Текст книги "Цена ошибки. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Роман Грибанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 69 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]

У остальных подразделений шестьдесят восьмого танкового полка, получивших приказ продвигаться на запад, вечер выдался гораздо более насыщенный. Сначала передовая рота второго танкового батальона, только-только влетевшая на большой скорости в улочки Зюдвинзена, нос к носу столкнулась с дивизионом самоходных гаубиц бундесвера. Немцы тоже торопились, на помощь тактической группе подполковника Генри Болла, который проел всю плешь командованию третьего корпуса своими требованиями об артиллерийской поддержке. А в реальности получилось, что они неожиданно въехали походной колонной прямо навстречу русским танкам.

Шансов оказать серьезное сопротивление у этих неуклюжих машин, созданных на базе устаревшего танка МЗ "Генерал Ли" в 1942 году и участвовавших еще в сражении под Эль-Аламейном, не было. Нет, в другой ситуации, когда самоходки, защищенные своими частями, ведут шквальный огонь из своих сто пяти миллиметровых гаубиц, шансов не было как раз у советской танковой роты. Но здесь, накоротке, без вариантов. Русские потеряли только передовой БТР-152, в который расторопный пулеметчик передней машины успел выпустить пол – ленты из своего полудюймового "Браунинга". А потом… Потом первая батарея была уничтожена, даже не успев развернуть свои машины, остальные сгорели в течении следующих нескольких минут, тщетно пытаясь вырваться из старых тесных улочек Зюдвинзена, ставших могилой для почти сотни немцев. А советские танки беспрепятственно захватили мост на дороге L298.

Тем временем третий батальон шестьдесят восьмого танкового полка, вместе с мотострелковым батальоном, развернувшись в боевые порядки, шел вдоль шоссе 214, подходя к Витце. За ним, по 214 шоссе, с отставанием почти километр, следовали в колонне две батареи самоходок ИСУ-122С (одна была придана второму батальону), зенитная самоходная батарея и тыловые подразделения полка. Командир полка, управлявший этим отрядом, уже собирался дать команду мотострелкам и танкистам "сворачиваться" в колонну, чтобы поскорее проскочить через Витце, как в этот момент получил сообщение от передового разведывательного взвода. БТР-40 разведчиков на выезде из Витце столкнулся с передовым дозором американского мотопехотного батальона. А дальше, как донесли разведчики, "на шоссе идет большая колонна бронетехники противника", после чего из радиостанции стали слышны звуки стрельбы и связь прервалась. Решение последовало мгновенно, атаковать сходу, тем более свои два батальона уже развернуты в боевые порядки. Американцам повезло. Дома городка Витце прикрыли подразделения шестьдесят шестого бронетанкового и сорок первого мотопехотного батальонов, в тот момент, когда их можно было расстреливать в походных порядках. А к тому времени, когда первые советские танки и бронетранспортеры продрались сквозь тесные улочки немецкого городка, американцы уже развернули свои силы. Разгорелся встречный танковый бой, где против русских сыграл численный перевес. Шестьдесят восемь "Паттонов" шестьдесят шестого бронетанкового и восемьдесят девять "Гэвинов" сорок первого мотопехотного, это намного больше, чем тридцать один Т-54 и сорок шесть БТР-152 советского танкового и мотострелкового батальонов, которые принимали участие в сражении. Конечно, более мощное орудие советского танка, низкий силуэт и толстая броня сначала давали некоторое преимущество, но американцы сразу сблизились на короткое расстояние, где эти козыри русских уже не играли. Используя свое численное превосходство, янки выбивали советские танки один за другим. Конечно, "Паттоны" тоже исправно горели, но чаша весов неумолимо клонилась в сторону сил НАТО. Положение спасли две батареи ИСУ-122С, в момент, когда казалось, что уже все, американцев не остановить. На окраинах Витцена уже горел почти весь советский третий танковый батальон, двадцать девять машин. "Паттоны" приблизились к Витцену уже на полкилометра, поддерживая огнем свою мотопехоту, методично выкуривавшую советских мотострелков, вдвое уступавших в числе. Но когда среди танков М48А2С и БТР М113 каждые десять секунд начали рваться по восемь двадцати пяти килограммовых снарядов, наступил перелом. "Паттоны" мало пострадали от них, к девятнадцати горящим М48А2С добавилось всего три, разбитых прямыми попаданиями. А вот количество "Гэвинов" советские самоходки ополовинили, тонкую шкурку М113 пробивали крупные осколки даже далеких разрывов. Вдобавок сказалась самоуверенность американцев, подкрепленная быстрым уничтожением советского танкового батальона. Казалось бы, вот она, победа близка! Надо только смять немногочисленную русскую пехоту, засевшую в этом чертовом немецком городишке, намотать их на гусеницы или перестрелять, ведь у Альянса сил больше, чем двойное превосходство. А русские наверняка деморализованы, ведь почти все их танки уже горят. Еще нажать на них, еще чуть-чуть, и они побегут. И тогда "Паттоны", давя бегущих, выйдут на позиции этих чертовых крупнокалиберных орудий, и прикончат их. Но русские не побежали, более того, мотострелки сожгли еще четыре "Паттона", опрометчиво приблизившихся на расстояние выстрела новых гранатометов РПГ-7. И все это время, пока два американских батальона топтались перед Витце, ерзая туда – сюда, в их боевых порядках все время рвались снаряды. Командир поредевшего мотопехотного батальона был убит близким разрывом русского сто двадцать двух миллиметрового снаряда. Командир шестьдесят шестого бронетанкового, принявший общее командование после этого, принял решение отойти, разорвав огневой контакт. Стороны подсчитывали потери. Американцы в итоге лишились двадцати шести "Паттонов", против уничтоженных трех десятков Т-54А. Можно сказать, победа, но командир шестьдесят шестого бронетанкового, когда узнал потери мотопехоты, перестал так думать. На поле боя остались пятьдесят пять бронетранспортеров! Нет, безусловно, часть из них просто повреждена и их наверняка можно починить, даже может быть, своими силами. Но для этого нужно, чтобы поле боя осталось за американцами. А что-то непохоже, что русские собираются убраться из этого чертового городишки.

Командир советского полка тоже был не в самом радужном настроении. Понести за полчаса такие потери, третий танковый батальон выбит полностью, от него остался всего один танк! Большие потери понесли и мотострелки, убиты и ранены почти полторы сотни человек, потеряны двадцать БТР-152 и все БТР-40 разведчиков. Он неправильно оценил силы противника, его атаковали целых два батальона, а американский батальон, что бронетанковый, что мотопехотный, не сравним со своим советским визави. С ними нормально справится может только весь его полк. На поле к западу от Витце стоят, поврежденные и горящие, не менее семи десятков единиц бронетехники противника, а еще не меньше, отошли, но надолго ли? Решение пришло быстро, занимаем круговую оборону. Все тыловые подразделения вызываем сюда, в центр города. Две батареи самоходок, фактически спасших его от разгрома, тоже сюда, укрыть в городских кварталах по периметру, чтобы вели огонь прямой наводкой. Зенитную батарею– в резерв, она должна контратаковать в случае прорыва противника, в городе, сдвоенной очереди в упор длинноствольных пятидесяти семи миллиметровок хватит даже "Паттону". Вызываем две танковых роты от Зюдвинзена. Там, для обороны уже захваченного моста, хватит и одной, тем более, поддержанной батареей ИСУ-122С. И, когда, наконец, будет обещанная еще в начале боя, поддержка с воздуха?

Гауптман Гюнтер Фюльграббе, нет, уже майор, перед вылетом начальник штаба полка его поздравил, с переходом с простого погона, хоть и четырьмя квадратами, на витой, первый раз взлетал с аэродрома, командуя эскадрильей. Пусть новый погон будет с одним квадратиком, но зато витой! Гюнтер получил сразу два поздравления, с внеочередным воинским званием, и с должностью командира эскадрильи.

Так вот, теперь уже майор, Гюнтер Фюльграббе вел, теперь уже свою, эскадрилью к уже знакомому району Целле. Правда, в эскадрилье было всего десять машин. Помимо ведомого второй пары его бывшего звена, в строю отсутствовал еще МиГ бывшего комэска, а он так хотел "сходить" напоследок со своей эскадрильей! Но когда его МиГ уже заходил на посадку после предыдущей штурмовки, у него забарахлил двигатель. Что неудивительно, все таки, четвертый авиаполк ННА использовал свои МиГ-17Ф в хвост и в гриву еще до войны, что же удивляться, что ресурс у всех машин подходит к концу. Бывший комэск был назначен заместителем командира первого полка ННА. Получивший недавно самолеты МиГ-19С, первый полк с самого начала войны участвовал в отражении налетов ударных самолетов НАТО – носителей ядерного оружия наравне с советскими полками истребителей – перехватчиков и концу первых суток войны понес ощутимые потери. Поэтому бывший комэск не успел даже толком попрощаться со своей эскадрильей, сначала эскадрилья получила срочный приказ на вылет, западнее Целле, возле Витце, а потом сразу же за ним прибыла машина. Но Гюнтер этого не знал, сейчас у него в голове была одна мысль, не оплошать. Вести в бой четверку, да еще в составе эскадрильи, это одно, а самостоятельно управлять целой эскадрильей, это совершенно другое. Груз ответственности поначалу давил и мешал нормально думать, но потом Гюнтер собрался. К черту, сейчас не время рефлексировать, я подведу не только себя, но и своих товарищей. И к району Витце эскадрилью подводил уже прежний Гюнтер, хладнокровный пилот, имевший за своими плечами не один боевой вылет.

"Идем курсом триста тридцать, над озером Хютце левый разворот на сто восемьдесят, высота тысяча, за автобаном Е45 левый разворот на сто, перед атакой снижаемся до пятисот, предварительные ориентиры – шоссе 214 к западу от Витце, первый заход бомбы. Сигналы от наземных частей все помнят?". Последняя фраза явно была лишняя, все-таки он первый раз вел эскадрилью в атаку. Сигналы от наземных частей не потребовались, картина перед ним разворачивалась ясная, как на ладони. Сначала шоссе 214, от перекрестка в Бухгольце до Еверзена на котором почти впритык стояли носатые американские грузовики. Эскадрилья шла колонной пар, заходящее солнце подсвечивало цели, как на ладони, одновременно слепя американцев. Почти вся серия бомб, сброшенная эскадрильей Гюнтера, легла по тыловым подразделениям американских бронетанкового и мотопехотного батальонов. Далее его машины пронеслись над недавним полем боя к западу от Витце, усеянным подбитой бронетехникой, американской и советской. Потом над самим городком, по окраине которой, между домами торчали поджарые силуэты советских БТР-152. "А где наши танки, их же совсем не видно. Неужели они все там, горят на поле?" – удивился Гюнтер. Внезапно с земли прорезался голос авиационного корректировщика, на немецком:

– Камрады, вы как нельзя вовремя! Можете еще раз ударить по танкам противника, на шоссе Е45, к югу от Еверзена?

– Конечно, а иначе зачем мы здесь? – Отозвался новоиспеченный майор и начал отдавать приказы, выводя своих пилотов на второй заход.

Бронетехника американцев, отошедшая после атаки в лоб, как раз в этот момент начала совершать обходный маневр. Американский командир, здраво рассудив, что при штурме противника, засевшего на узких улочках Витце, он несет непозволительные потери, решил действовать иначе. Оставив одну мотопехотную роту с танковым взводом блокировать Витце, он бросил остальные силы в обход. В конце концов, он выбил у русских танки, а на одних бронетранспортерах они не рискнуть высунуться в поле. Надо подождать свою артиллерию, она подавит эти чертовы пушки, и оборона русских в Витце лопнет, как гнилой орех. Но этим займется командир роты, оставленный для блокады, а основным его силам надо спешить в Целле, на помощь группе подполковника Болла. Передовые "Паттоны" шестьдесят шестого бронетанкового батальона уже съезжали с автострады Е45 на дорогу L310, обходя русских с юга, с севера обходному маневру мешала извилистая лента Аллера. Как вдруг с воздуха пришли очередные неприятности. На первом заходе реактивные штурмовики красных разбомбили тыловые подразделения обеих батальонов, стоявшие на дороге 214. Американские командиры никак не могли привыкнуть к тому, что над ними постоянно висят самолеты противника. Проклиная этих говнюков из Air Forse, на которых гораздо чаще натыкаешься в пивных барах, чем на поле боя, командир шестьдесят шестого едва успел приказать увеличить интервалы и скорость движения, надеясь быстро достичь развязки с L310. Ведь с автобана просто так не съедешь, даже на танке. Как вдруг уже увидел, заходящие на колону его батальона, самолеты противника. Выстроившись колонной пар и увеличив между ними дистанцию, МиГи эскадрильи Гюнтера обрушились на колонну, не взирая на огонь танковых зенитных пулеметов. Гюнтер, выводя машину из полого пикирования, оглянулся вниз, на автобане горел с десяток единиц бронетехники. Чуть позже он, заложив разворот на сто восемьдесят с набором высоты, по привычке старого истребителя еще раз бросил взгляд назад, на запад. И похолодел, у его эскадрильи в воздухе появились спутники. На западе, с превышением почти на два километра, на фоне закатного солнца, появились шесть точек, быстро увеличивающихся в размерах. И сразу же, как только его МиГ набрал высоту, запищала СПО. Обернувшийся еще раз Гюнтер увидел шлейфы бело-серого дыма, которые быстро потянулись к его эскадрилье. Срывающимся от волнения голосом майор крикнул в эфир: "Внимание, ракетная атака, шесть истребителей противника атакуют сзади!" Одновременно с этим майор заложил правый боевой разворот со снижением на девяносто, снова уходя от ракет на малую высоту. Первые три машины, его ведомый и вторая пара синхронно повторили его маневр. Вторая четверка отреагировала также, только выполняя левый разворот со снижением. А вот концевая пара замешкалась, ее ведущий потерял лишнюю секунду, раздумывая, куда выполнить разворот, сначала дернулся влево, потом переложил ручку вправо, опять меняя траекторию движения, и это оказалась его последней ошибкой. Фатальной. Две первые ракеты AIM-7C Sparrow с полуактивной головкой самонаведения разорвались в непосредственной близости от его самолета. Корпус боевой части таких ракет представлял собой кольцо из стальных спаянных друг с другом стержней. И, после подрыва двух боевых частей неконтактным активным радиолокационным взрывателями, планер МиГа оказался буквально порублен на куски. Ведомый последней пары, развернулся сразу влево, уже не видя, как ведущий дергается туда-сюда. Это спасло ему жизнь, вторая пара ракет прошла за его хвостом буквально в нескольких десятках метрах, на расстоянии чуть-чуть, но превышающим радиус действия неконтактных взрывателей. Увернувшись от первого ракетного залпа, Гюнтер на мгновение задумался, что ему делать дальше? Задачу его эскадрилья выполнила, и можно вроде уходить домой. Но противников всего шестеро, да у них ракеты, но на малой высоте и в маневренном бою они противнику не очень-то помогут. Его раздумья моментально прекратились, как только он увидел горящий МиГ, падающий на землю. Нет уж, потерю еще одного пилота он им спускать не станет. Кстати, а кому это "им"? Гюнтер никак не мог определить тип самолета противников. Даже сблизившись, когда они начали крутиться на виражах. Причем вражеские пилоты, как ему показалось, даже с охотой приняли этот рисунок боя. Но что за самолеты ему противостоят? Похожи на "Хантеры", но раскрашены как-то по-чудному, и опознавательные вроде американские. Две машины противника, стараясь разорвать контакт, полезли наверх. Гюнтер, оставив остальные своих пять машин, с первой четверкой пошел за ними. К своему удивлению, на горке его МиГ-17Ф стал довольно быстро догонять эту пару. Видя, что четверка МиГов, идущая в набор высоты за ними, вот-вот выйдет на дистанцию огня, пара противника прекратила набор и попыталась оторваться на максимальной скорости в горизонтальном полете. Но и здесь МиГи, как сразу выяснилось, были быстрее! Противник, поняв, что удрать по-прямой не получиться, попытался уйти переворотом, но Гюнтер, ожидавший такой шаг, не дал американцу этого сделать. Он догнал машину ведущего, и нажал на гашетку, как раз в тот момент, когда серо-голубой самолет врага, с пижонски красными законцовками крыльев, уже лег на крыло. И за мгновение до того, как его снаряды начали рвать в клочья фюзеляж американца, Гюнтер успел разобрать слово NAVY, написанное на фюзеляже за крылом, в задней части. Палубная авиация США. Ну, точно, он вспомнил картинку из альбома с силуэтами вражеской авиации. Палубный истребитель US NAVY "Демон". Модификация, одна из последних, раз они использовали ракеты. Но откуда они здесь, до ближайшего моря от Целле несколько сотен километров? Решение этого вопроса он оставил на потом, сейчас надо разобраться с насущными проблемами. Ведущий второй пары его четверки тоже не сплоховал, "Демон", атакованный им, задымил, попытался вывернуться из-под удара, но на поврежденной машине у американца это получилось плохо, и МиГ ведомого второй пары, заложив боевой разворот со снижением, перечеркнул его снарядной строчкой. "Демон", на мгновение повисев еще в воздухе, рухнул вниз, объятый пламенем. Майор повел свою четверку на помощь оставшейся группе. Там дела оказались не так блестящи, ведущий второй четверки не нашел ничего лучше, как выйти на четырех американцев в лобовую атаку. О чем он думал, непонятно. Может, рассчитывал, что американцы, идущие на почти вдвое по размеру более крупных машинах, испугаются и отвернут раньше? Но расспросить ведущего второй четверки уже не получилось. "Демоны" так же охотно приняли предложение, а при сближении оказалось, что по четыре двадцатимиллиметровых пушки на каждом из четырех американцах, это более весомый аргумент, чем две двадцати трех миллиметровки на каждом из пяти МиГ-17Ф. И машина ведущего, получив с десяток снарядов, просто рассыпалась в воздухе. Остальные три МиГа отвалили в разные стороны, и "Демоны" тут же сели им на хвост. Дело для немцев обернулось бы совсем худо, если бы не четверка Гюнтера. Сверху это ситуация была, как на ладони, и Гюнтер, отдав соответствующие команды, атаковал левую пару "Демонов". Они как раз "дожимали" в свои прицелы МиГ, оставшийся одиночкой после неудачной лобовой атаки. Этот МиГ после резкого разворота с набором высоты потерял скорость и был бы неминуемо сбит в ближайшие секунды, но пара Гюнтера, имевшая запас и высоты, и скорости, успела сесть на хвост американцам раньше. Гюнтер, видя, что "Демоны" тоже вот-вот начнут расстреливать еще один самолет из его эскадрильи, открыл огонь с максимально возможного расстояния. Он особо не ждал результатов, главная задача была отсечь противника от своего, но один снаряд все-таки попал в ведомый самолет противника. Ведущий "Демон" сразу вывернулся боевым разворотом, Гюнтер сразу пошел за ним, приказав своему ведомому добить поврежденного американца. Следующую минуту Гюнтер крутился с этим одиночным "Демоном", не переставая удивляться, как такой большой самолет, почти в два раза больше его МиГ-17Ф, может быть таким маневренным. Да и американский пилот, сидевший в нем, был не пальцем делан, неприятно удивив Гюнтера своим пилотажем. Одновременно Гюнтер смотрел на стрелку указателя уровня топлива, которая неумолимо приближалась к нулю. Видимо, противника беспокоили те же проблемы, потому что "Демон", резким переворотом ушел вниз, почти до самой земли, сразу скрывшись в наступивших сумерках. Гюнтер еще раз с сожалением посмотрел на указатель уровня топлива и отказался от промелькнувшей в голове мысли о преследовании. К тому же пора бы вспомнить о том, что он командир эскадрильи. Майор, вводя машину в плавный вираж, огляделся вокруг, опрашивая по радио своих. Свои оказались все целы, больше потерь не было. Ведомый Гюнтера добил таки поврежденного американца, открыв свой счет. Вторая пара его бывшей четверки, сумела повредить еще одного, но не сильно, тот, запарив, все же не отстал от своего ведущего, и они ушли от МиГов тем же маневром, что и противник Гюнтера. Но свой аэродром эскадрилья, ставшая уже восьмеркой, возвращалась в молчании. Вроде бы и задание выполнили, и из-под первой ракетной почти все ушли, и трех сбитых на свой счет записали, но все равно. Потеря двух своих друзей в одном вылете, это было просто потрясением для всех. Кроме Гюнтера Фюльграббе, он-то как раз помнил события двадцатилетней давности на Восточном фронте. Когда такие потери были нормой для его части в конце войны.

Гюнтер не знал, что его последняя атака позволила советским частям переломить ситуацию на этом кусочке фронта, по-сути став последней соломинкой, переломившею спину верблюду. Нет, прямые потери от одного захода десятки МиГов на шоссе, забитое бронетехникой, были для американских частей отнюдь не фатальны, всего восемь БТР М113 и два "Паттона". Но в суматохе, последовавшей после штурмовки МиГов, никто не заметил, как две роты советских танков Т-54А подходят, развернувшись широким фронтом, с востока. Командиры этих двух рот, вызванные час назад от Винзена, правильно оценили обстановку. Солнце, пусть в сплошных тучах, уже почти зашло, но силуэты машин американцев, стоящие на автобане, еще были видны на фоне багрово-красного заката. А советские танки совершенно терялись в вечерней дымке. Первые три залпа русские танкисты сделали, как на полигонном стрельбище в Бернау, совершенно без противодействия. Потом, спохватившись, американцы начали отвечать, но момент был упущен, к тому же они находились в заведомо проигрышной ситуации, стоя в колонне на автобане. Результатом стал полный разгром обеих американских частей, командир шестьдесят восьмого танкового полка, получив по радио донесения от своих танкистов, со своими силами перешел в наступление на запад от Витце. Смяв заслон, выставленный американцами, танковый взвод "Паттонов", как оказалось, был слабой преградой для двух батарей ИСУ-122С, попросту расстрелявших американские танки с дальнего расстояния, русские с востока ворвались в Еверзен, забитый тыловыми подразделениями. И практически одновременно с этим, две танковых роты, закончив добивать последние, слабо огрызающиеся "Паттоны" шестьдесят шестого бронетанкового батальона дивизии "Ад на колесах", вышли к окраине Еверзена с юго-запада, по Контишштрассе. В итоге, из полуокружения, куда попали два американских батальона, бронетанковый и мотопехотный, вырвались всего пяток бронетранспортеров и десяток единиц прочего автотранспорта. Танки были потеряны все, командир шестьдесят шестого бронетанкового был убит. Но уцелел один командир роты сорок первого мотопехотного батальона, который сумел привести в порядок остатки американских частей и даже смог подорвать один пролет моста на автобане Е45 через Аллер, соорудив наскоро импровизированный фугас из десятка минометных мин. Остальные мосты, согласно поставленной штабом шестой мотострелковой дивизии, советские войска сумели захватить неповрежденными. Но, в свою очередь, в шестьдесят восьмой танковый полк понес значительные потери. Третий танковый батальон был полностью уничтожен, от двух рот второго батальона осталось всего девять машин, американцы, даже погибая, продолжали отстреливаться и не все их снаряды летели мимо. На правом фланге ситуация была получше. Остальные части американской второй бронетанковой дивизии, прибывающие для контрудара в район Целле сначала, в течении всего дня на марше подвергались постоянным атакам с воздуха, а потом столкнулись во встречном ночном бою с уже развернувшимися основными силами шестой советской гвардейской мотострелковой дивизии. Командир дивизии, генерал-майор Писарев, отрядив польский механизированный полк отжимать остатки тактической группы подполковника Болла на север, тремя мотострелковыми полками при поддержке пятьдесят второго отдельного реактивного дивизиона ворвался в дыру, возникшую в обороне НАТО. На территории к северу от берегов Аллера до самого Бергена, куда поляки выдавили группу Болла к девяти часам вечера, уже не было вообще никаких частей НАТО. А подполковник Генри Болл, оставшийся без связи и без горючего в это время решал непростую дилемму. Остаться на позициях и умереть, или бросить танки, слив все остатки горючего в оставшиеся автомобили и бронетранспортеры, попробовать вырваться на запад. Потому что на севере, куда его все время теснили эти упрямые поляки, уже слышна была канонада в предместьях Мюнстера, к тому же радиоактивный фон к северу резко повышался. Одним словом, на север он отступать не захотел, и подорвав технику, оставшуюся без горючего, двинулся на северо-запад, через Зольтау. Еще был вариант отступать через Вальсроде, но он от него отказался, и это спасло остатки его группы. В Вальсроде передовые части шестнадцатого гвардейского мотострелкового полка ворвались к десяти часам вечера. А потом был ночной бой, где четыре бронетанковых и два мотопехотных батальона второй американской бронетанковой дивизии схлестнулись с тремя советскими мотострелковыми полками, поддержанными тремя дивизионами самоходок ИСУ-152 четырехсотого артиллерийского полка. Американцы по своему списочному составу если и уступали советским частям, то ненамного. Но против них было слишком много факторов. Марш по дорогам на вдвое большее расстояние, чем силы противника, да еще под непрерывными атаками с воздуха, проходившими весь день, далеко не повышает боеспособность. Это привело к тому, что американские части подходили разрозненно, по частям и по двум дорогам, Е234 и номер 440. И уже далеко не в полном составе. Один мотопехотный батальон, идущий по дороге L214, вообще не смог принять участие в сражении, поскольку был остановлен остатками сил шестьдесят восьмого танкового полка на мосту через Лайне. Но все равно, череда скоротечных ночных схваток, хотя и привела в итоге к разгрому американской второй бронетанковой дивизии, очень дорого обошлась советским частям. И когда к утру части дивизии вышли к реке Везер, от Хасселя до Фердена, в трех мотострелковых полках, шестнадцатом, восемьдесят первом и восемьдесят втором осталось всего три десятка танков. Генерал-майор Писарев понял, что это все, на что способна его шестая гвардейская. Бронетранспортеры тридцатого разведбата еще смогли, на последних силах и каплях горючего захватить мост на дороге L330 к западу от Хасселя, но это был последний рывок. Ситуация была бы крайне опасна, если бы Писарев не знал, что с рассветом его части на линии соприкосновения с противником не сменит резерв, свежая моторизованная дивизия ННА ГДР. Да и польские части, бьющиеся весь предыдущий день в лоб об оборону Мюнстера на его правом фланге, наконец-то проломили сопротивление противника и в скором времени закроют его фланг. А у НАТО перед ними уже свежих частей нет.

Майор Гюнтер Фюльграббе, входя на доклад к командиру полка после последнего вылета, внутренне был готов к любым неприятностям. Потерять два самолета в бою, да еще один, разбившийся при заходе на посадку в темноте, в первом же вылете, это как-то не украшает командира эскадрильи. Но к его изумлению, комполка не стал его распекать, напротив, похвалил. Причина этого необычного поведения строгого сухопарого пруссака, от которого доброго слова не дождешься, выяснилась сразу. От сухопутных войск на столе у командира уже лежала благодарная радиограмма, из которой следовало, что эскадрилья Гюнтера чуть ли не решила исход всего сегодняшнего сражения. С требованием непременно поощрить и наградить всех пилотов. Поэтому командир, видя, что Гюнтер едва держится на ногах от усталости и ничего не соображает, просто отправил его спать, отложив все поздравления и награды на утро. Единственное, что еще успел сделать Гюнтер, перед уходом из штабного бункера, это доложить о появлении самолетов американской палубной авиации. Вымотанный сегодняшним бесконечным днем, он даже не спросил, где разместилась на ночь его эскадрилья, хорошо, что комполка, видя его состояние, послал вслед за ним адъютанта. Который его и направил в казармы летного состава, расположенные в полузаглубленном бункере за капонирами, куда уже закатили их МиГи, заодно надев на него прорезиненную накидку и вручив респиратор. Предупредив майора, чтобы он долго не находился снаружи. В самом начале войны разрозненные атаки авиации НАТО, сильно поредевшей от первого ракетного удара русских, на авиабазу удалось отразить. Но один из ударных американских самолетов прорвался к мосту через Эльбу возле Тангермюнде, сбросив на него ядерную бомбу в семьдесят килотонн. Аэродром Штендаль был стационарным объектом и поэтому все сооружения были закопаны в землю или расположены в укрытиях, но ветер весь прошедший день менялся, с южного на северный и наоборот. Поэтому радиационный фон в окрестностях аэродрома уже превышал нормальный на порядок. Зайдя в тамбур подземной казармы личного состава, Гюнтер, как зомби, бездумно выполнил все указания дежурного дозиметриста по дезактивации и наконец-то попал внутрь. Его пилоты уже все поголовно дрыхли на койках, некоторые даже спали, не раздеваясь. Он было начал искать свободное место, но тут к нему подскочил дневальный, до этого дремавший на стуле у входа.

– Герр майор, пойдемте, я вас провожу до вашей комнаты. Вам, как командиру эскадрильи, отвели отдельную, вот сюда, заходите. – Свистящим шепотом объяснял ему солдат. При этом он все время как-то странно смотрел на майора, но Гюнтеру было не до этого. Он вошел в свою комнату, закрывая за собой дверь и одновременно повернувшись, нашаривая на стене выключатель, не желая будить включенным светом своих пилотов. Включив свет, он схватился машинально за кобуру, услышав за спиной шуршание. В комнате уже кто-то был.

– Добрый вечер, Гюнтер. Не ожидал меня здесь увидеть? А я вот здесь. Я слышала, тебе майора дали, поздравляю. И ты снова сбил кого-то там. И сейчас прилетел, живой и невредимый. А вот мой Руди уже мертвый.

На кровати сидел тот человек, которого Гюнтер Фюльграббе меньше всего хотел увидеть и сейчас и когда-либо потом. Эльза. Жена Рудольфа, ведущего второй пары его старого звена, сбитого в первом бою еще вчера вечером. Рудольф тогда замешкался, не стал стрелять по "Старфайтеру" с немецкими крестами, а тот парень, уйдя из-под атаки, в свою очередь, сбил его меткой очередью из шестиствольной пушки. И что теперь ему делать, судорожно думал Гюнтер, глядя на заплаканное, но по прежнему красивое лицо Эльзы.

– Как ты сюда попала? – Стараясь оттянуть неизбежное и тягостное объяснение, спросил он. Бурную историю стремительного знакомства и последующей свадьбы Рудольфа и Эльзы два месяц назад обсуждала вся эскадрилья. Они познакомились недавно, тридцатого мая, на празднике дня Конституции ГДР. Группа летчиков была в увольнительной, поехала в Росток, где в кафе за соседним столиком сидели девушки. Две просто миловидные, а одна очень красивая, Эльза, с длинными волосами цвета спелой пшеницы. Руди был тоже очень хорош, высокий, в летной форме, с открытым мужественным лицом. Одним словом, парень с рекламного плаката, призывающего молодежь поступать в летные училища. И когда в кафе заиграла музыка, Руди сразу же пригласил Эльзу танцевать. Он, правда, предлагал сначала подойти Гюнтеру, но тут, как говориться без шансов. По сравнению с ним Гюнтер смотрелся достаточно уныло – старый, ниже на голову ростом, с ранней сединой на висках, да еще с уродливыми ожогами на скулах и без того невыразительной физиономии. Ожоги достались Гюнтеру на память об одном неудачном дне декабря 1944 года. Тогда меткой очередью советского стрелка с бомбардировщика Пе-2 истребитель Гюнтера был подожжен, а сам он, вдобавок, приземляясь с парашютом, сильно повредил ногу. Которую, в суматохе агонизирующего третьего рейха врачи так толком и не вылечили, оставив Гюнтера с легкой хромотой. К полетам его, в конце концов, допустили, а вот танцевал Гюнтер отвратительно. Одним словом Гюнтер тогда отказался, и к девушкам подошел Руди. Потом у них с Эльзой был стремительный роман со сценами ревности, разрывами и возвращениями, который в итоге закончился свадьбой. Эльза даже пошла в ННА вольнонаемной, в батальон связи. Поэтому она стоит перед ним в форме. Но сам батальон дислоцировался возле Любека, откуда она взялась здесь, в Штендале? Тем более, на авиабазе, и как она попала в бункер летчиков?