Текст книги "Подозреваемый (в сокращении)"

Автор книги: Роберт Крайс (Крейс)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– Почему у нас нет ни одного подозреваемого? – сказал Скотт.

– Подозреваемый не выявлен. – Opeo похлопал по коробке. – Здесь – полная версия, а я сейчас изложу вам краткую.

И Opeo вкратце рассказал, как шло расследование. Скотт уже знал почти все, о чем он говорил, от Мелона и Стенглера.

Когда происходит убийство, в первую очередь подозревают супруга. В руководстве по расследованию убийств это правило номер один. Правило номер два гласит: ищите деньги. На этом и построили свое расследование Мелон и Стенглер. Не задолжали ли кому-нибудь Эрик Паласян или Джордж Белуа, сидевшие в «бентли»? Не обманул ли кто из них партнера по бизнесу? Не было ли у кого-то из них интрижки на стороне?

В ходе расследования Мелон и Стенглер выявили лишь одного представлявшего какой-то интерес человека. Он был связан с Белуа. Подразделение отдела убийств и ограблений, занимающееся особо крупными ограблениями, сообщило Мелону, что Интерполу Белуа известен как помощник одного французского скупщика бриллиантов. Возникла версия, что Белуа занимался контрабандой бриллиантов, но в конце концов команда особо крупных ограблений сняла с него подозрения в преступной деятельности.

В общей сложности было опрошено двадцать семь друзей и членов семей и сто восемнадцать инвесторов, сотрудников и других свидетелей, и все они оказались невиновны. Никакого подозреваемого выявить не смогли, и расследование зашло в тупик.

Закончив, Opeo посмотрел на часы.

– Хоть что-нибудь из того, что я рассказал, может взбодрить вашу память?

– Нет. Я почти все это знал.

– Значит, Мелон и Стенглер ничего от вас не скрывали.

Скотт покраснел.

– Но что-то они упустили.

– Может быть, но здесь – то, что они нашли, а это значит, мы с Джойс начали отсюда, – кивнул Opeo на коробку с папками. – У меня сейчас есть ограбление Шина, у меня есть вы, и у меня есть убийство полицейского. И я раскрою это дело. – Он встал. – Нам с Джойс надо работать. Если вы хотите просмотреть эти папки или «убойную книгу», то вот они. С чего хотите начать?

– С фотографий места преступления.

Каули явственно поежилась.

– Вы уверены?

– Да.

Скотт еще не видел фотографий места преступления. Видел только собственную версию – каждую ночь, в кошмарах.

– О'кей, тогда смотрите, – сказал Opeo, вынул из коробки папку с кольцами и положил на стол. – Здесь все фотографии. В «убойной книге» – копии наиболее важных снимков, а в главной папке – все. Каждая имеет на обороте этикетку – рапорт, номер страницы. Рапорты криминалистов, медэксперта, детективов. Хотите знать, что сказали об этой фотографии криминалисты, – ищите номер рапорта, потом открывайте страницу.

Opeo молча кивнул и вышел.

Каули сказала:

– Если вам что-нибудь понадобится, я у себя на месте.

Когда и она ушла, Скотт открыл папку. Отдельные разделы в ней были озаглавлены: «место», «бентли», «кенворт», «торино», «Паласян», «Белуа», «Андерс», «Джеймс» и «разное».

Он открыл раздел «место». Фотографии были сделаны ранним утром, на рассвете, когда трупы уже увезли. Под неестественным углом повис передний бампер «кенворта». Пассажирская сторона «бентли» смята, борта и окна испещрены пулевыми отверстиями. Вот белый контур тела Стефани на асфальте – как пустой пазл, который предстоит заполнить пропавшими кусочками. Потом Скотт стал просматривать раздел «бентли». Внутри машина была завалена осколками стекла, на сиденьях было столько крови, что казалось, в салон машины плеснули красной краски.

В салоне «кенворта» все было иначе. Пол, сиденья, приборная доска – все было усыпано медными гильзами от АК-47. Еще на полу валялись обрывки обертки и смятый стаканчик из «Бургер Кинг». Скотт знал еще от Мелона, что этот мусор был тщательно собран, изучен и признан оставленным владельцем грузовика Феликсом Эрнандесом, который сидел в тюрьме за избиение жены, когда его грузовик угнали. Фотографии «гран-торино» Скотт смотреть не стал. Эту машину нашли в восьми кварталах от места преступления, под развязкой шоссе; как и «кенворт», она была накануне угнана убийцами.

Скотт обратился к фотографиям Паласяна и Белуа и стал внимательно их разглядывать. Эти снимки были сделаны ночью. Паласян свалился на консоль, его брюки и спортивная куртка были так залиты кровью, что Скотт не смог понять, какого они цвета. Белуа сгорбился на пассажирском сиденье. Как и Паласян, он был изрешечен пулями, а его одежда пропитана кровью.

В следующем разделе были снимки Стефани.

Она лежала на спине, подогнув ноги. Правая рука лежит перпендикулярно телу, ладонью к земле; левая прижата к животу. Тело обведено сплошной линией, как и положено, хотя лужа крови под ней столь велика, что линия местами нарушена. Скотт быстро просмотрел ее фотографии и наткнулся на снимок большого неровного пятна крови – как будто здесь что-то тащили. И понял, что это его кровь, – он перешел из раздела Стефани в свой.

Скотт закрыл папку с фотографиями, прошелся вокруг стола, чтобы успокоиться, и остановился у плана места преступления, начерченного Opeo. Сфотографировав план на телефон, он вернулся к коробке и отыскал пачку протоколов допросов, касающихся Эрика Паласяна. Пачка была почти пять дюймов толщиной, вот сколько допросов пришлось провести. Он посмотрел на часы – сколько времени уже Мэгги без него, взаперти? Пора возвращаться на тренировочную площадку.

Он пошел к двери и увидел Каули – она говорила по телефону, сидя за столом у дальней стены. Она подняла палец – одну минутку, мол, – закончила разговор и закрыла телефон.

– Как вы там? – спросила она.

– Хорошо. Я страшно благодарен вам и детективу Opeo.

– Не за что. Я только что говорила с отделом ограблений Центрального района о мистере Марли. У них в разработке одна группа, которая сбывает краденое на толкучках. Некоторые вещи совпадают по описанию с украденными в том районе.

– Отлично. Я ему расскажу. А сейчас мне пора возвращаться к моей собаке…

– Не говорите про толкучки.

– Что?

– Если будете звонить Марли, не говорите, что мы ведем расследование на толкучке. Не произносите слова «толкучка».

– Не буду.

– Отлично. Насчет его заявления ему позвонит кто-нибудь из Центрального района, а толкучки – это его не касается.

– Я понял. И на устах моих печать.

– У вас есть фотография вашей собаки?

– Я только вчера ее получил.

– A-а. Ну, когда сфотографируете, покажете, я хочу посмотреть.

– Скажите, можно мне забрать кое-какие папки с собой? Например, материалы по Паласяну. Я хочу прочитать, но толщиной это прямо-таки телефонный справочник.

– Нельзя выносить отсюда «убойную книгу», а папки можете брать. У нас все эти материалы есть на диске.

– Отлично. Спасибо. Я уже сказал, какие папки хочу взять.

Она кивнула.

– Opeo не будет возражать. Только ничего не потеряйте. Заметки от руки на диске отсутствуют.

Скотт вернулся в переговорную убрать папки и снимки, оставленные на столе. Раскладывая фотографии по папкам, он увидел на дне коробки пакетик из оберточной бумаги, закрытый металлической скрепкой. На нем от руки было написано: «Вернуть Джону Чену».

Скотт снял скрепку и встряхнул пакетик. Из него выскользнул другой, прозрачный целлофановый для вещественных доказательств, с короткой коричневой кожаной полоской, фотографией этой полоски, карточкой с пояснением и бумагой от криминалиста. Полоска была выпачкана каким-то красноватым порошком. На карточке почерком Мелона было написано: «Джон, я согласен. Можно выбросить». В бумаге от криминалиста полоска определялась как половинка недорогого ремешка от часов неизвестного производителя, номер триста семь в списке вещественных доказательств. В конце документа было напечатано пояснение: «Обнаружено на тротуаре к северу от места перестрелки (к вещдоку № 307). Половинка женского или малоразмерного мужского кожаного ремешка для часов, поврежденная петля. Красные мазки, которые мы сочли засохшей кровью, оказались обыкновенной ржавчиной. Крови не обнаружено. Место находки предмета и его состояние убеждают, что к преступлению он отношения не имеет».

Скотт насторожился, прочитав, что ремешок был найден на северной стороне улицы, ведь «кенворт» ехал с севера. И здание Шина было на северной стороне. На фотографии был кусок ремешка с лежавшей рядом белой карточкой с номером (№ 307). Скотт открыл главный список вещественных доказательств, нашел номер триста семь, а когда обнаружил план, показывающий, где именно лежал ремешок, сердце его на миг остановилось. Ремешок лежал под крышей здания, выходящего на место преступления, той самой крышей, на которой Скотт стоял утром.

Скотт достал телефон и сфотографировал этот план, после чего вернул все папки на место.

Он внимательно вгляделся в пятна ржавчины – совсем такие же, как были утром у него на руках. Интересно, почему Мелон не вернул пакет Чену? Наверное, просто забыл, ведь он завалился под папки.

Скотт разложил все как было, кроме ремешка от часов. Его он положил назад в пакет, пакет – в свой карман, подхватил папку по Паласяну и, выходя, поблагодарил Каули.

Глава 7

На площадку Скотт вернулся к вечеру. Поставил машину и сразу пошел в питомник. Когда он еще только открывал дверь, Мэгги в вольере уже стояла и смотрела на него, словно знала, что это он, еще до того, как увидела. Она дважды гавкнула и поднялась на задние лапы, поставив передние на дверь вольера.

– Привет, Мэгги, девочка моя. Ты без меня скучала? А я ужасно соскучился.

Он вошел, и она опустилась на все четыре лапы. Он почесал у нее за ушами. Она высунула язык от удовольствия.

В проходе показался Будрес.

– Когда ты ушел, она очень грустила. – Он покрутил рукой. – Наверняка будет болеть. Эта собака хватает с такой силой…

– Она профессионал.

Утром они отрабатывали задержание и агрессивное поведение объекта, причем объектом был Будрес. Леланд то и дело выходил посмотреть. Сначала Мэгги тормозила, но потом вспомнила армейские команды и к ней быстро вернулись навыки, полученные в морской пехоте. По команде Скотта она охраняла Будреса, следя, чтобы он не двигался. Потом Скотт командовал «фас» или Будрес делал резкое движение, и она кидалась на его защищенную стеганым рукавом руку, как самонаводящаяся ракета.

– Леланд в восторге, – продолжал Будрес, понизив голос. – Эти бельгийки, они, конечно, и быстрые, и кусачие, но крупная овчарка, боже мой… она же фунтов на двадцать тяжелее, она сразу валит с ног.

Скотт пристегнул поводок к ошейнику Мэгги.

– Пойду еще с ней поработаю.

– Ей на сегодня хватит. – Будрес подошел к самой дверце и заговорил еще тише: – Она хромала. После того как ты ушел, когда она здесь ходила по вольеру. Не знаю, заметил Леланд или нет.

Скотт долгое мгновение смотрел на него, потом вывел Мэгги из вольера, внимательно наблюдая за ее походкой.

– Идет хорошо.

– Это было почти незаметно. Смотри на задние ноги. Правую заднюю она слегка приволакивала.

Скотт провел Мэгги по кругу, продолжая наблюдать.

– На мой взгляд, все в порядке.

Но Будреса это не убедило.

– Ну, может, у нее просто растяжение со всей этой беготней. Я не сказал Леланду. Поработай над ее физической формой. Только не здесь. Бери ее бегать трусцой. Бросай мяч.

– Спасибо, что не сказал Леланду.

Будрес снова погладил Мэгги по голове:

– Хорошая собака.

Будрес ушел, а Скотт повел Мэгги к машине, посматривая, не хромает ли. Как только он открыл дверцу, она вскочила на заднее сиденье и развалилась на нем, не проявляя никаких признаков недомогания.

– Он прав. Должно быть, ты просто растянула мышцу.

Скотт сел за руль, и Мэгги немедленно заняла свое место на консоли, закрыв ему вид из пассажирского окна.

– Ты хочешь нашей смерти? Я же ничего не вижу. – И он попытался отпихнуть ее назад, но она прижалась к нему и не сдвинулась с места. – Давай, давай, а то я ничего не вижу. Иди назад.

Она лизнула ему лицо.

Скотт включил зажигание, вырулил со стоянки и по шоссе направился было домой, но вспомнил, что обещал позвонить Элтону Марли. Он позвонил ему и сказал, что с ним обязательно свяжется детектив из отдела ограблений Центрального района. Марли в ответ сказал, что тот уже звонил, и спасибо за помощь. Закончив разговор, Скотт уронил телефон себе под ноги.

Мэгги потянулась носом к карману, где он держал колбасу, и облизнулась. Скотт вспомнил, что надо купить колбасы, и свернул с шоссе в Толука-Лейк в поисках магазина.

И оказался в пробке. На участке, предназначенном под дома на одну семью, возводили очередное многоэтажное здание. Лесовоз, груженный бревнами, выезжая со стройки, перекрыл улицу намертво, а фургон с едой маневрировал, пытаясь занять его место. Стоя в пробке, Скотт перебирал у Мэгги шерсть за ушами. И в голову ему пришла одна мысль, хотя ужинать было еще рано.

– Вы не голодны, девушка? Я страшно хочу есть.

Он оставил машину в соседнем со стройплощадкой квартале, взял Мэгги на поводок и повел к фургону, торговавшему едой. Чем ближе они подходили к стройке, тем сильнее нервничала Мэгги, так что через каждые несколько шагов он останавливался ее погладить.

У фургона стояли трое рабочих, и Скотт пристроился в очередь. Мэгги то жалась к его ногам, то металась из стороны в сторону. В воздухе стоял грохот пневматических молотков, каждые несколько минут включалась электропила. Скотт опустился на корточки и предложил ей последний кусок колбасы. Она не взяла.

– Не бойся, малышка. Страшно, я понимаю.

Колбасы в этом фургоне не было, так что Скотт купил два сэндвича с индейкой, два с ветчиной, две сосиски, и все без соуса. Потом отвел Мэгги к фургончику, служившему передвижной конторой стройки, и спросил прораба, можно ли им здесь сесть поесть. Прораб сказал:

– Устраивайтесь.

Скотт уселся на край фундамента строящегося здания, держа Мэгги на коротком поводке. Как только взвизгивала пила или вступал перфоратор, она дергалась и вертелась, пытаясь убежать от этих звуков. Скотт чувствовал себя мерзавцем, однако продолжал сидеть: гладил ее, разговаривал с ней, предлагал ей еду.

То и дело около них останавливались рабочие, задавали вопросы, и почти все просили разрешения ее погладить. Скотт держал ее за ошейник, просил их двигаться плавно – и разрешал. Мэгги, казалось, это даже нравилось.

И Скотт почувствовал, что она успокаивается. Через тридцать пять минут она наконец села. Еще через несколько минут взяла кусок сосиски, хотя над ними как раз завизжала пила. Он погладил ее и отломил следующий кусок. То и дело она вскакивала, испуганная шумом, но Скотт отметил, что с каждым разом ей нужно все меньше времени, чтобы успокоиться.

Так они просидели больше часа. Скотту нравилось вот так сидеть с ней, разговаривать о ней с рабочими. Пожалуй, после перестрелки ему никогда еще не было так хорошо и спокойно.

Когда они приехали домой, Скотт переоделся в гражданское и сказал Мэгги, что ненадолго ее покинет. Он пошел в соседний магазин, купил три фунта колбасы и жареную курицу. Когда он вернулся, Мэгги лежала в своей перевозке и наблюдала за ним.

– Привет, собака!

Мэгги застучала хвостом и вышла ему навстречу.

Скотт убрал продовольствие и стал распечатывать фотографии, которые сделал у Opeo. Потом приколол их к стене рядом с планом места преступления, на который добавил магазин Марли, магазин Шина, переулок и хоздвор за домом. А там, где криминалист нашел кожаный ремешок, нарисовал маленький крестик.

Потом он положил на диван пачку папок. Читать предстояло много. Жена убитого, Адриенна Паласян, была допрошена семь раз. Скотт открыл протокол первой беседы.

Мелон и Стенглер приехали к ней в Беверли-Хиллз, и Мелон сообщил ей, что ее муж убит. Мелон отметил, что она была неподдельно потрясена и продолжать беседу они смогли только через несколько минут. Она объяснила, что Джордж Белуа – двоюродный брат ее мужа, что когда он приезжает, то останавливается у них дома, и охарактеризовала его как «отличного парня». Муж сказал ей, что едет встречать Белуа в аэропорт, потом отвезет его ужинать в новый ресторан под названием «У Тайлера», после чего покажет ему два здания в центре, которые хочет купить. Мелон позволил ей позвонить в контору мужа, и она, поговорив с Майклом Натаном, узнала адреса этих двух зданий. Сообщая Натану об убийстве, она была настолько захлестнута эмоциями, что Мелон забрал у нее трубку. Натан не смог объяснить, почему Паласян хотел в столь необычное время непременно показать Белуа эти здания. Мелон закончил отчет заявлением, что они со Стенглером считают миссис Паласян искренней в ее горе.

Скотт записал адреса двух зданий в центре и адрес ресторана и посмотрел в потолок. Он устал.

Мэгги зевнула. Скотт оглянулся – она наблюдала за ним. Он опустил ноги с дивана и подавил гримасу боли.

– Пойдем погуляем. А когда вернемся, поедим.

Мэгги знала слово «гулять» и радостно вскочила на ноги. Скотт отрезал два куска колбасы, пристегнул поводок и вспомнил, что Будрес посоветовал ему поработать над физической формой Мэгги. Он сунул в карман зеленый теннисный мячик.

В парке было пустынно, к облегчению Скотта. Он отстегнул поводок и скомандовал: сидеть. Мэгги села, не сводя с него глаз в ожидании следующей команды. Вместо команды Скотт обхватил ее голову, потерся лицом о ее морду и отпустил. Она полностью переключилась в режим игры: грудью припала к земле, зад подняла вверх, игриво зарычала. Скотт вытащил зеленый мячик и бросил на поле.

– Лови, Мэгги! Лови!

Мэгги побежала было за мячиком, но вдруг резко остановилась, глядя, как он прыгает, опустила голову, поджала хвост и вернулась к Скотту. Скотт обдумал ситуацию и пристегнул поводок.

– Ладно. Не хочешь бежать за мячиком, будем бегать просто так.

Когда он побежал, бок пронзила резкая боль.

– В следующий раз приму таблетку.

Но тут он подумал, что Мэгги бегает с израненными задними ногами без таблеток, и не исключено, что ее раны болят так же, как его. Ему стало стыдно, и он стиснул зубы.

– Ладно. Ты без обезболивающих, и я без обезболивающих.

Они бросали мячик еще восемь раз, пока Мэгги не начала слегка приволакивать правую заднюю ногу. Скотт ощупал ей бедра, согнул и разогнул ногу. Она не выказала неудовольствия, но они пошли домой. Когда они пришли, хромота исчезла, но Скотт забеспокоился.

Он накормил Мэгги, принял душ и съел полкурицы. Потом дал ей несколько команд, повалил ее на спину и держал довольно-таки крепко, так, чтобы ей пришлось побороться за свободу. Даже после всех этих жестоких игр она ходила нормально, и Скотт решил сказать Будресу, что больше она не хромала. Он открыл банку пива и вернулся к чтению дела.

Управляющий «Тайлера», Эмиль Тенеджер, сообщил, когда был сделан заказ. Двое мужчин прибыли вместе и заказали напитки в двенадцать сорок одну. В час тридцать девять Паласян оплатил счет своей карточкой «Американ экспресс». На протоколе допроса Тенеджера Мелон сделал заметку от руки о том, что управляющий представил диск с камеры наблюдения, который зарегистрирован как вещественное доказательство под номером H6218А.

Скотт записал время и внес данные в свой компьютер. Потом распечатал карту этого района и нашел на ней ресторан и оба здания. Эти три места он отметил тремя точками и добавил четвертую – место, где стреляли в него и в Стефани.

Пришпилив карту на стену рядом с планом, Скотт сел на пол и принялся изучать свои записи. Подошла Мэгги, устроилась рядом. Скотт подсчитал, что ехать от «Тайлера» к каждому зданию минут пять-шесть. От одного здания до другого – минут семь-восемь. Накинул еще по десять минут на каждое здание, Паласян ведь наверняка рассказывал подробности сделок, и это добавило к общему времени еще двадцать минут. Скотт наморщил лоб. Не важно, с какого здания они начали, все равно остается примерно тридцать минут до момента, когда они подъехали к месту убийства.

Скотт встал, чтобы посмотреть на карту. Мэгги тоже встала.

– Как ты думаешь, Мэгс, станут ли два богача, которые ездят в «бентли», гулять по такому подозрительному району в такой час?

Он снова опустился на пол и взял пакетик с рваным ремешком для часов. Перечитал замечание Чена: «обыкновенная ржавчина… следов крови нет».

Мэгги потянулась носом к пакетику, но Скотт ее отодвинул.

– Не сейчас, детка. – Он вытащил коричневый ремешок и поднес ближе к глазам, чтобы рассмотреть эту ржавчину. Мэгги снова сунулась понюхать ремешок. На этот раз ее любопытство его рассмешило.

– Как ты думаешь, был кто-то на крыше или я сошел с ума?

Мэгги лизнула Скотту лицо.

Скотт положил ремешок от часов в пакетик и растянулся на полу. Плечо болело. Бок болел. Нога тоже болела.

Он снизу вверх посмотрел на план и другие листки, пришпиленные к стене. Остановился взглядом на фотографии Стефани. «Иду». Потом положил руку на спину Мэгги, которая чуть поднималась и опускалась от ее дыхания, и это как-то успокаивало.

Скотт задремал, и вот он уже опять рядом со Стефани.

Рядом с ним Мэгги втянула носом его изменившийся запах и заскулила, но он не услышал.

Мэгги

Этот мужчина любит бегать за своим зеленым мячиком. Пит никогда не бегал за мячиком, он был игрушкой Мэгги, а этот новый мужчина бросал свой мячик и бежал за ним, и Мэгги бежала рядом. Добежав до мячика, он опять бросал его, и они бежали дальше. Впрочем, Мэгги нравилось прыгать по траве рядом с ним.

Стройка же с ее громкими неприятными звуками Мэгги не понравилась, хотя мужчина и успокаивал ее прикосновениями, словно они стая. Когда подходили другие мужчины, она их обнюхивала и смотрела, не проявляют ли они агрессию, но ее мужчина оставался спокойным, и его спокойствие передавалось Мэгги, к тому же он делился с ней всякими вкусными вещами.

С этим мужчиной Мэгги чувствовала себя все лучше и лучше. Он давал ей еду, воду, он играл с ней, они жили в одном доме. Она постоянно за ним наблюдала, изучала его поведение, смену выражений на его лице, тон его голоса и то, как все это соотносится с изменением его запаха.

Когда ему было больно, она чувствовала это по изменениям в запахе и походке; когда они бегали за мячиком, боль у него поутихла, сменившись чистой радостью игры. Мячик приносит ему радость, ну и Мэгги за него рада. А когда он устал, они пошли домой. Когда они подошли к дому, Мэгги принюхалась, нет ли новых запахов, не несет ли что-нибудь угрозы. Он еще не успел открыть дверь, а она уже знала, что в их отсутствие в дом никто не заходил.

– Ладно. Давай тебя покормим. И ты наверняка хочешь пить.

Мэгги прошла вслед за ним на кухню. Он наполнил обе миски, для воды и для еды, потом исчез в спальне. Она понюхала еду, потом от души напилась воды. У мужчины тоже слышался плеск воды – она поняла, что он принимает душ.

Не прикасаясь к еде, Мэгги прошлась по дому. Проверила кровать мужчины, кладовку, покружила по гостиной. Все было в порядке, и она вернулась в кухню, поела и свернулась в своей перевозке. Засыпая, она слышала, как утих шум воды, как мужчина оделся и вышел в гостиную. Потом двинулся в кухню и стал есть. Курицу. Поев, пошел на диван. Мэгги уже спала, когда он вдруг вскочил на ноги и захлопал в ладоши.

– Мэгги! Иди сюда! – Он стал на четвереньки, засмеялся и опять захлопал в ладоши. – Мэгги, давай поиграем!

Мэгги вылезла из перевозки и подошла к нему. Он взъерошил ей шерсть, помотал ее головой из стороны в сторону и стал отдавать команды. Она с готовностью их выполняла, а когда он нежным голосом хвалил ее и называл хорошей девочкой, чувствовала чистую, ничем не омраченную радость.

Он похлопал себя по груди:

– Иди сюда. На грудь. Поцелуй меня.

Она попятилась, положила передние лапы ему на грудь и лизнула в лицо, пахнущее курицей. Он повалил ее на пол и перекатил на спину. Она охотно подчинилась. Он, смеясь, отпустил ее, и она радовалась, видя радость у него на лице.

Когда игра кончилась, она обнюхала его, а он ее погладил. Потом он лег на диван, а она свернулась калачиком у стены. Она была довольна – отлично поиграли, она устала после длинного дня и хотела спать, но как заснуть, если она почувствовала в мужчине перемену? Некоторое изменение его запаха сказало ей, что его радость померкла. Ее заменил страх, и еще там был едкий запах ярости, от которой учащенно билось его сердце.

Мэгги смотрела, как мужчина поднялся и сел за стол. Несколько раз быстро и неглубоко втянув в себя воздух, она определила, что ярость прошла, сменившись горьким запахом печали.

Через некоторое время он сел на пол с большой пачкой белой бумаги. Мэгги легла рядом, и, когда он положил на нее руку, ей это было приятно, и она вздохнула глубоко, до дрожи.

– Как ты думаешь, Мэгс, станут ли два богача, которые ездят в «бентли», гулять по такому подозрительному району в такой час?

Она встала на звук его голоса, лизнула его в лицо и была вознаграждена его улыбкой. Он взял целлофановый пакетик и занялся им: вынул оттуда полоску коричневой кожи и стал рассматривать. Мэгги, следя за его глазами, поняла, что эта коричневая кожа важна для него. Она придвинулась ближе и втянула воздух, чтобы пропустить через специальную полость внутри своего носа, где были собраны молекулы разных запахов.

Одновременно отозвались десятки запахов, одни сильнее, другие слабее – шкура животного, настоящего, но безжизненного; яркий запах пота человека мужского пола, более слабые запахи других человеческих особей; отголоски аромата мыла; слюна, соус чили, деготь, пиво, вода и еще десятки запахов, которые Мэгги не смогла бы назвать, но которые различала совершенно отчетливо, словно видела разложенные на столе цветные кубики.

Она встретилась с мужчиной глазами – в его глазах была любовь и одобрение! Он был доволен тем, что она обнюхала эту полоску кожи, так что она понюхала еще. Она наполнила нос этими запахами. И, счастливая, что ей удалось порадовать мужчину, она свернулась рядом с ним, спать. Через несколько минут он лег рядом, и в сердце Мэгги воцарился покой, какого она не ощущала уже давно.

Дыхание мужчины выровнялось, сердцебиение замедлилось.

Мэгги слышала, как бьется его сердце, чувствовала его тепло; его близость успокаивала. Они живут, едят, играют и спят вместе.

Они – стая.