Текст книги "Будни контрразведчика "

Автор книги: Роберт Тронсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

3.
ИЗБРАННИК СУДЬБЫ.

Хаббард-Джонс с бритвой в руке застыл в волнении перед зеркалом. Лицо у него было наполовину покрыто мыльной пеной, но все-таки оно выглядело этим утром необычно.

– Я избранник судьбы, – звучно обратился он к своему отражению, и ванная откликнулась на эти пророческие слова мелодичным эхом.

Из спальни доносилось приглушенное хныканье и шуршанье. Скромница одевалась.

– Убирайся к черту! – крикнул он ей и снова погрузился в мечты об уготованной ему великой судьбе. 9.45. Понедельник, 27 сентября. Он твердо знал – наступил его день.

Его день. Быть может, этому дню суждено стать национальным – нет, всемирным! – праздником. Люди приколют на грудь значки с его портретом, и все усядутся за праздничные столы. «Что вы делаете в день Хаббард-Джонса? Едете куда-нибудь?» – «Нет, мы собираемся провести его дома, в семейном кругу, ведь для нас это священный день».

Хаббард-Джонс сделал над собой усилие и добрился. Уж если этому дню суждено стать днем его величия, нужно начинать его достойно…

Стуча каблуками, Скромница взбежала по деревянной лестнице, и вот она уже в конторе «Акционерного общества Футлус».

– Вы сегодня рано, – заметил Рональд.

В его словах не было и тени сарказма. Четверть двенадцатого – это действительно было рановато для Скромницы. Четких заданий отделу не давали, сотрудников нанимали бог весть по какому принципу, и поэтому рабочий день начинался поздно. Но добросовестный Рональд всегда являлся в девять, а сегодня и того раньше – он встретился в кафе с Кроумом, чтобы снова обменяться портфелями.

– Я приехала на метро, – объяснила девушка, усаживаясь на стол, за которым работал Бейтс, и, помолчав, добавила:

– Он меня все время обижает…

Рональду очень хотелось попросить ее слезть с фотокопий, аккуратно разложенных на столе, – это были снимки с двадцати страниц книги, которую он брал у Кроума, – он слышал, как хрустит плотная бумага, но не мог вымолвить ни слова, чтобы спасти плоды своего труда, он только смотрел на гладкое колено и белое-белое плечо. Скромница наклонилась к нему поближе:

– Знаете, что он сегодня утром болтал?

Рональд, в восхищении от ее красоты, лишь помотал головой.

– Он снова завел свою старую песню: мы отряд спецназначения, и сегодня особенный день, и все мы этого дня столько времени ждали, а сам он на пороге великих дел.

– Кто знает, может быть, так оно и есть. Поглядите.

Рональд протянул руку за фотокопиями, на которых сидела Скромница, и потащил из-под нее лист бумаги. Девушка вдруг вскочила, сбросила плоды его труда на пол.

– Ах, неужели и вы такой же, как все! – воскликнула она, бросилась в «святилище» и заперлась там на ключ.

Хаббард-Джонс приехал перед самым обеденным перерывом – он все утро отмечал в баре на углу «День Х.-Дж».

– Сэр, они действительно ведут странную игру, – сказал ему Рональд, как только шеф появился на пороге. – Вот посмотрите. Вы сказали, что сэр Генри упомянул какого-то курьера. И курьер должен был прибыть в лондонский аэропорт накануне этого заседания. И он прибыл. Но его машину по дороге в Форейн оффис [11]  [11] Британское министерство иностранных дел.


[Закрыть] обстреляли. Курьер был убит, а мешок с диппочтой украден! – Рональд перевел дыхание. – И он не первый, – продолжал Рональд, но шеф бесцеремонно его перебил:

– А что я говорил? Черт возьми, я – гений! Гений! Что я говорил? Утайка. Он это утаил. Даже не упомянул на совещании. Ну теперь сэр Генри Спрингбэк у меня на вертеле. Я его зажарю! Зажарю!

– Минуточку, сэр, я не закончил. Это не все. Это только начало.

– С меня достаточно!

– Нет, взгляните, сэр, – кодовое название материалов, которые этот курьер вез, – Терпсихора [12]  [12] Терпсихора – муза танцев.


[Закрыть]!

Хаббард-Джонс тупо поглядел на Рональда. Он нетвердо держался на ногах.

– Тер-р – как вы сказали?

– Терпсихора, муза танцев.

– А-а… Бейтс, вы пьяны.

– Но, послушайте, сэр, – было еще три курьера, их точно так же убили в течение предыдущих двух недель. Вот кодовые названия их материалов. Клио, Талия, Евтерпа [13]  [13] Клио, Талия, Евтерпа – музы истории, комедии, лирической поэзии и музыки.


[Закрыть]… Понимаете?

– Что понимаю? Бейтс, у вас ничего не разберешь.

– Это все имена муз. Понимаете – эти задания все связаны между собой. И их должно быть еще пять – ведь муз было девять…

Но уж этого Хаббард-Джонс снести не мог – он никому не позволит считать его неучем!

– Черт вас побери! Я не хуже вас знаю, сколько было муз. Я тоже учился в школе.

Стараясь держаться с достоинством, он проследовал к двери в свой кабинет, но дверь была заперта.

– Какого черта! – завопил он. – Кто там?

– Пошел вон, – донесся из-за двери голос Скромницы.

– Ну это мы посмотрим. Запомните, мы теперь отряд спецназначения.

Хаббард-Джонс сделал шаг назад и изо всех сил бросился на упрямую дверь в ту самую минуту, когда Скромница, убоявшись своего непослушания, отперла ее. Хаббард-Джонс с разбегу влетел в кабинет, потерял равновесие, стукнулся головой об угол письменного стола и рухнул замертво.

Рональд и девушка склонились над бесчувственным телом, и в это время в комнате появился Джок Мак-Ниш.

– Что случилось?

Рональд и Скромница объяснили как умели, стараясь не выставлять Хаббард-Джонса в очень уж нелепом свете. Джок примерился и тяжелым башмаком три раза сильно ударил шефа в бок.

– Это тебе за безмозглого шотландца, – прошипел он и пошел прочь. – Запомни, Рон, – добавил он, вдруг обернувшись: – Уж если бить – то лежачего.

И исчез за дверью.

Наступили три хлопотливых дня.

Они были полны хлопот для Хаббард-Джонса: долгие часы он сидел в одиночестве у себя в кабинете с забинтованной головой и перевязанной грудью и обдумывал, как наилучшим образом подложить бомбу, которая потрясет Управление внутренней безопасности до железобетонного основания.

Они были полны хлопот для Рональда Бейтса: у него не шла из головы так неожиданно выплывшая тайна «Девяти муз». Он впервые столкнулся с настоящей разведывательной операцией, в которой действовали живые, из плоти и крови шпионы. Он был взволнован и встревожен.

У старика Кроума тоже хлопот был полон рот: человек по натуре справедливый, он не хотел отдавать предпочтение одному какому-то отделу и изрядно потрудился в эти дни, пустив по рукам книгу СЕМУВБ, причем процедура обмена происходила в самых неожиданных местах, включая вагон метро, читальню Общества христианской науки и комнату ужасов в Музее восковых фигур мадам Тюссо.

4.
ДЕНЬ ДЛИННЫХ НОЖЕЙ.

– Господи! – ужаснулся сэр Генри, открывая дверь своего кабинета и увидев там троих коллег.

Мелкий проступок, совершенный на прошлой неделе, не давал сэру Генри покоя. Ему все время мерещился огромный заголовок в «Таймс»: «ВЫСОКОПОСТАВЛЕННЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СЛУЖАЩИЙ СКРЫВАЕТ УТЕЧКУ СЕКРЕТНОЙ ИНФОРМАЦИИ».

В помутившемся сознании сэра Генри рождались мысли о всевозможных напастях, его терзали мрачные предчувствия. Он уверял себя, что сегодня решится его судьба. Самолично им составленный гороскоп гласил: «Если сегодня, в четверг, 30 сентября до конца заседания Объединенного совета контрразведки его преступление не будет раскрыто, значит, все обойдется, и никто не узнает его позорную тайну». Но дорога на службу в это утро кишела дурными приметами: на каждом шагу беременные женщины, монахини и катафалки. И теперь, увидев, что в кабинете его дожидаются трое, он понял: это конец.

Слева направо сидели:

Первым – Крэбб, начальник Особого управления Скотланд-Ярда, известный больше по прозвищу Кислятина, которое он получил еще в бытность свою молодым констеблем [14]  [14] Младший полицейский чин.


[Закрыть]. Говорили, что за тридцать восемь лет службы он ни разу не улыбнулся.

Вторым – Бойкотт, заместитель начальника Особого управления, самый молодой в стране полицейский в столь высоком чине (всего двадцати восьми лет от роду), поборник использования современных методов.

Третьим – Бакстер Лавлейс.

Первый и второй созерцали друг друга с нескрываемым отвращением. Третий взирал на них обоих с презрительным безразличием.

Сэр Генри не сомневался, что начальство Особого управления явилось его арестовать, а Бакстер Лавлейс пришел поиздеваться.

– Господи! – повторил он и добавил: – Прессе уже все известно?

– О чем это вы? – спросил Бакстер Лавлейс. – Вы сегодня очень опоздали. Все вас ищут. – Безжалостные зеленые глаза Бакстера Лавлейса буравчиками сверлили объятого ужасом сэра Генри. – Что это вам вздумалось лазать словно вору по пожарной лестнице на потеху всему Управлению? Вы что, нездоровы? – добавил он с любопытством, но без тени сочувствия.

Сэр Генри (он уже протянул вперед руки в ожидании наручников) икнул и привалился в изнеможении к двери.

– Дело в том, – продолжал Бакстер Лавлейс, – что Бойкотт, по-видимому, откопал какие-то весьма неаппетитные сведения. Давайте займемся ими, у нас есть еще десять минут до этого проклятого совещания.

Начальник Особого управления Крэбб прокашлялся и вставил:

– Мне нужно кое-куда позвонить. Докладывайте без меня, Бойкотт.

Крэбб явно не желал принимать в подобном деле никакого участия. Он оглядел своего заместителя. Казалось, будто гробовщик мысленно прикидывает размеры гроба для смертельно больного.

Успех Крэбба на полицейском поприще объяснялся его блестящей интуицией, которую он сочетал с обстоятельной и упорной логикой. Он приучил себя рассуждать вопросно-ответным методом и сейчас, как всегда, прибегнул к нему.

В. Долго ли еще ты сможешь терпеть Бойкотта у себя на шее?

О. Нет.

В. Как же ты думаешь от него избавиться?

О. Пока еще не знаю, но нужно придумать что-нибудь похитрее.

И, взяв пальто и шляпу, он вышел.

Заместитель начальника Особого управления Эдвард Бойкотт поднялся во весь свой шестифутовый рост, с грохотом опрокинув низкий столик. Он знал, что Бакстер Лавлейс его не переваривает, но это его вдохновляло и радовало.

В ходе его молниеносной карьеры начальство нашло у Бойкотта лишь один недостаток – бестактность, а если такое заметили в полиции, значит, бестактность эта была поистине вопиющей. За полгода пребывания на посту заместителя начальника Особого управления он нажил немало врагов среди начальства, и это являлось для него предметом гордости.

– Кажется, у вас все еще продолжаются неприятности с «Девятью музами», – отметил он с удовольствием.

Бакстер Лавлейс незамедлительно перешел в контратаку:

– Именно. И все благодаря вам. Эти несчастные курьеры просто сидячая мишень, никакие меры для их охраны не принимаются.

– А чего же вы хотите, если МИ-5 не желает сотрудничать с моими людьми? Но я не для того сюда пришел, чтобы снова все это обсуждать, – добавил Бойкотт поспешно.

Он имел в виду недавний инцидент на одном из заседаний Объединенного совета контрразведки. Бойкотт тогда обвинил МИ-5 не только в том, что они подслушивают его телефонные разговоры, но и в том, что у него в кабинете в Скотланд-Ярде установлен магнитофон. И хотя это была чистая правда (МИ-5 устанавливают аппараты для подслушивания повсюду, на случай, если какой-нибудь зарвавшийся контрразведчик из другого ведомства вздумает сунуть нос в их дела), начальство славного департамента, все трое, как один, поднялись в глубоком негодовании. И все трое [15]  [15] После того как один американский журнал предательски опубликовал в 1967 году фамилии нескольких руководителей британской службы, расконспирированный бывший глава МИ-5 был хитроумно замещен не одним, а тремя сотрудниками. Этот безымянный триумвират именуется в сфере безопасности как «Люди без имени», или «Безликие», или «Наши таинственные друзья». (Прим. автора).


[Закрыть], как один, заявили, что не допустят подобных оскорблений, и опять-таки все вместе, как один, покинули зал заседаний. Позднее они официально сообщили, что прекращают всякие отношения с Особым управлением, пока Бойкотт не возьмет свои слова обратно и не принесет извинений за клевету. Бойкотт, конечно, и не подумал извиняться, невзирая на давление сверху. И сейчас с горделивыми нотками в голосе он продолжал:

– Меня интересует, мистер Лавлейс, через кого происходит утечка информации о дате и часе приезда курьеров с донесениями «Девяти муз». – Он заглянул в блокнот: – У вас, кажется, есть служащий по фамилии Кроум?

– Кроум? – Сэр Генри навострил уши. – О, Кроум вне всяких подозрений.

– Тогда, быть может, вам небезынтересно будет узнать, сэр Генри, что этот Кроум за последние несколько дней положил в банк 450 фунтов стерлингов.

В кабинете воцарилось тягостное молчание, которое наконец прервал Бакстер Лавлейс.

– Возможно, этому есть самое простое объяснение, – неуверенно заметил он. – Выиграл в лотерею или еще что-нибудь…

У Бойкотта задергался кончик носа, как у гурмана, почуявшего аромат тонкого и редкостного блюда. Он двинулся на Бакстера Лавлейса, опрокинув при этом горшок с цветком.

– А выигрыш положил на три разных счета? И мелкими купюрами?

Наступила одна из счастливейших минут в жизни Бойкотта.

Справка.

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЭЛЕКТРОННЫХ МЕТОДОВ В КОНТРРАЗВЕДКЕ.

Когда Бойкотта назначили заместителем начальника Особого управления, он сделал весьма странное заявление представителям прессы: «Наша контрразведка должна руководствоваться тем, что в эпоху электроники в любом деле можно обойтись без участия человека».

В отличие от своего начальника Кислятины Крэбба Бойкотт придерживался самых современных взглядов.

Он хотел прославить свое имя тем, что обуздал Науку и заставил ее послужить суровому ремеслу охотников за шпионами. Это он, Бойкотт, несмотря на серьезное противодействие, настоял на приобретении гигантской ЭВМ, которую с трудом втиснули в одну из комнатушек в Скотланд-Ярде. Теперь его правота подтвердилась. Вероломство старика Кроума было обнаружено с помощью электронной техники.

В трудную минуту Бойкотт мчался к своей ЭВМ, как древние греки к дельфийскому оракулу. Он обратился к ней и на этот раз. Его электронная любимица получила обильную информацию обо всех, кто имел какое-либо отношение к секретной операции под кодовым названием «Девять муз», донесения о которой так ловко похищались, стоило им прибыть в Англию. Прошло не более минуты, и ЭВМ выдала несколько десятков фамилий. Многие из них, к превеликому неудовольствию Бойкотта, уже отбывали в тюрьме длительные сроки по обвинению в государственной измене, другие давно покинули Англию.

В конце концов у Бойкотта осталось шесть человек. Все они занимали высокие правительственные посты, и поэтому, естественно, Кроум в их число не попал. Бойкотт приказал установить тщательное наблюдение за этими потенциальными предателями.

Один из подозреваемых был хрупкий старичок из руководства Управления внутренней безопасности, милейшее существо по фамилии Пирсон.

Внешне он сильно напоминал Кроума. Неудивительно поэтому, что полицейские, которым была поручена слежка за Пирсоном (снабженные фотографией своей жертвы, они постоянно вертелись возле Управления), избрали объектом слежки старика Кроума…

Конец справки.

Вернемся в Управление внутренней безопасности, где в главном конференц-зале заседает Объединенный совет контрразведки.

Дама Берта Спротт, единственная женщина среди руководства службы безопасности [16]  [16] За выдающиеся заслуги перед государством английский монарх жалует мужчин титулом «рыцаря», а женщин – титулом «дамы».


[Закрыть], сообщила, что в четверг присутствовать на заседании (которое стало роковым) не сможет. Поэтому за столом собрались одни мужчины, числом не меньше двадцати или тридцати, верные стражи наших государственных тайн. Выглядело это сборище необычно – бороды, повязки на глазу, темные очки, броские шрамы, нависшие брови… Кинорежиссер с самым необузданным воображением не рискнул бы выбрать ни одного из них на роль тайного агента.

В зале царило уныние, лишь двое из присутствующих были настроены жизнерадостно: Хаббард-Джонс и, как это ни странно, сэр Генри Спрингбэк.

Последний председательствовал и занимал место во главе стола, рядом с ним по одну сторону сидел Бакстер Лавлейс, по другую были три пустых стула, где, если бы не присутствие Бойкотта, восседали бы «Трое безымянных» из МИ-5. Непривычный оптимизм сэра Генри объяснялся утренней новостью. Ведь если Кроума посадят в тюрьму (а это неизбежно), он, по сути дела, останется на государственной службе, и, значит, день его отставки, грозившей сэру Генри, как он вбил себе в голову, неминуемой смертью, отодвинется в далекое будущее.

Этот просвет среди туч, нависших над головой сэра Генри, дал ему силы вынести дополнительное бремя. Заседание подходило к концу, однако никто пока еще не швырнул ему в лицо обвинения в том, что он утаил важную информацию. Он заглянул в повестку дня – оставалось «разное», и сэр Генри был уверен, что с этим пунктом все как-нибудь обойдется, а там заседание закончится – и он спасен!

От возбуждения он начал подпрыгивать в кресле.

На другом конце длинного стола второй оптимист – Хаббард-Джонс, избранник судьбы, дожидался своего часа.

Хаббард-Джонс окинул взором длинный стол: вот командор Бертрам Стадхоум Солт, толстый пожилой морской офицер, он возглавляет какой-то мелкий отдел морской контрразведки; дальше сидит грозный бригадир Радкинс, в чьем ведении находится таинственная сеть контрразведчиков, известных просто как «радкимены»; дальше Бойкотт, у которого победоносно пылают нос и уши, кисло-мрачный, как всегда, Крэбб, еще семь членов Внутреннего совета и, наконец, на председательском месте… По странному совпадению, Хаббард-Джонс и сэр Генри думали об одном и том же – пройдет «разное», и тогда все в порядке.

Худой прыщавый агент, который уже давно нагонял сон на всех присутствующих докладом о возможности саботажа на одном ядерном заводе, казалось, исчерпал свою тему.

«В заключение…» – магические слова. Слушатели начали просыпаться и зашуршали бумагами. «В заключение важно отметить, что несчастный случай мог иметь место и не в связи с саботажем. Дело в том, что использовались шарикоподшипники того же типа, как и в детских роликовых коньках…»

– Что это он там бормочет, болван окаянный! – громко обратился бригадир Радкинс к командору.

Агент, впервые выступавший на важном заседании, побагровел и хотел было отпарировать такой же грубостью, но, взглянув на своего критика, осекся. Бригадир был огромен, лыс, с лицом как масляный блин, который перерезала прямая линия

– рот почти без губ, и в довершение всего на нем были очки с одним светлым, а другим темным стеклами. Прыщавый молодой человек насмерть перепугался, кое-как закончил доклад и быстро сел.

«Разное» прошло быстрее обычного. На сей раз ни один из присутствующих не стал выступать. Это произошло главным образом потому, что сэр Генри, ко всеобщему удивлению и смущению, закрыл глаза и затянул фальцетом «Пребудь со мной». [17]  [17] Религиозный псалом.


[Закрыть]

Несколько подхалимов, решив, что отныне заседания будут кончаться молитвенным пением, поднялись с мест и начали подтягивать. Бакстер Лавлейс подумал, что, видимо, пост главы службы внутренней безопасности перейдет к нему не позднее чем через две недели.

Распевая псалом, сэр Генри неприметно оглядел комнату и, ловко улучив минуту, сделал неожиданный рывок к дверям. Однако Хаббарт-Джонс, увидев, что жерства ускользает, ринулся вдогонку, оставив заседающих с разинутыми в изумлении ртами.

– Простите, мне некогда, – бросил через плечо сэр Генри, ныряя в дверь с надписью «Джентльмены». – У меня срочный визит – неотложное дело.

– Вы не сможете уделить мне немного времени? – Хаббард-Джонс пролез в дверь вслед за сэром Генри. – Нам нужно кое-что обсудить, – добавил он, притиснув сэра Генри к кафельной стене. – Речь идет о сокрытии утечки секретной информации.

Сэр Генри смотрел в белесые рыбьи глаза Хаббард-Джонса, который размахивал у него под носом авторучкой и листком бумаги…

Бакстер Лавлейс мрачно растолкал жужжащих, как пчелиный рой, контрразведчиков и кинулся к двери с надписью «Джентльмены».

Совет в полном составе покинул конференц-зал и недоуменно толпился в коридоре. «Какого черта понадобилось этому Хаббард-Джонсу?» – можно было прочесть на всех лицах.

Приняв молниеносное решение, как Нельсон в его лучшие дни, командор Солт на цыпочках вернулся в конференц-зал к телефону.

– Лейтенанта Игара, – скомандовал он хриплым шепотом, когда его соединили со штабом. – Это ты, старина? Послушай, тут один парень, Хаббл-Смит, или как его, что-то замышляет…

Услышав шаги в коридоре, он велел собеседнику подождать, вставил в глаз монокль и тревожно поглядел на дверь конференц-зала. Издалека донесся четкий голос Бакстера Лавлейса:

– Вызовите «Скорую помощь», – приказал он, объятый радостью. – У сэра Генри, кажется, легкий сердечный приступ.

5.
ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ ТАЙНОГО АГЕНТА.

– Невероятно, – в восхищении проговорил премьер-министр. – Поверьте, Х-2, вы заслужили благодарность нации. Но как вы снесли такие мучения и пытки?

– Я читал про себя «Грантчестер» [18]  [18] Произведение известного английского поэта Руперта Брука (1887-1915), исполненное патриотических мотивов.


[Закрыть]. Руперт Брук всегда помогает мне в тяжелую минуту.

Как это ни удивительно, беседа протекала в крошечной комнатушке в Кенгуру-Вэлли. Агент Х-2, он же Рональд Бейтс, лежал на узкой и жесткой кровати, вперив взор в растресканный потолок, где ему рисовалась заманчивая сцена беседы с премьером. Но сегодня он не находил в мечтах обычного утешения. Он не мог ощутить истинной радости от слов главы нации, от его преклонения перед героизмом Рональда. Тень Хаббард-Джонса, так неожиданно получившего пост в Совете контрразведки, вставала между мечтателем и его грезами.

Рональд снова вернулся к проблеме, которая не давала ему покоя с самого утра. По сути своей проблема особой сложности не представляла. Должен ли он сообщить начальству ужасную правду? Или не должен? Рональд не мог этого решить.

Задача встала перед ним еще тогда, когда Хаббард-Джонс в великом возбуждении объявил:

– Бейтс, сегодня день Д [19]  [19] День начала операции в военной терминологии.


[Закрыть]. Мы выходим на передовую.

Он не нашел на нее ответа и на следующей неделе, когда ему попался на глаза документ (его подготовил Хаббард-Джонс, и подписал дрожащей рукой сэр Генри), предоставляющий их отделу неограниченные фонды.

Проблема оставалась нерешенной и в последующие дни, когда Хаббард-Джонс купил себе новую машину (транспорт отдела), меховое пальто Скромнице (защитная одежда), дорогую мебель для «святилища» (деловые контакты). И вот прошли две недели, а Рональд все еще ничего не решил…