Текст книги "Во имя любви"

Автор книги: Роберта Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Annotation

Женившись согласно последней воле отца на молодой Джейн Робертс, Николас Гамильтон с нетерпением ждет возможности расторгнуть ненавистный брак: ведь он безумно влюблен в красавицу Кэрол Шеридан! Но Джейн по-настоящему любит Николаса и готова на все, чтобы остаться с ним на всю жизнь…

Роберта Ли

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Роберта Ли

Во имя любви

Глава 1

В то утро, когда Джейн Робертс исполнилось двадцать, ей сделали предложение, которое большинство секретарш сочло бы самым волнующим событием в своей деловой жизни, – стать личным секретарем сэра Ангуса Гамильтона, основателя и председателя совета директоров «Гамильтон Пресс», одного из самых больших издательских домов страны.

Но для Джейн это предложение было не особенно приятным, так как если шестимесячный опыт работы в машинописном бюро и научил ее чему-нибудь, так это тому, что должность личного секретаря сэра Ангуса может принести ей не только дополнительные деньги, но и вероятность заработать нервный срыв.

– Ну, – спросил Джордж Симмонс, менеджер по кадрам их подразделения, – как вы к этому относитесь? Это большая честь, не правда ли, что вас так отметили? Я слежу за вами с тех пор, как вы выполнили ту срочную работу для меня, и, когда мне сказали, что мисс Эванс слишком больна, чтобы вернуться к сэру Ангусу, я сразу же подумал о вас.

– Ну, не совсем сразу, – поправила Джейн, честность, как всегда, взяла верх над благоразумием. – Мне казалось, что сэр Ангус уже побеседовал с несколькими девушками.

– Только потому, что он настаивал на том, что секретарше должно быть около тридцати лет. Я назвал ваше имя самым первым, но он счел, что вы слишком молоды.

– А теперь он так не считает?

– Сэр Ангус мне не докладывал, – раздраженно ответил Джордж Симмонс. – Если бы все зависело от меня, я бы выбрал вас в первую очередь. Но вы знаете сэра Ангуса… Ну же, мисс Робертс, вы ничего не теряете.

– Кроме своей головы!

Он засмеялся, а Джейн вздохнула:

– Очень хорошо, мистер Симмонс, самое худшее, что может случиться, – это то, что я должна буду вернуться в машинописное бюро.

То, что почувствовала Джейн, когда ей предложили эту работу, не могло сравниться с теми опасениями, которые пробудились в ней на следующее утро, когда она стояла в обшитой панелями комнате – «кабинет» было бы слишком слабым словом для определения такого великолепия, – оказавшись лицом к лицу со своим новым начальником. И хотя она работала на «Гамильтон Пресс» с тех пор, как окончила школу секретарш, ей впервые представился случай рассмотреть главу издательского дома. Он выглядел более мрачным, чем на фотографиях; его волосы были не такими седыми, улыбка – не такой мягкой, а глаза, казалось, просвечивали насквозь, как рентген.

– Так, теперь они присылают мне школьниц, – отрывисто проговорил он.

– Мне вчера исполнилось двадцать, – заметила Джейн. – Я печатаю и стенографирую со скоростью…

– Я в курсе всех подробностей, – прервал он ее, – но мне нужно кое-что большее, чем записывающее устройство. Этого добра у меня было достаточно. Мне нужна секретарша, а не машинистка, которая будет безошибочно определять, с какими людьми я хочу говорить, а с какими нет; которая будет смягчать тон моих писем, чтобы было незаметно, что я выходил из себя, пока писал их, и которая сможет… – Он остановился в раздражении. – Вы слишком молоды, чтобы справиться с этим. Слишком молоды.

– Старомодный взгляд на вещи, если позволите так выразиться, сэр Ангус, – возразила Джейн. – Я достаточно взрослая, чтобы голосовать, и если я уже в состоянии сделать выбор, кто будет руководить страной, то думаю, что смогу…

– Голосование за того или другого простофилю не имеет ничего общего с тем, что мне нужно от вас.

– Но как вы можете судить обо мне, не испытав меня прежде? «Правда – это правда, а не то, что мы себе представляем». Я так понимаю, что это ваш девиз, сэр Ангус. И все же вы оцениваете меня с личным предубеждением только потому, что у вас раньше никогда не было секретарши моего возраста.

– И которая так много разговаривает!

Она покраснела:

– Извините, вы совершенно правы. Пожалуйста, простите меня. – Она повернулась и пошла к двери, но он окликнул ее:

– Минуточку, мисс… э… Подойдите сюда и присядьте.

Джейн вытащила блокнот и карандаш, как он велел ей, и присела на стул напротив его стола.

Луч солнца коснулся ее темных волос, заставив их заблестеть. Их блеск казался заметнее из-за строгой прически: волосы были тщательно зачесаны назад, открывая широкий лоб, – это выглядело немного старомодно, но очень ей шло. Ее лицо, напоминающее формой сердце, с высокими скулами и серо-зелеными глазами, бриллиантовый блеск которых подчеркивал необычную прозрачность ее кожи, с наступлением зрелости обещало приобрести еще более совершенную красоту.

Он смотрел на нее очень долго, но с лицом настолько бесстрастным, что она не была уверена, разглядывает ли он ее или просто погружен в свои мысли. Затем с обескураживающей внезапностью он начал диктовать ей меморандум.

На мгновение раньше Джейн поняла, что он хочет, чтобы она начала стенографировать, поэтому с поспешностью принялась записывать, настолько озабоченная тем, чтобы поспевать за его словами, что сам смысл того, что он диктовал, едва ли доходил до ее сознания. Они работали без остановки в течение часа, и только в короткие паузы, когда он останавливался, чтобы собраться с мыслями, она недоумевала, существует ли какое-нибудь механическое приспособление, с помощью которого он переключает все телефонные звонки из своего кабинета, так как ни один из трех телефонных аппаратов, стоящих на столе, не побеспокоил их звонками.

Наконец он закончил диктовать и откинулся на спинку стула, на его лице отразилось скрытое удивление.

– Напечатайте это для меня, мисс… э… если, конечно, это не составит вам труда.

– Да, сэр Ангус. Меня зовут Джейн Робертс.

– Спасибо, что напомнили.

Красный телефон, стоящий прямо напротив него, деликатно звякнул, он поднял трубку. Джейн вышла, постаравшись закрыть за собой дверь как можно тише. Как только она покинула комнату, ее спокойствие тут же исчезло; она прислонилась к дверному косяку, ее тело дрожало так сильно, что она не могла двигаться. Каким же деспотом оказался этот мужчина! Она сказала ему, что в состоянии работать на него, пусть он предоставит ей только возможность беспристрастно ее оценить, и вот эта марафонская диктовка, которую она держала сейчас в руках и была его представлением о беспристрастности. Она сердито направилась к столу мисс Эванс. Ну что ж, она ему покажет. Пусть это будет последнее, что она успеет сделать, но она заставит его забрать назад всю критику в ее адрес.

Девушка сбросила крышку с пишущей машинки, бормоча благодарность за то, что с такой моделью она прекрасно знакома. Затем внимательно просмотрела каждую исписанную страницу своего блокнота, выясняя, не пропустила ли она чего-нибудь в спешке, и лишь потом приступила к печатанию. Несколько раз ее прерывали телефонные звонки, но ровно в полдень она вновь появилась на пороге кабинета сэра Ангуса с напечатанным черновиком его меморандума.

Он критически просмотрел его, пока она стояла перед ним, спокойная снаружи, но дрожащая внутри.

– Отлично. – Он медленно вручил ей текст. – Подготовьте окончательный вариант к завтрашнему утру. А теперь давайте займемся письмами.

В течение всей недели Джейн заходила в кабинет сэра Ангуса, не зная, какой день окажется последним. Ей не терпелось спросить его, удовлетворен ли он ее работой, но гордость заставляла ее молчать. Она надеялась услышать от него какие-нибудь комментарии по поводу ее работы на следующей неделе, когда принесет ему на подпись письма, которые нужно было отправить после обеда в пятницу. Но тут он ее опередил. Она сортировала приготовленные для печати письма, когда он появился в дверях кабинета с пальто, переброшенным через руку, и портфелем. Джейн машинально бросила взгляд на часы, он заметил этот жест и улыбнулся:

– Да, мисс Робертс, сегодня мне действительно нужно уйти пораньше. Вы тоже можете идти. Это компенсирует ваши сверхурочные часы.

– Но остальные ваши письма…

– Оставьте их до понедельника. Мы уже закончили с самыми срочными. Все, что вам нужно сделать, – это дождаться звонка от министра. Он позвонит по моей личной линии, и я бы хотел, чтобы вы лично ответили ему. Объясните, что мне пришлось уйти пораньше, но я перезвоню министру сегодня вечером на Даунинг-стрит.

– Очень хорошо, сэр Ангус.

– Если на проводе будет сам министр, скажите ему, что я уехал пораньше, чтобы отвезти сына в аэропорт. – Заметив выражение удивления на лице Джейн, он повысил голос: – Чему вы удивляетесь, мисс Робертс?

– Удивляюсь? – Она попыталась уклониться от ответа.

– Да, это написано на вашем лице яркими красными буквами! Ну же, сейчас можно не демонстрировать свою деликатность. Что же вас так удивило в том, что я отвожу сына в аэропорт?

– Потому что это больше подходит обычным людям… я имею в виду – провожать своих детей в поездки…

Сэр Ангус переложил портфель в другую руку.

– Во всем, что касается моего сына, – спокойно сказал он, – я очень обычный. Это самое лучшее, что есть в моей жизни.

Она покраснела, заметив упрек в его голосе.

– Да, сэр Ангус. – Сделав над собой усилие, она посмотрела ему в лицо. – Вы хотите, чтобы я продолжала работать с вами на следующей неделе?

– Если бы не хотел, то сказал бы об этом. Желаю хорошо провести день.

Как только дверь за ним закрылась, она села и глубоко вздохнула – наполовину удовлетворенная, наполовину встревоженная за свое будущее, в которое она вступала по собственной воле.

Уже после шести – называется уйти пораньше – наконец раздался звонок министра, и, узнав его голос, Джейн объяснила ему причины раннего ухода своего начальника.

– Куда, вы сказали, уезжает молодой Гамильтон? – послышался вкрадчивый вопрос. – На Ближний Восток или Дальний Восток?

Отлично помня, что она ничего не говорила о пункте назначения, Джейн ответила таким же вкрадчивым голосом:

– Боюсь, что ничего не знаю об этом, сэр.

– Не скажу, хотите вы сказать! Секретари сэра Ангуса всегда отлично вышколены, чтобы отвечать на нежелательные вопросы! Очень хорошо, попросите его перезвонить мне попозже.

Она положила трубку, но слова министра все еще звучали в ушах. Джейн впервые почувствовала трепет гордости за свою работу, осознав, что доверие, оказанное ей, основывается на ее благоразумии и порядочности. Она сделает все от нее зависящее, чтобы не подвести сэра Ангуса.

Ее вторая неделя в качестве личного секретаря была уже не такой напряженной, как первая, хотя она не была уверена, стало ли меньше работы, или она научилась более проворно с ней справляться. Кроме той неохотной похвалы, которую позволил себе сэр Ангус, просматривая первый меморандум, который она напечатала для него, он больше ни разу не похвалил ее, но сам факт, что он позволил ей остаться, указывал на то, что, по крайней мере, она раздражает его не так сильно, как другие девушки, которых он испытывал.

Спустя приблизительно три месяца с тех пор, как она приняла предложение Джорджа Симмонса, он позвонил ей и попросил зайти к нему. Недоумевая, не таким ли образом сэр Ангус хочет уведомить ее об увольнении, она направилась в кабинет управляющего по кадрам во время своего обеденного перерыва.

– Не надо так тревожиться, – сказал мистер Симмонс при виде ее озабоченного лица. – Я хотел вас видеть только затем, чтобы лично уведомить о том, что сэр Ангус подтвердил свое намерение оставить вас в качестве своего личного секретаря. Ваша зарплата возрастет на пятьсот долларов в год, и она будет начислена с первой недели, когда вы вступили в новую должность.

Джейн была слишком обрадована, чтобы что-нибудь ответить, а управляющий по кадрам гордо продолжал:

– Вы справились даже лучше, чем я ожидал, мисс Робертс. Сэр Ангус не просто доволен вами – вы ему понравились.

Это последнее замечание подстегнуло Джейн на непосредственный разговор с сэром Ангусом после возвращения с ленча.

– Уже закончили письма? – поинтересовался он, когда она переступила порог кабинета.

– Нет, сэр. Я только… Вы утвердили меня на этой работе, – выпалила она, – и я хотела поблагодарить вас.

– В этом нет необходимости, – раздраженно заметил он. – Если бы вы не справлялись, то я бы вас не оставил. А теперь ступайте и перестаньте суетиться.

– Простите, что помешала вам.

– Но вам совсем не стыдно. Вы недовольны, что я не позволил вам выразить свои чувства по поводу моей щедрости и вашего повышения зарплаты! – Он ехидно усмехнулся, а она была удивлена, заметив, как усмешка смягчила его жесткие черты. – Я прекрасно знаю, что вы хотели мне сказать, мисс Робертс. Вас можно читать как раскрытую книгу…

Звонок зеленого телефона на его столе прервал его. Это была прямая связь с его старшим управляющим, поэтому он тут же снял трубку.

Джейн, уже собиравшаяся уходить, вдруг остановилась, так как заметила, что кровь отхлынула от его лица; она стала открыто прислушиваться к разговору.

– Когда это случилось? – требовательно спросил сэр Ангус. – Насколько все плохо? Не увиливай, Джек, говори мне правду! Понятно… – Его голос опустился до шепота, но затем повысился опять: – Забронируй для меня билет на самолет. Я вылетаю немедленно.

Он положил трубку и взглянул на Джейн.

– Мой сын, – сказал он. – Это касается моего сына. Он должен был вернуться сегодня вечером, но его самолет совершил экстренную посадку в Афинах.

Он встал и обошел стол, задев его бедром, но словно и не заметил удара.

– Я вылетаю к нему. Вам придется отменить все встречи… принесите мои извинения.

– Пожалуйста, не беспокойтесь об этом. Я сделаю все, что необходимо. – Она замялась, но все же не смогла удержаться от вопроса, который вертелся у нее на языке: – Мистер Гамильтон получил серьезные повреждения?

– Может, его даже нет в живых. – Не сказав больше ни слова, он вышел, а Джейн вернулась к себе в кабинет.

Судьба не могла нанести сэру Ангусу более жестокий удар, ведь сын был для него самым дорогим человеком на свете. Подобно большинству людей, работающих на «Гамильтон Пресс», Джейн имела возможность видеть их будущего владельца лишь изредка, так как он проводил большую часть времени в перелетах из одной горячей точки в другую, собирая информацию, которая впоследствии появлялась в качестве передовиц или статей во всех их газетах и журналах.

Позже этим вечером, смотря по телевизору выпуск новостей, она увидела изображение самолета, потерпевшего аварию в афинском аэропорту. Все это выглядело намного страшнее, чем она себе воображала. Она не могла ждать до утра и позвонила в репортерский отдел одной из принадлежащих им газет, чтобы узнать последние новости об аварии.

– Сэр Ангус только что приземлился в лондонском аэропорту, – сказали ей. – Никаких официальных заявлений по поводу молодого Гамильтона не поступало, но у нас нет оснований скрывать что-либо от вас.

– Вы хотите сказать, что он мертв?

– Возможно, даже хуже, чем просто мертв. По крайней мере, я думаю, что Ник так считает – если он вообще сейчас в состоянии думать.

– Что вы имеете в виду?

– Он так тяжело пострадал, что, возможно, никогда не сможет больше ходить.

Утренние заголовки подтвердили это сообщение, и Джейн появилась в офисе задолго до ее обычного времени, предвидя шквал звонков, который должен был обрушиться на ее начальника. Но администрация уже приняла меры, подключив к этой работе целую группу телефонисток, оставляя Джейн свободной на тот случай, если ее услуги понадобятся сэру Ангусу. Никто и не думал, что он будет продолжать работать в течение последующих нескольких дней, но, зная характер сэра Ангуса, можно было предположить все, что угодно. И действительно, как только наступило время ее обычного появления в офисе, раздался звонок, призвавший ее немедленно отправляться к боссу в его лондонский дом.

Впервые ей представился случай посетить его дом на Орм-сквер, хотя она частенько проходила мимо него во время своих воскресных утренних прогулок, когда выбиралась полюбоваться картинами на Бэйсуотер-роуд. Ей всегда было интересно, насколько внутреннее убранство дома соответствует его элегантному фасаду, и сейчас была немного разочарована, увидев, что мебель и краски подобраны довольно безвкусно, а сама атмосфера, царившая в доме, указывала на то, что здесь не жили, а просто занимали этот особняк. Но это было и неудивительно, так как жена сэра Ангуса умерла, прожив с ним в браке всего несколько лет, оставив мужа одного воспитывать их сына, хотя и не без помощи самых лучших школ и университетов, о чем информировали все сегодняшние газеты.

Именно этот аспект – публичное копание в личной жизни – более всего ненавидел сэр Ангус, и это, несомненно, усугубляло те душевные страдания, которые он сейчас испытывал. С волнением она сидела в библиотеке, ожидая его появления, размышляя, как лучше выразить свое сочувствие, но при этом не выглядеть слезливо-сентиментальной.

Но эта проблема отпала сама собой; он выглядел и вел себя как обычно: протянул руку за срочными письмами, которые должен был просмотреть лично, и тут же начал диктовать ответы на них. Он работал с такой скоростью, что ей пришлось забыть обо всем, чтобы только поспевать за ним. Она с облегчением перевела дух, когда раздался звонок и шум голосов в прихожей и он поспешил к двери, встав так поспешно, что письма слетели с его коленей.

Но не успел он дойти до двери, как ее распахнул дворецкий, за которым вплотную следовал маленький круглолицый человек в темном костюме.

Джейн узнала его, это был мистер Мандерс-Джоунс, главный ортопедический хирург в той больнице, куда был направлен Николас Гамильтон. Угадывая, что, возможно, он явился затем, чтобы сообщить сэру Ангусу последние новости, она поднялась, чтобы уйти.

– Останьтесь, Джейн, – попросил сэр Ангус.

Впервые он назвал ее по имени, и, почувствовав странное удовлетворение по этому поводу, она снова присела и стала слушать, как специалист объясняет, какие именно повреждения получил Николас.

– Что касается будущего, – спросил в конце концов сэр Ангус, – какие у него шансы?

– Он будет жить. Это я могу вам обещать.

– Но как он будет жить? Инвалидом, прикованным к креслу? Как бревно, без чувств и разума?

– Его мозг не поврежден, – последовал ответ. – Он пришел в себя на несколько минут сегодня утром и был в полном сознании.

– Но он никогда не будет ходить? Это правда?

Хирург колебался с ответом:

– Я не хотел бы давать такой категоричный ответ. Эксперты часто ошибаются, как вы знаете, и иногда в подобных ситуациях мы наблюдали случаи чудесного выздоровления.

– Я не верю в чудеса, – коротко ответил сэр Ангус.

– Не совсем чудеса, – уступил его оппонент, – но бывают случаи выздоровления, которые наступают в силу веры, или, может, вы предпочтете назвать это упрямством, решимостью преодолеть любое препятствие. Мое личное мнение, что такое вполне может случиться с вашим сыном. Вот почему я советую вам спрятать ваш пессимизм.

– О боже, дружище! – сердито воскликнул сэр Ангус. – Вы что же думаете, что я вбегу к нему и оповещу его, что он никогда не сможет ходить? Конечно, я буду его подбадривать. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ему.

– Хорошо. Именно это я и хотел услышать.

В течение нескольких мгновений после ухода хирурга сэр Ангус молча сидел за столом, его глаза были закрыты, но пальцы безостановочно сплетались и расплетались.

– Единственный человек, который мне по-настоящему дорог, – сказал он в конце концов. – Без Николаса все, что я делаю, не имеет смысла. Все это было напрасным: империя, которую я построил, власть, деньги – все впустую.

– Вы не должны так говорить, – возразила Джейн. – Ваш сын будет жить! Вы слышали, что мистер…

– Слова ничего не значат, – прервал ее сэр Ангус. – Что же, по вашему мнению, он мог еще сказать? Что жизнь моего сына висит на волоске?

– Я уверена, что мистер Мандерс-Джоунс не лгал вам. Вы достаточно сильны, чтобы выдержать правду, и он знает это. Ваш сын будет жить, но, может быть, он не сможет ходить. Ведь это лучше, чем если бы вы потеряли его навсегда.

– Для меня конечно, – сказал он сдавленным голосом. – Но я не уверен, как к этому отнесется сам Николас. Та жизнь, которую он вел… разные поездки… а теперь оказаться прикованным до конца своих дней к инвалидному креслу!

– Как вы можете быть так уверены? Поскольку он жив, всегда остается шанс на его полное выздоровление.

– Избавьте меня от ваших сентиментальных банальностей!

Джейн покраснела, но не сдавалась:

– Вы слышали, что сказал специалист. Единственная вещь, которая может заставить вашего сына вновь ходить, – это его сила воли. А вы единственный человек, который может придать ему мужества.

Последовала напряженная пауза, после чего гнев постепенно исчез с лица сэра Ангуса.

– Вы добрая девушка, Джейн. Добрая, но глупая. – Он направился к двери. – Я не буду больше работать сегодня, так что вы можете идти.

– Вы хотите, чтобы я зашла еще сегодня вечером?

– Не думаю. Завтра вечером, возможно. Тогда, по крайней мере, я смогу провести с Николасом весь день.

– Разумеется. Я могу полностью изменить свой рабочий график, если вам угодно.

– Не сейчас. Но спасибо за это предложение. Я позвоню вам завтра в офис.

Следующие шесть недель сэр Ангус проводил большую часть времени в больнице, и ему пришлось принять предложение Джейн работать по вечерам, а вскоре это стало обычным распорядком. Работа у него дома постепенно сближала их, и, наблюдая, как он вышагивает по библиотеке, диктуя ей письма и статьи, или деля с ним поздний ужин, сидя перед камином, она не только узнавала о нем больше как о человеке, но также оказалась посвящена в каждый шаг выздоровления его сына.

Черпая силы в ее нескончаемом оптимизме, сэр Ангус теперь часто заводил разговор о возвращении Николаса домой, повторяя снова и снова, что, как только Николас окажется дома, вне больничной атмосферы, ему потребуется мощный стимул, который заставит его вновь начать ходить.

Но Джейн вскоре пришлось очень пожалеть о своем оптимизме – в тот день, когда она наконец увидела, как Николаса Гамильтона вносят в дом санитары. Мужественный, красивый, молодой человек, которого она изредка видела спешащим по коридорам офиса до случившегося несчастья, куда-то исчез. Теперь она видела перед собой человека, который сидел в кресле с апатичным видом, чья прежняя самоуверенность сменилась подавленностью, весь его нынешний облик свидетельствовал о том, что он полностью примирился со своим плачевным положением.

Сэр Ангус, стоящий сбоку от сына, казалось, почувствовал то, о чем в тот момент думала Джейн, и облек это в слова:

– Мы ошибались, когда строили наши планы. Это было по-детски. Николас сдался.

– Вы не должны допускать, чтобы он услышал ваши слова!

– Он это знает сам. – И, не сказав больше ни слова, сэр Ангус прошел через холл и скрылся в библиотеке, оставив Джейн одну в маленькой комнатке для завтраков, где она временно оборудовала свой кабинет.

После возвращения Николаса домой, когда само его присутствие служило постоянным напоминанием о его бессилии, внешнее спокойствие сэра Ангуса испарилось, и его характер, не отличавшийся уравновешенностью и в лучшие времена, стал совершенно непредсказуемым. Его неспособность распределять обязанности стала катастрофической, и в течение нескольких недель он практически выполнял работу всего правления.

Полное изнеможение, последовавшее за этим с неизбежностью вечера, сменяющего день, оказало на Николаса совершенно неожиданное действие. Апатичный калека в инвалидном кресле вдруг уступил место человеку, наполненному столь свирепой решимостью вновь ходить, что это даже вызвало упреки со стороны физиотерапевта, ежедневно наблюдающего его.

– Существуют определенные ограничения в стремительности выздоровления, – жаловалась Джейн молодая женщина в одну из пятниц. – Но я не могу заставить его понять, что удвоение нагрузки не сократит вдвое время, в течение которого он может начать ходить. Самое важное в его положении – это медленный, постепенный прогресс.

– Чем я могу помочь в этой ситуации?

– Я думала, что, возможно, вы могли поговорить с ним… что вас он послушает.

– Но он едва меня знает.

Физиотерапевт улыбнулась:

– Но он все о вас знает. Иногда, когда сидит у окна, он наблюдает за вами, как вы прогуливаетесь в саду с сэром Ангусом. Он называет вас маленькой монашкой.

Джейн даже испугалась:

– Почему?

– Потому что вы всегда одеваетесь в темное и выглядите такой уравновешенной.

Джейн ничего не успела ответить, так как появился сэр Роберт Ларкин, личный врач сэра Ангуса, и она не смогла удержаться от мысли, как быстро дом пропитался атмосферой больницы, с тех пор как представители медицинской профессии стали в нем постоянными посетителями.

– Не надо так падать духом, мисс Робертс, – сказал с улыбкой доктор. – Я зашел только затем, чтобы сказать вам, чтобы вы наточили свои карандаши. Еще неделя отдыха, и сэр Ангус вновь сможет приступить к работе.

– Я не думала, что он оправится так быстро, – с облегчением призналась Джейн.

– Он будет чувствовать себя так же хорошо, как и всегда. – Какие-то особые интонации в голосе доктора явно подразумевали определенный подтекст, но, так как правила этикета удерживали ее от прямого вопроса, она позволила себе только бросить на врача вопросительный взгляд.

– Я не имею в виду ничего конкретного, – медленно начал сэр Роберт. – Но сэр Ангус не давал себе спуску всю свою жизнь, кажется, пришло время немного притормозить. Собственно говоря, ему пора на покой.

– Он этого никогда не сделает! – воскликнула Джейн. – Скорее он умрет.

– Возможно, это и есть тот выбор, который ему предстоит сделать, – резко возразил сэр Роберт. – Он должен привыкать к более спокойному образу жизни. Вы хорошо сделаете, если напомните ему об этом в следующий раз, когда допоздна засидитесь за работой.

После того как доктор ушел, Джейн принялась размышлять над его словами, ей трудно было вообразить сэра Ангуса настолько старым, чтобы ему пора было уходить на пенсию. Раздумывая над этим, она вдруг вспомнила о Николасе Гамильтоне и просьбе физиотерапевта. Теперь, как никогда раньше, было важно, чтобы он был настолько жизнедеятельным, чтобы занять место отца, и, хотя она сомневалась, чтобы он принял совет от кого бы то ни было, не говоря уже о себе, она чувствовала себя обязанной повидаться с ним.

Мрачные опасения тут же овладели ею, как только она переступила порог большой, светлой комнаты, в которой расположился молодой человек по возвращении из больницы. Не считая одной встречи, когда его вкатили в кресле в гостиную выпить чаю, она никогда не видела его так близко, но, похоже, внешне он не сильно изменился. В результате аварии он утратил только способность передвигаться, никаких других следов она на нем не оставила; глядя на него, сидящего в кресле, было трудно представить себе, что он не в состоянии встать, подойти к незваной гостье и вышвырнуть ее собственноручно из комнаты.

Несмотря на недели, проведенные в больнице, его кожа не утратила загара, ее теплый бронзовый оттенок придавал глубину его серым глазам. Хотя он и исхудал, но это только подчеркивало мускулистость его фигуры, и, когда он откинулся в кресле, его плечи оказались так широки, что спинка кресла полностью исчезла за ними.

Он был очень похож на своего отца: легкий изгиб, придающий носу некое командное выражение, хорошо очерченный рот, с тонкой решительной нижней губой, упрямо выдающийся подбородок, даже волосы были такой же структуры, хотя у сэра Ангуса они были седыми, а у Николаса все еще темными – они так же, как и у отца, спускались с высокого лба упругими завитками, придавая ему сходство со львом. Нет, даже будучи калекой, Николас Гамильтон излучал силу, что невозможно было не признать.

– Вы нежданный посетитель, мисс Робертс, – заметил он, прервав ее размышления. – Чем я обязан этому удовольствию?

– Я пришла лишь затем, чтобы сказать, что я видела сэра Роберта и он в восхищении от выздоровления вашего отца.

– Сэр Роберт уже поговорил со мной лично.

Его голос прозвучал не слишком радостно и гостеприимно, и, уверенный, что девушка так и воспримет его ответ, он повернул свое кресло к ней спиной, лицом к цепям, свисающим с потолка прямо над ним, и попытался выпрямиться и схватиться за них. Она наблюдала, как он приподнялся с кресла, подержался за цепи секунд десять – его тело повисло в воздухе, – а затем вновь опустился в кресло.

– Может, было бы лучше, если бы вы проделывали все эти упражнения в присутствии физиотерапевта? – не удержалась Джейн.

Он резко повернул голову, удивленный, что она все еще здесь.

– Час в день вряд ли поставит меня на ноги.

– Перекачанные мускулы тоже едва ли вам помогут.

Он взглянул на нее, более чем когда-либо похожий на сэра Ангуса.

– Перестаньте действовать как орудие в руках моего физиотерапевта и позвольте мне самому решать, что для меня лучше!

– Некоторые решения лучше оставить специалистам, – парировала она.

– А вы тоже специалист, я полагаю?

– Меня инструктирует один специалист, как вы только что заметили! – с полуулыбкой призналась Джейн.

– Вы, по крайней мере, искренни, – с горечью заметил он. – Надеюсь, вы не хотите сказать, что пришли сюда по собственной воле?

– Я несколько раз хотела навестить вас, – простодушно призналась она. – Но вы так настаивали на том, чтобы к вам не допускали никаких посетителей…

– Я буду рад любому посетителю, который не знал меня, когда…

Он не закончил предложения, но Джейн сделала это за него:

– Когда вы были здоровы. – Он промолчал, но она не позволила этому сбить ее с толку. – Вы боитесь, что ваши прежние друзья начнут жалеть вас, мистер Гамильтон? Вы разве не знаете, что даже в инвалидном кресле вы все еще сильнее, чем большинство обычных людей?

Он коротко и невесело рассмеялся:

– У вас необычное представление о силе, мисс Робертс.

– Я имею в виду силу характера. Она гораздо важнее, чем физическая сила.

– Вы так говорите, потому что можете ходить! Вы не представляете, что значит быть прикованным к креслу – быть беспомощным и зависеть от кого-то другого во всем, что тебе необходимо.

– Я могу понять, что вы чувствуете. Поверьте мне, я знаю, что вы уже добились определенного прогресса. Но вы не можете ускорить ваше выздоровление. Если вы будете так продолжать, то скорее навредите себе, чем поможете.

– Но что же будет в это время с «Гамильтон Пресс»? Это семейная компания, мисс Робертс, и из всей семьи остался я один.