Текст книги "Ключ от морга"

Автор книги: Роберт Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава 15

Улицы кливлендского центра были пустынны, и я без труда нашел место для машины, когда добрался до Грейт Лейкс Билдинг. Мне казалось, что с тех пор, как я был здесь в последний раз, прошло много времени. Я поднялся по лестнице и проследовал по коридору к офису Орвилла Хьюинга. Адвокат и мисс Фордайс молча уставились на меня, когда, шагнув через порог, я закрыл за собой дверь. На столе между ними стоял картонный контейнер, а в нем бумажные стаканчики с остатками кофе. Я заговорил первым:

– Я не был уверен, что застану вас здесь.

– Я же сказал, что буду ждать, – спокойно произнес Хьюинг. – Мисс Фордайс настояла на том, чтобы тоже остаться.

Я сел на стул, достал сигареты и закурил, отметив с раздражением, что рука дрожит. Эта трудная ночь еще не кончилась, предстояла встреча с Рокингемом. Я сказал Хьюингу:

– Сегодня я убил двух человек…

Он вздохнул, лицо его казалось серым.

– Я боялся, что насилия не избежать. Но вы остались целы?

– Оцарапало пулей руку, только и всего. – Я затянулся сигаретой. – Мне чертовски везло. – Я посмотрел на мисс Фордайс. При слабом освещении она выглядела измученной. Рот на бледном лице казался очень ярким, а темные глаза блестели слишком сильно. Но, несмотря на тени под глазами и морщинки в уголках рта, она все равно оставалась очень красивой женщиной.

– Не пойти ли ко мне в кабинет, чтобы выслушать ваш отчет? – спросил Хьюинг.

– Хорошо. – Мне не хотелось двигаться. Я жадно затягивался сигаретой, и с минуту все молчали.

Наконец Хьюинг сказал:

– У вас усталый вид, Беннет. Хотите выпить? Мы с мисс Фордайс пили кофе, но у меня есть виски.

– Виски? – Я поднял брови, вопросительно взглянув на мисс Фордайс.

Она холодно сказала:

– Мистер Хьюинг держит здесь бутылку для клиентов.

– Я не клиент, но с удовольствием выпью, если вы не против.

Она встала, прошла в кабинет и вернулась с бутылкой и маленьким стаканчиком. Виски оказалось не лучшего качества, но меня вполне устраивало. В этот момент меня, правда, устроил бы и стакан кукурузного самогона. Я налил, снова заметив, что у меня дрожат руки. Хьюинг тоже это заметил.

– Спокойно, Беннет. Все уже позади.

– Верно. – Я глотнул виски. Оно совершенно на меня не действовало. Я поставил бутылку на пол и стал пить из стакана небольшими глотками. Вскоре я ощутил, наконец, приятное тепло, и охватившее меня напряжение несколько спало. Я затянулся сигаретой. Хьюинг подвинул мне через стол пепельницу, но я стряхнул пепел на пол. Я слишком устал, чтобы наклоняться вперед. Мисс Фордайс заметила это, и ее губы сжались. Я догадался, что она очень аккуратная женщина.

– Вы уверены, что способны продиктовать заявление? – спросил Хьюинг.

– Нет, но хочу с этим поскорее разделаться.

– Я тоже. Именно поэтому и дожидался вас. – Он сделал знак секретарше, которая приготовилась записывать.

Я снова отпил виски и заговорил, изложив все по порядку, кончая визитом к Маркхэмам. Несколько раз Хьюинг прерывал меня, чтобы задать вопрос. Это были хитрые вопросы, но я не мог следить за направлением мыслей адвоката. Когда я закончил, он вздохнул и покачал головой.

– Все это ужасно, Беннет, но я восхищен вашей смелостью.

– Смелость здесь ни при чем, – сказал я угрюмо. – Просто не было другого выхода. Меня загнали в угол как крысу.

Он усмехнулся.

– Я бы не сказал… – Он потрогал себя за нос. – Вы уверены, что ничего не пропустили?

– Уверен.

Он нахмурился.

– Но в вашем отчете нигде нет прямых улик против лица, убившего Элвина. Здесь одни предположения.

– Я это знаю.

– Но я думал, что получение таких улик было главной целью вашей э-э… экспедиции.

– Это не было главной целью, – сказал я. – Ничего подобного. Главной целью было раздобыть доказательства неверности миссис Бэйн. Согласен, было бы замечательно, если бы я еще и разоблачил убийцу Бэйна.

– Это наверняка сделала жена Элвина, – сказал он. – Она больше всех выигрывала.

– Или Дэймон.

– Но миссис Бэйн намеренно заманила вас в ловушку.

– Она поступила так из любви к Дэймону, – ответил я. – Но не призналась в убийстве.

– Следовательно, вы убеждены, что ни Дэймон, ни его люди, ни миссис Бэйн не делали этого?

– Не знаю. Пока я не могу обвинять кого-то из них.

Он сжал губы.

– Мне кажется, вы попали в скверное положение.

– Мне уже случалось попадать в такое положение.

– Давайте рассмотрим дело с юридической точки зрения, – предложил он. – Вы ничем не можете подтвердить, что убили двух человек и ранили третьего при самозащите. Потом вы нарушили неприкосновенность жилища Дэймона. А этот шериф Риджуэй сам может поплатиться за то, что закрыл глаза на ваши действия. Убийство остается убийством, какова бы ни была репутация Дэймона.

– У меня не было выхода.

– Но вы не можете этого доказать, – сказал он резко. – Неужели вы этого не понимаете?

– Подручный Дэймона, Джеральд Лонгер, говорил при свидетелях. Он знает, что я защищался, и…

Хьюинг отвел этого свидетеля нетерпеливым движением руки.

– Известный головорез. Какой толк от его показаний? Все целиком опирается на ваши слова и только на ваши слова. Я надеялся, что вы вернетесь с неопровержимыми доказательствами или подписанным признанием.

– Не все сразу. – Я глотнул еще виски, но приятное ощущение тепла прошло, и мне казалось, что внутри меня что-то медленно сворачивается узлом.

– Извините, мистер Хьюинг, – сказала мисс Фордайс, – это тоже записывать?

– Нет, только показания Беннета.

– Можно получить копию? – спросил я у нее. Она взглянула на Хьюинга, который кивнул в ответ.

– Конечно. Сделайте, пожалуйста, две копии, мисс Фордайс.

Она села за пишущую машинку, вставила бумагу, положила перед собой блокнот и начала быстро печатать. Хьюинг с серьезным выражением лица повернулся ко мне и заговорил:

– Беннет, дело нешуточное. Самое серьезное заключается в том, что никто, кроме вас, не может доказать, что Элвин Бейн был мертв, когда вы нашли его.

– Выходит, его убил я. Зовите полицию.

– Это не предмет для шуток, – сказал он резко. – Я по-прежнему выступаю в качестве душеприказчика Элвина и намерен проследить, чтобы правосудие свершилось.

– Вот и хорошо, – сказал я.

Не сводя с меня пристального взгляда, он произнес ровным голосом:

– Вы говорили, что были другом Бэйна, но я никогда о вас не слышал до вчерашнего вечера. Опять приходится верить вам на слово.

– Я сказал правду.

Стук пишущей машинки прекратился, и в наступившей тишине мисс Фордайс с ничего не выражающим лицом делала исправления, потом снова принялась печатать. Хьюинг барабанил пальцами по столу, сжав губы и сузив глаза. Он смотрел в стену поверх моей головы и казался погруженным в глубокую задумчивость. Раздавался только стук пишущей машинки. Я думал о своей постели, о Сэнди, о яичнице с ветчиной, о горячем черном кофе и чувствовал себя дураком. Здесь что-то творилось, а мне не хотелось думать об этом после ночи, которую я пережил.

Я отомстил за себя и за Сэнди, но не отомстил за Элвина. В эту шальную ночь я пренебрег всеми запретами и вполне мог ожидать неприятностей, которые предрекал Хьюинг. Какая-то мысль исподтишка пыталась пробиться из дальнего уголка моего сознания, а я отгонял ее, потому что слишком устал и отупел. Я знал, что впереди неизбежная встреча с Рокингемом, не сулящая мне ничего хорошего. Я чувствовал также, что мне предстоит встретить лицом к лицу что-то еще пока неизвестное. Это угнетало мое сознание в течение нескольких часов, с момента разговора с Джеральдом Лонгером, который думал, что умирает. Я вспомнил Флоренс, жену Стенли Маркхэма, которая ради старой дружбы поддерживала обман. Она могла убить Элвина Бэйна. Другие тоже внесли свою долю, начиная с самого Бэйна. Если бы он не разгласил, что меняет завещание…

Я старался избавиться от этих сумбурных мыслей. Мисс Фордайс перестала печатать, вынула листки, вставила новые и опять затарахтела. Я вдруг обратил внимание, что Хьюинг перевел взгляд и угрюмо и пристально смотрит на меня, будто придя к какому-то решению. Он заговорил:

– Беннет, вы пришли ко мне с пустыми руками. Сожалею, но я не могу действовать, основываясь на ваших показаниях. Вы всего лишь свели ваши личные счеты. Вы не проявили подлинного интереса к главному – уликам против миссис Бэйн и изобличению убийцы Элвина. Мне это не нравится. Я-то полностью полагался на вас и доверял вам.

– Вам никто не запрещает иметь собственное мнение… – Я с горечью сознавал, что в его словах была, по крайней мере, доля истины.

– Вы не хотели бы изменить свои показания?

Я был ошарашен.

– С какой стати?

– Возможно, вы теперь вспомнили упущенные ранее детали, какие-нибудь обстоятельства, которые, по вашему мнению, веско свидетельствуют о причастности Дэймона или миссис Бэйн к смерти Элвина… – Он подался вперед в настойчивой, почти умоляющей позе.

Я кивнул на пишущую машинку.

– Там все.

Хьюинг тяжело вздохнул и ничего не сказал.

Мисс Фордайс закончила печатать, вынула листы и передала Хьюингу. Он быстро посмотрел их, пододвинул ко мне и снял с авторучки колпачок.

– Будьте добры подписать оригинал и первую копию. Вторая для вас.

Я взял первую страницу и прочел ее. Она записала все, что я сказал, слово в слово. Я подписал, а свой экземпляр сунул в карман пиджака. Действие виски прекратилось, но больше я пить не хотел.

Хьюинг убрал бумаги в ящик стола и сказал мисс Фордайс:

– Я очень благодарен вам за то, что вы остались. Теперь идите поспите. Вы не понадобитесь мне до двух часов.

Она бледно улыбнулась.

– Вам тоже нужно выспаться… – На мгновение между ними пробежала искра – что-то похожее на нежность. Я соображал туго, но это от меня не ускользнуло.

Я вдруг понял, что давно чувствую слабый аромат. Он отличался от запаха духов Арлены Бэйн, который я очень хорошо помнил. Я ничего не понимаю в духах и не знаю их названий. Я только знал, что этот запах возвращает меня назад, к вчерашнему вечеру. Он присутствовал здесь все время, неутомимо витая в кабинете Хьюинга, но я не обращал на него внимания. Теперь я огляделся вокруг, заметив, что мисс Фордайс и Хьюинг разговаривают между собой, понизив голос. Казалось, они забыли про меня. Я осторожно вдохнул и медленно встал. Хьюинг и женщина резко повернули головы в мою сторону и замолчали.

Не обращая на них внимания, я прошел мимо стола к двери и открыл ее. Моя догадка оказалась правильной. На крючках висела мужская черная шляпа и черный женский свитер. Через свитер был переброшен шарф в красную клетку. Одно короткое мгновение я смотрел на него, а потом взял в руки, чувствуя его запах, более сильный теперь.

Держа шарф, я медленно обернулся. Хьюинг и женщина молча смотрели на меня.

Хьюинг заговорил мягко и участливо:

– Я могу вас понять, Беннет. Такое случается постоянно. Я часто с этим сталкиваюсь. Бэйн упомянул вас в своем завещании, но вы не могли дождаться его смерти. Вам необходимы были 10 тысяч долларов, а здесь представился исключительно удобный случай. И вы поехали, зная, что застанете Бэйна одного, и убили его. Вы выдавали себя за друга, старающегося помочь ему. Никто не стал бы подозревать вас.

– Я не знал о деньгах, пока вы не сказали мне. К тому времени Бэйн уже был мертв.

Он улыбнулся с жалостью.

– Не годится, Беннет. Элвин во время игры в гольф мог сказать вам. – Он наклонился ко мне и мягко спросил: – Женщина или карточные долги? А может быть, растрата у вас в офисе?

Я не мог выговорить ни слова, но во мне закипала ярость. Я стоял совершенно неподвижно.

Мисс Фордайс не сводила с Хьюинга напряженного взгляда, облизывая губы кончиком языка. Будь он раздвоенным, он казался бы языком змеи. Хьюинг покачал пальцем у меня перед носом.

– У вас был мотив. Я располагаю вашими показаниями, которые охватывают действия в течение прошлого вечера и сегодняшнего утра. Вы откровенно признались в сокрытии преступления и двойном убийстве. К тому же ваши показания уклончивы. Почему вы не заявили, что убеждены в виновности Джона Дэймона или миссис Бэйн? А? Вам ничего не стоило сказать, что кто-то из них признался, но вы не сделали этого. – Он медленно покачал головой из стороны в сторону. – Ваша вина очевидна, Беннет, и мне вас искренне жаль.

Я небрежно помахал шарфом.

– Я передам его полиции, мистер Хьюинг. Думаю, он их заинтересует, да и мой рассказ тоже. Я у них пользуюсь хорошей репутацией. Мне поверят… – Говоря это, я мрачно спрашивал себя, что останется от моей репутации после беседы с Рокингемом. – Они найдут «шевроле», – добавил я. – Там будут отпечатки пальцев, как и в доме Бэйна. – Я посмотрел на женщину. – Где вы там прятались, пока я поднимался наверх? Или вы с мистером Хьюингом были там вместе?

Мисс Фордайс взглянула на Хьюинга, ища поддержки, но он следил за мной. С умоляющими глазами она притронулась к его руке.

– Орвилл…

Он стряхнул ее руку.

– Тихо, Элис.

– Но… но он идет в полицию…

– Нет! – сказал он резко. – Я позабочусь об этом.

За окнами было уже по-утреннему светло, улица начинала оживать. Я сел в кресло и сказал Хьюингу:

– Вы почти бесконтрольно распоряжались деньгами Элвина. После его смерти вы распоряжались бы ими и дальше, но при условии, что он не изменил бы завещания. В противном случае, вне зависимости от исхода притязаний миссис Бэйн, контроль переходит к банку, который потребовал бы отчета, и вы попались бы. Сколько вы успели стащить у Элвина?

– Немногим более четырехсот тысяч, – ответил он спокойно.

– Орвилл! – В голосе мисс Фордайс звучал ужас.

– Это не имеет значения, дорогая, – сказал он. – Предоставь все мне.

Она не отрываясь смотрела на него, сплетая пальцы рук, чтобы унять их дрожь.

– Кто из вас водит «шевроле»? – невозмутимо сказал я.

– У меня «бьюик», – так же спокойно ответил Хьюинг. – «Шевроле» водит мисс Фордайс.

Женщина резко подалась к нему; на ее шее напряглись жилы.

– Ты с ума сошел? – взвизгнула она.

– Не волнуйся, Элис, я юрист. Я знаю, что делаю.

Во всем этом была какая-то болезненная мерзость.

Казалось, я чувствую ее запах. Я сказал:

– Так убивать вы послали ее?

Он кивнул.

– Она настаивала. Кроме того, мы решили, что мне лучше находиться несколько в стороне, я имею в виду личное участие. Мы так договорились.

– Я сделала это ради тебя, Орвилл, – сказала женщина. – Ради нас. – Ее взгляд таял от любви.

Он потрепал ее за плечо.

– Да, дорогая, ты была великолепна. – Он улыбнулся мне. – Мы с мисс Фордайс намерены пожениться. Вчера я сделал ей предложение, и она согласилась. Я хочу, чтобы вы узнали первым.

– Поздравляю… – Слова застревали у меня в горле.

Он вежливо наклонил голову.

– Благодарю вас.

Я спросил:

– Если бы, вернувшись, я сказал, что, по моему убеждению, Элвина убил Дэймон или миссис Бэйн, как вы подсказали пять минут назад, что тогда?

– Тогда все было бы по-другому. К счастью, вы этого не сделали. Я ожидал, что вы придете к такому выводу и охотно выскажете его в своих показаниях. Но вы отказались принять то, что полиция сочла бы очевидным. Сожалею, но теперь у меня нет другого выхода… – Он развел пухлые ручки.

– Орвилл, голубчик, я не имею намерения ругать тебя, но ты признался ему, что я… мы… я… я не понимаю. У него нет настоящих доказательств…

Хьюинг остановил ее, подняв руку:

– Правильно, Элис. Ты должна научиться безоговорочно одобрять мои решения. Если я оказался несколько опрометчивым, то лишь потому, что у мистера Беннета не будет возможности что-либо передать полиции.

– Но… но… – Она запнулась.

– Молчать! – Хьюинг вскочил с кресла и злобно уставился на нее.

Она отпрянула, как от удара.

Я поднял с пола бутылку виски, решив, что мне все-таки необходимо выпить. Я открутил пробку, наблюдая за Хьюингом. Он дышал с видимым трудом, и на его бледном лице выступил пот. Глаза у него были как у слепого, неразличимы за стеклами очков. Он небрежно сунул руку в ящик стола и вынул оттуда маленький пистолет 25-го калибра, впервые увиденный мною несколько часов назад. Он по-прежнему держал его неуклюже, как человек, не привыкший к оружию, и навел пистолет на меня. Я видел, что он нервничает и взвинчен до предела, но лицо его выражало твердую решимость. Он готовился к предстоящему и убедил себя, что сумеет это сделать.

Я знал, что из маленького пистолета можно убить, но смотрел на Хьюинга с презрением. Я был странно безмятежен, словно во сне. Открытая бутылка с виски была у меня в руке, но пить мне расхотелось. Я наблюдал за адвокатом.

– Орвилл, голубчик, – прошептала женщина напряженно. – Я… я ничего подобного не ожидала. Ты только сказал, что если я…

– Заткнись! – грубо бросил Хьюинг.

Она отступила и закрыла глаза. Ее губы беззвучно шевелились, и она сложила руки перед грудью в молитвенной позе. Хьюинг заговорил с удивительным спокойствием, обращаясь ко мне:

– Беннет, полиция поверит тому, что я скажу. Меня хорошо знают и уважают. Я скажу, что всю ночь дожидался вас здесь, положившись на вас и искренне веря, что вы действуете, в интересах своего клиента Элвина Бэйна, но вы обманули меня. Вы явились с окровавленными руками и чрезвычайно сомнительным рассказом о том, что делали ночью. У меня имеется ваше подписанное заявление, помните? Вы вызвали у меня подозрение, я допросил вас, обвинил в убийстве Элвина. Вы пришли в бешенство и напали на меня. Я вынужден был застрелить вас при самообороне. – Он попробовал улыбнуться, но это не совсем удалось ему. Вышло что-то похожее на оскал.

– Вы не знаете сержанта Рокингема? – спросил я. – Он мой друг и станет доискиваться правды, будьте уверены.

– Возможно, – сказал Хьюинг. – В течение двадцати лет я служил закону, и мое слово не подвергнут сомнению.

– Тогда чего тянуть, – подзадорил я его. – Стреляйте, и кончим дело…

Он прицелился, набираясь решимости. Женщина открыла глаза и прошептала:

– Орвилл, о господи… – Она отвернулась и закрыла глаза руками, словно ребенок, ожидающий треска хлопушки. Я заметил, как палец Хьюинга напрягся на спусковом крючке…

Я швырнул в него бутылку, рванулся с кресла вперед и, упав на колени, выхватил свой 38-й из кармана. Бутылка не задела Хьюинга и разбилась сзади него о стену. Он дважды выстрелил. Звук маленького пистолета напоминал громкий треск. Пригнувшись к полу и чувствуя, что я невредим, я вскинул свой пистолет и выстрелил, не целясь и не выбирая какой-нибудь определенной точки в его теле, хотя даже в тот момент предпочел бы ранить Хьюинга в плечо, руку или ногу. Целиться было некогда, да я и не особенно старался. Выбора не оставалось, я просто выстрелил наудачу в его силуэт, и грохот выстрела отдался у меня в ушах. Я готов был выстрелить опять, но Хьюинг вдруг исчез, и из-за стола раздался глухой звук падения. Не поднимаясь с колен, я держал револьвер наготове.

Женщина, пронзительно кричавшая позади меня, вдруг смолкла. В наступившей тишине я начал подниматься, но она вдруг бросилась на меня. Мы оба упали, я почувствовал, как ее ногти царапают мне лицо. Я вывернулся, поймал ее руку и больше не выпускал. Она впилась мне в руку зубами.

Она умела кусаться. Это было второй раз за эту ночь. Я рывком высвободился и почувствовал, как кровь потекла у меня по лицу. Удар стволом пистолета лишил ее сил, и она упала. С трудом поднявшись, я приблизился к столу и, опершись об него дрожащими руками, перегнулся вперед и посмотрел вниз. Орвилл Хьюинг лежал. на полу лицом вверх. Тонкий ручеек крови вытекал из-под него на ковер.

Я смотрел на него, не испытывая совершенно никаких чувств.

Глава 16

Я вытер ладонью с лица пот и кровь, но это не помогло, так как рука тоже кровоточила. У мисс Фордайс были острые зубы. Я обошел стол и, присев возле Хьюинга на корточки, приложил пальцы к его левому запястью. Пульс бился ровно. Я осторожно перевернул его и увидел, что пуля попала в грудь чуть пониже левой ключицы. Она могла задеть кость или верхушку легкого. Он потерял сознание и нуждался в медицинской помощи, но я решил, что он подождет. Подождет, даже если ему придется умереть.

Я выпрямился, вышел из-за стола и пнул женщину ногой.

– Ну-ка, вставайте!

Она медленно перевернулась на спину и посмотрела на меня. На ее подбородке, ободранном стволом моего пистолета, была кровь. Спутанные волосы свесились на ее лицо, юбка задралась почти до самых бедер, ноги раскинуты. Она представляла собой очень соблазнительное зрелище. Сверкая глазами, она прошептала:

– Вы убили его?

– Вставайте, – повторил я отходя.

Я открыл наружную дверь и выглянул в коридор. Там было пустынно и тихо. Я утратил представление о времени и взглянул на часы. 6.20 утра. Здание будет безлюдным еще пару часов. Очевидно, никто не услышал выстрелов в офисе Хьюинга. Я закрыл дверь и обернулся. Мисс Фордайс поднялась на ноги и оправила юбку. Ее губы беззвучно шевелились. Потом она выдавила:

– Я… я боюсь смотреть на него. Он умер, правда?

Я заметил, что до сих пор держу револьвер, и сунул его в карман пиджака.

– Нет, он не умер, но ему нужна помощь. Он получит ее, как только вы сделаете то, что я скажу.

Она пошевелила руками.

– Я… я любила его. – Ее голос звучал тускло. – Мы много лет работали вместе в этом офисе, в этих двух комнатах. Он делал вид, что нас не связывает ничего, кроме дела, но знал, что я люблю его, знал, я уверена. У него никогда не было ни близкого человека, ни жены, и он нуждался в ком-нибудь. Я знала, что он делает с деньгами мистера Бэйна, но он об этом не догадывался. Вчера, когда он сказал мне, что мистер Бэйн меняет завещание, я поняла, что все раскроется и его посадят в тюрьму. Я хотела помочь ему, чем только смогу, и так и сказала, я призналась, что люблю его, давно люблю. Он ответил, что тоже меня любит и хочет на мне жениться. Я была очень счастлива, но это могло не сбыться, если мистер Бэйн останется в живых. Я сказала, что готова ради него на все. Он не возражал…

– Где он достал пистолет? Тот, из которого вы застрелили Бэйна?

– Орвилл купил его вчера вечером после нашего разговора. Тот маленький пистолет лежал у него давно, но Орвилл сказал, что он недостаточно надежен.

– Что вы сделали с тем, другим?

– Выбросила где-то, не помню, где именно. – Она начала всхлипывать. – Пожалуйста, помогите ему.

– Обязательно. – Я кивнул на пишущую машинку. – Садитесь и пишите то, что я буду говорить.

Всхлипывания прекратились.

– С какой стати? – сказала она вызывающе.

– Он умрет, – пригрозил я. – Он истечет кровью.

Она подошла к машинке и села.

– В двух экземплярах, – сказал я.

Она машинально вставила бумагу в машинку, и я начал диктовать:

– Я, Элис Фордайс, убила Элвина Бэйна, потому что…

Это заняло всего несколько минут. После того как она подписала оба экземпляра, я взял их и сложил, оставив на бумаге кровавые следы.

– Спасибо, мисс Фордайс. Позвоните, пожалуйста, в полицию и скажите, чтобы прислали санитарную машину и врача.

Она немедленно повиновалась, говоря решительно и деловито. Когда она положила трубку, я спросил:

– После убийства вы привели в беспорядок спальню, чтобы инсценировать грабеж?

– Да, мы с Орвиллом так задумали.

– Но прежде чем вы ушли, в доме появился я?

– Да. Я увидела свет ваших фар из окна спальни. Я побежала вниз и спряталась в шкафу, пока вы звонили.

– Но второпях обронили на лестнице шарф, а перед уходом забрали его, когда я поднялся наверх?

– Правильно.

– Спасибо, мисс Фордайс. – У меня слегка кружилась голова.

– Я любила его, – сказала она мечтательно, – всегда любила. Он тоже меня любил, но по-настоящему понял это только сегодня…

– Вчера, – поправил я, подумав угрюмо, что Хьюинг, вероятно, ничем определенным своих любовных намерений не выражал, пока она ему не понадобилась. – Все уже позади, мисс Фордайс.

– Еще нет, – сказала она, – не совсем. – Она отскочила от стола и метнулась в угол, где валялся маленький пистолет. Она подняла его прежде, чем я смог ее настичь, и уже приставила к виску, когда я схватил ее за запястье. Грохнул выстрел, и с потолка, куда попала пуля, посыпалась штукатурка. В следующее мгновение я завладел пистолетом. Она яростно вырывалась. Потом присела над Хьюингом. Склонившись, она нежно гладила его лицо.

Дверь распахнулась, и меня окружили полицейские. Потом появились люди в белых халатах. Хьюинг еще дышал, и я этому порадовался, хотя, пожалуй, не стоило. Его вынесли. Мисс Фордайс тоже увели. Но шла она спокойно, подняв голову, словно мученица, идущая на эшафот. Два полисмена отвезли меня в участок. Я хотел позвонить Сэнди, но мне не дали такой возможности. Кто-то принес мне кофе, который я с благодарностью выпил. Дежурные отнеслись ко мне дружески, но осторожно. Они следовали инструкциям. Я не обижался на них.

Один коп сказал:

– Джим, на тебя страшно смотреть. Умывальник вон там. – Он указал на дверь.

Я прошел к раковине. Коп потащился следом. Собственное отражение в зеркале испугало меня. Серое лицо, темные мешки под глазами, щетина с оттенком седины. Кровавые царапины подсохли, глаза ввалились и лихорадочно блестели. Я умылся холодной водой. Это было блаженство. Коп прислонился к стене и закурил.

– Тяжелая ночка, а, Джим?

– Да, – ответил я, вытирая лицо.

– Похоже, ты разошелся вовсю, верно?

– Похоже.

Он заметил дырку у меня на рукаве.

– Тебя зацепило пулей?

– Самую малость. – Я совсем позабыл об этом.

– Хочешь, позову врача?

Я покачал головой. Мы вышли из туалета. Дежурный сержант прочитал показания Элис и мои, данные Хьюингу. Он задал несколько вопросов, а потом криво усмехнулся.

Щекотливое дело, Джим. Тебе нужен адвокат?

– Пока нет. Рокингем приедет?

– Да, я звонил ему. Решил, что он захочет этим заняться, раз вы с лейтенантом вроде дружки.

– С лейтенантом?

– Да. Его только что повысили. – Сержант раскурил потухшую сигару и опять ухмыльнулся.

– Это убийство, но я не думаю, что департамент станет лить слезы по Дэймону и его подручным. – Он покосился на меня. – Джим, я давно тебя знаю. У тебя хорошая репутация. Почему ты так разбушевался?

– Были причины.

– И одна из них – хороший гонорар?

– Я не заработал ни доллара. Тут были личные мотивы.

– Господи боже мой! – сказал сержант. – Ты спятил?

– Может быть. Как, по-твоему, может Рок устроить так, чтобы мое имя не попало в газеты?

– Нет, черт возьми!

Я вздохнул.

Вошел Рокингем. Несмотря на ранний час, он выглядел, как всегда, щеголевато. Худое ястребиное лицо гладко выбрито, а тонкие черные усики подстрижены волосок к волоску. Он зло смотрел на меня, сжав тонкие губы.

Я сказал:

– Доброе утро, лейтенант.

– Джим, – процедил он сквозь зубы, – я отберу у тебя лицензию, клянусь!

– Вот и хорошо. – В эту минуту я говорил совершенно серьезно.

Было почти 8 часов, когда Рокингем наконец отпустил меня. Из полицейского участка я позвонил в нью-йоркский офис. Я хотел поскорее разделаться с этим, пока шеф не разъярился, узнав обо всем из газет. Как я и ожидал, он сам подошел к телефону. Он всегда появляется с самого утра, задолго до прихода секретаря и девушки, обслуживающей коммутатор. Когда-то я некоторое время работал в главном офисе, сразу же после окончания школы агентства в Нью-Йорке. Мы все знали, что он приходит около семи, принося с собой утренние газеты и термос с чаем или кофе. Ему было почти восемьдесят, но я легко мог себе представить, как он с живостью подскакивает к телефону, услышав звонок.

Произошла короткая заминка, пока телефонистка на междугородной удостоверилась, что меня соединили правильно. Потом я услышал глубокий звучный голос шефа:

– Как поживаешь, Джим?

– Ужасно. Послушайте… – Я быстро рассказал ему основное и под конец добавил, что хотел бы, чтобы он это услышал от меня, прежде чем прочтет в газетах.

Внутренне поеживаясь, я ожидал взрыва проклятий. Но вышло иначе. Он мирно спросил:

– Говоришь, все это без гонорара?

– Да.

– А что местные власти? Как они к тебе отнеслись?

– Я выкрутился. Кливлендская лицензия у нас остается. Рокингем задал мне жару, и главное еще впереди, но тут много пустого шума. В основном он был недоволен тем, что я не сообщил об убийстве Бэйна.

– Этот Бэйн был твоим другом? – спросил шеф.

– Да, сэр.

– И ты действовал как частное лицо, не от агентства?

– Да, – ответил я, весь мокрый.

– Будет ли огласка? Судебный процесс? Тебя вызовут свидетелем?

– Боюсь, что да.

– Джим, мне следовало бы тебя выгнать.

– Да, сэр, – сказал я, думая, что у меня все же остается мое юридическое образование. Вероятно, я смогу этим зарабатывать себе на жизнь. Или открыть собственное бюро. Или, в крайнем случае, водить грузовик.

– Наверняка следовало бы, – сказал шеф, и я услышал его вздох. – Но я не стану. Если у тебя будут расходы на адвоката, пришли счет сюда.

Я не мог поверить своим ушам. Он впадает в старческое слабоумие? Я нарушил все правила и все-таки сохранил работу?

– Спасибо, – сказал я, – но это мое личное дело. Я поступил так потому, что…

– Черт подери, Джим, – рявкнул он. – Я знаю, почему ты так поступил. Что ты еще мог сделать? – Он помолчал, а когда заговорил снова, его голос был спокоен. – Спасибо, что позвонил. Мне очень жаль, что так вышло с твоим другом. Пошли большую корзину цветов за счет агентства…

– Я заплачу за цветы сам, если вы не возражаете.

– Делай как говорят! – взревел он.

– Хорошо, сэр.

– Ты как следует выспись. Миссис Холлис может управиться в офисе одна. Джим, я… – В голосе его звучала усталость. – Я хочу поговорить с тобой, когда ты приедешь на следующее собрание директоров.

– Это будет в январе.

– Да, Джим. Я думаю уйти на покой.

– Печально это слышать.

– Пора. Давно пора… – Я услышал его знакомый кудахтающий смех. – Джим, когда ты станешь таким же стариком, как я, то поймешь, что сможешь выпивать лишь столько-то виски и выкуривать лишь столько-то сигар, как бы ты ни был богат. Мое время почти кончилось, но я хочу, чтобы агентство продолжало работать. Как, по-твоему, сможешь ты им руководить?

В первый момент я не понял. Потом спросил:

– Вы имеете в виду все дело целиком?

– Конечно, Джим, что же еще? Справишься?

– Да, сэр, – ответил я твердо, словно и на самом деле был в этом уверен.

– Так имей это в виду, а в январе потолкуем. Всего хорошего. – Раздался гудок.

Кладя трубку, я думал, что не хочу быть администратором. Меня вполне удовлетворяла должность заведующего кливлендским отделением. Я не знал, смогу ли заниматься канцелярской работой, а потом подумал о Сэнди. Когда мы поженимся, у меня прибавится ответственности и расходов, возможно, даже появятся маленькие Беннеты. Моей зарплаты с лихвой хватало для холостяка, но я хотел, чтобы у Сэнди было все самое лучшее. Придется подумать над предложением шефа.

Я вспомнил старую шутку о парне, который свалился в выгребную яму и вылез из нее, благоухая розами. Это про меня, Джеймса Т. Беннета. Я не только сохранил работу, мне предложили повышение, и какое! Мне даже сделалось немного не по себе.