Текст книги "Во имя любви"

Автор книги: Роберта Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глава 12

В конце мая Джейн вернулась в Лондон, а Джон уехал на несколько недель раньше. Но только в день своего отъезда она рассказала тете Агате о своем обещании выйти замуж за Джона.

– Но официально мы только «хорошие друзья» до того времени, когда я буду свободна, – заключила она.

– Значит, ты решила попробовать второй сорт, – сухо констатировала тетя Агата.

– Я знаю, что делаю.

– Я не спорю. Но ты все еще любишь моего племянника, хотя параноидально боишься, что он опять подведет тебя.

– Как вы можете осуждать меня? – Эти слова невольно вырвались у Джейн, и она тут же пожалела об этом, так как меньше всего ей хотелось предаваться бесполезным спорам.

– Я действительно осуждаю тебя, – согласилась старая леди. – Это нехорошо, что ты не умеешь прощать. Большинство людей влюбляются несколько раз в своей жизни, и так получилось, что Николас влюбился в Кэрол после того, как встретил тебя. Но ведь тогда он не признавался тебе в любви. Он видел в тебе нечто среднее между няней и сестрой. Ты сама так говорила. Но как только он начал жить с тобой и относиться к тебе как к женщине, его отношение изменилось, он полюбил тебя и сказал тебе об этом. Все, что случилось затем, всего лишь неудачное стечение обстоятельств.

– Но все это случилось, – упрямо сказала Джейн, – и я не хочу больше говорить об этом. Я уже решила, что выйду замуж за Джона. – Она опустилась на колени рядом с креслом тети Агаты. – Вы не пожелаете мне удачи?

– Конечно пожелаю, дитя мое. Конечно пожелаю.

За день до открытия выставки Джона Джейн вернулась в Лондон в маленькую меблированную квартиру на Гросвенор-сквер, которую он снял для нее.

– Это рядом со мной, чтобы я мог почаще навещать тебя, – сказал он, – но достаточно далеко, чтобы соблюсти приличия.

Они провели первый вечер после ее возвращения, неторопливо поужинав в маленьком французском ресторане, а затем отправились к ней на квартиру.

– В следующий раз я приготовлю для тебя ужин сама, – пообещала Джейн, открывая дверь. – Я неплохо готовлю.

– Я влюбился не в повариху, – сказал он и обнял ее. – Желаю тебе спокойной ночи, дорогая. Завтра у нас важный день.

– У тебя, – засмеялась она, – это твоя выставка.

– Но все будут говорить только о твоем портрете.

– Надеюсь, я не подведу тебя.

– Ты никогда не подведешь меня, – с нажимом проговорил он и поцеловал ее со страстью, которую скрывал с того дня, когда она пообещала выйти за него замуж. Она постаралась ответить тем же, но, как всегда, ее усилие не оправдалось.

– Прошу тебя, Джон, – задыхаясь, сказала она, – я сегодня долго ехала и устала.

– От меня?

– Нет! – Она почти выкрикнула это слово. – Не пытайся искать скрытый смысл во всех моих словах, иначе наша жизнь превратится в сплошной кошмар.

– Прости, – смутился он, – наверное, мне не всегда удается себя контролировать. Но я так люблю тебя, что…

– Что не можешь мне доверять, – закончила она, понимая, что должна развеять в конце концов его дурные опасения. – Не ревнуй меня к Николасу. Когда я сказала, что выйду замуж за тебя, я закрыла дверь в прошлое, и обещаю, что она никогда не откроется. Я не могла перестать любить Николаса, но жить с ним опять, делить мою жизнь с его жизнью – с этим покончено. Ты – мое будущее.

Довольный как никогда, Джон покинул ее квартиру, но, даже когда шаги его стихли, в воздухе все еще звучало эхо ее слов. «Все эти слова – ложь, – призналась она себе, – все – ложь». Она будет любить Николаса до самой смерти, и никогда другой мужчина не займет его места в ее сердце.

Утром ее депрессия исчезла вместе с ярким солнцем, и к тому времени, когда она оделась, чтобы идти в галерею, она чувствовала себя гораздо более беззаботно, чем раньше.

Понимая, как это важно для Джона, она уделила своей внешности больше внимания, чем обычно, перемерив несколько платьев, пока не остановилась наконец на рубиновом шерстяном костюме, который подчеркивал ее иссиня-черные волосы и придавал большую теплоту ее слегка загорелой коже.

Когда она приехала, галерея уже была переполнена людьми, и Джон, стоящий в центре толпы поклонников, помахал ей рукой. Но, незаметно покачав головой, она стала пробираться сквозь толпу, прежде всего желая увидеть свой портрет.

– Джейн? Это Джейн Гамильтон, не так ли?

Обернувшись, Джейн увидела девушку ее возраста, улыбавшуюся ей.

– Анна Гулдинг, не правда ли? – сказала Джейн.

– Да. Я только что увидела ваш портрет. Это лучшая работа Джона Мастерса.

– А я еще не видела портрет – по крайней мере, выставленным.

– Я сомневаюсь, что вам удастся увидеть его, – вокруг целая толпа народу. – Анна глубоко вздохнула. – Здесь как в пекле. Я сейчас упаду в обморок.

Отнесясь к этому как к обычной гиперболе, принятой в высшем обществе, Джейн слегка растерялась, когда увидела, что девушка на глазах начала бледнеть.

– Позвольте, я поищу вам стул, – сказала она и, быстро оглядев комнату, обнаружила два стула в алькове, почти закрытом большим каучуковым деревом. Она провела туда Анну и присела рядом с ней.

Несколько мгновений они молчали, наблюдая за движениями толпы, затем девушка перевела дыхание:

– Я чувствую себя намного лучше, спасибо. Думаю, мне следует поехать домой.

– Хотите, я провожу вас до такси?

– Не беспокойтесь. Со мной все в порядке. Это просто следствие беременности! Мне лучше избегать толпы.

Помахав рукой, девушка исчезла, а Джейн так и осталась сидеть в алькове, вспоминая короткие месяцы ее собственной беременности и размышляя, удастся ли ей когда-нибудь забыть о них. Погрузившись в воспоминания, которые жгли ее раны словно соленая вода, она внезапно очнулась, услышав рядом голоса. Ее не было видно, но она видела спины трех модно одетых женщин. Но только когда хриплый голос одной из них заглушил пронзительные голоса других, она поняла, что это была Кэрол. Затрепетав, Джейн глубже спряталась в альков, но сквозь листву она увидела руку, на которой переливался бриллиантовый браслет.

– О боже! – воскликнул один из голосов. – Кому-то это стоило кучу денег!

– Он может себе это позволить, – ответила Кэрол. – Это лишь один из свадебных подарков.

– Значит, все окончательно решено?

– Не кажется тебе, что уже пора, спустя столько времени?

Все еще разговаривая, женщины отошли. Как только они исчезли, Джейн вскочила, мечтая только о том, чтобы скорее вернуться в уединение ее квартиры. Не глядя, она выскочила из галереи и почти бегом бросилась вниз по Гросвенор-стрит. Так вот чего стоят заверения Николаса в вечной любви! Хорошо, что она не позволила тете Агате или своим родителям поколебать ее убеждения. «Что они скажут теперь?» – торжествующе размышляла она. Смогут ли теперь они упрекнуть ее в упрямстве и несправедливости, когда все, что она говорила о Николасе, получило подтверждение? Но ее триумф был горьким, принуждая ее принять в глубине сердца те слова, которые только упрямство заставляло произносить вслух.

Очутившись дома, она тут же разразилась сердитыми слезами, но они не принесли облегчения; потом, уже с сухими глазами, она стояла около окна, прижав горящее лицо к холодному стеклу зеркала. Неужели она никогда не забудет Николаса? Неужели он всегда будет вмешиваться в ее жизнь и разрушать ее спокойствие, которое дается ей с таким трудом?

– Джон, – беззвучно произнесла она, желая, чтобы он оказался рядом, так как она знала, что только рядом с ним она может найти какое-то подобие спокойствия.

Он словно услышал ее мысли, так как тут же раздался телефонный звонок и в трубке раздался его озабоченный голос, спрашивающий, почему она покинула галерею.

– Там была такая толпа. У меня ужасно разболелась голова, – солгала она.

– Тогда я рад, что ты ушла.

– Я возвращаюсь. – Чувство вины подсказало ей ответ. – Я так и не увидела свой портрет.

– Глупо возвращаться сейчас, здесь еще больше народу, чем раньше. – Он замолчал, размышляя, а потом сказал: – У меня есть идея получше. Я скажу смотрителю, что ты придешь после шести, когда галерея уже будет закрыта, тогда ты сможешь все спокойно осмотреть.

– Как ты хорошо придумал, – благодарно сказала она. – А где будешь ты?

Он опять поколебался, прежде чем ответить.

– У меня встреча с моим агентом, но я вернусь в галерею, чтобы забрать тебя, и мы поедем куда-нибудь поужинать.

– Может, сегодня я уже никуда не поеду.

– Нет, – быстро возразил он, – я хочу, чтобы ты поехала.

Уже сгустились сумерки, когда Джейн во второй раз вошла в галерею. Длинная комната была погружена в полумрак, она подошла к выключателю и вдруг заметила в углу мужскую фигуру. Задохнувшись от страха, она остановилась.

– Джон, это ты? – Ответа не было, и она позвала снова: – Кто здесь?

Тень двинулась, Джейн наконец нащупала выключатель, и свет залил комнату.

– Николас! – С криком она прижалась к стене. – Что ты здесь делаешь?

– Джон дал мне ключи.

– Джон?!

– Он сказал, что если я хочу увидеться с тобой, то найду тебя в галерее.

Пока он говорил, глаза Джейн не отрывались от его лица. Она не видела его девять месяцев и была поражена происшедшей с ним переменой, с трудом веря, что этот высокий изможденный человек был тот Николас, которого она знала. Его волосы, которые она помнила темными и кудрявыми, теперь серебрились на висках, вокруг подвижного рта залегли тяжелые складки, вокруг глаз появились морщины. Сердясь на себя, что обратила внимание на эти следы страданий, она отвернулась, исполненная решимости не позволить жалости изменить ее настроение.

– Зачем ты хотел меня видеть?

– А ты не догадываешься? – Его шаги гулко прозвучали в тишине, когда он подошел к ней ближе. – Я люблю тебя, Джейн, ты мне нужна.

Она не ответила, и он заговорил снова, голос был глухой, слова звучали отрывисто.

– Я никогда не думал, что все будет вот так… не видеть тебя, не иметь от тебя вестей… это было мучительно. И каждый раз, когда я думал о ребенке…

– Замолчи! – закричала она. – Я не хочу больше ничего слышать.

Она закрыла глаза, чтобы не видеть его лица. Если бы только он не упомянул про ребенка! Но он не мог не сделать этого, так как только вина за ребенка диктовала ему все, что он говорил. Конечно, он хочет, чтобы она вернулась; конечно, она нужна ему; только ее возвращение может искупить его вину!

Вспомнив о браслете, который она сегодня мельком увидела на хрупкой руке, она переполнилась яростью, которая заставила ее дрожать; вся ее горечь была направлена на мужчину, стоящего перед ней. Как он смеет просить ее вернуться, когда сам продолжает встречаться с Кэрол?

– Как долго ты будешь нуждаться во мне? – резко спросила она.

– Я… я не понимаю тебя.

– Сколько мне придется прожить с тобой, чтобы ты перестал испытывать вину передо мной? Ведь это единственная причина, по которой ты хочешь, чтобы я вернулась, не так ли? Чтобы все поверили, что ты все сделал правильно! Но что произойдет через шесть месяцев, когда твое чувство вины испарится? Или же ты думаешь о любви втроем?

Кровь отхлынула от его щек.

– Ты думаешь, я способен на это? – тихо спросил он.

– Думаю, ты на все способен!

Не сказав ни слова, он повернулся и вышел из комнаты, но Джейн еще долго стояла у стены, не в силах сдвинуться с места и подойти к стулу.

Тут ее и нашел Джон; с закрытыми глазами она сидела, обхватив руками голову.

– Джейн, – позвал он, опустившись рядом с ней на колено. – Джейн, что с тобой?

Она подняла голову и пристально смотрела на него.

– Ты не должен был этого делать, Джон.

– Ты имеешь в виду Николаса?

– Да. Впервые ты был так жесток ко мне.

– Прости меня за банальность, но иногда приходится быть жестоким, чтобы сделать добро. Я должен был убедиться, что ты не хочешь вернуться к Николасу. – Он приподнял ее подбородок и заглянул ей в лицо. – Посмотри на меня, Джейн.

Она медленно открыла глаза, и он увидел, что ее зрачки расширены и она смотрит на него невидящим взглядом куклы.

– Расскажи мне, что случилось.

– Ничего. Я прогнала его. – С трудом она сфокусировала взгляд на лице Джона, и, когда его черты прояснились, она наконец смогла говорить. – Не шути так больше со мной, – нетвердо произнесла она. – Я вчера уже сказала тебе, что ты должен доверять мне.

– Я сделал это ради тебя, потому что желаю тебе счастья больше, чем самому себе.

– Тогда люби меня. Это единственный способ сделать меня счастливой.

– Ты уверена? После этого не будет пути назад.

– Я совершенно уверена, – твердо произнесла она.

Что-то беззвучно прошептав, Джон снова заключил ее в объятия; теперь он пристально смотрел на нее. Внезапно он выпрямился.

– Давай отпразднуем это, – радостно предложил он. – Куда бы ты хотела пойти?

С усилием она заставила себя улыбнуться:

– Ты – босс, тебе и выбирать.

К ее удивлению, он выбрал ресторан, в котором они раньше никогда не бывали.

– Он открылся, когда тебя не было, – объяснил он. – Там подают лучшую итальянскую еду в городе.

– И здесь самая громкая музыка! – Ей пришлось кричать, чтобы услышать свой голос; они прошли за официантом к своему столику и, сделав заказ, стали наблюдать за толпой танцующих на маленькой площадке.

Еда оказалась изысканной, как и обещал Джон, но Джейн не могла заставить себя поесть, она лишь ковырялась вилкой в тарелке, радуясь, что в полумраке Джон не видит, что она делает.

Шум и жара стали невыносимы, она поняла, что если не побудет одна несколько минут, то просто закричит.

Отодвинув стул, она встала.

– Я вернусь через минуту, – предупредила она и с трудом стала протискиваться между столиками в дамскую комнату.

Там никого не было; Джейн со вздохом облокотилась на один из умывальников, заставляя себя не думать, напрягая все свои силы, чтобы держать голову пустой. Услышав, как сзади открылась дверь, она тут же вытащила пудреницу и подошла к зеркалу.

– Ну и ну, – сказал вдруг знакомый голос, – не ожидала тебя увидеть!

Джейн повернулась и столкнулась лицом к лицу с Кэрол. Этот момент она представляла себе много раз, но сейчас почему-то ничего не почувствовала и смотрела на девушку, как будто видела ее впервые.

– Должна сказать, что ты хорошо выглядишь, – продолжала Кэрол, проскользнув мимо Джейн и с вниманием разглядывая себя в зеркале. – Лучше, чем когда-либо прежде, честно говоря.

Ничего не ответив, Джейн взяла сумочку и направилась к выходу.

– Может, задержишься? – позвала Кэрол. – Не хочешь пожелать мне удачи?

Все еще стоя у двери, Джейн повернулась:

– В чем?

– В моем предстоящем замужестве, разумеется. – Кэрол вытянула руку и помахала сверкающими изумрудами перед глазами Джейн. – Сказочные, не правда ли?

– Сказочные, – с каменным лицом согласилась Джейн. – Изумруды всегда тебе шли.

Кэрол что-то удовлетворенно пробормотала, больше, чем когда-либо, напоминая сытую кошку.

– Хорошо, что Рафаэль может себе это позволить.

– Кто?

– Мой жених. – Глаза Кэрол смотрели насмешливо. – Только не говори мне, что ты этого не знала.

– Я не знала. – Джейн лихорадочно соображала, затем покачала головой. – Я была в Корнуолле…

– Ну, тогда может быть! Ведь обо мне и Рафаэле все только и говорят. – Пухлые красные губы изогнулись в удовлетворенной улыбке. – Конечно, если твой отец президент, я думаю, так и должно быть.

– Президент? – переспросила Джейн.

– Всего лишь небольшого острова на Карибах, но ты не представляешь, какой важной персоной я там себя чувствую.

Не слушая, что говорит Кэрол, Джейн рванула дверь и выбежала, но тут же остановилась в узком, устланном коврами коридоре, ведущем назад в ресторан. Кэрол обручена с другим мужчиной! Изумруды и, конечно, браслет она получила от него, а не от Николаса!

Николас. Она невольно прижала руку ко рту, вспомнив, какие жестокие вещи наговорила ему, убедив его, что не хочет больше никогда его видеть. Вспомнив, что Джон ждет ее в ресторане, она вернулась за столик и сразу же углубилась в меню, выбирая десерт, держа карту так, чтобы она закрывала лицо.

– С тобой все в порядке? – спросил Джон.

– Да, – пробормотала она, но внезапное прикосновение его руки так ее испугало, что она уронила меню.

– Ты побледнела.

– Не надо меня рассматривать. Я чувствую себя как в кунсткамере!

– Прости, дорогая. Если это просто усталость…

– Я не устала! Оставь меня в покое.

Под столом ее пальцы судорожно цеплялись друг за друга, и, хотя она больше всего на свете хотела встать и убежать отсюда, ее разум приказывал ей остаться. Она пообещала выйти замуж за Джона; пообещала ему не один, а несколько раз. Невозможно теперь отказаться от своих слов. Но как жестока была к ней судьба, позволив ей закрыть дверь к счастью и тут же, буквально через час, показав ей, как она ошиблась!

Увидев, как зашевелились губы Джона, она попыталась сосредоточиться и попросила его повторить, что он сказал, сославшись на громкую музыку, не позволявшую ей расслышать сказанное.

– Я говорю о Кэрол. Я хотел, чтобы ты знала, что она здесь.

– Я знаю. Я видела ее в дамской комнате.

– Я видел ее сегодня и на выставке.

Джейн опять кивнула:

– Ее трудно не заметить.

Он ухмыльнулся:

– Ты заметила, как она размахивает рукой? Я думал, что у нее нервный тик, пока не заметил браслет.

Как ни старалась, Джейн не смогла рассмеяться. Джон поднял бровь:

– Не смешно?

Все еще не в состоянии говорить, она кивнула, а затем пробормотала, извиняясь:

– Я просто не могу… я не нахожу ничего забавного в Кэрол.

– Я чувствовал бы себя спокойнее, если бы ты считала ее забавной. Это означало бы, по крайней мере, что ты не…

– Замолчи! – вырвалось у нее. – Ты обещал, что больше не будет никаких дознаний.

– Прости меня. – Он резко встал и заставил ее тоже подняться. – Пойдем отсюда. Не думаю, что это была удачная мысль – прийти сюда сегодня.

– Мне жаль, Джон. Прости меня.

– Мне нечего прощать, дорогая. Ты устала, я раздражителен. Я всегда такой в первый день моих выставок.

Ожидая в холле, пока он оплатит счет, Джейн размышляла, неужели вся ее жизнь будет такой:

редкие минуты удовлетворения, а все остальное – сплошные угрызения совести и одиночество? Хотя логика подсказывала ей, что она должна сказать Джону правду, но она была связана своим обещанием и той преданностью, которую он выказывал ей весь этот трудный год. Опять она отдала бы все, что имела, чтобы повернуть время вспять, но, понимая тщетность подобных мыслей, обреченно решила, что счастье – это не ее удел.

Воздух был свеж и прохладен, Джон с удовольствием перевел дыхание.

– Какой приятный вечер, – сказал он и открыл перед Джейн дверцу машины.

Она съежилась на заднем сиденье, глядя невидящими глазами, как они поворачивают вокруг Беркли-сквер, возвращаясь к ней домой.

– Ты поднимешься выпить кофе? – машинально спросила она, когда они остановились, и почувствовала легкое волнение, когда он, против ее ожиданий, принял предложение.

Но как только они вошли в гостиную и она направилась на кухню, он остановил ее:

– Нет, Джейн, я не хочу кофе. Я просто хотел поговорить с тобой. – Он обнял ее. – Это был не самый лучший день для нас двоих, не так ли?

– Я знаю, но завтра все будет по-другому.

– Я тоже на это надеюсь; все совсем по-другому. – Что-то в его голосе подсказало ей, что в его словах скрыт потаенный смысл, и она вопросительно посмотрела на него:

– Что такое, Джон? Что ты хочешь сказать?

– Я не знаю, как тебе это сказать. Сегодня вечером, когда я увидел тебя после твоей встречи с Николасом, я понял, что должен спросить тебя об этом, но как… я не могу найти нужные слова.

– Какие слова? Что ты хочешь?

– Тебя.

Она облизала губы:

– Меня?

– Да. Сегодня. Сейчас. Я люблю тебя, Джейн, и если ты любишь меня, то ты мне не откажешь. – Он сжал ее сильнее. – Я знаю, мы уже говорили об этом раньше, и я понимаю твои чувства, но ты должна понять и мои. Мне нужна уверенность, и я смогу ее получить только в том случае, если ты позволишь мне любить тебя.

Джейн не ожидала, что именно сегодня вечером ей придется принять это решение, но, видя выражение лица Джона, такое умоляющее и отчаянное, она не смогла отказать ему.

– Если только это сможет убедить тебя, дать тебе необходимую уверенность… – она с трудом перевела дыхание, – тогда оставайся со мной, Джон.

– Не здесь… – Он прижал ее к себе так, что она не видела его лица, а только слышала его голос, низкий и дрожащий. – Не здесь – в коттедже.

Она испугалась:

– В Корнуолле?

– Нет. У меня, на реке. Мы сможем добраться туда за час.

Целый час. Это была отсрочка, на которую она с радостью согласилась.

– Мне нужно взять с собой кое-что. Ты подождешь или вернешься за мной?

– Тебе придется поехать туда раньше меня.

– Зачем?

– Мне нужно кое-что уладить сначала – убедиться, что мой агент не побеспокоит меня до конца недели.

Он отстранил ее от себя, и она снова увидела его лицо, заметив, что его лоб покрылся испариной, а один глаз нервно задергался.

– Ты можешь поехать в моей машине, Джейн. В это время суток ты будешь там через полчаса.

Когда ты распакуешь вещи и устроишься там, я уже приеду.

– Я лучше подожду тебя, – попросила она, – как глупо ехать поодиночке.

– Я так хочу. Ты приедешь и будешь ждать меня. У меня будет чувство, что я возвращаюсь домой. Ты можешь это понять?

Она согласилась, принимая неизбежное. Без чувств и мыслей она собрала сумку с необходимыми на ночь вещами, добавив пару платьев, уместных в деревне, и покорно пошла за Джоном к его машине.

Только оказавшись на месте водителя, она вновь смогла заговорить, стараясь избегать прямых взглядов, чтобы не растерять спокойствия.

– А на какой машине ты поедешь?

– Найму какую-нибудь. – Он наклонился и через окно поцеловал ее в лоб. – Веди осторожно, дорогая. Благослови тебя Господь.

Она не успела ничего ответить, а он уже шагал прочь по мостовой.

– Джон! – позвала она, но он не слышал ее.

Потом она так и не могла вспомнить это одинокое путешествие до Темз-Вэлли, в памяти остались только огни лондонского аэропорта, который остался позади, и горбатый мост через реку.

Джон снабдил ее такими точными инструкциями, что она без труда отыскала коттедж; где-то вдалеке часы пробили час ночи, когда она наконец вышла из машины, повернула ключ в замке дубовой двери и тут же очутилась в другом столетии.

Весь коттедж был заставлен изысканной мебелью в стиле эпохи Тюдоров, и хотя он был невелик, но в нем было все, что нужно, чтобы он мог служить идеальным гнездышком для медового месяца: начиная от центрального отопления и до кладовой, набитой консервированными деликатесами. Наверху, в единственной спальне коттеджа, она распаковала свою сумку и повесила вещи в пахнущий лавандой шкаф, упорно стараясь не смотреть на кровать с пологом на четырех столбиках, которая заполняла почти всю комнату.

После этого ей нечего было делать, только ждать; чтобы снять напряжение, она решила принять ванну. Она долго лежала в теплой воде, жара и пар скоро расслабили ее; затем, надев ночную сорочку и пеньюар, она вернулась в гостиную и свернулась клубочком на диване перед электрическим камином.

Она решительно старалась не думать о будущем, но ее блуждающие мысли не подчинялись ей. Разве это испуганное, дрожащее тело могло принадлежать влюбленной женщине? Она невольно вздрогнула и, осмотрев свою шифоновую сорочку, пожалела, что у нее нет ничего более закрытого. Если бы только она ждала сейчас Николаса! Если бы ее ожидали его прикосновения. Застонав, она спрятала лицо в подушках и лежала так неподвижно, пригретая теплом камина и обласканная тишиной, пока наконец не задремала.

Она испуганно проснулась, услышав шум машины. Мотор заглох, послышались шаги по дорожке, и открылась входная дверь. Она схватилась дрожащими руками за горло и вскочила, дико озираясь кругом, как будто ища убежища. Но бежать было некуда, а дверь в гостиную вот-вот должна была открыться.

Не веря себе, она смотрела на мужчину, стоящего перед ней. Не сошла ли она с ума? Может, душевные страдания заставляют ее бежать от реальности в мир фантазий? Но фигура, приближающаяся к ней, была реальной, а его голос не был плодом ее воображения.

– Джейн, – произнес Николас.

– Как ты узнал, что я здесь?! – закричала она. – Зачем ты пришел?

– Джон прислал меня.

Это было слишком невероятным, чтобы не быть правдой, и ей пришлось облокотиться на спинку ближайшего стула, чтобы не упасть.

– Почему? – прошептала она. – Почему?

– Потому что у него больше здравого смысла, чем у нас обоих. – Голос Николаса звучал спокойно, его движения были неторопливы, когда он наливал себе виски из графина, стоящего на буфете, а затем наполнял стакан содовой. – Ты простудишься, если будешь стоять у окна, Джейн. Иди сюда и сядь возле огня. – Он тоже подошел к камину и ждал, когда она вновь усядется на диван, чтобы продолжить: – Давай взглянем в лицо фактам и обдумаем наше положение.

Все еще не в состоянии четко размышлять, она изумленно смотрела на него, слушая, как он говорит ровным тоном:

– Когда я оставил тебя в галерее этим вечером, я окончательно примирился с фактом, что моя жизнь с тобой закончена. Когда ты сказала, что собираешься выйти замуж за Джона, я понял, что ты никогда не простишь мне мое поведение во время нашего брака.

– Это неправда, – вырвалось у нее, – когда я встречалась с тобой сегодня вечером, я все еще думала, что ты…

– Что я люблю Кэрол? – закончил он. – Наверное, ты считала, что это я подарил ей бриллиантовый браслет?

Джейн не верила своим ушам.

– Ты знаешь?

– Я не знал, – признался он, – это Джон рассказал мне, что она трясла им в галерее.

Джейн закрыла глаза, но слезы рвались из-под закрытых век и медленно катились по щекам. Как она была глупа, не догадываясь, что Джон понял, каким шоком для нее было известие, что Кэрол помолвлена с другим мужчиной. Его замечание о том, что Кэрол была в галерее и размахивала браслетом, было только попыткой докопаться до истины. Сейчас она не помнила, что ответила ему, но было очевидно, что ее ответ подтвердил его опасения, что она прогнала Николаса только потому, что полагала, что он пришел из чувства вины, а сам все еще любит Кэрол.

– Как только ты уехала из города, – продолжал Николас, – Джон заехал за мной. Он рассказал мне, что случилось сегодня вечером.

– Что же он сказал?

– Я должен тебе это рассказывать?

В это мгновение она открыла глаза и посмотрела на него. Когда их взгляды встретились, маска равнодушия спала с его лица, и, отставив стакан, он шагнул к ней и сжал в объятиях.

– С того самого момента, когда я полюбил тебя, – произнес он хрипло, – все остальные женщины перестали существовать для меня. Я не мог даже смотреть на других женщин…

– Не говори больше ничего, – попросила она, дрожащими руками дотрагиваясь до его седых висков. – Если бы не мое упрямство, не моя глупость… Я заставила страдать нас обоих из-за ничего.

– Я так же виноват, как и ты, – прошептал он. – Когда я вспоминаю все, что я тебе наговорил, я не могу…

– Ш-ш! – Она приложила руку к его губам. – Я тоже говорила ужасные вещи. Сегодня днем, когда я прогнала тебя, мне захотелось умереть. – Она задрожала. – Наверное, Джон это понял.

– Слава богу!

– Бедный Джон. – Ее голос был печален. – Это так несправедливо, так неправильно… Я счастлива за его счет.

– Было бы еще хуже, если бы ты вышла за него замуж без любви. Джон отправил меня сюда, потому что знал, что мы любим друг друга. Единственное, что ему не понравилось бы, – это твое огорчение. – Он нежно вытер ее слезы. – Мы вместе, Джейн. Мы должны забыть прошлое и думать только о будущем. Нашем будущем, дорогая, и о жизни, которую мы проведем вместе.

– Мне страшно, что я так счастлива… – Она проговорила эти слова, касаясь его губ. – Если бы можно было умереть от радости, я бы умерла прямо сейчас.

– Лучше не надо, – поддразнил он ее, – а то оставишь после себя самого неудовлетворенного мужа на свете!

Его шутка попала в цель, она наконец смирилась с поступком Джона, расценивая его как поступок реально смотрящего на жизнь человека, который понял, что они не смогут быть счастливы вместе.

– Я не хочу, чтобы ты развелся со мной из-за моей жестокости! – в тон ему ответила она и, ускользнув из его объятий, подбежала к двери.

В одно мгновение он оказался рядом с ней, слова больше стали не нужны. Сомнения насчет прошлого наконец были забыты, их будущее ярко вырисовывалось перед ними, обещая счастье и исполнение всех желаний.

Вместе они поднялись по ступенькам, и, как только оказались наверху, он поднял ее на руки и перенес через порог спальни.

– Наш брак начинается сейчас, – хрипло проговорил он. – Настоящий брак, Джейн.

– Самый настоящий, – прошептала она и увлекла его за собой на кровать.