Текст книги "Индекс страха"

Автор книги: Роберт Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

«Виста эруэйз» – дешевая высокообъемная авиалиния, которую никто из присутствующих не считал идеальным выбором.

– Двенадцать с половиной миллионов? – повторил Эстербрук. – Серьезный объем. У вашей машины есть яйца, надо отдать ей должное.

– Послушайте, Билл, – ответил Хьюго, – разве это так рискованно? Все авиалинии в наши дни – достаточно хрупкие вложения. Эта позиция меня совершенно не смущает.

Однако он перешел к защите, и Хоффман понял, что Квери заметил подъем европейского рынка: если такая тенденция пересечет Атлантику, то их может увлечь течение, и им придется продавать с потерями.

– «Виста эруэйз», – сказал Клейн, – имеют двенадцать процентов роста по пассажирским перевозкам в последнем квартале и, по прогнозам, получат девять процентов прибыли. Они только что закупили новые самолеты. Я также не понимаю смысла этой позиции.

– «Уинн резортс», – прочитал со следующего экрана Хоффман. – Без малого миллион по сто двадцать четыре доллара.

Он недоуменно нахмурился. Такие огромные ставки на понижение не были характерными для обычного комплекса мер ВИКСАЛ.

– Ну а это меня и вовсе поражает, – заявил Клейн, – потому что в первом квартале у них был рост с семи и четырех десятых миллиона до десяти, с дивидендами в размере двадцати пяти центов на акцию, и у них появился новый курорт в Макао. Настоящая лицензия на прибыль – только на настольных играх они заработали двадцать миллиардов за первый квартал. Вы позволите? – И не дожидаясь разрешения, он наклонился, схватил мышь и начал быстро просматривать последние продажи.

От его костюма пахло так, словно он только что вернулся из химчистки; Хоффману пришлось слегка отодвинуться.

– «Проктор энд Гэмбл», шесть миллионов по шестьдесят два… «Экселон», три миллиона по сорок один с половиной… и все опционы… Господи, Хоффман, на землю скоро упадет астероид?

Он почти прижался лицом к монитору и, вытащив блокнот из нагрудного кармана, принялся быстро записывать цифры. Но Квери протянул руку и ловко выхватил блокнот.

– Непослушный мальчик, Эзра, – сказал он. – Вы же знаете, в нашем офисе нет бумаги. – Он вырвал страничку, скомкал ее и засунул в карман.

– Скажите мне, Алекс, такая резкая игра на понижение… – вмешался Франсуа де Гомбар-Тоннель, любовник Эльмиры. – Компьютер принимает решения самостоятельно, или требуется вмешательство человека, чтобы претворить их в жизнь?

– Совершенно независимо, – ответил Хоффман, стирая с экрана детали продаж. – Сначала алгоритм определяет акции, которыми он намерен торговать. Затем изучает имеющиеся тенденции за последние двадцать дней. После чего осуществляет покупку или продажу таким образом, чтобы рынок ничего не заметил, а цены не изменились.

– Получается, что весь процесс полностью автоматизирован? И ваши трейдеры – лишь пилоты аэробуса?

– Очень точное сравнение. Наша система общается непосредственно с брокерами, после чего мы используем их инфраструктуру, чтобы осуществить покупку или продажу. Брокерам теперь никто не звонит.

– Однако я надеюсь, что существует какой-то контроль со стороны человека? – спросил Иен Моулд.

– Да, все происходит, как в кабине аэробуса, – осуществляется постоянное наблюдение, но вмешательство требуется только в исключительных случаях, когда что-то идет не так. Если у кого-то из наших парней из отдела исполнения возникают сомнения, естественно, он может все остановить – и тогда решение принимаю я или Хьюго, или кто-то из наших старших менеджеров.

– И такие случаи имели место?

– Нет, с ВИКСАЛ-4 пока ни разу.

– Сколько сделок система осуществляет в день?

– Около восьмисот, – ответил Квери.

– И всякий раз решение принимает алгоритм?

– Да. Я не помню, когда в последний раз что-то покупал или продавал сам.

– Вашим основным брокером является «АмКор», ведь вы с ним уже давно сотрудничаете?

– Сейчас у нас несколько основных брокеров, мы работаем не только с «АмКор».

– Какая жалость, – рассмеялся Эстербрук.

– Со всем глубочайшим уважением к Биллу, – сказал Квери, – мы не можем позволить себе, чтобы одна фирма брокеров знала все наши стратегии. В данный момент мы используем крупные банки и брокеров фондовой биржи: три для обыкновенных акций, три для промышленных изделий и пять для вложений с фиксированным доходом. А теперь давайте взглянем на техническое обеспечение.

Когда группа двинулась дальше, Квери отвел Хоффмана в сторону.

– Я что-то путаю, – тихо сказал он, – или эти позиции в самом деле выглядят сомнительно?

– Да, они показались мне излишне уязвимыми, – согласился президент, – но у нас нет оснований для тревоги. Кстати, теперь я припоминаю, что Гана хочет созвать встречу Комитета риска. Я сказал ему, что поговорю с тобой.

– Господи, так вот чего он хотел? У меня не было времени с ним поговорить по телефону. Проклятье. – Квери посмотрел на часы, потом перевел взгляд на тиккеры. Европейский рынок удерживал завоеванные позиции. – Ладно, я выделю пять минут, пока они пьют кофе. Скажу Гане, чтобы он встретился с нами в моем кабинете. А ты пока постарайся сделать их счастливыми.

Компьютеры находились в большом зале без окон на противоположной стороне того же этажа. Именно туда и повел гостей Хоффман. Он встал перед камерой, распознающей лица – лишь немногим был разрешен вход в святая святых, – подождал, пока стальные засовы отойдут в сторону, а потом толкнул дверь. Она была массивной, огнеупорной, с панелью пуленепробиваемого стекла в центре и резиновыми вакуумными прокладками по бокам, поэтому распахнулась с легким шипением, скользнув по белому кафельному полу.

Хоффман вошел первым, остальные последовали за ним. По сравнению с тишиной в операционном зале здесь царил почти промышленный шум – гудение компьютеров было достаточно громким. На складских полках ряды компьютеров мерцали красными и зелеными индикаторами. В дальнем конце помещения, в длинных плексигласовых шкафах стояли два печатных робота «Ай-би-эм TS3500», которые двигались вниз и вверх по монорельсам с быстротой атакующей змеи от одного конца к другому, по мере того, как ВИКСАЛ-4 приказывал им сохранять полученную информацию. Температура здесь была на несколько градусов ниже, чем в остальных частях здания. Мощные кондиционеры охлаждали центральный процессор, и в сочетании с шумом лопастей вентиляторов получался фон, мешающий вести нормальную беседу. Когда все вошли, Хоффману пришлось сильно повысить голос, чтобы его слышали те, кто стояли чуть дальше.

– Если на вас это произвело впечатление, должен заметить, что здесь лишь четыре процента мощности процессора ЦЕРНа, где я работал прежде. Но принципы остались неизменными. У нас почти тысяча стандартных процессоров, – Александр с гордостью положил руку на полку, – и каждый с двумя или четырьмя ядрами; точно такие же стоят у вас дома, только без оболочки и специальной сборки. Мы пришли к выводу, что так получается надежнее и дешевле, чем вкладывать деньги в суперкомпьютеры; их проще модернизировать, что приходится делать постоянно. Полагаю, вы знакомы с законом Мура? Он гласит, что число транзисторов, которые можно поставить в интегральную сеть, определяющую объем памяти и скорость процессора, удваивается каждые восемнадцать месяцев, а цены уменьшаются вдвое. Закон Мура неизменно выполнялся с 1965 года – верен он и в настоящее время. В девяностых годах, в ЦЕРНе, у нас был «Крэй X-МР/48» – суперкомпьютер, стоивший пятнадцать миллионов долларов; его мощность составляла половину мощности «Майкрософт Иксбокс», [32]32
  Игровая приставка.


[Закрыть]а ее можно купить за двести долларов. Вы можете себе представить, к чему такая тенденция приведет в будущем.

Эльмира Гюльжан скрестила руки на груди и демонстративно содрогнулась.

– Почему здесь так чертовски холодно?

– Процессоры выделяют много тепла, и здесь должно быть прохладно, чтобы избежать поломок. Если мы выключим кондиционеры, температура будет подниматься со скоростью один градус Цельсия в минуту. Через двадцать минут находиться здесь станет некомфортно. Через полчаса система полностью выйдет из строя.

– А что произойдет, если отключится электричество?

– Если речь идет о коротком разрыве, то мы используем автомобильные аккумуляторы. Через десять минут начнут работать дизельные генераторы, установленные в подвале.

– А если начнется пожар, или вас атакуют террористы? – спросил Лукашински.

– Естественно, у нас есть полное дублирование системы. И мы будем просто продолжать торговлю. Но не беспокойтесь, этого не случится. Мы вложили в безопасность очень серьезные деньги – противопожарная система, детекторы дыма, брандмауэры, видеонаблюдение, охранники, системы информационной безопасности. И не забывайте, это Швейцария.

Большая часть гостей заулыбалась. Однако Лукашински сохранял серьезность.

– У вас собственная система безопасности или вы привлекли людей со стороны? – спросил он.

– Со стороны, – «Интересно, почему поляк так одержим безопасностью? – подумал Хоффман. – Паранойя богатых?» – Мы всех нанимаем – охрану, юристов, бухгалтеров, транспорт, поставщиков провизии, техническую поддержку, уборщиков. Офисы взяты в аренду. Даже мебель. Мы намерены стать компанией, которая не только делает деньги в цифровой век; мы сами хотим быть цифровыми. Из чего следует, что мы желаем сохранять полную свободу с минимальным количеством собственности.

– А как относительно вашей собственной безопасности? – не унимался Лукашински. – Ваши швы… насколько я понимаю, на вас напали вчера в вашем доме?

Александра охватило странное ощущение вины и смущение.

– Откуда вы знаете? – спросил он.

– Мне рассказали, – небрежно ответил поляк.

Эльмира положила руку на плечо Хоффмана; ее длинные красно-коричневые ногти напоминали когти.

– О, Алекс, – тихо сказала она. – Как это ужасно.

– Кто? – упрямо повторил Хоффман.

– Могу лишь заметить, – вмешался Квери, который незаметно проскользнул в комнату, – что произошедшее с Алексом не имеет никакого отношения к делам компании – речь идет о каком-то психе, которого очень скоро отыщет полиция. А теперь я отвечу на ваш вопрос, Мечислав. Мы предприняли ряд шагов, чтобы обеспечить Алексу дополнительную защиту до тех пор, пока проблема не разрешится окончательно. У вас есть вопросы относительно нашего оборудования? – Все молчали. – Нет? Тогда я предлагаю уйти отсюда, пока никто не замерз до смерти. В зале для заседаний для вас приготовлен кофе. Если вы направитесь туда, то мы через несколько минут к вам присоединимся. Мне нужно кое о чем переговорить с Алексом.

Они находились в операционном зале, спиной к огромным мониторам, когда один из аналитиков громко ахнул. В зале, где все говорили шепотом, его восклицание оказалось подобным выстрелу в библиотеке. Хоффман застыл на месте, повернулся и увидел, что половина аналитиков вскочила на ноги; их привлекло то, что показывали «Блумберг» и «Си-эн-би-си». Ближайший к нему аналитик поднес руку ко рту.

Оба спутниковых канала показывали одно и то же – очевидно, кто-то снимал на мобильный телефон: пассажирский самолет садился в аэропорту. С ним явно что-то случилось, он двигался слишком быстро, одно крыло заметно выше другого, над самолетом поднимался дым.

Кто-то схватил дистанционный пульт и включил звук.

Самолет скрылся за башней управления полетами, появился снова и промчался над низкими зданиями песочного цвета – вероятно, ангарами; на заднем плане виднелись ели. Казалось, он задел брюхом одно из зданий – и уже в следующий миг взорвался, превратившись в огненный шар, который продолжал катиться вперед. Одно из крыльев вместе с работающим двигателем поднялось над алым смерчем и сделало изящный кульбит в небе. Оператор проследил за ним, пока оно не скрылось из вида, а потом звук взрыва добрался до камеры. Раздались далекие крики на незнакомом языке – возможно, на русском, – Хоффман не сумел разобрать, картинка задрожала и вновь стала четкой; в небе над аэропортом появился столб черного маслянистого дыма, обрамленного оранжево-желтым пламенем.

Затем они услышали задыхающийся голос:

– Вы только что видели сцену, заснятую во время катастрофы пассажирского самолета «Виста эруэйз», на борту которого находилось девяносто восемь пассажиров, – говорила женщина-американка. – Самолет разбился на подлете к московскому аэропорту Домодедово…

– «Виста эруэйз»? – переспросил Квери, повернувшись к Хоффману. – Она сказала «Виста эруэйз»?

Дюжины людей заговорили в разных частях зала.

– Господи, мы их продаем все утро.

– Странно.

– Мне как-то не по себе.

– Кто-нибудь выключит эту проклятую штуку? – крикнул Хоффман. Никто не шевельнулся, тогда он решительно прошел между рядами и выхватил пульт у злополучного аналитика. Запись уже начали повторять; не приходилось сомневаться, что так будет продолжаться весь день, пока зрелище не перестанет щекотать зрителям нервы. Наконец, Александр нашел кнопку, отключающую звук, и в зале вновь воцарилась тишина. – Ладно, достаточно. А теперь за работу.

Он швырнул пульт на стол и вернулся к клиентам. Эстербрук и Клейн, закаленные ветераны операционных залов, уже прильнули к ближайшим терминалам, чтобы проверить цены. Остальные ошеломленно застыли на месте, словно доверчивые крестьяне, которые стали свидетелями сверхъестественного события. Хоффман чувствовал, что они не сводят с него глаз. Кларисса Мюсар даже перекрестилась.

– Боже мой, – сказал Эстербрук, отводя взгляд от монитора. – Самолет разбился пять минут назад, а акции «Висты» уже упали на пятнадцать процентов. Они падают.

– Пике, – добавил Клейн с нервным смешком.

– Прекратите, парни, – вмешался Квери, – здесь присутствуют гражданские. – Он повернулся к остальным клиентам: – Я помню парочку трейдеров у Голдмана, которые продавали акции на авиационное страхование утром девятого сентября. Они хлопали друг друга по ладоням, стоя посреди офиса, когда в здание врезался первый самолет. Они не могли знать. Никто из нас не знал. Всякое случается.

Глаза Клейна все еще были устремлены на данные рынка.

– Ничего себе, – одобрительно пробормотал он. – Ваш маленький черный ящик очищается, Алекс.

Хоффман заглянул из-за плеча Клейна. Цифры в колонке «Исполнение» быстро менялись – ВИКСАЛ получал доход от продаж акций «Виста эруэйз» по прежним ценам. Счетчик прибылей и убытков стремительно увеличивал сумму доходов.

– Интересно, какую прибыль вы получите в результате этой сделки – двадцать или тридцать миллионов? Господи, Хьюго, законодатели набросятся на вас, как муравьи на угощение во время пикника.

– Алекс? – позвал Квери. – Нам нужно на встречу.

Но Хоффман, не в силах отвести взгляда от монитора, его не слушал. Он ощутил сильное давление на череп, поднес пальцы к шву и слегка провел по нему. Ему показалось, что тот так сильно натянут, что может лопнуть.

Глава 7

Это не может продолжаться до бесконечности. Природа экспоненциального роста такова, что при дальнейшем его использовании катастрофа неизбежна.

Гордон Мур, изобретатель закона Мура (2005)

Комитет риска «Хоффман инвестмент текнолоджиз» собрался на короткое совещание без трех минут двенадцать, как позднее зафиксировал Ганапати Раджамани, старший офицер комитета. Присутствовали все старшие менеджеры: доктор Александр Хоффман, президент компании; Хьюго Квери, генеральный директор; Питер ван дер Зил, главный операционный директор; и сам Раджамани.

Совещание получилось совсем не формальным, несмотря на точность, с какой было указано его начало; более того, никто даже не стал садиться. Они собрались в кабинете Квери, напротив Хьюго, который присел на край своего письменного стола, чтобы иметь возможность поглядывать на терминал. Хоффман вновь встал возле окна, изредка раздвигая жалюзи, чтобы бросать быстрые взгляды на улицу внизу. Это запомнили все – Хоффман казался рассеянным.

– Ладно, – сказал Квери, – давайте будем краткими. В зале заседаний болтается сто миллиардов свободных долларов, и мне необходимо вернуться, чтобы за ними приглядывать. Эл-Джи, закрой, пожалуйста, дверь. – Он подождал, когда они окажутся в полной изоляции от внешнего мира. – Насколько я понимаю, все видели, что произошло. Вопрос номер один: будет ли расследование из-за того, что мы совершили такую крупную сделку с «Виста эруэйз» за несколько часов до катастрофы. Гана?

– Короткий ответ – да, и тут не может быть никаких сомнений.

Раджамани был аккуратным молодым человеком, который имел очень высокое мнение о собственной персоне. Его работа состояла в том, чтобы отслеживать уровни рисков и оставаться в рамках законов. Квери переманил его из Управления по финансовому регулированию и надзору в Лондоне шесть месяцев назад, чтобы представить компанию в лучшем свете.

– Да? – повторил Квери. – Несмотря на то, что мы не могли знать о катастрофе?

– Все происходит автоматически. Все крупные сделки перед катастрофой фиксируются. И это сразу приведет власти к нам.

– Но мы не совершили никаких противозаконных действий.

– Верно. Если только не мы устроили катастрофу самолета.

– Но мы ведь здесь ни при чем? – Хьюго оглядел присутствующих. – Конечно, я не против, чтобы люди проявляли инициативу…

– Однако они захотят узнать, почему мы продали двенадцать с половиной миллионов акций именно сейчас. Я понимаю, Алекс, что вопрос звучит абсурдно, но способен ли ВИКСАЛ узнать о предстоящей катастрофе раньше, чем остальные участники торгов?

Хоффман неохотно отпустил жалюзи и повернулся к коллегам.

– ВИКСАЛ получает новости от агентства «Рейтер» в цифровом виде – это дает преимущество в одну или две секунды по сравнению с трейдером-человеком, – но другие алгоритмические системы обладают таким же преимуществом.

– Кроме того, за такое время ничего нельзя успеть сделать, – сказал ван дер Зил. – Мы осуществили нашу сделку за несколько часов до катастрофы.

– Когда мы начали продажи? – спросил Квери.

– Как только открылся Европейский рынок, – ответил Джулон. – В девять часов.

– А мы можем остановить это прямо сейчас? – раздраженно спросил Хоффман. – Нам потребуется менее пяти минут, чтобы показать даже самому упрямому представителю закона, что мы совершили сделку, чтобы ослабить игру на понижение. У нас не было никаких других намерений. Совпадение, и ничего больше. Забудем об этом.

– Ну, я могу выступить как бывший упрямый представитель закона, – вмешался Раджамани. – И должен отметить, что я согласен с вами, Алекс. Здесь важна тенденция; именно по этой причине я и хотел поговорить с вами утром, если вы помните.

– Да, конечно, но я опаздывал на презентацию.

«Квери не следовало нанимать этого парня, – подумал Хоффман. – Представитель закона остается им навсегда: это как иностранный акцент – тебе никогда не удастся скрыть, откуда ты родом».

– Сейчас нам следует сосредоточиться на уровнях наших рисков, если рынок оживится – «Проктор энд Гэмбл», «Аксенчер», «Экселон» и дюжины других компаний: десять миллионов прав на покупку ценных бумаг с вечера вторника. Мы сделали крупные ставки, которые носят односторонний характер.

– И мы рассказали о ВИКС, – добавил ван дер Зил. – Меня это тревожило уже несколько дней. Я ведь уже говорил вам на прошлой неделе, Хьюго, помните? – В прошлом он преподавал инженерные науки в Дельфтском техническом университете [33]33
  Крупнейший технический университет в Нидерландах.


[Закрыть]и сохранил манеры педагога.

– Ну и какова ситуация с ВИКС? – спросил Квери. – Я был так занят подготовкой к презентации, что давно ничего не проверял.

– Когда я в последний раз смотрел, количество контрактов увеличилось на двадцать тысяч.

– Двадцать тысяч? – Квери посмотрел на Хоффмана.

– Мы начали собирать фьючерсы для ВИКС еще в апреле, когда индекс стоял на восемнадцати. Если бы мы начали продавать на прошлой неделе, то получили бы солидную прибыль, и я предположил, что так и будет. Однако вместо того, чтобы сделать логические выводы и начать продажи, мы продолжали покупать. Вчера вечером приобретено еще четыре тысячи контрактов. А это очень высокий уровень подразумеваемой волатильности.

– Откровенно говоря, я серьезно встревожен, – признался Раджамани. – Если честно, сильно обеспокоен. Наш портфель полностью перекошен. У нас длинные позиции по золоту, длинные позиции по доллару, но мы в коротких позициях по всем индексным фьючерсам.

Хоффман перевел взгляд с Раджамани на Джулона и ван дер Зила – и вдруг понял, что они обо всем договорились заранее. Это была засада, организованная финансовыми бюрократами. Ни один из них не мог работать аналитиком рынка. Хоффман почувствовал, что в нем нарастает гнев.

– И что ты предлагаешь делать, Гана?

– Я считаю, что нам следует избавиться от части позиций.

– Это глупейшее предложение из всех, что я когда-либо слышал, – сказал Хоффман, раздраженно стукнул рукой по жалюзи, и они застучали по стеклу окна. – Господи, Гана, на прошлой неделе мы заработали около восьмидесяти миллионов долларов. Сегодня утром наша прибыль увеличилась еще на сорок миллионов. А ты хочешь, чтобы мы игнорировали анализ ВИКСАЛа и вернулись к дискреционной торговле?

– Я не предлагал игнорировать ВИКСАЛ.

– Оставь его в покое, Алекс, – спокойно сказал Квери. – Он всего лишь внес предложение. Его работа состоит в том, чтобы избегать рисков.

– Нет, и не подумаю. Он хочет, чтобы мы отказались от стратегии, которая приносит большой доход, демонстрируя алогичную реакцию, безумную реакцию на успех, основанную на страхе, который использует ВИКСАЛ. И если Гана не верит в алгоритмы, которые превосходят возможности людей при игре на рынке, то он работает не в той компании.

Однако тирада президента компании не произвела на Раджамани ни малейшего впечатления. У него была репутация терьера: когда Раджамани работал в УФР, [34]34
  Управление по финансовому регулированию и надзору – центральный орган надзора за рынком финансовых услуг Великобритании.


[Закрыть]он пытался достать Голдмана.

– Я должен вам напомнить, Алекс, – спокойно продолжал Ганапати, – что в проспекте компании клиентам гарантируется: риску подвергается не более двадцати процентов их вложений. Если я вижу, что риск превышает данный предел, я должен вмешаться.

– И что дальше?

– Если этот уровень будет превышен – обязан поставить инвесторов в известность. Иными словами, я должен обратиться к их советам директоров.

– Но это моя компания.

– А деньги, или большая их часть, принадлежат инвесторам.

В наступившей тишине Хоффман начал энергично массировать костяшками пальцев виски. У него снова мучительно разболелась голова, и он понял, что ему необходимо болеутоляющее.

– В советы директоров? – пробормотал он. – Я понятия не имею, кто находится в их проклятых советах.

Александр знал только, что это ничего не значащая организация, зарегистрированная на Каймановых островах, чтобы избежать налогов, которая контролировала деньги клиентов и выплачивала гонорары и поощрения хедж-фонду.

– Ладно, – вмешался Квери, – не думаю, что мы близки к подобной ситуации. Как принято говорить на войне, давайте сохранять спокойствие и продолжать. – И он продемонстрировал свою победную улыбку.

– Я бы хотел, чтобы мои опасения были зафиксированы с точным указанием времени.

– Отлично. Составьте протокол нашей встречи, и я его подпишу. Однако не следует забывать, что вы здесь недавно, а компания принадлежит Алексу. Алексу и мне, хотя мы оба тут только благодарю ему. И если он доверяет ВИКСАЛу, то нам всем следует поступать так же – видит бог, у нас нет оснований сомневаться в успешности его алгоритмов. Однако я согласен, что мы не должны забывать об уровнях рисков, и мне совсем не хочется, чтобы мы врезались в скалу, слишком увлекшись изучением монитора. Алекс, ты согласен? Тогда, с учетом того, что эти акции продаются и на рынках США, я предлагаю всем собраться в этом офисе в три тридцать, когда откроются американские рынки, и снова оценить ситуацию.

– В таком случае, я считаю разумным пригласить адвоката, – со зловещим видом заявил Раджамани.

– Отлично. Я попрошу Макса Галлана задержаться после ленча. Ты не против, Алекс?

Хоффман устало кивнул.

В восемь минут первого встреча завершилась.

– Кстати, Алекс, – сказал Джулон, когда все двинулись в сторону двери, – я чуть не забыл, вы спрашивали о номере счета? Оказалось, что он из нашей системы.

– Какой счет? – спросил Квери.

– Не имеет значения. Я просто спросил. Сейчас я тебя догоню, Эл-Джи.

Троица отправилась по своим кабинетам, первым вышагивал Раджамани. Квери смотрел им вслед, и умиротворяющее выражение на его лице сменилось на презрительную усмешку.

– Какой напыщенный кусок дерьма, – сказал Хьюго и передразнил безупречный английский Раджамани: – «Я должен буду обратиться в их советы директоров. В таком случае, я считаю разумным пригласить адвоката». – Он сделал вид, что целится из винтовки и нажимает на спусковой крючок.

– Ты сам его нанял, – поворчал Хоффман.

– Да, все в порядке, намек понял; я его нанял, я и уволю, не беспокойся. – Он второй раз нажал на воображаемый спуск за секунду до того, как троица свернула за угол. – И если он думает, что я плачу Максу Галлану две тысячи франков в час за то, чтобы тот пришел и прикрыл ему задницу, его ждут большие разочарования. – Неожиданно Квери понизил голос. – У нас все в порядке, Алекс? Мне ни о чем не следует тревожиться? Просто на секунду у меня возникло знакомое ощущение, похожее на то, что я испытал в «АмКор», когда продавал заложенные активы.

– Какое ощущение?

– Что я каждый день богатею, но не понимаю, почему это происходит.

Александр посмотрел на него с удивлением. За восемь лет Квери ни разу не выказывал тревоги. И это выбивало Хоффмана из колеи не меньше, чем другие вещи, случившиеся сегодня утром.

– Послушай, Хьюго, – сказал он. – Мы можем ограничить свободу ВИКСАЛа на сегодня. Отступить по большинству позиций и вернуть деньги инвесторам. Я вошел в эту игру только из-за тебя; надеюсь, ты еще не забыл?

– А ты, Алекс? – нетерпеливо спросил Квери. – Ты хочешь остановиться? Ты же знаешь, мы можем – у нас достаточно денег, чтобы до конца дней жить в роскоши. Нет необходимости продолжать работать ради наших клиентов.

– Нет, я не хочу останавливаться. Сейчас у нас появились ресурсы, позволяющие делать то, чего еще никто не пытался совершить. Но если ты захочешь выйти из игры, я готов выкупить твою долю.

Теперь пришел черед удивляться Квери. Затем он улыбнулся.

– Ничего у тебя не выйдет! Ты не сможешь избавиться от меня так легко! – К нему удивительно быстро вернулись самообладание и уверенность. – Нет и нет. Я в этом надолго. Просто после того, как увидел самолет – слегка испугался. Но если ты в порядке, то и я спокоен. Что теперь? – Он жестом предложил Хоффману идти первым. – Следует ли нам вернуться к этой банде психопатов и преступников, которых мы с гордостью называем своими клиентами?

– Вот ты к ним и иди. Мне им больше нечего сказать. Если они хотят вложить еще денег – хорошо. Если нет – пусть проваливают к дьяволу.

– Но они пришли посмотреть на тебя…

– Ну, они меня уже видели.

Уголки рта Квери опустились.

– Ты хотя бы на ленч придешь?

– Хьюго, я правда не могу больше переносить этих людей… – Но выражение лица партнера стало таким несчастным, что Хоффман тут же капитулировал. – О господи, если это так важно, я приду на твой проклятый ленч.

– «Бо Риваж», в час. – Квери хотел сказать что-то еще, но тут его взгляд упал на часы, и он выругался. – Дерьмо, они уже четверть часа без присмотра. – Хьюго решительно направился в сторону зала заседаний. – В час, – повторил он, поворачиваясь на ходу и подняв указательный палец. – Будь хорошим мальчиком.

Другой рукой Квери уже доставал сотовый телефон и одним пальцем набирал номер.

Хоффман развернулся на каблуках и зашагал в противоположном направлении. В коридоре никого не было. Он заглянул за угол и проверил, нет ли кого-нибудь на общей кухне с кофейным автоматом, микроволновой печью и холодильником, – пусто. Дверь кабинета Джулона, находящегося в нескольких шагах, была закрыта, его секретарша куда-то ушла. Хоффман постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.

Казалось, он застал подростков, которые смотрели порнографию на родительском компьютере. Джулон, ван дер Зил и Раджамани отпрянули от монитора, а Джулон сразу щелкнул мышкой, чтобы сменить изображение.

– Мы проверяем текущее состояние валютного рынка, Алекс, – сказал ван дер Зил. У голландца были своеобразные черты лица – он походил на умную, но печальную горгулью.

– И?

– Евро падает относительно доллара.

– Именно такое развитие событий мы и предвидели. – Хоффман распахнул дверь пошире. – Не стану вас задерживать.

– Алекс… – начал Раджамани.

– Я хочу поговорить с Эл-Джи – наедине, – перебил его Александр. Пока они уходили, он смотрел перед собой. Когда дверь за Раджамани и голландцем закрылась, Хоффман сказал: – Так ты сказал, что номер счета из нашей системы?

– Он появлялся у нас дважды.

– Значит, он наш, и мы им пользовались в нашем бизнесе?

– Нет. – На гладком лбу Джулона появились глубокие морщины. – На самом деле я решил, что этот счет зарезервирован для вашего личного использования.

– Почему?

– Потому что вы попросили отдел обработки документации перевести на него сорок два миллиона долларов.

Хоффман пристально посмотрел на Джулона, чтобы понять, не шутит ли он. Квери всегда высоко ценил этого человека, но добавлял, что он начисто лишен чувства юмора.

– И когда я потребовал сделать такой перевод?

– Одиннадцать месяцев назад. Я только что послал вам оригинал электронного письма, чтобы напомнить.

– Ладно, спасибо. Проверю. Вы сказали, что переводов было два?

– Именно так. В прошлом месяце деньги вернулись, с процентами.

– И ты мне ничего не сказал?

– Нет, Алекс, – спокойно ответил китаец. – Зачем? Как вы сами сказали, это ваша компания.

– Да, конечно. Спасибо, Эл-Джи.

– Никаких проблем.

Хоффман повернулся к двери.

– А ты ничего не говорил об этом Гане и Питеру?

– Нет. – Джулон посмотрел на шефа широко раскрытыми невинными глазами.

Александр поспешно возвратился в свой кабинет. Сорок два миллиона долларов? Он был совершенно уверен, что никогда не требовал перевести такую сумму. Он не мог забыть! Должно быть, это мошенничество. Хоффман прошел мимо Мари-Клод, которая что-то печатала за своим письменным столом перед входом в его кабинет, и сразу направился к компьютеру. Открыв почту, он увидел собственную инструкцию по переводу 42032127,88 долларов в «Ройял Кайман бэнк лимитед», датированную семнадцатым июня прошлого года. А сразу же под ней имелось уведомление от банка хедж-фонда о возврате на тот же счет 43188037,09, датированное третьим апреля текущего года.

Хоффман устно сделал подсчеты. Какой мошенник будет возвращать обратно деньги, добавив ровно две целых семьдесят пять сотых процента?

Он вернулся и принялся изучать свое первое электронное письмо. Без приветствия и подписи, стандартная инструкция по переводу суммы X на счет Y. Эл-Джи исполнил ее без малейших колебаний, полагая, что внутренняя электронная сеть полностью защищена от посторонних и что у них лучший брандмауэр, какой можно купить за деньги, а счета будут в любом случае согласованы, когда придет время. Если бы деньги передавались в золотых слитках или в чемоданах с наличными, то все вели бы себя более осмотрительно. Но в физическом смысле это не настоящие деньги, а лишь последовательность сияющих зеленых символов, не более вещественных, чем протоплазма. Вот почему у них хватило смелости провернуть это дело.