Текст книги "Подозреваемый (в сокращении)"

Автор книги: Роберт Крайс (Крейс)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 11

Глаза у Opeo были потухшие, тусклые. Скотт оставил Мэгги на Будреса и сейчас сидел в переговорной с Каули и Opeo. Opeo смотрел на пакетик с вещдоком с таким выражением, словно в нем было собачье дерьмо.

– Откуда это?

– Со дна коробки, упал под папки. Лежал в конвертике из оберточной бумаги. Мелон отослал его назад Чену.

Каули объяснила начальнику:

– Техэксперты приобщили к делу, потому что пятна были похожи на кровь. Но оказалось, что это ржавчина, и они переслали ремешок Мелону, чтобы получить разрешение на его уничтожение. Мелон написал на карточке, что согласен. Я думаю, просто не успел отправить.

Opeo бросил пакетик на стол.

– Я его не заметил. Ты видела этот конверт, когда просматривала материалы?

– Нет.

Opeo зашел с другой стороны.

– А почему вы решили, что из этого кабинета можно брать что-либо без разрешения? – спросил он Скотта.

– В записке значилось, что это мусор.

– Таким образом, вы позволили себе взять его, потому что думали, что это мусор, а теперь считаете его вещдоком.

– Я взял его из-за ржавчины. Ремешок был найден на тротуаре под крышей здания, нависающей прямо над зоной стрельбы. Когда я там был, я выпачкал руки ржавчиной. И подумал, что может обнаружиться какая-то связь.

– Меня не интересует, считаете вы это вещественным доказательством или мусором, но, взяв его вот так домой, вы нарушили тайну следствия. Вы ведь не ведете это дело, мы дали вам ознакомиться с его материалами из любезности.

– Босс, – тихо сказала Каули.

Opeo закаменел лицом, потом расслабился.

– Прошу прощения, Скотт. Я не должен был этого говорить.

– Я был неправ и тоже прошу прощения. Но этот ремешок был на месте преступления, на руке Дарила Иши. Гарантия. Моя собака не ошибается.

Opeo посмотрел на пакетик и подкатил свой стул к двери.

– Джерри! Посмотри, пожалуйста, Йен у себя? Попроси его к нам зайти.

Через несколько минут вошел Йен Миллз. Когда он увидел Скотта, на его лице появилась удивленная улыбка.

– У вас новые поступления из банка памяти? Седой бакенбард превращается в сломанный нос?

Шутка была глупая и ничего кроме раздражения не вызывала, но Opeo обратился к делу еще до того, как Скотт успел ответить.

– Скотт считает, что младший брат Маршалла Иши Дарил присутствовал при ограблении магазина Шина и мог оказаться свидетелем стрельбы.

– Я и не знал, что у него есть брат, – нахмурился Миллз.

– До настоящего момента у нас не было причин думать, что он в это замешан.

Миллз пристально посмотрел на Скотта и обратился к Opeo.

– Маршалл прошел детектор лжи. Установлено, что он ушел еще до того, как началась стрельба. – Эго снова перевел взгляд на Скотта. – Вы что, вспомнили этого мальчика? Он видел перестрелку?

– Дело не в том, что вспомнил. Я утверждаю, что он был на месте преступления, причем на крыше. Не знаю, когда именно он там был, и не знаю, что он видел.

Opeo подтолкнул Миллзу пакетик:

– Скотт нашел эту штуку в деле. Это половинка ремешка от часов, которую эксперты по вещдокам нашли на месте преступления. Скотт считает, что ремешок принадлежал Дарилу Иши, из чего следует, что тот был на месте преступления. И прежде чем мы продолжим – ты должен отдавать себе отчет, что мы имеем казус нарушения последовательности предъявления вещественных доказательств.

Opeo рассказал об ошибке Скотта бесстрастно, с нейтральной интонацией, но лицо Миллза почернело. И когда Миллз взорвался, Скотт почувствовал себя двенадцатилетним подростком в кабинете директора.

– Вы надо мной издеваетесь? О чем вы только думали?

– О том, что эта штука никого не интересовала в течение девяти месяцев, а дело до сих пор не закрыто.

Opeo поднял руку, предупреждая ответ Миллза, и попросил Скотта:

– Расскажите Йену о собаке – так, как нам объясняли.

Скотт начал с первого знакомства Мэгги с запахом ремешка и рассказал, как проверил свои предположения в Макартур-парке, где Мэгги по запаху ремешка вышла прямо на Дарила Иши. Он указал на пакетик, лежавший на столе перед Миллзом.

– Это его ремешок. Значит, он был там в ту ночь.

– Полная чушь. – Миллз нахмурился сильнее.

– Легко проверить, – сказал ему Opeo. – Забираем парня, берем образец ДНК, проверяем. Так и узнаем, его или не его. А уж после этого будем спрашивать, видел он что-нибудь или не видел.

Миллз шагнул к двери.

– Не знаю, что лучше, чтобы эта штука оказалась полезной или мусором. Скотт, вы нас подставили. Не могу поверить, что вы вынесли из управления вещественное доказательство – ведь любой, даже самый глупый адвокат укажет вам на нарушение.

Opeo откинулся на спинку стула.

– Йен, это уже случилось. И давай исходить из этого. Если ДНК совпадет, мы будем знать, что Дарил что-то скрывает, и тогда уж найдем какие-нибудь обходные пути. Мы это проходили, и не раз.

Если в будущем судья исключит ремешок из числа вещественных доказательств, то исключит также и всю цепочку выводов, на нем основанную. Такие выводы считались «плодами с отравленного дерева» – по принципу: если выводы делаются из негодных посылок, то и сами они никуда не годятся. И если детективы понимают, что у них есть отравленный плод, то стараются найти обходные пути, используя другие доказательства для достижения того же результата. Это-то и называется «обходные пути».

Миллз снова обратился к Скотту:

– Так когда вы с этой вашей собакой Баскервилей добрались до этого мальчишки, вы его хоть допросили?

– Он все отрицал.

– Угум. А вы, будучи специально обученным мастером допроса, так ему и вломили: мол, не видели ли вы, как стреляли?

– Он сказал, что его там не было.

– Конечно, сказал. Итак, чего вы достигли? Предупредили его о том, что мы идем по его следу, и о том, что мы хотим от него узнать. Так держать, Шерлок! – И Эго вышел.

Скотт посмотрел на Opeo и Каули, в основном на Каули.

– Я понимаю, что вам от этого не легче, но приношу свои извинения.

– Бывает, – сказал Opeo и тоже вышел.

Каули встала последней.

– Пойдемте. Провожу вас до лифта.

Скотт шел за ней, не зная, что сказать.

У лифтов Каули коснулась его руки.

– Исключают доказательства не автоматически. Такие споры вспыхивают каждый день, а если ДНК Дарила совпадет с той, что на ремешке, нам будет что расследовать, и все благодаря вам.

Двери лифта открылись. Скотт придержал их рукой.

– У вас стоит фотография: вы и какой-то мужчина на пляже. Это ваш муж?

Каули улыбнулась, отвернулась.

– Даже и не думайте.

– Поздно. Уже думаю.

Она повернулась и пошла. Дойдя до двери отдела, остановилась.

– Это мой брат. А дети – мои племянники.

– Спасибо, детектив.

– Счастливо, офицер!

Остаток дня Скотт провел, отрабатывая с Мэгги упражнения, связанные с машиной: выскочить из машины через открытое окно, вскочить в машину через открытое окно вслед за преследуемым, и выполнять команды, находясь вне машины, без поводка, в то время как Скотт сидел в машине. Скотта обрадовало, что Мэгги отработала целый день и не захромала.

После работы Скотт решил вознаградить себя в установленном порядке. На стройплощадке в Бербанке они устроили пир – жареные куры и говяжья грудинка. Продавщице в фургоне с едой очень понравилась Мэгги, и она попросила разрешения сфотографироваться с собакой. Скотт разрешил, и строительные рабочие выстроились в очередь, чтобы тоже сфотографироваться с Мэгги. И зарычала Мэгги только один раз.

Когда они приехали домой, Скотт принял душ и принес на свой стол конверт с дисками. Дисков он нашел два: один с наклейкой «Тайлер», другой – «Клуб „Ред“». Что-то здесь не сходилось. Он помнил, что Мелон внес в список два диска из клуба «Ред» и удивился, почему Каули дала ему только один.

Скотт вставил в компьютер диск из клуба «Ред». Мэгги у его ног свернулась в огромный черно-песочный клубок.

Видео из клуба «Ред» оказалось черно-белое, с потолочной камеры. Звука не было. Вид сверху помещения, где множество богатых мужчин и пар в кабинках и за столами смотрели, как позируют женщины в костюмах разных эпох, а между столами снуют официанты. Через полминуты после начала видео за столик уселись Белуа и Паласян. Еще через минуту к ним подошла официантка взять заказ. Напитки принесли; Белуа занялся ими, Паласян смотрел на танцовщиц. Белуа расплатился, они ушли. Конец записи.

Кроме обслуги, к мужчинам никто не подходил. Ни тот ни другой не заговаривали с остальными посетителями.

Скотт вынул диск.

Белуа и Паласян не стали для него более реальными, чем раньше, – двое мужчин средних лет незадолго до того, как принять смерть по неведомой причине. Скотт их ненавидел. Хорошо бы их пристрелили прямо на выходе из клуба и покончили с этим делом, пока Стефани еще не убили и его не изрешетили пулями, превратив в итоге в то жалкое плачущее создание, которое льет сейчас слезы у монитора.

Бум, бум, бум.

Мэгги была рядом, Мэгги наблюдала за ним своими добрыми карими глазами, ласковыми и влажными, как у тюленя. Он погладил ее по голове.

– Все в порядке.

Скотт попил воды и загрузил диск из «Тайлера». Появилось изображение вестибюля, виднелся фрагмент бара и три нечетких столика. Вошли Паласян и Белуа, официантка поздоровалась с ними и отвела их за столик. Больше на диске не было ни Паласяна, ни Белуа, пока они не собрались уходить.

Скотт вытащил диск.

Диск клуба «Ред» гораздо лучше. Интересно, что же было на исчезнувшем втором диске, подумал Скотт, нашел запись беседы Мелона с управляющим стриптиз-клуба Ричардом Левином и перечитал рукописную помету: «Р. Левин – предоставил видео с камеры – два диска – EV #Н6218В».

Скотт решил позвонить Каули.

– Джойс? Это Скотт Джеймс. У меня вопрос насчет дисков.

– В чем дело?

– Не могу понять, почему вы дали мне только один диск клуба «Ред» вместо двух.

Каули помолчала.

– Я дала вам два диска.

– Ну да, два. Один из «Тайлера», другой из клуба «Ред». Но из клуба «Ред» их было два.

Каули еще помолчала.

– Не знаю даже, что и сказать, – заговорила она. – У меня был только один диск из клуба «Ред», подтверждающий время их прихода и ухода. И никто не находил в этом ничего необычного.

– У Мелона значится, что их было два. Почему один исчез?

– Такое случается, – раздраженно сказала она. – Вещи пропадают, их не кладут на место, люди их забирают и забывают вернуть. Я поищу его, о’кей? Такое случается, Скотт. Что-нибудь еще?

– Больше ничего, спасибо.

Скотт чувствовал себя отвратительно. Повесив трубку, он растянулся на диване. Мэгги подошла и легла у дивана.

Бум-бум.

Утром, погуляв с Мэгги и приняв душ, Скотт решил поискать исчезнувший диск самостоятельно. Номера телефонов управляющего Ричарда Левина были на первой странице записи беседы с ним. Так рано в клубе «Ред», вероятно, никого не было, поэтому Скотт позвонил Левину на мобильный. Представившись детективом, работающим по делу Паласяна, он оставил в голосовой почте сообщение, что у него возникли вопросы по поводу дисков, и попросил Левина позвонить ему.

В семь двадцать Скотт завязывал шнурки на ботинках, а Мэгги металась между дверью и поводком. Она знала: как только он завяжет ботинки, они выйдут из дома.

В семь двадцать одну его телефон зазвонил. Он подумал, что это Левин, но увидел на дисплее буквы УПЛА – Управление полиции Лос-Анджелеса.

– Доброе утро. Скотт Джеймс. – Он прижал трубку плечом.

– Детектив Энсон, район Рампарт. Я сейчас стою перед вашим домом вместе с напарником, детективом Шенкманом. Мы хотим поговорить с вами.

Скотт подошел к застекленным дверям, не понимая, зачем двум детективам из Рампарта понадобилось приезжать к его дому.

– Я в гостевом домике. Видите, прямо перед вами деревянная калитка? Она открыта. Проходите.

– Как мы понимаем, у вас дома находится полицейская собака из К-9. Мы не хотим, чтобы с ней были проблемы. Заприте ее.

– Она не составит проблемы.

– Вы запрете собаку?

Скотт не хотел запирать Мэгги в перевозке, а если закрыть ее в спальне, она разнесет дверь, стремясь на свободу.

– Подождите. Я сейчас к вам выйду.

Скотт швырнул телефон на диван и вышел к ним.

Запирая подъездную дорогу, в самом ее начале стояла серая «краун-виктория». Двое мужчин в спортивных пиджаках и галстуках стояли на дороге примерно на полпути к дому. Один, чуть за пятьдесят, с припорошенными сединой светлыми волосами, был повыше. Второму, что пониже и пошире, не было еще и сорока. Его обширную лысину окаймлял венчик каштановых волос. Оба излучали враждебность.

Старший предъявил удостоверение и золотой жетон детектива.

– Боб Энсон. А это Керт Шенкман. – Энсон убрал жетон. – Я просил вас запереть собаку.

– Мне негде ее запирать. Так что будем разговаривать здесь или в доме, но с собакой.

– Вы закрыли ворота? – спросил Шенкман. – Не сможет она вырваться?

– Она не во дворе. Она в доме. Не бойтесь, Шенкман.

Энсон спокойно перебил:

– Вы знаете Дарила Иши?

Ну вот. Видимо, Дарил написал-таки жалобу.

– Да, я знаю, кто это.

– Считал ли мистер Иши вашу собаку безобидной?

– Спросите у него.

Шенкман холодно улыбнулся.

– А мы спрашиваем у вас. Когда вы его видели в последний раз?

Скотт замялся. Если Дарил подал жалобу, Энсон и Шенкман могли ведь поговорить с Эстеллой и друзьями Дарила из парка. Он ответил обтекаемо – не хотел, чтобы его поймали на лжи.

– Я видел его вчера. А что такое? Вы из группы внутренних расследований?

– Мы из рампартского отделения, а не из внутренних расследований, – сказал Шенкман. – Расскажите, как и почему вы с ним вчера встретились?

– Брат Дарила недавно был арестован за многочисленные ограбления. Он сознался в четырех ограблениях, и есть свидетельства, что Дарил работал с ним в паре. Мне сказали, что он в Макартур-парке с друзьями.

Энсон чуть заметно кивнул.

– И вы пошли в Макартур-парк.

– При моем приближении Дарил побежал. Моя собака его остановила. Ни я, ни собака к нему не прикоснулись. Я просил его о сотрудничестве. Он отказался. Я сказал, что он может идти.

– Вы видели Дарела вчера еще раз, после встречи в парке?

Скотту этот вопрос показался странным.

– Нет. А он говорит, что видел?

– Вы покупали у Дарила наркотики? – перебил Шенкман. От вопроса о наркотиках по спине у Скотта поползли мурашки. – Окси? Викодин? Нет? Да? Оба?

Оба болеутоляющих были прописаны Скотту врачом и легально продавались в ближайшей аптеке. Шенкман специально назвал эти два препарата, прописанные Скотту.

– Не отвечаете? – продолжал Шенкман. – Что, успокоительные затрудняют процесс мышления?

Мурашки распространились на плечи, на руки. Скотт вспомнил, как Мэгги сделала стойку, когда они позавчера пришли домой. Он отступил.

– Больше никаких вопросов-ответов, пока я не получу приказа своего непосредственного начальника.

Энсон сохранял спокойствие и даже не подумал уходить.

– Вините ли вы Маршалла Иши в убийстве Стефани?

Он этого вопроса Скотт застыл, как он щелчка затвора. Энсон же продолжал, голосом спокойным и рассудительным:

– Вы были тяжело ранены, ваша напарница убита, а эти двое могли видеть это, но не признались. Должно быть, у вас накопилось много злости. И вас за это не осудишь, ведь убийцы до сих пор на свободе. Маршалл и Дарил позволили им уйти. Я понимаю, как не разозлиться.

В голове у Скотта застучало. Они явно расследуют что-то посерьезнее, чем жалоба на собаку.

– Так зачем вы пришли сюда?

Энсон впервые ответил вполне дружелюбно:

– Расспросить о Дариле. Мы это сделали. – Он повернулся и пошел к машине.

– Спасибо за сотрудничество. – Шенкман устремился вслед за боссом.

– Что случилось? – крикнул Скотт им в спину. – Дарил умер?

Энсон уселся на пассажирское место.

– Если у нас будут еще вопросы, мы позвоним.

Шенкман сел за руль, машина тронулась. Скотт крикнул, перекрывая шум двигателя:

– Подозреваемый – я?

Энсон выглянул из окна отъезжавшей машины.

– Всего доброго.

И вдруг он услышал лай. Мэгги лает.

– Иду.

Когда он открыл дверь, Мэгги радостно запрыгала вокруг него.

– Здесь я, здесь. Тихо, тихо. Я тоже счастлив, да.

Скотт вовсе не был счастлив. Он был напуган и сбит с толку. Мэгги крутилась вокруг него, а он тупо стоял у двери, пока не заметил, что автоответчик мигает. Пока он разговаривал с Энсоном и Шенкманом, ему пришло два сообщения.

Скотт нажал кнопку.

– Здравствуйте, Скотт. Это доктор Чарлз Гудмен. Произошло нечто важное, пожалуйста, позвоните мне как можно скорее.

Скотт стер это сообщение и перешел к следующему. Следующее было от Пола Будреса.

– Привет, это Пол. Перед тем как выходить из дома, позвони мне. Немедленно позвони, слышишь? Не выезжай на работу, не поговорив со мной.

Скотту не понравился голос Будреса – очень уж напряженный. Поли Будрес был чуть ли не самым спокойным из всех его знакомых. Скотт глубоко вдохнул, выдохнул и позвонил ему.

– Что происходит? – спросил его Будрес.

– О чем ты?

– Здесь тебя ждут крысы из группы внутренних расследований.

Скотт сделал несколько глубоких вздохов подряд.

– Чего хотят?

– Ты не знаешь? Мейс слышал, как они говорили с Леландом. Хотят отправить тебя в центр, чтобы ты сюда не вернулся.

– Меня в чем-то подозревают?

– По полной программе. Ни жетона, ни зарплаты, домашний арест до конца расследования.

– Это безумие.

– Позвони в профсоюз. Переговори с адвокатом, прежде чем приходить сюда.

– А что будет с Мэгги?

– Парень, она же тебе не принадлежит. Я разузнаю, что смогу.

И Будрес повесил трубку.

У Скотта кружилась голова и земля уходила из-под ног. Он представил себе пляж, так, как учил его Гудмен. Песок, горячий от солнца, ласковые волны. Солнце жарит так, что кожа облезает. Сердце стало биться ровнее, он успокоился, в голове прояснилось.

Внутренние расследования заинтересовались им, но Энсон с Шенкманом его не арестовали. Значит, ордера на арест еще нет. А это значит, что есть простор для маневра. Но Скотту не хватало фактов.

Он позвонил на мобильный Джойс Каули. Она ответила после третьего звонка.

– Это Скотт. Джойс, что происходит? В чем дело?

Она молчала.

– Джойс? От меня только что ушли два рампартских детектива. Они намекнули, что Дарил Иши убит и подозревают в этом меня.

Она молчала, словно никак не могла решить, отвечать или нет.

– Вчера вечером к нему пошли Паркеры, чтобы взять образец ДНК. Они обнаружили, что он застрелен. А также Эстелла и один из съемщиков.

Скотт опустился на диван.

– И решили, что убил его я. По описанию похоже на убийство из-за наркотиков. Они же все употребляют.

– Исключено. Они получили свежую партию, но наркотики не тронули. – Она помолчала. – Речь шла о вашем нестабильном состоянии и о лекарствах, которые принимаете.

– Рампартские детективы знают, что мне прописано. Они специально спрашивали, какие лекарства я принимаю. Откуда они могли это узнать, Джойс?

– Не знаю. И никто не знает. Все говорят о вас – весь верхний этаж плюс начальство. Им не нравится, что вы вмешались в расследование этого дела.

– Я не убивал этих людей. Зачем мне убивать Дарила? Я хотел узнать, не видел ли он чего. Может быть, действительно не видел. Теперь уже мы этого не узнаем.

– Якобы вы старались заставить его говорить, да и пристрелили.

– Так они говорят?

– Подразумевают. Я должна идти.

– Вы думаете, это сделал я?

Каули молчала.

– Вы думаете, это я их убил?

– Нет.

Джойс Каули положила трубку.

Унес ли Дарил с собой в могилу то, что ему нужно знать? Если Дарил что-то видел, вряд ли он бы стал молчать об этом. Скотт стал думать, кому мог рассказать Дарил. Может быть, Маршаллу, но Маршалл сейчас в тюрьме.

Скотт подумал и пошел к компьютеру. Открыл сайт департамента шерифа, чтобы узнать тюремный номер Маршалла и телефон коммутатора тюрьмы.

– Это детектив Бад Opeo, отдел убийств и ограблений Управления полиции Лос-Анджелеса. Мне нужно увидеть заключенного Маршалла Иши. – И Скотт продиктовал номер. – Я намерен сообщить ему о смерти его брата, то есть это визит вежливости. Адвокат ему не понадобится.

Договорившись о встрече, Скотт взял на поводок Мэгги и вышел из дома. Он свернул на шоссе, ведущее к центру Лос-Анджелеса и к Центральной мужской тюрьме. Мэгги, как всегда, встала на консоль и оглядывала окрестности, веселая и всем довольная.

Глава 12

Скотт проезжал студию «Юниверсал» и Голливудскую развилку, когда его телефон вдруг зазвонил. Это был доктор Гудмен. Меньше всего Скотту хотелось разговаривать с ним, но тем не менее он ответил.

– Скотт, я пытался до вас дозвониться. У меня в офисе ЧП. Это очень неприятная ситуация для меня, но и вас, я боюсь, это расстроит.

Скотт ни разу не слышал у врача такого голоса.

– Доктор, вы в порядке?

– Конфиденциальность в отношениях с пациентами и доверие пациентов для меня превыше всего…

– Я вам доверяю. Что случилось?

– В мою приемную залезли, Скотт, и кое-что украли, в том числе вашу историю болезни. Я прошу прощения…

Скотт подумал: вот почему Шенкман с Энсоном и начальство с верхнего этажа знают о нем такие вещи, каких им знать не положено и неоткуда.

– Подождите, доктор. Мою историю болезни украли? Мою?

– Не только вашу, но в том числе и вашу. Видимо, ухватили целую пачку. Я позвонил…

– Вы позвонили в полицию?

– Приехали два детектива. Скотт, я хочу, чтобы вы знали: я вашего имени не называл. Они просили список пациентов, чьи истории болезни были украдены, но это нарушило бы конфиденциальность. Я вас не назвал.

У Скотта появилось гнусное чувство, что его имя и так было известно грабителям.

– А как именно залезли, вам сказали?

– Дверь и окна целы, так что у грабителя, видимо, был ключ. Детективы сказали, что такие ограбления, как правило, совершают люди, знакомые уборщикам здания. Делают ключ и хватают все, что под руку попадется.

– Когда это случилось?

– Позавчера.

А днем раньше Мэгги среагировала на вторжение в дом. Скотт вспомнил порошкообразную субстанцию в замке.

– Доктор, а как звали детективов, которые к вам пришли?

– Уоррен Бродер и Дебора Керланд.

Скотт записал имена, пообещал Гудмену, что позвонит через несколько дней, и набрал номер полицейского отделения Северного Голливуда.

Он представился и попросил к телефону детектива Бродера или детектива Керланд.

– Керланд здесь. Оставайтесь на линии.

Через несколько секунд Керланд сняла трубку. В ее голосе звучали ум и профессионализм, и это напомнило ему Каули.

Скотт еще раз представился, назвав номер жетона.

– Вы с детективом Бродером выезжали на ограбление доктора Чарлза Гудмена. Его приемная в Студио-Сити.

– Да. А позвольте спросить, почему вас это интересует?

– Доктор Гудмен мой друг. Это неофициальный звонок.

– Понятно. Спрашивайте. Я или отвечу или не отвечу.

– Каким образом грабитель проник в помещение?

– Через дверь.

– Интересно. Вы сказали Гудмену, что грабитель воспользовался отмычкой?

– Нет, не сказала. А сказала: видите, какая чистая скважина? Часто воры покупают ключ у обслуживающего персонала здания. Мой напарник считает, что замок вскрыли бамп-ключом, а я – что электропиком.

– Почему ими, а не отмычкой?

– Я решила проверить замки и попросила у доктора ключи. Ключи скользили. Я их вытерла, вставила в замок – все равно скользят. Оба замка были полны графитовой смазки.

Скотт поблагодарил ее и отключил телефон, бездумно глядя на проносившиеся мимо машины. С каждой машиной рос его страх. Кто-то хочет повесить на него убийство Дарила. Кто-то хочет знать, что ему известно об убийцах Стефани. Кто-то очень не хочет, чтобы убийц Стефани нашли.

Скотт развернулся и поехал домой. В кладовке он нашел большую нейлоновую сумку, положил туда пистолет, патроны, наличные из-под будильника и две смены белья и одежды. Выгреб из шкафчиков в ванной все свои лекарства. На рецептах значилось имя Гудмена. Три дня назад кто-то залез к нему в дом, порылся в его вещах и увидел это имя, а позавчера этот кто-то залез в кабинет Гудмена и украл историю болезни Скотта.

Скотт перенес сумку в гостиную. Там он собрал все материалы по расстрелу и сложил в сумку. Туда же лег ноутбук. Скотт стал снимать со стен планы, карты и фотографии. Подумал, не оставить ли фотографию Стефани на стене, но не оставил. Она была с ним с самого начала, так пусть будет с ним до конца.

Он взял Мэгги на поводок и помедлил перед тем, как вскинуть тяжелую сумку на плечо.

– Пойдем, девушка. Мы должны это сделать.

Положив сумку в багажник, Скотт направил машину к автостраде.

Скотт поставил машину на парковке напротив тюрьмы, но выходить не стал, остался в машине вместе с Мэгги. Через двадцать пять минут Мэгги встрепенулась, понюхала воздух и насторожила уши. Скотт пристегнул поводок. Когда появился Пол Будрес, они вышли из машины.

– Она учуяла тебя за сорок секунд до того, как я увидел.

Будрес явно был не в своей тарелке. Углы губ опустились вниз, глаза сузились до щелочек.

– Следователи ушли. Решили, что ты не придешь.

– Это сделал не я.

– Черт побери, знаю, иначе меня бы здесь не было.

Скотт не мог придумать, куда деть Мэгги, пока он будет в тюрьме, и позвонил Будресу. Тот решил, что Скотт сошел с ума, но приехал. Скотт передал ему поводок. Будрес нахмурился, но взял его. Протянул Мэгги руку – понюхать, погладил ее.

– Мы пойдем погуляем. Отправь мне сообщение, когда выйдешь.

Скотт быстро, не оглядываясь, пошел к зданию тюрьмы. Они понимали, что Мэгги попытается бежать за ним, и она попыталась. В ее понимании они были стая, а стая всегда держится вместе. Мэгги скулила и лаяла, скребла когтями по тротуару. Будрес предупредил, что нельзя оглядываться, нельзя махать рукой и вообще нельзя никаких человеческих глупостей. Если посмотреть ей в глаза, она будет сильнее бороться, чтобы бежать за ним. Собака видит твое сердце в твоих глазах, учил его Будрес.

Скотт перешел через дорогу и вошел в главный вестибюль. Там объяснил помощнику шерифа, что ему назначена встреча с заключенным Маршаллом Иши. В своей темно-синей форме с жетоном на груди он ничуть не походил на детектива из отдела убийств и ограблений. Он вздохнул и назвался Бадом Opeo.

Помощник шерифа позвонил, и через несколько минут появилась еще одна помощница.

– Мы его привели. Я провожу вас.

Скотту стало чуть полегче. Он прошел вслед за ней в комнатку, где она попросила его сдать наручники и оружие, выдала квитанцию, закрыла их в сейфе. Затем проводила в комнату для допросов, где стоял стол с пластиковым покрытием и три стула. Стол был окаймлен стальной штангой, чтобы приковывать заключенных. Скотт сел на стул лицом к двери.

Молодой помощник шерифа ввел Маршалла в комнату. На нем был ярко-синий спортивный костюм, кроссовки; тонкие, как карандашики, запястья скованы наручниками. Он был еще изможденнее, чем помнил Скотт.

Помощник усадил Маршалла за стол лицом к Скотту, пристегнул его наручники к стальной штанге и закрыл за собой дверь.

Скотт смотрел на Маршалла. Он знал о Маршалле только, что тот наркоман и что его брата и девушку вчера убили. Вероятно, Маршалл узнал об этом утром. Глаза у него красные – видимо от слез.

– Вы любили брата?

В покрасневших глазах вспыхнул гнев.

– Что за вопрос?

– Извините. Я не знаю, какие у вас были отношения.

Скотт следил за выражением его лица, и слезы, выступившие у него на глазах, были ответом.

– Я его воспитывал с девяти лет.

– Мне очень жаль. Жаль Дарила, и Эстеллу тоже. Я знаю, как это больно.

Глаза Маршалла снова вспыхнули гневом.

– Перестаньте. Откуда вам знать. Ближе к делу.

Скотт встал, отодвинул стул и стал расстегивать рубашку. Удивленный, Маршалл отпрянул.

– Не надо. Перестаньте!

Скотт бросил рубашку на стул, следя за выражением лица Маршалла. Тот смотрел на серые шрамы на левом плече Скотта и на правом боку.

– Вот откуда.

Маршалл не отводил глаз от шрамов.

– Как это случилось?

Скотт надел рубашку.

– Когда вы делали признание, вы рассказали детективам, что девять месяцев назад ограбили китайский магазин. Вас спросили, видели ли вы стрельбу. Тогда были убиты три человека, еще один оставлен умирать.

Маршалл кивнул.

– Да, сэр, я совершил ограбление, но стрельбы я не видел. Это вас оставили умирать?

Маршалл держался так естественно, что Скотт понял: он не лжет. И детектора не нужно.

– В ту ночь я потерял близкого человека. Вчера вы потеряли брата. Дарила убили те же люди, что сделали это со мной.

Маршалл задумался. Глаза его блеснули.

– Был ли с вами в ту ночь Дарил? – спросил Скотт. – На крыше? Чтобы предупредить в случае опасности?

Маршалл разозлился.

– Какого черта? Я не брал Дарила с собой на такие дела. О чем вы говорите?

Он не лгал и не притворялся, это было очевидно.

– Дарил там был, – сказал Скотт.

– Чушь. Говорю же вам, не был.

– А если я это докажу?

Скотт вынул телефон и нашел фотографию ремешка. Ему пришло в голову, что Маршалл может помнить, какие часы были у брата. Он протянул телефон с картинкой Маршаллу.

– Были у Дарила часы с таким ремешком?

Маршалл выпрямился.

– Эти часы купил ему я. Подарил.

– Этот ремешок был найден на тротуаре наутро после стрельбы. Эти пятнышки – ржавчина с ограждения на крыше. Я не знаю, когда именно в ту ночь Дарил залез на крышу и видел ли он что-нибудь, но он там был.

Маршалл сказал:

– Так вы говорите, он видел убийц?

– Этого я не знаю. А вам он не рассказывал?

– Конечно, нет. Ни под каким видом. Думаете, я бы забыл?

– Вероятно, стрелки испугались, что он их видел. Маршалл, я хочу их найти! Пусть ответят! За меня, за мою подругу, за Дарила, за Эстеллу. Помогите мне!

– Если он что и видел, то мне все равно бы не сказал. И если не видел, то не рассказал бы. Боялся, что я надеру ему задницу!

– Предположим, он видел. С этим трудно жить. Есть такой человек, которому он мог бы рассказать то, что боялся рассказать другим?

Маршалл утвердительно кивнул.

– Амелия. Мать его ребенка.

– У Дарила есть ребенок?

Маршалл посмотрел в потолок.

– Скоро два года. Девочка. Не знаю, дочка ли это Дарила, но она говорит, его. Он ее любил.

Ее звали Амелия Гойта, а ребенка – Джина. Адреса Маршалл не знал, но рассказал Скотту, как найти ее дом. Маршалл уже почти год не видел девочку и хотел знать, похожа ли она сейчас на Дарила.

Скотт обещал рассказать и начал было звать помощника, когда Маршалл всем телом повернулся за ним и спросил:

– Столько времени прошло, и вдруг они испугались, что Дарил их видел? И как они узнали, что он там был?

Скотт знал как, но отвечать не стал.

– Маршалл, детективы наверняка будут еще вас допрашивать. Не рассказывайте им об этом. Никому не рассказывайте, пока не услышите, что я мертв.

В покрасневших глазах Маршалла мелькнул страх.

– Не буду.

– Даже детективам не рассказывайте. Особенно детективам.

На выходе Скотт забрал наручники и пистолет и покинул тюрьму, не пробыв там ни минуты лишней.

Он десять минут ждал на тротуаре у парковки, и наконец из-за угла вынырнули Будрес с Мэгги. Мэгги взвизгнула и натянула поводок, и Будрес отпустил ее. Прижав уши и высунув язык, она рванула к Скотту – самая счастливая собака на свете. Скотт раскрыл объятия и поймал ее, когда она прыгнула к нему на грудь, – сорок два килограмма черно-песочной чистой любви.