Текст книги "Мария, тайная жена"
Автор книги: Робер Гайяр (Гайар)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
– В берлоге? – взвизгнула Жозефина, снова сплевывая от переполнившего ее возмущения. – В берлоге, говоришь? Мой дом, по-твоему, берлога? А в каком свинарнике обитаешь ты, сатана бесхвостая? Но сперва я хочу знать, зачем тебе нужен мой парень, если предположить, что именно Ива Лефора ты ищешь?
– Вы знакомы с Ивом Лефором?
– Знакома ли я с ним? – презрительно усмехнулась Жозефина. – Конечно, знакома! Знаю его так же хорошо, как нищий свою тарелку для милостыни.
– Послушай, женщина, – сказала Жюли. – У меня мало времени, и я должна поскорее поговорить с Ивом Лефором в интересах моего хозяина.
Схватившись за живот, Жозефина буквально затряслась от смеха.
– Рассмешила меня, – проговорила она, с трудом переводя дыхание, – рассмешила меня брехня о твоем хозяине! Ты думаешь, Жозефина попадется на эту удочку? Твой хозяин? Ну, хорошо, скажи-ка, кто он, этот хозяин, который не дает тебе покоя?
– Генерал дю Парке, – ответила Жюли с притворной скромностью.
Жозефина от неожиданности разинула рот, и глиняная трубка полетела на землю, но ошеломленная женщина этого даже не заметила.
– Генерал дю Парке? – повторила она.
– Он самый!
Все еще сомневаясь, Жозефина Бабин колебалась. Она окинула взглядом коня Жюли, потом подошла и пощупала ткань ее платья. Наконец она заметила:
– Как это возможно? Ведь генерал в плену на Сент-Китсе, во всяком случае, я так слышала.
– Верно. Но он сумел передать мне послание, с которым я должна познакомить его офицера Ива Лефора.
Вытерев руки о собственные лохмотья, Жозефина глубоко вздохнула и указала вниз по течению реки.
– Иди в этом направлении, – пояснила она. – Возможно, найдешь его там. Ловит рыбу на правом берегу, один или с чертовым францисканцем. Если его нет, то скорее всего отыщешь его и монаха в таверне «У гуся». Но сперва скажи мне, что нужно генералу?
– Скажу позднее, – пообещала Жюли с невинным видом. – Как-нибудь! Спасибо, Жозефина Бабин.
Ловко вскочив в седло без посторонней помощи, Жюли поехала вдоль реки. Вскоре она услышала громкие крики, словно какие-то люди отчаянно спорили между собой хриплыми голосами. Сойдя с коня, Жюли тихо прокралась через кусты к тому месту, где, по ее предположениям, сидели двое мужчин.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Полное признание
Сквозь ветки кустарника Жюли увидела человека, которого искала. Ив Лефор рыбачил, расстегнув кожаную куртку и положив поблизости шпагу и пистолеты. На противоположном берегу сидел с удочкой в руках другой мужчина, в терпеливом ожидании, когда клюнет рыбка. Если бы Жозефина не сказала, что с Лефором водит компанию францисканец, Жюли никогда бы не приняла этого краснолицего человека за монаха. Он снял и аккуратно положил свою сутану возле мешка, который время от времени судорожно вздрагивал. Очевидно, францисканец был весьма искусным рыболовом.
Положив удочку и вытянув руки, он ловко поймал бутылку с вином, брошенную через речку Лефором. Приложив бутылку ко рту, монах начал, не отрываясь, пить, и тонкая темно-красная струйка проложила путь через густые заросли волос на его груди. Утолив жажду, он вытер губы тыльной стороной ладони и швырнул бутылку назад Лефору, который подхватил ее с не меньшим проворством, чем перед тем францисканец.
Промочив как следует горло, монах возобновил со своим товарищем дружескую беседу, которую Жюли поначалу приняла за сердитый спор.
– Пусть бунтовщики только попробуют поджечь мою церковь! Гореть мне в аду, если я не сумею справиться с целой дюжиной прохвостов, черт возьми!
– Святой отец, никак вы поминаете черта? – спросил Лефор с усмешкой.
– Клянусь святым Георгием, сын мой, стоит мне только сбросить монашескую одежду, и тонзура уже ничего не значит! А ради доброго дела – Божьего или генеральского – я могу браниться не хуже моряка, плавающего под черным флагом.
От дальнейшего подслушивания и подглядывания никакой пользы, подумала Жюли и, протиснувшись через кусты, легко спрыгнула на берег, где сидел Лефор.
– Вот те на! – воскликнул он, роняя удочку и хватаясь за пистолеты. – Это еще что за фокусы?
Однако в то же мгновение он увидел рядом с собой хорошенькую девицу и осклабился в приятной улыбке.
– Черт побери! – закричал он радостно. – Ты, моя красавица, – самое замечательное, что мне удалось поймать сегодня.
Торопливо Лефор привел в порядок свой костюм и постарался выпятить грудь, чтобы показать себя перед юной красоткой в наилучшем виде, совершенно игнорируя монаха, который смотрел на них с другого берега с явным удивлением.
– Господин Лефор, – сказала Жюли, – у меня для вас послание из «Шато Деламонтань».
Тот, еще больше напыжившись, проговорил:
– Весьма любезно с твоей стороны. Чем могу быть полезен?
– Моя госпожа хотела бы с вами встретиться, – прошептала Жюли бывшему пирату на ухо, чтобы монах не мог расслышать ее слова.
Ошеломленный, Лефор широко раскрыл глаза.
– Твоя госпожа? Встретиться со мной? Наверняка ты что-то напутала. Мадам де Сент-Андре желает видеть меня, Ива Лефора? Ты не ошиблась?
– Нисколько. И очень срочно.
– И о чем же твоя госпожа собирается со мной толковать? – спросил Лефор недоверчиво. – Разве она забыла, как я поклялся никогда больше не бывать в «Шато Деламонтань»? Уж не принимает ли она Ива Лефора за человека, способного на другой день забыть клятву, произнесенную им накануне?
– Не могу сказать, какие мысли у мадам де Сент-Андре в голове, – ответила Жюли. – Только она приказала мне все бросить и поскорее разыскать вас… И именно это я и сделала!
Оглянувшись, Лефор заметил, что его приятель, монах, старался сделать вид, что его совершенно не интересует происходящее на противоположном берегу.
– Лефор еще никогда не оставлял без ответа призыв о помощи! – заявил бывший пират, наконец поверив девушке. – Я поеду с тобой, красавица. Позволь мне только передать удочки монаху и нацепить шпоры…
Оборвав свою горячую речь, он звонко хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул:
– Боже мой, с тех пор как я оставил армию, у меня больше нет коня.
– Но он есть у меня, – заметила Жюли. – Моя лошадь довезет нас обоих.
– В таком случае мы можем отправляться немедленно. Счастливо оставаться, приятель!
– Всего хорошего, сын мой, – ответил францисканец. – Но раз уж ты уезжаешь, быть может, ты оставишь мне бутылку!
Было уже далеко за полдень, когда Лефор и Жюли вступили на дорогу, ведущую к «Шато Деламонтань», но оба даже не ощущали голода. Под тяжестью двух всадников конь, опустив голову и вытянув шею, с трудом преодолевал крутой подъем. Копыта скользили по камням, бока покрылись густой пеной.
Жюли было очень удобно ехать, прижавшись к сидящему впереди Лефору, который, полуобернувшись, обхватил ее рукой за талию, чтобы она, чего доброго, не сползла случайно с крупа лошади. Когда путники приблизились к тому месту, где девушка провела приятные минуты с галантным шотландцем, она внезапно вспомнила, как наблюдала по его просьбе за лошадью кавалера, стараясь обнаружить хромоту.
– Господин Лефор, – сказала Жюли, взволнованная воспоминаниями, – не кажется ли вам, что лошадь захромала?
– Говоря по правде, нет, – ответил Лефор. – Ей просто немного тяжеловато, и больше ничего.
– Но я почти уверена, что она прихрамывает! – упорствовала Жюли.
– Ну, я бы не стал этого утверждать! – заметил Лефор.
– Я знаю свою лошадь лучше, чем вы, – продолжала настаивать девушка. – Она быстро устает, и ей время от времени нужно давать отдых…
– Отдых? – изумился Лефор. – Но нас с нетерпением ждет мадам де Сент-Андре! По важному делу, как, мне помнится, ты утверждала. А потому медлить нельзя.
– Вполне возможно, – сказала Жюли, с недовольным видом пожав плечами. – Но вы не можете судить о моей лошади так же, как я, когда мне приходится ездить на ней дважды в день… Кроме того, у меня от неудобного сидения заломило спину! – добавила она жалобно.
– В таком случае ничего не поделаешь, придется спешиться, – согласился Лефор.
Натянув поводья, он тяжело спрыгнул с коня и, подобно красивому шотландцу, снял Жюли с седла.
– Какие вы сильные, – проговорила девушка, опустив глазки.
– Что верно, то верно! – признался бывший корсар без ложной скромности.
Лефор предоставил коню свободно бродить по лугу, а когда Жюли положила ладонь ему на руку, будто желая пощупать его мускулы, наш гигант с улыбкой добавил:
– Никакой набивки! Все, что ты видишь, – натуральное. Другого у меня не водится!
– Как бы мне хотелось быть мужчиной, – вздохнула Жюли. – Обожаю сильных мужчин. Именно таким я желала бы стать. И передо мной не устояла бы ни одна женщина. Но, к сожалению, я всего лишь слабая девушка… Маленькая служанка, у которой заболела спина. Не взглянете ли, господин Лефор? Возможно, вы сумеете облегчить мои страдания!
– Поверь мне! – воскликнул Лефор, лукаво посмотрев на девушку. – Я знаю много способов, но есть один, который отлично помогает от всех женских недугов!
И Жюли поняла, что желаемая цель близка.
– Давайте присядем, – сказала она. – Я не сомневаюсь, что вы в состоянии мне помочь.
– Дай мне только время избавиться от шпаги, пистолетов и пояса, моя дорогая, – ответил Лефор, – и я докажу, что любой канонир в крепости – сущий младенец, против меня, когда нужно оказать уважение красивой девушке… А теперь ложись, закрой глаза и предоставь все остальное твоему покорному слуге!
Жюли охотно послушалась. Сравнивая с искусством и изобретательностью шотландца, она отметила у Лефора отсутствие тонкости и соответствующего стиля. Однако, несомненно, он обладал ничуть не меньшим, а, пожалуй, даже большим опытом в подобных развлечениях, и Жюли ощутила настоящую радость под воздействием энергичного проявления его энтузиазма.
– Знаете, – сказала Жюли, приводя в порядок свое платье, – мне думается, нам больше не следует терять время. Мадам де Сент-Андре может забеспокоиться.
– Надеюсь, твоя спина уже в полном порядке, – заметил Лефор насмешливо. – Лекарство, которое я только что применил, почти всегда помогает. А после повторного лечения любые женские болезни бесследно исчезают! Если боль возобновится, Лефор к твоим услугам, красавица.
С торжествующей улыбкой бывший пират вновь надел широкий пояс и, заткнув пистолеты, прицепил на положенных местах шпагу, рог с порохом и мешочек с пулями.
Взглянув на него, Жюли проговорила:
– С этого момента, похоже, мне часто придется выполнять роль посредника. Было бы лучше, если бы вы в нужный момент оказывались одни, а не в компании францисканского монаха. И я не желаю встречаться с вашей Жозефиной Бабин, которая дымит трубкой не хуже любого морского разбойника!
– Можешь на меня положиться, дорогая! – ответил Лефор, трогая коня. – Никто не знает этот остров лучше меня. Есть множество укромных уголков и местечек, известных только мне.
Скоро они очутились на внутреннем дворе усадьбы «Шато Деламонтань». Услышав стук лошадиных копыт, Мария выглянула в окно, и вид величественной фигуры Лефора с примостившейся сзади Жюли вызвал у нее улыбку – первую после разлуки с Реджинальдом де Мобре.
Она поспешила вниз встретить Лефора и спустилась в вестибюль как раз в тот момент, когда бывший пират начал громко звать слугу, чтобы тот позаботился о лошади.
– Эй, Кинк, – гремел Лефор, – расседлай клячу и накорми хорошенько: она отлично потрудилась за двоих.
Через открытую дверь Мария увидела, как он, улыбаясь во все лицо, снял Жюли с лошади и, обняв ее за плечи, повел к крыльцу с таким выражением на лице, словно своим появлением он оказывал большую честь этому дому. Его огромные шпоры звенели, когда он, сотрясая пол своими тяжелыми ботфортами, проходил по каменным плитам террасы.
Заметив мадам де Сент-Андре, Лефор остановился и выпустил Жюли. Затем, сняв шляпу, он любезно приветствовал хозяйку дома.
– Добрый день, сударь, – сказала Мария. – Вам, конечно же, показалось странным мое приглашение?
– С вашего позволения, сударыня, – ответил Лефор, – должен вам сказать, что в принципе меня никогда ничто не в состоянии удивить, особенно если дело касается женщин. Но Лефор еще никогда не оставил чей-либо призыв о помощи без ответа, и рыцарская учтивость требует откликнуться на просьбу одинокой, беззащитной женщины.
– Вы очень добры, – сказала Мария. – По правде говоря, мне нужно обсудить с вами вопрос чрезвычайной важности.
Помолчав, как бы размышляя несколько секунд, она продолжала:
– Пожалуй, лучше, если мы для нашей беседы изберем другое место. И хотя нелегко найти более обаятельной служанки, чем Жюли, у меня есть сильные подозрения, что она не умеет держать язык за зубами. У нее великое множество приятелей в крепости среди канониров и мушкетеров! И если меня, как, впрочем, и ее, совсем не беспокоит ее добродетель, то я всегда боюсь, что она может сболтнуть лишнее.
– Помимо других услуг, которые я в состоянии оказать вам, сударыня, – нахмурился Лефор, – я мог бы, если вы пожелаете, научить эту девушку правильно вести себя и не распускать язык.
– Ах, нет, оставьте ее в покое! – воскликнула Мария весело. – Не вечно она будет юной и беззаботной. Какое имеет значение, если она порой чересчур шаловлива? Когда монсеньор дю Парке вернется на остров, все опять войдет в свою колею, можете не сомневаться!.. А теперь, пожалуйста, пройдемте со мной. Нам будет удобнее толковать в кабинете генерала.
Преисполненный сознанием собственной важности, Лефор последовал за Марией. Мадам де Сент-Андре не только нуждалась в нем, но показала себя с ним такой любезной, какой могла быть лишь она одна! Опьяненный дружелюбным приемом, он казался самому себе прямо-таки легендарным героем.
Выпятив грудь, Лефор самодовольной походкой вошел в кабинет и прикрыл дверь.
– Пожалуйста, садитесь, сударь, – пригласила Мария, присаживаясь за письменный стол. – Скажите, вы слышали последние новости?
Лефор взглянул на нее снисходительно сверху вниз.
– Никто не информирован лучше меня о том, что происходит на острове и что должно произойти… Но увы!
Лефор со вздохом замолчал.
– И что значит «но увы?» – подбодрила Мария.
С явным упреком в голосе бывший пират сказал:
– А «но увы» значит то, что все мои знания бесполезны. Тот, кто мог бы извлечь выгоды из них, заткнул уши и надел шоры на глаза.
– Я в состоянии понять ваше возмущение тем, как с вами обошлись. Однако я уверена, что из преданности генералу вы готовы забыть о причиненных вам обидах и – более того – участвовать в борьбе против тех, кто в его отсутствие пытается отобрать у него власть.
– Сударыня, – вскричал Лефор, гулко хлопая себя ладонью по груди, – ничей голос не останется неуслышанным, если призовет обнажить мою шпагу за генерала!
– Прекрасно, – ответила Мария. – Я должна сообщить вам некоторые секретные сведения, поскольку вполне вам доверяю.
Внезапно она поднялась и начала расхаживать по кабинету взад и вперед. Лицо сделалось непроницаемым, и на Лефора произвело сильное впечатление появившееся на нем выражение крайней суровости.
– Лефор, – проговорила Мария наконец, – то, что я вам скажу, вы должны поклясться никогда и никому не повторять. Вы даете мне слово?
– Клянусь, сударыня, всем для меня святым – вот этой парой пистолетов, подаренных мне лично генералом. Они наделены чудесной силой, так как позволяют поражать моих противников практически не целясь!
– Ну что ж, первое мое сообщение касается как раз генерала. Благодарю вас за данное вами слово, Лефор, но не просите меня о каких-либо разъяснениях. Итак, дело в том, что за несколько дней до отъезда генерала на Сент-Китс он и я были тайно повенчаны.
Разинув рот, ошеломленный Лефор лишь таращил на нее глаза, не в состоянии произнести ни слова. Наконец он, заикаясь, пробормотал:
– Вы… тайно повенчаны?
– Да, мой друг, – ответила Мария. – Именно поэтому мне хотелось бы рассчитывать на вашу помощь, как если бы вы помогали самому генералу.
– Сударыня! – вскричал Лефор совершенно вне себя от охвативших его чувств. – Я ваш душой и телом! Что я должен сделать? Только одно ваше слово, и я сделаю. Кого я должен пришить?
– Я еще не закончила, Лефор, – сказала Мария. – Сперва позвольте объяснить. Вам известно, что некоторые колонисты хотят заставить Лапьерье подписать хартию, согласно которой они станут абсолютно независимыми от Американской островной компании?
– Неужели? – проговорил Лефор невозмутимо. – Если бы вы тогда послушали меня, стервятники уже давно бы растащили кости этого Бофора, и Лапьерье не нужно было бы подписывать какую-то хартию!
– Как бы там ни было, но мятежники дали Лапьерье четыре дня на размышление. Один день уже прошел. Если он откажется подписать, то произойдут, несомненно, серьезные беспорядки, куда более серьезные, чем последний бунт. Если же Лапьерье подпишет хартию, то лишится всякой власти, и генералу, когда он вернется, ее уже не восстановить, так как он не сможет снова заставить колонистов подчиняться его распоряжениям! И на острове наступит подлинная анархия. О да, им ужасно хочется управлять самим, но кто тогда станет покупать их продукцию? Кто станет их кормить? Ведь они не в состоянии обеспечить себя продовольствием круглый год! Как бы вы поступили на месте временного губернатора?
– Сударыня, на месте Лапьерье, я бы посадил бунтовщиков в тюрьму и объявил по острову, что в случае поджога, убийства или даже простого намека на заговор, заключенные мятежники будут немедленно казнены, без всякого суда!
– Лефор! – вскричала Мария, сверкнув глазами, – теперь я знаю, что раньше сильно в вас ошибалась! Однако факт остается фактом: Лапьерье малодушен и слабохарактерен и никогда не решится осуществить ваш план. Генерал, разумеется, сделал бы точно так, как вы предложили.
Мария замолчала, задумавшись, а Лефор, поерзав в кресле, медленно проговорил:
– При всем уважении к вам, сударыня, хотелось бы подчеркнуть, что я не Лапьерье, а всего лишь Лефор – и ничего больше. Сейчас я, Лефор, который ничего не значит, пойду на встречу с Лапьерье, весьма важной персоной, который, как я подозреваю, пообещал бунтовщикам больше, чем в состоянии дать, и скажу ему: «Губернатор, скажу я ему, есть семнадцать негодяев, задумавших, приставив кинжал к горлу, вынудить вас подписать известный документ. Позвольте мне сказать вам, господин губернатор, что мы можем отправить этих мошенников к праотцам быстрее, чем францисканский монах успеет выпить бутылку французского вина! А засада, которую я им устрою, будет такой, что ни один мерзавец не ускользнет! Затем – поскольку у бунтовщиков имеются сообщники и поскольку я, Лефор, точно знаю, кто они, – я бы послал во все концы вооруженных всадников с наказом доставить сукиных сынов живыми или мертвыми. Потом, господин губернатор, скажу я ему, нужно судить сообщников и наказать их, как наказывают рабов, с тем, чтобы другим было неповадно даже помышлять о заговорах. В заключение я бы амнистировал и отпустил на свободу всех соучастников. После этого, клянусь вам, господин губернатор, они забились бы в свои норы и никогда больше не посмели бы и пикнуть!» Вот что, сударыня, я скажу Лапьерье, и именно так я бы поступил, будь я на его месте.
– Ваше предложение несколько жестоко, – произнесла Мария задумчиво. – Но у него есть неоспоримое преимущество: оно навсегда лишит тех, кого вы казните, возможности и дальше пытаться заполучить подпись губернатора под чем бы то ни было.
– Капитан Монтобан, сударыня, – заметил Лефор серьезно, – шкипер «Лаперл» любил повторять: «У человека, который стреляет первым, больше шансов убить соперника».
Мария продолжала размышлять над планом бывшего пирата. В целом она одобряла его, чувствуя, что засада может дать желаемый эффект. Но ее беспокоили возможные последствия.
– Но ведь вы не в состоянии сразу убить семнадцать человек даже при внезапном нападении? – спросила она озабоченно.
– Я, не моргнув глазом, уложил бы и сотню, – ответил великолепный Лефон. – Тогда осталось бы меньше бунтовщиков, с которыми пришлось бы потом возиться!
– А как быть с церковью? На острове есть и иезуиты, и доминиканцы, и францисканцы. Как они отнесутся к этому делу?
– Я, значит, в вас не ошибся, – проговорил Лефор. – Вы умны, очень умны. Я понял это с первого же взгляда. И как я вижу, вы не отвергаете целиком мою идею. Вам, кажется, не по душе тот гвалт, который может в результате возникнуть. Слов нет, залп, который прозвучит в крепости в назначенный день, наделает больше шуму, чем когда Лефор поджаривает себе яичницу, однако относительно церковников вам нечего тревожиться. С этой братией я прекрасно знаком, а одного, с которым ловлю рыбу, знаю особенно хорошо. Ничто не сближает так людей, как совместная ловля рыбы. Речь идет о францисканском монахе. Даю вам слово, что сумею уговорить его благословить наши мушкеты после нескольких кружек рома, которые волью ему в горло в таверне «У гуся». Тогда отец Бонин уже не сможет выразить недовольство по поводу наших действий, и, кроме того, тогда ни одна пуля не пролетит мимо цели, что, на мой взгляд, куда важнее любых возражений иезуитов.
– Но вы не в состоянии устроить засаду в одиночку! – запротестовала Мария. – А рассчитывать на содействие Лапьерье не приходится. Я его хорошо знаю.
– От вас, сударыня, требуется только одно: заставить Лапьерье позволить мне действовать по своему усмотрению. Все остальное я беру на себя. Но, – добавил Лефор, поднимаясь, – сперва должна быть полностью восстановлена справедливость. Временный губернатор должен не только дать мне карт-бланш, но и извиниться передо мной. Он оскорбил меня. По его словам, я выгляжу как отпетый мошенник, и будто бы никто с моим прозвищем «Гробовая Доска» не может считаться порядочным человеком! Если вы, сударыня, сможете заставить его выполнить эти два условия, то даю вам слово, через четыре дня колокола Сен-Пьера весело зазвонят за упокой семнадцати заблудших душ.
– Мне очень хотелось бы знать, – сказала Мария, – кто будет вашим союзником в этом предприятии.
– Капитан Бильярдель, во-первых. Я сейчас же отправлюсь к нему, если вы будете так добры и дадите мне на время коня. Кроме него – солдаты, то есть колонисты, которые одновременно и фермеры, и воины. Все – мои закадычные друзья.
– Хорошо, Лефор! Я пошлю за Лапьерье. Он едва ли откажется выслушать меня. Я убеждена, что вы единственный человек, способный справиться с этим делом!
– Я дам вам коня, – продолжала Мария, провожая бывшего пирата до двери. – Коня, которого особенно любил генерал. Вы доставите мне огромную радость, если примете этот подарок в знак нашей дружбы. До свидания, сударь.
