Текст книги "Ночь Стилета"

Автор книги: Роман Канушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Роман Канушкин
Ночь Стилета
(Стилет-1)

Пролог
КРУГ РАЗМЫКАЕТСЯ

– Вот я и говорю – музыка одна и та же крутится, а за дверью никто не отвечает.

Подполковник милиции Прима извлек из бокового кармана кителя белый скомканный платок, промокнул им лоб и спрятал обратно влажную ткань. Какое-то время пристально смотрел на дверь, затем снова достал платок. Соседка права, что-то не то с этой дверью, запах действительно какой-то нехороший. О черт, ему ли привыкать к подобным запахам?!

– Сколько, говорите, не открывает? – поинтересовался Прима у соседки, буравя ее своими маленькими глазками.

– Да уже, поди, трое суток. Думали – может, уехала куда. Я вам скажу, товарищ подполковник, учитывая ее образ жизни… Шалавая ж она…

Соседка продолжала что-то тараторить, но ни ее ответ, ни ее мнение совершенно не интересовали Приму – хватало и запаха. Этот запах весьма красноречиво говорил сам за себя. И Прима вовсе не нуждался в мнении болтливой мегеры в атласном халатике с красными маками, накрутившей свои жиденькие волосенки на пожелтевшие пластмассовые бигуди. Да, в ее мнении Прима совершенно не нуждался. Он еще раз нажал кнопку дверного звонка, понимая, что ни к чему все это – необходимые формальности и так соблюдены и уже никто эту дверь изнутри не откроет.

– Ладно, будем ломать, – промолвил Прима, отступая на шаг от двери и пропуская вперед своих более молодых подчиненных.

Старший следователь по особо важным делам Прима Валентин Михайлович был крупным мужчиной с покатыми, словно усталыми плечами и рыхлым лицом, несущим отпечатки всех заполученных Примой болезненных недугов. До пенсии Приме оставалась еще пара лет, но он не собирался ждать до пенсии – в отпуск Прима возьмет жену, Валентину Павловну (их так и звали – Валя и Валентин, уже почти четверть века, с того самого солнечного осеннего дня, когда они отгуляли свою свадьбу – именно «отгуляли», свадьба была что надо, в родной станице Примы, с соблюдением всех казачьих традиций), и махнет с ней в Кисловодск поправлять здоровье. Валентин Михайлович еще раз посмотрел на дверь, а потом, кивнув, коротко бросил:

– Ломаем!

Да, в прежние времена нескольких ударов кувалдой было достаточно, чтобы быстро справиться с замком, но теперь все понаставили металлические двери. Только не всегда это помогает. И похоже, гражданку Яковлеву Александру Афанасьевну ее металлическая дверь не выручила, вовсе не выручила.

Прима извлек пачку сигарет «Ява». Этим сигаретам он оставался верен почти четверть века, да только теперь подозревал, что именно эта верность – полторы пачки сигарет ежедневно – и лежала в основе большинства его болячек. Да уж, Кисловодск просто необходим, пока еще осталось что лечить. Если, конечно, осталось.

Валентин Михайлович размял сигарету пальцами и закурил, наблюдая, как его подчиненные устанавливают домкраты, чтобы «выжать» входную дверь, – хорошо, что та открывается внутрь, иначе пришлось бы разворотить полстены.

Прима выпустил струю дыма и поглядел в окно: сколько близится круглых дат – и серебряная свадьба, а там уже четверть века, как он служит здесь, в небольшом городке Батайске, затерявшемся меж рукавов полноводного Дона.

Практически в городе-спутнике огромного, шумного и шального Ростова-на-Дону.

Как говорится, «Одесса-мама, Ростов-папа»! Это уж точно, берегите свои чемоданы, граждане приезжающие.

– Ну вы ж знаете, ну того, род ее занятий… – продолжала тараторить соседка. – Шлюшка ж она, гулящая, проституцией зарабатывает.

Прима ничего на это не ответил, однако смерил соседку строгим взглядом, и та замолкла. Он уже сожалел, что взял ее в понятые.

– Еще минуточку, товарищ подполковник, – проговорил молоденький сержант, руководящий этой мощной спецоперацией по вышибанию двери в квартире молоденькой шлюшки, которую так не любит мегера в атласном халатике с красными маками.

– Хорошо, – кивнул Прима и подумал: «Чертов запах, совсем паршивое дело».

Потом, когда с дверью наконец было покончено, запах стал значительно острее, и Прима понял, что не ошибся, вызвав двадцать минут назад врача.

Необходима судмедэкспертиза, хрен бы их всех побрал. Потому что лечить-то здесь уж явно некого, уже давно некого… Этот чертов запах, к которому за столько лет службы Прима так и не смог привыкнуть. И если это хозяйка, то, наверное, не стоило ее теперь называть шлюшкой.

– Входим, – отрывисто приказал он и добавил для понятых:

– Ни к чему не прикасаться, ничего не трогать. Пошли.

Прима быстро двинулся по полутемному коридору, чувствуя, что с каждым шагом запах становится все более непереносимым, проникает в каждую пору его кожи, вызывая тошноту и легкое головокружение. Валентин Михайлович давно уже мог различать запахи смерти, с того самого далекого теперь дня, когда отец взял его на скотобойню, – в тот день Валя плакал, наверное, в последний раз в жизни, в тот день он ненавидел своего отца, и в тот день он стал взрослым. А потом за четвертьвековую службу Валентин Михайлович привык ко многому. Но сейчас к этому запаху примешивалось что-то еще, что Валентин Михайлович не сумел различить. К этому чуть сладковатому запаху примешивалось что-то еще…

Прима распахнул дверь в ванную и сразу же почувствовал усилившуюся тошноту, подступившую к горлу. Все, прибыли, нам сюда.

– Так, здесь, – услышал Прима голос сержанта и одновременно упавшее «Матерь Божья…» соседки в атласном халатике.

Прима взялся рукой за дверной косяк; теперь он понял, что еще примешивалось к этому запаху. То, что он увидел, напомнило Приме… Она была здесь, и это не было просто убийством. На какое-то мгновение Приме показалось, что он вошел в логово зверя, свирепого и безумного. Стены, пол, ванна и даже зеркало – все было в темных пятнах засохшей крови. Она лежала в ванне совершенно голая, смотрела куда-то в потолок остекленевшими глазами… У нее было перерезано горло от уха и до уха. И в эту страшную пасть под подбородком был вставлен засохший цветок. Самое удивительное, что цветок хоть и засохший, но совершенно чистый – видимо, убийца хладнокровно дождался выхода крови, прежде чем вставил в разрез свое жуткое украшение.

– Что это значит? – услышал Прима за спиной. – Не там раскрыла рот?

– Вряд ли, – это был голос врача, – скорее не там раздвинула ноги.

Мафия, с ней шутки плохи. Хотя… может, ее сутенер был цыганом? Похоже на ритуальное убийство.

Прима обернулся.

– Все, выведите посторонних, – распорядился он. – Приступайте к исполнению своих обязанностей. И кто-нибудь наконец выключит эту чертову музыку?!

Он вдруг почувствовал странную сосущую боль чуть ниже желудка и с грустью подумал: «Ну вот, еще одна болячка».

– Жаль, – равнодушно произнес врач, глядя на ванну.

– Что? – откликнулся Прима.

– Жаль… Мне было бы жаль резать такое тело, чего бы она ни натворила. Прямо красавица.

– Теперь она уже не очень хороша, – произнес Прима, чувствуя, что эта странная боль понемногу отпускает его.

– Теперь уже не очень, – согласился врач. – Вот что происходит, когда приходится платить по счетам.

Прима понял, что имел в виду врач, ему хватило беглого взгляда, чтобы убедиться – ограблением здесь и не пахнет. В открытом раздвижном шкафу в коридоре висела совершенно новая норковая шуба, в связи с чем Прима почему-то вспомнил о шоп-турах – скорее всего шуба приобретена недавно. Убийца не тронул дорогую аппаратуру, напротив, оставил включенной аудиосистему, и теперь магнитофон гонял туда-сюда одну и ту же кассету. А чуть позже в металлической коробке из-под леденцов они обнаружат четыре тысячи долларов – сумму более чем приличную для девчонки из провинциального и мало кому известного за пределами Ростовской области городка Батайска.

– Да, – кивнул Прима, – теперь она заплатила по всем счетам. Более чем…

– Может, даже чуть переплатила, – равнодушно и даже с каким-то профессиональным цинизмом произнес врач.

Прима хотел ему на это ответить, но… чего уж тут языком чесать? Все уже…

И он лишь отдал подчиненным последние распоряжения. Те приступили к исполнению своих обязанностей, к необходимым в подобных случаях процедурам.

Привычная работа на месте преступления. Убийство с особой жестокостью…

Прима наблюдал за действиями подчиненных, борясь со все усиливающимся желанием закурить очередную сигарету и пытаясь понять, что же за дикая казнь здесь свершилась. Да, ей пришлось заплатить по счетам, но на кой черт сдалась вся эта петрушка с музыкой и засохшим цветком? Что здесь произошло?

Прима вряд ли предполагал, что все лишь начиналось и счет только был открыт. Валентин Михайлович Прима не мог этого знать, хотя круг уже разомкнулся.

Часть первая
СВАДЬБА

1. Сообщения прессы

В июньском номере журнала «Плейбой», появившемся, однако, на прилавках Москвы в самом конце мая, было много любопытного. Обложку украшало изображение аппетитной провинциальной поп-звездочки, весьма умело штурмующей столичный музыкальный Олимп и теперь решившей в качестве девушки месяца выставить на всеобщее обозрение свои соблазнительные округлости. Эти самые округлости в самых невероятных ракурсах демонстрировались на шести полосах журнала вместе с рассуждениями обнаженной певицы о беспардонности «Акул пера», о «Старых песнях о главном» и – почему-то – о философии Кастанеды. Имелись также рассказ модного писателя, явно примеряющего на себя одежды тайного гуру; интервью из тюрьмы с компьютерным взломщиком, которому светило пятнадцать лет либо Нобелевская премия. Были репортаж о художнике татуировок, предпочитающем творить исключительно на женских ягодицах, и целый разворот роскошных попок с шедеврами мастера; автомобильные новости от «Порше», «Астона-Мартина» и «Ломбаргини», об аквалангах и дайвинге, подвесных моторах «меркури». А также о серфинге, серферах и предстоящей модной тусовке на мысе Казантип, где соберутся старые, новые и иные русские и нерусские, объединенные идеей серфинга, дискотеки на атомном реакторе, преимуществ гетеросексуальной любви над гомосексуальной и алкогольного отрыва. Еще в журнале нашлось место для жуткой истории о сексуальном маньяке – серийном убийце, для материалов о председателе благотворительного фонда, проколовшемся на детском порно, об оккультной секте, возрождающей древние верования монголо-татар – в своей религиозной практике секта прибегала к помощи галлюциногенных грибов и делала на всем этом неплохой бизнес; имелись новости подиума, полное юмора интервью с ведущим хоккейным легионером Павлом Буре, интересные обзоры видео и книг и, конечно же, светские новости. Пожалуй, эта последняя рубрика была наиболее любопытной, потому что очень многие люди немедленно прореагировали на информацию, содержащуюся в ней.

В этой рубрике сообщалось о новом, но уже нашумевшем фильме «Держись, братан!», о режиссере, названном отечественной кинокритикой «российским Тарантино», но в основном о молодых исполнителях двух главных ролей – киллера Ивана и юной жены старого вора в законе Марии, приобретенной последним скорее в качестве игрушки. В финале фильма резвая влюбленная парочка – Иван да Марья, наколов и ментов, и воров, срывается с кучей денег в теплые страны. Так вот, киллера Ванюшу сыграл молодой актер, тележурналист и известный в столичных кругах плейбой Андрей Рыжий, а несчастную Марию – начинающая модель и певичка, взявшая себе сценическое имя Таис. Но дальше начинались пикантные 10 подробности и светские сплетни. Оказывается, под именем Таис, заимствованным у древнегреческой распутницы, скрывалась молоденькая дочка одного из самых влиятельных в стране банкиров. И ни для кого не было секретом, что Андрей Рыжий приходился младшим братом известнейшему в прошлом криминальному авторитету Владимиру Ильичу Лютому, впрочем, с некоторых пор успешно легализовавшему свою криминально-финансовую империю. «Держись, братан!» оказался весьма нашумевшим проектом, полностьюпрофинансированным могущественными ближайшими родственниками Ванюши-Андрюши и Марии-Таис. Но самой сногсшибательной была новость о предстоящей свадьбе исполнителей главных ролей. Автор статьи с едким сарказмом замечал, что стильная молодая парочка, за чьим бурным полугодовым романом следил весь столичный бомонд, уверена, что очень отличается от среды, из которой вышла. Конечно, килограммовым золотым цепям да норковым шубам до пят они предпочитают украшения от Картье и одежду из лондонских ателье, интересуются творчеством Бессона и Джармуша и развлекаются на сноубордах где-нибудь в швейцарских Альпах. Они скрываются под псевдонимами и делают вид, что самостоятельно пробиваются сквозь тернии к звездному Олимпу, но далеко ли им удалось бы пройти в этом направлении без постоянного финансового донорства?

А может, так оно и должно быть? Может, так и должен создаваться российский Голливуд? Поэтому статью о фильме «Держись, братан!», больше посвященную предстоящей свадьбе, автор сопроводил подзаголовком-вопросом «Бракосочетание банковского капитала с… криминальным: новые Ромео и Джульетта?».

Да, новость заставила поволноваться столичную тусовку: один из самых перспективных женихов и одна из самых очаровательных и богатых невест порывали со своими старыми связями, чтобы вопреки всем сплетням соединиться в законном браке. Что ж, поезд ушел. Многие девушки будут обливаться в этот вечер горькими слезами, и многие жиголо – охотники за состоянием – вычеркнут из своих списков самую заветную цель. Все так.

Но нашлось в Москве несколько человек, чья реакция будет более холодной и взвешенной. Они также станут готовиться к предстоящему событию, может, даже тщательнее остальных, потому что продумать им придется все до мелочей. Только цели их окажутся вовсе не праздничными. Совсем.

Новость была отражена во многих столичных журналах и газетах. Писали, что свадьба скорее всего состоится в загородном особняке Лютого, расположившемся по Рублевскому шоссе, где находилась чуть ли не самая дорогая земля в России; писали о самом доме, которому более сгодилось бы определение «дворец» и который, по слухам, оценивался цифрой с семью нулями; писали о приглашенных, перечисляя «звезд» и сильных мира сего; беспокойный «Московский комсомолец», напротив, указывал, что ожидается едва ли не сходка мафии и что создаваемый клан может оказаться самым могущественным в стране; сплетничали о подарках и былых любовных связях молодых; некоторые издания тонко намекали, что «красавчик Андрюша», вполне возможно, является геем, а брак носит чисто прагматический характер, другие милостиво соглашались, что молодая парочка, возможно, действительно влюблена, но только теперь им придется на собственной шкуре испытать, что значит быть персонами безжалостного российского шоу-бизнеса. И что за возможность постоянно мелькать на обложках модных журналов приходится платить. Вопрос лишь в цене…

Но никто из оживившихся писак, включая и незатейливого автора статьи о «новых Ромео и Джульетте», вовсе не ожидал, каким зловещим образом сбудутся их в общем-то безобидные сплетни и едкие прогнозы. Никто из них, уверенных, что профессионально и грамотно делают свое дело, не предполагал, сколь непомерно высокой окажется цена.

2. Гости, которых не ждали (I)

Игнат Воронов открыл глаза, потому что нечто мокрое, толкнувшее его в нос, не прекращало своих попыток. Секунду или две Игнат непонимающе смотрел перед собой, слушая, как низко гудящий, почти оглушающий его во сне звук отступает, превращаясь в урчание. Довольное, наглое и знакомое.

– Брынза, черт бы тебя побрал!

Кот, пригревшийся у него на груди, снова толкнул его влажным носом, а потом сладко потянулся, явно намереваясь выпустить когти.

– Ну уж нет! – Игнат схватил тяжеленного белого кота – черным у того были лишь одно ухо и самый кончик наглого носа, за что Игнат и прозвал его Брынзой, – резко приподнялся на локте, собираясь вышвырнуть кота из постели, и… замер. И не только потому, что ему сейчас были противопоказаны резкие движения – все выпитое несколько часов назад чуть не взорвало голову изнутри, – его ожидал еще больший сюрприз. Кот не имел ничего против манипуляций хозяина.

Возвышаясь в руке Игната над постелью, он продолжал урчать, заодно наблюдая, как оторопевший Игнат разглядывает лежащее с ним рядом еще одно человеческое существо. Старый развратник Брынза безошибочно узнал в нем самку. Брынзе очень нравился запах самок, и он никогда бы и ни с чем его не спутал. Брынза был молодым огромным котом, отвоевавшим целый квартал территории, прилегающей к дому Игната, и вряд ли его двуногий хозяин предполагал, сколько у Брынзы было поклонниц. Да чего там, Игнат этого даже и не мог представить.

Игнат разжал пальцы – Брынза полетел на пол. Сон девушки был достаточно глубоким, рот слегка приоткрытым, простыня несколько сползла, обнажая голую грудь. Даже при большом количестве косметики девица явно недотягивала до Мэрилин Монро, хотя была довольно мила; сейчас же выступающие прожилки под глазами указывали, что юное создание вело далеко не здоровый образ жизни; однако грудь, надо признать, была действительно хороша. Игнат увидел, что Брынза развлекается на полу с черными женскими трусиками – в его двухкомнатном холостяцком жилище до сегодняшнего утра подобных предметов не водилось.

«Ни хрена себе заплыв на короткую дистанцию!» – мелькнуло в голове Игната. Он все еще не мог ничего вспомнить – вчера они здорово перебрали.

Осторожно, пытаясь не разбудить барышню, он выбрался из постели и понял, что тоже голый. Так-так, неплохо: СПИД нынче не опасен, как легкая простуда, – лечится амбулаторно, переносится на ногах… Игнат, бесшумно ступая, прошел в ванную и закрыл за собой дверь. Пустив холодную воду, подставил под струю голову. Тут же ему стало значительно легче – он застонал, причем, завершаясь, стон его чуть было не переродился в радостный крик.

– О, нормалды… Хорошо!

Вода бежала по затылку, по ушам, снова по лбу. Игнат поднял голову и уставился в зеркало.

– А чего хорошего-то?! – негромко проговорил он. – Допился. Уже просыпаюсь неизвестно с кем.

Из зеркала на него смотрела небритая и весьма потрепанная физиономия с торчащей мокрой щеткой волос – Игнат Воронов подстригся практически на лыску, оставив сверху лишь небольшой ежик. Почти Брюс Уиллис – правда, в тех фильмах, где тот играет спившихся забулдыг.

– Ладно, не страшно, – произнес Игнат чуть громче, чем хотел бы. – Лучший способ борьбы с похмельем – это контрастный душ. – Он обернулся, посмотрел в унитаз, потом усмехнулся и подумал, что, наверное, не все так отвратительно. – Что ж, иногда с утра поступают и хорошие новости.

В унитазе плавал презерватив. Видимо, он действовал на автопилоте, но все-таки позаботился о презервативе. Один из лучших сотрудников (правда, теперь забыл добавить слово «бывший») самого элитного и уж наверняка самого секретного спецподразделения, ныне превращающийся в спивающегося забулдыгу, проявил себя вчера большим умничкой и позаботился о мерах предосторожности. Хотя скорее всего о презервативе позаботилась она, и теперь остается решить задачу – кто такая?

Дверь открылась. Девушка стояла на пороге. Игнат, не поворачивая головы, посмотрел на нее через зеркало. Видимо, о застенчивости она ничего не слышала. Стояла голая и довольно соблазнительная. Совсем еще юная. Улыбнулась:

– Ты всегда разговариваешь сам с собой?

– И тебя с добрым утром! – Игнат попробовал улыбнуться, но получилось так себе.

– Слышала, что ты говорил про похмелье… Один человек учил меня, что лучший способ борьбы с похмельем – это утренний перетрах.

– Видать, мудрый был малый.

– Да, ты абсолютно прав, – серьезно сказала девушка, – он действительно был мудрый. Он дал мне эту работу.

Игнат все же рассмеялся и проговорил:

– Пилот малой авиации трясущимися руками берется утром за штурвал, обнаруживает, что одет в разные ботинки, одного носка нет вообще… Появляется стюардесса, он смотрит на нее, силясь вспомнить, что надо говорить, потом произносит: "Раздевайся… Тьфу ты, нет… Наливай… Тьфу, черт! Не… Это…

От винта!"

Девушка улыбнулась:

– Это анекдот или намек?

– Ну, если честно – и то и другое, – признался Игнат.

– Сладкий мой, память отшибло?.. Ты вчера меня путал, как только не называл. Катерина я. Очень просто – Катя. Но больше напоминать не буду. Катя! А подруга моя – две Кати, если тебе так проще запомнить.

– Понятно. – Игнат кивнул, вытер голову полотенцем.

– Жениться ты на мне вчера не обещал. Ничего непоправимого еще не совершено.

– Ладно, не обижайся. Перебрали вчера.

– Что еще? Я здесь по собственной воле, потому что ты мне понравился.

По-моему, у тебя вчера был день рождения, если это правда.

– Вроде бы правда…

– Что еще? Да, я проститутка.

– Да? Но… вроде… – Игнат пожал плечами. – Ну… вроде вы это по-другому называете.

– Точно. Мы – по-другому. – Она кивнула. – Только я необычная девушка и называю вещи своими именами. Днем учусь, а ночами работаю. Я тебе вчера и это говорила.

– Припоминаю… Черт побери! – Игнат вдруг обнаружил, что только что все вспомнил. – Ты учишься в юридической академии… Ты студентка, если я ничего не путаю. Студентка! Правильно?

– Точно. Тебя вчера это очень удивляло. Юриспруденция и проституция – ты нашел это весьма сексуальным.

– Да. Ты… – Игнат улыбнулся и несколько растерянно спросил:

– Ты – подарок?

– Вчера ты называл меня «Подарочек». И даже повязал бантик. Было очень весело – гусары гуляли.

– Извини.

– Почему? Нормально. Учитывая обстоятельства. Это твое слово, очень милое в своем татарском идиотизме, нормал?..

– Нормалды?

– Да, верно. Так что все нормалды!

– Слушай, как же ты такая умная и…

– Не начинай. Договорились же вчера.

– Да? Ладно.

– Все же ты милый…

– Всегда считал юристов извращенцами.

– Я будущий юрист. Но против извращенки ничего не имею.

Игнат глядел в зеркало и поглаживал щетину – придется все сбривать, сегодня он должен выглядеть как огурчик.

Этого будущего юриста преподнесли вчера Игнату новые сослуживцы в качестве подарка ко дню рождения. Как и весьма неплохую гладкоствольную «беретту», помповое ружье. Игнат вообще-то хотел «зажать» свой день рождения – невелик праздник, – так бы оно и вышло, вряд ли бы кто вспомнил, если бы не происшествие в казино «Шале-Рояль». Шефиня (нелепо: баба возглавляет частное охранное агентство, да только последние полгода в жизни Игната было много всего нелепого) очень дорожила этим договором с казино, но контракт был заключен с испытательным сроком. И вот в тот вечер казино охраняли самые проверенные сотрудники. Игната – новичка – попросили подменить кого-то. Когда шефиня об этом узнала, то явно встревожилась, и в общем-то ее можно было понять. Обычно заведения, подобные «Шале-Рояль», создают собственные службы охраны, но брат шефини имел свою долю – вроде бы небольшую, процентов семь среди учредителей, и вот, нажимая на родственные чувства, но в основном прибегая к своему несравненному красноречию, ей удалось заставить «Шале-Рояль» пойти на заключение этого контракта. И было ради чего суетиться: «Шале-Рояль» был не просто казино, а скорее респектабельным клубом, в который входило все – от боулинга до сауны, помимо того, велось строительство гольф-клуба. Кусочек лакомый, и двухмесячный испытательный срок необходимо было выдержать с честью.

Когда же шефине рекомендовали Игната, его представили как офицера запаса, пограничника, имеющего некоторый, не очень значительный, опыт боевых операций в Чечне, неплохого спортсмена и т. д. Ни о каких спецподразделениях, тем более сверхсекретных, разумеется, не было и речи, и по компьютерному досье выходило, что самым опасным предметом, который Игнат держал когда-либо в руках, являлась баранка автомобиля.

– Ну что, пойдешь водилой? – спросила шефиня, удостоив Игната беглым взглядом.

Игнат долгое время сидел без работы, поэтому проговорил:

– Хоть тушкой, хоть чучелом…

Теперь шефиня посмотрела на него с интересом, улыбнулась:

– Ну что ж, Воронов, значит, договорились.

* * *

В казино «Шале-Рояль» было несколько залов, в том числе небольшой, уютный, для особых гостей. Там разговаривали вполголоса, там лилась тихая музыка, там делались крупные ставки. Этот VIP-зал и должен был охранять Игнат.

В дальней глухой стене, рядом с изящной стойкой совсем небольшого бара, прямо в зеркале, находилась дверь в офис управляющего. Охранников зала за эту дверь не пропускали, но, по слухам, там, в сейфе, находилась чуть ли не основная касса на случай неожиданного крупного выигрыша.

Игнат работал в агентстве уже почти месяц и до этого вечера проявил себя как тихий, скромный, исполнительный малый. «Страшные истории» из боевой жизни сотрудников агентства слушал с легкой улыбкой, но вроде так выходило, что самому ему про «героизьм» рассказать нечего. Особой дружбы он ни с кем не водил, поддерживая со всеми ровные отношения; может, чуть больше остальных его интересовал забавный паренек из компьютерного отдела по фамилии Соболев (шефиня, конечно, знала свое дело и одной из первых поняла, что именуемый сейчас общим штампом «компьютерный шпионаж» – будущая золотая жила, поэтому в компьютерный отдел вкладывались деньги). И может, чуть меньше остальных ему нравился здоровенный, пришедший из ОМОНа детина, претендующий на лидерство, и не только из-за своих физических данных, но и за счет лихо подвешенного языка.

В агентстве его прозвали Афоней, и народ в общем-то его уважал, а Игнат крестить с ним детей не собирался.

Работа была нелегкой, часто без выходных, но и платила шефиня по справедливости, и поэтому в отличие от сотрудников многих других охранных агентств народ здесь не промышлял постоянно подворачивающейся халтурой типа молниеносных рейдов по перевозке крупного нала из Москвы в Петербург. И условия в агентстве были приличными, имелись тир, спортивный и тренажерный залы, банька. И в спаррингах, и в тире Игнат также особенно не выделялся, показывая результаты чуть выше средних, и никто, кроме него, не знал, что на самом деле он ни разу не промазал, укладывая пули не в «яблочко», а туда, куда хотел, а в спаррингах не пропускал ни одного случайного удара. Он даже как-то поразил здоровяка Афоню – тот вел себя на татами весьма агрессивно и, приложив Игната, на его взгляд, красивым и сокрушительным ударом, был крайне удивлен тем обстоятельством, что соперник лишь слегка потряс головой и предложил продолжить поединок. Иногда Игнат себя спрашивал: какого хрена он так замаскировался, есть ли в этом дерьме хоть какой-то смысл? Может, привычка? Действовать согласно привычке легче? Так же как и исполнять долг?! Легче, чем задавать себе лишние вопросы и оставаться один на один с болью, которая, оказывается, все еще не прошла, которая возвращается по ночам, в снах, где все в жизни Игната еще было хорошо. Была жива женщина, которую он любил, и он был по-прежнему сотрудником сверхсекретного спецподразделения, и еще ничего непоправимого не произошло.

Женщина, которую он любил, и работа, в которую он верил когда-то… А потом, в один момент, все кончилось. Поэтому какого хрена спрашивать себя, зачем он так замаскировался?

И до того вечера в казино «Шале-Рояль» все так и оставалось. Тихий, ничем не выделяющийся водила из охранного агентства, каких в огромной, бурлящей, сумасшедшей и равнодушной к людям Москве развелось множество. Так все и оставалось. Но только до того вечера.

* * *

Охранникам зала «Шале-Рояль» полагались черный смокинг и галстук-бабочка. Этот наряд преобразил Игната.

– Черт тебя дери, Воронов, – произнесла шефиня своим хриплым голосом, – да ты прямо голливудская звезда!

– Йесс, мэм, – неожиданно ответил Игнат.

– Чего? – Шефиня пристально посмотрела на Игната, потом рассмеялась.

– А ты парень веселый. Сколько у тебя еще сюрпризов?

Игнат пожал плечами. Шефиня посмотрела на него с каким-то новым интересом. Она была деловая, успешная и красивая сорокалетняя женщина.

Может быть, не красавица, но ухоженная и поэтому очень привлекательная. Она осмотрела своих сотрудников, вздохнула:

– Вы у меня джентльмены. – Потом улыбнулась, покачала головой. – Сколько красивых мужиков пропадает… Может, пока не поздно, переориентируемся в модельное агентство? Мужскую версию «Ред Старз»[1]1
  «Ред Старз» – известное московское модельное агентство. Дословный перевод с английского – красные звезды.


[Закрыть]?

Какое-нибудь…

– «Ред Булз»[2]2
  «Ред Булз» – красные бычки, буйволы (англ.). Одновременно эта марка является названием мощного энергетического напитка.


[Закрыть], – подсказал Игнат.

Шефиня снова рассмеялась, потом положила руку на какой-то документ.

Это был контракт с казино – шутки окончены.

– Ладно, Игнат, не подведи, мне нужно, чтобы все было нормально. Мне нужен этот контракт.

– Постараюсь, – пообещал Игнат.

– Остальные знают, что делать. С Вороновым проведите инструктаж. Ну, мальчики, удачного дежурства.

В тот вечер шефиня впервые назвала Игната по имени. Она не терпела фамильярности. Конечно, в приватных беседах к старым сотрудникам она обращалась по именам, но на службе были заведены другие порядки. И это было нормально, это помогало поддерживать жесткую дисциплину. В тот вечер впервые было сделано исключение. Но в тот вечер произошло много исключительного.

* * *

Директора казино все называли Борисычем. Это был уравновешенный человек с благородной сединой, безупречным вкусом и безукоризненными манерами.

Он был одет в великолепный костюм со светлым пиджаком-френчем и кожаные мокасины от «Гуччи». На его запястье болтался золотой швейцарский хронограф «Ролекс», а пальцы украшал всего один тяжелый перстень с изумрудом. Кольцо скорее всего было старинной работы.

Он доброжелательно поздоровался с охранниками, познакомился с новеньким – Игнатом.

– Борисыча народ уважает, – шепнул на ухо Игнату Афоня, – а бабы, дилерши, так просто обожают. Он, по-моему, тут всех перетрахал.

Игнат кивнул. Он знал этот тип людей: такой благородный мафиози, которого очень любят окружающие. Любят за порядочность и за щедрость. Борисыч ему понравился. Как и казино «Шале-Рояль», отделанное со вкусом и без бестолковой навороченности. А потом началась игра.

* * *

Было десять минут одиннадцатого, когда Игнат услышал характерное клацанье передергиваемых затворов. Потом какой-то шум в других залах, приглушенный стенами возглас, но Игнат все же разобрал его: «Плановая проверка!» Двери перед VIP-залом были закрыты, и перед этими дверьми должны были быть еще охранники. Вечер только начинался, и здесь, в VIP-зале, находилась симпатичная пара, близкие друзья Борисыча. Они сидели вместе с хозяином за столом, где шла игра в рулетку, о чем-то негромко болтали, смеялись и время от времени делали ставки. За столом в блэк-джек играли несколько почетных гостей Борисыча, и Игнат обратил внимание, что один из них (Афоня сказал Игнату, что это Мели, крупнейший производитель осетинской водки, «а если еще учесть, что девяносто процентов нелегальной водки производится в Осетии, то сам понимаешь…») играет стодолларовыми фишками. Мели играл на четырех боксах, в том числе и «на последней руке», и за те пару минут, что Игнат задержался у стола, умудрился поставить и спустить месячную зарплату охранника агентства.