Текст книги "Миры Роберта Шекли. Книга 2"

Автор книги: Роберт Шекли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Глава 27

Быстрая и легкая моторная лодка легко рассекала океанские волны. В ночном небе зажегся Орион, с темных гребней волн слетала пена и приятный запах соленой воды. Сквозь облака проглядывала желтая луна.

Войдя в Гольфстрим, Мерседес взяла курс на север. Как приятно находиться одной в безбрежных просторах океана! Перед рассветом она увидела огни Флориды. Скоро Мерседес поняла, что находится на уровне Бэйкер Хэлувер, то есть чуть выше Майами. Она ошиблась в расчетах миль на десять и пропустила Майамский пролив. Развернувшись, она направила моторку на юг и к полудню приблизилась к проливу. Но там постоянно сновали взад-вперед грузовые суда. Она продолжила путь на юг и вошла в Бискайскую бухту через Медвежий пролив. Затем обогнула южную оконечность Вирджиния Ки, пересекла бухту и причалила к пирсу яхт-клуба Форбса в Силвер Блафф, чуть севернее Диннер Ки Марина.

Мерседес прошла в кабинет управляющего и заплатила за место у причала. Потом взяла напрокат машину в агентстве «Авис» и направилась в Коконат Гров, где у Багамской корпорации имелся собственный дом.

Первым делом Мерседес включила кондиционер, затем приняла душ и переоделась в элегантное платье с открытой спиной. После чего позвонила Фрамиджяну.

– Фрамиджян слушает, – ответил ей голос в телефонной трубке. – Кто это?

Мерседес молча положила трубку на рычаг и нахмурилась. Потом подошла к бару и приготовила джин с тоником.

Фрамиджян не вышел на связь в положенное время. Он также не предпринял никаких попыток установить контакт с Багамской корпорацией в последующие двадцать четыре часа. Однако он дома и отвечает на телефонные звонки. Вывод: если это действительно был Фрамиджян, значит, кто-то держал пистолет возле его виска. Человек, который ничего не знал о радиосигналах,

Именно для этого и служили радиосигналы. Теперь ей предстояло выяснить, что происходит и кто это все устроил. А потом принять необходимые меры.

Мерседес достала список адресов в Майами, пробежала его глазами, а затем позвонила Антонио Альваресу. Представившись, она вкратце объяснила, что ей необходимо.

Глава 28

Антонио Альварес жил в шикарной квартире на крыше небоскреба в Брикле возле Элис Вэйнрайт-парк, а бизнесом занимался в ночном клубе «Тропикабана», что на 17-й улице.

Он подъехал к клубу на своем порше-912, приказал швейцару припарковать машину, швырнул кашемировое пальто гардеробщице и на лифте поднялся в личный кабинет.

Антонио Альварес не был похож на угрюмых усатых гангстеров, орудовавших в этих местах два десятка лет тому назад. Альварес родился в Майами и считался стопроцентным американцем, хотя его родители были родом из Гондураса. Он вырос в бедном районе Хайлах, где компании подростков проводят время не под фонарями на углах, а под пальмами. В шестнадцать лет он примкнул к банде Пепито Браги «Лос компанерос де ла муэрте», [9]состоящей в основном из молодых кубинцев, которые ради утверждения своего авторитета прибегали к жестоким формам насилия. Когда Брага погиб во время пьяной разборки с каким-то залетным machetero из Гватемалы, Альварес стал правой рукой Педро Гутьереса-Флореса, толстого и жизнерадостного убийцы из Мексики, работавшего на Анхеля Паса и терроризировавшего в течение нескольких лет центральноамериканскую общину в Южной Флориде.

Некоторое время дела у Альвареса шли гладко, но затем началась война между враждующими группировками в Майами. Гутьереса обнаружили мертвым в перевернувшейся машине, лежавшей в канаве возле 144-й авеню. Полиция сразу же отмела версию о самоубийстве – напичканное свинцом тело Гутьереса лежало в багажнике автомобиля.

А затем и Анхель Пас закончил свою недолгую карьеру. Его нашли повешенным на железных воротах Малекона, после того как он неудачно съездил в Гавану. Видя, как стремительно развиваются события, Альварес решил больше не испытывать судьбу. Внезапно ему захотелось изменить образ жизни и заняться не такими опасными делами. И когда Багамская корпорация предложила ему бросить свои гангстерские игры и заняться более солидными и, что самое главное, безопасными делами, Альварес с радостью согласился.

Альварес был худощавым мужчиной невысокого роста со смуглой кожей. Длинные бакенбарды и аккуратно подстриженные усы придавали его лицу приятное выражение.

Он отодвинул стенную панель, чтобы следить за тем, что происходит на сцене «Тропикабаны». Молодые девушки исполняли номер «Я улетаю в Рио», и Альварес некоторое время наблюдал за ними, напевая себе под нос. Затем достал из кармана платиновую коробочку с кокаином и через полую страусиную косточку вдохнул приличную дозу. Потом нажал на кнопку звонка.

Манитас да Кордоба, щуплый человечек со скорбным выражением лица, вошел в кабинет в своей неизменной белой гуайабере – украшенной вышивкой рубашке навыпуск. Он работал в «Тропикабане» вышибалой и время от времени выполнял поручения Альвареса. Альварес объяснил ему, какую задачу им предстоит выполнить. Кордоба сказал, что можно приступить к делу немедленно, только сначала надо переодеться в рабочие комбинезоны.

Глава 29

Около часу дня возле дома Фрамиджяна остановился старенький пикап с надписью «Ремонт телефонных линий». Из него вышли двое мужчин в синих комбинезонах и с кожаными сумками на ремнях, из которых торчали плоскогубцы и отвертки. Один из них надел «кошки» и взобрался на телеграфный столб. Пока его напарник следил за дорогой, первый мужчина достал небольшой, но мощный бинокль и навел его на дом Фрамиджяна. Со столба он мог рассмотреть гостиную Фрамиджяна, окна которой выходили на канал.

Детально рассмотреть комнату ему мешали полуопущенные жалюзи. Минут пять он наблюдал, но, услышав предупреждающий свист напарника, спрятал бинокль и принялся орудовать инструментами. Когда почтовый фургон скрылся за поворотом, он снова достал бинокль и в течение пятнадцати минут наблюдал за домом Фрамиджяна. После чего спустился вниз.

– Что ты там увидел? – спросил Альварес.

– Не очень много, – ответил Кордоба, – но самое главное, я видел Фрамиджяна.

– Ты уверен?

– На все сто.

– А кого еще видел?

– Больше никого.

– Отлично, – сказал Альварес. – Ты отлично поработал.

– Но я видел, – продолжал Кордоба, – что Фрамиджян с кем-то разговаривал.

– Ты видел, с кем именно?

– Нет.

– А ты уверен, что там был кто-то еще?

– Да, – если, конечно, Фрамиджян не репетировал речь перед зеркалом.

Подумав, Альварес покачал головой;

– Нет, Фрамиджян никогда не произносит речи. Молодец, Манитас. Теперь нам надо позвонить.

Часть четвертая
ПОДГОТОВКА УБИЙСТВА

Глава 30

Мужчина, спустившийся на лифте в подземную штаб-квартиру Охотничьей организации в Нью-Джерси, выглядел весьма представительно. Темно-синий костюм с красной искрой сидел на нем безукоризненно. Его отличительными чертами были седые волосы и длинная – почти четыре дюйма – окладистая борода. Но на бороду не стоило обращать внимания, потому что, оказавшись внизу, мужчина тут же отцепил ее и спрятал в кейс.

Симмонс вышел к лифту как раз в тот момент, когда посетитель закрывал медные застежки кожаного кейса.

– Сенатор Баренжер! – воскликнул Симмонс. – Как я рад вас видеть! Пойдемте в мой кабинет.

Он провел Баренжера по коридору в свой кабинет, где дорогая мебель гармонировала с обоями мягких зеленых тонов.

– Чем обязан такой чести? – спросил Симмонс. Баренжер потер ладонью лицо, чесавшееся от клея, на котором держалась фальшивая борода.

– Я жду не дождусь, когда уже можно будет обходиться без этого маскарада, – заметил он.

– К сожалению, сейчас это необходимо, – сказал Симмонс. – Что подумают избиратели, если увидят сенатора от штата Иллинойс здесь, в самом сердце нелегальной организации? Что-нибудь выпьете, сенатор?

– Немного ирландского виски, – ответил Баренжер. – Говорите, нелегальной организации? Да, Охотничья организация до сих пор вынуждена действовать нелегально, и все это благодаря чертовым либералам из Вашингтона. Но скоро все изменится, Симмонс. Помяните мое слово. Последние опросы населения свидетельствуют о том, что люди по всей стране сыты по горло ситуацией, когда всякие там террористы убивают ни в чем не повинных людей. Граждане этой страны хотят радикально изменить такое положение – они хотят убивать сами. Законное убийство – вот что требуется нашим соотечественникам. Наше время не за горами.

– Мы стараемся, чтобы это время наступило как можно быстрее, – сказал Симмонс. – Хоть и нелегально, но Охота идет полным ходом.

– Я как раз и пришел сюда, чтобы посмотреть, какого прогресса вы достигли за последнее время, – сказал Баренжер. – Мои коллеги и друзья из коалиции «Конгрессмены за свободное убийство» хотят убедиться, что Охотничья организация действует согласно утвержденным планам.

– Могу вас заверить, что мы руководствуемся исключительно вашими планами. Давайте пройдем в ситуационную комнату, и вы увидите это своими глазами.

Они вышли из кабинета, и Симмонс провел сенатора по коридору в просторный зал, уставленный рядами компьютеров. Экраны на стенах выдавали различную информацию. На огромной карге мира мигали разноцветные огоньки.

– Это Охотничья карта мира, – пояснил Симмонс. – Первоначально мы отмечали лампочками каждую Охоту. Но потом, когда число Охот возросло с двух десятков до пяти сотен, мы решили кое-что изменить. Теперь мы используем лампочки с разной степенью освещенности доя обозначения интенсивности. Вот здесь вы можете увидеть соотношение индексов убийств среди Охотников и Жертв. Информация обновляется каждый час. А вот это специальный список необъявленных Охот против террористов и главарей отрядов смерти. Так сказать, наша гражданская обязанность.

Сенатор Баренжер принялся рассматривать табло с особым вниманием. Его взгляд остановился на Майами, Где горела одна-единственная зеленая лампочка.

– А это что за Охота? – поинтересовался он.

– Один из наших людей охотится на известного убийцу – мистера Альфонсо Гусмана.

– Рад, что вы решили покончить с этим негодяем. А что означает желтый огонек, который только что появился рядом с зеленой лампочкой?

Симмонс с удивлением уставился на желтую лампочку.

– Желтый цвет, – медленно произнес он, – означает, что Жертве послали уведомление об Охоте.

– А мне казалось, что вы не уведомляете убийц о том, что на них объявлена Охота.

– Это действительно так. – Симмонс поджал губы. – Произошла ошибка. Простите, сенатор, мне надо выяснить, что случилось. – Быстрым шагом Симмонс направился к узлу связи. Подняв трубку, он приказал: – Соедините меня со Стивенсоном. Быстро!

В трубке щелкнуло, и через пару секунд Симмонсу ответили.

– Стивенс слушает.

– Стивенс, проверьте ваш файл на Охоту номер 32224А.

– Минутку, сэр. Так… вроде все в порядке. Хотя, подождите…

– Жертве послали уведомление.

– Да, сэр. Это действительно так.

– Как вы это можете объяснить? Я ведь приказал действовать строго по инструкции. Вы же знаете, что эти профессиональные убийцы действуют безжалостно. Если им становится известно, что на них охотятся, наши Охотники лишаются последнего шанса на победу.

– Я знаю, сэр. Это либо саботаж, либо чья-то ошибка.

– Кто программировал эту Охоту?

– Бвитинс, сэр. Вызвать его?

– Я разберусь с ним потом. А вы проверьте все остальные Охоты самым тщательным образом. Может, у нас еще есть возможность каким-то образом перехватить уведомление. – Он положил трубку на рычаг, а затем снова вызвал оператора. – Соедините меня с Бвитинсом из почтовой службы Охоты.

Через несколько секунд ему ответили.

– Уведомление 32241В уже ушло? – спросил Симмонс.

– Думаю, что да, сэр.

– Его уже вручили получателю?

– Думаю, что еще нет, сэр.

– Слушайте меня внимательно. Я хочу, чтобы это уведомление немедленно отменили.

– Отменили? Но письмо уже в пути.

– Речь идет о жизни одного из наших Охотников, – спокойно произнес Симмонс. – Вы должны перехватить письмо до того, как его доставят по адресу.

– Понял, сэр, – сказал Бвитинс. – Сделаю все, что в моих силах. Какую степень насилия я могу применить при исполнении вашего приказа?

– Вплоть до третьей, – ответил Симмонс. – Невыясненные обстоятельства.

– Понял, сэр, – хмуро отозвался Бвитинс. – Приступаю к действиям.

Симмонс обернулся к Баренжеру.

– Сенатор, я рад, что вы заметили ошибку. Надеюсь, у нас достаточно времени, чтобы ее исправить.

– Мне пора возвращаться в Сенат, – сказал Беренжер. – К великому сожалению, мое время истекло. Но я хочу сказать, что здесь, в этой истинной цитадели свободы, работают поистине замечательные люди.

– Мы делаем все от нас зависящее. – скромно ответил Симмонс.

Как только сенатор ушел, Симмонс поспешил к Мастеру Охоты. Он ворвался к нему, даже не постучав.

– Зачем? – спросил он.

Мастер Охоты сидел с непроницаемым лицом.

– Чашку чая? – предложил он Симмонсу.

– Перестаньте, – нетерпеливо сказал Симмонс. – Я же знаю, что это ваших рук дело. Вы приказали Бвитинсу отправить Гусману письмо. Почему?

– Так надо, – ответил Мастер Охоты. – Чтобы поторопить события.

– Надо для кого? Уж не для Блэквелла ли? Мастер Охоты прищелкнул языком.

– Несомненно, это доставит Блэквеллу немало неприятных минут. Но Поляк присмотрит за ним.

– А с какой целью понадобилось торопить события?

– Скоро ты сам это увидишь. Наш самолет готов к вылету?

– Конечно. А куда мы летим?

– Не надо задавать сразу так много вопросов, – сказал Мастер Охоты. Просто будь все время начеку. Мы можем отправиться в путь в любую секунду. Так как насчет чая?

Глава 31

А если кто и задумался над таким обстоятельством, то вряд ли смог сделать рациональный вывод, не имея остальных ключей к разгадке таинственного исчезновения Гирса. А именно: кто-то хотел помешать доставке почты в резиденцию Гусмана, но опоздал всего на пять минут.

В пять часов вечера какой-то пьяница или псих умудрился пробраться в раздевалку 512-го отделения связи в Ньюарке. Двум бригадам добровольной пожарной службы Ньюарка пришлось сражаться с огнем, потому что в раздевалке вспыхнул пожар. После того как пожар удалось погасить, обнаружили, что кто-то украл мешок с почтой, пришедшей из северной части Нью-Джерси.

…Бвитинс быстро пропустил мешок с почтой сквозь инфракрасный сканнер. Сортировочная машина надрывно гудела, пропуская письма через кожух сканнера. Когда процесс закончился, Бвитинс выругался. Нужного документа, помеченного невидимым магнитным кодом, в мешке не оказалось. Он снял трубку телефона и позвонил своему агенту в Майами.

Альберт Гире почти три года работал почтальоном в Южном Майами. Гирсу нравилось разъезжать на голубом джипе с надписью «Почтовая служба США». Каждый день он развозил по адресам почту второго класса и всегда имел при себе баллончик с газом, чтобы отпугивать собак – заклятых врагов каждого почтальона. Ничем особенным он не выделялся. И это придало еще больше таинственности факту его исчезновения в Западном Майами. А вместе с ним пропал и мешок с почтой. Каких только теорий не существовало на этот счет! Но почему-то никто не обратил внимания на самую существенную деталь – Гире пропал сразу же после того, как доставил почту в резиденцию Гусмана.

Глава 32

– Всего хорошего, сэр!

Блэквелл сунул портье чаевые и сел в машину, которую подогнали прямо к подъезду отеля. Руль так накалился от солнца, что к нему невозможно было притронуться, но портье догадался включить кондиционер, и прохладный воздух уже начал циркулировать в салоне. Пристегнувшись ремнем, Блэквелл тронулся с места и выехал на Брикел-авеню. По обе стороны улицы возвышались высокие здания из стекла и алюминия, перемежающиеся с королевскими пальмами. Следуя дорожным указателям, Блэквелл без труда нашел нужный поворот и выехал на 6-е шоссе. Вскоре позади остались Коконат Гров и Корал Гэйблз. За 72-й улицей начался район Южного Майами. Выехав на 55-ю авеню, Блэквелл свернул на Твин Лэйкс-драйв. В конце тупиковой улицы за высоким забором из металлической сетки виднелось огромное приземистое здание.

Блэквелл подъехал к воротам, назвал охраннику свое имя и сказал, что у него имеется приглашение. Охранник куда-то позвонил, получил разрешение и открыл тяжелые ворота из кованого чугуна. К главному зданию вела длинная подъездная аллея, по обе стороны которой росли высокие пальмы. Здоровяк с непроницаемым лицом молча кивнул Блэквеллу и жестом указал, где припарковать машину.

Дом Гусмана, уродливое сооружение кораллово-розового цвета, стоял на пятиакровом участке, обнесенном высоким забором с самыми современными датчиками охраны. Вдоль забора бегали черные доберманы. В испаноговорящей общине этот дом называли Розовым дворцом дона Альфонсо. В нем сочетались черты архитектур всех времен и народов, начиная от древнегреческой и кончая современным европейским стилем. С разных сторон Розовый дворец напоминал французское шато, английскую усадьбу, испанский колониальный особняк и итальянский средневековый замок. Без преувеличения его можно было назвать музеем исторической архитектуры.

Тито открыл входную дверь, быстро обыскал Блэквелла и пропустил в дом. В просторном холле уже ждала одетая в черно-белую форму горничная, которая повела Блэквелла дальше. Он пошел за ней по длинному сводчатому коридору, явно позаимствованному у Борджиев, и оказался возле огромного плавательного бассейна.

В цветастом шезлонге полулежал мужчина. Его смуглая кожа блестела от лосьона и пота. Узкое прямоугольное лицо наполовину закрывали зеркальные очки в дорогой оправе «Гуччи». Издали он напоминал фигурку индейца, вырезанную из железного дерева.

Альфонсо Гусман был невысоким, мускулистым мужчиной с широкой грудью, заросшей седыми волосами. На темно-коричневой коже блестели капельки пота. Рядом с ним сидели трое мужчин. Один, высокий и стройный, в легких белых брюках и расстегнутой до пояса белой рубахе. Другой, средних лет толстяк с усталым морщинистым лицом с черными бандитскими усами, был одет в шелковый халат с вышитыми на спине драконами. Третий, юноша с курчавой головой, неуверенно улыбался. И, конечно же, здесь была Мерседес, невообразимо красивая в своем бледно-желтом купальном костюме.

– Рад вас видеть, мистер Блэквелл. Это мои друзья – Диего Гарсия и Чако. А это Мерседес Бранниган, друг семьи.

Мерседес мило улыбнулась.

– Хотите чего-нибудь выпить? – спросил Гусман.

– Минеральной воды и побольше льда, – ответил Блэквелл.

Гусман щелкнул пальцами.

– Хуанито, сбегай.

Юноша вскочил, кивнул Блэквеллу и направился к бару под тентом.

– Пойдемте, я покажу вам свои владения, – пригласил Гусман.

Дон Гусман обожал свой дом, потому что ему нравилась экстравагантность. К тому же ему льстило, когда гости восхищались его поместьем. Он всегда начинал экскурсию с гостиной, где показывал друзьям обширную коллекцию стрелкового оружия. Рядом с гостиной располагался тир. где Гусман мог продемонстрировать свои незаурядные способности в стрельбе из любого вида оружия. Но больше всего он любил свой плавательный бассейн с удобными шезлонгами, где он мог отдохнуть с друзьями, попивая прохладные коктейли, куря кубинские сигары («Табак вне политики», – часто говаривал Гусман) и вспоминая о старых добрых временах.

Когда они вернулись к бассейну, Гусман сказал:

– Обед подадут через пару минут. Может, хотите чего-нибудь нюхнуть? Эй, Хуанито, живо принеси сюда перуанского кокаина «Император Инка» и заверенный чек на миллион долларов, из которого мы сделаем трубочку. Видите, амиго, у нас тут все на высшем уровне.

– Я пас, – сказал Блэквелл. – Никогда не употребляю наркотики перед обедом.

– Мы пообедаем внутри, – сказал Гусман, – в так называемом ланае (ланай крытая гавайская веранда). Мне хочется узнать ваше мнение о моем шеф-поваре. А вот и моя жена. Сейчас я вас познакомлю.

Катерина Гусман была высокой, стройной женщиной с бледным неулыбчивым лицом, одетой в длинное серое платье. На груди у нее висело распятие из слоновой кости. Ее матовая кожа свидетельствовала о том, что она, мягко говоря, недолюбливала яркое солнце и компанию тех, кто любил позагорать. Ее строгая осанка резко контрастировала с вальяжными позами собравшихся здесь любителей вина, табака и острой латиноамериканской пищи и словно напоминала о грядущем дне Страшного суда. Она на мгновение коснулась руки Блэквелла холодными пальцами, взглянула в его глаза фанатичным взглядом, прошептала «Timor mortis conturoat me» [10]– и, развернувшись, пошла прочь.

– Она очень набожна, – пояснил Гусман. – Ну ладно, пойдемте есть.

– А разве сеньора к нам не присоединится? – спросил Блэквелл.

Гусман отрицательно покачал головой:

– У нее свои дела.

Гусман повел всех в ланай. Своей походкой он напоминал Блэквеллу игуану. Гусман был похож на карикатурного генерала из какой-нибудь центральноамериканской страны, но Блэквелл внезапно вспомнил, что этот кофейного цвета коротышка со смешными усами и тщательно зачесанными волнистыми волосами когда-то командовал бригадой-432, которую после бойни у Туибунку назвали Бригадой негодяев. Потом Гусман возглавил «Грингитос де Соледадес», отряд смерти в Тегусигальпе, а затем три года был начальником образцово-показательной тюрьмы в Манагуа, о которой ходили такие страшные слухи, что даже Комиссия ООН по правам человека не верила в их правдоподобность.

Хоть Гусман казался со стороны забавным, следовало помнить, что ему не раз приходилось смотреть смерти в глаза, и справиться с ним будет не так-то и просто. Блэквелл потрогал свернутую дорожную карту, лежащую во внутреннем кармане пиджака.

Ланай оказался просторной комнатой с затененными жалюзи окнами и бамбуковой занавеской у входа. Гусман уселся в кресло, стоявшее во главе стола, посадив Блэквелла по правую руку. Мерседес села слева. Потом расселись Эмилио, Хуанито и остальные гости: профессор экономики из Парагвая – невысокий бородатый мужчина в очках, – и его жена, щуплая смуглая женщина с растрепанными волосами. Диего Гарсия и Чако уселись на противоположном конце стола.

Сначала подали салат из крабов с майонезом и зеленые, потом раков по-креольски с чесноком, красным перцем, соусом пири-пири и ломтиками манго. Затем настала очередь джамбалайи с пюре из новоорлеанского картофеля и миниатюрными початками отваренной кукурузы. После принесли салат из креветок с горчичным соусом. Лимонный пирог оказался таким вкусным, что Блэквелл не удержался и положил себе второй кусок. Затем, как обычно, последовали кофе, бренди и сигары.

После кофе парагвайский профессор с женой отправились отдохнуть, сразу же после них поднялись из-за стола Эмилио и Хуанито, а через пару минут их примеру последовали Гарсия и Чако. За столом остались только Блэквелл, Гусман и Мерседес. Хотя Блэквелл чувствовал тяжесть в желудке, он знал, что это не помешает ему совершить убийство. Разумеется, после того, как он получит чек.

Поднявшись, Гусман обратился к Блэквеллу.

– Может, прогуляемся немного по саду? Ты уж извини нас, дорогая.

…Блэквелл и Гусман шли по тропинке ухоженного сада. Белое солнце висело на джинсово-голубом небе. Они подошли к искусственному пруду, постояли немного на мостике, выполненном в японском стиле, и полюбовались плавающими внизу золотыми рыбками.

– Теперь можно и поговорить, – сказал Гусман. – Когда я получу оружие?

– Завтра вечером, – ответил Блэквелл.

– Где?

– Надеюсь, у вас есть грузовое судно?

– Да. «Эспириту де Гуанохуато» в порту Эверглэйдс,

– Завтра вечером на него погрузят оружие.

– Откуда оно?

– Это уже мое дело, мистер Гусман.

– Но мы раньше не имели общих дел, мистер Блэквелл, – заметил Гусман. Хочу вам напомнить, что этот груз имеет для меня особую ценность. О цене мы договорились. Я хочу получить хороший товар.

– Само собой разумеется.

– Не совсем. В этом городе полным-полно нечестных людей. Они могут пообещать вам что угодно.

Но смогут ли они прожить достаточно долго, чтобы потратить полученные деньги, – в этом я глубоко сомневаюсь.

– Это угроза, мистер Гусман?

– Ни в коем случае. Я просто хочу предупредить, что на вашем пути могут встретиться нечестные люди. А теперь, я полагаю, вы хотели бы получить деньги?

– Мистер Фрамиджян сказал, что это обычная процедура.

Гусман сунул руку в карман и достал конверт. Открыв его, он вытащил чек. Блэквелл заметил, что чек на сумму девять миллионов долларов был выписан на получателя.

– Я полагал, что речь шла о двадцати миллионах, – сказал он.

– Здесь только половина. Остальное вы получите завтра.

– Но девять миллионов – это не половина от двадцати, – заметил Блэквелл.

– Я ведь должен получить свои комиссионные, – ответил Гусман. – Разве я этого не заслуживаю?

Блэквелл ничего не знал о комиссионных и о том, что ему выплатят лишь половину суммы. Когда же ему убивать Гусмана – сейчас или потом? Наверное, сейчас. Пора приступать к трюку с картой. Сложив чек, он засунул его во внутренний карман пиджака.

– Что ж, мне пора идти, – сказал Блэквелл. – Извините, что так быстро, но у меня куча дел.

– Конечно. Я прекрасно вас понимаю. Приходите завтра вечером. Я устраиваю большую вечеринку. Будет полно еды, выпивки, женщин, наркотиков, музыки и веселья. Тогда и получите вторую часть суммы.

– Идет, – ответил Блэквелл. – Может, вы покажете мне дорогу? – Он вытащил из кармана отравленную карту.

– Разумеется. Куда вы собираетесь поехать? – спросил Гусман, протягивая руку к карте.

– К Морскому аквариуму, – ответил Блэквелл. – Я слышал, там потрясающие дельфины. Я от них просто балдею.

Прежде чем Гусман успел дотронуться до карты, другая рука взяла ее у Блэквелла. Рука в длинной белой перчатке. Рука Мерседес.

– Морской аквариум? Вы должны были проезжать мимо, когда направлялись сюда из Майами. Это вот здесь. Вы действительно интересуетесь рыбами, мистер Блэквелл?

– О да, – поспешно ответил Блэквелл. – Но больше всего мне нравятся дельфины.

– Я как раз туда еду, – сообщила Мерседес. – Можете следовать за моей машиной.

– Прекрасно, – сказал Блэквелл.

И с облегчением вздохнул при мысли, что ему не придется убивать Гусмана прямо сейчас. Вдруг действительно завтра надо будет забрать оставшиеся девять миллионов.

Блэквелл осторожно взял карту из рук Мерседес. И они вместе направились к машинам.