Текст книги "Коготь дракона. Сага лунных башен"

Автор книги: Роберт Ирвин Говард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

  Повеса из Найф-Ривер

Только я сел на скамью и приготовился снять ботинки, как из задней комнаты вышел отец, щуря глаза от света свечи, стоявшей на столе.

– Ну, Бакнер, что новенького в Найф-Ривер? – спросил он.

– Да ничего,– ответил я, позевывая.– В ресторане «Роял Гранд» появилась девчонка, но Билл Хопкинз уже обручен с ней и обещал застрелить любого, кто приблизится к ней. В «Золотом быке» играли по-крупному, и Тунк выиграл семьдесят баксов, но был разрезан на куски охотничьим ножом.

– Подумаешь,– недовольно проворчал отец, поворачиваясь, чтобы опять залечь в постель.– Вот когда я был молодым, всякий выход в город был волнующим событием, если, конечно, удавалось найти подходящий город!

– Да, еще вспомнил! Я застрелил одного парня в салуне «Бриллиантовый дворец»!

Отец почесал бороду.

– Становишься чуток рассеянным, да, Бакнер? А его опознали?

– Да я же не убил его! Я просто прострелил ему плечо, руку и ногу. Он был нездешний, и я подумал, что он, может быть, не все понимает!

– Не понимает чего? О чем был спор?

– Не помню,– пожал я плечами.– Кажется, о политике.

– А что ты сам-то понимаешь в политике?

– Ничего, поэтому я и прошил его, когда исчерпал все аргументы!

– К черту все это, Бакнер! Надо быть поосторожнее, когда стреляешь в людей в салунах. Эта страна становится цивилизованной, кругом дилижансы и все такое прочее! Я не одобряю эти нововведения, но многим это нравится, а власть принадлежит большинству, если ты не пошустрее их. Теперь твою семью снова ждут неприятности, а тебе достанется от Керби. Разве ты не знал, что он здесь? Керби грозился навести здесь закон и порядок, даже если для этого ему придется прикончить каждого жителя мужского пола в округе Найф-Ривер. Если кто-то и может это сделать, так только он, потому что на территории между Гваделупой и Рио-Гранде нет стрелка лучше его. Более того, он не одинок. За ним стоят все его рейнджеры. Семья Граймсов ведет родовую вражду такую же бурную, как и любая другая семья в штате Техас. Мы не против рейнджеров. А что мы будем делать, если Керби нападет на нас?

– Не думаю, что это случится в скором времени,– ответил я.

– Когда я захочу узнать твое мнение, я его спрошу! – взревел отец.– А до тех пор молчи! Почему ты думаешь, что он не нападет?

– Потому что Керби и есть тот самый парень, которого я подстрелил,– объяснил я.

Отец некоторое время стоял неподвижно, поглаживая бакенбарды, и на лице его читалось крайнее любопытство; затем он схватил меня за воротник и пояс брюк и потащил к двери.

– Момент настал, Бакнер,– сказал он,– иди и переделывай мир по своему усмотрению. Ты вырос, хотя ума и не набрался, и, во всяком случае, как я заметил некоторое время назад, тебе уже надо думать о благополучии большинства. Семейство Граймсов известно своим умением принимать наказание, но всему есть предел. Когда я вспоминаю поединки с рейнджерами, в которые твоя умственная отсталость и полная необузданность ввергли нас с тех пор, как ты в состоянии держать пистолет, я без всякого энтузиазма смотрю на предстоящее столкновение с властями. Нет, Бакнер, лучше тебе куда-нибудь убраться.

– И куда ты хочешь, чтобы я убрался? – поинтересовался я.

– В Калифорнию.– Отец пинком открыл дверь.

– Почему в Калифорнию? – удивился я.

– Потому что это самое дальнее место, которое мне известно,– ответил он, выталкивая меня.– Вот тебе мое благословение!

Я высморкался и спросил отца через дверь, которую он запер изнутри:

– И надолго?

– Не очень,– отозвался отец.– Не забывай о своем бедном старом отце и других родственниках, которые будут тосковать о тебе. Возвращайся лет через сорок-пятьдесят!

– А где находится эта Калифорния? – осведомился я.

– Там, где добывают золото,– пояснил он.– Если будешь ехать и ехать прямо на запад, попадешь туда обязательно!

Я отправился в кораль и оседлал моего коня – или, вернее, коня моего брата Джима – ведь он на самом деле принадлежит ему. Мной владело странное чувство – ведь до сих пор мне не приходилось отлучаться за пределы Найф-Ривер. Я не мог следовать прямо на запад, потому что тогда не миновать ранчо старика Гордона. Он приказал своим ковбоям застрелить меня при первой же встрече: несколько месяцев назад я прикончил трех его парней. Поэтому я повернул на юг и ехал, пока не приблизился к ранчо Доннелли, чувствуя, что поступаю неправильно, потому что Джо Доннелли все еще хромал после нашего с ним спора в Найф-Ривер. Там я опять повернул на запад, в Брокен Роуп. Никто из девяти или десяти его жителей, которые за мной охотились, не проснулись, так что я спокойно проехал поселок и направился в незнакомые края, как раз когда взошло солнце.

После того как окрестности Найф-Ривер остались далеко позади, на протяжении долгого времени единственными людьми, которых я видел, были пастухи-мексиканцы. Мне было стыдно спрашивать их, где я нахожусь, тогда они сочли бы меня невеждой. Потом даже пастухи скрылись из вида, и я оказался в пустыне, но тем не менее помнил, что, если по-прежнему буду направляться на запад, то, в конце концов, попаду в Калифорнию. Так прошло много дней; пребывая в мрачном настроении, на свое будущее я не поставил бы и десяти центов. В один прекрасный день, примерно в середине утра, я оказался в местности, немного напоминавшей окрестности Найф-Ривер, только холмы там были повыше и окружали ее отвесные острые скалы.

«Надоела мне эта прогулка,– подумал я,– остановлюсь здесь и добуду себе немного золота».

Привязав коня моего брата Джима к дереву, я выбрал себе возле тропинки подходящий валун, величиной почти с сарай, и начал куском кремня высекать из него осколки.

– Какого черта ты тут делаешь? – услышал я спустя некоторое время незнакомый голос.

Я повернулся и увидел пятерых всадников с обветренными лицами; самый высокий, обладатель длиннющих бакенбард, выглядел как настоящий индеец. Он покрутил бакенбарды, нахмурился и спросил:

– Ты меня слышишь? Зачем ты бьешь по этой скале?

– Надеюсь найти золото,– ответил я.

Он побагровел так, что даже глаза у него налились кровью и произнес:

– Уж не пытаешься ли ты одурачить Уильяма Хайркимера Хокинза? Эти безграничные прерии усыпаны костями заблудившихся идиотов. Я тебя вежливо спрашиваю…

– Я тебе только что сказал,– вздохнул я.– Я пытаюсь добыть немного золота. Я слышал, здесь, в скалах, есть золото.

Мой собеседник буквально остолбенел, а его спутники дружно рассмеялись:

– Не убивай его, Билл, этот гробокопатель говорит правду.

– Черт с ним,– сказал он, покрутив ус.– Я ему верю. Только никакой он не гробокопатель. Кто ты, откуда и куда направляешься?

– Меня зовут Бакнер Джепарди Граймс,– представился я.– Иду из округа Найф-Ривер, штат Техас, к золотым полям Калифорнии.

– Тогда,– усмехнулся он,– тебе еще предстоит неблизкий путь.

– Разве это не Калифорния? – удивился я.

– Нет, это Ныо-Мехико,– ответил он.– Двигай дальше. Мы направляемся в Смоквиль. Давай-ка седлай коня и поехали с нами.

– Зачем тебе нужен этот длинноногий обалдуй? – поинтересовался один из его парней.

– Да так, для смеха,– ответил Хокинз.

– Тебе определенно хочется разбавить свой юмор пистолетным дымом,– высказался лысый малый, похожий на грустного волка.– Я видел немало техасцев, некоторые из них были смышлеными, некоторые – тупыми, но в одном отношении все они одинаковы: настоящие сволочи.

Хокинз фыркнул, я оседлал коня моего брата Джима, и мы направились к Смоквилю. Четверо дружков Хокинза обращались к друг другу «Косой», «Рыжий», «Курчавый» и «Аризона». После некоторых моих родственников из Найф-Ри-вер это была самая крепкая бавда головорезов, которую я когда-либо видел.

Через некоторое время показался Смоквиль. Он не был так же велик, как Найф-Ривер, но салунов в нем было примерно столько же. Пятеро стремительно ворвались в город, оглушительно крича и стреляя из пистолетов. Я действовал так же из вежливости, но вовсе не радовался: слишком далеко находился мой дом, да и расположение духа было не самое лучшее. Жители попрятались, завидев нас. Хокинз подъехал к крыльцу салуна. На двери был прибит клочок бумаги.

– Что там, Билл? Читай! – в один голос попросили его спутники.

Он выплюнул табачную жвачку и прочел:

«Мы, жители Смоквиля, издали следующие законы, за исполнением которых намерены следить со всей строгостью и которые предусматривают штрафы, заключение в тюрьму, вплоть до расстрела, за сопротивление аресту. Запрещается стрельба в пределах города, в салунах и ресторанах, въезд в салун верхом и отрывание пуговиц с пиджаков буфетчиков.

Подписано: Мы, жители Смоквиля, и Джо Клантон, шериф».

Хокинз взревел, как бык при виде красной тряпки.

– К чему мы пришли? – орал он.– При каком правительстве мы живем? Люди мы или ослы? Неужели у нас отнимают свободу?

– Не знаю,– ответил я.– В Техасе я никогда не слышал о подобных законах.

– Я не с тобой не разговариваю, длинноногий бродяга! – огрызнулся он, срывая бумагу со стены.– За мной, ребята! Не дадим им ущемлять права свободных белых людей!

И они въехали в салун прямо на своих лошадках! Хозяин выбежал из задней комнаты с криком:

– Бегите все! Хокинз снова в городе!

Малый, которого называли Косым, зашел за стойку бара и стал разливать напитки. Все спешились, а Хокинз приказал мне вывести лошадей и привязать к решетке. Когда я вернулся, то увидел, что они вытащили шерифа из-под стойки бара, куда тот с перепугу залез, и заставили его съесть бумагу, которую Хокинз сорвал со стены. Шериф, толстый мужчина с лысой головой и большим животом, вытащил пистолет и попытался им воспользоваться.

– Ну и тип же ты! – неистовствовал Хокинз, ткнув дулом пистолета в дрожащий живот шерифа.– Тебя надо бы пристрелить! Ты преследуешь честных людей! Ты давишь человеческую свободу!

Он сорвал с толстяка звезду и со всей силы пнул его в зад.

– Убирайся!

Клантон бросился к двери, словно ужаленный осой, а Хокинз напоследок выстрелом раздробил ему шпоры.

– Ну и нервы у этого койота! – фыркнул Хокинз, опрокинув кварту виски и бросив опустевшую бутылку в окно.– Шериф! Ха!

Он огляделся и остановил свой взгляд на мне.

– Иди сюда, ты! Назначаю тебя шерифом Смоквиля!

С этими словами он прикрепил звезду к моей рубахе.

Все засмеялись и дружно разрядили в потолок пистолеты.

– Я никогда не был шерифом. Что я должен делать?

– Прежде всего обеспечить нам выпивку! – захохотал Рыжий.

– Но у меня всего доллар!

– Не будь дураком! – помотал головой Хокинз.– Никто из моих людей никогда здесь ничего не платит. У меня сейчас полные карманы денег, но ты же не видишь, чтобы я протягивал их кому-нибудь из этих слюнтяев, правда?

– Что ж, тогда выпивка за мной! – согласился я.

Все заорали, начали стрелять в зеркало за стойкой бара и жадно пить виски. Через некоторое время участники попойки разбрелись кто куда. Я отвел лошадь брата Джима в конюшню и велел позаботиться о ней. Конюх пристально посмотрел на мою звезду, но сказал, что обязательно выполнит мое приказание.

– Насколько я понимаю, никто из людей мистера Хокинза в Смоквиле никогда ни за что не платит? Это правда? – поинтересовался я.

Он слегка поежился и дипломатично ответил, что мистер Хокинз столько сделал для этих мест, что никто не решается заставить его за что-либо платить, а кто решился, тех уже нет в живых! Все это показалось мне довольно странным, но отец как-то говорил мне, что, уехав из Техаса, я встречусь с другими обычаями. Я вышел на улицу. Банда Хокинза все еще бесчинствовала, и никого кругом не было видно. Впервые мне приходилось наблюдать, чтобы люди так испугались пятерых человек. На восточном конце улицы я заметил ресторан и, так как уже успел проголодаться, направился туда. В дверях меня встретила потрясающей красоты девушка. Мне захотелось ретироваться – я вообще очень застенчив и боюсь молодых женщин,– но она, немного побледнев, спросила:

– Что-что вам угодно?

– Если вас не очень затруднит, мэм, я бы хотел бифштекс, яичницу с картофелем и немного мелассы,– сказал я, сняв шляпу.

Я уселся за столик, а она принялась готовить. Через некоторое время, взглянув на меня с некоторой опаской, спросила:

– Как… как долго ваши люди еще собираются оставаться в Смоквиле?

Я ответил, что, по моему разумению, ребята останутся до тех пор, пока не исчезнет все виски, а судя по тому, с какой скоростью они его уничтожают, это долго не продлится. Немного помолчав, я добавил:

– Вы не здешняя, мисс?

– Почему вы так решили? – удивилась она.

– Никогда еще ни от кого не слышал такой речи,– объяснил я.

– Я из Нью-Йорка,– сказала она.

– А где это?

– Дальше к востоку,– ответила она.

– А,– кивнул я,– это, должно быть, где-то в стороне от Гваделупы.

Она вздохнула, словно сожалея, что находится вдали от родных мест, но тут вошел чудной старик с бакенбардами. Он тяжело опустился на стул, стряхнул пыль с ботинок и мрачно произнес:

– Ничего не выйдет, мисс Джоан. Я не могу заплатить больше. Эти негодяи обобрали меня до нитки. Вчера ночью они вообще забрали последнее. Этот Билл Хокинз…

Она испуганно прошептала:

– Ради Бога, осторожнее, мистер Гарфидд! Здесь сидит один из людей Хокинза!

Старик оглянулся, побледнел, но затем встал и направился ко мне. Потрясая перед моим лицом кулаком, он заорал:

– Ты слышал мои слова! Я не возьму их обратно! Билл Хокинз вор, и все его люди тоже воры. Здесь все знают, что они воры, только боятся об этом говорить! А теперь давай стреляй в меня! Ты и твоя банда обокрали меня и разрушили мою жизнь! Ну, так что же ты собираешься делать?

– Я собираюсь съесть вот эти персики, если ты перестанешь на меня орать,– сказал я. Удивленный, старик вернулся на место, что-то пробурчав себе в бороду.

– Сколько я вам должен, мисс? – спросил я, наевшись.

У нее был такой вид, будто она увидела призрака.

– Что?– не поняла она.

– Скажите, пожалуйста, мисс, сколько я вам должен,– повторил я.

– Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь из людей Хокинза платил за что-либо, но если вы меня не обманываете, то доллар.

Я положил свой доллар, и как раз в этот момент снаружи раздался выстрел. Покачиваясь, вошел один из людей Хокинза, Курчавый. Выпустив несколько пуль в потолок, он заорал,-

– Дай мне жратвы, да поскорее!

Старик Гарфилд сжал кулаки, а мисс Джоан испуганно засуетилась.

Увидев меня, Курчавый расхохотался.

– Привет, шериф, длинноногий петух! Ха! Ха! Ха! Самая смешная находка Билла!

Он развалился на стуле, а когда мисс Джоан принесла ему еду, схватил ее за руку и, с вожделением посмотрев на нее, как кот на жирную мышь, сказал:

– Поцелуй меня, красотка!

– Пустите меня! Пожалуйста, пустите меня! – быстро и испуганно произнесла она.

Я не выдержал:

– Что это значит? Никогда еще ничего подобного не видел! А ну отпусти ее и извинись!

– Ах ты, долговязый техасский пройдоха! – взвизгнул он, пытаясь достать пистолет.– Сядь и заткнись, пока я тебе все мозги не выпустил!

Я стукнул его по голове прикладом пистолета. Курчавый упал на пол, несколько раз дернулся и затих. Я вышвырнул его через заднюю дверь, он пересчитал ступени, а затем угодил головой в ведро с помоями, все содержимое которого высыпалось на него. Курчавый лежал, как свинья в корыте,– вполне подходящее для него место.

– Отец предупреждал меня, что остальные места отличаются от Техаса,– с раздражением произнес я,– но я и понятия не имел, сколь велика разница.

– Я к этому уже привыкаю.– Девушка невесело усмехнулась.– Здесь люди неплохие, но когда в городе появляется Хокинз и его банда…

– Прежде всего, как вы вообще здесь оказались? – спросил я, потому что мне становилось ясно-, наверняка она из тех восточных новичков, о которых я столько слышал.

– Мне надоела каторжная работа в Нью-Йорке,– начала она.– Я скопила денег и приехала на запад, в Денвер. В газете мне попалось объявление, что один человек продает ресторан в Смоквиле, штат Нью-Мехико. Так я оказалась здесь. Все шло прекрасно, пока Хокинз и его банда не начали терроризировать город.

– Я поставил себе целью выкупить ресторан,– печально произнес старик Гарфилд.– Служил поваром, пока не совершил глупость и не занялся скотоводством. Ресторан в Смоквиле – моя голубая мечта – если бы не Хокинз и его банда. Но я не могу увеличить плату. Эти воры обобрали меня до нитки.

– Пятьсот долларов помогли бы мне выбраться из этих мест и вернуться в какое-нибудь цивилизованное место.– Мисс Джоан с трудом сдерживала рыдания.

Я пришел в замешательство – как всегда, когда вижу плачущую женщину. Чувствуешь себя подлецом, даже если ни в чем не виноват. Я опустил глаза, и взгляд невольно упал на звезду, которую Хокинз приколол к моей рубашке.

– Подождите здесь! – Я стремительно вскочил на ноги и, схватив старика Гарфилд а за шею, толкнул в кресло.– Оставайтесь здесь, пока я не вернусь. Никуда не уходите. Я сейчас.

Когда я выбежал в переднюю дверь, Курчавый, шатаясь, приблизился ко мне – с яичными скорлупками на ушах, весь в картофельных очистках. Я нанес ему сильный удар под челюсть, и он улегся калачиком под лошадиной поилкой.

Проходя мимо салуна «Орел», который находился в квартале от ресторана, я услышал выстрел и завернул туда. Билл Хокинз расхаживал в гордом одиночестве, забавляясь тем, что стрелял в бутылки за стойкой бара.

– Где все остальные? – спросил я.

– В Испанском баре, в западной части города,– ответил он.– А что?

– Ничего,– пожал я плечами.

– Ладно,– сказал Хокинз,– пойду в ресторан, я проголодался.

– Сдается мне, что это портит тебе всю жизнь.– Я кивком указал на стойку бара.

Он дернулся, словно от удара.

– Что ты хочешь сказать? – взревел Хокинз.

– Ты промахнулся в три из этих бутылок. В Техасе…

– Заткнись! – рявкнул он.– Не хочу ничего слышать о Техасе. Только попробуй сказать «Техас» – и я размозжу тебе голову.

– Ладно,– согласился я,– но, держу пари, тебе не удастся написать свои инициалы на этом зеркале за стойкой бара своим кольтом.

– Ух ты,– фыркнул он и начал активно работать обеими руками.

– Что ты делаешь? – спросил я, когда выстрелы стихли.

– Мой пистолет пуст,– ответил он.– Я должен его перезарядить.

– Нет, не надо.– Я толкнул его в живот своим пистолетом.

Хокинз невероятно удивился, словно портрет сошел со стены и ударил его.

– Что это значит? – взревел он.– Это что, неудачная шутка?

– Брось оружие и подними руки,– скомандовал я.

Хокинз побагровел, но подчинился, потом нагнулся и выхватил из сапога длинный охотничий нож, но я выбил оружие у него из руки прежде, чем он успел выпрямиться.

– Я арестовываю тебя за нарушение порядка,– сказал я.

– Что такое, ты арестовываешь меня? Ты же не шериф!

– Да нет, я шериф,– возразил я.– Ты же сам дал мне эту звезду. Существует закон, предусматривающий наказание за стрельбу по зеркалам в салунах. Я допрошу тебя, предъявлю тебе обвинение и назначу штраф.

– Ну, и насколько же ты меня оштрафуешь? – полюбопытствовал он.

– А сколько у тебя есть?

– Не твое собачье дело! – огрызнулся он.

Я заставил его повернуться с поднятыми руками и вынул из его кармана толстую пачку банкнот.

– Это деньги,– сказал я,– которые ты получил от продажи бычков, украденных у старого Гарфилда. Я слышал об этом от твоих людей, пока мы ехали в Смоквиль. Не двигайся, пока я буду их пересчитывать, и не вздумай валять дурака.

Я держал его одной рукой, а другой пересчитывал деньги. Дело шло не так быстро, так как я никогда не видел такой крупной суммы. Наконец я сообщил:

– Штрафую тебя на пятьсот баксов. Вот остаток.

И вернул ему полтора доллара.

– Вор! – вопил он.– Бандит! Грабитель! Да я убью тебя за такие штучки!..

– Да заткнись ты,– прервал его я.– На ночь я помещу тебя в тюрьму. А уж потом, когда я уйду, дружки тебя освободят. Если я отпущу тебя сейчас, разве ты дашь мне спокойно выбраться из города?

– Уж конечно не дам! – кровожадно подтвердил он.

– Но я парень миролюбивый,– сказал я, толкая его дулом в спину,– и делаю это из чистой предосторожности. А теперь ступай, пока я не сделал из тебя отбивную.

Тюрьма находилась далеко от центра городка. Каждый шаг нашего пути был отмечен его ужасающими ругательствами. В конце концов мы добрались до тюрьмы – небольшого здания, в тени которого мирно спал большой толстый малый. Пнув ногой, я разбудил его. Прежде чем открыть глаза, он заорал:

– Не стреляйте! Ключ висит на гвозде возле двери!

Когда парень увидел меня и моего спутника, его челюсть опустилась примерно на фут.

– Вы тюремщик? – уточнил я.

– Я Рейнолдз, помощник Клантона,– тихо ответил он.

– Тогда откройте эту дверь,– велел я. – У нас заключенный.

– Это Билл Хокинз? – удивился он.

– Разумеется.– Я уже начинал терять терпение.– Поторапливайся, парень, слышишь?

– Ничего себе! Арестовать Билла Хокинза!

– Может быть, ты все-таки отопрешь дверь и перестанешь бубнить? – Я окончательно вышел из себя.– Или хочешь, чтобы я и тебя арестовал за сопротивление правосудию?

– Но это же ни в какие ворота не лезет.– Он покачал головой, но мое приказание выполнил.– Это будет всем нам стоить жизни.

– И это правда! – с ожесточением в голосе согласился Хокинз.

Но я пинком ноги направил его в камеру, не обращая ни малейшего внимания на его угрозы. Приказав Рейнолдзу охранять его и ни под каким видом не отпускать до завтрашнего утра, я вернулся в ресторан. Из Испанского бара раздавались веселые крики, наверняка там бесчинствовали храбрецы Хокинза.

Когда я вернулся в ресторан, мисс Джоан и старик Гарфилд все еще сидели там, где я их оставил, и вид у них был довольно жалкий. Я протянул Гарфилду пачку денег, которую отобрал у Хокинза, и сказал:

– Пересчитайте!

Он остолбенел, но денежки пересчитал, правда, очень медленно.

– Ну, сколько здесь?

– Ровно пятьсот баксов,– заикаясь, ответил старик.

– Правильно,– подтвердил я, вырвав сверток из его рук и передавая его мисс Джоан.– Теперь старик Гарфилд – владелец этого ресторанчика, а у вас достаточно денег, чтобы вернуться на Восток!

– Но я ничего не понимаю! – воскликнула мисс Джоан.– Чьи это деньги?

– Ваши!

– Погодите,– произнес старик Гарфилд.– Разве этот пистолет с рукояткой из слоновой кости, что у вас за поясом, не принадлежит Биллу Хокинзу?

– Ну и что? – фыркнул я, кладя пистолет на стойку.

Старик побледнел, и даже его бакенбарды встали дыбом.

– Это деньги Хокинза? – прошептал он.– Вы его… того?

– Да нет же! – успокоил я Гарфилда.– Я его не убил. Он в тюрьме. И это не его деньги, просто он думает, что они его!

– Мне еще рано умирать! – дрожащим голосом воскликнул старик.– Я подозревал, что здесь дело не чисто! Неужели ты, щенок, не понимаешь, что когда Хокинз выйдет из тюрьмы и увидит меня хозяином этого ресторана, он решит, что это я подбил тебя ограбить его! Он же знает, что у меня нет денег. У тебя, конечно, были самые лучшие намерения, и я тебе бесконечно благодарен, но ты подставляешь мою старую шею под удар! Он разнесет ресторан, а меня продырявит насквозь!

– И меня тоже! – застонала мисс Джоан.– Боже! Что он со мной сделает!

Я призадумался, а затем с горечью произнес:

– Черт бы побрал все это! Отец был прав: что бы я ни делал, все никуда не годится! Даже не представлял, что все обернется вот так. Я просто хотел…

– Шериф! – раздался с улицы чей-то истошный вопль.– Шериф!

В ресторан, шатаясь, ввалился Рейнолдз с окровавленной головой.

– Бегите все! – орал он.– Хокинз бежал! Он выломал в окне решетку, ударил меня прутом по голове, взял мой пистолет и теперь идет сюда! Он совершенно взбесился – клянется, что перебьет всех жителей и сожжет город!

При этих словах старик Гарфилд издал вопль отчаяния, а мисс Джоан осела на пол.

– Бежим отсюда,– лепетал Рейнолдз.– Скорее…

– Заткнись! – прорычал я.– Все вы останетесь здесь! Я шериф этого города, и моя работа – защищать его жителей. Замолчите и сядьте!

Я выскочил на улицу. Огибая угол здания, заметил Курчавого, который по-прежнему лежал на том же самом месте, где я его припечатал ударом по голове. Парень уже подавал кое-какие признаки жизни. Очевидно, слухи о неминуемой расправе распространились по городу, потому что улицы были пустынны, и только из Испанского бара доносился какой-то шум. Наверное, там веселились наглые бандиты. Держа в каждой руке по пистолету, я ворвался в бар так стремительно, что они вначале ничего не поняли. Рыжий, Косой и Аризона изумленно уставились на меня, и только Хокинза не было среди них, но я уже слышал, как он что-то орет Курчавому на улице.

– Ни с места! – приказал я.

Эти слова оказались для них как запал для динамита – все, как по команде, завопили и полезли за пистолетами! Рыжего я уложил прежде, чем он успел выхватить оружие, Косой успел сделать один выстрел, отстрелив мне мочку уха, но я продырявил его тремя нулями, Аризона промахнулся, выстрелив левой рукой, а правой крепко ударил меня в бедро, прежде чем испустить дух,– все же горячий свинец оказался покрепче его черепушки.

Вся битва свершилась молниеносно, как налетевший циклон. В тот момент, когда свалился Аризона, в дверях я увидел Хокинза с пистолетом Рейнолдза в руке. Он и так был высок, как дом, а сейчас, в дыму, выглядел еще выше. Глаза сверкали, усы ощетинились, как у дикого кота, а ревел он подобно урагану над равниной. Выстрелы прозвучали одновременно. Его пуля попала мне в плечо, но удар рукояткой пистолета выбил оружие из его руки, по-моему вместе с пальцами. Хокинз все же нанес мне сокрушительный удар левой. А я, в свою очередь, всадил в него три пули из своего второго пистолета. Последняя вошла в живот с такого близкого расстояния, что на рубашке остались следы пороха. Другие люди, которых мне удавалось ранить подобным образом, обычно складывались пополам и падали, но этот гризли из Нью-Мехико лишь бешено завопил, вырвал у меня пистолет, навалился и начал колотить прикладом пистолета по моей голове, вышибая последние мозги. Своим «сорок пятым» он чуть не снял с меня скальп. Мы катались по залитому кровью полу, разбрасывая вокруг столы и стулья. Я щедро наносил удары длинным охотничьим ножом и в пах, и в грудь, и в живот! Хокинз получил шестнадцать ран, прежде чем обмяк и угомонился навек. Мне уже казалось, что его вообще невозможно убить! Пошатываясь, я встал, вытер с лица кровь и пот и, сдерживая тошноту, оглядел поле брани… Наконец из своих нор, перепуганные и бледные от ужаса, повыползали жители Смоквиля. Они смотрели на меня, сидевшего среди развалин и сжимавшего руками окровавленную голову. Кое-кто тихо рыдал.

– Боже правый! – воскликнул Клантон, выпучив глаза.– Что это значит?

– Вы, наверное, хотите получить обратно свою звезду? – печально спросил я, отстегивая ее от своей рубашки.

– Нет, нет! Она теперь по праву ваша! – замахал он руками.– Наконец-то Смоквиль обрел настоящего шерифа! Правильно я говорю, ребята?

– Правильно! – заорали все.– Держи свою звезду и будь нашим шерифом!

– Нет! – сглотнул я, вытирая слезы.– Это не по мне. Просто я хотел кое-кому помочь. Мисс Джоан! Деньги остаются вам, а ресторан– мистеру Гарфилду. Это были ваши трудовые деньги! А я не шериф. Мне дорого ваше доверие, но если бы вы помогли извлечь из меня' свинец и заштопать мне голову в девяти-десяти местах, я ушел бы с миром! Мне надо в Калифорнию! Таков наказ моего отца!

– Но о чем же вы плачете? – На лицах окружавших меня людей я видел искреннее недоумение.

– Да просто тоскую по родным местам,– рыдал я, глядя на забрызганные кровью руины.– Этот пейзаж так напоминает мне родной Найф-Ривер в Техасе!