355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберт Сильверберг » Журнал "Если" 1999, номер 11 » Текст книги (страница 5)
Журнал "Если" 1999, номер 11
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 00:13

Текст книги "Журнал "Если" 1999, номер 11"


Автор книги: Роберт Сильверберг


Соавторы: Владимир Гаков,Дмитрий Караваев,Константин Дауров,Джим Коуэн,Уильям Джеймс,Дж Слейдек,Михаил Андреев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ

По нашим телеканалам сплошь и рядом идут сериалы, сюжет которых сводится к нехитрой фабуле – в обычную семью попадает некое существо (пришелец, компьютерный джинн, гость из прошлого или будущего и т.п.). Эти мыльные оперы пользуются зачастую большим успехом, нежели навороченные крутые сериалы с пальбой из бластеров, космическими сражениями и кровавыми разборками.

Появление в декабре 1996 года на экранах наших телевизоров мохнатого пришельца по имени Альф поначалу прошло незамеченным любителями фантастики. Но после того, как телеканал СТС трижды прокрутил все эпизоды сериала, а в завершение еще и посвятил их повтору целый день, с утра до вечера, – не заметил бы его только слепой. Ко всему еще и ОРТ приступило осенью к его показу, сделав приключения инопланетного волосатика, разговаривающего голосом артиста Малого театра Александра Клюквина, достоянием всей страны.

Все начинается с того, что на гараж простой американской семьи падает летающая тарелка, и оттуда выбирается носатый пришелец. Разумеется, семейство гостеприимно предлагает ему убежище, поскольку справедливо полагает, что гласность Альфу повредит – объявятся военные и утащат его на свои секретные объекты.

Поначалу сериал воспринимается как пародийный, тем более, что согласно некоей устоявшейся традиции стало хорошим тоном время от времени слегка прохаживаться по иным популярным сериалам или фильмам – этакая реакция на злобу дня. Шкодливый Альф с трудом усваивает правила поведения и в каждом эпизоде непременно как-нибудь да напортачит. От эпизода к эпизоду он все больше врастает в быт и даже находит в этом удовольствие. Тем более, что его родной дом – планета Мелмак – погиб в результате катастрофы. В какой-то момент у Альфа появляется возможность улететь к своим соплеменникам на пролетающей мимо тарелке, но он не в силах одолеть привязанность к новому дому и к семейству Таннеров. Он остается в простой американской семье из Лос-Анджелеса, чтобы по-прежнему прятаться от любопытствующих соседей, поедать пиццу в неограниченных количествах и время от времени пользоваться кредитной карточкой хозяина дома, к вящему его, хозяина, неудовольствию. И, представьте себе, такая вот нехитрая история почему-то имела бешеный успех, а мохнатая игрушка по образу и подобию Альфа была раскуплена всеми, у кого детки малые и не очень.

В США показ «Альфа» начался в сентябре 1986 года и длился аж до марта 1990 года. В первых эпизодах пришельца играл лилипут Мичу Мезарос, а затем его заменили куклой с хитрой электроникой, состоящей из двух половинок – оттого Альфа и показывают либо по пояс, либо не выше мохнатых лап, топающих, например, за котом Таннеров. (Кошки – излюбленное блюдо мелмакиан, на этом построена значительная часть непритязательных шуток). Надо сказать, что огромная популярность сериала со временем значительно упала, и лишь в декабре 1996 года один американский кабельный телеканал рискнул запустить его вновь. Но в этом временном промежутке пришелец-симпатяга успел победоносно пройтись по многим странам (более 80!) и покорить сердца миллиардов зрителей. Самый оглушительный успех он имел почему-то в Германии. Впрочем, надо заметить, что с немалым удовольствием сериал смотрели и во всех остальных европейских странах.

Мультипликационный проект «Истории Альфа», осуществленный в 1989 – 90 годах, практически оказался бледной тенью телесериала. У нас мультики шли на канале ТВ-6, и показ не был доведен до конца. Приключения на Мелмаке оказались малоинтересными и ничем не отличались от заурядного фантастического мультсериала.

В чем же причина того, что приключения носатого пришельца были оборваны на самом интересном месте, когда бравые вояки все-таки добираются до Альфа? Комедийный телефильм «Проект «Альф» – всего лишь дешевая попытка поставить точку в конце сюжета и забыть про сериал. Неужели и здесь происки конкурентов? Известно же, что «Квантовый скачок» – единственный серьезный конкурент «Секретных материалов» – был перекуплен хозяевами «Икс-файлов» и цинично закрыт. Но поиски происков ни к чему не приведут: увы, симпатичного инопланетянина притормозили обстоятельства более прозаические.

Создатели Альфа – Том Патчет и Пол Фаско (кстати, это он говорит за Альфа в оригинале) – признались, что они могли бы тянуть сериал и дальше, если бы не банальный кризис идей. Просто нечего было снимать дальше, начались самоповторы и самопародирование, а это и привело к падению рейтинга. Похвальная честность, а все-таки нам жаль было расставаться с симпатичным пришельцем, чем-то напоминающим Карлсона…

Любопытно, что такие вот сериалы – без космических гонок на звездолетах, без пальбы и взрывов – являются более эффективной пропагандой американского образа жизни, чем бесконечные приключения суперменов с огромными кулаками и большими пистолетами. Американские идеологи давно поняли, что, во-первых, семья это не просто ячейка общества, а самый что ни на есть его, общества, фундамент. Во-вторых, агрессивный герой, кулаками насаждающий справедливость, в одних странах ассоциируется с беспринципным эксплуататором-гринго, а в других даже с пособником шайтана.

Товар, а идеология и есть товар, следует продавать в привлекательной упаковке. Но кто сейчас не знает, что в рекламном деле самый верняк – это дети и животные. Пришелец Альф похож одновременно и на тех, и на других. Вот постепенно и пропитываются американцы мыслью о том, что их страна настолько хороша, что является пределом мечтаний не только для жителей стран третьего мира, но и вообще для всех обитателей обозримой Вселенной.

Смешно даже предполагать, что Патчет и Фаско в работе над сериалом хотя бы на миг задумались над тем, как им получше оформить базовые идеологемы американского общества! Другое дело, что на кинорынок допускаются (иными словами – финансируется создание) такие проекты, которые служат не «очернительству», а восхвалению, пусть даже весьма тонкому и еле заметному. Поэтому неудивительно, когда четверка смешных персонажей из «Третьей планеты от Солнца» изо всех сил старается остаться на Земле; неудивительно, когда компьютерный джинн Лиза отказывается от волшебного мира и' возвращается к двум прыщавым придуркам, и так далее и тому подобное… И даже снежный человек Гарри в одноименном телесериале не хочет вернуться в первозданность лесов, предпочитая дом очередных простых американцев.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы представить себе, в каком ключе наши режиссеры сподобились бы снять похожий сериал о пришельце, оказавшемся в российской семье, – вот было бы, наверное, не продохнуть от крика, надрыва, склок и мордобоя…

Константин ДАУРОВ

Майкл Коуни
Я ПОМНЮ ПАЛЛАХАКСИ

Знаменитый американский фантаст Майкл Коуни спустя четверть века обратился к своему любимому детищу – роману «Здравствуй, лето… и прощай» (постоянные читатели «Если» могли ознакомиться с ним в № 2 за 1995 г.).

Действие нового романа происходит на той же планете много-много поколений спустя, так что главные герои «Лета…» – Дроув и Кареглазка – успели стать для потомков героями легенд.

Новый роман публикуется по рукописи автора, поэтому отечественный читатель прочтет его одновременно с американским.

ПРОЛОГ

В тот день, когда мне исполнилось семнадцать, я чуть было не утонул. Ярко сияло солнце, цепочка белых домиков Носса на берегу гляделась широкой улыбкой, гладкие воды эстуария лениво сползали в море. Легкий бриз раздувал мой парус, и я весело распевал, направляя скиммер к устью реки. Грум уже начался. Это совершенно особое время года, когда океанское течение, опоясывающее наш мир, приносит к нам с Великого Мелководья удивительно плотную и тяжелую воду – грум. Рыбаки меняют килевые суда на плоскодонки, вроде моего скиммера, и навешивают на сети и снасти добавочные грузила. Рыбы в эту пору невпроворот, ведь плотная вода выталкивает наверх придонных морских обитателей.

Чуть позже появляются свирепые наездники грума. Они стремительно несутся по поверхности моря, отталкиваясь мощными ластами, и атакуют все, что попадается на пути, даже зумов. А уж зум покрупнее груммера раз в двадцать! Что-то в этих хищниках смутно меня беспокоит и даже пугает. Возможно, вспышка памяти одного из предков? Рано или поздно я выясню это, хорошенько покопавшись в воспоминаниях.

– Эй, на скиммере!

Глубоко задумавшись, я пропустил крик мимо ушей.

– Эй! Смотри, куда плывешь!

Девушка, которая кричала и махала мне рукой, сидела в гребной шлюпке, дрейфующей под обрывистым берегом. Такие лодки с округлым днищем и глубокой осадкой крайне неустойчивы во время грума, но девушка непринужденно удерживала баланс, и будь я чуток поумнее… Но где там! Эти водяные ящерицы из Носса считают, что море принадлежит только им. Нет уж, буду делать все, что захочу.

И тут мой скиммер рванул вперед, как перепуганный локс, хотя ветер совсем не изменился. Вода ужасно брызгалась и плескалась, что было очень странно, ведь грум хлюпает и стекает с бортов тонкими струйками. Я не успел додумать эту мысль: скиммер сбавил ход, да так резко, что меня швырнуло вперед, потом остановился… и начал погружаться в воду.

В безумной панике я вскочил на ноги, и суденышко опасно перекосилось. Рухнул парус, опутав голову и руки, вода моментально поднялась до колен. Она была не теплее ледяной руки Ракса, и я испустил отчаянный вопль. Освободиться никак не выходило, а если бы и удалось, плавать я все равно не умею, как и любой сухопутник.

– Ради Фа! Прекрати скулить и вылезай из-под паруса. Это был голос ангела, не иначе.

– Не могу, – жалобно прорыдал я, чувствуя себя обреченным. А ведь мне всего лишь семнадцать лет… Какая потеря для мира! Ледяное объятие тесно сдавило грудь, тонущий скиммер выскользнул из-под ног. Что-то двинуло мне под ребра и потащило в сторону. Чья-то рука сдернула парус с лица, и я увидел пару внимательных глаз.

– Хватит! Увидят люди – смеху не оберешься. Считай, что я тебя спасла. Можешь промямлить слова благодарности, если возникнет желание, а пока заткнись.

Верхняя моя половина оказалась в шлюпке, остальное болталось за бортом. Парус по-прежнему обвивал тело, а на ребрах возлежала мачта скиммера. Золотое солнышко Фа светило прямо в лицо, и все вокруг было необычайно ярким и теплым, включая великолепные карие очи моей спасительницы.

Это очень редкий у стилков цвет глаз, и наша культура придает ему особое значение. Благословенный дар, напоминающий о легендарной Кареглазке! Вместе со своим возлюбленным Дроувом сия мифическая личность неким непостижимым образом избавила нас от зла… Так или иначе, но всхлипывать я перестал и невнятно пробормотал «спасибо».

– На здоровье. Послушай, если ты подтянешься на руках, то вылезешь из этого кокона. Я придержу мачту, чтобы скиммер не ушел на дно.

Потом мы сушились на россыпи каменных обломков. Скиммер вытащили на песчаный пляж, и он смиренно лежал бок о бок со шлюпкой.

– Ты наверняка сухопутник, – сказала девушка. – Земляной червяк. И все-таки мог бы сообразить, что на скиммере не ходят вверх по течению. Там же пресная вода, понятно? Только что все было в порядке, и вдруг… Бултых! – Она сделала выразительный жест маленькой пухлой ручкой. – Скиммер рассчитан только на грум, для обычной воды у него слишком мала площадь.

– Угу, – пробурчал я, погибая от стыда. Девушка внезапно хихикнула.

– Знаешь, – сказала она мягко, – в жизни своей не видела человека, который тонул бы так быстро. У тебя на самом деле почти не было шансов.

– Угу, – промычал я, глядя на эстуарий, бледно-голубое небо и куда угодно, только не на нее.

– Как тебя зовут?

– Э-э… Харди. Иам-Харди.

– Так ты из Иама? – удивилась она. От Носса до моей родной деревни полдня езды на мотокаре. – Должно быть, ты важная персона? Неужто я облагодетельствовала цивилизацию, – она усмехнулась, – когда спасла тебя из водяной могилы?

– Мой отец – Иам-Бруно, – объяснил я, стараясь не сиять, как медный пятак.

– Бруно? Брат вашего предводителя? – Казалось, это произвело на нее впечатление. – Ведь он сейчас в Носсе, не так ли? Я видела его мотокар.

– Отец приехал на переговоры с вашими предводителями.

– Переговоры? О чем?

– Ну, товары, торговля и все такое. Планирование. Словом, высшие материи. Тебе будет неинтересно.

– Ты хочешь сказать, что и сам не знаешь?

Пора сменить тему, решил я. В конце концов, кто эта девушка? Я уже почти пришел в себя и теперь видел, что лет ей примерно столько, сколько и мне, и что она невероятно хороша собой. Круглые, теплые, карие глаза, россыпь очаровательных веснушек на пухлых щечках и ослепительная улыбка, способная затмить Фа. Я не привык к близости такой красоты… У мужчин и женщин мало общего в нашем мире.

– Ты не сказала мне, как тебя зовут. Девушка немного поколебалась.

– Чара. Носс-Чара. Имя, конечно, необычное, – заторопилась она, – но мать назвала меня так в честь родовой реликвии. – Она потянула за шнурок, убегающий в горловину платья из дорогой земной материи, и продемонстрировала подвешенный к нему сияющий кристалл.

Я ничего не понимаю в драгоценностях, но в этот миг я испытал самое мощное озарение в своей жизни… Кристалл и красивая девушка!

– О, – сказала она, пристально глядя на меня.

– Что?

– Нет, ничего.

Настала ее очередь разглядывать эстуарий. Плоская масса океана лежала по левую руку от нас, и миллионы бледных птиц с пронзительным криком падали вниз, подбирая уснувшую на поверхности рыбу. Скиммеры бороздили воды сетями, собирая щедрый урожай грума, за долю которого отец в это время усиленно торговался, ведь зерновые в нынешнем году не уродились.

А я сидел на теплых камушках со скользкой ящерицей из Носса.

Всем известно, что у береговиков странные привычки да к тому же перепонки между пальцами ног. Они настолько отличаются от нас, что некоторые склонны считать их другим видом разумных существ, но кое-какие малопристойные события доказывают обратное. Образ жизни у береговиков примитивный: мужчины ловят рыбу, женщины ее обрабатывают, и все они зависят от ежегодного грума, а не от собственной сообразительности. Мистер Мак-Нейл, представляющий землян в нашей округе, называет их охотниками-собирателями.

Мы, сухопутники, гораздо более цивилизованный народ.

Наши мужчины занимаются охотой, это правда, но для постижения сложных миграционных путей дичи требуется недюжинный интеллект, не говоря уже об искусстве ее выслеживания. А наши женщины выращивают съедобные растения, и в этом деле применяются абсолютно все виды планирования. Мистер Мак-Нейл рассказывал, насколько наша культура впечатлила землян, когда они впервые прилетели сюда несколько поколений назад.

И эти ящерицы имеют наглость обзывать нас червяками?!

– Мне пора, – сухо сказал я представительнице Носса. – Думаю, отец уже закончил переговоры и удивляется, куда я запропал. – Тут я вспомнил о скиммере. – Ты поможешь мне донести лодку?

– Что? – Она тряхнула головой и поспешно сказала: – Да-да, конечно.

Мы с трудом втащили скиммер на высокий берег, но на дороге дело пошло полегче: мы просто подняли его, каждый со своего конца, и понесли.

– Странно, – вдруг сказала Чара.

– О чем ты?

– Посмотри, из лодки течет вода.

Конструкция скиммера чрезвычайно проста. Это всего лишь продолговатый плоскодонный ящик с двумя поперечными сиденьями; под ними проложена специальная доска, предохраняющая подошвы ног от соприкосновения с холодным днищем.

– Дыра, – сказала Чара, как только мы перевернули скиммер. Отверстие оказалось как раз под доской – круглое, два пальца в поперечнике. Меня охватил озноб.

– Я бы все равно утонул. Даже если бы не сунулся в эстуарий.

– Должно быть, ты ударился о скалу.

– Нет, ничего подобного.

– Значит, кто-то пытался тебя убить? – Она глядела на меня круглыми глазами. – Кто-то подкрался к твоему скиммеру под покровом ночи и просверлил дыру? Выходит, ты еще более важная персона, чем я представляла? – Невинное выражение соскользнуло с ее лица. – А может быть, ты все-таки напоролся на скалу?

– Ради Фа, оставь в покое скалу! Я наверняка заметил бы это, не так ли? Нет, дыра рукотворная. И просверлили ее либо в Иаме перед самым моим отъездом, либо здесь, в Носсе.

– Береговик никогда не станет портить лодку, – сказала Чара неожиданно серьезно. – Мы слишком хорошо знаем, чем это кончается.

– Но вы умеете плавать.

– И что с того? Холод убивает нас точно так же, как и вас, червяков… то есть сухопутников. Просто это займет немного больше времени, вот и все. Ни одному человеку в Носсе и в голову не придет просверлить дыру в твоем скиммере.

Возможно, Чара была права. Я мрачно глядел на новенький скиммер. Он был осквернен. Возможно, следует оставить его в Носсе для починки? Перед нашим отъездом из Иама я только и делал, что хвастал подарком отца. Теперь я привезу его домой дырявым, и люди станут смеяться. Мой приятель Каунтер, сгорающий от черной зависти, будет ужасно доволен. А мой тупой родственничек Триггер начнет охать, ахать и задавать дурацкие вопросы. И каждый житель деревни будет совершенно уверен, что я напоролся на скалу просто по собственной глупости.

За исключением моего тайного врага, разумеется.

Но разве у меня есть тайные враги? Подумав, я решил, что нет. В те невинные дни я искренне считал, что все вокруг любят меня и уважают. Обожают, вернее сказать.

Мы с Чарой снова подняли скиммер и продолжили путь. Вскоре на склоне холма показались домики женщин, сложенные из грубых обломков скалы и покрытые широкими листьями морской травы вместо кровли. Углядев несколько мусорных куч, я с гордостью подумал, что наша женская деревня намного опрятнее.

– Эй, червяк! Поди-ка покопайся в земле! – истошно завопила какая-то неряха с ребенком на руках.

– А пошла бы ты к Раксу, Мадди! – рявкнула Чара и, обернувшись ко мне, сказала нормальным голосом: – Извини. У этой бабы язык, как помело.

– Вообще-то у нас копаются в земле женщины, а не мужчины, – заметил я. – Все равно, не вижу в том ничего постыдного.

– Не мне судить, – с проказливой улыбкой сказала Чара. – Но я рада, что родилась на побережье.

Ничего себе заявление! Я исподтишка разглядывал ее, пока мы тащили лодку. Среднего роста, не худая, не полная. Широкие плечи, стройные ноги. Довольно сильна, по крайней мере для девушки. Чистенькая аж до блеска, а вот у наших женщин пыль и грязь постепенно въедаются в кожу. Должно быть, она воняет рыбой, решил я.

По правде говоря, рыбой пропахла вся округа. Мы встретили нагруженную доверху телегу, и я вспомнил, что видел сушильные стеллажи позади женских домов. Чара помахала рукой мужчине, который вел под узцы локса, и тот молча кивнул в ответ. Рядом с ним вышагивал лорин, положив руку на шею животного. Локсы работают намного лучше, если лорины составляют им компанию.

– Чара! – раздался раздраженный крик. – Чем это ты занимаешься, чтоб тебя заморозило?!

– Ракc побери, – пробормотала Чара. – Это моя мать. Длинные каштановые волосы обрамляли искаженное гневом лицо.

Высокая, стройная женщина, затянутая в облегающий комбинезон из кожи какого-то морского чудища, казалась почти обнаженной. За нею следовал приземистый белобрысый юнец с широкой, младенчески розовой физиономией. Парень явно годился ей в сыновья. Довольно странная парочка, но ведь это же Носс.

– Я просто помогаю нести лодку, мама, – кротко сказала Чара. – Этого юношу зовут Иам-Харди.

Мама подскочила к дочке и, приглушив голос, обрушила на нее лавину гневных слов. Кое-что я уловил: «земляной червяк», «отморозок», «не позволю», «наш общественный статус» и «что подумают люди». Чара лишь кивала головой, изредка роняя: «Да. Да».

Подумать только, эта сварливая баба считает, что я в подметки не гожусь ее дочери!

– Хочешь, в морду дам? – подскочил ко мне юнец.

– Попробуй, – мрачно сказал я.

– Получишь, если еще раз увижу тебя с Чарой.

– А сейчас что, слабо?

– Клянусь пресветлым Фа, ты дождешься!

Но вид у него был не слишком уверенный, и я сказал:

– Послушай, я не знаю ваших обычаев. Эта девушка тебе принадлежит, или как?

– Меня зовут Кафф, – представился он так, словно этим все объяснялось. – Я сын Уэйли, и заруби это себе на носу, червяк.

Понятно. Сынок предводителя Носса. Теперь я заметил, что один его глаз затянут молочной пленкой: Кафф унаследовал легендарный порок по мужской линии. Тем временем мать Чары закончила одностороннюю беседу с дочерью и обернулась ко мне:

– Итак, молодой человек…

– Ага, вот ты где, Харди!

Благодарение Фа, это был отец. Большой, длинноногий и длиннорукий мужчина, чем-то похожий на лорина. Нечто общее с лорином проглядывает и в его манерах: неторопливость, покладистость, неизменное дружелюбие.

– Вижу, ты уже познакомилась с моим сыном, Лонесса, – сказал он. Лонесса, предводительница Носса! И Чара – дочь этой ужасной женщины, известной всему миру как Носский Дракон? Бедная девочка. Пока отец и Лонесса обменивались любезностями, мы с Чарой опустили скиммер на землю, и она шепнула:

– Не обижайся. У мамы, конечно, замашки сноба, но, в сущности, она не злая. А Кафф – обычный задира и хулиган.

Тут Лонесса сладко улыбнулась и одарила меня внимательным взглядом. Глаза у нее были карие, как у Чары, и это показалось мне сущим святотатством.

– Так это и есть твой сын, Бруно? Право, я должна была уловить сходство. Прекрасный молодой человек.

Как быстро изменились к лучшему ее манеры! Отец улыбнулся мне немного фальшиво, как всегда при посторонних:

– Хочу сообщить тебе, Харди, что Носс-Лонесса, Носс-Уэйли и я успешно закончили переговоры.

Как будто мне интересно! Этот Уэйли не только полуслепой, он еще и ходить без палки не способен. Несчастный случай во время рыбной ловли! Странные у них тут порядки. Если наш предводитель – мой родной дядя Станс – сделается калекой, он не сможет руководить охотой, и предводителем по праву станет его сын Триггер. Правда, о таком страшно и подумать, ведь Триггер совершенный кретин. Но если Триггер угробится на охоте, что весьма вероятно… То предводителем станет мой отец, и это будет очень полезно для Иама. А после него придет и мой черед.

– Мы с твоим отцом нашли общий язык за столом переговоров, – любезно обратилась ко мне Лонесса. – В эти тяжелые времена есть смысл объединить наши ресурсы, не так ли?

Времена и впрямь не из лучших, подумал я. Плантации – сплошные слезы, даже хуже, чем в прошлом году. Дичь в лесах скудеет на глазах. Неужто отец и Лонесса объединились против старого хрыча Уэйли? Глядя, как они стоят рядышком и улыбаются друг другу, можно подумать… Нет, у меня слишком разыгралось воображение!

С другой стороны, мой старикан отлично смотрится в белом церемониальном плаще, который специально надевает для переговоров. Моя мать Весна сшила этот плащ из шкур очень редких белоснежных локсов, ни в Иаме, ни в Носсе второго такого нет.

– Да, весна была слишком холодной, – дипломатично ответил я.

– Прошлой ночью я преждевидела, – внушительно сказала Лонес-са. – И могу утверждать, молодой человек, что это была самая холодная весна из всех, какие только помнят в Носсе.

Когда мы с отцом собрались уходить, болван Кафф ухватил меня за руку.

– Помни, что я сказал насчет Чары, отморозок, – прошипел он. – Скоро я стану предводителем, и вашему Иаму ничего не обломится. Подыхайте с голоду, мне все едино!

От Носса до Иама путь неблизкий. Скиммер мы привязали к грузовой платформе. Отца, слава Фа, не слишком огорчило известие о пробоине в днище. У моего старикана вообще было прекрасное настроение, то ли из-за удачной сделки, то ли благодаря подчеркнутому вниманию Лонессы.

– Не пора ли подбросить дровишек в огонь? – благодушно осведомился он. Я приоткрыл дверцу топки и сунул туда несколько кусков плавника из тех, что утром насобирал на пляже.

Интересная штука мотокар. Его можно топить древесиной, которой нетрудно запастись, но дрова занимают слишком много места. Поэтому для дальних поездок лучше использовать спирт, который вдувается в топку через форсунки. Конечно, производство спирта требует определенных усилий, зато его можно хранить в компактных канистрах и даже в бурдюках. При сжигании топлива в бойлере вырабатывается пар, который гоняет поршень в цилиндре размером с ведро, а поршень, в свою очередь, посредством рычагов вращает колеса.

Мой старикан – лучший водитель Иама; когда румпель в его руках, никогда ничего не случится. Но дядя Станс – совсем другое дело. Наш мотокар не раз добирался до деревни поздней ночью, влекомый упряжкой локсов, поскольку у дяди на полпути закончилось горючее. По-видимому, чтобы стать хорошим водителем, требуется нечто большее, чем память предков. Похоже, это особый дар, который имеет мало общего с генетикой.

Я все время забываю, что земляне тратят кучу времени на обучение. Нам, стилкам, это совершенно не нужно, знания заложены в нашей генетической памяти. Почему я, по-вашему, так хорошо говорю по-английски? В памяти стилка хранится абсолютно все, что передали ему предки по прямой линии. Проблема лишь в том, чтобы добраться до нужной информации.

Преждевидение, так называется этот процесс.

Думаю, землянам нелегко возобновлять знания в каждом последующем поколении, поэтому они придумали книги, пленки, диски и тому подобные вещи.

– Хорошенькая девчонка эта Чара, – непринужденно заметил отец.

Невзирая на легкий тон, слова его имели глубокое значение. И я знал, почему отец отпустил эту реплику: впереди, на склоне холма, в окружении невероятно ярких цветов стояла резиденция мистера Мак-Нейла.

Большая округлая постройка, напоминающая скорее зонтик медузы, чем нормальный дом, серебрилась в закатных лучах Фа. А сбоку, притулившись к ней на манер полипа, темнела хижина, которую построил Ничей Человек.

Скандал разразился задолго до моего рождения, но дед мой, Иам-Эрнест, прекрасно помнил события юных дней. А я унаследовал память деда вплоть до того момента, когда в кустах за амбаром был зачат мой отец.

Когда Эрнесту стукнуло двадцать, он взял мотокар и отправился на увеселительную прогулку. Дед решил, что может позволить себе такую вольность, он ведь был прямым наследником предводителя по нашей мужской линии. Я видел, словно собственными глазами, плоское от грума море и каменистый пляж, где дед и его приятель Ходж разнежились на солнышке.

Все пробуют спирт, это нормальное любопытство. Правда, потом неизбежно приходит похмелье, но кто из молодых так далеко заглядывает в будущее? Тем временем две девицы из Носса, прогуливаясь по берегу над пляжем, увидели мотокар и решили, что эти парни, должно быть, очень важные персоны. И вскоре уже четверо молодых людей валялись на пляже, истошно распевая похабные рыбацкие куплеты.

Последнее, что запомнил дед перед тем, как впасть в беспамятство, была уходящая в обнимку пара. Первое, что он увидел, когда очнулся, были разъяренные лица мужчин и женщин из Носса во главе с предводителем и предводительницей. Дед хорошо помнит, как были разорваны дипломатические отношения между Иамом и Носсом; это случилось аккурат в сезон ненастья.

Ребенок оказался мальчиком и рос у матери в Носсе. В пять лет его по традиции отправили в мужскую деревню, но там у него не было отца. В Иаме у него тоже не было отца, поскольку Ходж сбежал в Алику и начал там новую жизнь. Сверх того, у ребенка не было наследственного опыта рыбака, так как память сопряжена с полом: женщины получают ее от матери, мужчины – от отца.

Кончилось тем, что после множества неприятных инцидентов парень был изгнан из Носса и начал прислуживать в резиденции земного агента. Если подумать, вполне подходящее место, как раз на полпути между Носсом и Иамом. Шли годы, один за другим сменялись агенты, но Ничей Человек и поныне там.

Не потому ли отец небрежно произнес:

– Хорошенькая девчонка эта Чара!

– Угу, – откликнулся я. – А что, с зерновыми и впрямь так туго?

– Увы. Я говорил с Вандой. Она считает, что зерна мы получим, как минимум, на треть меньше, чем в прошлом году.

Иам-Ванда – предводительница женщин и всеобщая головная боль. Но сейчас ее характер был ни при чем: безрадостный вид полей близ деревни нагонял тоску – зима была долгой, весна поздней, лето прохладным – и посевы едва достигли половины обычной высоты.

– В прошлом году урожай был хуже, чем в позапрошлом, – заметил я. Не знаю почему, но после этих слов нас обуял ужасный аппетит. Пришлось остановиться, чтобы заварить водой из бойлера по кружечке стувы. Отец достал сверток с копченой рыбой (наверняка прощальный дар Лонессы!), и мы слопали ее всю. Потом он отворил заслонку, машина опять завела свое успокоительное «чух-чух», и мы продолжили путь уже в темноте.

– А приятная старушка эта Лонесса, – глубокомысленно заметил я. Отец бросил на меня подозрительный взгляд. Я хорошо видел его лицо – дверца топки как раз была приоткрыта, но меня он разглядеть не мог. Потом отец покачал головой и рассмеялся.

– Ну ты и нахал, Харди! Когда-нибудь твои манеры доведут тебя до беды.

Я тоже захохотал, и мы въехали в Иам, веселясь от души. Так закончился мой семнадцатый день рождения.

– А что на самом деле случилось с лодкой? – спросил Каунтер. – Да, что случилось с лодкой? – повторил болван Триггер.

Я избегал их, как мог, целых два дня. На третий день я прошелся по дороге, ведущей в Тотни, и свернул на узкую тропу, которая вывела меня к укромному, маленькому, почти круглому пруду. Это мое любимое место, когда я хочу побыть в одиночестве. Специальное место для преждевидения, у каждого из нас есть такое.

Устроившись поудобней в тени желтошарника, я достал трубку и кисет с зельем. Крылатый ныряльщик врезался в воду почти вертикально и благополучно взмыл в небеса, унося в клюве трепещущую рыбешку; ледяные дьяволы обычно не живут в уединенных водоемах.

Я неторопливо набил трубку, разжег ее, затянулся… и проскользнул в память отца.

Мой старикан не такой, как другие, у него нездоровая связь с моей матерью, Иам-Весной. Каждый нормальный мужчина прерывает контакт с женщиной после того, как обеспечит продолжение рода. Но мне уже семнадцать, а мой отец все еще встречается с Весной, и довольно часто, хотя и тайно. Я сам не раз видел, как эта пара рука об руку сидит где-нибудь на берегу реки, тихо беседуя… Срам, да и только! Что может быть общего у мужчины и женщины? Память мужчин переходит по мужской линии, память женщин – по женской. Это две совершенно разные культуры.

Интересно все-таки, о чем они говорят? Отец не отвечал на мои вопросы и выглядел смущенным и раздосадованным. Но я решил разобраться, с чего это началось, основательно покопавшись в отцовской памяти. И вот, в это теплое утро, на третий день после моего семнадцатилетия, я улегся на спину и занялся преждевидением.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю