Текст книги "Цена ошибки. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Роман Грибанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 69 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]

– Мы не можем этого сделать. Нет свободных сил. Все авианосцы в Атлантике задействованы или возле Кубы, или для планируемого удара по району русского десанта в Норвегии. Да и для сопровождения "пожарной команды" надо что-то выделить, Эрл, ты же не хочешь, чтоб твоих парней утопили на полпути к Европе? – Отреагировал командующий штабом морских операций (Chief of Naval Operations, СNO) адмирал Джордж Уилан Андерсон.

– ОК. Тогда мы можем вместо "Дротиков" перебросить две эскадрильи "Старфайтеров" из Флориды, триста девятнадцатую и триста тридцать первую, но с учетом того, что они только что призваны из Национальной гвардии, толку от них в Европе будет немного. К тому же это F-104A, модификация без пушки и оборудования для работы по земле, их можно использовать только как перехватчики. – Флегматично ответил Томас.

– Но все равно нам по довоенным раскладам не хватает полторы сотни машин.

Макнамара выразительно посмотрел на командующего штабом морских операций и коменданта морской пехоты.

– Сначала вы, адмирал. – Обратился он к Андерсону.

– Ума не приложу, как флот может помочь в этой ситуации. Резервные эскадрильи Атлантического командования в Далласе уничтожены ракетным ударом, почти все. "Голубую Немезиду" из Норд Айленда, Миннеаполис, вы, сэр недавно передали в подчинение NORAD. ("Скайрэи" из VF-3 отличались эффектной раскраской: синие киль и гаргрот были усыпаны мелкими звездами разных размеров. Они регулярно участвовали в различных авиашоу и получили такое грозное название). Резервные силы в Мирамаре трогать нельзя, вот-вот состоится атака наших авианосных групп по советскому Дальнему востоку, они будут нужны для срочного пополнения потерь, а они ожидаются немаленькими. Запасные авианосные эскадрильи на базах флота за пределами страны наполовину ушли на компенсацию уже понесенных потерь. И более того, мы уже отдали в подчинение USAF резерв для пополнения эскадрилий VF-171 и VF-32, двенадцать истребителей F8U-2N "Крусейдер" из Ацуги в Японии. Разве что… Адмирал покопался бумагах, лежащих перед ним.

– Да, мы можем отдать на неделю авиакрыло с CV-43 "Корал Си". Все равно он получил повреждения в бою в Эгейском море и принимать самолеты не может. До окончания ремонта "Корал Си" они твои, Том. – Обратился он к начальнику штаба USAF.

– Отлично, это же четыре эскадрилью, я так понимаю? Шестьдесят машин? Обрадовался Томас Уайт.

– Не совсем так. Ударные эскадрильи понесли серьезные потери при атаке этого проклятого русского линкора-камикадзе, который сжег Стамбул. А истребительные – при отражении звездного налета комми на соединение. Так что не надо возлагать слишком надежд на это крыло, оно совсем не то, что было сутки назад.

– Адмирал, вы можете прямо сказать, сколько сейчас самолетов может вылететь на помощь второму ЦУВО? Вмешался Макнамара.

– Из двух ударных эскадрилий боеспособно девять штурмовиков А-4В "Скайхок". Из двух истребительных боеспособны одиннадцать F-3C "Демон" и восемь F8U-2N "Крусейдер". Это все, что может выделить флот. И, кстати, взамен я бы попросил исключить из флотской части SIOP Одессу и Николаев, у нас осталось слишком мало сил в Средиземном море для успешного удара по этим целям. – Мрачно произнес адмирал.

Все потрясенно замолчали. Нет, все люди, собравшиеся за этим столом, прошли в американских вооруженных силах долгий путь, участвуя в различных войнах и конфликтах. Они командовали частями и кораблями своей страны, которые находились в самом пекле прошлых сражений. Они также понимали, что начавшаяся третья мировая война легко затмит по потерям и жертвам все прошедшие войны, вместе взятые. Но одно дело предполагать, основываясь на предвоенных прогнозах различных экспертов, а другое – услышать реальные цифры, уже ставшие фактом. О таких потерях в рядовой, казалось бы, стычке Америка не слышала со времен битвы в Коралловом море, в честь которой и был назван авианосец с бортовым номером CV-43.

Нарушил молчание начальник штаба USAF. Он уже прочитал сводку о потерях, которые понесла его тактическая авиация в Европе. Поэтому отнесся к сообщению адмирала спокойней всех. Подумаешь, потери в половину состава авиакрыла. Некоторые эскадрильи USAF в Германии погибли полностью! Он, вспомнив еще одно донесение, произнес, обратившись к адмиралу Андерсону:

– Джордж, я прошу еще вместе с крылом передать все ядерное оружие, которое осталось на "Корал Си". Флот может его перебросить по воздуху вместе с самолетами?

Адмирал вопросительно посмотрел на Макнамару. Министр обороны утвердительно кивнул, но сразу внес поправку:

– Давайте так. В зоне ответственности второго ЦУВО, как я полагаю, обустраивать новую складскую базу для этого оружия не совсем разумно. Слишком велика угроза от русских тактических ракет и диверсантов, мы потеряли уже кучу людей и имущества от этих причин. Мы создадим тыловую базу в Шотландии, в Лоссимуте, там центр подготовки самолетов авианосной авиации кузенов, договоренность президента и англичан на это уже есть. На передовых базах в Западной Германии, Бельгии и Голландии будет только все минимально необходимое для полетов плюс некоторое количество ядерного оружия, потребное для суточных вылетов. Согласны? – Спросил он начальника штаба USAF и командующего штабом морских операций. Генерал Томас Уайт согласно кивнул, а адмирал Андерсон добавил:

– ОК, согласен. К тому же флоту будет проще забрать свое из Лоссимута, чем собирать имущество по всей Германии. Но, Томас, – он обратился к генералу Уайту, – флот может обеспечить доставку только восемнадцати единиц сразу с самолетами. Их мы можем сразу подвесить на "Скайхоки". Остальное получишь через двадцать четыре часа, просто мы не сможем сажать транспортники на "Корал Си", придется организовывать переброску вертолетами и перегрузку на аэродроме в Суде, на острове Крит. И, в таком случае, ты обеспечишь моим парням дозаправку по всему маршруту полета. Детали согласуют наши офицеры, – Обратился он уже к Макнамаре.

– Хорошо. А теперь, какие силы может выделить КМП? – Министр обороны обратился к молчащему до сих пор коменданту корпуса морской пехоты, четырехзвездному генералу Дэвиду Шоупу.

– Нужно еще как минимум не меньше полного авиакрыла, причем срочно.

– Целиком крыла у меня нет. Корпус готов перебросить две эскадрильи – VMF-114 и 115-это сорок истребителей-бомбардировщиков F4D-1 "Скайрэй". И три эскадрильи "Крусейдеров", это семьдесят две машины. Это все, что мы можем быстро перебросить из Черри-Пойнта, Нью-Ривера и Бофорта в Южной и Северной Каролине. Перебрасывать сначала в Лоссимут, мне идея понравилась. Дозаправку по Атлантике обеспечивают USAF. Оттуда уже по обстановке парни Тома их будут направлять на конкретные аэродромы второго ЦУВО. Остальные силы на восточном побережье нужны для обеспечения высадки на Кубе. С тихоокеанского побережья перебросить быстро не получится, это, во-первых. Во-вторых, они уже срочно нужны в Корее. И могут еще потребоваться на Алеутах, если у наших флотских друзей что-то пойдет не так. – Он не упустил случая поддеть старого соперника по выбиванию денег из конгресса. Адмирал Андерсон хотел было отпустить ответную колкость, но сдержался. В самом деле, несколько эскадрилий истребителей КМП на аэродромах Атту и Адак могут оказаться далеко не лишними, судя по бою в Эгейском море.

28 октября, 08–30, время по Гринвичу. Северная Атлантика, 200 миль к северо-западу от Шотландии, 40 миль южнее Фарерских остров. Через 17 часов 30 минут после начала конфликта.

– Разгрызи меня бог, вроде и не пили вчера ничего!

– Все в порядки, я тоже их вижу. Это гребаные "Барсуки", Ту-16. Так переговаривались между собой пилоты эскадрильи VMF-114 истребителей-бомбардировщиков F4D-1 "Скайрэй".

Длинный перелет эскадрильи с несколькими дозаправками в воздухе и промежуточной посадкой в Исландии уже подходил к концу. "Скайрэй" имел небольшую перегоночную дальность, всего девятьсот пятьдесят миль. Два топливных бака емкостью триста галлонов каждый, подвешенных на центральные узлы машины, увеличивали эту цифру, но не сильно. И поэтому двадцать F4D-1, летевшие двумя колоннами пар на высоте шесть тысяч миль, сейчас вообще-то напряженно высматривали четверку заправщиков КС-97, в точке рандеву, отстоящей отсюда всего в тридцати милях. И к великому своему удивлению, увидели тройку "Барсуков", разворачивающихся с набором высоты на десять часов на фоне утреннего солнца.

Командир VMF-114 принял решение. Опросив пилотов об остатке топлива, он выделил шестерку для атаки, а сам стал вызывать диспетчера авиабазы Лоссимут, с которым договаривался буквально десять минут назад о встрече с заправщиками. Диспетчер долго переспрашивал его, уточняя курс, на который легли русские бомбардировщики, а потом передал его сообщение в центр ПВО Шотландии. Через три минуты центр ПВО вышел на связь и сокрушенно сообщил:

– Ничего не можем сделать. У меня сейчас в этом районе только звено "Хантеров" и пара "Джавелинов". Если "Барсуки" легли на обратный курс к Норвегии, они их просто не догонят.

– Ничего не понимаю. Так свяжитесь с норвежцами, они же смогут их перехватить.

– Эээ, парни, добро пожаловать в Европу. Может вы и не знаете, но сегодня ночью Советы высадили в Норвегии крупный комбинированный воздушный и морской десант, предварительно нанеся по нашим силам серию ударов с воздуха. Все базы НАТО в Норвегии не отвечают, но достоверно известно, что русскими захвачены все аэродромы начиная с Будё и севернее.

Звено самолетов Ту-16 девятьсот двадцать четвертого отдельного гвардейского морского бомбардировочного Краснознаменного Киркенесского авиационного полка как раз разворачивалось с набором высоты после нанесения успешного удара по Фарерским островам. Десять минут назад самолеты звена точно высыпали по намеченным целям двадцать семь тонн фугасных бомб. Были полностью уничтожены пост РЛС дальнего обнаружения и, самое главное, только что введенная в строй, узловая станция SOSUS, SOund SUrveillance System, Звуковой Системы Наблюдения, основной гидроакустической противолодочной системы США. Предназначеная для обнаружения и идентификации подводных лодок, станция на Фарерах, была стержнем второго (и последнего) противолодочного рубежа Гренландия-Исландия-Фареры-Великобритания. Первый рубеж (мыс Нордкап-Медвежий остров) был прорван сегодня ночью, когда советские десантники захватили станцию слежения на мысе Нордкап вместе со всем персоналом. Отныне советские подлодки смогут не замеченными прорываться в Атлантику. За это положен орден Красного Знамени, не меньше. Эти сладкие мысли командира звена прервал доклад КОУ (командира огневых установок) , сидящего в хвосте самолета вместе с радистом в хвостовой кабине самолета.

– Командир, наблюдаю шесть истребителей, идут прямо за нами!

– Тип опознал?

– Не совсем, какие-то палубники, "Скайрэи", "Демоны" или "Крусейдеры", идут выше нас, хвостов не видно!

Тем временем ведущий шестерки F4D-1 продолжал вести свою группу с набором высоты. F4D-1 превосходил Ту-16 по максимальной скорости на высотах больше десяти километров всего на сто шестьдесят километров в час, но "Скайрэй", мог лететь на форсаже гораздо меньше времени, чем Туполев. И это мизерное преимущество еще уменьшалось, учитывая остаток топлива у данной шестерки. И отсутствие аэродромов поблизости. "Скайрэи" смогли приблизится к Ту-16 на три километра, когда звено "Барсуков" наконец, закончило разворачиваться и набирать высоту денадцать километров. Тем временем, командир звена закончил свое сообщение на КП полка. Появление палубных самолетов в этом квадрате означало только одно, поблизости находится американский авианосец. Причем, примерно в том же месте, где сегодня поздно вечером уже был потоплен один авианосец, предположительно британский "Гермес". "Если только наши доблестные подводники не приукрасили действительность. Но самолеты явно в американской окраске, значит они с другого авианосца. Медом что ли здесь им намазано?" – отвлеченно подумал он. Но, как бы то ни было, командованию необходимо узнать об этом незамедлительно. Тем временем КОУ, сидевший в хвосте Ту-16, уточнил тип вражеских истребителей (свои здесь появиться никак не могли). Шестерка F4D-1 шла уже с превышением в полтора километра и восходящее солнце позволяло рассмотреть их силуэт достаточно подробно.

Потому он скомандовал всему звену:

– Всем, максимал. Командир звена знал, что делал. У "Скайрэев" преимущество по скорости на максимале всего полторы сотни километров в час, вдобавок его звену так и так надо уходить из этого района как можно быстрее, с авианосца могут поднять еще самолеты, и посерьезней устаревших "Скайрэев". На максимальной тяге два турбореактивных двигателя конструкции Микулина РД-3М, и без того не отличавшиеся экономичностью, начинали потреблять топливо просто в огромных количествах. Это означало, что до своего аэродрома в Оленегорске они в принципе не дотянут. Этот полет и так проходил на пределе дальности Ту-16, причем его звено в наглую "срезало угол" над Финляндией и северной Швецией, наплевав на нейтралитет. Финны даже не почесались, а вот шведы подняли на перехват истребители, но только с перехватом они запоздали, Тушки уже были над Норвегией. Лезть в норвежское воздушное пространство, где как раз советская транспортная авиация под прикрытием десятков истребителей заканчивала высадку десанта, шведы побоялись. То, что топлива его Ту-16 до родного Оленегорска уже не хватит, командира это особо не волновало. Полчаса назад всем советским машинам, находящимся над Северной Атлантикой, пришла короткая радиограмма, в которой указывались сразу четыре аэродрома в Норвегии, пригодные для посадки поврежденных или израсходовавших топливо самолетов. Так что до аэродрома Буде с полосой длиной в почти три километра они по любому дотянут. Если уцелеют в ближайшие двадцать минут.

В это же время командир шестерки F4D-1 распределял цели. Вначале у него в голове мелькнула идея атаковать всей шестеркой одного "Барсука", крайнего, но потом он от нее отказался. Ту-16 летели плотным строем, два других бомбардировщика смогут поддерживать атакованного товарища огнем, а его шестерка будет только мешать друг другу. Итак, они атакуют всех троих "Барсуков" попарно. Сам он со своим ведомым избрал своей целью ведущего звена Ту-16. Он немного опасался, ведь у каждого "Барсука" назад смотрели шесть стволов, три спаренные пушки АМ-23. По числу стволов его истребители, если считать пару на один Ту-16 имеют некоторое преимущество, но вот по калибру и весу снаряда уступают. Он не знал даже, насколько уступают. По импульсу снаряда (произведению веса снаряда на начальную скорость) русские пушки превосходили его двадцати миллиметровки "Темко-Форд" почти вдвое. А если учесть, что бомбардировщик, это гораздо более устойчивая платформа, вдобавок три пушечные спарки для стрельбы в заднюю полусферу Ту-16 наводились синхронно одним человеком с помощью радиоприцела "Аргон" в условиях плохой видимости или, как сейчас, оптической прицельной станцией ПС-53. Короче, вся эта теория, обошедшаяся не одному десятку советских конструкторов и инженеров в изрядное количество инфарктов и просто седых волос, привела к тому, что КОУ (командиры огневых установок Ту-16) открыли огонь на полторы секунды раньше. Казалась бы, крошечная цифра, если не учитывать, что каждый из восемнадцати стволов тройки "Барсуков" выплюнул за эти полторы секунды тридцать снарядов и первые из них уже пролетели более километра. Из кабин "Скайрэев" пилотам казалось, что по их машинам хлестнули огненными кнутами. Левый и правый ведущие пар попали под эти кнуты, левый просто превратился в огненный шар, правому очередь из четырех осколочно-фугасных зажигательных снарядов попала в крыло. Три снаряда ОФЗ весом сто восемьдесят четыре грамма и весом ВВ восемнадцать грамм в каждом. И один трассирующий снаряд ОФЗТ весом сто семьдесят шесть грамм и весом ВВ около одиннадцати грамм. Для конструкции маленького "Скайрэя" это было больше, чем достаточно. Крыло просто отломилось почти по линии пилона подвески, с которого пять минут назад был сброшен топливный бак. "Скайрэй" сломанной нелепой игрушкой закувыркался вниз, его пилот, потерявший сознание от перегрузок и болевого шока (в его ногу попали три осколка от разорвавшихся снарядов), пришел в себя только на высоте четыре тысячи метров, с трудом сумев дернуть рычаг катапульты. Первый цветок парашюта расцвел над свинцово – серыми волнами Северной Атлантики. Ведомые крайних пар, не горя желанием повторять судьбу своих ведущих, резкими разворотами вышли из под обстрела. Истребители сразу безнадежно отстали от несущихся с максимально возможной скоростью "Барсуков". Но ведущий шестерки доказал, что летчики Корпуса морской пехоты США не зря считаются элитой мировой авиации, наряду с летчиками US NAVY. Каким-то сверхъестественным, звериным чутьем угадав момент открытия противником огня, он, не снижая скорости, закрутил резкую полубочку, поставив самолет на крыло и сразу уведя свою машину в сторону от трасс. Вдобавок его "Скайрэй" сразу "просел" почти на сто метров по высоте. И КОУ ведущего тройки Ту-16 потерял несколько секунд, снова ловя его в прицел. Но время уже было потеряно, пара "Скайрэев" (ведомый почти синхронно повторил этот маневр, только полубочка была выполнена в другую сторону), оказалась на дальности убойного огня уже своих пушек. От почти синхронного залпа восьми пушек многотонная махина "Барсука" просто развалилась на куски. Сидевшие в хвосте КОУ и радист уцелели, в мешанине рвущихся снарядов и летящих во все стороны обломков кусков обшивки, их кабина с тремя бронестеклами, рассчитанными на попадания двадцати миллиметровых бронебойных снарядов, представляла собой странную картину на фоне тотальных повреждений. Но когда КОУ и радист катапультировались вниз, их катапульты сразу же столкнулись с кучей падающих обломков хвостовой части Ту-16. Из носовой части разваливающегося самолета катапультироваться успели штурман и второй пилот. Но штурман, чья катапульта была спроектирована также на выброс кресла вниз, сразу после покидания самолета столкнулся с обломком горящего двигателя и погиб. Второй пилот, еще не веря в свое спасение, висел под стропами парашюта, судорожно вспоминая все свои учебные занятия по аварийному катапультированию над водой.

Сбив ведущего, пилоты "Скайрэев" приняли кардинально разное решение. Ведущий, не сбавляя скорости и не желая больше искушать судьбу, проскочил между правым и левым ведомыми Ту-16, постоянно маневрируя между трассами одноствольных пушечных установок ПУ-88 и верхних башен. Эти башни сейчас управлялись КОУ, а из ПУ-88 могли стрелять только командиры "Барсуков". Но у двух оставшихся КОУ было полно проблем с оставшимися тремя "Скайрэями" в задней полусфере, а командиры экипажей откровенно прошляпили. Поэтому, командир "Скайрэев" получил фору в целых пять секунд, пока первые пилоты сначала ошалело глазели на проносящийся мимо них в считанных десятков метров "Скайрэй", а потом начали судорожно хватать штурвалы управления своими самолетами, ловя истребитель в коллиматорные прицелы ПКИ. Неподвижную носовую одноствольную пушку ПУ-88 наводить надо было, как в истребителе, всем самолетом. А "Скайрэй", идущий буквально перед носом левого Ту-16, можно было реально подстрелить, чуть довернув неповоротливый бомбардировщик. Но момент был упущен, F4D-1 командира шестерки уже был в четырехстах метрах впереди по курсу, уходя с резким снижением. Его ведомый принял абсолютно иное и, как оказалось, неправильное решение. Опьяненный видом развалившегося в мгновенье ока ведущего "Барсука", он довернул влево, ловя в прицел левого ведомого тройки Ту-16, одновременно сбрасывая скорость. Его "Скайрэй", в результате предыдущих маневров сильно потерявший высоту, в этот момент находился на сто пятьдесят метров ниже и на четыреста метров позади левого Ту-16. Он надеялся сбить его раньше, чем стрелки оставшейся пары "Барсуков" поймают его в прицелы. Он ошибся в расчетах, буквально на мгновения. Пилот "Скайрэя" действительно на какие-то доли секунды раньше открыл огонь, его первая очередь перечеркнула наискосок левое крыло "Барсука" по обтекателю гондолы шасси. А в следующее мгновение на его машине сошлись трассы, выпущенные из восьми пушечных стволов. Всего восьми, так как "Скайрэй" находился уже в мертвой зоне для верхних башенных пушечных установок ДТ-В7, но и этого хватило маленькому истребителю с избытком. А вот атакованному им "Барсуку" не хватило. Из семи снарядов, попавших в крыло Ту-16, четыре разорвались непосредственно в гондоле, основательно раскурочив левую стойку шасси. Три оставшихся попали непосредственно в крыло, разорвавшись в передней кромке кессона крыла, повредив левый крыльевой топливный бак. И больше ничего не произошло. Мощный жесткий кессон принципиально отличал конструктивную схему крыла самолета Ту-16 от конструкции В-47 и В-52. На этих машинах крыло выполнялось гибким, благодаря чему происходило демпфирование вертикальных порывов воздуха за счет значительных деформаций крыла. В отличие от крыльев американских самолетов более жесткое (но и относительно более тяжелое) крыло Ту-16 в полете мало деформировалось. Кроме того, оказалось, что конструкция жесткого крыла Ту-16 значительно более живучая, чем у В-47, В-52. Но всего этого ведомый командира шестерки так и не узнал. Радость от увиденных вспышек попаданий, это были последние эмоции, которые он испытал в своей жизни. Из полутора десятков снарядов, попавших в "Скайрэй", два разорвались прямо в пилотской кабине.

Командир шестерки, ставшей за минуту тройкой, раздосадованными глазами провожал оставшуюся пару "Барсуков", уходящую на фоне рассветного солнца. Его оставшиеся машины собрались возле него, но в результате предыдущих маневров, "Скайрэи" потеряли почти два километра высоты, оставшись в нескольких километрах позади Ту-16. Чтобы снова догнать "Барсуков", его тройке надо опять долго на форсаже набирать высоту, на это у них просто не хватит топлива. И он скомандовал поворот со снижением на курс сто семьдесят градусов. Им еще надо найти заправщик в точке рандеву.

Оба пилота, и американский, и советский, как ни странно, выжили. Им несказанно повезло, британский фрегат "Скарборо", обшаривающий всю ночь этот участок в поисках моряков с потопленного в начале ночи авианосца "Гермес", сначала наткнулся на оранжевый парашютный купол американца. Британские моряки едва успели поднять на палубу раненого пилота "Скайрэя", снова потерявшего сознание от боли в раненой ноге, как сигнальщики фрегата, с удвоенным рвением обозревающие горизонт, обнаружили еще один купол парашюта, на этот раз белый. Второй пилот советского бомбардировщика Ту-16 попал в плен, даже не успев, как следует померзнуть в ледяной октябрьской воде Северной Атлантики.

На борту поврежденного Ту-16 происходили оживленные переговоры. Командир самолета изощренно материл себя, любимого, "зевнувшего" американца.

– Я, ж, япона мать, каждую заклепку на нем увидел. Даже морду его довольную рассмотрел. Какого хрена не стрелял? Ведь довернуть чуть-чуть и все, он покойник! Если бы наш КОУ был такой тормоз, как я, мы уже все купались бы внизу, в ледяной водичке! Самокритично сокрушался командир Ту-16. Внезапно второй пилот спросил у него:

– Командир, а ты этот "Скайрэй" хорошо рассмотрел? Ничего странного не заметил?

– Да я его видел так же хорошо, как тебя сейчас! – Закричал командир.

– Обычный "Скайрэй", стоп, какой на хрен обычный, на нем же "MARINES" было написано, не "NAVY". И, судя по буквам на киле, он из VMF, 114 эскадрильи морской пехоты. Откуда он здесь оказался? – Второй пилот ответил:

– Скорее всего, они в Европу перегоном летели, поэтому у них ракет и не было. А баки перед атакой сбросили. Или все-таки с авианосца, только тоже в Европу плыли, а нас увидели, решили пощипать.

– Если их поднимали с авианосца, то наверняка им бы ракеты повесили. И тогда мы бы с тобой не разговаривали. – Резонно ответил командир.

– Радист, сообщи на КП полка, возле Фарерских островов, звено атаковано шестеркой "Скайрэев" из сто четырнадцатой эскадрильи морской пехоты США, предполагаю из состава самолетов, следующих в Европу. Сбили троих, потеряли ведущего. Одна машина имеет повреждения, готовьте полосу в Будё, до дома не дотянем. – Потом обратился ко всем членам экипажа:

– Доложить о повреждениях.

Повреждения были, но против ожидания, не такие значительные. Давление в гидросистеме падало, но медленно. Еще была небольшая утечка топлива из двух баков, номер семь и восемь левого крыла, несмотря на то, что они были протектированные, но бортинженер уже запустил перекачку топлива из них. Посадка поврежденной машины, вдобавок летевшей на последних литрах горючего, было еще одним смертельным аттракционом для измотанного командира Ту-16. Он, зная о попаданиях в левое крыло, открыл кран выпуска шасси заранее, едва достигнув высоты пять километров на снижении. Его предосторожность оказалась не напрасной. Сначала лампочки выпуска шасси вообще не хотели загораться, зато загорелось аварийное табло падения давления жидкости в гидросистеме. Наверное, острые обломки металла, образовавшиеся после попаданий снарядов, порвали какую-то гидравлическую магистраль при попытке выпустить шасси. Увидев, что левая стойка шасси не вышла, а вместо нее из трудом открывшихся створок гондолы шасси посыпались обломки, в которых угадывались части шасси, он приказал всем срочно покинуть самолет. Благо связь с вышкой КДП в Будё была уже установлена и РП в Будё уверил их, что они уже летят над территорией, занятой советскими войсками. Убедившись, что все члены экипажа покинули самолет, он сообщил на КДП координаты, где предположительно приземлятся его ребята и попросил очистить ему подход к полосе, топлива на второй заход уже не оставалось. Переключившись на резервную гидросистему (в ней тоже падало давление, о чем свидетельствовал еще один мигающий транспарант, но она все-таки медленно, но работала), командир убедился, что носовая и правая стойка шасси вышли. Потом он перекрестился, все равно уже никто не видит, и плавно, но решительно нажал штурвал от себя, попутно порадовавшись за консерватизм конструкторов Ту-16, спроектировавших самолет с двойной механической системой управления без гидроусилителей. Которые, будь они заложены в конструкцию системы управления, давно бы уже не работали из-за падения давления. Заход на полосу получился плохо, самолет, прежде чем коснулся земли правой стойкой, прошел над полосой целый километр. Но деваться было уже некуда, командир дождался снижения скорости до двухсот семидесяти и включил тумблер выпуска аварийной парашютной тормозной системы ПТ-16. Одновременно глуша двигатели и включив аварийный слив остатка топлива из тех баков, где оно еще было. Согласно паспортным данным, система ПТ-16 обеспечивает длину пробега чуть более полутора тысяч метров при включенном автомате торможения колес и выпуске парашютов в момент касания земли при скорости не более двести семидесяти километров в час, массе не более сорока семи тонн и сухой бетонной ВПП. Из всех этих условий в норме была только масса и посадочная скорость. С падением которой "одноногий" самолет неминуемо завалится влево, чиркнет крылом по земле, а дальше его развернет и он пойдет кувыркаться по бетонке. Поэтому, мокрый как мышь от нервного напряжения, командир, едва заметив, что машина, резко снижавшая скорость из-за двух здоровенных парашютов, распустившихся за хвостом, начала крениться влево, дернул кран уборки шасси. Самолет, уже находившийся больше, чем в двух километрах от начала полосы, резко грохнулся почти на два метра вниз. Полетели искры, самолет неминуемо загорелся бы, будь в фюзеляжных баках топливо. Первый из них, бак N2 начинался сразу за нишей носовой стойки шасси, от которой как раз сейчас и летела основная масса искр. Но топлива в фюзеляжных баках уже давно не было, они вырабатывались в первую очередь, сейчас в баках был нейтральный аргон. Самолет уже вылетел за пределы бетонной полосы и, наконец-то остановился, скребя искалеченным брюхом по щебенке. Командир судорожно выдохнул, отстегнулся от кресла и полез открывать верхний аварийный люк фонаря передней кабины. Сбросив его, он высунулся по пояс наружу и радостно вдохнул сырой наружный воздух, с восхитительной примесью горелого металла, паленого масла и жженой резины. Жизнь была прекрасна. Несмотря на шедшую во весь размах Третью мировую войну.

28 октября. Линия боевого соприкосновения между войсками СЕТАГ и Приморского фронта. К востоку от города Целле. ФРГ. На следующий день после начала конфликта.

Несмотря на весь свой шляхетский гонор, дураком польский подполковник, командующий польским механизированным полком, не был. И рисковать всеми своими силами в первой атаке на правом крыле не стал. Да и приказ, который ему озвучил подполковник Кузьмин, не заставлял этого делать. Поэтому Генри Болл увидел перед собой лишь танковую роту с двумя пехотными взводами на броне. Развернувшись в редкую цепь, польские танки не спеша ползли на участке от Бостеля до полей гольфклуба. Как раз туда, где в складках местности, хоронясь под редкими остатками леса, стояла в засаде основная группа танков его батальона. Основные силы комми было слышно, но почти не видно, поле предстоящего боя просматривалось в лучшем случае на километр-полтора, дальше все застилала дымы от многочисленных и разнообразных пожаров и подбитой техники. Радости ему это отнюдь не добавляло. Еще пятьсот метров и какой-то внимательный польский солдат сможет разглядеть его танки, стоящие в засаде. Передовой отряд они, несомненно, сожгут за несколько минут, но при этом основательно раскроют свои позиции. С другой стороны, ждать, когда поляки обнаружат его танки, тоже нельзя, перестрелка накоротке, это русская рулетка, его батальон понесет потери и подставится под удар основных сил. Они недалеко, смутное передвижения зеленых туш танков и самоходок уже можно рассмотреть в бинокль в те мгновения, когда ветерок относит дымы в сторону. Его раздумья прервал рапорт радиста:

– Сэр, артиллеристы докладывают, что одна батарея уже готова открыть огонь! – Генри с облегчением вздохнул, ситуация из критической превращалась в просто трудную. Он скомандовал:

– Пусть батарея открывает огонь по основным силам, квадраты номер… И тут же переключился на частоту своего батальона: