Текст книги "Занавес"

Автор книги: Роберт Лоуренс Стайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Роберт Лоуренс Стайн
Занавес

Театр – это хобби… пока не потекла кровь…

ГЛАВА 1

Рена вырвалась из его объятий и вскочила на ноги.

– Не трогай меня! – закричала она с отвращением.

Чип поглядел на нее со старого, потертого дивана из зеленой кожи. По непонятной причине он улыбался, что было совсем неуместно.

Рена заметила эту улыбку.

– Как ты мог? – спросила она низким, дрожащим голосом.

Сжав кулаки, она встала напротив него, вполне владея собой и размышляя, ударить или нет.

В конце концов она отвернулась. Кулачки все еще были сжаты.

– Что я такого сделал? – спросил парень гнусаво. Он попытался произнести это равнодушно, но жалобная улыбка его выдавала.

Она не проронила ни слова. Все это просто не стоило ответа. Разжав кулаки, девушка взъерошила свои короткие белокурые волосы. К нему она не обернулась.

– Что я такого сделал? – повторил он. Вопрос второй раз прозвучал еще более неискренне. Он ударил по спинке дивана большим кулаком, покрытым веснушками.

Рена моментально повернулась и уставилась на него с такой ненавистью, какую он никогда раньше не видел на ее лице.

– Андреа – моя подруга, моя лучшая подруга! – Ее голос звучал очень холодно. – Неужели ты действительно думал, что имеешь право клеиться к ней за моей спиной?

На его лице было написано удивление, хотя и не очень убедительное.

– Что, она тебе об этом сама сказала?

– Да, это она мне сказала, – прошипела Рена.

Он побледнел, зеленые глаза сузились, а веснушчатый лоб нахмурился.

– Ну и что теперь? – пожал он плечами.

– Что – «ну и что»?! – Рена почувствовала, что теряет контроль над собой. – Как долго вы тусовались вместе? Как долго, я спрашиваю! – с яростью повторила она. А в это время она явно что-то искала, оглядываясь.

– Как ты можешь говорить мне – ну и что после… после прошлой недели? То, что мы говорили друг другу… То, что мы делали… И это все, чем для тебя была та ночь? Все?!

– Ну успокойся, малышка. Нам обоим надо успокоиться…

Отчаяние на лице девушки испугало его. Он понял, что на этот раз, кажется, зашел слишком далеко.

Наконец Рена нашла то, что искала. Нож – он все еще лежал на буфете, именно там, где она его оставила. Она схватила его и одним быстрым движением – чтобы не было даже времени подумать – всадила нож парню в грудь.

Он даже не успел вскрикнуть.

Он попытался схватиться за нож, но руки беспомощно опустились. Он упал замертво, ударившись головой об пол.

Не отрываясь, она смотрела на него несколько секунд.

– О, Господи! Что же я наделала? Что я наделала?! – закричала она в отчаянии.

– Стоп! Замри! Сохрани это чувство!

Рена услышала возглас Меритта Бакстера, доносившийся откуда-то с галерки маленького театра.

– Сохрани это чувство! Это было великолепно! – повторил он и добавил: – Очень хорошо, я впечатлен!

Бакс, как его все тут называли, вразвалочку подошел к сцене, держа пюпитр. Сердце Рены забилось сильнее. Ее лицо расплылось в широченной улыбке. Возможно, в это время она стала похожа на дурочку, но это ее не волновало. Она произвела на Бакса впечатление! Вот уж действительно комплимент. Да к тому же от режиссера Бродвея! И это первый комплимент, который она услышала от него с самого начала совместной работы.

Несколько развязных детей, сидевших в зале, зааплодировали. Рена поискала глазами Джулию. Она заметила подругу в третьем ряду. Та подняла руку, показав Рене большой палец.

– Я впечатлен, – повторил между тем Бакс, потянув себя за густую седую бороду. Его выразительный низкий голос эхом отразился от бетонных стен. – Это многообещающее начало. Несмотря на такой адский труд, вы, оказывается, можете выкладываться на все сто.

Теперь Рена почувствовала себя полной дуррой. Ее щеки пылали.

Комплимент был вовсе не комплиментом. «Как это похоже на Бакса», – подумала Рена.

В течение недели – с тех пор, как все это началось – режиссер умудрялся так хвалить актеров, что сначала ты был вне себя от радости, а потом ощущал себя полным идиотом.

Такую вот игру вел с ними режиссер. Жестокую игру, по мнению Рены. На первый взгляд он казался добродушным Санта-Клаусом – с огромным пузом, розовыми щечками и по-детски голубыми глазами, которые постоянно смеялись. Все дополняли спутанные седые волосы и борода. И все же он был непростым человеком. В его характере прослеживалась подлость. По крайней мере, шуточки его были низкими и пошлыми. Особенно когда они касались детей, когда те находились на сцене и были наиболее уязвимыми.

– Эй, помогите-ка мне!

Рена повернулась на звук голоса. Чип все еще лежал на полу со складным ножом в руке.

– Ты меня убила, но теперь ты должна помочь мне встать, – заявил парень.

Рена засмеялась. Чип был настоящим клоуном. Она схватила его большую руку и дернула. Он вскочил на ноги и стряхнул пыль с джинсов.

– Вау! У тебя такие ледяные руки! – удивился он.

– Я сильно нервничаю, – призналась Рена. – Я никогда до этого не выступала на сцене, если не считать каких-то третьесортных ролей. И, конечно, я не думала, что буду играть у известного бродвейского режиссера.

– Ты была великолепна, – сообщил Чип.

Рена пригладила волосы. Она так и не смогла избавиться от этой причины – поглаживать волосы, когда нервничала.

– Ты тоже был неплох. Мне понравилось, как ты упал. Было ощущение, что ты действительно убит, – призналась она.

– Да ладно тебе, – произнес Чип с неестественной скромностью. – На самом деле я научился падать замертво, наблюдая за своей собакой. – Он гавкнул несколько раз и скорчил гримасу, чем-то напоминая собаку.

«Он настоящий актер, – подумала Рена. – Ему все так просто дается. А мне тяжело. Что я вообще здесь делаю?»

Рена повернулась лицом к залу. Дети-зрители смеялись и болтали, обсуждая то представление, которое только что видели.

– Публика! Публика, могу я рассчитывать на ваше внимание? – громко произнес Бакс. – Вы вполне можете обсудить свои планы позже, после того, как погаснет свет. Надеюсь, я правильно понимаю: причина, которая заставила вас провести лето в театральном лагере Меритта Бакстера, – это все же интерес к театру, а не к противоположному полу?

Его слова вызвали новый взрыв смеха. Затем воцарилась тишина. Никто не хотел больше выводить Бакса из себя, как было в первый день.

Рена и Чип прошли к авансцене и сели, болтая ногами.

– Давайте-ка обсудим то, что мы только что здесь видели, – предложил режиссер и похлопал себя пюпитром. – Рена, ты бесподобно владеешь руками, – произнес он, сузив свои голубые глаза и пристально посмотрев на девушку. – Мне очень понравилось, как ты запустила руки в волосы. Я прямо почувствовал напряжение.

– Спасибо, сэр, – немного смутилась Рена. Она получила комплимент за то, что делала постоянно.

– Бакс. Называй меня просто Бакс, – сказал он, по-прежнему глядя на нее в упор. – Руки были замечательны, Рена. Но тебе нужно стать внимательней и не переборщить с напряжением.

– Не переборщить? Что вы имеете в виду?

– Ну, ты закатила глаза к потолку после того, как нанесла удар Чаку.

– Чип. Я – Чип, – сообщил парень.

Бакс посмотрел на пюпитр и спросил:

– Может, мы изменим тебе имя, если я постоянно неправильно тебя называю? – Он вновь повернулся к Рене: – Не нужно закатывать глаза вверх. И ты переборщила с кулачками. Если ты поворачиваешься к публике спиной, я хочу чувствовать напряжение в спине – в спине, а не в кулаках. Как думаешь, ты справишься?

– Я попытаюсь, – произнесла Рена неуверенно. Она взглянула на Джулию в третьем ряду. Та скорчила рожицу.

– Какие у тебя планы, Рена? – спросил Бакс и неожиданно вспрыгнул на сцену. Это было неплохо для такого толстяка. – Ты хочешь всю жизнь посвятить актерскому мастерству? Поэтому ты и приехала ко мне в театральный лагерь?

– Нет, – ответила быстро Рена, удивившись такому личному вопросу. Подобный вопрос Бакс впервые задал ей за всю неделю. – Моя подруга Джулия уговорила меня приехать, – объяснила девушка.

Рена услышала, как сидящая в зале Джулия охнула.

Бакс покачал головой и дотронулся до бороды.

– Ну возможно, мы все-таки сделаем из тебя актрису. Вероятно, ты удивишься, Рена, но у тебя есть некий талант.

– Спасибо, – тихо сказала Рена, смущенная таким вниманием.

– Поэтому я и решил дать тебе главную роль в пьесе, – добавил Бакс.

Главную роль? Она не ослышалась? Он только что сказал, что она заслужила главную роль? Или это его очередная шутка?..

Серьезное выражение на лице режиссера почти убедило девушку.

– О, спасибо! – воскликнула Рена. Она не знала, что еще сказать. На секунду ей захотелось обнять его, но она по привычке сдержалась – это качество было свойственно девушке. Она не изменила ему и сейчас, даже будучи такой счастливой.

В конце концов, сказала она себе, в моей жизни наконец происходит что-то прекрасное. Впервые за три последних ужасных года. Есть чем гордиться.

– А ты, Чак, будешь играть Эндрю, – заявил Бакс.

Не успел Чип напомнить Баксу, что его зовут не Чак, как с галерки раздался возмущенный выкрик:

– Ну нет! Подождите-ка минуточку, Бакс!

Хэдди стремительно бежала к сцене. Ее развевающиеся золотисто-каштановые волосы напоминали струи водопада. Ярко накрашенные губы исказились от злобы. Не прошло и недели с начала лагеря, как Хэдди уже получила репутацию особы, не только вызывающе одетой, но и с ужасным характером.

Она толкнула Бакса в угол сцены. Зеленые глаза ее злобно горели.

– Я должна была играть первую роль, Бакс! Эта роль была обещана мне! – заявила Хэдди низким, но вполне отчетливым голосом – так что Рена слышала каждое слово.

– Я не давал таких обещаний, – лицо Бакса, казалось, ничего не выражало.

– Моя мать платила деньги не для того, чтобы я провела лето в лагере, наслаждаясь пейзажем, а эта… это неумеха играла главную роль! – злобно продолжала Хэдди. Она настолько вышла из себя, что орала все громче, и нисколько не заботясь, слышит ее кто-нибудь или нет.

Рена не слышала тихих, спокойных ответов Бакса, но то, что он говорил, явно еще больше сердило Хэдди.

С первых дней существования этого лагеря, с тех пор, как они все ступили на порог театра и стали обсуждать постановку пьесы Бакса «Занавес» – пьесы, над которой они будут работать все лето, – Хэдди четко и ясно всем объяснила, что мать желает видеть ее звездой и что она должна в результате поехать с Баксом на Бродвей в качестве его находки.

Многие дети, как поняла Рена, мечтают быть «находками» Бакса. Все они приехали в его лагерь, страстно желая покорить режиссера своим талантом и считая лагерь местом начала их блистательной звездной карьеры в театре.

Рена тем не менее к этому не стремилась. У нее не было безумного желания стать актрисой. Она даже никогда об этом не думала. Рена приехала в лагерь, потому что Джулия убедила ее, как это будет весело.

Иногда Рена действительно сочувствовала Хэдди. Ведь мечта стать актрисой, казалось, полностью захватила Хэдди.

Но сейчас, слушая весь этот бред и наблюдая, как Хэдди ходит взад и вперед, размахивая своими длинными рыжими волосами, совершенно невозможно было испытывать к ней жалость.

– Я знаю, почему вы отдали ей роль! – выкрикнула Хэдди, презрительно указывая на Рену. – Вы дали ей роль, потому что она похожа на Мишель Пфайффер! Именно об этом и сплетничают всю неделю. Но она вовсе не выглядит, как Мишель Пфайффер! Тоже мне – Мишель Пфайффер! И что теперь? Она же не умеет играть, и вы, Бакс, это прекрасно знаете! А я умею! Вы видели, как я играю. И не можете отдать ей роль. Вы просто не можете это сделать!!!

– О’кей! – сказал Бакс, поднимая руки, будто сдаваясь. – Ты победила, Хэдди, ты получаешь роль. – Он повернулся к Рене и сказал, извиняясь: – Увы, Рена!..

Рена уставилась на него, не веря своим ушам:

– Но вы не можете… – Она не смогла закончить фразу. Неужели он настолько жесток, чтобы так с ней поступить?

Бакс наблюдал за Реной со странной улыбкой на лице. Должно быть, он видел боль и унижение, написанные на лице Рены. Почему же он тогда улыбался?

– Я пошутил, – повернулся он к Хэдди. – Неужели ты могла подумать, что можешь заставить меня изменить решение? И всего лишь приступом гнева на публике?

Хэдди была в такой ярости, что даже не нашлась, что ответить.

– У вас хорошее чувство игры, но ваше ощущение времени – ужасно, – продолжал Бакс, обращаясь к Хэдди. – А сейчас вернитесь на свое место. Я дал вам лучшую характерную роль – роль матери. Я знаю, вы способны сделать из нее конфетку.

– Я не собираюсь играть мать! – пробубнила Хэдди сквозь зубы. – Я должна играть главную роль!

– Любезная мисс Франклин, – Бакс встал во весь рост, а его голос зазвучал очень грозно, – возможно, в шоу-бизнесе и найдется место вашей напыщенности и наигранности, но не в театре!

Это заявление предполагало, что разговор окончен.

Но Хэдди никак не могла угомониться. Она отвернулась от Бакса и направилась к Рене. Наклонившись вперед, она приблизила губы к уху Рены и прошипела:

– Ты никогда не будешь играть эту роль! Слышишь, никогда! Ты еще пожалеешь, что вообще приехала сюда, и я это тебе обещаю!

Рена начала задыхаться от волнения, еще толком ничего не поняв. Но одно было ясно: Хэдди имела в виду именно то, что сказала. Рена до сих пор ощущала ее горячее дыхание у своего уха, слышала угрожающий шепот снова и снова – даже после того, как Хэдди спрыгнула со сцены.

Хэдди поспешно направилась к выходу. Бакс бросился за ней.

– Хэдди, стой на месте. Остановись сию минуту!

Но девушка уже скрылась за дверью. Он последовал за ней.

Дети в зале, до того наблюдавшие эту сцену молча, разразились хохотом и начали болтать. Рена и Чип спрыгнули со сцены. Рена чувствовала себя странно. У нее кружилась голова. Угрожающие слова Хэдди, казалось, все еще звучат у нее в ушах: «Ты никогда не будешь играть эту роль! Слышишь, никогда!»

– Не обращая внимания на нее, – сказал Чип, кладя ей руку на плечо. Плечо под футболкой было горячим и влажным. – Она переборщила, а на самом деле так не думает.

– Нет, я уверена: она подразумевает именно то, что сказала, – ответила Рена угрюмо.

– Да нет же! Ты просто не привыкла к людям театра, – настаивал он. – Их заносит, как ураган. Но это ведь всего лишь ветер. – Он важно надул щеки и дунул.

Джулия подбежала к Рене и обняла ее.

– Ты была великолепна! – закричала она. – Не парься по поводу Хэдди – она переживет! Знаешь, я даже тебе завидую. Если бы я знала, что ты будешь так блистать, я бы, наверное, не притащила тебя сюда.

Рена сделала усилие и улыбнулась. Было так мило со стороны Джулии постараться утешить ее.

– Ты тоже был хорош, – сообщила Джулия Чипу. Она наклонила голову и пронзила его взглядом своих темных, глубоких глаз. Когда она так делала, то становилась похожей на Шер. Поэтому она довольно часто этим пользовалась. Она продолжала: – Я должна тебе признаться, что меня заводят парни с рыжими волосами и веснушками. Тебя это смущает?

– Нет, конечно… – ответил, застеснявшись, Чип. Он сделал шаг назад. Джулия практически стояла на его кедах.

– Если тебе понадобится помощь в репетициях… ну, знаешь, по ночам … я свободна. – Джулия многозначительно улыбнулась.

«Она никогда не сдается», – подумала Рена, восхищаясь дерзостью подруги.

– Спасибо, – произнес Чип и быстро повернулся к Рене: – На самом деле, знаешь… Я подумал, мы с тобой можем искупаться попозже и поболтать про наши роли…

Не успела Рена ответить, как Бакс вернулся в театр – без Хэдди.

– Публика! Публика! – закричал он. Рассерженным он не выглядел, но его лицо все еще пылало. – Все по местам! Тишину, пожалуйста! У нас сегодня еще полно работы.

Зрители уселись на свои места. Театр мгновенно затих.

– Давайте порепетируем ту сцену, где Джордж застает тебя с Чаком… эээ… с Чипом, – обратился Бакс к Рене.

Чип и Рена забрались на сцену.

– Джордж! Где Джордж? – произнес Бакс весьма раздраженно. – Сегодня что, забастовка? Джордж, ты где?

Молчание. Похоже, Джорджа в театре не было.

– Хорошо! Значит, так… – Бакс запрокинул руки за голову, пюпитр с грохотом полетел на пол. – Почему вы не купаетесь? Все равно сегодня ничего путного не получится, похоже.

Кто-то на галерке засмеялся, за что заработал чрезвычайно сердитый взгляд Бакса.

– Давайте, вперед! – настаивал на своем режиссер. – Идите купаться. В конце концов, это же лагерь. И замечательный песчаный пляж – для вас. Ах да, последнее… Отдыхающие!

Рена не удержалась и хихикнула. Казалось, он произнес слово «ничтожества», а не «отдыхающие».

– Позвольте вас еще раз предупредить, – тем временем продолжал режиссер. – Пожалуйста, будьте добры, держитесь подальше от старого сарая для лодок. Я слышал, что кто-то из вас был там, внутри. Однако это опасно – он разваливается на части. Когда бывает прилив, сарай почти полностью затапливает. Поэтому, пожалуйста!.. Пожалуйста… Я понимаю, что это вполне подходящее место для всяких амурных дел, но перенесите ваши встречи в кусты. И сторонитесь этого гниющего старого сарая!

Он поднял пюпитр, ударил себя по ноге, позволяя, таким образом, всем удалиться. Повернулся и пошел по направлению к выходу.

– Ну, как насчет купания? – повторил Чип, глядя на Рену.

– Превосходная идея, – ответила Джулия, становясь между ними. – Я вспотела, как поросенок. Не думала, что в Нью-Хампшире так жарко в июле. Мы должны были бы играть «Кошку на раскаленной крыше» или какую-нибудь страстную пьеску Теннесси Уильямса, где все расхаживают в футболках и выплескивают свои эмоции. – Джулия положила руку на массивное плечо Чипа и игриво продолжала: – Сегодня я чувствую прилив страсти. А ты, Чип?

– Нет. Лишь жару, – ответил Чип, еще больше смущаясь. – А ты действительно интересуешься театром?

– Да, конечно! – Джулия выглядела польщенной. – Почему ты так решил?

– Из-за твоей манеры обращаться.

– Все, о чем Джулия когда-либо говорит, это театр, – подтвердила Рена. А про себя добавила: «Театр и парни». Вслух же продолжала: – Она, на самом деле, очень хорошая актриса.

– Вот поэтому я играю служанку, а вот ты получила главную роль, – сказала Джулия, стараясь придать своему голосу некую радость, хотя в нем чувствовалась и зависть, и горечь. – Ты сразишь всех на последней неделе, и Бакс будет умолять тебя появиться на Бродвее в качестве его личного открытия.

– Ну конечно! Затем я буду баллотироваться в президенты, а потом улечу на Марс! – сообщила Рена.

– Не смейся! Бакс все еще очень влиятельная персона в театральном кругу, – продолжала всерьез Джулия, не переставая наблюдать за Чипом. – Конечно, за последние десять лет он не создал ничего значительного, но люди все еще помнят его и уважают его мнение. И ты будешь не первой молодой талантливой актрисой, которую он открыл.

– Естественно, – согласилась Рена и закатила глаза. Потом вдруг вспомнила, что Бакс велел ей избавиться от этой привычки.

– Почему ты приехал в этот лагерь? – спросила Джулия у Чипа.

– Общаться с девушками, – он усмехнулся и покраснел. – Пошли, как насчет искупаться?

– Встретимся внизу через пять минут, – тут же подхватила Джулия, кокетливо сдувая с лица свои черные локоны.

Рена была вовсе не уверена, что хочет купаться, но не стала возражать.

Чип поспешил к себе, на мужскую половину, которая находилась вверху на холме. Джулия потащила Рену в их домик, который виднелся среди густо посаженных сосен на противоположной стороне холма. Это было низкое серое здание с плоской крышей, напоминающее мотель.

– Я просто не могу не думать о Хэдди, – сказала Рена подруге. – Ты видела, как она на меня смотрела? С какой ненавистью? Я веди ничего плохого ей не сделала… Я ее даже не знаю!

– Думаю, ты нажила врага, – сказала Джулия. – Но это же шоу-бизнес. Пойдем. Не волнуйся ты по поводу нее. Да в чем дело? Ну-ка, смени настрой.

Они миновали грунтовую тропинку и повернули к домику. Мягкий бриз наполнял воздух свежим запахом сосен. Крохотные синички перепрыгивали с дерева на дерево, весело щебеча. За деревьями тянулись низкие зеленые холмы, которыми так славился Нью-Хампшир.

Рена тяжело вздохнула и ускорила шаг. Воздух был такой чистый и свежий. Красивый пейзаж поднял ей настроение. К тому времени, как им был уже виден за деревьями маленький домик, она чувствовала себя гораздо лучше.

Они вошли внутрь и направились быстро вниз по коридору.

– Джулия, смотри. Что это? – закричала Рена.

Дверь в их комнату была открыта. Две ноги торчали в коридор, две ноги в ботинках.

Кто-то лежал лицом вниз в проеме двери.

Рена схватила Джулию за руку. На ковре, напротив открытой двери, чернела лужа крови.

ГЛАВА 2

Девушки подкрались настолько близко, что смогли различить желтые кеды, причем один из них был развязан и шнурки валялись в луже крови.

– Ничего не трогай, – предупредила Рена, все еще держась за руку Джулии.

– Не волнуйся, – ответила Джулия, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. – Нам лучше поскорее позвать на помощь.

Рена отважно вошла в дверь и прошептала:

– Это… Джордж.

– Он… мертв? – пропищала Джулия, не в силах оторвать глаз от темной лужи крови.

Мертв..

Мертв..

Эти слова напомнили Рене прошлое.

Она больше не стояла в темном холле общежития, уставившись на тело парня, которого встретила всего лишь несколько дней назад.

Внезапно она стала на три года младше. Она в ужасе уставилась на юношу, которого она знала, на юношу, которого… которого, как она думала, она сама…

– Рена, ты в порядке? Рена! – Испуганный возглас Джулии вернул Рену к действительности.

«Этого не может быть, – подумала она. – Я не могу это допустить!»

– НЕТ! НЕТ! НЕТ! – Крик как будто вырвался откуда-то из самых глубин. – НЕТ! НЕТ! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

Желтые кеды шевельнулись.

Джордж повернулся и сел:

– О’кей! Если ты так настаиваешь… – сказал он, ухмыляясь. – И совсем не надо так орать!

Обе девушки аж подскочили. Рена открыла от удивления рот, но не издала ни звука.

По-прежнему усмехаясь и наслаждаясь реакцией девушек, Джордж встал на ноги.

– Я вас поймал! – засмеялся он во весь рот. Его узкие плечи содрогались, а большие черный глаза горели весельем.

Рена и Джулия пристально смотрели на него, не двигаясь.

– Ты не мертв? – наконец произнесла Джулия, будто обвиняя его в этом.

– Нет. Я даже не болен! – воскликнул Джордж, снова заливаясь смехом.

– И кровь тоже не настоящая, – поняла Рена, дотронувшись до лужи пальцем. Это была сценическая краска.

Девушки молча ждали, пока Джордж прекратит смеяться.

– Зачем ты это сделал? – недоумевая спросила Джулия.

Он дернул плечами, затем наклонился зашнуровать ботинок. На нем были надеты выцветшие джинсовые шорты и серая футболка без рукавов. Футболка тоже была запачкана сценической краской.

Прошлые страхи атаковали сознание Рены. Девушка изо всех сил пыталась вернуться в настоящее. Она уставилась на Джорджа, стараясь сосредоточиться и прогнать воспоминания. «А он ничего», – подумала она. Своими темными глазами и еще более темными короткими волосами он походил на кинозвезду, которая так нравилась Рене – на Мэтта Диллона. «Он даже улыбается, как Мэтт Диллон», – подумала Рена.

– Джордж, это была эффективная шутка, – признала Джулия, почти не сердясь.

– Зачем ты это сделал, Джордж? – все еще не понимала Рена, но сердце ее стало уже биться нормально.

Парень улыбнулся Рене самой сладкой киношной улыбкой:

– Я просто хотел произвести на вас впечатление!

– Ты и произвел впечатление, – в голосе Джулии явно прозвучал сарказм. – Однако – плохое впечатление.

Он не обратил внимание на Джулию, но, продолжая улыбаться Рене, объяснил:

– Я всю неделю пытался привлечь твое внимание, но ты меня игнорировала.

– Я же не знала… – начала было Рена.

– Теперь ты признаешь, что я сумел все-таки обратить на себя внимание! Я отвечаю за театральные реквизиты, так что могу достать любую сценическую краску и все такое прочее, – произнес он с гордостью. Его темные глаза, не отрываясь, смотрели на Рену.

«Он такой непосредственный, – подумала она. – Как ребенок. И кажется таким… таким… несчастненьким».

– Я могу достать сценические шрамы, пулевые ранения – словом, все, что угодно! Все это необычайно интересно!

– Да уж, необычайно, – произнесла едко Джулия. – И часто ты откалываешь такие шуточки и пугаешь людей, а?

– Я не думаю, что театр должен ограничиваться лишь сценой, – сказал Джордж, по-прежнему пристально глядя на Рену. – Ты читала про искусство перевоплощения?

– Неужели ты думаешь, что лежать в луже крови на пороге нашей комнаты и пугать нас до смерти – искусство? – спросила Джулия, подбоченясь.

– Да! Я попытался создать артистическую ситуацию – с собой в главной роли. Я думаю, что могу пробудить в зрителях те же чувства, что художник или скульптор. Или даже драматург, создавая воображаемую ситуацию, близкую к реальной жизни, – не сдавался Джордж.

– Превосходно! При виде тебя мы чуть не потеряли свой ленч, – продолжала возмущаться Джулия.

– Это было бы нормальной реакцией, – важно сообщил Джордж и улыбнулся Рене.

– Тебе повезло, что ты такой милашка. – Гнев Джулии постепенно улетучивался. – Если бы ты не был таким симпатичным парнем, то так просто бы не отделался!

– Ты собираешься стать актером? – спросила Рена.

Вопрос, видно, удивил Джорджа.

– Бакс считает, что я подаю надежды, – гордо сообщил он.

Рене стало как-то не по себе. Большинство парней, которых она знала, никогда так не смотрели ей в глаза. Он будто хотел передать ей свое напряжение, словно вынуждая ее смотреть ему в глаза.

Она с трудом отвела взгляд и уставилась на ковер.

– Мы с Реной собираемся поплавать, – сказала между тем Джулия. – Не хочешь пойти с нами?

– Да, было бы здорово! – воскликнул он.

– Нет. Я… эээ… я передумала, – сказала Рена. – Пойду полежу немного.

Джулию это, казалось, взбесило, но лишь на мгновение. Вскоре она просияла:

– Ладно. Встретимся у воды внизу, – обратилась она к Джорджу.

– Нет, пожалуй, как-нибудь в другой раз, – уклонился парень.

Джулия попыталась скрыть обиду.

Джордж обошел девушек и легкой походкой направился к выходу.

– Увидимся позже! – крикнула ему вслед Джулия.

Он остановился и обернулся.

– Если я могу что-нибудь сделать для тебя, дай мне знать, – сказал он, обращаясь исключительно к Рене. Казалось, он вложил особый смысл в свои слова. Несомненно, это было своего рода приглашением к дальнейшему общению.

– Как насчет крови? – крикнула ему вдогонку Рена. Лужа крови не давала ей покоя, несмотря на то что это была всего лишь сценическая краска.

Джордж пожал плечами.

– Она легко смоется водой, – ответил он, помахав ей рукой на прощание. Но вдруг добавил загадочно: – Искусство и иллюзия. Именно из-за этого мы все здесь, не так ли? Искусство и иллюзия…

Обе девушки смотрели Джорджу вслед, пока он не скрылся за углом. Затем они перешагнули лужу крови и вошли в комнату.

Это было маленькое помещение с крашеными, тонкими, оштукатуренными стенами. Было слышно, как в соседских комнатах разговаривают другие девчонки. «Мы будто живем в картонной коробке», – подумала Рена, когда впервые сюда вошла.

Здесь едва хватало места для двухэтажной койки, деревянного складного стула и комода с зеркалом прямоугольной формы. Комод был из сосны, и только волшебник или какой-нибудь силач мог выдвинуть ящички, которые деформировались, да к тому же пахли плесенью. Еще здесь был небольшой чуланчик размером с телефонную будку. Единственное окно открывало вид на холм. Ванная комната находилась в конце коридора.

– Он настоящий ребенок, – сказала Джулия, усаживаясь на стул.

Рена состроила гримасу.

Джулия удивленно на нее посмотрела и продолжила:

– Безусловно, он тобой интересуется.

– Мне все равно, – ответила устало Рена, укладываясь на край кровати Джулии. – Он не мой тип.

– Не твой тип?

– Он слишком давит. Какой-то… больной. Лечь на пол, притворяясь мертвым… Это безумие.

– Нет, всего лишь шутка, – Джулия поразилась такой неистовой реакцией подруги.

– И к тому же мне не понравилось, как он на меня смотрел. Он как будто меня гипнотизировал, – добавила Рена.

– Ты просто не привыкла к людям театра. Он всего лишь играл. А ты действительно неважно выглядишь, такая бледная…

– Да нет, все нормально. Это все он… ну, он… напомнил мне кое-что.

– Кое-что? Ты от меня что-то скрываешь? Давай же, Рена, колись!

Рена даже не улыбнулась. Джулия поняла, что не стоило шутить. Она подняла расческу и начала приводить в порядок свои спутанные черные волосы. Но ей это не удавалось – чем больше она причесывалась, тем более лохматой становилась.

Рена уставилась на угол кровати. Она злилась на себя за то, что выдала причину своего беспокойства, и ей совсем не хотелось это обсуждать. Она просто не могла говорить об этом с Джулией. Что же заставило ее проболтаться?

– Перед тем, как я переехала в Кембридж, – начала Рена медленно и осмотрительно, почти шепотом. – Перед тем, как я познакомилась с тобой… случилось нечто ужасное. Мне никогда не хотелось об этом рассказывать. – С минуту она молчала, затем добавила: – Мне и сейчас не хочется.

Джулия не ответила. Она продолжала расчесывать волосы, уставившись в пол. Две девчонки с в соседней комнате громко смеялись.

Через какое-то время Джулия сказала:

– Возможно, поэтому ты была так хороша сегодня на сцене? Твои воспоминания помогли тебе играть?

– Не знаю… – Рена почувствовала некое облегчение от того, что Джулия не пыталась заставить ее все рассказать. Она бы охотнее поговорила про пьесу, чем про… воспоминания.

– Ты была так великолепна на репетиции сегодня, так передала злость, что я даже поверила, будто ты прикончила Чипа. Ты слышала мой визг?

Рена улыбнулась:

– Боюсь, я слишком вошла в роль… слишком увлеклась, поэтому ничего вокруг не видела и не слышала.

– Это было потрясающе! Увлекайся так каждый раз, – сказала Джулия. – На Бакса это произвело большое впечатление.

– Баксу так и не терпится наехать, – возразила Рена. – У меня было такое чувство, будто под маской добродушного Санта-Клауса скрывается бездушный убийца, который только и ждет, когда его выпустят на свободу.

Джулия даже расческу уронила от удивления:

– Да брось ты, Рена! Почему ты так говоришь?

– Я всего лишь сказала, что Бакс – жестокий человек.

– Ну, не думаю, что Бакс жесток. «Занавес» – тяжелая пьеса. Я просто считаю, что он пытается выдавить из нас все, на что мы способны.

– Джулия, вернись к реальности. А что ты скажешь про первый день в лагере? Как он заставил всех расхаживать в купальниках по сцене и рассматривать друг друга с ног до головы? Мы тогда друг друга даже не знали.

– Он хотел раскрепостить нас, Рена. Это была своего рода попытка помочь вам избавится от вашего стеснения.

– Это было жестоко. А два дня назад? Я насчет того, как он заставил нас издеваться над внешностью друг друга. Это было ужасно!

– Есть такой театральный прием, Рена. Бакс так делал не просто ради развлечения.