Текст книги "Ассистенты"

Автор книги: Робин Линн Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

МИКАЭЛА

– Сначала самое главное, – бушует Виктория. – Выключите этот чертов кондиционер!

Она слишком спокойна и деловита для женщины, которая недавно узнала, что смертельно больна. Я этого не понимаю. Иногда я бываю бесчувственной, но только не сейчас. Я очень подавлена. Естественно, в отличие от Рейчел, веду себя сдержанно. Она плакала, пробиваясь через кордон охранников, а теперь плачет еще сильнее.

– Отныне температура в моем доме должна быть не ниже двадцати четырех градусов, – объявляет Виктория.

Рейчел торопится переключить температуру. Надеюсь, она возьмет себя в руки – а то потеет еще сильнее обычного. Но когда она возвращается, ее лицо сияет от восторга.

– Вам только что звонил Чарли Роуз. Они просят об эксклюзивном интервью для программы «60 минут-II».

– Я что, недостаточно хороша для обычных «60 минут» ? Когда они объявятся? Когда я буду на смертном одре?

Печаль мгновенно возвращается к Рейчел, и ее глаза снова наполняются слезами.

– Мне так жаль, мадам…

Виктория отводит взгляд и требует сигарету. Я достаю одну из своей пачки, подаю ей и подношу зажигалку. Прикурив, Виктория благодарит меня.

– Я не курила три года, – говорит она. – Лорн не выносил этого. Но это больше не важно, правда? – Она глубоко вдыхает дым и радостно сообщает: – По-прежнему великолепные ощущения!

Не понимаю ее. Я вообще ничего не понимаю.

– Виктория, что делаем дальше? – спрашивает Джонни.

– Я хочу, чтобы обо мне писали как можно больше. Я готова выступить в качестве приглашенной звезды в «Уилл энд Грейс» и даже в «Голливудских крестиках-ноликах». Я напишу книгу для детей. Не сомневаюсь, Эй-энд-и теперь снимет программу о моей жизни. Единственное, что поможет мне пережить это тяжелое время, – любовь и поддержка моих поклонников. – Мы с Рейчел записываем ее слова. – Теперь, когда Лорн исчез из моей жизни, я не хочу, чтобы в доме оставались его вещи: фотографии, одежда, обувь, диски, клюшки для гольфа, тренажеры, машины. Не желаю больше ничего этого видеть.

– Отправить все это ему? – наивно спрашивает Рейчел.

Виктория, шагавшая до этого по комнате, останавливается.

– Ты с ума сошла? Все это было куплено на мои деньги. Он ничего не получит. Отдайте все благотворительным организациям. Мне в любом случае нужно списать их со счетов.

– Куда бы вы хотели передать его вещи? – спрашиваю я.

– Куда угодно. Можете найти нуждающийся хоспис здесь, в Лос-Анджелесе. Это нас вполне устроит, правильно? И мне нужно как можно скорее переговорить с Лебовицем. Скажите ему, я хочу подать на развод не срочно, а немедленно! И, Джонни…

– Да, Виктория!

– Позвони на телевидение. Мне нужны новые сценаристы и новые продюсеры. Только взрослые, пожалуйста! Молодежь слишком переоценили, особенно в этом городе! Мы должны начать работу над серией, в которой все выясняется.

– Выясняется что? – тупо спрашивает Джонни.

– Моя героиня узнает, что скоро умрет. Я хочу, чтобы это была первая серия осеннего цикла.

Мы смотрим на нее во все глаза. Виктория знает, что ее ужасное заболевание интересует нас так же сильно, как и безумствующих репортеров, большинство из которых все еще толпится перед домом.

– Я понимаю, почему вы на меня так смотрите, – говорит Виктория. – И собираюсь посвятить вас в детали. Ведь все вы для меня как члены семьи. – Рейчел безуспешно пытается сдержаться и громко всхлипывает. – Но я не могу сделать этого. Так что это будет моя личная битва. И я не боюсь. Честно говоря, во многом чувствую себя даже сильнее и увереннее, чем когда-либо. Есть старое изречение: «Жить так, словно каждый миг последний». Я никогда раньше не понимала его смысла. Но теперь все иначе. Вот что я собираюсь делать и предлагаю вам тоже попробовать.

– Но как сценаристы узнают, о чем писать, – спрашивает Гриффин, – если не рассказать им, что происходит?

– А для чего им эта информация? Если рассказать, что у меня рак, здоровые люди потеряют интерес к нашему шоу. Думаю, хватит и того, что жить мне осталось недолго. Ради Бога, даже мне этого достаточно. А вы считаете, что это мало для сериала.

– Хорошая мысль, – замечает Джонни. – Неизвестность пугает гораздо сильнее.

– Именно так, – соглашается Виктория.

– Мне очень нравится! – По лицу Джонни блуждает дебильная улыбка. – Скажу честно, я в восторге.

– Ну и чего вы ждете? – огрызается Виктория. – У нас не так много времени!

– Я сейчас же отправляюсь на телевидение, – говорит Джонни. – Позвоню, как только будут новости. – Он поспешно удаляется в сопровождении Гриффина.

Виктория переключает внимание на нас с Рейчел.

– Сообщайте мне обо всех, кто будет просить об интервью, – приказывает она, глядя на меня.

– Обязательно.

– Не знаю, как быть с Барбарой Уолтере. Она, конечно, позвонит, но, по-моему, это глупое шоу «Вью», которое она сейчас ведет, подрывает ее статус серьезной журналистки.

– А мне оно нравится, – говорит Рейчел. – Особенно часть под названием «Горячие темы».

– А мне эта новая веселая блондинка не внушает доверия, – замечаю я.

– Хорошо, в любом случае я приму решение, когда придет время. А теперь пойдемте. – Виктория направляется к лестнице.

Через спальню она проходит в огромную гардеробную, по площади равную гаражу на три машины.

Вижу свое отражение в одной из зеркальных стен и понимаю, что маскарад мне больше не нужен. Я снова могу выглядеть привлекательно! Эта девушка еще способна возбуждать! Снимаю очки, вытаскиваю зубы и сую их в карман. Жаль, что здесь такое ужасное освещение. Обнаруживаю новую морщинку на лбу. Ботокс [25]25
  Инъекция токсина ботулина в лицевые мышцы для их разглаживания.


[Закрыть], я уже иду! Быстро отворачиваюсь от зеркала.

Виктория медленно проводит рукой по костюмам Лорна. Открывает ящик, вынимает футболку, подносит ее к лицу и вдыхает запах.

– Что она делает? – шепотом спрашивает Рейчел.

Пожимаю плечами.

Виктория достает пару трусов-«боксеров», внимательно их разглядывает и бросает на пол. Потом открывает все ящики и вываливает из них белье, спортивную одежду, носки, футболки и майки. Она мечется по комнате, распахивая дверцы шкафов. Оттуда летят дизайнерские костюмы и куртки. Она швыряет через плечо галстуки, сдергивает с вешалок рубашки и брюки, словно сошедшая с ума героиня Фей Данауэй в фильме «Дорогая мамочка», на лице которой написано: «Больше никаких проволочных вешалок». Мы с Рейчел пригибаемся, когда Виктория начинает швырять обувь. Кроссовки «Найк», «Нью баланс», мокасины от Бруно Магли, туфли «Прада» и «Гуччи» пролетают над нашими головами и с глухим стуком ударяются о противоположную стену. Закончив, Виктория отступает назад, чтобы оценить проделанную работу. Мы втроем стоим по колено в вещах Лорна. Виктория прижимает руку к груди и глубоко вздыхает.

– Позовите прислугу.

Три горничные, появившиеся в гардеробной, не могут поверить своим глазам. Но беспокойство на их лицах сменяется восторгом, когда Виктория предлагает им забрать эти вещи.

– Ваши мужья будут выглядеть шикарно в этих костюмах, – улыбается она.

Ловлю себя на мысли, что эта женщина выглядит необычайно счастливой для умирающей.

Виктория уходит, мы с Рейчел следуем за ней, а горничные набрасываются на щедрые дары как оголодавшие гиены. И тут Виктория оглядывается и впервые за все время пристально на меня смотрит. Теперь я похожа на себя настоящую, и она чувствует, что что-то изменилось. Но не знает, что именно, и ее это не слишком волнует.

– Девочки, вы тоже можете взять что-нибудь, – говорит она, и мы с Рейчел возвращаемся.

Рейчел внимательно рассматривает галстуки.

– Какие из них самые дорогие?

– «Николь Миллере».

Она выбирает пять самых ярких.

– Вот это да! Мой сосед Дэн будет пользоваться большим успехом. Правда, он и сейчас не страдает от его отсутствия, – улыбается она.

Рейчел такая странная!

Через несколько минут вещи исчезают из гардеробной. Горничные выходят, нагруженные отвоеванной в тяжелой борьбе добычей. И часть шкафов, принадлежавших Лорну, остается абсолютно пустой.

– В Эль-Сегундо появятся несколько великолепно одетых садовников-гватемальцев, – говорю я Рейчел.

– Идите сюда! – зовет нас Виктория, и мы направляемся в ее спальню. Си-эн-эн уже показывает репортаж о пресс-конференции. – Все постельные принадлежности нужно сжечь. Кто знает, какая еще гадость там ползает?

Мы с Рейчел переглядываемся. Это постельное белье может стоить не меньше десяти тысяч – ради Бога, это же «Дьюкс» – и будет великолепно смотреться в моей спальне после очистки от вшей.

– Вы уверены, что его нужно именно сжечь?

И вдруг мы слышим голос Лорна и поворачиваемся к телевизору – толпы репортеров атакуют его у входа в отель «Пенинсьюла».

– Я заявляю, что не несу ответственности за здоровье Виктории, – говорит он. – Она наркоманка, у нее серьезные проблемы с психикой. Не понимаю, почему она так нападает на меня.

– Правда, что во время семейной жизни у вас были многочисленные связи на стороне? – спрашивает один из репортеров.

– Нет, это ложь. Ни сейчас, ни во время совместной жизни с Викторией у меня не было ни единого романа. Моей огромной ошибкой стало то, что я дарил ей всю свою любовь.

– Вы только послушайте его, меня сейчас вырвет! – кричит Виктория.

– Вы заразили ее вшами? – звучит еще один вопрос.

– Я даже не буду отвечать. Это глупо! Проблема в том, что Виктория фригидна. У нас не было секса на протяжении двух лет.

Виктория показывает телевизору средний палец. – У самого крошечный член! – Мы с Рейчел удивленно на нее смотрим. – Подождите, вот появятся у вас мужья! – раздраженно говорит она. – Я не знаю ни одной семейной пары, продолжающей заниматься сексом. По крайней мере друг с другом. – Мы замерли и не можем двинуться с места. – Что уставились? Давайте пошевеливайтесь!

Приятно видеть, как быстро Виктория оправилась от потрясения. Я бы даже сказала, слишком быстро! Похоже, эта история со смертельным заболеванием– полная чушь.

ДЖЕБ

«Стрип молл» – раннее утро

– Я еду в спортивный зал и по-прежнему думаю об Эшли. Проезжаю мимо химчистки, которой владеют корейцы. Именно сюда я отдавал одежду семьи Блума. И вдруг у меня возникает великолепная идея. Быстро разворачиваюсь, останавливаюсь у химчистки и захожу внутрь. Парень за прилавком знает меня. О, Джеб! – сияет он. Это единственное, что я понимаю из целой фразы. – Ты приехала за чистая одежда!

– Конечно! – киваю я, и он приносит несколько вещей.

Телефон-автомат – раннее утро

Снимаю трубку и набираю номер Эшли.

– Алло?

От ее мелодичного голоса у меня по телу бегут мурашки.

– Эшли, это Джеб.

– Привет, Джеб, – радуется она.

Пока все идет нормально!

– Я около химчистки. Ты дома? Здесь есть кое-что для вас, и я мог бы заехать к тебе по дороге на работу.

– Спасибо тебе большое, Джеб. Да, я буду дома.

– Не за что, скоро увидимся, – говорю я и вешаю трубку.

Рядом с домом Блума – утро

Подъезжаю к дому и паркуюсь рядом с «рейндж-ровером». Быстрый взгляд в зеркало заднего вида – вроде бы все в порядке: чисто выбрит, хорошо пахну и одет в свежевыглаженную рубашку. Беру желто-коричневую папку со своими стихами и вещи из химчистки с заднего сиденья. Эшли не сразу открывает мне дверь, но встречает меня широкой улыбкой:

– Привет, Джеб!

– Привет! – отвечаю я и показываю одежду: – Куда положить?

В доме Блума – утро

– Вешай вот сюда, – кивает Эшли в сторону вешалки. – Потом отнесу наверх.

Вешаю одежду и протягиваю ей папку:

– Мои стихи.

– Здорово! – оживляется она. – Мне не терпится их прочитать!

– А где Джереми? – спрашиваю я. Неужели запомнил имя этого малыша?

– Он на занятиях, учится слушать музыку. Сегодня у них драматические кантаты Моцарта. Я должна забрать его через час.

Вполне логично!

– Я могу еще что-нибудь для тебя сделать?

– Ничего не приходит в голову, – смеется Эшли. – А как ты? Есть время выпить кофе?

Что, черт возьми, происходит? Она не знает, что ее муж меня уволил, – это очевидно. А теперь еще и просит остаться.

– Конечно, я могу задержаться ненадолго.

На лице Эшли снова появляется замечательная улыбка.

– Прекрасно!

Иду за ней на кухню и сажусь за стол.

– Рэндалл загружает тебя работой, даже когда уезжает из города? – интересуется Эшли.

Из города? Приятно, черт возьми!

– Ты же его знаешь! Постоянно чем-нибудь занят.

– Конечно, знаю, – вздыхает Эшли, наливая мне кофе, и предлагает сахар и сливки.

– Только сливки, спасибо.

Я чувствую запах ее духов: что-то свежее, зеленое, пахнущее огурцом. Это опасная тема! Нужно держать себя в руках!

Эшли приносит мне чашку с блюдцем и садится рядом.

– Джеб, расскажи мне что-нибудь интересное. О работе.

Я мог бы начать с истории о своем увольнении.

– На моем уровне нет ничего особо интересного, – говорю я.

– Можно задать тебе вопрос?

– Конечно.

Она заметно нервничает, делает глоток, и на чашке остается яркий след губной помады.

– У Рэндалла не бывает странных разговоров по телефону?

– Каждый день.

Она широко открывает глаза:

– С кем ?

– Ему звонят продюсеры, режиссеры, актеры. Они все странные.

– Ага… – Ее явно интересует что-то другое.

– Эшли, давай спрашивай, – прищуриваюсь я.

Она делает еще один глоток кофе, не зная, как правильно сформулировать вопрос. Глубоко вздыхает.

– Мне очень неловко, но, может, ты знаешь. У него есть любовница? – И напряженно смотрит на меня.

Я чувствую себя Буддой, готовым поделиться секретами духовного преображения с очень симпатичной ученицей.

– А почему ты так думаешь? – спрашиваю я.

Эшли теребит бриллиантовую сережку.

– Не знаю, у меня такое странное ощущение! – Кажется, она вот-вот расплачется. – Извини, что втягиваю тебя в это.

Прикасаюсь к ее руке: кожа такая мягкая и гладкая.

– Насколько я знаю, – говорю я, хотя не понимаю, зачем это делаю, – у него нет любовницы.

«Он трахает шлюх, клиентов и всех остальных, кого только может притянуть к своему члену!»

– Похоже, у меня появляются параноидальные мысли, – пытается улыбнуться Эшли. – Я слишком много времени провожу одна. Извини, ты, наверное, думаешь, что я ненормальная.

– Совсем нет.

– Дело в том… – Эшли пытается сдержать слезы.

Не знаю, что ее мучает, но, похоже, этот брак под угрозой.

– Выпьешь еще кофе? – предлагает она.

– Конечно! – Я смотрю, как Эшли пересекает кухню. На ней брюки-капри цвета хаки и белая хлопковая рубашка с короткими рукавами. Она босиком, ногти покрыты коралловым лаком. Эшли возвращается к столу, садится и притягивает колено к груди.

– Ты где родился?

– В Ларами, штат Вайоминг.

– А я в Таллахасси, во Флориде, – улыбается Эшли. – Я так скучаю по дому.

– Калифорния не похожа на Флориду, да?

– Нет, дело не в этом. Здесь красиво. Но я скучаю по семье. Вижу их слишком редко.

– Почему?

– Рэндалл не хочет, чтобы я уезжала. Он так много работает. Разве это жизнь? Он ведь почти не видит сына. Даже если в выходные нас приглашают на детский праздник, мы едем туда вдвоем с Джереми.

Опять старая история. Вот уроды! Зачем им вообще семья?

– А почему бы твоим родителям не прилететь в гости? – предлагаю я. – У вас здесь достаточно места.

– Отец нездоров и плохо переносит полеты.

Не понимаю, о чем думает Блум! Ее отец болен, черт возьми! Какой бесчувственный идиот!

Эшли широко улыбается и пробует сменить тему:

– А ты как развлекаешься?

Ее вопрос застает меня врасплох. Я никогда не развлекаюсь.

– Не знаю. Занимаюсь спортом. В хорошую погоду люблю посидеть в уличном кафе. Люблю долгие пешие прогулки. – Зачем я сказал это?

– Мне тоже нравится ходить пешком, – говорит Эшли. Ну вот, значит, я не зря упомянул их. – У тебя, наверное, много друзей.

– Не очень. Люди считают меня слишком грубым. – Поверить не могу, что признался в этом. Что со мной происходит? Разве Эшли врач? Или ей интересны все эти глупости? Не понимаю, почему не наброшусь на нее прямо здесь и сейчас ? Очевидно, она хочет потрахаться. Что же меня останавливает?

– У меня тоже мало друзей, – вздыхает Эшли.

– Мне трудно в это поверить.

– Это правда. У меня нет ничего общего с женами партнеров Рэндалла. Они заняты только магазинами, совместными ленчами и обсуждением нянь. А я не понимаю, для чего нужна няня. Джереми мой сын, и я хочу сама о нем заботиться. Я должна всегда быть рядом, если что-то случится.

Пытаюсь представить Эшли обнаженной, а себя сверху, стонущего и потеющего, но ничего не выходит. Вижу, как мы, держась за руки, гуляем по пляжу и любуемся закатом. Откуда я взял это? Какие-то открытки с видами Калифорнии!

– Пожалуй, мне пора на работу. – Я нервничаю, и у меня кружится голова. Может, я заболеваю гриппом? Говорят, сейчас ходит вирус! Правда, вирусы появляются постоянно. Если кто-то еще раз скажет мне об этом, я не вынесу и прихлопну его.

– Можно задать тебе личный вопрос ? – спрашивает Эшли.

– Конечно.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать пять.

– Надо же, ты моложе, чем я думала, – хмурится она.

– А сколько тебе ?

– Гораздо больше, – смущенно улыбается она.

– Ты выглядишь не старше двадцати шести.

Ей нравится этот комплимент. Она широко улыбается и хлопает ресницами.

– Приятно слышать.

Она избегает моего взгляда, и я тоже отвожу глаза и встаю.

– Спасибо за кофе.

– Ты действительно должен идти ?

– Да. – Почему я нервничаю, как школьник?

– Послушай, – спрашивает Эшли, направляясь к двери, – ты разбираешься в садоводстве?

– В садоводстве? – Похоже, она не хочет, чтобы я уходил.

– Хочу посадить овощи на заднем дворе, но не знаю, как это сделать. Даже купила несколько книг.

– Я тоже не большой специалист в этом вопросе.

– Впрочем, все это глупости. Даже не знаю, зачем я сказала. Забудь об этом.

– Нет, совсем не глупости. Нужно есть овощи, выращенные своими руками, правильно?

– Так ты мне поможешь?

– С удовольствием.

– Не хочу, чтобы Рэндалл знал об этом. В это, конечно, трудно поверить, но он не одобряет мою идею.

– Ничего не надо объяснять. Это твой небольшой огород, а я специалист по овощам.

Эшли смеется и выглядит довольной. А я более чем счастлив!

– Может, ты заедешь как-нибудь во время ленча? Мы поработаем в саду, и я сделаю тебе сандвич или еще что-нибудь.

Или еще что-нибудь?

– Великолепная идея. Лучшего занятия во время перерыва не найти, – говорю я. А хотел бы сказать: «Что ж, красотка, готовься потрахаться!» Вот вам и оговорка по Фрейду!

ГРИФФИН

У меня есть все основания для морального удовлетворения. Чего не скажешь о физическом: в желудке пожар, как на нефтяных скважинах в Ираке. Барт Абельман имел колоссальный успех на фестивале комедийных искусств в Аспене. Теперь его хотят заполучить все телеканалы. Эн-би-си предложил самые лучшие условия для его раскрутки. Обычно это означает, что будет написан сценарий и, возможно, по нему даже снимут пилотный выпуск. А это дает возможность получить место в сетке программ следующей осенью или в крайнем случае в середине сезона. Джонни будет очень доволен этим известием. Он сейчас поглощен новостями о Виктории, вызывающими у него обильное слюнотечение. И пребывает в таком хорошем настроении, что я решил заговорить о повышении именно сегодня.

Вхожу в здание, и со мной здоровается охранник Стью:

– Доброе утро, Гриффин.

– Доброе утро.

Он выходит из-за стола.

– У меня появилась новая идея по поводу Тревиса. Что, если ему сыграть спятившего серийного убийцу животных?

– Серийного убийцу животных? – переспрашиваю я.

– Да, скажем, когда этот парень был ребенком, на него набросилась собака. И, допустим, сильно его изувечила. И теперь он бродяжничает и убивает животных.

– Очень оригинальная идея, – усмехаюсь я.

– Мне тоже так кажется. Я придумал это вчера вечером, когда ложился спать. Знаешь, у меня постоянно появляются разные идеи, ничего не могу с этим поделать.

– Я бы ушел от рассказа о его лечении и сразу приступил к основному действию.

– Именно так я и думал! – Стью сияет от удовольствия.

Сажусь в лифт.

– Удачи тебе!

Я начинаю лгать не хуже Джонни. Вхожу в офис и здороваюсь с Джуди.

– Как дела?

– Телефон звонит не умолкая. Ларри Кинг просит об эксклюзивном интервью с Викторией. А я, честно говоря, не могу отойти от шока.

– Понимаю. Это настоящая трагедия. Самому не верится.

– Это только доказывает истинную ценность жизни. В глобальном смысле большинство наших проблем ничего не значат, ведь правда?

Мы склоняем головы и некоторое время молчим. А потом снова возвращаемся к рабочим вопросам.

– Между прочим, – говорит Джуди, когда я уже направляюсь к себе, – Рэндалл Блум звонил уже дважды. Он спрашивает, согласился ли Тревис сниматься в фильме о комете.

– Метеорите.

– Он приедет к одиннадцати.

– Блум?

– Нет, Тревис.

– Зачем?

– Не знаю, так просили передать. Еще звонили с Эн-би-си… – Она делает паузу и перебирает бумаги на столе. – По поводу какого-то Барта Абельмана.

– Барта? Ну конечно, это наш новый клиент.

– Ты нашел еще одну звезду? – радуется Джуди.

– Очень на это надеюсь. Барт должен встретиться с Его Величеством. Вот черт, он ведь тоже придет к одиннадцати.

– Не стоит волноваться. Тревис всегда опаздывает.

– Ты права.

– Я сообщу тебе, как только приедет мистер Абельман.

Подхожу к своему столу, кладу вещи и слышу знакомое жужжание солярия. Смотрю на часы. Он будет лежать в нем еще десять минут. Поднимаю трубку и звоню Тревису.

Кейша отвечает после второго гудка:

– Гм… алло?

Мне все время кажется, что она разговаривает по телефону с набитым ртом.

– Кейша, это Гриффин. Что это за история с приездом Тревиса?

– Понятия не имею, ты сам сможешь спросить у него.

– Он читал содержание «Огненной дыры»?

– А он вообще что-нибудь читает?

– Там всего-то две страницы.

Две страницы высоких слов о несуществующем сценарии. Если по невероятному стечению обстоятельств Тревис вдруг согласится, студия заплатит миллион баксов сценаристу, и через три недели Тревис получит первую черновую копию.

– Это очень важно, – продолжаю я. – Я надеялся, что в этот раз он сделает исключение.

– Я попрошу его, но, кажется, они с братом уже едут к вам.

– С братом?! – Волоски на шее встают по стойке «смирно». – Кейша, что происходит?

– Ленни вернулся неделю назад. Он на десять лет старше Тревиса. В детстве их разлучили и отдали в разные семьи. Это грустная история. Если тебе интересно мое мнение, она могла бы лечь в основу великолепного фильма. Ленни удивительно на него влияет. С его приездом не было ни вечеринок, ни наркотиков, ни друзей-неудачников. Поверь мне, этот бывший заключенный – настоящая удача.

– Бывший заключенный? – Я глотаю несколько таблеток «Тамс». – Давай начнем с этого.

– Пусть Ленни сам все расскажет. Он очень хочет встретиться с Джонни.

– Звучит пугающе, – говорю я.

– И не вздумай положить на него глаз, – предупреждает Кейша. – Он мой.

– Что? – Но она уже повесила трубку.

Сомневаюсь, стоит ли начинать сегодня разговор о повышении. День может оказаться весьма напряженным.

– Гриффин! – зовет Джонни.

Начинаются будни. Бегу в его офис – он лежит на спине в своем «электрическом гробу» и рявкает:

– Брызгай!

Подскакиваю, хватаю бутылку воды и несколько раз орошаю Джонни.

– Тревис согласился сниматься в фильме про комету?

– Мы спросим у него, когда он приедет.

– Он едет к нам в офис ?

– Да.

– Ну наконец-то маленький идиот образумился. Позвони Рэндаллу и попроси привезти сюда контракты.

Решаю сообщить новости до того, как Джонни перевозбудится от радости.

– Тревис едет с братом.

– С братом? Кого волнует его долбаный брат? Мне нужно делать фильм! Гриффин, хватит тратить мое время!

– Еще я пригласил познакомиться Барта.

– Кого?

– Комика. Он произвел фурор в Аспене.

– У меня нет на него времени. Брызгай!

Поливаю его водой еще несколько раз.

– Вчера поздно вечером мне звонили представители Эн-би-си, они хотят делать пилотный выпуск его шоу.

Джонни поворачивается и смотрит на меня сквозь защитные очки.

– Я тебя слушаю, – говорит он.

– Они считают, что он лучший комик, после «Зайнфельда».

– Еврей?

– Да, думаю, Барт Абельман – еврей.

Это может быть и немецкая фамилия, – защищается Джонни. – Эйблман, – произносит он с немецким акцентом и добавляет: – И его тупой брудер – Дисэйблман.

Неплохая шутка, но я сдерживаю смех.

– Все это очень хорошо, – перебирает пальцами Джонни. – Эн-би-си всегда испытывала слабость к евреям. Мунвес – еврей, ты знаешь об этом?

Он в очередной раз доказывает, как плохо владеет ситуацией. Решаю не поправлять его, хотя Лес Мунвес на самом деле – президент Си-би-эс.

– Я не знал.

– Только вблизи в нем можно различить еврея. Его всегда хорошо фотографируют.

– Счастливчик! – замечаю я.

– Сообщи мне, когда приедет герр Абельман.

Звучит таймер, я поднимаю крышку и протягиваю Джонни полотенце. Он снимает очки, смотрит на меня с неким подобием улыбки, и тут меня покидает страх и я решаюсь:

– Джонни, не уверен, что вы помните, но сегодня мы планировали обсудить мое повышение.

Он вытирается, делая вид, что ничего не слышал.

– Джонни?

– А разве уже прошел год?

– Да я вкалываю на вас уже три года! Я уже нашел одну суперзвезду и думаю, Барт будет популярен не меньше Тревиса, а может, даже больше. А это означает шоу на телевидении, что даст реальные деньги.

– Слушай, дружище, можешь мне не рассказывать. Ты как будто читаешь проповедь при крещении. Этот бесталанный Ларри Дэвид был всего лишь партнером в «Заинфельде», а заработал двести пятьдесят миллионов долларов.

– Об этом я и говорю. У Абельмана есть способности.

– Что еще в моем расписании на сегодня ? – спрашивает Джонни, оборачиваясь полотенцем, и садится за стол.

Но я не позволяю ему сменить тему.

– Я сделал все, что от меня требовалось, и даже больше. Вы просили меня поработать еще год и обещали, что после этого я стану компаньоном со всеми привилегиями, деньгами на представительские расходы и зарплатой в шестьсот пятьдесят долларов в неделю.

– Барт Абельман уже здесь, – сообщает Джуди по интеркому.

– Проводи его, – говорит Джонни и тянется за одеждой. – Мы обсудим твой вопрос позже.

– Когда?

– Мне сложно говорить об этом, ведь я не знаю, будет ли Тревис сниматься.

– Как это связано?

– Я еще в здравом уме и не могу повышать человека, который не в состоянии заключить сделку.

– А как же вся тяжелая работа, которую я проделал, чтобы достичь того, что мы сейчас имеем?

– Это была тренировка. А теперь ты в основной лиге. И если хочешь пробиться в стартовый состав, я должен знать, из какого теста ты сделан.

Не успеваю ответить, потому что входит Барт.

– Привет, дружище! – встаю я. – Рад тебя видеть. Как твоя жена? – Моя способность нести чушь начинает меня путать.

– Все в порядке!

По его интонации понимаю, что с женой, как обычно, проблемы.

– Сегодня звонили с Эн-би-си, приглашают нас на переговоры. Они хотят нам кое-что предложить.

– Круто! – ухмыляется Барт.

– Ради Бога, Гриффин, ты не хочешь познакомить меня с новой звездой телеканала Эн-би-си?

Поворачиваюсь к Джонни:

– Барт Абельман, Джонни Тредуэй. Знакомьтесь.

Джонни натягивает через голову бледно-лиловую рубашку-поло и подает Барту руку.

– Приятно познакомиться, – с воодушевлением говорит он. – Пожалуйста, присаживайся.

Барт садится, и я занимаю место рядом с ним.

– Как я понимаю, ты комик получше Ларри Дэвида.

– Не знаю, мне он нравится. Это один из моих кумиров.

– И моих тоже. У меня есть диск с записью всех его программ. Каждый раз нахожу в этом парне что-то новое.

– Вы видели номер с бисквитными тортами?

Джонни хлопает рукой по колену и так сильно хохочет, что я немного пугаюсь. Очевидно, он понятия не имеет, о чем говорит Барт.

– Это самый смешной эпизод, который я видел в жизни, – заявляет Джонни.

– Этот человек настоящий гений, – соглашается с ним Барт.

– А ты что можешь?

– Не понимаю, что вы имеете в виду, – теряется Барт. – Я комик. Всего лишь стою на сцене и шучу.

– Великолепные шутки, – перебиваю я. – Очень современные.

– Давай, насмеши меня, – командует Джонни. – Хочу увидеть тебя в деле.

Я вижу, что Барту не нравится эта просьба, и предлагаю посмотреть кассету с записью шоу «Сегодня вечером».

– У меня в столе есть копия, – говорю я, вставая.

– Почему я должен смотреть кассету, если передо мной сам герой? – удивляется Джонни.

Мертвая тишина. Барт таращится на меня, недоумевая, во что он вляпался, подписав контракт. Мой желудок бунтует.

– Честно говоря…

И тут снова включается интерком, и голос Джуди прерывает Барта. Уверен, он рад этому не меньше меня.

– Джонни, – пищит Джуди, – Тревис Траск приехал.

Джонни вскакивает со стула, как будто к нему подключили электрический ток. Торопясь к двери, он хлопает Барта по плечу.

– Я чувствую, что уже люблю тебя. Я прослежу, чтобы Гриффин договорился о встрече с представителями Эн-би-си, и мы тебе позвоним.

Он быстро уходит, а Барт в смятении поворачивается ко мне.

– Я все испортил, да? – спрашивает он.

– Совсем нет! Джонни сегодня думает о другом. Тревис Траск приехал для обсуждения серьезного проекта. Речь идет о сделке в двадцать миллионов долларов, а Джонни никак не может принять решение и от этого сильно нервничает.

– Могу себе представить.

Понимаю, что говорю, как все придурки в этом городе, и ненавижу себя за это.

– Не переживай из-за Джонни, – утешаю я Барта. – Здесь я отстаиваю твои интересы. Чем меньше тебе придется с ним общаться, тем лучше.

– Неловко все получилось. Наверное, стоило все же пошутить.

– Это бесполезно. У Джонни нет чувства юмора. Его любимый комик – Эмо Филипс.

– О Господи! Надеюсь, ты шутишь.

– К сожалению, нет. Но не обращай внимания, он все равно один из самых влиятельных менеджеров в городе.

– Я ничего в этом не понимаю.

– Мало кто понимает. В нашем бизнесе заняты в основном идиоты. Он заправляется глупостью и абсолютно нелогичен. Но ты не должен волноваться – выходи на сцену и будь самим собой, а я проложу для тебя широкую большую дорогу через все это дерьмо.

Мы выходим в холл и сталкиваемся с Джонни, который идет нам навстречу, обняв Тревиса за плечо. Широчайшая улыбка моего босса угрожает сохранности имплантатов в его щеках. Брат – копия Тревиса – идет за ними. Барт видит молодого суперпопулярного актера и окончательно тушуется.

– Привет, Тревис, – здороваюсь я. – Как жизнь?

– О, дружище, отлично! – обнимает он меня. – Познакомься с моим братом Ленни.

Мы с Ленни обмениваемся рукопожатием, у этого парня очень крепкая рука.

– Отлично выглядишь, – обращаюсь я к Тревису.

Я говорю это каждый раз, и чем хуже он выглядит, тем убедительнее звучат мои слова. Но сегодня он действительно неплохо смотрится. Тревис кажется таким отдохнувшим, что даже светится изнутри.

– Познакомься с Бартом Абельманом. Это новый очень популярный эстрадный комик. Барт протягивает руку:

– Приятно познакомиться.

– Абельман! Я видел твое выступление в «Фабрике смеха»! И так хохотал, что едва не описался! Ты такой крутой!

– Спасибо! – Барт явно смущен. – Очень приятно слышать.

– Сообщи мне, когда снова будешь выступать, – добавляет Тревис и поворачивается ко мне: – Джеймс передает тебе привет. Похоже, он влюбился в тебя, парень. Интересуется, когда ты придешь подстричься.