрели на юго-запад. Там, на поле, тянувшемся вдоль дороги 191 от Гарссена до самой поймы реки Аллер, еще дымились густо стоявшие подбитые танки Т-54 с польскими орлами на башнях.

– Думаете после такой оплеухи они снова полезут? Удивленно спросил артиллерист. – Я уверен в этом, сказал подполковник Генри Болл. – Майор, а почему вы еще здесь? Занимайте свои позиции, у нас мало времени. – Черт, да его вообще нет! – Закричал Генри, снова заводясь. И, словно в подтверждение его слов, с востока послышался рев почти двух сотен моторов. Танки польского механизированного полка и десятого отдельного батальона выходили на исходный рубеж для атаки.

Капитан ВВС Советской Армии, начальник фотолаборатории сто двадцать второй отдельной разведывательной эскадрильи еще раз покрасневшими от недосыпания глазами посмотрел на ряд еще мокрых снимков, которые его лаборатория только что отпечатала. Двадцать минут назад на аэродроме приземлился очередной разведчик Як-25РВ, летавший над районом, которому командование с утра приказало уделить особое внимание. Он еще раз, через лупу просмотрел некоторые из фотографий. Потом длинно выругался и решительно взялся за трубку телефона: – Дежурный! Код "Атом"! Дай мне "Вершину"*, срочно!

*"Атом" – кодовое слово в СА, обозначающее срочную информацию о применении/обнаружении средств ядерного нападения.

*"Вершина" – позывной штаба Приморского фронта

Начальник штаба Приморского фронта генерал дивизии Тучапски надеялся, что его голос не дрожит. В механизированном полку, который командующий фронтом недавно перебросил под Целле, служил его единственный сын, поручик Анджей Тучапски. Командиром танкового взвода. И тут доклад по коду "Атом", об обнаружение почти готовых позиций американской атомной артиллерии к западу от Целле!

– Да, товарищ генерал брони, обнаружены три позиции, из них одна сдвоенная. На снимках орудия еще на транспортерах возле позиций, четыре единицы, идет инженерная подготовка огневых позиций. Но с учетом прошедшего времени они должны уже начать установку орудий. Да, разведчики из ВВС, на транспортерах однозначно опознали двухсот восьмидесяти миллиметровые пушки М65. Я уже отдал приказ в сто семьдесят пятую ракетную бригаду и переслал координаты, не дожидаясь, когда вы закончите свой разговор с командующим Западным фронтом, извините, но счет идет уже на минуты. Ракетчики нанесут удар по этому району одним дивизионом через десять минут, дивизион уже находился в готовности N2 в момент получения приказа. Почему целым дивизионом? У них только четыре атомных боеголовки на ракетах, 269А по десять килотонн. По сдвоенной позиции ракетчики отработают двумя ракетами, с задержкой в две минуты. Остальные две – химические, с головными частями 3Н8, это почти по тонне зарина. Целями для этих ракет назначены места, однозначно определенные как позиции частей материально-технического обеспечения моторизованных войск противника, одна вот здесь, западнее моста через Везер возле Нинбурга, и вот тут, в трех километрах к северу от озера Штрайнхудер, в лесу возле Шнеерена. Сейчас дам команду "Веселому", чтобы предупредил свои части о нашем атомном ударе.

*"Веселый" – позывной штаба 6 гвардейской мотострелковой дивизии в 1962 году.

Леха Мельников, прибавив скорость, с ходу проломился сквозь придорожное кафе, стоявшее возле заправки на перекрестке шоссе номер 3 и дороги 188 к западу от Бургсдорфа. Заодно раздавив двух придурков в полицейской форме, вздумавших пострелять из пистолетов по танкам. Батя, наблюдавший из командирского перископа за местностью, скомандовал в микрофон: "Батальон, всем поворот на север, идем шеренгой, держать интервалы. Не отставать от разведки!".

Леха дисциплинированно двинул рычаги и его командирский Т-54АК массой тридцать шесть с половиной тонн легко крутнулся направо, и пошел в указанном направлении, взревев дизелем в полтысячи лошадей, набирая скорость.

– Алексей, держись за ПэТэшкой на этом расстоянии, не отставай! Раздался в шлемофоне голос Бати. Леха коротко ответил "понял", не упуская из виду легкий танк ПТ-76, время от времени исчезающий в перелесках в километре к северу.

– Пехота! Снова послышался голос Бати, на самом деле обращавшегося к бронетранспортерам мотострелковой батальона шестьдесят восьмого танкового полка, поротно следовавшим за тремя танковыми батальонами:

– Не отставать, идти за танками, дистанция сто метров, наблюдать за местностью. Повторяю всем – в населенные пункты не заходить! В этот момент затрещал вызов дополнительной рации Р-113, настроенной на частоту штаба полка.

– Я "желудь-1", прием. Прокричал в гарнитуру, поданную радистом, Батя.

– Принял, сигнал Атом!

– Всем, срочно. Атом! Закрыть люки, опустить светофильтры! Быть готовым к потере радиосвязи, связь дублировать ракетами! Прокричал Батя, обращаясь уже к батальону. И потом, уже спокойно произнес в ТПУ*:

– Экипаж, проверить средства защиты, включить ФВУ*!

*ТПУ – танковое переговорное устройство,

*ФВУ– фильтровентиляционная установка, нагнетает через фильтр избыточное давление в боевую технику при закрытых люках, защищая экипаж от некоторых факторов оружия массового поражения

Леха, чертыхнувшись про себя, закрыл люк мехвода. Все-таки с открытым люком вести машину было гораздо легче, чем через перископ. Потом, подумав, выдернул разъем из уже отключенного активного прибора ночного видения ТВН-1. За всей этой суетой Леха потерял ПТ-76 разведчиков из виду. И, в общем-то, весь батальон тоже. Прибавив газу, чтобы нагнать разведку, танки батальона выскочили из поросшей кустарником низины и увидели безрадостную картину. ПТ-76, который должен был ехать перед ними, уже весело горел, двое танкистов, выскочивших из танка, катались по земле, пытаясь сбить пламя на комбинезонах. Еще один, уже мертвый, бессильно свесил руки, высунувшись по пояс из башенного люка. А справа, метрах в четырехстах, стоял, сбросивший маскировочную сеть джип М38А1, в кузове которого расчет в форме бундесвера спешно разворачивал безоткатное орудие М40 в сторону Лехиного танка. Впрочем, не весь расчет. Один солдат, отошедший от джипа метров на десять, неспешными очередями расстреливал горящих советских танкистов. Вся эта картина пронеслась перед Лехиными глазами в одно мгновение, а дальше события понеслись галопом. Батины матюки, ответ заряжающего "осколочный заряжен", жужание электропривода поворота башни, команда "короткая". Руки и ноги Лехиного организма делали все сами, на автомате, отточенным десятками тренировок. А разум завороженно смотрел на зрачок сто шести миллиметрового отверстия вражеского орудия, который медленно, но неумолимо поворачивался, глядя, как казалось Лехе, прямо в душу. Все это длилось, как Лехе показалось тогда, целую вечность. И как он понял потом, на самом деле всего пару секунд. Немецкий наводчик, тоже видя, как бездонный зрачок советской сто миллиметровой пушки Д-10ТГ поворачивается, одновременно стабилизируясь в вертикальной плоскости прямо ему в лицо, дрогнул, и выстрелил, не успев прицелиться, как следует. А может быть, прицел был взят верный, но плохая баллистика безоткатного орудия чуть подвела, ведь трассеры пристрелочного крупнокалиберного пулемета уперлись в башню танка чуть выше и левее Лехиной головы. А вот кумулятивный снаряд просвистел, оставляя за собой светящийся след, притирку слева от башни. И в ту же секунду джип, который Леха успел возненавидеть от всей души, исчез в огненной вспышке разрыва осколочно-фугасного снаряда массой пятнадцать с половиной килограмм. Вместе с орудием и со всем расчетом. Новый прицел ТШ-2А-22 со шкалой дальности до цели на таком небольшом расстоянии практически не давал промахов.

– Серега, молодец! Прохрипел наводчику осевшим голосом в ТПУ Батя.

– Экипаж, смотреть в оба, это были не последние немцы. Леха, давай осторожно к нашим, надо им помочь. "Это он про танкистов со сгоревшей ПэТэшки", понял Леха. "А я, олень, как увидел вражеский ствол, так про них и забыл". Он посмотрел на горевший ПТ-76. Уцелевшие двое танкистов, выжившие и при попадании снаряда из безоткатки, и после обстрела из автомата, двигались в его сторону. Вернее, один, уже сбивший пламя и с себя и с товарища, волоком тащил второго, едва шевелившегося. "Сейчас мужики, сейчас я подъеду", торопливо шептал Леха, не задумываясь, что эти двое никак не могут его услышать.

– Леха, близко к ПэТэшке не подъезжай, боекомплект может рвануть. Остановись за сотню метров, я выскочу, помогу. – Проговорил Лехе стрелок-радист, начиная открывать защелку верхнего люка. И в ту же секунду весь осенний пейзаж перед ними превратился в двухцветную очень контрастную картинку. Вернее, почти двухцветную – все залило ослепительно белым, ярким до невозможности светом, и только редкие сине-черные, неимоверно длинные тени тянулись от стоявших спереди-справа деревьев.

– Вспышка справа! – первым опомнился и заполошно заорал в ТПУ заряжающий.

– Три вспышки – через пять секунд поправил его Батя.

27 октября, 21–40, московское время. Эгейское море. 40 миль к юго-востоку от Афин. Через 3 часа 40 минут после начала конфликта.

Командир авиакрыла авианосца "Корал Си" ругал себя последними словами. Ведь хотел же он выпустить еще одну патрульную пару "Крестоносцев", прежде чем начинать подъем штурмовиков! Но вышестоящее командование устроило по радио настоящую истерику, требуя срочно поднять обе эскадрильи, VA-55 и VA-176, а потом всем резко стало не до того. Штурмовики срочно понадобились, чтобы как можно быстрее покончить с нахальным русским линкором "Победа", нагло обстреливающим Стамбул, это надо же, русские додумались пригнать эту лоханку к Босфору, угрожая туркам атомными снарядами, чтобы они не дали нашим парням запустить "Юпитеры" из-под Измира! Но в итоге, два "Юпитера" все-таки взлетели, полыхнув атомным огнем над черноморскими городами Советов, "Победа" в отместку успела положить девять снарядов по Стамбулу и его окрестностям, каждый мощностью по десять килотонн, до того, как его парни на "Скайхоках" добрались до наглого русского линкора. Легкой победы у пилотов из авиакрыла "Корал Си" не получилось, русский линкор прикрывала как минимум эскадрилья МиГ-19. Они сбили почти все А-4 эскадрильи VA-55, но потом были связаны боем с многочисленными турецкими "Сейбрами". Конечно, турецкие F-86F сильно уступали по своим качествам более современным МиГ-19, но турков было просто больше. И с мотивацией у них сейчас недостатка не было, они очень хотели вогнать под воду это чудовище, равномерно выдыхающее атомную смерть на свой самой большой многомиллионный город. В итоге турецкие "Сейбры", отдавая четыре своих машины за одну советскую, дали возможность спокойно отработать второй эскадрилье, VA-176. И "Скайхоки" не подвели, разойдясь веером, они свалились на этот чертов линкор со всех сторон. Шесть "Скайхоков" были сбиты зенитной артиллерией линкора и эсминцев охранения, но остальные сумели высыпать по "Победе" свой груз. Пара бомб Мк7, мощностью одна килотонна каждая, попала прямо в линкор, остальные упали в непосредственно близости. Когда развеялись атомные грибы, вставшие над соединением адмирала Чурсина, на поверхности моря не осталось ничего. А в это время всем "Крусейдерам" и "Демонам" с "Корал си", включая патрульную пару, совместно с авиагруппой подоспевшего авианосца "Индепенденс" пришлось срочно идти на перехват большой группы советских Ил-28, к тому же плотно прикрытых болгарскими и советскими МиГами. В эту собачью свалку были брошены все истребители с авианосцев, вдобавок "Индепенденс" поднял еще одну свою эскадрилью "Скайхоков" А-4В, вооружив их в дополнение к двум двадцати миллиметровым пушкам Mk.12 парой ракет "Сайдвиндер". Бурная схватка в северной части Эгейского моря окончилась победой американцев, ни один "Мясник" не прорвался к ордеру авианосных групп, но когда усталые пилоты на поврежденных машинах в полном беспорядке садились на авианосец, случилось ЭТО. Никто не понял, откуда взялась эта чертова пара самолетов, сначала их даже приняли за израильские "Супер Мистеры" или "Супер Сейбры" USAF, непонятно только, откуда они здесь взялись? Они пришли с юга, где не могло быть самолетов противника. Откуда было им взяться, ведь авианосец находился почти на траверсе Афин? А с севера, востока и запада была территория стран-союзников по НАТО, Греции и Турции? Да и с юга были свои авиабазы на островах Крит и Кипр. Тем не менее, пара самолетов, которую в конце концов опознали, как МиГ-19, пришла именно с юга на малой высоте, ухитрившись проскочить мимо кораблей эскорта к "Корал Си". А все было предельно просто, и в то же время невероятно. Хотя МиГи, появившиеся так внезапно, несли опознавательные знаки ВВС Объединенной Арабской Республики, но в их кабинах сидели советские пилоты.

27 октября, 19–10, московское время. Объединенная Арабская Республика. Египет, авиабаза Мерса-Матрух. Через 1 час 10 минут после начала конфликта.

Подполковник Сергей Синцов неверяще посмотрел на радиоприемник, стоявший в углу КП. Только что оттуда прозвучал смертный приговор его семье, которая, как он знал из писем, гостила у родственников в Севастополе. Американская атомная ракета упала на Севастополь, город практически уничтожен. Вообще, база египетских ВВС Мерса-Матрух, где он с напарником, еще одним советским летчиком, работал инструктором, вбивая в горячих египтян основы пилотирования, казалась в этом дурдоме, охватившем всю планету, островком спокойствия. Даже плановые учебные полеты не отменили, следующий через пятнадцать минут. Полеты! Ну точно, по данным радиоразведки, сейчас в семистах километрах к северу от них находятся два американских авианосца, идут прямо на север, активно выпуская самолеты. Желая сделать хоть что-то, он вышел, быстрым шагом, почти бегом подходя к площадке по подготовке самолетов. Он обратился к технику эскадрильи:

– Амир, повесь на мою машину подвесные баки, на все пилоны.

– И на мою тоже. – Прозвучал за его спиной голос Ивана, второго советского инструктора на авиабазе. Он обернулся, Иван смотрел на него с печальной, все понимающей усмешкой.

– Думаешь, я не понял, что ты задумал? Рассчитаться с американцами, я же знаю, что твои в Севастополь на отдых поехали. А у меня в Балаклаве мама. Они ж сейчас выпускают самолеты, наверняка для удара по нашим или болгарам. Смотреть будут все на север, патруль тоже северный сектор прикрывать будет, а мы тихонько подойдем с юга, километров за сто снизимся на малую высоту, они как раз возвращаться будут с вылета, будут с повреждениями, усталые. Подскочим на форсаже, ударим, собьем кого-нибудь, и обратно. Топлива впритык хватит.

Когда уже они занимали места в кабинах своих самолетов, к Синцову внезапно подошел майор Хосни Мубарак, командир египетской эскадрильи Ил-28, тоже проходившей переподготовку на авиабазе после боевых действий в Йемене. Он просто сказал:

– Я говорил с командиром базы, к нему только что прибежал техник вашей эскадрильи, и командир все понял. Он не будет вам мешать. Мужчина может жить, как он хочет, но умирать он должен как мужчина. Удачи.

Синцов только молча кивнул в ответ.

27 октября, 21–40, московское время. Эгейское море. 80 миль к югу от острова Хиос. Через 3 часа 40 минут после начала конфликта.

Вначале все было, как они и рассчитывали. С южной стороны авианосец прикрывали только два фрегата, они прошли между ними над самыми волнами, резко набирая высоту и сбрасывая подвесные баки. Иван сделал это чуть раньше и сразу, еле набрав триста метров по альтиметру, увидел американцев. На посадку к авианосцу шел поврежденный, с дымящимся двигателем, "Демон", а дальше, сбоку и выше от него висел вертолет. Иван довернул на F-3 и с дистанции менее полукилометра выпустил по нему две очереди из тридцати миллиметровых пушек, "Демон", получив не менее пяти снарядов прямо в фюзеляж, просто развалился в воздухе.

А Иван, довернув машину еще (про МиГ-19 опытные летчики говорили, что он может развернуться вокруг кончика своего крыла), прострочил из своих пушек вертолет, который исчез в огненном облаке взрыва. После чего, опять нырнул вниз, буквально прижимаясь к гребням волн, уходя на юг со снижением. А Сергею не повезло. Едва он, с запозданием, вслед за Иваном вывел машину в набор высоты, его МиГ попал под обстрел всполошившихся зенитных орудий американцев. Когда самолет буквально влетел в облако разрыва снаряда и содрогнулся от частых попаданий осколков, Сергей ясно осознал, что все кончено. Он бросил взгляд на фото жены с детьми, которое в это вылет прикрепил прямо в уголке переплета остекления фонаря и решительно довернул машину на авианосец. Дымящийся МиГ-19 спикировал прямо на кормовой самолето-подъемник правого борта, находящийся за надстройкой, прямо за дымовой трубой. На него палубная команда как раз несколько минут назад закатила "Крусейдер" и он опускался вниз, чтобы доставить истребитель в ангар, на заправку и пополнение боекомплекта. Взрыв искорежил подъемник, уничтожив оба самолета. Повредил дымовую трубу. Вдобавок, осколками оказались серьезно повреждены сразу обе SPN-42, системы обеспечения посадки самолетов. Той части пилотов авиакрыла СV-43, которая еще находилась в воздухе, пришлось бы совсем кисло, не будь поблизости второго авианосца. А так, "Индепенденс" принял все уцелевшие самолеты с "Корал Си", а сам СV-43, в одночасье превратившийся из красивого большого (водоизмещением более шестидесяти тысяч тонн) корабля типа "Мидуэй" в дымящуюся развалину, ковыляющую по волнам со скоростью не более двадцати узлов, пошел в Испанию на ремонт.

Поэтому командир авиакрыла авианосца "Корал Си" был крайне расстроен. Этот чертов русский линкор не только обошелся ему в две почти полных эскадрильи ударников. Он еще сорвал часть SIOP, которую должен выполнить СV-43. По этому плану "Корал Си" совместно с "Индепенденсом" должен был превратить в радиоактивный шлак терминалы Одессы и верфи Николаева, сейчас это невыполнимо. Вконец добила командира принесенная уже глубокой ночью шифровка из штаба шестого флота, он, не сдерживаясь подчиненных, длинно выругался. В ней предписывалось следовать на ремонт в Испанию, а все четыре эскадрильи авиакрыла (вернее, то, что от них осталось) срочно отправить на аэродромы Голландии и Западной Германии, в подчинение второго ЦУВО.

28 октября, 00–30, московское время, 27 октября, 13–30, местное время. Гора Шайенн, защищенный командный пункт, совещание Министра обороны США и Обьединенного комитета начальников штабов (Joint Chiefs of Staff). Через 6 часов 30 минут после начала конфликта.

Роберт Стрэйндж Макнамара, министр обороны США:

– Хорошо, джентльмены. С вопросами по стратегическим силам мы разобрались. С ситуацией вокруг Кубы тоже. Следующий по важности вопрос – ситуация в Европе, в первую очередь в Германии. Там положение катастрофическое. Нами полностью потеряно превосходство в воздухе, это недопустимо. Последний раз наши парни сражались в таких условиях на Филиппинах, в конце 1941-начале 1942 годов. Все помнят, чем это закончилось?

Начальник штаба сухопутных войск, четырехзвездный генерал Эрл Гилмор Уилер внутренне поежился. Он не был на Филиппинах с Макартуром в ту войну. Он понюхал пороху в Европе, в 1944 году, в составе шестьдесят третьей пехотной дивизии. Он просто представил себя на месте немцев, тогда, в 1944. Когда своя авиация реагировала на каждый чих любого пехотного капитана, утюжа немецкие позиции. И надежно прикрывала их от вражеских атак с воздуха. А сейчас в Северной Германии вот-вот вступит в бой вторая бронетанковая дивизия, которой он командовал несколько лет назад. И, выходит, его бывшей дивизии придется примерить на себя незавидную тогдашнюю участь немецких танковых частей? Он еще раз внутренне содрогнулся, вспоминая длинные ряды немецких танков и грузовиков, расстрелянных с воздуха парнями из USAF. Генерал Эрл Уилер задал вопрос:

– А что с переброской самолетов в Европу в случае войны? Туда же по планам должна была отправиться целая прорва самолетов тактического авиационного командования? Ему ответил Томас Уайт, тоже четырехзвездный генерал, начальник штаба USAF:

– Во-первых, большая часть самолетов пока занята этой чертовой Кубой. Вдобавок мы уже понесли изрядные потери от зенитных ракет и истребителей, которых на этом острове оказалось, как мух на здоровенном куске дерьма (родом из сельского Уолкера в Миннесоте, Уайт, когда злился, ругался почище пьяного фермера. А сейчас он был очень зол). Благодаря нашей доблестной разведке, которая прошляпила появление этой оравы у нас под носом. И, во-вторых, мы потеряли часть самолетов, в результате русской ракетной атаки. Из состава двух тысяч самолетов тактического авиационного командования мы сейчас можем перебросить в Европу чуть больше половины.

– Это что же, Том, мои парни завтра утром окажутся в положении джапов или джерри в конце прошлой войны? Вскинулся Уилер.

– Спокойнее, джентльмены. Для того мы здесь и собрались. Сейчас заслушаем подробнее доклад Томаса, какие крылья и эскадрильи он может сейчас отправить в Европу, а потом будем принимать решения. Сразу скажу, недостающие силы мы возьмем у флота и корпуса морской пехоты. Это не обсуждается, это приказ президента! – Осадил Макнамара начавших было возражать при последней фразе командующего штабом морских операций и коменданта морской пехоты.

Спустя полчаса… Генерал Томас Уайт:

– Таким образом, для переброски в зону ответственности второго ЦУВО у тактического авиационного командования на сегодняшний момент есть: четыреста пятидесятое авиакрыло истребителей F-10 °C, четыреста пятнадцатое авиакрыло истребителей-бомбардировщиков F-100D, триста тридцать пятая эскадрилья тактических истребителей F-105B, четвертое авиакрыло тактических истребителей-бомбардировщиков F-105D. Это всего триста тридцать машин, вместо пятисот запланированных. Могу еще перебросить две эскадрильи истребителей-перехватчиков F-102A из Кефлавика, Исландия, если флот возьмет на себя обязанность прикрыть это направление. Это еще тридцать машин.