Текст книги "Проклятье хаоса"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Достигнутое доверие

Даника смотрела в огонь костра, наблюдая за пляской оранжевых и белых языков пламени. Это помогало ей погрузиться в транс, в гипнотическое состояние, позволяющее разуму улететь на много миль отсюда. Мысли ее были с Кэддерли и трудностями, с которыми он столкнулся. Она знала, что юноша хочет выступить против декана Тобикуса и разрушить иерархическую структуру и обрядность, созданные орденом Денира за долгие годы. Сопротивление будет жестоким и упорным, и хотя Даника не считала, что жизнь Кэддерли окажется в опасности, как это было в Замке Тринити, она понимала, что в случае поражения молодой жрец испытает нестерпимые страдания.

Подобные размышления неизбежно привели Данику к Дориген, сидящей у костра напротив нее, завернувшись в одеяло. А что станется с чародейкой? Что, если Тобикус, подозрительный ко всему, что исходит от Кэддерли, не посчитается с правом Даники на пленницу и прикажет казнить Дориген?

Даника тряхнула головой, отгоняя тревожные раздумья, и выбранила себя за то, что позволила разгуляться воображению. В конце концов, декан Тобикус не был злым человеком, и несклонность к решительным действиям всегда являлась его слабостью. Вряд ли жизни Дориген что-либо угрожает.

– По-прежнему чисто, – сказала Шейли, отвлекая Данику от ее мыслей.

Девушка взглянула на эльфийку, вернувшуюся в лагерь с луком в руке. Шейли улыбнулась и показала на Дориген, которая, оказалось, уже задремала.

– Горы еще не пробудились от зимней спячки, – отозвалась Даника.

Шейли кивнула, но ее озорная, совершенно эльфийская улыбка говорила о том, что она уже думает о близящемся времени весеннего танца.

– Отдохни, – предложила Шейли. – Я предамся Дремлению попозже, вечером.

Даника некоторое время взирала на Шейли, прежде чем согласиться. Она, как всегда, была заинтригована упоминанием эльфийкой ее Дремления. Эльфы не спали – по человеческим понятиям. Дремление было их медитативным состоянием, дающим такой же отдых, как и настоящий сон. Даника несколько раз при случае спрашивала Шейли об этом трансе и неоднократно за время своего пребывания в Шилмисте с эльфами наблюдала его воочию, но процесс все еще оставался для нее непонятным. Бойцовские тренировки Даники включали в себя многочасовые медитации, и хотя они действительно избавляли от усталости, но ничуть не напоминали эльфийское Дремление. Однако Даника была твердо убеждена, что однажды откроет этот секрет и будет отдыхать подобно эльфам.

– Будем дежурить? – спросила она. Шейли оглянулась вокруг, обводя взглядом черные деревья. Это была их первая ночь в Снежных Хлопьях после долгого путешествия по открытым полям севера Кэррадуна.

– Наверное, нет, – ответила эльфийка. Она села у огня и извлекла из своего мешка одеяло. – Но спи вполглаза и держи оружие под рукой.

– Мое оружие – мои руки, – с усмешкой напомнила Даника.

По ту сторону костра Дориген украдкой метнула быстрый взгляд из-под полуприкрытых век и попыталась сдержать улыбку. Возможно, впервые в жизни колдунья чувствовала себя среди друзей. Она незаметно для остальных наложила магическую охрану на лагерь. Нет нужды говорить об этом Данике и Шейли – Дориген сформулировала заклятия так, чтобы ни воительница, ни эльфийка не смогли привести в действие ловушки.

Лелея в сознании эти успокаивающие мысли, Дориген позволила себе погрузиться в сон.

Шейли вышла из Дремления незадолго до рассвета, когда леса вокруг еще оставались мрачными. Эльфийка почувствовала присутствие какого-то зла, так что поднялась с постели, свернула одеяло и взяла в руки лук. Острое зрение Шейли быстро приноровилось к ночи. Вокруг нее в вышине маячили темные силуэты гор. Было тихо, как и положено в это время суток.

Но все же тонкие волоски на шее Шейли зашевелились. Инстинкты твердили ей, что где-то рядом затаилась опасность.

Эльфийка пристально вгляделась в тени; она поворачивала голову так и эдак, стараясь уловить посторонние звуки. Затем она втянула в себя воздух и сморщила нос от отвращения.

Тролли. Шейли была знакома с этой отвратительной вонью; едва ли не каждый путешественник по Королевствам хотя бы раз за время пути натыкается на этих мерзких тварей.

– Даника, – тихонько позвала она, не желая оповещать врагов, что проведала об их присутствии.

Чутко спящая девушка мгновенно пробудилась, но не стала делать резких движений.

– Тролли, – прошептала Шейли. – Недалеко.

Даника взглянула на костер, превратившийся к этому времени в горстку мерцающих углей, – брошенные когда-то в пламя дрова полностью прогорели. Тролли ненавидят огонь и боятся его, если они вообще способны чего-то бояться.

Даника негромко окликнула Дориген, но колдунья не пошевелилась. Воительница взглянула на Шейли, и эльфийка неслышно скользнула вокруг костра, приблизившись к спящей настолько, чтобы можно было ткнуть ее луком.

Дориген проворчала что-то в полусне, но тут ее глаза широко распахнулись от возгласа Даники. В стороне прогремел взрыв – один из капканов Дориген превратил подкрадывавшегося монстра в пылающий голубой факел. Но трое других чудовищ проскочили мимо своего горящего сородича, ничуть не озабоченные его судьбой, и ввалились на поляну. Свирепые глаза их пламенели красным, а зловоние троллей чуть не лишило женщин сознания. Кожа оказавшихся на свету чудовищ была серо-зеленого цвета, цвета гнили и плесени.

В мгновение ока Шейли вскинула лук и выпустила в ближайшего тролля три стрелы. Монстр дергался каждый раз, когда в него вонзались острые наконечники, но упрямо продолжал наступать, нелепо размахивая тощими руками.

Однако Шейли не доверяла кажущейся неловкости троллей; три пальца на этих руках оканчивались длинными острыми когтями – такими легко можно было бы содрать шкуру с медведя.

Четвертая стрела угодила троллю прямо в грудь, и Шейли отскочила, рассудив, что наносить удары этой твари лучше на расстоянии.

Две вспышки, одна серебряная, другая золотая, сверкнули перед эльфийкой; это Даника метнула свои кинжалы. Девушка подпрыгнула и перекувырнулась над костром, следуя за клинками (попавшими точно в следующего тролля). Приземлившись, она снова подпрыгнула, развернулась, и тяжелый дорожный сапог въехал в податливое брюхо тролля.

Даника поморщилась от тошнотворно-болезненного звука удара, но медлить не стала. Она крутанулась снова, изготовившись, чтобы врезать во второй раз, и нога ее попала точно в челюсть пошатнувшемуся троллю.

– Дориген! – крикнула девушка, видя, как третий тролль навис над сидящей колдуньей.

Насколько Даника знала, у Дориген не было оружия и имелось очень немного – если вообще имелось – компонентов для заклинаний; отсутствовала даже мало-мальски подходящая книга магических формул, в которую можно бы было заглянуть. Воительница, слишком занятая своим троллем, и Шейли, все еще сражающаяся с первым чудовищем, решили, что их спутница обречена, когда страшный тролль потянулся к завернутой в одеяло женщине.

А затем полыхнула яркая вспышка, и тролль отпрянул, сжимая лишь пустое одеяло. Ткань мгновенно охватил огонь, обжегший руки чудовища так, что оно даже завизжало от боли.

Даника понятия не имела, куда делась Дориген после этого колдовства, но у нее не было времени гадать. Тролль продолжал надвигаться, и ей приходилось танцевать, изгибаясь и уклоняясь, чтобы избежать его смертельно опасных лап. Девушка подступила ближе, оказавшись в пределах досягаемости, рассчитывая пробраться за спину чудовища и нанести пару ударов, прежде чем неуклюжая тварь повернется, но тролль оказался куда более ловким и находчивым, чем она полагала, и Даника чуть не потеряла голову – во всех смыслах! – когда монстр широко разинул свою жуткую пасть. Длинные острые зубы мелькнули в дюйме от лица девушки, она ощутила смрадное дыхание урода, и тролль непременно сожрал бы ее, если бы невероятно шустрая воительница не выбросила вперед ногу, взлетевшую на уровень головы, хотя между ней и чудовищем свободного пространства оставалось всего ничего.

Пинок угодил троллю прямо по длинному носу, отбросив этот «хобот» вверх и назад: раздался отчетливый хруст. Даника тут же пригнулась, избегая неистово молотящих рук, и проскользнула под мышкой тролля ему за спину, где дала выход ярости, нанося удар за ударом и не давая твари приблизиться к себе.

Шейли продолжала пятиться, пуская стрелу за стрелой в преследующего ее монстра. Однако она знала, что это не выход – первые раны тролля уже начали затягиваться. Тролли обладали способностью к регенерации, их подобная резине кожа срасталась сама и выдерживала невероятное число повреждений, прежде чем ее хозяин падал мертвым.

Нет, не мертвым, к своему ужасу поняла Шейли, ибо даже погибший тролль, даже тролль, разрубленный на мелкие кусочки, мог вернуться к жизни в целости и сохранности, если все его раны заблаговременно не прижгли или попросту не сожгли тело твари. Эта мысль заставила эльфийку взглянуть на костер, но вид тлеющих углей не внушал оптимизма. Потребовалось бы время, чтобы раздуть огонь, превратить головешки в какое-то подобие пламени, а у Шейли со спутницами его не было. Эльфийка перевела взгляд в сторону лагеря, но обнаружила, что тролль, уничтоженный взрывом (причины которого Шейли так и не поняла) упал в снег, и огонь, охвативший монстра, почти угас. Шейли ругнулась по-эльфийски.

Еще одна стрела вонзилась в лицо тролля, но упрямец не останавливался, и эльфийка с сомнением посмотрела на полупустой колчан. Теперь она уже подумывала о бегстве в лес, чтобы увести монстра подальше отсюда, но один взгляд на Данику сказал ей, что этого делать нельзя, – ее подруга не сможет последовать за ней.

Тролль, не добившийся успеха с Дориген, теперь насел на девушку, и вместе со своим отвратительным родичем они быстро кружили, разыскивая уязвимый фланг. Данике, отражающей атаки со всех сторон, приходилось нелегко, ведь длинные руки троллей запросто могли преодолеть любую защиту.

– Куда она исчезла? – крикнула Даника Шейли, говоря, очевидно, о скрывшейся колдунье.

Эльфийка беспомощно вздохнула и выпустила в преследователя очередную стрелу. «Действительно, где же Дориген?» – удивлялась она, подозревая, что кудесница нашла-таки подходящее время и сбежала.

Даника продолжала наносить удары и попала троллю в висок. Раздался противный звук шлепка. Отдернув руку, девушка обнаружила прилипший к костяшкам пальцев клок кожи чудовища с несколькими свисающими прядями. Даника застонала от отвращения, заметив к тому же, что волосы тролля шевелятся сами по себе.

Омерзение она быстро превратила в гнев, и, когда тролль опять замахнулся, девушка шагнула почти вплотную и ударила снова. Затем она упала на колени и поспешно откатилась в сторону, ибо второй тролль бросился на незащищенную спину противницы. Вскочив на ноги, Даника едва успела отбить ногой метнувшуюся к ней руку.

– Они оправляются от ран чуть ли не быстрее, чем я наношу их! – в отчаянии воскликнула изнуренная воительница.

Утверждение Даники было неточным, поскольку Шейли обнаружила, что очередная ее стрела, шестнадцатая по счету, швырнула тролля на землю. Она взглянула на четыре оставшиеся в колчане стрелы и опять вздохнула.

Даника металась из стороны в сторону, лихорадочно отступая от вдруг бросившихся вперед троллей. Но тут в спину ей уперся сук сухого дерева, рухнувшего на другое, отрезав пути к отходу.

– Проклятие! – выдохнула она и высоко подпрыгнула, лягнув обеими ногами одного из троллей и отбросив его на несколько шагов.

Однако она понимала, что второму ничто не мешает напасть, и, приземляясь, постаралась сгруппироваться так, чтобы защитить жизненно важные точки.

Тролль кинулся в атаку, и тут в виске у него затрепетала стрела. От неожиданности монстр отпрянул, и, хотя его крепкая рука и задела Данику, удар уже не нес в себе сокрушительной силы.

Даника быстро восстановила равновесие, и ее нога вновь нанесла чудовищу несколько весьма ощутимых пинков.

– А когда я закончу с тобой, – вызывающе крикнула она, хотя бестия, естественно, не понимала ее, – я разыщу одну трусливую колдунью и быстренько объясню ей, что такое верность!

И в этот миг, словно по сигналу, Даника заметила небольшой огненный шар, появившийся в воздухе над головой ближайшего тролля. И прежде чем девушка успела удивиться, парящая сфера взорвалась, окутав тело уродливой твари саваном голодного пламени.

Монстр заверещал в агонии и дико задергался, но огонь не отпустил его и не ослабел. Даника воспользовалась возможностью и выскользнула из полыхающего ада. Она собралась с мыслями и сосредоточилась на втором монстре, обходящем своего горящего спутника (оставляя между ним и собой побольше пространства), встретив чудовище двумя очередными летящими ударами ноги.

Даника коварно намеревалась столкнуть тролля с его горящим собратом, но сообразительный монстр не пожелал поддержать собой костер. От пинка он попятился, а затем развернулся, намеренно оставляя Данику между собой и своим незадачливым товарищем.

В бок троллю воткнулась стрела, и он повернул безобразную голову, ища Шейли.

Даника налетела на тварь еще раз, тролль покачнулся и упал. Девушка поспешно встала на ноги, намереваясь прыгнуть на рухнувшую тушу, но резко остановилась, увидев еще один яркий шар, родившийся в воздухе над распростершимся ничком троллем.

Секунду спустя верещащего в агонии монстра полностью поглотило прожорливое магическое пламя.

Шейли придержала, не спуская, натянутую тетиву, ощутив движение в стороне, развернулась и выстрелила – в тролля, которого уже свалила. Тварь снова рухнула, но упрямо заворочалась, пытаясь подняться.

Даника мгновенно насела на упавшего тролля, отчаянно колотя его. Шейли с мечом в руках присоединилась к ней и парой мощных ударов отсекла троллю ноги.

Отрезанные конечности немедленно задергались, стремясь вновь воссоединиться с телом, но Даника поступила разумно, пинком отбросив их на горячие угли костра.

Чуть только одна нога прикоснулась к головешкам, ее окутало пламя, а Даника подхватила ее за другой конец, превратив в ужасающе гротескный факел. Девушка бегом пересекла поляну и ткнула пылающей конечностью в лицо еще не сгоревшего тролля, до сих пор отражающего неустанные удары Шейли. Но вскоре и это чудовище жарко запылало, и битва окончилась.

И тогда Дориген вернулась в лагерь, осматривая свою работу – двух окутанных пламенем троллей. От них, превратившихся в два скомканных черных шара, мало что осталось, а процесс восстановления наверняка подавил колдовской огонь.

Даника не осмеливалась взглянуть в глаза Дориген, стыдясь давешних сомнений.

– Я думала, ты сбежала, – призналась она.

Дориген улыбнулась.

– Я поклялась… – начала Даника.

– Разыскать меня и научить верности, – легко закончила за нее Дориген без малейшего упрека в голосе. – Но, милая Даника, разве ты не знаешь, что ты и твои друзья уже сделали это?

Даника пристально посмотрела на колдунью, размышляя о том, что проявленная сейчас Дориген храбрость и то; что она осталась поблизости и помогла в бою, перетянет чашу весов на ее сторону, когда они вернутся в Библиотеку. И, подумав так, Даника поняла, что не удивлена героизмом Дориген. Кудесница располагала к себе, склоняя на свою сторону сердце и душу. И хотя девушка была согласна с тем, что Дориген должна понести наказание за ее действия во славу Замка Тринити, за войну, которую она помогла направить против народа Шейли, воительница надеялась, что назначенная кара позволит Дориген использовать свои обширные магические силы на благо края.

– Ты спасла наши жизни, – заметила Шейли, отвлекая внимание Даники. – Благодарю тебя.

Кажется, эти слова несказанно обрадовали Дориген.

– Это всего лишь скудная часть моего долга перед тобой и твоим народом, – ответила кудесница.

Шейли кивнула, соглашаясь.

– Долга, который, я уверена, ты выплатишь сполна, – сурово, но с несомненной убежденностью ответила она.

Даника была счастлива слышать это. В пути Шейли не была холодна с Дориген, но и дружелюбия к ней никогда не проявляла. Даника могла себе представить, какая сумятица творится в душе эльфийки. Шейли была разумна, восприимчива и проницательна, ее суждения о ком-то всегда основывались на поступках этой личности. Она приняла Айвэна и Пайкела как истинных друзей и союзников, не позволив обычным для эльфов предубеждениям относительно дворфов замутнить собственное мнение о них. И теперь она, одна среди эльфов Шилмисты, увидела новую сторону Дориген и пришла, возможно, к тому, чтобы простить – если даже и не забыть.

Эта поддержка, как и помощь короля Элберета (а Даника была уверена, что король эльфов разделит мнение Шейли), могла оказаться решающей в грядущем поединке Кэддерли с деканом Тобикусом.

– Уже почти рассвело, – заметила Дориген. – Даже помыслить не могу о завтраке, пока вонь троллей витает в воздухе.

Даника и Шейли от всего сердца согласились, быстро собрались и пораньше выступили в путь. До Библиотеки Назиданий они доберутся всего через каких-то три коротких дня.

Званый гость

Следующим утром декан Тобикус весьма удивился, обнаружив единственное окно в своем кабинете завешенным одеялом. При его приближении ткань колыхнулась, и старик ощутил прохладный утренний ветерок, привлекший его взгляд к полу, где у кромки одеяла лежали осколки.

– Что за ерунда? – сердито спросил декан, отпихивая туфлей куски разбитого оконного стекла.

Он потянул край одеяла и поразился снова, поскольку оказалось, что окно не только разбито, но с него к тому же исчезла решетка, по-видимому просто вырванная из каменной кладки.

Тобикус попытался успокоить лихорадочно рвущееся из груди дыхание, боясь, что за всем этим может каким-то образом стоять Кэддерли, что молодой жрец вернулся и применил свою недавно обретенную и бесспорно могущественную магию к решетке. Железные прутья были совсем новые, их поставили вскоре после того, как Кэддерли исчез в горах. Декан объяснил остальным, что это необходимо для того, чтобы быть уверенным: ни один вор – или лазутчик из Замка Тринити – не проникнет в кабинет в эти беспокойные времена и не похитит планы сражений. На самом деле Тобикус поставил на окно решетку не для того, чтобы кого-то не пустить внутрь, а чтобы не позволить кое-кому выпасть наружу. Когда Кэддерли захватил власть над разумом декана, молодой жрец показал свое превосходство, пригрозив Тобикусу, что заставит его выпрыгнуть из окна, и декан абсолютно не сомневался: он так и сделал бы, прикажи ему Кэддерли, не в силах сопротивляться повелению юноши.

Так что теперь при виде разбитого окна без решетки старика декана пробрала дрожь до самых костей. Он отпустил импровизированную занавеску, возвращая ее на место, и медленно повернулся, словно ожидая, что посреди кабинета будет стоять возмездие.

В центре комнаты застыл Кьеркан Руфо.

– Что ты… – начал декан, но слова застряли у него в горле, когда старик вспомнил, что Руфо уже мертв.

И все же он тут, стоит, как всегда, нелепо скособочившись!

– Не трогай! – скомандовал Руфо, когда рука декана, ища опоры, невольно дернулась к одеялу.

Руфо протянул тощую руку в сторону Тобикуса, и декан ощутил волю бывшего жреца, несгибаемую, как каменная стена, не позволяющую ему вцепиться в одеяло.

– Я люблю темноту, – произнес вампир загадочную фразу.

Декан Тобикус прищурился, внимательнее изучая гостя, но ничего не понимая.

– Ты не мог войти сюда, – запротестовал он. – На тебе клеймо.

Руфо рассмеялся ему в лицо.

– Клеймо? – откликнулся он, не скрывая скепсиса.

Он поднес руку ко лбу и впился ногтями в кожу, сдирая ее вместе с отличительной отметиной жрецов Денира.

– Ты не мог войти! – яростно повторил Тобикус, наконец начав догадываться, что Кьеркан Руфо стал кем-то поопаснее простого изгнанника.

Клеймо на лбу Руфо защищала магия, и если бы его прикрыли или повредили, то символ принялся бы прожигать голову, причиняя мучения, а потом и убивая отщепенца. Однако лицо Руфо не выражало боли – одну лишь самоуверенность.

– Ты не мог войти, – снова и снова повторял Тобикус, но голос его уже превратился в слабый шепот.

– Ну конечно мог, – возразил Руфо и широко улыбнулся, показывая окровавленные клыки. – Ты меня пригласил.

Смятенный разум Тобикуса закружился. Он вспомнил эти слова, произнесенные Руфо за миг до смерти.

В момент смерти!

– Сгинь! – в отчаянии потребовал Тобикус. – Убирайся из этого священного места!

Он сжал в кулаке символ Денира, висящий у него на груди, и начал молиться, держа медальон перед собой.

Небьющееся сердце Руфо кольнуло, глаза его, взглянувшие на подвеску, светящуюся словно самой жизнью, обожгло. Но после первого шока вампир ощутил что-то еще. Слабость. Здесь был дом Денира, и Тобикус как-никак являлся главой ордена. Тобикус как никто другой должен был обладать способностями изгнать Руфо. Но он не мог; Руфо точно знал, что не мог.

Декан завершил заклинание и метнул в вампира магическую энергию, но Руфо даже не дрогнул. Он смотрел прямо на священный символ, свет которого больше не жалил глаза.

– В твоем сердце мрак, декан Тобикус! – провозгласил Руфо.

– Убирайся вон! – отпарировал Тобикус.

– В твоих словах нет веры.

– Нечистая тварь! – прорычал старик. Он отважно двинулся к бывшему послушнику, вытянув вперед руку со священным символом. – Грязный мертвец, ты не добьешься успеха! Нет тебе места здесь!

Вампир расхохотался.

– Денир покарает тебя! – пообещал Тобикус. – Я…

Он остановился и хрюкнул от боли – сильная рука Руфо взвилась и вцепилась в предплечье старика.

– И что ты сделаешь? – поинтересовался вампир.

Поворот кисти – и священный медальон выпал из выкрученной руки Тобикуса.

– В твоих словах нет веры, – вновь произнес Руфо. – И нет силы в твоем сердце.

Вампир отпустил руку декана и, ухватив старика за грудки, с легкостью поднял бедолагу в воздух.

– Что ты наделал, павший жрец? – задушевным голосом спросил вампир.

Последние два слова, будто проклятие, эхом отдались в мыслях декана. Ему хотелось закричать, позвать наставников; хотелось вырваться на свободу, броситься к окну и содрать одеяло, ведь дневной свет наверняка губителен для этого страшного не-мертвого создания. Но утверждения Руфо, все его утверждения, были правдой – Тобикус знал, что это правда!

Руфо небрежно швырнул человека на пол и сделал шаг, становясь между деканом и окном. Тобикус лежал неподвижно, не в силах собраться с мыслями, так ему было жаль себя. Действительно, что он наделал? Как он мог пасть так низко и так быстро?

– Пожалуйста, – вежливо проговорил вампир, – иди и сядь за свой стол, чтобы мы могли нормально обсудить, как это все случилось.

Все утро Руфо просидел в этом кабинете, думая, что дождется Тобикуса, а потом просто разорвет его на куски. Голод больше не подстегивал вампира – он вдоволь насытился прошлой ночью.

Нет, Руфо пришел отомстить декану, он решил воздать Библиотеке за все мучения, которые жрецы причинили ему при жизни.

Теперь же, ненавязчиво ведомый Проклятием Хаоса, вампир рассуждал по-другому. В момент столкновения Руфо увидел сердце декана Тобикуса и нашел там злокачественную черноту.

– Ты уже ел сегодня? – любезно поинтересовался Руфо, присаживаясь на край дубового стола.

Тобикус, все еще трепеща, но уже сердясь, вызывающе выпрямился в своем кресле и коротко ответил:

– Нет.

– А я – да, – сообщил Руфо, иронически рассмеявшись. – По правде говоря, я съел того, кто готовил вам пищу.

Тобикус с отвращением отвел взгляд.

– Ты должен быть счастлив! – рявкнул на него Руфо и стукнул кулаком по столу, заставив Тобикуса подпрыгнуть от неожиданности и снова повернуться лицом к монстру. – Если бы я уже не насытился, то голод взял бы сейчас надо мной верх и ты был бы мертв! – яростно прорычал вампир, оскалив клыки, как бы подчеркивая и этим свои слова.

Декан Тобикус старался сидеть спокойно, чтобы не показать, что его руки лихорадочно шарят под столом, нащупывая арбалет, который он с недавнего времени стал хранить там. Оружие держалось на кронштейнах, скользя по ним, так что при необходимости его можно было легко и быстро вытащить. Декан немного расслабился при мысли об оружии, но затем понял, что положил сюда арбалет на случай встречи совсем не с таким недругом, а в расчете на новый приход Кэддерли – если тот опять попробует воздействовать на его разум.

Руфо погрузился в собственные размышления и, кажется, не заметил ни потаенных движений декана, ни закипающего в сухоньком старичке возбуждения. Вампир соскользнул со стола и прошествовал в центр комнаты, задумчиво прижав к губам, все еще красным после последней кровавой трапезы, костлявый палец.

Тобикус понял, что настал момент вытащить арбалет и пристрелить чудовище. Прекрасно сведущий в теологии, декан уже определил, кто такой Руфо, – он знал, что бывший жрец каким-то образом стал вампиром. Арбалетный болт, возможно, и не убьет монстра, но он был освящен и окроплен святой водой, так что способен, по крайней мере, ранить его и дать декану возможность убежать из комнаты. К этому времени Библиотека уже проснулась, и кто-нибудь наверняка придет на помощь.

Но Тобикус не стал стрелять и не произнес ни слова, предоставляя вампиру сделать следующий шаг.

Руфо так внезапно повернулся, что Тобикус задохнулся.

– Мы не должны быть врагами, – заявил вампир.

Тобикус недоверчиво уставился на него.

– Какая польза от борьбы? – спросил Руфо. – Для каждого из нас?

– Ты всегда был дураком, Кьеркан Руфо, – осмелился сказать Тобикус.

– Дураком? – усмехнулся вампир. – Ты так и не начал соображать, павший жрец. – Руфо запрокинул голову и рассмеялся, крутанувшись на месте так, что его черный погребальный балахон пролетел за ним, как тень. – Я нашел силу!

– Ты нашел извращение! – провозгласил Тобикус и крепко ухватился за приклад арбалета, рассчитывая, что его замечание рассердит монстра, и он подойдет ближе.

Руфо остановился, глядя на декана:

– Называй это как хочешь! Но ты не можешь не оценить моей силы – силы, обретенной всего за несколько часов. Ты же растратил всю свою жизнь на никчемные науки и моления Дениру.

Тобикус невольно взглянул на свой священный символ, лежащий на полу у стены.

– Денир, – саркастически хмыкнул Руфо. – Что дал тебе твой бог? Ты тяжело трудился бесконечные годы, а потом Кэддерли…

Тобикус поморщился, и это не укрылось от Руфо.

– А потом Кэддерли, – продолжил вампир, обнаружив слабость декана, – протянул руку и схватил силу, до которой тебе ой как далеко!

– Ты лжешь! – взревел Тобикус, подаваясь вперед.

Но слова эти даже в его собственных ушах прозвучали ничего не значащими.

Дверь кабинета скрипнула, Тобикус и Руфо разом повернулись, увидев шагнувшего в комнату Брона Турмана. Жрец Огма перевел взгляд с декана на Руфо, и глаза его расширились – он тоже понял, что перед ним вампир.

Руфо зашипел, показав окровавленные клыки, и махнул рукой, повелевая магии захлопнуть за Турманом дверь.

Но Брон Турман в любом случае не собирался бежать. Не сомневаясь в своей вере, жрец Огма взревел, схватился за свой медальон и, разорвав цепочку, выставил перед собой уменьшенную копию серебряного свитка. Священный символ вспыхнул, испуская ослепительные лучи, и, к удивлению Тобикуса, вампир попятился, заслоняясь полами балахона и шипя.

Турман декламировал слова заклинания, того же самого, к которому прибег Тобикус, и сияние свитка становилось все ярче, комната наполнилась светом, которого Руфо уже не мог вынести. Вампир прижался к стене, сползая по ней. Он взглянул на окно, но сообразил, что не может выскользнуть наружу, под смертоносные для него лучи солнца.

Турман победил его, понял Тобикус, и Руфо казался ему теперь слабым и даже жалким. Не вполне осознавая, что он делает, Тобикус положил арбалет на стол.

Руфо начал яростно сопротивляться, стараясь выпрямиться. Его окутала тьма, поглотив весь угол комнаты.

Брон Турман взревел и протянул священный символ, направляя сияние на борьбу с чернотой вампира. Руфо злобно зашипел и затряс в воздухе костлявыми кулаками.

– Пристрели его! – крикнул Брон Турман Тобикусу.

Да, стрела арбалета могла прекратить битву между этими двумя.

Тобикус поднял оружие и прицелился. Он хотел спустить курок, но замешкался – перед ним выросла стена сомнений. Почему его символ не подействовал на вампира? Оставил ли его Денир, или Кэддерли каким-то образом продолжает пресекать попытки декана погреться в свете своего бога?

Теперь в мозгу декана громоздились уже горы сомнений, черные мысли, все еще питаемые волей вампира, сгущались. Руфо продолжал оказывать на него свое непреодолимое влияние.

Где Денир? Эта мысль преследовала озлобленного декана. В момент величайшей нужды его бог не пришел к нему. В тот миг его жизни, когда он сознательно воззвал к Дениру, когда бог был ему необходим, этот бог покинул его!

А вот стоит Брон Турман, прямой, уверенный, держа вампира на расстоянии силой Огма, сосредоточенной в его крепкой руке.

Тобикус зарычал и вскинул арбалет. Зло, свершившееся с Руфо, возвысило его, дав ему новую силу, позволив выстоять против человека, который легко поверг бы его, когда он был всего лишь последователем Денира, хотя Руфо учился немало лет.

А теперь, через три дня после смерти, Руфо способен тягаться со жрецом Огма.

Тобикус тряхнул головой, пытаясь избавиться от нарастающего замешательства. Он разорвал одну паутину лжи только для того, чтобы найти другую и обнаружить, что она быстро опутывает его.

Где же Денир? Почему Кэддерли так чертовски могуществен? Где справедливость, где награда за долгие годы его учения? Столько лет…

Тобикус вернулся в настоящее, успокаивая мысли, концентрируясь, смиряя дрожащие руки и прикидывая на глаз прицел. Отличный выстрел!

Брон Турман дернулся и недоуменно оглянулся на стол. Хватка жреца Огма быстро слабела, и Руфо шагнул вперед, небрежно выбил священный символ из руки Турмана – и упал на поверженного противника, как коршун на цыпленка.

Минуту спустя вампир с посветлевшим от свежей крови лицом повернулся к столу.

– Что вообще дал тебе Денир? – спросил он ошарашенного старика, остолбеневшего, словно зомби, с застывшим на морщинистом лице ужасом глядящего, не веря, на мертвого жреца Огма. – Он покинул тебя, – проворковал Руфо, играя на очевидных сомнениях человека. – Денир бросил тебя, но я не брошу! Я могу дать тебе многое, очень многое.

Оцепеневший старик едва ли осознавал, что вампир склонился над ним. Руфо продолжал нашептывать уверения, обещая невероятную силу и вечную жизнь, суля спасение от смерти. Тобикус не мог устоять перед ним. Иссохший декан ощутил укол, когда клыки вампира вонзились в его шею.

Он понял лишь, как низко он пал. Он понял, что Руфо проник в его разум, вселив в него сомнения, коварно вынудив его выстрелить в могущественного жреца Огма.