Текст книги "Приют любви"
Автор книги: Робин Хэтчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Вчера вечером, как обычно, он вернулся поздно, и сейчас боролся со сном, давившим на веки. Он не поднял головы, когда услышал, как открывается дверь, надеясь, что посетитель, кто бы это ни был, уйдет.
– Рори, я слышал, что ты безрассудно тратишь свои силы. Сейчас я могу видеть, что это правда.
Рори вскочил на ноги, совершенно проснувшись.
– Мистер Латтимер, когда вы вернулись?
Они обменялись дружеским рукопожатием. Прошло почти пять лет с того времени, как они виделись в последний раз, и они пристально разглядывали друг друга, подгоняя старые воспоминания под новые образы.
– Зови меня Брент. Мы приехали вчера. Тейлор и Карл отдыхают в гостинице. Поездка была не из легких. Почти все время держалась плохая погода.
– Вы, наверное, тоже устали, – сказал Рори. – Давайте сядем.
Они прошли через комнату к стульям возле большого окна, выходящего на оживленную улицу.
– Как Карл? Операция прошла успешно?
Брент резко покачал головой.
– Нет.
– Мне очень жаль, Брент.
Рори не мог придумать, что бы еще сказать, и они погрузились в молчание.
– Рори, я... – Боб Майклз внезапно остановился. – Боже всемогущий. Брент!
Снова пожимались руки и раздавались шлепки по спине. Когда они расселись, Боб откашлялся.
– Я послал тебе телеграмму. Но вижу, что ты ее не получил. Почему ты не сообщил нам, что возвращаешься?
Вместо ответа Брент еще раз покачал головой.
– Операция не удалась, – ответил за него Рори.
– Брент, мне очень жаль.
– Спасибо. Что ты сообщал мне в телеграмме? – спросил Брент, меняя тему разговора.
– Новости о твоей дочери.
– Бренетта? С ней все в порядке?
– О, да. Все прекрасно. Она просто просила меня связаться с тобой, думая, что я смогу добраться до тебя быстрее.
– Что за новость? – нетерпеливо спросил Брент.
– Похоже, она увлеклась одним парнем откуда-то из-под Чарльстона. Она хотела попросить тебя дать «добро» их помолвке. Кажется, она совершенно без ума от него, судя по ее письмам ко мне.
Рори молча слушал, сердце его похолодело в груди.
– Что ты знаешь об этом, Рори? – спросил Брент, переводя на него взгляд.
Каким-то безликим голосом Рори ответил:
– О помолвке я не знал. Это произошло после того, как я уехал. Конечно, я встречался с ним. Он гостил, пока мы там жили.
– Гостил?
– Да, сэр. Он дальний родственник кузенов мисс Меган.
Брент потер глаза, выглядел он совершенно сбитым с толку.
– Что ты о нем думаешь?
Лицо Рори не выражало его истинных чувств.
– Она любит его, сэр. Это во многом говорит в его пользу.
– Нет, Рори. Так не пойдет. Что ты думаешь об этом парне?
– Я не знаю, мис... Брент. Честно говоря, я слишком опекаю Нетту. – И сам влюблен в нее, пронзительно кричало его сердце. – Он парень приятного вида, выходец из хорошей семьи, у него плантация в Южной Каролине, которой он ужасно гордится. Я думаю, вам лучше встретиться с ним и решать самому.
– Да, именно так я и сделаю. И скоро.
* * *
Тейлор сидела в темно-пурпурном, обтянутом ситцем кресле, пристально рассматривая картину на стене, но мысли были далеко отсюда. Она вспомнила, как в первый раз приехала в Нью-Йорк девятнадцать лет назад. Тогда ей было восемнадцать, ее переполняли любопытство, жажда жизни и возбуждение молодости. Ее первый муж, Дэвид Латтимер – отец Брента – привез ее сюда на время длительного, нежного, затянутого путешествия в медовый месяц. Сейчас она улыбалась при мысли о кричащем, безвкусном номере, в котором они останавливались. Ее гораздо больше привлекала теплота этой комнаты. Может быть, потому, что рядом с ней Брент и их сын.
Поднявшись с кресла, Тейлор подошла к окну. Внизу она могла видеть модные экипажи, развозившие своих пассажиров по проспекту. Возницы плотно кутались, защищаясь от морозного воздуха, пряча лица за шерстяными шарфами, а руки в рукавах тяжелых пальто. Время от времени один из снующих экипажей останавливался перед каким-нибудь магазином, и его обитатели выходили и скрывались внутри.
Сильных холодов не было, когда она останавливалась здесь с Дэвидом. Стояло позднее лето, и Тейлор испытывала наслаждение, гуляя по широким улицам с украшенным оборками зонтом в руках, в сопровождении своей служанки Дженни, и покупала все, что душа пожелает, пока Дэвид занимался делами в банке. По вечерам они обедали в лучших ресторанах, и их принимали в домах нью-йоркской элиты.
Но больше всего ей запомнился обед с Брентом. О, как он взбесил ее своими «предрассудками янки». Сейчас она осознавала, что в действительности именно притяжение к Бренту взволновало ее, но тогда она не поняла истинной причины.
– Здравствуй, любимая, – сказал Брент, открывая дверь.
Поворачиваясь, она подумала про себя – тогда я даже представить не могла, что этот мужчина заполнит мою жизнь любовью и радостью. Она поспешила в объятия мужа, поднимая лицо навстречу его поцелую.
– Где Карл?
Взяв его за руку и направляясь к дивану, она ответила:
– Играет в своей комнате.
– У меня есть новости о Бренетте.
– Правда? Как она?
– Точно не знаю. – Он обнял жену за плечи. – Рори и Боб сказали мне, что она влюбилась и приняла предложение выйти замуж.
– Бренетта выходит замуж?
Брент рассмеялся над ее недоверчивым восклицанием.
– Не надо так удивляться, дорогая. Вспомни себя, ведь ты была ничуть не старше.
– Но я и не была влюблена, – рассудительно ответила Тейлор, недавние воспоминания еще не ушли из памяти. – О Брент, я хочу только, чтобы она была счастлива.
– Я знаю, Тейлор. Именно поэтому мы сложим вещи и отправимся в «Спринг Хейвен». Я намерен познакомиться с этим молодым человеком и посмотреть, подходит ли он моей маленькой девочке. Мы выезжаем завтра.
Тейлор прильнула к его груди; его руки крепче сжали ее. Бренетта помолвлена? Боже, она всего лишь ребенок! Нет. Нет, Тейлор должна признать, что Бренетта больше не дитя. И если она встретила человека, которого любит, и эта любовь взаимна, то Тейлор могла только порадоваться за них обоих.
ГЛАВА 21
Декабрь 1879 – «Спринг Хейвен».
Бренетта не могла поверить телеграмме. Ее родители вернулись из Англии и будут в «Спринг Хейвен» на Рождество. Быстро надев пальто, она отправилась на поиски Стюарта. Найдя его с Аланом Монтгомери в сарае, где они наносили мазь на плечо поранившегося жеребенка, Бренетта постояла мгновение, наблюдая за ними. Она никогда не видела раньше Стюарта в работе. Сбросив верхнюю одежду и закатав рукава рубашки, несмотря на холод, он, с небрежно упавшими на лоб волосами, удерживал жеребенка, пока Алан втирал лекарство. Бренетте понравилась перемена в нем. Она раскрывала его теплоту и любовь к животным, которой, она знала, он обладал.
Когда они отпустили малыша, он с тихим ржанием ринулся к своей волнующейся матери. Бренетта неспешно вошла внутрь.
– Стюарт, они приезжают! Мама и папа выехали из Нью-Йорка и будут здесь до Рождества.
Стюарт откинул с лица волосы и натянул пальто.
– Это замечательно, Бренетта, я думал, они все еще в Англии.
– Я тоже. Но, оказывается, нет. Они почти что здесь. Ах, Стюарт, папа познакомится с тобой, и мы сможем назначить день свадьбы!
Он слегка поцеловал ее в лоб.
– Ничто не может доставить мне большего счастья. Чем скорее ты станешь моей невестой, тем лучше. – С улыбкой на лице он взял ее под руку и повел к дому.
Одно его прикосновение, казалось, сжигало ей кожу. Ей хотелось, чтобы он обнял ее и поцеловал по-настоящему. Он всегда держал себя настолько прилично и сдержанно. Хотя бы раз он выразил свою любовь взглядами и поцелуями, как делали, она это видела, ее родители:
Бренетта краем глаза взглянула на него и побранила себя. Как могла она желать, чтобы он был каким-то другим, не таким, какой есть? Он абсолютно безупречен. И он принадлежит только ей.
Стюарт открыл перед ней дверь, и Бренетта вошла в вестибюль. Все изменилось коренным образом с тех пор, как она приехала сюда в мае. С помощью Рори Мариль наняла пару слуг для работы в доме. «Спринг Хейвен» хоть и проявляло еще признаки тягот прошлых лет, но приобретало вид все более процветающего имения, как в доме, так и на земле. Припоминая только что увиденную работу Алана, Бренетта признавала, что многие из последних достижений можно отнести на счет мистера Монтгомери.
В возбуждении от помолвки и отъезда Рори, Бренетта даже не заметила, когда он укоренился как член семьи Беллманов, но он им стал. И только прошлым вечером до нее дошло, что ее тетя любила этого странно выглядевшего парня.
Бренетта сняла накидку, и Стюарт повесил ее на один из крючков возле задней двери. Она слегка дрожала от холодного воздуха, ворвавшегося вместе с ними.
– Давай-ка отведем тебя к огню, – сказал Стюарт. – Я не могу допустить, чтобы ты заболела.
В восточной гостиной в одном камине ярко пылал огонь. Мариль сидела на стуле с высокой спинкой, перед ней находилась рамка с круглыми пяльцами. Надев очки в металлической оправе, она полностью сосредоточилась на вышивании.
– Тетя Мариль, мама с папой приезжают сюда на Рождество, – объявила Бренетта, не в состоянии удержать новость.
– Что? – вскрикнула Мариль. Она настолько углубилась в работу, что не услышала, как они вошли, и поэтому ее ошеломил и голос Бренетты, и ее присутствие.
– Правда, тетя. В данный момент они едут на поезде.
Пока она говорила, Стюарт подвел и усадил ее напротив Мариль. Оставив ее там, он подошел к длинному застекленному шкафу из красного дерева и достал графин, наливая себе бренди. Вернувшись, он встал за Бренеттой, положив руку ей на плечо.
– Как вы думаете, миссис Мариль? Одобрит мистер Латтимер нашу помолвку? – спросил он.
Бренетта подумала, что вопрос прозвучал довольно нервно.
Мариль сняла очки и положила их на колени. С мягким выражением на лице она ответила:
– Я уверена, что он одобрит, Стюарт. Он не может не заметить, что вы любите друг друга, а если я помню верно, Брент никогда ни в чем не отказывал ни Тейлор, ни дочери.
Бренетта потянулась, взяв руку Стюарта в свою.
– Тетя Мариль права, Стюарт. Единственное, что волнует моих родителей – будешь ли ты любить меня и заботиться обо мне.
* * *
Стюарт ворочался и метался в постели, сон не приходил к нему. Он не знал, были ли это угрызения совести или просто волнения. Если он действительно чувствовал себя виноватым, то это происходило с ним в первый раз за долгие годы.
Отбросив одеяло, он встал с кровати и надел брюки. Он зажег свечу и направился в библиотеку, решив, что раз он не может заснуть, то мог бы заняться чтением.
Дом был погружен в тишину предрассветных часов. Стюарт поспешно направлялся к библиотеке. Разведя огонь и согревшись, он зажег лампу, которая осветила полки с рядами книг.
Библиотека в «Спринг Хейвен» представляла собой настоящий музей. В ней находилось огромное количество книг, многие из которых датировались годами до Американской Революции, а некоторые были изданы еще раньше. Книжные стеллажи занимали полностью три стены, тяжелый дубовый стол, окруженный такими же стульями, занимал центр комнаты. Несколько кресел теснились возле камина, и, выбрав книгу, Стюарт устроился в одном из них.
Но вместо чтения он не сводил глаз с огня. Не замечая языков пламени, он предался воспоминаниям о «Виндджэммере», Боже, как хорошо было бы вернуться домой. Он так долго отсутствовал, что даже представить не мог, в каком состоянии найдет имение. Его мать была беспомощной, слабой женщиной. Дядя, который жил с ними, сколько Стюарт себя помнит, оказался тоже совершенно неприспособленным человеком. Отец Стюарта унаследовал «Виндджэммер» от своих родителей, постоянно достраивая и улучшая его. Однако дядя Стюарта, Джеймс, принадлежал к тому особому типу людей, единственное предназначение которых в жизни – быть веселым и беззаботным транжирой, никогда не задумываясь о какой-то работе.
Но Стюарт не такой. Когда умер отец, ему было только тринадцать лет, но к тому времени он впитал всю его любовь к постоянной работе и знания, которые тот передавал своему сыну. Единственное, чего он не мог завещать – это деньги, необходимые для воплощения этих знаний. Стюарт трудился с рассвета до заката, стараясь удержать плантацию на плаву, но он сражался против течения, которым являлись его собственные мать и дядя. Наконец, видя постоянные неудачи, он стал учиться жить собственным умом, беря все, что можно, и достигая этого любым доступным путем. Единственная вещь, имевшая для него значение – это «Виндджэммер», и он сделает все возможное и невозможное, чтобы сохранить свой дом.
Стюарт закрыл книгу. Бесполезно, читать он тоже не в состоянии. Измученный мыслями о кредиторах, маячивших перед ним, как стая голодных волков с высунутыми из мощной пасти языками и капающей на землю слюной, он надеялся, что дядя Джеймс сумеет использовать свое умение, удерживая их чуть дольше, пока не появится официальное объявление о его помолвке с Бренеттой Латтимер.
Сразу после женитьбы он может возвратиться домой. И легко превратить «Виндджэммер» в то, чем оно было для его отца, деда и прадеда. Что же касается Бренетты, она вольна поступать так, как захочет, после погашения всех долгов. Может оставаться или уезжать; ему это безразлично. Временами его самого удивляла прохладность чувств к будущей новобрачной, и именно это не давало ему заснуть сейчас. Как можно было не проникнуться любовью к столь очаровательному и восхитительному созданию, какой являлась Бренетта, он не понимал. Но факт оставался фактом – он холоден и безразличен к ней. Действительно, безразличен.
И в этом заключалась проблема. По словам Бренетты, единственное, что желают ее родители – чтобы он любил ее. Напряжение от мысли, что нужно постоянно быть «начеку», уже действовало на нервы, а ведь его работа только начинается. В течение всей помолвки ему придется изображать влюбленного. Если он намерен справиться с ролью, то надо настаивать на скорой свадьбе.
* * *
Всю дорогу от Атланты в карете было неуютно и холодно, несмотря на одеяла, обернутые вокруг ног. Брент сидел напротив Тейлор, держа на коленях Карла. Оба спали. Тейлор придвинулась к створке окна. Чуть больше холодного воздуха не имело значения, а ей хотелось увидеть местность. Она не могла поверить своим глазам. Казалось, будто она и не уезжала отсюда. Несмотря на появление новых домов, все выглядело, на удивление, очень знакомым.
Когда они проезжали Беллвиль, возбуждение Тейлор возросло. Поистине она оказалась на родине. Она наклонилась вперед, всем сердцем стремясь к дому своей юности. Сломайся сейчас карета, она нашла бы дорогу даже с завязанными глазами.
– Брент. Брент, проснись. И ты тоже, Карлтон. Брент, мы почти приехали. Посмотри!
Пересадив Карлтона к себе на колени, Тейлор начала рассказывать о проносившемся мимо них пейзаже. Вдоль дороги стоят дубы, совсем такие же, на которые ты взбирался дома. Ты помнишь? Только сейчас их ветви совсем обнаженные, но летом они образуют чудесный прохладный навес. А если мы остановимся, то можем спуститься к реке, и она приведет нас почти к самой задней двери «Спринг Хейвен».
Она замолчала, погрузившись в воспоминания. Дорога убегала назад под цокающими копытами и вращающимися колесами.
– О, Карл, сейчас я вижу крышу. Мы почти на месте.
Они съехали с дороги. Кучер пустил лошадь медленным шагом.
– Все совсем так, как я помню, – вздохнула Тейлор, когда показался дом. Она крепко прижала к себе Карлтона, страстно желая, чтобы он тоже смог увидеть его. Как объяснить все мальчику, который с рождения ничего не видел?
Прежде, чем она сделала попытку привстать, открылась входная дверь, и из дома начали высыпать люди. Они стояли на веранде, ожидая, пока подъедет карета. Едва кучер натянул поводья, Тейлор принялась стягивать одеяла. Брент открыл дверцу и спрыгнул на землю, протягивая руки к сыну. Не успела Тейлор коснуться ногами дорожки, как к ней с объятиями бросилась Бренетта.
– Мама! Ах, мама, ты чудесно выглядишь. И ты тоже, папа. – Она звонко расцеловала их закончив Карлтоном. – Привет, маленький братишка. Я так рада, что ты вернулся. Я ужасно скучала по всем вам.
Тейлор смотрела на дочь, не веря своим глазам. Она не осознавала – или просто забыла – как повзрослела Бренетта. Тейлор по-прежнему видела в повзрослевшей дочери прежнюю девочку. Но казалось, что именно сейчас она уходит от нее навсегда.
– Давайте же, поздоровайтесь со всеми, – подгоняла их Бренетта.
Мариль стояла наверху лестницы, ожидая своей очереди. Они крепко обнялись, заливаясь слезами. Потом Тейлор стала знакомиться с детьми.
– Маленький Фил? – прошептала она, пожимая руку Мартина.
Он пожал плечами.
– Это имя не пристало ко мне. Меня зовут Мартин.
Повернувшись к хорошенькой блондинке с подозрительными голубыми глазами и легкой недовольной гримасой в уголках губ, Тейлор сказала:
– Неужели это Меган Катрина?
Меган чмокнула ее в щеку, но не произнесла ни слова, и Тейлор пошла дальше.
Алистер и Кинсли были совершенно другое дело. Они ликующими возгласами приветствовали тетю и дядю. Тейлор рассмеялась под их восторженными объятиями и пыталась отвечать на их многочисленные вопросы о ранчо, Лондоне, корабле и...
Эрин Аланна, очаровательная маленькая девочка, дружелюбно улыбалась ей. Ее нельзя было назвать действительно хорошенькой, по сравнению с ее сестрой или кузиной Бренеттой, но в ней был свой шарм, и Тейлор сразу же полюбила малышку.
– А это – друг тети Мариль, мистер Монтгомери, – сказала Бренетта, завершая знакомство.
– Как поживаете, мистер Монтгомери? – спросила Тейлор, протягивая ему руку.
Улыбнувшись кривой улыбкой, он крепко пожал ей руку.
– Очень хорошо, спасибо, миссис Латтимер. Надеюсь, ваше путешествие было не слишком утомительным.
Ее глаза быстро метнулись к Эрин Аланне, потом вернулись к нему с проблеском догадки. Но она быстро отбросила свое подозрение, как совершенно невозможную вещь.
– Нет, мистер Монтгомери. Не слишком.
– Говоря об удобствах, – вмешалась Мариль, – давайте войдем в дом, где теплее.
Она взяла Тейлор под руку и повела внутрь. Алистер и Кинсли быстро окружили Карлтона в качестве его проводников и опекунов, уводя его наверх в свою комнату. Элиза, одна из служанок, взяла их пальто.
Тейлор и Брент удобно устроились на диване перед камином, и Бренетта снова приблизилась к ним, но на этот раз под руку с чрезвычайно красивым молодым человеком.
– Папа, мама. Мне хотелось бы представить Стюарта Адамса. Стюарт, это – мои родители.
Стюарт всмотрелся в пару глаз точно таких же, как у Бренетты. Только это были глаза гораздо проницательнее, они принадлежали человеку, умудренному опытом и видевшему жизнь в самых разных проявлениях. Одурачить такого человека будет не легкой задачей.
С ленивой улыбкой на лице, придававшей ему вид большей самоуверенности, чем он чувствовал, Стюарт пожал руку будущему тестю.
– Мистер Латтимер, я долго ждал этой встречи. Наверное, позже мы сможем поговорить наедине. – Повернувшись к Тейлор, он произнес с поклоном: – Теперь я ясно вижу, откуда Бренетта получила свою красоту, миссис Латтимер.
– Спасибо, мистер Адамс. Пожалуйста, присядьте, и мы сможем отдохнуть и дружески поговорить.
Взяв Бренетту под руку, Стюарт подвел ее к стоящему поблизости дивану. Они сели, Стюарт смотрел на нее – как он считал – с безграничной любовью.
– Как я поняла, у вас плантация недалеко от Чарльстона, мистер Адамс, – сказала Тейлор.
– Да, мэм.
– Давно ваша семья владеет ею?
Здесь Стюарту не надо было притворяться. Он охотно отвечал Тейлор.
– С начала 17 века, миссис Латтимер. Это – прекрасная старая усадьба, построенная крепко, чтобы выдерживать дожди, и ураганы, и другие стихии.
Брент задумчиво нахмурился.
– Я был в армии Шермана, когда она проходила Чарльстон. Вам повезло, что вы сохранили свою плантацию.
Челюсть Стюарта окаменела.
– Я, конечно, этого не помню. Мне было тогда около четырех лет. Но я слышал рассказы моего отца о том времени. Они оставили нам крайне мало, это правда. Посевы риса были уничтожены, амбары сгорели, заборы разрушили. Только провидение спасло дом. Моя тетя была больна сифилисом, поэтому солдаты не подходили близко к усадьбе. Когда они ушли, она сказала, что счастлива, спася «Виндджэммер» от этих – прошу прощения, сэр, – грязных янки. Потом она умерла.
– Мистер Адамс, – тихо сказал Брент. – Я провел почти пятнадцать лет, стараясь забыть, что мы сделали с Югом. Я не горжусь этим. Я только рад, что все кончилось, и Тейлор с Бренеттой и я смогли уехать и найти место, где можно начать все сначала. – Он замолчал, встал и подошел к Стюарту. – Мне хотелось бы думать, что Юг может простить мне участие в разрушении. Я начну с вас.
Стюарт тоже поднялся. Двое мужчин внимательно изучали друг друга, комната погрузилась в полное молчание. Потом Стюарт взял руку Брента.
– Сэр, Юг может пережить все. Я полюбил Бренетту. И, конечно, не могу держать зла на ее отца за то, что он – янки.
Они крепко пожали друг другу руки, и Стюарт понял, что он завершил дело. Судьба предоставила ему редкую возможность, и он сумел ухватиться за нее.
ГЛАВА 22
Февраль 1880 – «Спринг Хейвен».
Решительно вздернув подбородок, Меган быстро шла вдоль улицы. В этой части на окраине Атланты не было даже тротуаров, одни лишь выщербленные фасады зданий. Сердце бешено забилось в груди, когда она остановилась перед убогой лачугой, которая была целью ее путешествия. На двери косо висела голубая табличка, объявляющая, что здесь проживает Мама Ру. Меган постучала. Дверь со скрипом отворилась перед ней, но она ничего не могла разглядеть. Внутри царила кромешная темнота; тяжелый воздух, пропитанный запахом фимиама[10], вырвался ей навстречу.
– Белая девушка, у тебя дело к большой Мама Ру?
Меган по-прежнему ничего не видела, но, проглотив комок в горле, ответила низкому голосу:
– Да... пожалуйста.
– Входи, девушка.
Подавив стремление повернуться и убежать, Меган заставила себя шагнуть в темноту. Дверь медленно закрылась сзади нее. Потом кто-то взял ее за руку и провел еще через один дверной проем, приподняв тяжелое одеяло, служившее в качестве двери.
Глаза Меган постепенно стали привыкать к темноте, и она смогла разглядеть низкий стол в окружении оборванных подушек. Ее сопровождающий – сейчас она увидела, что это мужчина – знаком показал, что ей нужно сесть на одну из них, и Меган быстро повиновалась. По дереву чиркнула спичка. Неожиданная вспышка бросила зловещий контраст света и тени на его лицо, придавая древнему негру угрожающее, злобное выражение. Он ткнул спичкой в пепельницу, стоявшую на середине стола, раздувая затем крошечное пламя. Тяжелый дым кругами поплыл к потолку.
Из-за другой занавески вышла Мама Ру. Массивная черная женщина, с намотанным красным тюрбаном на голове, в ниспадающем обширном одеянии, она плюхнулась на подушки напротив Меган, впившись в нее холодным взглядом.
Меган хотелось встать и убежать, но ноги не повиновались ей... Ей даже казалось, не видит ли она все это во сне, настолько неестественной была эта картина.
– Тебе нужно колдовство от Мамы Ру, – сказала женщина.
Меган утвердительно кивнула.
– Ты хочешь, чтобы Мама Ру вернула тебе мужчину.
– Да, – прошептала Меган. – Да, это правда.
Где-то начал бить барабан, медленный ритм которого отдавался в висках Меган. Бессознательно покачиваясь ему в такт, она отвечала:
– Да. Да, что-нибудь.
– Любовь влечет за собой тяжелую работу.
– Я... мне все равно, – ответила Меган.
– И дорого стоит.
Меган едва открыла глаза, не переставая качаться в такт барабанам, достала спрятанный в рукаве кошелек и бросила его через стол. Мама Ру вытряхнула содержимое на стол. Глаза ее заблестели при виде покатившихся перед ней монет.
– Мама Ру вернет тебе мужчину.
* * *
Мариль сидела в бархатном кресле, глядя на рулоны тканей, что мисс Харбаро разложила перед ней.
– Что ты думаешь, Мариль? – поторопила ее Тейлор.
Мариль покачала головой.
– Я не знаю. Они все такие красивые, я просто не могу решить. Выбери ты, Тейлор.
– Но не я же буду с ними жить, Мариль. Нет, ты должна решать сама.
Мисс Харбаро подошла поближе.
– Может быть, миссис Монтгомери хотела бы посмотреть что-то другое?
Мариль взглянула на женщину, очаровательная улыбка промелькнула в, ее глазах. Как ей нравилось, когда ее так называют!
– Нет, спасибо, мисс Харбаро. Этого вполне достаточно. Я просто еще немного рассмотрю их.
– Хорошо, мадам.
Хозяйка магазина отошла на почтительное расстояние, ожидая, пока Мариль попытается возобновить выбор ткани.
– Мариль, ты снова грезишь? – шепнула ей в ухо Тейлор.
С глуповатым видом Мариль вынуждена была признать, что это так, и виновато кивнула.
Тейлор встала, ее синие глаза заговорщически поблескивали.
– Мисс Харбаро, боюсь, нам придется прийти в другой раз с окончательным решением. Миссис Монтгомери сама не своя сегодня.
Она взяла Мариль под руку и вывела ее на улицу.
– Тейлор, мне, правда, очень жаль.
– Не глупи, Мариль. И потом, ты, возможно, права. Наверное, лучше мне выбирать. Ты слишком поглощена любовью, чтобы думать о новых материалах для обивки мебели. Если предоставить выбор тебе, ты, скорей всего, остановишься на каком-то ужасном сочетании цветов, чем окончательно расстроишь пищеварение обедающих.
Румянец окрасил щеки Мариль. Она была «миссис Монтгомери» всего четыре недели и обнаружила, что так же беспомощна и бестолкова, как любая другая молодая жена. Ее мысли постоянно, чем бы она ни занималась, уносились к мужу. Церемония прошла тихо и спокойно в доме приходского священника в Беллвиле. В присутствии только своих детей, Брента и Тейлор, и Бренетты со Стюартом, Мариль и Алан повторили клятву и стали супругами. Временами ей не верилось, что это правда.
Мариль была уверена, Тейлор догадалась что Эрин Аланна – ребенок Алана, и испытывала благодарность к подруге, ни разу не упоминавшей о том, что знает правду. Никто больше, казалось, не замечал сходства. Может быть, они слишком привыкли к внешности девочки, забыв о присутствии Алана в «Спринг Хейвен» до того, как она родилась. Как бы то ни было, Мариль радовалась, что ей не приходится признавать всенародно свою вину.
Конечно, Алан знал, он догадался в тот же момент, как услышал имя девочки, и тогда, когда узнал, что Мариль родила еще одного ребенка, даже до того, как увидел ее. Слава Богу, он никогда не относился к ней иначе, чем к остальным детям, только потому, что она – его собственная кровь и плоть. Он любит всех одинаково.
Тейлор повела ее в столовую гостиницы. Сев за столик у окна, Тейлор заказала чай.
– Наверное, нам следует вернуться в «Спринг Хейвен», а через пару недель в Атланту, – сказала она Мариль, когда официант ушел. – Свадьба еще через четыре месяца. Мы сделали довольно много.
– Да, возможно, ты права. Кажется, мы отсутствуем долгое время. – Тейлор не спеша пила принесенный чай. – Как ты считаешь, может, Меган захотела бы присоединиться к нам?
Мариль покачала головой.
– Сомневаюсь, что она вернулась из магазинов. Она, наверное, вне себя от радости. Помнишь, когда мы были девочками, какой радостью было это для нас?
* * *
Меган, с застывшим взором, спотыкалась по неровной поверхности пыльной дороги. В руке она крепко сжимала крошечный пузырек, который перед уходом дала ей Мама Ру. Она должна была выпить содержимое, когда будет наедине со Стюартом.
Мама Ру обещала и гарантировала, что он не сможет тогда устоять перед ней.
Элиза, нервничая, ждала там, где Меган оставила ее.
– Мисс Меган, я так страшно волновалась.
Меган ничего не ответила, продолжая идти дальше. Элиза присоединилась к ней, в руках у нее были свертки, которые Меган купила до того, как отправилась к Маме Ру. Придя в гостиницу, Меган сразу пошла к себе в комнату, легла на кровать и быстро заснула, в ушах ее по-прежнему звучал непрекращающийся бой барабанов.
* * *
Бренетта бесцельно слонялась по дому, лениво проводя рукой по стоявшей поблизости мебели. Она чувствовала тревогу и скуку и жалела, что не поехала с мамой и тетей в Атланту. Она собиралась, но передумала сразу, как узнала, что едет и Меган. Бренетта не понимала состояние Меган за последние месяцы. То, что зарождалось как теплая дружба между двумя кузинами, неожиданно закончилось полным провалом, Меган становилась грубой и раздраженной всегда, когда они оставались вдвоем. В присутствии других сна держалась с холодной вежливостью, но Бренетта постоянно ощущала скрытую нить враждебности, вплетаемую в каждое ее слово и каждый поступок.
Остановившись у окна столовой, Бренетта пристально смотрела на лужайку у дома. Трава уже начинала слегка зеленеть. Скоро деревья будут в цвету, птицы начнут вить гнезда на их кроне. Она представляла, как будет проходить здесь среди гостей, в подвенечном платье своей бабушки Кристины, совсем как ее мама двадцать лет назад. Она прижалась лбом к прохладному стеклу. О, как бы ей хотелось, чтобы уже наступил июнь. И еще сильнее, чтобы вернулся Стюарт. Она чувствовала себя покинутой без него.
Вскоре после начала нового года Стюарт поехал в «Виндджэммер», но обещал вскоре вернуться, объяснив Бренетте, что там необходимо выполнить обязательные дела для того, чтобы в июне они приехали вместе.
– О, жаль, что папа не позволяет нам пожениться скорее, – громким шепотом произнесла она. – Я уже была бы с ним там.
– Итак, вся эта любовь и наплыв чувств привели к тому, что ты утрачиваешь рассудок, беседуя сама с собой в пустой комнате.
Бренетта стремительно повернулась, увидев дразнящее лицо Мартина. Она улыбнулась в ответ.
– Боюсь, что так, кузен. Сейчас ты знаешь всю правду. Пожалуйста, не говори ни единой душе.
– О, не скажу. Как бы я выглядел, если б признал, что у меня есть кузина, разговаривающая одна в пустой комнате? Это останется нашей тайной.
Бренетта рассмеялась над его притворной серьезностью. Со временем Мартин понравился ей гораздо больше, чем при первой встрече. Даже его ожесточенность к ее отцу ушла в прошлое. Она знала, что дружба с Рори изменила его больше, чем что-то еще; и знала так же, что Мартин регулярно переписывается с ним. Сама она посылала письма Рори лишь пару раз. Ответы его казались поверхностными, но она обратила на это внимание спустя какое-то время. Все быстро забывалось в возбуждении, царившем в «Спринг Хейвене».
– О, Бренетта. Тебе письмо.
– От Стюарта? – Она поспешно ступила вперед, лицо ее просияло.
Мартин вытащил конверт, потом быстро убрал, с озорной усмешкой пряча его за спину.
– И что, если так? – спросил он.
Ее улыбка исчезла.
– Ты отдашь мне это письмо, Мартин Беллман.
Немедленно! – Она угрожающе взмахнула рукой.
– Хорошо. Хорошо. Не теряй только чувства юмора из-за него. Я думаю, он этого не стоит.
Лицо Бренетты потемнело от оскорбления. Имел ли он что-то в виду или нет, ее это возмутило. Забрав письмо, она удалилась от него в гостиную, сев напротив большого окна, и распечатала долгожданное послание.
