Текст книги "Ключ от морга"

Автор книги: Роберт Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Роберт Мартин
Ключ от морга

Глава 1

Я познакомился с Элвином Бэйном в тот год, когда он начал богатеть по-настоящему и вступил в загородный клуб. Некоторые из членов клуба, предпочитавшие держаться особняком, называли его между собой не иначе как «нувориш», но я не разделял их пренебрежительного отношения.

Прежде всего, он не был сверхбогачом. Все, что он имел, досталось ему долгим и упорным трудом, и ни разу при мне он не хвастал своими деньгами. Он одевался довольно пестро, был громогласен и шумлив, смеялся слишком охотно и слишком часто, потому что хотел нравиться членам клуба. И большинству он нравился, включая и меня. Я был рад его обществу и считал его своим другом. Он занялся гольфом слишком поздно, чтобы стать хорошим или хотя бы приличным игроком, но играл он с энергией и энтузиазмом и при ударе с удобной позиции мог послать мяч на триста ярдов.

Что мне нравилось в Элвине Бэйне, так это его отношение к барменам, официантам и прочему персоналу клуба. Он никогда не забывал поблагодарить кэдди, принесшего потерянный мяч, и никогда не заказывал выпивку без того, чтобы не сказать «пожалуйста». В сущности, иногда он бывал прямо-таки мучительно вежлив. Кроме того, он, как правило, давал чересчур большие чаевые – привычка, которая обеспечивала ему хорошее обслуживание не только в клубе, но и повсюду, куда бы он ни заходил. Он был искусным игроком в покер, но я не раз замечал, что за игрой он сбрасывает выигрышные карты, чтобы дать возможность неудачливому игроку забрать ставки. «Не везет мне, приятель, – говорил он со смехом. – Похоже, сегодня просто не мой день».

На вид Элвину Бэйну было за пятьдесят. Это был крупный мускулистый мужчина с тяжелыми плечами и грудью как пивной бочонок. Он обладал румяным лицом с маленькими голубыми глазками. Если не считать редких седеющих волос за ушами, он был совершенно лыс. Его непривлекательность компенсировалась дружелюбной улыбкой и постоянной готовностью рассмеяться. Он сколотил состояние на выращивании овощей, начав с маленькой фермы к югу от Кливленда. Теперь он владел сотнями акров в Огайо, Мичигане и Индиане и считался основным поставщиком для двух гигантских компаний.

Я мало что знал о прошлом Элвина Бэйна или о его личной жизни, но, по слухам, он женился только год или два назад. Жена была намного моложе его, и кто-то говорил мне, что, когда Бэйн познакомился с ней, она танцевала во второразрядном кливлендском ночном клубе под именем Арлены Арагон. Я никогда не встречал миссис Бэйн. Ее муж редко говорил о ней в моем присутствии и никогда не приводил ее в клуб. По-видимому, он вступил в клуб исключительно ради гольфа. Детей у них не было.

Как-то ясным субботним днем в сентябре, когда уже начинало холодать, мы играли вчетвером – Бэйн, я и еще двое членов клуба, врач и юрист. Бэйн казался необычно тихим и озабоченным. На шестнадцатой метке врач и юрист вышли вперед. Пока они били, мы с Бэйном присели на скамейку позади них. Врач загнал свой мяч влево от центральной полосы, и я крикнул ему:

– Док, ваше дело плохо, но, может, ваш партнер наверстает?

Юрист рассмеялся и пробил один в середину. Я подошел к отметке номер два. Мой мяч был высоковат, но он оставался на центральной полосе, и я был удовлетворен. Бэйн зацепил свой мяч поверху, и тот, крутясь волчком, отлетел ярдов на пятьдесят, в траву. Бэйн шел рядом со мной, тихо чертыхаясь, в то время как два других игрока следовали за своими служителями. Я сказал:

– Ты чересчур стараешься, Элвин.

– Я знаю, Джим. Похоже, мне просто не до игры.

– Тебя что-то беспокоит?

Он оглянулся через плечо. Наши служители отстали, и мы были одни.

– Меня много чего беспокоит, – сказал он, понизив голос. – Я как раз хотел бы поговорить с тобой наедине попозже.

– Хорошо, – кивнул я.

Мы подошли к мячу Бэйна. Он опять зацепил его поверху и негодующе сказал:

– Черт, я только задерживаю вас, парни. Увидимся в клубе, Джим.

Несмотря на наши протесты, Бэйн подозвал своего служителя и зашагал обратно вдоль центральной полосы.

– Что с ним такое? – спросил врач.

– Не знаю, – ответил я.

Молодой юрист сказал:

– Ему случалось играть и хуже, чем сегодня, но я ни разу не видел, чтобы он бросал игру, не докончив. И обычно он всем доволен, как бы ни шла игра. Что-то он притих, а, ребята?

– Да, я это заметил. – Врач вздохнул. – Что ж, по-моему, у всех нас есть свои заботы. – Он улыбнулся мне. – Ты остался без партнера, Джим. Как насчет доллара за удар, отсюда и до конца?

– Принято, – сказал я. – Ну-ка посмотрим, как ты всадишь свой мяч прямехонько в эту славную уютную ловушку?

Врач сделал пробный замах, затем четко и решительно ударил по мячу. Тот взлетел вверх, потом приземлился на ровной площадке возле лунки. Юрист застонал. Его мяч перелетел ловушку, но миновал площадку возле нее. Мой мяч был на площадке, но у дальнего конца и под горкой. Я видел, что положить его будет непросто. Так и оказалось. Я пробил с перелетом. И мне понадобилось еще два хода, чтобы загнать мяч в лунку. Юрист пробил неудачно. Врач весело положил мяч с одного заброса. Мы отправились к семнадцатой лунке, которая находилась над прудом. Мои спутники как будто забыли о внезапном уходе Элвина Бэйна, но я помнил его озабоченное выражение и просьбу поговорить с ним наедине.

После того как мы покончили с восемнадцатой, я оплатил свои ставки и, покинув врача и юриста, зашагал обратно к раздевалке и душевым, стуча шипами туфель по выщербленному дощатому полу. В раздевалке было полно мужчин, голых и полуголых. Воздух был наполнен шипением душей, шумом голосов, смехом, запахом пара. Шла игра в карты. Повсюду виднелись бутылки пива и виски. Служитель в белой куртке разносил лед и содовую. Я поздоровался с некоторыми знакомыми, отклонил предложение сесть за карты и отошел к своему шкафу. Улыбаясь мне, подошел служитель.

– Как обычно, мистер Беннет?

– Да, Гарри, и два стакана. Как семья?

– Просто отлично, мистер Беннет. Мой старший, Хорэс, сегодня начал работать на кухне. Спасибо вам за рекомендацию.

– Не за что. Хорэс – хороший парнишка. – Гарри ушел, а я сел на скамейку и стал снимать туфли и носки. Служитель вернулся с подносом, на котором стояла мисочка со льдом, два стакана и кувшин воды. – Спасибо, Гарри. – Я подписал чек, дал ему его чаевые и спросил: – Ты видел мистера Бэйна?

– Да, сэр. Он на террасе с северной стороны, совсем один.

– Спасибо.

Я достал из шкафа бутылку, поставил на поднос и вынес на террасу. Там за столиком сидел в одиночестве Бэйн, угрюмо потягивая виски прямо из бутылки. Он не переоделся, и его яркая клетчатая кепка была сдвинута на затылок, открывая загорелую лысину. Я поставил поднос на столик и спросил:

– Может, добавить немного льда и воды?

Он покачал головой и подвинул бутылку ко мне:

– Угощайся.

– Я принес свою, – сказал я, садясь напротив него. – Выпей моего.

Он бросил взгляд на мою бутылку.

– Спасибо, Джим, но я не люблю скотч.

Я налил себе немного и вытянул ноги. С озера дул свежий ветерок, и я подумал, что, пожалуй, надо было принять душ и одеться, прежде чем выходить на террасу.

– Прохладно, – сказал я.

Он кивнул.

– Осень наступает. Скоро октябрь. Я женился в октябре, два года назад.

– Вот как? – Я отхлебнул из стакана, ожидая продолжения.

Он тяжело вздохнул, достал из кармана своей яркой гавайской рубашки сигару, содрал с нее обертку и закурил. Потом, избегая моего взгляда, сказал:

– Джим, принадлежность к этому клубу всегда была для меня радостью, и парни вроде тебя относились ко мне как к своему. Я ценю это.

Я молча кивнул, слегка смущенный.

– У меня никогда ничего не было, – продолжал Бэйн, – до тех пор, пока пару лет назад я не отхватил крупный контракт с консервной фирмой. Я так и не пошел дальше шестого класса, но работал я всю жизнь. Тяжело работал. – Он провел рукой перед собой. – Никогда не думал, что могу позволить себе это. Всегда считал, что гольф – игра для слюнтяев. Но это не так, Джим. Это хорошая игра. – Он нагнулся ко мне. – Как ты думаешь, если бы я брал уроки у настоящего профессионала, мог бы я выучиться играть Лучше?

– Польза была бы, – сказал я. – Но ты не такой уж плохой игрок.

– Паршивый. Я это знаю, и меня зло берет, когда я не могу угнаться за тобой и другими парнями. Я хочу быть не хуже других.

– Ты и так не хуже, – сказал я улыбаясь. – Раз ты принят и платишь эти тысячедолларовые членские взносы, ты такой же, как и все.

Он сделал нетерпеливый жест.

– Не в деньгах дело, Джим. Я не то имел в виду. У меня никогда не было времени для книг и картин, для всего такого, но я знаю, что они много значат. Это надо чувствовать.

Я сам не отличу Ван-Гога от Пикассо.

– Художники, – вздохнул он. – Знаменитые. Это-то я знаю, Джим. Ты смеешься надо мной?

– Нет, Элвин, – сказал я серьезно, – я не смеюсь над тобой.

Он отпил из бутылки.

– Вся штука в том, что я хочу научиться этим вещам. Я хочу лучше играть в гольф, знакомиться с умными людьми. Чертовски поздно, мне пятьдесят шесть лет, но раньше у меня не было ни времени, ни денег. А теперь и не знаю, как начать, как себя вести.

– Просто быть самим собой.

– Конечно, вы хорошо ко мне относитесь, – сказал он тихо. – Но как мне быть с женой?

Я сделал глоток, недоумевая, куда он клонит.

– А что жена, Элвин? Я уверен, что она хочет того же, что и ты.

– Черта с два, – сказал он горько и опрокинул бутылку.

Я ждал. Через секунду он опустил бутылку и сказал:

– Давай-ка забудем про это, а, Джим?

– Ты сказал, что хочешь поговорить со мной наедине.

– Да. Знаю. Но не стоит. Я сам управлюсь.

– С чем управишься? – меня разбирало любопытство.

Он поколебался, потом выпалил:

– Из-за жены я вступил в этот шикарный клуб, а она даже не хочет пойти сюда со мной. Все, что ей нужно… – Он внезапно смолк и принялся пить.

Я тоже отпил, испытывая беспокойство. Бэйн заговорил:

– Джим, мне сказали, что ты честный сыщик. Я никогда раньше не был знаком с сыщиками. Тебя хвалят. Ты работаешь для большой организации, Я наводил справки и узнал, что фирма суперкласса. Ты согласился бы выполнить мое поручение?

– Что за поручение, Элвин?

Он пристально посмотрел на бутылку. Его маленькие голубые глазки похолодели.

– Она… изменяет мне.

– Ты уверен?

Он медленно кивнул.

– Абсолютно. Она даже не очень старается это от меня скрыть.

– Мне очень жаль, – сказал я.

Он поднял на меня глаза.

– Мне тоже, – сказал он жестко. – Но между нами все кончено.

Я промолчал. Я догадывался, что последует дальше, и боялся этого.

– Ты согласишься оказать мне услугу, Джим? Добыть улики против нее, так чтобы я мог развестись на своих условиях? Ты сделаешь это? – Его взгляд был напряженным.

Я вздохнул.

– Сожалею, Элвин. Наше агентство не занимается делами такого рода. Я могу рекомендовать тебе человека, который…

– Нет, – сказал он резко. – Черт возьми, Джим, я хочу сделать это как следует. Не желаю, чтобы какой-нибудь грошовый тип…

– Я знаю, что ты хочешь, – прервал я, – и огорчен, что не могу тебе помочь. – Я и в самом деле был огорчен.

– Цена не имеет значения, – говорил он чуть ли не извиняющимся тоном.

– Я знаю, – сказал я, – но это против правил агентства.

Это была правда. Я повиновался предписаниям. Были, конечно, случаи, когда я нарушал их, будучи вынужден к тому или обманут. Но я не видел никакого смысла в том, чтобы намеренно вовлекать себя и агентство в супружеские заботы Элвина Бэйна. Это легко могло бы привести к осложнениям, и я имел бы серьезные неприятности с нью-йоркским начальством. Я мог бы, конечно, скрыть это в отчете, но, если бы я сделал то, чего хотел Бэйн, мне пришлось бы выступить свидетелем в бракоразводном процессе. Это неминуемо означало бы потерю работы.

Бэйн тяжело вздохнул.

– Я надеялся, что ты мне поможешь.

– Я знаю нескольких надежных людей, которые работают в одиночку. Ты сможешь сослаться на меня, если захочешь связаться с одним из них.

Он провел рукой по лицу.

– Я подумаю об этом… – Голос у него был усталым. – Наверное, я стану конченым человеком в клубе, когда станет известно, что моя жена гоняется за мужчинами… Черт, надо мной будут смеяться, сплетничать… – Он отпил из бутылки.

Ты стал здесь своим. Твоя жена не имеет к этому никакого отношения.

– Спасибо. – Он вытер рот тыльной стороной ладони. – Спасибо, Джим.

Мы мало разговаривали после этого. Как я уже сказал, меня разбирало любопытство, но Бэйн не имел больше охоты распространяться о неверности жены. И поскольку я отказался помочь, задавать вопросы с моей стороны было бы назойливостью. Поэтому я больше не касался этой темы и вскоре встал.

– Как насчет завтрашнего гольфа? Может, только девять лунок?

Он вяло улыбнулся мне.

Ладно, но надеюсь сыграть лучше, чем сегодня.

– Конечно. В два часа? К четырем надо закончить. У меня в пять встреча.

– С той хорошенькой шатенкой, что бывает здесь с тобой?

Я кивнул, думая о Сэнди Холлис, моей секретарше.

– Мы собираемся пожениться.

– Рад за тебя, Джим. Поздравляю.

– Спасибо.

Я все еще немного смущался, когда речь заходила о моей недавней помолвке с Сэнди. До какого-то момента мы работали вместе, связанные чисто служебными отношениями, а потом совершенно неожиданно у меня открылись глаза, и я понял, что для меня не существует никого, кроме Сэнди. Впрочем, в офисе наши отношения оставались строго деловыми.

Я покидал Элвина Бэйна, жалея, что отказался помочь ему. Я знал, что мог бы сделать то, что он хотел, и сумел бы, пожалуй, устроить как-нибудь так, чтобы мое имя не упоминалось. Но это было бы слишком рискованно. Я не мог допустить, чтобы при огласке упоминали агентство.

Я принял душ, переоделся и вышел к своей машине – зеленому «меркурию» позапрошлогодней модели, который принадлежал агентству. Выехав с территории клуба на шоссе, я направился вдоль озера к повороту, ведущему в западный район города, где в большом новом здании на окраине, рядом с Роки-Ривер, жила Сэнди.

Я поставил машину у тротуара, вошел в дом и поднялся на одном из лифтов.

Сэнди ждала меня. В бледно-желтом платье без рукавов, теплый оттенок которого гармонировал с ровным коричневым загаром ее рук и плеч, она выглядела свежей и юной. Каштановые волосы падали мягкими волнами, немного не доставая до плеч. Ее длинные голые загорелые ноги были обуты в туфли без задников на высоких каблуках. Она прижалась ко мне, и я поцеловал ее. Губы у нее были мягкие и прохладные, и от нее слабо пахло солнцем и душистым мылом. Через минуту я отпустил ее и спросил:

– Чем ты занималась весь день?

– Загорала на крыше.

– Ты начинаешь походить на индуску.

Она рассмеялась и повернулась к столику, на который заранее выставила джин, вермут, лед и стаканы.

– Как гольф?

– Неплохо. Кстати, сегодня я отказал перспективному клиенту.

Она обернулась и подняла бронзовые брови.

Я рассказал ей об Элвине Бэйне, пока она наливала и осторожно смешивала джин, вермут и лед. Когда я кончил, она подала мне стакан и сказала:

– Бедняга. Похоже, он хороший парень. Мне бы хотелось, чтобы ты ему помог.

– Я тоже этого хотел, но в такое дело лучше не вмешиваться.

– Где мы обедаем?

– Где хочешь.

– Только не в клубе, Джим. Эта субботняя публика, по-моему, слишком шумлива.

– В каком-нибудь уютном месте с тихой музыкой?

Она кивнула, улыбаясь мне поверх стакана. У Сэнди был короткий задорный носик, усыпанный мелкими веснушками.

– Я знаю такое место, если ты не против проехаться. Это на восточной стороне…

– Сегодня славный вечер для прогулки, – сказала Сэнди. – Ой, чуть не забыла, на той неделе приезжает мама.

– Хочет присмотреться ко мне, а?

– Может быть. Помнишь, мы ездили на ферму в День благодарения? Ты был тогда всего лишь моим боссом, но, мне кажется, ей всегда не особенно нравилось, что я работаю у тебя. Боюсь, что ты представляешься ей испорченным частным соглядатаем, накоротке с бутылками и блондинками.

– Что ж, – сказал я, – по-моему, она права…

Для вас будет лучше, если это не так, Джеймс Беннет.

Да, мэм.

Мы сидели рядом на низком диване и отпивали из своих стаканов. На проигрывателе крутилась пластинка Штраус. Мы разговаривали, слушали мелодичную музыку, и это было очень приятно.

Несколько раз мы поцеловались и через некоторое время, около шести, вышли из дома и поехали по улицам, освещенным клонившимся к закату солнцем. Прохладный ветерок нежно играл волосами Сэнди. Она сидела, тесно прижавшись ко мне, и я был доволен и счастлив.

Глава 2

В воскресенье я позволил себе немного понежиться. Встал поздно, соединив завтрак и ленч, а потом развалился в кресле с чашкой кофе и воскресной газетой. Около двенадцати позвонила Сэнди.

– Привет, Джим, – сказала она своим ставшим теперь таким родным голосом, которому словно не хватало дыхания. – Чем ты занимаешься?

– Просто сижу и бездельничаю. Я еще даже не брился. По утрам я отвратителен.

Сэнди рассмеялась.

– Согласна и на это. Слушай, Джим, ты помнишь Элис Киф? Она живет напротив. Работает в электрокомпании. Она пригласила меня в бассейн. Приходи прямо туда, если в пять меня не будет дома.

– Ладно. У меня в два гольф. До встречи.

Я побрился, не спеша оделся, выбрал новый светло-коричневый костюм, рассовал по карманам деньги и ключи и вышел из дома. День снова был ясный и солнечный, но для купания, подумал я, холодновато. Все же Сэнди сможет побыть на солнце. Я усмехнулся про себя, что все больше привыкаю думать и поступать как муж. И это мне нравилось.

Была половина второго, когда я приехал в клуб. Здесь собралась обычная воскресная компания, а в центральном зале женщины играли в бридж. У первой отметки толпилась целая очередь, и я порадовался, что мы с Бэйном условились не раньше чем на два часа. К тому времени толпа игроков поредеет, и нам не придется ждать или торопиться из-за тех, кто позади нас. В каждом клубе всегда есть люди, которые орут за спиной, требуя уступить дорогу, и ведут мяч, наступая вам на пятки, или загоняют его на площадку у лунки, когда вы делаете завершающий удар.

В раздевалке было шумно и тесно. Многие из членов клуба уже приступили к воскресной выпивке, но, по-моему, для этого было рановато. Я переоделся в легкие брюки. В шортах, которые здесь носили многие, я чувствовал себя неловко. Надел также рубашку с короткими рукавами и подбитые шипами туфли. Надо было убить время, и я присел за покер с пятидесятицентовым лимитом. Проиграл семь долларов. Когда пробило два, я вышел на террасу и стал ждать Элвина Бэйна. В четверть третьего я понял, что он не придет, и принял предложение заменить недостающего игрока в игре пара на пару.

Было четыре тридцать, когда я покончил с девятой лункой. Приходилось торопиться, чтобы добраться до Сэнди к пяти.

Я позвонил ей из холла, но телефон молчал. Поставив машину у тротуара, я прошел пешком через парк к плавательному бассейну. Сэнди была там. Она лежала, растянувшись на солнце, возле длинноногой черноволосой девушки в ослепительно-белом купальнике. Сэнди уже знакомила меня с мисс Киф, которая работала в электрокомпании. Пока они переодевались, я пил кока-колу.

Втроем мы зашли к Сэнди на стаканчик чая, а потом за мисс Киф явился красивый молодой человек. Сэнди налила и ему. После того как гости ушли, она сказала:

– Сюрприз, Джим. Мы будем ужинать здесь. У меня в холодильнике чудесная вырезка.

– Отлично! Где джин?

– В шкафу, конечно. Сделать к салату чесночный соус?

– А как же! – сказал я, целуя ее.

Когда я ушел от Сэнди, было только десять часов, но в понедельник обычно меня ждало много работы.

Этот понедельник не был исключением. Алек Хэммонд и Ред Дрейк уже явились на службу. Ред был с похмелья, и я дал ему задание полегче – наружное наблюдение. Алек, сморщив худое веснушчатое лицо в улыбке, сказал:

– Джим, черт возьми, я сегодня в форме. Дай что-нибудь посложнее.

Высокий, с очень узкими бедрами, он всегда напоминал мне ковбоя. Его легко было представить в джинсах в обтяжку, сапогах, широкополой шляпе и, пожалуй, с шестизарядным револьвером на низко спущенном поясе. Он и в самом деле был родом из Техаса, да и говорил чуть нараспев.

Я дал ему нелегкую работенку: поручение финансовой компании из Лорэна. Один из служащих был нечист на руку, а они не могли установить, кто именно. Я объяснил задачу и добавил:

– Ты – новый работник в департаменте потребительского кредита. Именно там происходят недостачи. Держи ухо востро и ничего не предпринимай, пока не накроешь вора с поличным. Надо, чтобы он не смог вывернуться.

– Ладно, босс. Как вы считаете, они не расщедрятся на маленький аванс для меня? Мне хватит до зарплаты.

– Спроси у них сам, – ответил я. – Может быть, они дают своим сотрудникам скидку с процентов?

Алек рассмеялся, подмигнул Сэнди и вышел. Заверещал телефон. Потом он уже звонил без передышки. Сэнди отсеивала звонки, и мне доставались уже лишь те, которые она считала необходимыми. Звонили частные лица, полиция, сомнительные типы с периферии преступного мира. Детектив сержант Деннис Рокингем пригласил меня на ленч. Я согласился при условии, что не буду связан делами. Мы с Рокингемом всегда работали в довольно тесном контакте.

Еще один звонок: срочный вызов от видного кливлендского бизнесмена. Сэнди жестом предложила мне взять трубку. Я слушал, выражал сочувствие, задавал вопросы и закончил тем, что пообещал сделать все возможное, чтобы отыскать его семнадцатилетнюю дочь.

– Нет, сэр, никакой огласки не будет… Я не сообщу полиции, если это не окажется необходимым… Да, сэр, я понял. Буду держать вас в курсе… До свидания.

Я встал из-за стола, взял с вешалки свою коричневую фетровую шляпу и сказал Сэнди:

– Пока, мисс Холлис. Одна несовершеннолетняя девица поселилась с каким-то типом в Женеве-на-озере. Ее папочка беспокоится, но хочет, чтобы все было шито-крыто. Это может занять весь день. Позвоните Рокингему и скажите, что к ленчу я не успею.

– Хорошо, сэр, – бодро ответила Сэнди. – Что-нибудь еще, сэр?

– В общем, обороняй укрепления, – сказал я и вышел.

Часом позже я проехал по дороге № 20, свернул налево, пересек железнодорожное полотно и взял курс на маленький городок Кони-Айленд, известный как Женева-на-озере. Он состоит из одной длинной главной улицы, идущей вдоль берега озера. В сезон это весьма оживленное местечко со множеством летних коттеджей. Там также есть бары, котлетные и сосисочные, киоски, тиры, магазинчики сувениров, киноавтоматы, карусель под полотняным навесом, миниатюрное поле для гольфа. Поскольку сезон уже завершился, большинство этих заведений были закрыты, но я заметил, что во многих коттеджах еще живут.

Я поставил машину и принялся за работу. Согласно описанию, данному отцом девицы, она была ростом пять футов четыре дюйма, вес имела сто пятнадцать фунтов, а также обладала голубыми глазами и очень светлыми, коротко стриженными волосами. Все, что у него было, это записка от нее с почтовым штемпелем местного отделения, в которой дочь сообщала, что «влюбилась в чудесного парня» и собирается выйти за него замуж. Отец съездил в городок, но ему не удалось найти ее. Тогда он позвонил мне. Девушку звали Джуди Клингмен. А как звали чудесного парня, отец не знал. По его мнению, они находились еще где-то здесь, и я надеялся, что это так.

Я начал методическую проверку заселенных коттеджей. Это был утомительный способ, но единственный. Моя работа вообще на 90 процентов состоит из хождения, и я к этому привык. Через два часа приветливая леди из коттеджа под названием «Тесный приют» сказала мне, что девушка, по описанию похожая на Джуди, в обществе темноволосого мужчины сняла коттедж у ее соседки. Он называется «Пески», расположен на краю улицы и выходит к пляжу. Я поблагодарил леди, которая еще сообщила мне, что сама здесь живет круглый год, и потащился в конец улицы.

Это был небольшой домик с обычной, затянутой сеткой верандой. На веревке, протянутой от двери к дереву, висел красный купальник. Я поднялся на крыльцо и постучал. Никто не отозвался. Внутренняя дверь была открыта, и я видел пол, покрытый линолеумом, и кое-какую мебель. На столике, стоявшем на веранде, лежала стопка журналов. Верхний назывался «Правдивые любовные признания». Изнутри дома шел сырой затхлый запах. Я опять постучал, а потом забарабанил в дверь. Тишина. Повернувшись, я окинул озеро внимательным взглядом. Поверхность воды была гладкой и искрилась голубизной. Вдали у самой воды я заметил что-то круглое, золотистое. Я зашагал по песку и, когда приблизился, различил сидевшую девушку. На ее светлых коротко стриженных волосах блестело солнце. Одетая в тесные темные шорты и белый свитер, она сидела, обхватив руками поднятые колени, задумчиво глядя на воду, и не заметила моего приближения.

Оказавшись рядом, я сказал:

– Привет!

Она испуганно обернулась.

Это была очень хорошенькая, но как-то по-детски выглядевшая девушка. На ее щеках все еще виднелся младенческий пушок. У нее были ясные голубые глаза, а маленькие пухлые губы слишком густо измазаны помадой. Она молча уставилась на меня.

Я сказал:

– Давай-ка, Джуди, поехали домой.

– Кто… кто вы?

– Друг твоего отца. Он послал меня.

Она отвернулась, и плечи ее задрожали.

– Я не могу… не могу ехать домой…

– Можешь. Где твой дружок?

– Он… он уехал. – У нее был тонкий детский голос.

– Туда ему и дорога. – Я наклонился и тронул ее за плечо. – Пошли, Джуди.

Она встала и пошла рядом со мной по песку, опустив голову. Когда мы добрались до коттеджа, я увидел стоящий там автомобиль – новый «понтиак» с откидным верхом и номерным знаком Огайо. Девушка тоже увидела его и бросилась от меня, крича:

– Джерри, Джерри, ты вернулся!

Я не удерживал ее. На веранду вышел мужчина с маленьким кожаным футляром в руке. Подходя, я услышал, как он говорит: «Я забыл свою электробритву. Пока, детка».

Это был неприятный узколицый человек, с маленькими черными глазками, густыми бровями и курчавыми волосами, чересчур длинными на затылке и за ушами. Он легко сбежал по ступенькам и, ухмыляясь, оттолкнул Джуди.

– Позабавились немного, но теперь с меня хватит. – Он бросил футляр на заднее сиденье машины и открыл дверцу.

– Джерри, я думала, ты…

– Плохо думала, детка. Я говорил тебе, чтобы ты ничего не воображала.

– Джерри, прошу тебя… – В ее глазах была боль, по лицу текли слезы.

– А, оставь. – Он кивнул на меня. – Похоже, ты и так обзавелась новым дружком. – Он развязно и нагло улыбнулся мне. – Оставляю ее тебе, приятель. Она не так уж плоха, но и хорошей ее не назовешь. – Внезапно его глазки сузились. – Послушай, тебя не Беннетом зовут? Ну и ну! – Он тихо засмеялся. – Значит, ее старик нанял тебя, чтобы вернуть дочку? Важная птица, а? Можешь забирать. Передай старику привет от меня.

Я сдержался. Я знал этого Джерри и его репутацию. Джеральд Лонгер, уголовник, наемный бандит, шпана. Я спросил:

– По-прежнему работаешь на Джона Дэймона, Джерри?

– Конечно. Просто проводил здесь маленький отпуск. Я и цыпочка. Ты не возражаешь, братишка? – Он рассмеялся с наглым видом.

Я шагнул вперед, ухватил его за лацканы, слегка встряхнул, а потом отвесил ему две крепкие пощечины, справа и слева. Он барахтался, стараясь вырваться, выплевывая ругательства, а его правая рука метнулась под пиджак. Я поймал его запястье и выдернул из пальцев вороненый автоматический пистолет. Держа пистолет так, чтобы он до него не мог дотянуться, я нанес парню еще несколько ударов. Это было с моей стороны жестоко, потому что он был вдвое ниже меня, но я не стал по этому поводу беспокоиться. В уголках его рта показалась кровь, рука опять метнулась к пистолету, и я с размаху ударил его стволом в подбородок. Он издал слабый вскрик, и я с силой швырнул его в машину.

– Убирайся, пока я не свернул тебе шею, – сказал я.

Он всхлипывал от ярости, боли и ненависти, но запустил двигатель.

– Я этого не забуду, Беннет, – выдавил он, задыхаясь. – Ты не сможешь…

Я опять поднял кулак. Тогда он убрался. «Понтиак» с ревом пронесся по улице, повернул за угол, визжа покрышками, и скрылся. Девица закричала на меня:

– Вы били его! Вы били Джерри! Я люблю его! Я…

– Заткнись! – рявкнул я. – Иди собирай вещи, пока я тебя не отшлепал.

– Вы не смеете так говорить со мной!

Я грубо схватил ее за плечи, повернул, влепил хлесткий удар по ее маленькой круглой заднице и толкнул ее к двери коттеджа.

– Собирайся!

Она обернулась со смущенным и удивленным выражением, потом поднялась по ступенькам и вошла в дом. Я курил и ждал. На улице было тихо. Никаких соседей, которые стояли бы вокруг и глазели. Веселый летний сезон кончался, и я порадовался этому. Вскоре Джуди вышла с чемоданчиком в руке. Я обошел коттедж, снял с веревки купальник и принес ей. Она молча положила его в чемодан. Я вынул пистолет Джерри Лонгера, вытряхнул патроны на ладонь и протянул оружие ей.

– Хочешь взять на память пистолет?

Она отпрянула.

– Я… я не знала, что у него есть это.

– Ты не знаешь многих вещей, Джуди. Этот тип – подонок. Как случилось, что ты связалась с ним?

– Я снимала здесь с девочками коттедж и встретила его на танцах. Он показался мне милым…

– Значит, подружки уехали, а ты осталась с ним?

Она кивнула, не глядя на меня.

– Он говорил, что любит меня. – Она вызывающе вздернула голову. – Я имею право на собственную жизнь.

– Да, Джуди, – сказал я мрачно, – но сначала подрасти.

Я спрятал в карман пистолет и патроны, взял ее чемоданчик и быстро пошел прочь. Она следовала за мной, сбиваясь на рысцу. Когда мы добрались до моей машины, она сказала:

– Откуда мне знать, что вы друг моего отца?

– Ниоткуда, Джуди, просто поверь мне на слово.

– Но Джерри вас знает. Он сказал…

– Забудь-ка о нем, – сказал я резко, – и помолчи.

– Вы мне что-то не нравитесь, – сказала она, отступая назад. – Я не хочу с вами ехать…

Я поймал ее, открыл дверцу машины и впихнул внутрь. Она начала всхлипывать, закрыв лицо руками. Я сел за руль, не обращая на нее внимания.

Мы совсем не разговаривали на обратном пути в Кливленд. Через некоторое время, когда она успокоилась, я предложил ей сигарету, но она покачала головой. Она согласилась выпить в придорожной закусочной. Я взял с собой кофе и бутерброд с ветчиной. Было пять часов, когда я остановился перед их домом. Ее отец с высоким стаканом в руке мрачно ждал, сидя в складном кресле возле плавательного бассейна. Он поднялся при нашем приближении. Откуда-то появилась женщина солидного вида. На руках у нее были тонкие кожаные перчатки, и она держала садовую лопатку. Девушка выскочила из машины и побежала к ней, снова всхлипывая. Они обнялись. Мужчина подошел ко мне.

– Спасибо, Беннет. – Угрюмое выражение его лица не изменилось. – Пришлите мне счет.

– Хорошо.

– У вас были какие-нибудь затруднения?

– Нет, – ответил я.

– А этот человек? Кто он?