Текст книги "Любимая балерина"
Автор книги: Роберта Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Глава 4
Следующие несколько недель супруги были счастливы. Впервые Джулиан начал говорить о ребенке с интересом и наивным любопытством, смеясь над желанием Люси поскорее стать стройной. Как-то раз, спустившись к чаю, она обнаружила на столе письмо от Пирза и, тут же вскрыв его, с наслаждением узнала тот же лаконичный и остроумный слог, которым он описывал их общих знакомых. В конце письма Пирз упомянул, что его балет приняли и он едет в Девон, чтобы увидеть художника по декорациям. Может заехать и в Кумб-Хаус к обеду.
Люси не знала, что ее обрадовало больше – то, что Деннисон принял балет, или то, что в гости едет Пирз. Как замечательно вновь увидеть его! Она хотела задать ему столько вопросов: согласилась ли Адана на ведущую партию, по-прежнему ли Джек Деннисон такой же хмурый по утрам, так же громко кричит на несчастный кордебалет мадам Молины?
Джулиан был рад за жену. Как правильно заметила его мать, во время беременности Люси все чаще стала возвращаться мыслями в прошлое. Горько было видеть жену напряженнозадумчивой, и он надеялся, что приезд Пирза избавит ее от каких-то невеселых мыслей.
К его удивлению, мать совсем не радовал приезд гостя невестки, и, когда они как-то утром остались одни, он упрекнул ее за это.
– Не понимаю, о чем ты, милый, – возразила она. – Я с удовольствием приму этого человека. Просто я немного боюсь, что твоя жена может расстроиться, если ей напомнят о прошлом.
– Мне кажется, ты зря беспокоишься, мама. Теперь, когда ребенок вот-вот родится, Люси абсолютно счастлива.
– Я не согласна. Мне всегда казалось, что, если женщина отказывается от карьеры, чтобы родить ребенка, она начинает чувствовать, что он встал между нею и ее работой.
– Но Люси бросила балет задолго до того, как узнала, что беременна.
– Возможно, но рождение ребенка положит конец всему, и подсознательно она может считать, что ты поймал ее в ловушку.
– Какой ужас!
– Мне жаль, если ты так считаешь, Джулиан, но ты сам спросил мое мнение. В будущем я стану держать его при себе.
– Не говори глупостей, мама. Просто эта мысль совершенно неожиданна.
– Новые мысли часто бывают неожиданными. Но интуиция мне подсказывает, что Люси стремится в Лондон, надеясь вновь встретиться со своими друзьями и, возможно, возобновить работу.
Джулиан не мог выкинуть этого разговора из головы. Неужели его жена и правда думает о возвращении в балет? Чем больше он раздумывал об этом, тем труднее становилось отмахиваться от доводов матери.
Сама Люси понятия не имела, что Джулиан ждет визита Пирза как испытания, и не пыталась скрыть свою радость. Если ей и не были всегда понятны его внезапные приступы раздражения, то она приписывала их его вынужденному заточению в доме и надеялась, что, как только ему позволят приступить к работе, он опять будет в хорошем настроении.
В день визита Джулиан спустился вниз перед обедом. Они болтали в гостиной, когда на улице хлопнула дверца машины, и Люси поспешила открыть дверь.
– Пирз, как я рада тебя видеть!
Гость медленно поднялся по ступеням, внимательно разглядывая Люси.
– Только видеть? А я надеялся уговорить тебя выступить в моем балете.
– Но ведь все уже решено?
– К несчастью, нет. У нас с Аданой разногласия по поводу интерпретации, и я надеялся, что ты займешь ее место. А теперь, наверное, все-таки придется отдать партию этой волчице.
– Пирз сжал ей руку. – Ничего, моя потеря – находка для твоего мужа.
Миссис Саммерфорд была очень величественна и приветствовала гостя с таким изысканным изяществом, что он склонился к ее руке.
– Прошу вас, садитесь, мистер Беллами. Желаете шерри? Прошу извинить моего сына за то, что не может исполнять долг хозяина, он еще не совсем здоров после аварии.
– Надеюсь, ничего серьезного?
– Пустяки, небольшой перелом.
– Если бы это случилось со мной, я был бы в ужасе. – Пирз сочувственно улыбнулся и повернулся к Люси: – Ну, моя голубка, как тебе нравится жизнь в деревне после городской суеты?
Миссис Саммерфорд не дала невестке возможности ответить:
– Боюсь, бедняжке немного сложно привыкнуть, мистер Беллами. Наверное, и вам было бы тяжело отказаться от своей работы?
Пирз взял стакан и отпил глоток.
– Такой вопрос никогда не встанет, миледи. Для меня балет на первом месте.
– Вы здесь надолго? – вступил в разговор Джулиан.
– Нет, я сделал то, за чем приехал. Кристиан Бернард согласился делать декорации для моего балета.
– Я в этом совершенно ничего не смыслю, – призналась хозяйка дома. – Прошу прощения, но кто этот иностранец, о котором вы только что сказали?
– Кристиан Бернард – один из самых выдающихся художников-декораторов современности, миссис Саммерфорд, и он такой же иностранец, как и мы. – Пирз одарил хозяйку очаровательной улыбкой. – А я считал, что люди вашего круга должны знать о балете.
– Я понимаю. Когда что-то является смыслом твоей жизни, трудно поверить, что других это не интересует.
Люси попыталась повернуть разговор в другое русло:
– Мы приступим к обеду, как только ты допьешь шерри, Пирз.
Свекровь неодобрительно взглянула на нее:
– Дай своему другу спокойно допить, дорогая. Глэдис скажет, когда подадут обед. – Она улыбнулась гостю: – Вы должны извинить Люси, она с таким нетерпением ждала вашего приезда, что слишком переволновалась.
– Тут нечего извинять, миссис Саммерфорд, и вы мне даже льстите. Она ждала не столько меня, сколько человека, имеющего отношение к балету.
– Как вы сразу догадались, мистер Беллами, Люси так этого и не признала. Боюсь, она сердится на меня за то, что я говорю, будто ей не хватает прежней работы.
– Конечно, не хватает, – согласился Пирз. – Когда ты занимался чем-то большую часть жизни, то не так-то просто сразу все бросить.
Люси сжала руки на коленях. Беседа становилась невыносимой. Она чувствовала себя неуютно, а Пирз и ее свекровь продолжали изысканно наносить друг другу удары. Теперь, когда они нашли общий язык, стало еще хуже.
Словно угадав ее мысли, миссис Саммерфорд позвала всех к столу. За обедом хозяйка поощряла Пирза рассказывать о работе.
– Должно быть, это очень интересно и сложно – быть танцовщиком. Лично мне этот вид искусства не очень нравится. Он слишком ограниченный.
– Это потому, что вы ничего не знаете о балете. Лично мне он кажется очень выразительным, поскольку охватывает музыку и пластику.
– Возможно, для танцора, но не для публики?
– Вы бы так не говорили, если бы побывали в «Ковент-Гардене» и услышали аплодисменты, – вмешалась Люси. – Вам балет не нравится, мама, но для меня это единственно возможная форма самовыражения.
Миссис Саммерфорд сложила салфетку.
– Мне всегда хватало для этого дома и детей.
Люси вспыхнула:
– Уверена, это будет касаться моего мужа и ребенка. Выйдя замуж, я поставила балет на второе место, потому что он не значил для меня больше, чем Джулиан.
– Ты слышишь, сын мой, как тебе повезло. Будь достоин жертвы Люси и постарайся отблагодарить ее за это.
– Я бы не стал называть ее выбор жертвой, мама, – ответил Джулиан, покраснев.
– Милый, – обратилась к мужу Люси, – твоя мать не это имела в виду. Просто она считает, что я скучаю по балету больше, чем сама в этом признаюсь.
– Простите, но я не понимаю, о чем спор, – вступил в разговор Пирз. – С балетом для Люси покончено. Я приехал сюда в надежде убедить ее принять участие в моей новой постановке, но теперь понял, что это исключено. Остается лишь пожалеть о потере будущей звезды балета.
Миссис Саммерфорд пристально взглянула на него:
– Я думала, Люси только в кордебалете.
– Да, но она уже начинала готовить сольные партии…
После кофе гость поднялся и напыщенно поцеловал руку хозяйке.
– Было очень приятно познакомиться с вами. Надеюсь как-нибудь увидеть вас в театре.
Все вышли в прихожую, и Пирз поцеловал Люси в обе щеки.
– Не отдаляйся от нас. Если вернешься в Лондон, заходи и не забудь сообщить мне, когда у тебя появится маленький Нуреев или будущая Фонтейн!
Странно, но после отъезда Пирза миссис Саммерфорд была в отличном расположении духа, и в течение следующих нескольких дней она так нахваливала его, словно нарочно пыталась заставить своего сына ревновать. Люси решила, что это не повредит мужу, но избегала разговоров на эту тему. А Джулиан начал верить, что мать была права, сказав, что его жена слишком сильно тоскует по балету.
Теперь, когда он мог свободно передвигаться по дому, Люси надеялась, что муж опять переедет в их комнату, но тот оставался у себя, и она боялась спросить причину. Но однажды утром, потеряв терпение, решила поговорить с ним.
Джулиан сидел на террасе, и Люси подошла и поцеловала его в макушку.
– Привет, милый. Мне без тебя тоскливо. Почему ты не возвращаешься в нашу спальню?
– Разве тебе не хочется побыть одной, пока не родится ребенок? Это ради твоего же блага.
А мне пока лучше пожить в соседней комнате.
– Если бы и я так думала, то не просила бы тебя вернуться. Но коль таково твое мнение, то, пожалуй, тебе лучше остаться.
Считая разговор оконченным, Люси с обидой повернулась и ушла. «Женщины непредсказуемы, – подумал Джулиан, – но мать была права, сказав, что такая чувствительная натура, как Люси, предпочтет сейчас оказаться в одиночестве».
Отказ мужа вернуться в комнату так обидел Люси, что она больше не могла говорить с ним спокойно. Подолгу сидела одна, спускаясь вниз только тогда, когда за столом были Фрэнсис и свекровь, и совершала длинные прогулки, изредка встречая Саймона Харди, который сопровождал ее часть пути и показывал поместье. Его доброта была неизменна, и вскоре он стал казаться единственным другом.
Энн по-прежнему отсутствовала, от Пирза не было новостей. Но через три недели в вечерней газете появилась заметка. В ней сообщалось, что новый балет труппы Деннисона был принят с большим успехом. Один критик писал, что в лице Пирза Беллами Англия приобрела выдающегося хореографа. В газетах были фотографии Пирза и Аданы в сценических костюмах и говорилось, что балет пригласили в Америку.
Сидя в гостиной, Люси взволнованно подняла голову от газеты.
– Джулиан, разве не замечательно, наконец-то Пирз добился успеха, о котором так давно мечтал!
– Мне он не показался мечтателем, – сухо ответил ее муж. – Скорее, он практичный человек.
– Какая нелепость! Конечно же практичный, но он должен быть мечтателем, иначе не сможет ничего выразить. Я рада, что они едут в Америку. Ему так давно хотелось отправиться туда.
– Почему?
– Потому что он намерен снять фильм о балете, и если выступления труппы увидят американцы, то киносъемками займется Голливуд.
– Значит, презренные деньги его тоже интересуют? – язвительно поинтересовался Джулиан.
– Дело не в деньгах, а в том, что у него появится большая аудитория. Будь справедлив, Джулиан. Сначала ты говоришь, что он мечтатель, а теперь тебя возмущает его желание заработать денег! Он имеет на это такое же право, как и любой другой.
– Тебе не стоит защищать его. Уверен, он сам в состоянии позаботиться о себе. Такому грубому человеку не нужен защитник.
– Чем же он груб?
– Своими манерами в разговоре за нашим столом.
Люси вспыхнула:
– Хорошими манерами не назовешь и некоторые замечания твоей матери.
– Черт побери! Оставь маму в покое.
– Дети, дети! – вмешалась миссис Саммерфорд. – Джулиан, ты не должен сердиться на жену только потому, что она гордится мистером Беллами.
– Почему она должна им гордиться? Он не имеет к ней никакого отношения.
– Имеет, потому что он мой друг и я восхищаюсь его работой! – выпалила Люси. – У него прекрасное будущее, и я счастлива, что имела честь знать его и работать с ним. А теперь извините, я пойду к себе.
Люси сердито захлопнула за собой дверь, и в комнате воцарилось неловкое молчание, Джулиан закрыл лицо руками.
– Не знаю, что со мной такое в последнее время. Я груб с тобой, нетерпелив с женой и сам страдаю от этого.
– Милый мальчик, не принимай это близко к сердцу. – Миссис Саммерфорд села рядом с сыном. – Ты еще не оправился от аварии, а Люси плохо тебя знает и не оставляет в покое, когда ты хочешь побыть один. Она милая девушка, но неподходящая жена для тебя. Чтобы жениться, недостаточно лишь проходящего увлечения. Нужно иметь общие взгляды, ценности.
– Так и есть.
– Если бы я была в этом уверена, Джулиан. Люси очень темпераментна, импульсивна и порывиста, а ты практичный и спокойный. Вы такие разные, что неминуемо должны ссориться.
И еще, милый, постарайся не показывать свою ревность из-за мистера Беллами. В конце концов, он знал Люси дольше, чем ты.
За ужином о предыдущем споре не было сказано ни слова, и Люси сразу же после кофе оставила Джулиана и свекровь в гостиной. Лежа без сна в кровати, она ждала, что он придет, чтобы помириться с ней, но в половине двенадцатого она услышала его шаги за дверью, и муж прошел в свою комнату, даже не помедлив в коридоре. Люси зарылась лицом в подушку и плакала, пока не уснула. На следующее утро она встала с опухшими глазами и спустилась вниз только к обеду. Миссис Саммерфорд сидела одна за столом.
– Доброе утро, милая, тебе лучше?
– Да, спасибо.
– Джулиан просил меня извиниться за то, что его нет, ему захотелось подышать свежим воздухом.
– Все в порядке, мама, вам не нужно извиняться за него. – После обеда Люси сразу же встала из-за стола. – Простите, мама, я иду гулять.
Надев пальто и шарф, Люси вышла из дому и направилась в сторону Мэйфилдса.
Неожиданно пошел сильный дождь. Боясь промокнуть, пока доберется до деревни, Люси решила укрыться в сарайчике Саймона, на который тот обратил ее внимание во время прежней прогулки. Войдя внутрь, она развязала шарф и распустила волосы, надеясь, что дождь скоро прекратится. Но он продолжал безжалостно бить по крыше, и Люси огляделась по сторонам, ища, где бы сесть. Узкая лестница вела на забитый сеном чердак, и она стала карабкаться наверх.
Но тут ее нога скользнула по деревянной перекладине, гнилое дерево рассыпалось, и Люси упала на пол. Несколько минут она лежала без движения, чувствуя, как подступает боль. Она была так сильна, что Люси согнулась пополам и ждала, пока боль утихнет. Но она пришла снова, на этот раз сильнее, в глазах от нее потемнело. Прошло какое-то время, и внезапно рядом раздался чей-то голос. Бедняжка открыла глаза и сразу узнала Саймона Харди.
– Миссис Саммерфорд, что случилось?
– Упала в сарае, пряталась от дождя. – Его лицо дрожало, словно в тумане. – Пожалуйста, отвезите меня домой. Ребенок… Я ужасно боюсь!
Когда Люси пришла в себя, то увидела склонившегося над ней мужа. Сначала она не могла понять, что происходит, но потом память вернулась, и глаза наполнились слезами.
– Джулиан, что случилось с ребенком?
– У нас маленькая девочка, прелестная маленькая дочурка!
Люси вздохнула с облегчением.
– Я хочу ее увидеть. Она здорова? Ведь родилась на шесть недель раньше срока.
– С ребенком все в порядке, дорогая. Клянусь. Но девочка так слаба, что ее пока поместили в кислородную камеру.
– О господи, как я могла с ней так поступить? – Люси начала плакать. – Это было ужасно… Если бы не Саймон, не знаю, что бы я делала.
– Слава богу, что он тебя нашел, – хрипло произнес Джулиан. – Ты могла умереть.
– Балерины не умирают так легко! Мы очень крепкие, ты же знаешь. – Люси слабо улыбнулась и прикрыла глаза.
Джулиан долго смотрел на нее, укоряя себя за то, что не уделяет жене должного внимания.
Где они совершили ошибку, кто первым сделал шаг к отчуждению, он или она? Но ответ не приходил, и Джулиан со вздохом вышел из комнаты.
Прошел почти месяц, прежде чем Люси позволили спуститься вниз. К этому времени успели взять няню, и то ли из-за того, что ее наняла свекровь, то ли из-за мрачного вида немолодой женщины Люси сразу же невзлюбила сестру Ричардс и решила, что, как только поправится, будет ухаживать за ребенком сама.
Через несколько недель после рождения дочери пребывание Джулиана в поместье закончилось, и он смог приезжать домой только по выходным. С женой он был очень нежен и согласился, когда она предложила назвать дочь Амандой в память о маме.
Люси совершенно оправилась и сказала мужу, что намерена переехать в Лондон.
– Не думаю, что ты достаточно окрепла, милая, – возразил он. – И потом, жаль уезжать из деревни летом. В такую жару ужасно жить в городе.
Они загорали на лужайке, и, глядя на голубое небо и цветочные клумбы, Люси вынуждена была признать правоту мужа.
– Но все равно ты должен начать подыскивать квартиру. Я хочу переехать осенью.
– Хорошо, моя любовь, но это нелегко. Один из моих коллег снимает квартиру гостиничного типа рядом с Бейкер-стрит. Я его спрошу.
– Такая квартира не подходит для ребенка.
– Я не знал, что ты хочешь взять Аманду. Ты не думаешь, что ей будет лучше здесь?
Люси села,
– Боже, Джулиан, я не желаю ее здесь оставлять!
– Но разве тебе не жалко, что она всю зиму проведет в Лондоне, когда могла бы набираться здесь сил?
– Чушь! А как же те люди, которые никогда не вывозят детей из Лондона?
– У них нет выбора, в отличие от нас, милая. Мы можем оставить ее с мамой и приезжать на выходные.
– Нет, – резко повторила Люси. – Аманда должна быть с нами.
Джулиан зевнул и похлопал жену по руке.
– Давай не будем спорить. В любом случае меня, наверное, отправят за границу.
– Я забыла. – Люси с любопытством посмотрела на мужа. – Куда они тебя пошлют, Джулиан? Надеюсь, во Францию или Италию. Я всегда мечтала увидеть Рим.
– Не загадывай заранее, милая, я не имею ни малейшего представления. Меня могут направить в Вашингтон…
Люси думала, что свекровь сразу же приберет ребенка к рукам, но та предоставила Аманду заботам няни, высокой, грузной женщины с грубым лицом и большими красными руками.
Постепенно у Люси сложилось впечатление, что миссис Саммерфорд не любит свою внучку.
Вначале старая няня питала к молодой матери какие-то крупицы уважения, но постепенно стала во всем слушаться хозяйку дома.
Энн уже вернулась в Мэйфилдс, и Люси решила навестить ее с Амандой. Сестра Ричардс с плохо скрытой враждебностью встретила ее просьбу принести девочку для прогулки и заявила:
– Не думаю, что миссис Саммерфорд одобрит ваше желание.
– Когда речь идет об Аманде, я миссис Саммерфорд. Прошу вас помнить об этом.
Люси повернулась и вышла из комнаты, чувствуя, что нажила себе еще одного врага.
Когда она вернулась домой после визита к Энн, то сразу же поняла, что сестра Ричардс уже успела пожаловаться хозяйке.
– Знаю, ты хочешь как можно больше времени быть с Амандой, – проворчала свекровь, – но за ней следит сестра Ричардс, и она была очень расстроена, когда сегодня утром ты забрала девочку.
– Мне жаль, но, в конце концов, Аманда моя дочь.
– Тебе надо было попросить няню поехать с вами. Не надо обижать ее. Ты ставишь меня в трудное положение, ведь она идет жаловаться ко мне.
– Но почему? Я мать Аманды.
– Мне неприятно это говорить, дорогая, но, учитывая то, что именно я плачу сестре Ричардс, вполне естественно, что она обращается со всеми вопросами ко мне.
– Вы ей платите? Но я думала Джулиан…
– У него нет других денег, кроме тех, что ему платят.
– Но ведь этого вполне достаточно?
– Сомневаюсь. Люси, тебе известно финансовое положение твоего мужа? Вряд ли. Я всегда надеялась, что Джулиан сначала сделает карьеру, а потом свяжет себя семьей, но молодые люди никогда не думают о будущем. Ему повезло со мной.
– Что вы хотите сказать?
– Мой сын всегда тратил свои деньги до последнего пенни. Я ему не препятствовала, потому что когда-нибудь он получит этот дом и все мои сбережения! Когда вы были в Париже, он потратил почти все, что скопил за последние несколько лет.
– Но почему он не сказал мне об этом?
– Возможно, он боялся, что ты вышла за него из-за денег.
Люси вспыхнула:
– Какая низость!
– Как бы то ни было, но доходы Джулиана слишком малы. Ему едва хватало денег на жизнь в Лондоне, когда он был холост, не говоря уж о том, чтобы содержать жену и ребенка.
Внезапно стало ясно, по какой причине Джулиан хотел оставить Аманду в Кумб-Хаус. Но почему он не сказал ей правду?
– Так что видишь, дорогая, – продолжала свекровь, – ты должна полностью доверить Аманду сестре Ричардс. Тебе не стоит беспокоиться. Джулиан далеко не беден.
– Теперь я понимаю его поведение. Вы хотите, чтобы и я была привязана к вам из-за богатства? – выпалила Люси и тут же пожалела о сказанном.
Миссис Саммерфорд вспыхнула:
– Какая же ты гордая! Вряд ли можно назвать нормальным твое отношение ко мне. – Свекровь величественно поплыла к двери. – С тех пор как ты появилась в этом доме, то сразу невзлюбила меня. Я все тебе прощала, думала поймешь, что мужчина может любить мать не меньше, чем жену. Даже больше, потому что мать понимает сына лучше чужой женщины.
– Как вы смеете называть меня чужой?
– А разве это не так? Надеюсь, тебе не придется вытерпеть то, что досталось на мою долю. Ты мне не нравишься, Люси, но я не пожелаю тебе того, что пережила сама.
Она вышла из комнаты, и Люси осталась одна, смущенная и сердитая.
