Текст книги "Любимая балерина"

Автор книги: Роберта Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 8

После ссоры с Люси Джулиан вышел из комнаты и спустился вниз, только услышав, что машина отъехала от дома. Не успел он переступить порог гостиной, как его мать догадалась, что что-то произошло.

– Что случилось, Джулиан?

– Ничего, мама. – Он принял из ее рук чашку чая. – Ты знаешь, что Люси была здесь?

– Мне сказала няня. Я надеялась, тебя не будет, когда она приедет.

– Наоборот, хорошо, что я оказался дома. Иначе бы я по-прежнему надеялся, что мы можем воссоединиться.

Миссис Саммерфорд фыркнула:

– Вот уж не думала, что у тебя остались какие-то иллюзии насчет Люси. После всего, что она сделала, будет глупо не выкинуть ее из головы.

– Если я в этом и сомневался, то сегодня многое понял. Она пришла сюда с Беллами.

На мгновение миссис Саммерфорд растерялась.

– Как у нее хватило наглости привести его сюда! Я удивлена, что ты не выкинул его из дома! Чем больше я узнаю о Люси, тем больше удивляюсь, как ты вообще мог жениться на ней.

Если она была так тебе нужна, Джулиан, не обязательно было связывать себя узами брака.

Джулиан укоризненно воздел руки.

– Боже, мама, никогда не думал, что услышу такое от тебя!

Лицо женщины покрыл румянец.

– Я могу быть старомодной, сынок, но знаю, что происходит на свете. Разница лишь в том, что сегодня об этом говорят открыто, а не за закрытыми дверями, как во времена моей молодости. Думаешь, я не в курсе, что у мужчин бывают любовные увлечения? Знаю, я всегда говорила, что тебе не стоит жениться, пока ты не добьешься успеха на службе, но меня не касается, каким образом ты развлекаешься. То, что ты можешь взять в жены одну из своих пассий, мне и в голову не приходило.

– Люси никогда не была моей пассией, – резко ответил Джулиан. – Она не такая.

– Судя по тому, как она сейчас себя ведет, в это сложно поверить. Ты уверен, что тебя не обманули? Такое часто случается с влюбленными мужчинами.

– Мама, не надо!

– Хорошо. Но должна сказать, что было ужасной дерзостью приводить сюда мужчину, если ей хотелось побыть наедине со своим ребенком. Однако она всегда была эксцентричной, танцорке требуется зритель. В следующий раз ей придется иметь дело со мной.

– Не думаю, что она скоро придет. Их балет уезжает в Америку.

– Какое облегчение это слышать! – Миссис Саммерфорд высморкалась и отложила платок. – А теперь скажи, сколько еще времени ты пробудешь в Лондоне?

Джулиан закурил.

– Самое большее – месяц. Сэр Джон обмолвился, что скоро меня могут отправить за границу. Вероятно, в Аргентину, а потом в Америку.

– В Америку?

– Не волнуйся, это всего лишь совпадение, что Люси будет там.

– Надеюсь, ты не столкнешься с ней. И без того неприятно думать, что вы можете встретиться в Лондоне. Мне будет одиноко без тебя, Джулиан, особенно по выходным. Я так привыкла, что ты дома.

– Ничего, дорогая, у тебя есть Аманда.

Они больше не говорили о Люси, но Джулиан не мог выбросить ее из головы. До сих пор не угасала надежда на примирение, но появление в доме жены с любовником показало, что все ожидания напрасны.

В последние выходные в Кумб-Хаус Джулиан провел почти все время с Амандой. С того дня, как жена дала ему подержать ее, он испытывал особое удовольствие в обществе своей маленькой дочери, с восторгом наблюдая за выражением ее лица и более осмысленным взглядом темно-серых глаз. С каждым днем ее сходство с Люси становилось все более заметным, но это сравнение было окрашено горечью.

Мать провожала Джулиана со слезами на глазах. Если бы не Аманда, она бы уговорила его взять ее с собой. Ну почему Люси родила ребенка? Если бы не эта маленькая девочка, в их доме не осталось бы напоминаний о несчастном браке ее сына, никаких свидетельств того, что он влюбился и привел в дом чужую женщину.

Ни разу за все эти месяцы после того, как сын расстался с женой, она не испытала угрызений совести из-за того, что сама разрушила их брак. Если Люси и страдает, что из того?

Она еще молода и сможет начать жизнь заново. Ни одна женщина не будет хозяйничать в КумбХаус и отнимать у нее сыновей.

Женитьба Фрэнсиса была тяжким ударом для миссис Саммерфорд, поскольку все ее надежды на то, что удастся управлять невесткой, разбились о твердый характер Энн. В конфликте между женой и матерью он занимал линию наименьшего сопротивления. Но с Джулианом все было по-другому. Он слепо повиновался матери, и она отказывалась думать о том, что когда-нибудь сын может опять жениться. Достаточно того, что теперь он свободен или скоро будет, как только получит развод. Пока же она ни на что не могла повлиять, поскольку его отправили за границу.

Несмотря на свои опасения, Джулиану понравилось в Буэнос-Айресе. Работа была интересной, светская жизнь насыщенной, а женщины необыкновенно красивы. Было легко увлечься, и хотя порой его искушали взгляды темных глаз или прикосновения нежной руки, решимость не повторить ошибку удерживала его. После крушения своей семейной жизни Саммерфорд целиком отдался работе и преуспел в долгих и трудных переговорах, что не прошло незамеченным в Лондоне. Сэр Джон Рэнкен поздравил его, выразив надежду, что он добьется такого же успеха и в Америке. Джулиан с сожалением покинул Буэнос-Айрес и после недельного отдыха на Ямайке отправился в Вашингтон.

Ритм жизни в американской столице остался для него таким же, как и в южноамериканской. Здесь каждый день тоже был полон работой и не хотелось отдаваться праздным развлечениям. Но американцы, как никакая другая нация, умели хорошо провести свободное время, и вскоре он понял, что усталость мешает ему столь же полноценно наслаждаться жизнью. У всех на устах был балет Деннисона и особенно успех молодого хореографа Пирза Беллами. Но о Люси Джулиан ничего не слышал.

Глава 9

Первое выступление балета Деннисона было тепло встречено в Филадельфии, и американские критики на все лады расхваливали его труппу.

После роскошной жизни в Майами пыльная и жаркая Филадельфия стала настоящим испытанием, но постепенно дето уступило место осени, и можно было по достоинству оценить всю прелесть Фермонт-Парка и элегантную красоту одного из старейших городов Америки.

Признание Пирза в любви намного повысило самооценку Люси, и отношения между ними несколько изменились. Если раньше она не осознавала его близости, то теперь остро чувствовала руку партнера на своем плече или талии во время танца. Примерно в это же время Люси наконец сумела полностью отдасться балету, и Деннисон уже наблюдал за ней с пристальным интересом. Пирз уговаривал Джека дать балерине главную партию в его новом балете «Золотое руно», и мэтр с радостью бы согласился, если бы не страх вызвать гнев Аданы. Позволить молодой балерине забрать партию примы было бы некрасиво и опасно, и Деннисон нехотя сказал, что сначала танцевать будет Адана.

Люси обрадовалась, когда та дала согласие, потому что еще не чувствовала себя вполне уверенной и втайне надеялась, что Пирз будет слишком занят, чтобы думать о своих безответных чувствах. Но вышло по-другому. Долгие репетиции с ним вызвали раздражение у Аданы, и, поняв, что она может испортить его балет из-за уязвленного самолюбия, он принял решение попробовать примириться с ней. Будь он меньше влюблен в Люси, Пирз нашел бы приму неотразимой, но рядом с хрупкой деликатностью одной другая казалась вульгарной и наглой. Когда она подставляла ему ярко накрашенные красной помадой губы для поцелуя, он делал над собой усилие, надеясь избежать скандала. Ведь если приме взбредет в голову неправильно истолковать роль, то его репутация хореографа будет основательно подмочена.

К несчастью, за три дня до представления «Золотого руна» Адана решила отбросить остатки скромности. Поведение мужчины, который держится на расстоянии, было настоящим вызовом ее тщеславию. После представления она настояла, чтобы он пришел в ее гостиничный номер на ужин.

Она встретила Пирза в пеньюаре, позволявшем выставлять на обозрение все дамские прелести.

За ужином с шампанским он развлекал Адану забавными рассказами, но потом было уже немыслимо избежать неизбежного, поскольку она прилегла на кушетку и похлопала рукой рядом с собой.

– Садись сюда, дорогой. Уже поздно, и ты устал. Тебе нужно отдохнуть.

– Да, я чертовски устал. – Пирз зевнул. – Наверное, я лучше пойду.

– Глупый, зачем уходить так рано? Сядь и забудь обо всем. – Она снова похлопала рукой по кушетке, но Пирз сделал вид, что не понял намека. – Милый Пирз, не бойся меня. Почему ты так нервничаешь? Я не кусаюсь! – Она потянулась к нему. – Не будь таким жестоким. Ты не хочешь меня поцеловать?

Не зная, как отказаться, Пирз легко прикоснулся к ее губам, но, когда попытался отойти, девица притянула его к себе. Возможно, она и была изящной балериной, но в любви привыкла брать то, что ей хочется, и предлагала себя нагло и открыто. Сбросив ее руки и оторвавшись от жадных губ, он оттолкнул обольстительницу на подушки и встал. Та посмотрела на него из-под полуопущенных век и поняла, что человек не шутит. Ее щеки залил уродливый румянец.

– Ты не собираешься меня оставить, негодник?

– Именно это я и намерен сделать.

Понимая, что если сейчас же не покинет эту бесстыдную, сильно надушенную женщину, то уже не сумеет скрыть отвращение к ней, Пирз двинулся к двери. Трепеща от гнева, Адана преградила ему путь.

– Как ты смеешь так оскорблять меня? Это ведь все из-за Люси, да? Везде, куда я ни пойду, попадается эта бледная крошка! Утром, днем и вечером ты танцуешь с ней, вы всегда вместе. Это уже слишком. Я убью ее, предупреждаю, убью!

– Замолчи, мерзавка!

Пирз зажал ей рот рукой, но девица отшвырнула ее, оставив на ладони красные следы.

– Я не буду молчать! Как ты смеешь защищать это ничтожество и оскорблять меня, приму? Твоя протеже должна была оставаться со своим мужем там, где ее место, – на кухне!

Только на это она и способна – мыть посуду! И учти, если ты меня оставишь, я не буду выступать в твоем балете!

Пирз молча уставился на нее. Потом, пожав плечами, открыл дверь и вышел.

Вернувшись в гостиницу, он не мог поверить, что сцена, которой так боялся, произошла.

Если бы Адана отказалась от партии месяц назад, насколько проще бы все было! Но сейчас, когда до премьеры осталось всего три дня, перед ним встала почти неразрешимая проблема. С той минуты, как замысел балета родился лишь в голове, он мечтал, чтобы Медею танцевала Люси, но разучивание партии за такой короткий срок может навредить ей. Лучше пока отложить балет.

Однако Люси и слышать об этом не хотела.

– Нельзя откладывать его, Пирз! Если ты это сделаешь, Деннисон не даст тебе второго шанса. Ты уверен, что Адана не передумает?

– Если только сам не передумаю, а я не могу заниматься любовью с женщиной, которую ненавижу.

– Значит, взять эту партию остается только мне.

– Я не хочу, чтобы ты соглашалась на нее, если не готова, это рискованно.

– Ты как-то сказал, что уверенность в себе – самое важное для танцора, а я уверена именно в партии Медеи. Если ты позволишь, мой друг, я возьму ее.

Пирз порывисто обнял свою ученицу.

– Я надеялся, что ты это скажешь, милая! Спасибо тебе.

Следующие три дня прошли в непрерывных занятиях. Когда общих репетиций не было, Пирз с Люси работали одни, останавливаясь, только чтобы что-то обсудить. Люси слишком уставала, чтобы спокойно спать по ночам, каждая клеточка тела болела, но на следующее утро балерина вставала и безропотно шла на репетицию.

За несколько часов до начала представления Деннисон расхаживал по пустой сцене, словно медведь в клетке. Пирз был напряжен, а все остальные артисты балета, за исключением Аданы, ужасно волновались. Люси весь день не покидала театра и выглядела такой уставшей, что Пирз приказал ей отдохнуть в гримерной. Она повиновалась и прилегла на кушетке, но не смогла сомкнуть глаз и мысленно проходила одну сцену за другой.

Наконец зал начал наполняться зрителями, и звуки оркестра поплыли по пустым коридорам. В костюме из розового шифона, ниспадающего полупрозрачными складками, Люси подошла к зеркалу затянуть волосы греческим узлом. Вскоре объявили о выходе. Приняв пожелания удачи от гримерши, балерина поспешила к кулисам.

Она почти не помнила представления, с той минуты, как ступила на сцену, все ее существо было отдано трудной партии Медеи, ради любви к которой Ясон предпринял свое опасное путешествие. Пирз мастерски помогал ей в самых сложных местах, его сильные руки надежно поддерживали ее, отпуская для исполнения пируэтов и фуэте. Когда под гром аплодисментов занавес упал, Люси обернулась к партнеру со слезами на глазах и поцеловала. Их вызывали на сцену пятнадцать раз, и только когда огни погасли, зрители перестали хлопать и начали расходиться. За кулисами Люси поздравляли Деннисон и мадам Молина.

– Сегодня вы превзошли себя, – с сияющей улыбкой произнес патрон. – Мне было трудно простить вас за уход, но после такого прекрасного выступления я готов забыть обо всем. Нам стоит отпраздновать ваш успех.

– Думаю, Люси предпочтет ужин тет-а-тет. – Лицо мадам Молины расплылось в улыбке.

– Как скажете. – Деннисон спокойно принял отказ. – Зайдите ко мне завтра, Люси, нам надо кое-что обсудить. Мы должны поместить ваше имя на афишу и дать вам кое-какие партии Аданы. Если нам повезет и в труппе будут две ведущие балерины, то я не стану жертвовать одной из них из-за ревности другой. – Он похлопал Пирза по плечу. – Я доволен тобой, ты далеко пойдешь. Балет хорош, даже лучше, чем я ожидал. – Деннисон повернулся к мадам Молине: – Идемте, мы здесь явно лишние.

Когда они ушли, Люси взяла Пирза под руку.

– Просто дух захватывает! Годами ты в кордебалете и вдруг становишься ведущей. Я обязана своим успехом тебе, Пирз.

– Глупости, ты обязана им только себе и своему упорству! Беги переоденься и встретимся у выхода из театра. Поужинаем вместе.

После этой премьеры у Люси началась новая жизнь. К ее удивлению, Деннисон оказался прав, потому что после нескольких грандиозных скандалов Адана успокоилась, не желая подвергать опасности свое положение. Критики с восторгом приняли новый балет, но это была только Филадельфия. Как их примут в Нью-Йорке – в городе с самыми искушенными зрителями, которые часто отвергали даже признанных артистов?

Труппе Деннисона не стоило беспокоиться. Каждый известный критик нахваливал ее на все лады, и после премьеры залы были полны до отказа. Вначале они выступали в маленьком театре, потом в более крупном на Бродвее, где их также ждал успех. Самое пристальное внимание приковывала Люси, которую скоро заметила нью-йоркская публика, возвращавшаяся в театр вновь и вновь, чтобы увидеть балерину редкого лирического мастерства. «Она порхает по сцене, словно пушинка на летнем ветерке», – писал один критик.

Осень уступила место зиме, и деревья в Центральном парке Нью-Йорка побурели. Время и опыт придавали технике Люси все большее совершенство, и она ощутила полную свободу творческого самовыражения. Пирз был очень доволен своей ученицей и, наблюдая за ней во время репетиций, чувствовал гордость творца.

Заключительные гастроли состоялись в Вашингтоне. Как-то вечером, глядя из окна номера на огни американской столицы, Люси вдруг вспомнила о Джулиане. Прошло немало времени с тех пор, как он сказал, что его могут послать именно в этот город. Она порывисто схватила сумочку и перечитала последнее письмо адвоката Блакмира об Аманде.

«Ваша маленькая девочка чувствует себя отлично, и мне сообщили, что она учится ходить, начинает говорить и очень выросла». Какие холодные и формальные слова! А для Люси в них заключалось все, что ей не дано было увидеть и услышать: невнятный лепет, уступающий место попыткам осмысленной речи, первые спотыкающиеся шаги – этого ей никогда не вернуть.

А в нескольких кварталах от нее Джулиан читал о прибытии в город балета Деннисона.

Вернувшись в отель переодеться к ужину, он заметил огромные фотографии танцовщиков. С одной из них на него смотрела Люси, а надпись внизу гласила: «Люсинда Марлоу, балерина, которую с восторгом принимает Вашингтон». Сначала он не мог поверить, что это та самая женщина. Но не проходило и дня, чтобы Джулиан не натыкался в газетах на ее имя. «Премьера Марлоу», «Блестящая партия Авроры». И он подумал, что скажут его коллеги в посольстве, если узнают, что чопорный англичанин Джулиан Саммерфорд женат на этой великолепной балерине.

В Америке, где Кумб-Хаус казался совсем нереальным, Джулиан был свободен от всех оков своего прошлого, и его уверенность в том, что Люси и Беллами были любовниками, поколебалась. Вдали от влияния матери он сумел лучше понять поведение жены и, хотя не желал признать, что она была права, покинув его, все же осознал, что ее толкнули на этот шаг.

Требовалось принять какое-то решение, не мог же он вернуться в Лондон, не повидавшись прежде с Люси…

Сотрудники посольства заняли две ложи рядом со сценой, жена посла пригласила Джулиана сесть рядом с ней. Когда огни в зале погасли, дирижер взошел на свое место под гром аплодисментов, и занавес начал подниматься под звуки скрипок. Первая часть программы была посвящена современному балету, но Джулиан думал только о том, когда же он увидит Люси в «Дафнисе и Хлое».

После антракта занавес вновь поднялся, и на сцене предстала пещера Пана. На подмостки выступил кордебалет, поклоняющиеся Пану несли букеты цветов и фрукты, а потом появились легкие фигуры мужчины и девушки. Каждый их выход заканчивался бурными овациями.

Джулиан хлопал, пока не устали ладони, а когда занавес опустился, в памяти стояла лишь Люси-Хлоя, улыбающаяся Пирзу-Дафнису из-за огромного букета.

– Разве не очаровательно? – заговорила жена посла. – Какое неземное существо эта Люсинда Марлоу.

– Неземное, – как во сне повторил Джулиан.

Во время приема он пытался скрыть свое нетерпение, пока взгляд не выхватил из толпы Люси. Никогда жена не была столь прелестной и изысканной! Она заговорила с послом и его женой, а когда хозяева отошли встретить запоздавшего гостя, взяла бокал шампанского у проходящего мимо официанта.

– На твоем месте я бы не пил на голодный желудок, – раздался позади голос.

Люси не надо было оборачиваться, чтобы понять, кому он принадлежит. Она сразу заметила, что прошедшие несколько месяцев почти не изменили мужа, и тут же поняла, что попрежнему любит его.

– Здравствуй, Джулиан, я не знала, что ты будешь здесь. Как ты?

– Хорошо, спасибо. Не стану задавать тебе этот же вопрос – ты вся светишься.

Она приняла комплимент с незнакомым ему прежде спокойствием.

– Спасибо. Ты тоже хорошо выглядишь.

Джулиан улыбнулся:

– Даже если шампанское не ударило в голову, уверен, тебе захочется присесть. Должно быть, ты устала после представления.

Люси последовала за ним к нише с диваном, внешне никак не показывая волнения от встречи.

– Джулиан, как Аманда? – нетерпеливо спросила она. – Я почти ничего о ней не знаю.

Она здорова? Ходит? Начала говорить?

– У меня есть несколько фотографий. Хочешь взглянуть?

– Конечно! – Люси выхватила снимки у него из рук и принялась внимательно их разглядывать. – Как девочка выросла! – воскликнула она. – Я просто поражена!

– А я поражен нашей встречей, – признался Джулиан. – Ты многого добилась с тех пор, как оставила меня, Люси. Я рад, что у тебя все хорошо. Ведь этого ты хотела?

– Не совсем, но у меня не было выбора. – Она провела рукой по волосам. – Мне нужно было либо покинуть тебя, либо задохнуться в Кумб-Хаус. Балет – единственное, к чему я могла вернуться. Но ты тоже многого достиг, став дипломатом?

– Если бы я был более дипломатичен в своей личной жизни, то не сидел бы здесь и не разговаривал с тобой, как чужой, – с внезапной горечью произнес Джулиан.

Люси подала ему фотографии, но он отмахнулся, и, приняв дар с благодарной улыбкой, она заговорила:

– Чужими нас сделала твоя мать. Я не хотела разрушать наш брак, Джулиан. А убежала в Лондон, чтобы ты почувствовал ответственность по отношению ко мне и Аманде, и неделями ждала тебя. Ты не можешь меня винить за то, что сам предпочел легкий путь.

– Черт возьми, Люси, когда я приехал, ты была с Беллами!

– И ты, естественно, сделал поспешный вывод, подсказанный, несомненно, твоей матерью.

Джулиан поморщился:

– Время не смягчило твой язык.

– Мне пришлось защищаться, когда мы были женаты, и с тех пор мало что изменилось.

– Но теперь ты знаменита.

– Да, но успех не поднесли мне на блюдечке, и хочешь верь, хочешь нет, я оставила тебя не ради карьеры. Теперь, конечно, она много для меня значит.

– А мы с Амандой ничего для тебя не значим?

– Джулиан, глупо задавать вопрос, значит ли что-нибудь для меня Аманда. Единственная причина, по которой я вышла на работу, – это иметь возможность бороться за дочь. Тебя же я оставила не потому, что разлюбила, – просто не могла спокойно смотреть, как ты подчиняешься чужой воле. Я хотела иметь свой дом и думала, что моя мечта сбудется, если я оставлю тебя. А ты приехал за мной только для того, чтобы забрать Аманду.

– Но я решил, что ты ушла к Пирзу.

– Он мой единственный друг, который помог мне с работой.

– Если все было так просто, то я поступил как дурак, но не надо винить маму. Она руководствовалась исключительно нашими интересами.

– Ты действительно в это веришь, Джулиан, несмотря на все, что случилось?

– Конечно. Но признаю свою вину в том, что не понял сразу, – вы не сможете ужиться вместе.

– По крайней мере, теперь тебе это ясно.

Люси нервно повела плечами, и Джулиан инстинктивно обнял ее, но тут же неловко опустил руки.

– Нет, я не могу говорить спокойно, когда ты в моих объятиях. Люси, я люблю тебя и не прошу бросить карьеру. Я всего лишь хочу, чтобы ты вернулась ко мне и Аманде.

– Я не могу, Джулиан! Неужели ты не понимаешь, что у нашего брака нет будущего. В любом случае твоя мать быстро положит конец нашей совместной жизни.

Джулиан вспыхнул:

– Почему ты вечно втягиваешь во все маму?

– Потому что, пока ты не поймешь, как ведет себя твоя мать, у нас нет надежды. Больше не о чем говорить.

Сдерживая слезы, Люси поднялась и ушла.