Текст книги "Занавес"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА 6

Рена взвизгнула от неожиданности и обернулась.

Это был Джордж. Он выглядел таким же растерянным, как и она.

– Извини, Рена. Я не хотел напугать тебя.

Его темные глаза пристально смотрели на нее. Девушка еле-еле отвела взгляд. Она смутилась из-за того, что вскрикнула.

– Ты в порядке? – спросил он вполне искренне.

– Я… я … у меня был тяжелый день, – Рена выдавила из себя улыбку. – Я задумалась. Поэтому я… поэтому ты… ты меня напугал.

– Я действительно не хотел – в этот раз. – Он засмеялся. – Куда ты идешь?

– На самом деле, я не знаю, – призналась Рена. – Просто гуляю. – Она нервно запустила руки в свои короткие волосы.

В какой-то момент ей ужасно захотелось рассказать Джорджу все, что с ней приключилось: о лебеде, о своей перепалке с Хэдди. Но она не решилась. Она не умела доверяться людям, особенно тем, которых едва знала. К тому же таким странным, как Джордж.

– Пойдем сядем, и ты расскажешь мне, что тебя тревожит, – предложил парень, толкая ее к большому плоскому камню возле тропинки. – Надеюсь, ты больше не злишься из-за моего маленького представления?

– Нет, – сказал она несколько неохотно. И отпрянула от него: – Я имею в виду, что у меня нет времени. Я сейчас не могу разговаривать.

Он посмотрел на нее с обидой. «Неужели он тоже притворяется, – пришло в голову Рене, – или он действительно обиделся?»

– Пойдем, – настаивал между тем парень.

– Нет, правда, – твердо отказалась девушка. Она повернулась и направилась обратно к своему домику, вверх по холму.

Ветер, дующий сверху, был холодным. Облака закрыли солнце, внезапно стало темно.

Джордж последовал за Реной, идя рядом. Руки он держал в карманах своих джинсовых шорт.

– У меня есть идея получше, – сказал он с загадочной улыбкой. – Давай прогуляемся попозже.

– Что ты имеешь в виду? Когда?

– После того, как погасят огни.

Она остановилась, поглядела на него и вдруг мимолетно улыбнулась. Но тут же снова на ее лице появилось страдальческое выражение.

– Мы можем спуститься вниз к реке, – промолвил он, пристально глядя ей в глаза. – Там просто потрясающе, особенно ночью. Луна и звезды отражаются в воде. Ты смотришь, будто в зеркало. Вода отражает небо. Небо отражает воду. Просто невозможно оторваться! Ты и в самом деле должна увидеть это сама.

Он приблизился к ней. Лицо его было всего в нескольких сантиметрах, а темные глаза умоляли сказать «да». На секунду ей показалось, что он ее сейчас поцелует. Ей стало интересно, понравится ей это или нет. И она сама не знала, хочет она этого или нет.

Она сделала шаг назад.

«Он говорит так красиво, так романтично, – подумала Рена. – Но трудно сказать, что он чувствует и думает на самом деле. Сложно понять, где тут представление, а где истинный Джордж…»

– Пошли. Пойдем со мной вечером, – настаивал парень.

Девушка чуть было не согласилась, но что-то удержало ее:

– Как-нибудь в другой раз. Возможно, – произнесла она, виновато улыбаясь. – Я просто… у меня сегодня был такой длинный, ужасный день. Я действительно валюсь с ног. А завтра рано утром репетиция.

Его темные глаза сузились, на лице мелькнула злоба. Довольно быстро его умоляющий взгляд превратился в ненавидящий:

– Отказываешься?! – вскрикнул он многозначительно, притворяясь, что в его сердце вонзили невидимый нож.

Рена засмеялась.

– Увидимся на обеде, – произнесла она, встряхнув головой и поспешив вверх по холму.

На этот раз он за ней не пошел.

Девушка обернулась и увидела его, стоящего у камня и обиженно смотрящего ей вслед.

«Ну и характер! – сказала Рена сама себе. – Но все же он милый. И интересный. Даже слишком интересный. Лучше бы ты подумала о пьесе, Рена. Это лето не для романтических увлечений, а для театра».

Когда она подошла к домику, то поняла, что встреча с Джорджем отвлекла ее и позволила забыть на некоторое время о Хэдди.

«Похоже теперь каждый в этом лагере меня ненавидит», – сказала себе девушка.

В эту ночь ей приснился Кенни.

С тех пор как она приехала в этот лагерь – это был первый сон про него.

После того как все это произошло, в течение двух лет Кенни снился Рене каждую ночь. Затем, к счастью, такие сны стали тревожить ее реже – раз или два в неделю.

Сейчас прошел уже целый месяц с тех пор, как она последний раз увидела этот ужасный сон. И вот он опять – со всеми красочными деталями, все такой же ошеломляющий.

И снова перед глазами она сама в потрепанных джинсах и в белой рубашке стоит в подвале дома Кенни.

Все было настолько ясно, настолько отчетливо! Сосновая обшивка стен. Календарь с рисунком. Бамбуковые рыболовные удочки со спутанными лесками, стоящие в углу. Стол для пинг-понга с оборванной сеткой и с разбросанными на нем старым журналами.

Казалось, Рена слышала даже треск топящейся печки, гудение стиральной машины. Она отчетливо различала писк сверчка, непонятным образом попавшего в подвал. Настолько все было ясно, болезненно ясно.

А вот и Кенни – с приглаженными назад волосами, худым лицом, казавшимся бледным на фоне яркого света. И это выражение его лица – игривое, но все же вполне решительное. Он приближается к ней, все ближе и ближе… Единственным ее желанием было поскорее удрать…

Пожалуйста, хватит. Не заставляйте меня видеть все это снова!..

Но она вновь оказывалась в подвале, залитом ярким светом лампы. А рядом – Кенни с таинственным выражением лица.

И еще там был револьвер.

– Кенни, что ты делаешь? Убери его сейчас же!

Но он всего лишь усмехается в ответ.

– Кенни, ну пожалуйста! Убери его прочь!

Она увидела, как он вкладывает пулю, услышала щелчок, затем металлический скрежет барабана…

Щелчок, щелчок, щелчок, щелчок, щелчок.

Так громко. Так отчетливо. Так неизбежно.

Он держал револьвер на уровне лица, своего худого лица. Он пристально смотрел на него своими черными серьезными глазами. Ни разу не моргнул. Усмешка потихоньку сходила с его лица.

Она видела, как он облизнул губы, сухие губы…

– Нет, Кенни! – Теперь она уже умоляла. – Не делай этого! Пожалуйста, послушай… Не делай этого…

– Рена, я и не собираюсь делать это, – сказал он, уставившись на оружие. Потом протянул револьвер ей: – Ты это сделаешь.

– Ты это сделаешь…

– Ты это сделаешь…

На этом месте воспоминание утратило ясность. Теперь все становилось каким-то расплывчатым.

Револьвер был в ее руке. В ее ли?

Она собиралась нажать на курок. Она ли?

Рена попыталась вспомнить, попыталась сделать картину более ясной. Понять, что же произошло потом.

Но она была ослеплена вспышкой выстрела. И все, что Рена могла слышать, был ее собственный истошный крик:

– НЕТ! НЕТ! НЕТ!

Девушка резко села на кровати и чуть не ударилась головой о низкий потолок. Огляделась. Она снова была в лагерном домике, на своей кровати.

Она вернулась.

Вернулась от Кенни, из того подвала три года назад.

Сердце колотилось. Воспоминания постепенно уходили.

Что это был за звук?

Легкий стук – кто-то несмело стучал в окно.

– Джулия, это ты? – спросила Рена приглушенным от сна голосом.

Стук продолжался – ритмично, настойчиво.

Рена слезла вниз. Босым ногам было холодно от пола. Девушка не имела ни малейшего понятия, сколько времени. Кровать Джулии была по-прежнему пуста.

Ясная ночь.

Полная луна, казалось, висела прямо у окна, настолько близко, что можно было до нее дотронуться.

Рена посмотрела в окно. Никого.

Она подняла оконную раму, легла на подоконник и высунула голову.

Никого.

Но кто-то продолжал стучать. И это был уже не сон.

Высокая трава за домиком, желтовато-зеленая в свете луны, колыхалась и шуршала. Сосны, казалось, дрожали от прохладного ветерка, дующего с вершины холма.

Никого.

Рена закрыла окно и залезла снова под одеяло.

Она попыталась заснуть, но не смогла – воспоминания нахлынули вновь.

– Кенни! – Девушка громко произнесла его имя. – Если бы это был сон… Если бы только сон…

Опять послышался стук. Сначала четыре отчетливых удара, затем три глухих. Потом все снова.

«Не буду обращать на это внимания», – сказала себе Рена. Она закрыла голову подушкой, чтобы приглушить звук.

Тук-тук-тук-тук. Тук-тук-тук-тук.

Не реагировать было просто невозможно.

Отбросив подушку, она спрыгнула вниз. Затем снова открыла окно и высунулась наружу.

– Кто тут? – закричала она.

Молчание.

Она увидела, как кто-то метнулся в сторону, и услышала за деревьями шаги.

ГЛАВА 7

Рена угрюмо смотрела на свой сухой завтрак.

– Кто-то сказал, что эти рисовые хлопья надо запретить, – пробормотала она. – Почему же я должна есть это?

– Дай-ка угадаю. У тебя плохое настроение, – предположила Джулия, выпивая последний глоток апельсинового сока.

– У меня нормальное настроение, – произнесла вяло Рена. – Просто я чувствую себя, как зомби. Одно это способно испортить настроение.

– Ты на самом деле плохо выглядишь. Только без обид, – предупредила Джулия. – Ты не спала?

Ей приходилось перекрикивать смех детей за соседним столом. Общественная столовая была маленькой и узкой, а из-за низкого жестяного потолка все звуки отдавались эхом.

– Да, не спала, – зевнула Рена. Она поднесла ко рту полную ложку хлопьев, затем вдруг вывалила их обратно в миску. – Я не могу есть это.

– Ты все еще расстроена из-за … вчерашнего? – спросила Джулия, пережевывая пшеничную кашу.

– Конечно, – ответила ей Рена. Она совсем не хотела говорить, что ей приснился Кенни в уже трехтысячный раз. И не собиралась рассказывать, что кто-то пытался свести ее с ума, стуча в окно, пока Джулии не было.

Чип улыбнулся и дружелюбно подмигнул Рене, проходя мимо их стола. Его поднос был завален тостами до отказа.

– Доброе утро, Чип, – подчеркнуто сказало Джулия, оскорбленная тем, что он не улыбнулся и не подмигнул ей.

– Доброе утро, – пробормотал Чип, не оглядываясь.

– Ну, как погуляли ночью? – шепотом спросила Рена, радуясь, что можно сменить тему.

– О, изумительно, – ответила сарказмом Джулия, отправляя в рот очередную ложку. – Всю ночь он спрашивал только о тебе. Хочет назначить тебе свидание!

Рена смутилась:

– Правда?

– Да! Такое ощущение, что все здесь интересуются только тобой!

Горечь, прозвучавшая в голосе Джулии, заставила Рену вздрогнуть. Подруга сидела, опустив глаза вниз.

Казалось, она по-настоящему завидовала Рене и совсем не пыталась это спрятать. Но настолько ли она завидовала, чтобы мстить? Настолько ли, чтобы подсунуть в кровать лебедя? Настолько ли, чтобы испортить ее одежду? И потом барабанить ночью в окно?

«Не сходи с ума», – поругала себя Рена.

Джулия была Джулией. Она всегда была язвительной, всегда высказывала прямо все, что у нее на уме. Рена решила, что нет смысла подозревать подругу, единственную в лагере.

– Ты и не притронулась к завтраку, – заметила Джулия. – Подкрепись, а то скоро репетиция.

– Когда я на сцене, у меня на нервной почве появляются силы, – ответила Рена. Она попыталась улыбнуться, но у нее это не совсем получилось.

– Ты такая бледная, – произнесла Джулия с некоторым сочувствием, но Рена совершенно не хотела слышать о том, как плохо она выглядит.

– Спасибо за одежду, – сказала Рена вполне искренне – несмотря на то, что джинсы были слегка малы, желтая футболка была как раз. – Я рада, что ты привезла столько тряпок.

– Нет проблем! На тебе, кстати, все это смотрится даже лучше, чем на мне.

И снова в голосе Джулии явственно прозвучали и горечь, и зависть.

И снова Рена решила не реагировать. Отодвинув стул, она быстренько встала:

– Увидимся на репетиции.

Джулия посмотрела на часы, висевшие над дверью столовой:

– Еще рано. Куда ты идешь?

– Мне хочется прийти туда заранее. Я решила, что лучше первая сама расскажу Баксу о некоторых вещах, случившихся вчера.

Появилось ли на лице Джулии выражение испуга?

Или Рене это только почудилось?

Девушка нашла Бакса в театре. Он сидел на краю сцены. Жестикулируя, режиссер говорил о чем-то трем детям в первом ряду. Они отвечали за декорации. Бакс был одет в спортивный ярко-красных костюм, который делал его более, чем обычно, похожим на Санта-Клауса. Но нетерпеливая жестикуляция, сопровождаемая потоком ругательств, никак не относила его к числу весельчаков.

В руках директор лагеря держал большой листок с зарисовками и, показывая что-то ребятам, грозил кулаком. С галерки Рена могла разобрать только слова – «отвратительно» и «уродство». Подойдя ближе к сцене, она поняла, что Бакс был недоволен эскизом.

Рена проскользнула незаметно в пятый ряд и села, чтобы не быть слишком уж на виду.

– Это должно функционировать, но не должно выпирать. Вы это, наконец, понимаете? – разорялся Бакс.

Ребятишки, возможно, и не следили за ходом его мысли, но послушно кивали в ответ. Бакс разорвал пополам набросок, затем половинки превратились в четвертинки. В результате оказалось множество мелких кусочков, которые он разбросал по полу. Трое детей наблюдали все это в полном молчании, но Рена прекрасно понимала, как они расстраивались.

– У нас на сцене уже есть все необходимое, – произнес режиссер, указывая на диван, сервант и разную мебель и реквизиты. – Но набор мебели – еще не значит комната. Я хочу, чтобы публика узнала эту гостиную, узнала этот дом. И желаю, чтобы зрителям казалось, будто они уже здесь когда-то были. Ясно? Приказываю сделать наброски еще раз. Поразмышляйте, как следует, о том, что я сказал!

Он замолчал на несколько секунд, чтобы дать им подумать. Затем вскочил на ноги и помахал пюпитром, жестом указывая детям на дверь:

– Встретимся еще раз завтра утром, перед репетицией. Пожалуйста, приготовьте рисунок комнаты, а не железнодорожной станции.

Он сам рассмеялся своей шутке, а нахмуренные дизайнеры встали и направились к выходу.

«Он к ним также придирается, как и ко всем остальным», – подумала Рена.

Бакс пошел за кулисы. Рена окликнула его, но он, казалось, ее не слышал.

– Бакс! Можно вас на минуточку! – повторила она громче.

Остановившись, он посмотрел на нее неодобрительно. Было такое ощущение, что он ее не узнает.

– Сейчас, – произнес режиссер раздраженно.

Рена стояла и ждала. Бакс появился слева из-за сцены и, не посмотрев на Рену, сел в первом ряду и стал быстро что-то писать.

– Я хотела поговорить с вами, – произнесла девушка, стесняясь. – У меня… эээ… некоторые проблемы.

– Бланки, бланки… – бормотал Бакс, продолжая писать что-то очень быстро и неряшливо.

Рена увидела, что несколько человек уже вошли в театр – значит, скоро начнется репетиция.

– Кто-то пытался меня напугать… – решилась наконец Рена.

– Ах, эти бланки! Вы хоть на минутку представьте, сколько бланков должен заполнить директор лагеря, – пожаловался Бакс, не слушая и не поднимая глаз от бумаг.

Зал быстро заполнялся, дети занимали свои места. Несколько человек село на первый ряд. Рена смутилась и не знала, как поступить. Ей вовсе не хотелось, чтобы посторонние знали о ее проблемах.

– Кто-то пытался меня напугать, – повторила она быстрым шепотом. – Кто-то изрезал всю мою одежду и барабанил в мое окно прошлой ночью, и …

– Это не может подождать? У меня сейчас правда нет времени, – оборвал ее Бакс, продолжая писать.

Он явно не услышал ни единого слова.

Рена сердито повернулась и, громко топая, пошла по проходу. Она сердилась скорее на себя, чем на Бакса.

– Что случилось? У тебя печальный вид, – шедшая навстречу Джулия положила ей руку на плечо.

– Я так и знала, – в голосе Рены прозвучали слезы. – Я так и знала, что он не будет слушать!

– Ты ему сказала?

– Я попыталась. Но он был слишком занят заполнением каких-то глупых бланков! – Она заметила, что Чип и еще некоторые ребята пристально смотрят на нее. Она понизила голос: – Я так и знала, не стоит надеяться, что он меня выслушает…

– Ну, допустим, ты права, – согласилась Джулия. – Но сейчас лучше успокойся. Ведь сегодня же день лучше, чем вчера, правильно?

– С каких это пор ты стала мисс «Утешение»? – съязвила Рена.

– С тех пор, как ты стала мисс «Психованная», – не замедлила с ответом Джулия.

Рена пристально посмотрела на подругу, но больше ничего не сказала, только тяжело вздохнула. Слова Джулии действительно ее задели.

«Я не психованная, – подумала она. – У нее нет никакого права так меня называть. Я спокойный, уравновешенный человек. Вообще самый спокойный человек из всех знакомых…»

– Не смотри на меня так. Я всего лишь пошутила, – засмеялась Джулия.

– Это было совсем не смешно, – пробормотала Рена.

– Ты просто переутомилась, – посочувствовала Джулия. – Тебе надо хорошенько выспаться.

– Публика! Публика! – крикнул Бакс, стоя у сцены и держа в руках пюпитр. – Пожалуйста, садитесь. У нас полно дел.

Театр быстро затих. Все заняли свои места.

– Хэдди, что ты там делаешь? – окликнул Бакс, глядя на сцену. В его голосе звучало скорее удивление, чем раздражение.

Хэдди, одетая в короткие зеленый шорты и в облегающую зеленую кофточку, подчеркивающую ее фигуру, стояла на сцене у серванта. Она спокойно переставляла с места на место театральные реквизиты, что-то передвигая. Казалось, вопрос Бакса ее разозлил.

– Бакс, вы сказали, что сначала будем репетировать мою сцену, – напомнила она.

– Я такого не говорил, – возразил Бакс.

– Нет, я точно помню эти слова, – настаивала Хэдди, весьма драматически откидывая назад свои длинные рыжие волосы. – И вот я здесь – готовлюсь!

– Но я не собираюсь репетировать сейчас твою сцену, – настаивал режиссер, отчетливо произнося каждое слово и стараясь не выйти из себя.

– Ну, все-таки раз я уже здесь… – Хэдди демонстративно села на диван.

– Будь так добра, – произнес устало Бакс, беспомощно опустив голову и ссутулившись. – Будь так добра, спустись вниз, Хэдди. Мы отрепетируем твою сцену попозже… если я тебя не убью до этого!

Хэдди вскочила с дивана:

– И совсем не нужно кричать!

Неторопливой раскачивающейся походкой, растягивая время, девушка пошла со сцены, миновала Бакса, не удостоив его взглядом, и прямиком направилась к Рене.

Остановившись подле нее, девушка произнесла с преувеличенным сочувствием:

– Рена, ты выглядишь ужасно! Что случилось? Ты не спала прошлой ночью? Тебя кто-то обижает?

– Хэдди, пожалуйста, займи свое место! – крикнул Бакс возмущенно.

– А, так это ты барабанила в мое окно ночью? – довольно спокойно произнесла Рена.

Хэдди сдвинула брови:

– Что? Барабанила в твое окно? О чем ты говоришь, черт побери?!

– Это была ты? – Рена пыталась сохранить самообладание.

– Я спала еще до того, как погасили на территории свет, – сообщила Хэдди. – Можешь спросить Франсин, с которой я живу в одной комнате. – Она положила руку на плечо Рены. – Остынь, милочка!

Наградив ее широкой, но фальшивой улыбкой, Хэдди двинулась дальше по проходу.

– Рена, Чип, начали, – скомандовал Бакс. – Проходим сцену на диване. С самого начала. И на этот раз заставьте меня поверить, что вы больше, чем картонные человечки. Постарайтесь повысить свой уровень хотя бы до манекенов в магазине.

«Некоторые дети засмеялись. День, как всегда, начался с оскорблений», – уныло подумала Рена.

Она встала. У нее засосало под ложечкой как обычно, когда ее вызывали на сцену.

Чип уже сидел на диване. Она ему улыбнулась, но он отвернулся. Удивленная, Рена заняла свое место подле него.

– Давай заставим Бакса забыть его шуточки, – прошептал Чип, глядя на режиссера, который изучал сценарий. – Давай покажем ему такую игру, чтобы он и не посмел ворчать.

– Постараюсь, – прошептала Рена. Чип казался очень напряженным, в отличие от его обычного беззаботно-счастливого настроения. Но он вовсе не казался дружелюбным.

Что с ним случилось? Рена решила, что это всего лишь страх сцены. В конце концов, не только же она имеет право нервничать, не так ли?

– Скажете, когда будете готовы, – Бакс уставился на них, подпирая рукой подбородок.

– Ну, поехали, – зашипел Чип на Рену.

Ее удивление было бесконечным и первые слова роли моментально вылетели из головы. Рена смотрела на Чипа озадаченно.

Через несколько мгновений она вспомнила строки:

– Андреа – моя подруга, моя лучшая подруга. Неужели ты действительно думаешь, что можешь крутить с ней за моей спиной?

Чип открыл рот, его лицо выражало крайнее удивление:

– Это она тебе сказала?

– Да! – ответила Рена. – Это она мне сказала.

Его лицо побледнело:

– Ну и что?

– Ну и что? Ну и что! И сколько же вы гуляли, а? Как долго?

– Замрите! Стоп! Стоп! – завопил Бакс. Он вскочил со своего места и швырнул пюпитр на пол: – Извини, Рена, но это совсем неубедительно!

– Ну и что? – закричала еще яростнее Рена. У нее возникло ощущение, что в животе завязался узел. Во рту пересохло, она едва могла сглотнуть.

– Все еще неубедительно. Ты не выкладываешься на все сто, Рена. Ты слишком сдерживаешь свои эмоции.

– Ну, хорошо, я снова попытаюсь…

– Ты должна отдать всю себя, Рена, – произнес Бакс. Это были его самые любимые слова. Они же уже слышали их как минимум раз сто.

– Ты должна отдать всю себя, чтобы передать образ того, кого играешь. Отбрось все свое смущение, выпусти весь свой гнев! Ты должна всем сердцем возненавидеть Чипа!

– Она ведь даже меня убивает. Хорошенькая ненависть! – напомнил Чип.

В зале раздался дружный смех, но Бакс лишь нахмурился.

– Давайте снова, – приказал он, наклоняясь, чтобы поднять брошенный на пол пюпитр.

Рена села обратно на диван и закрыла глаза. Она поняла, что сейчас нервничает еще больше, чем когда-либо. Как же ей сделать так, чтобы угодить Баксу? Он хочет от нее невозможного!

Она никогда в жизни не позволяла себе быть несдержанной. Она просто не могла вспылить, стараясь вести себя безупречно. Не так-то просто взять и выйти из себя. Ей было даже страшно подумать, к чему это может привести…

Она снова начала играть, но голова ее уже была забита посторонними мыслями. Все получалось не так хорошо, как в первый раз, и Рена это знала.

– Ну и что? Ну и что! – вновь закричала она, пытаясь, чтобы голос звучал очень сердито. – Как долго мы были вместе … Я имею в виду… гуляли вместе? Как долго… уф… извините. Я запуталась.

Вдруг Чип вскочил на ноги и повернулся к Баксу:

– Это просто смешно! Что она вообще тут делает? – со злобой произнес он.

Рена не могла поверить своим ушам. Чип повернулся к ней.

– Ты делаешь из меня дурака на виду у всех! – заорал он. – Какого черта ты вообще здесь? Если не можешь нормально играть, убирайся сейчас же!