Текст книги "Мария, тайная жена"
Автор книги: Робер Гайяр (Гайар)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Последствия поражения де Туаси
Известие о поражении монсеньора де Туаси достигло Мартиники 27 ноября 1645 года. Дю Парке и Мария были женаты к тому времени менее недели, а перед ними уже во весь рост встала угроза скорой разлуки, причем никто из них не мог предугадать, как долго она продлится.
Новый генерал-губернатор Наветренных островов подошел к Сент-Китсу 25 ноября и сразу же направил послание де Пуанси с предложением сдаться. Не помышляя об этом, де Пуанси немедленно навел свои пушки на корабль де Туаси. Английский фрегат «Кроун», развернувшись бортом, сделал предупредительный выстрел, и нового генерал-губернатора хватило лишь на то, чтобы показать противнику корму и добавить к длинному перечню преступлений де Пуанси против королевской власти еще одно злодеяние.
Поражение никак нельзя было отнести к разряду почетных, а общее мнение сводилось к тому, что де Туаси следовало хотя бы для виду попытаться сражаться – даже если при этом он потерял бы судно, – а не бежать позорно с поля боя. В результате он сделался на острове всеобщим посмешищем; можно было не сомневаться, что симпатии колонистов принадлежали де Пуанси и что всякое наступление на его позиции не получит должной поддержки с их стороны. Де Пуанси по крайней мере вел себя мужественно, хотя и призвал на помощь англичан. А за нового генерал-губернатора никто теперь, по выражению Лефора, не дал бы и кукушечьего плевка.
В таверне «У гуся» Лефор всесторонне обсуждал сложившуюся ситуацию.
– Господа, – кричал он, – скоро мы начнем пожирать этих англичан в таких количествах, что они у нас полезут из ноздрей! Сегодня утром генерал отправился в Фор-Рояль. И вы знаете, зачем? Чтобы набрать отряд в триста человек и вооружить корабль. Я знаю, о чем говорю, так как пользуюсь полным доверием у генерала.
– А кто будет командовать экспедицией? – спросил кто-то.
– Сам генерал, – ответил Лефор. – Первым заместителем будет его кузен Сент-Обен, а Лапьерье станет за него временно управлять островом.
– Говорят, – заметил поселенец по имени Босолель, – что губернатор Гваделупы Уель де Петитре пока не выполнил предписания о мобилизации своих людей.
– Черт возьми! – вскричал Лефор. – Наш генерал не нуждается в людях с Гваделупы! И было бы странно, если бы такой человек, как Уель, выполнил бы приказ генерал-губернатора де Туаси. Ведь Уель только радуется, видя, как его враг, де Пуанси, поддает жару де Туаси. Пусть две собаки, считает он, сожрут друг друга. Уель надеялся стать вместо де Пуанси генерал-губернатором Наветренных островов. И знаете, господа, какие мысли роятся в голове у него, когда он сидит в своей усадьбе на Гваделупе? Он думает: «Пускай два генерал-губернатора сами разбираются со своими делами, а мне нет расчета лезть из-за них под пули!» Вот как думает Уель, и поверьте мне, так или иначе, а он в конце концов добьется своего.
– И чего же? – спросил Босолель.
– Генерал-губернаторства или же деревянной колоды, на которую удобно класть голову перед палачом!
Не дожидаясь особого распоряжения монсеньора де Туаси, генерал дю Парке созвал Верховный Совет и информировал о своем решении предпринять ночную вылазку на Сент-Китс с целью захвата в качестве заложников двух племянников де Пуанси, которых тот отослал в Кейпстер, чтобы не подвергать их опасности. Совет единодушно одобрил предложенный план.
Он помог бы дю Парке избежать открытого столкновения со смещенным генерал-губернатором. Предполагалось, что, узнав о пленении племянников, де Пуанси предпочтет сдаться, чтобы спасти их. Если же вылазка потерпит неудачу, то у бывшего генерал-губернатора не будет формальных оснований обвинить дю Парке в том, что тот прямо напал на него.
Фрегат «Сен-Лорен» был фактически уже готов к выходу в море. Оставалось лишь установить на лафеты пушки, заимствованные из крепости, хотя все надеялись обойтись без стрельбы. Паруса старого судна, выдержавшего не один шторм, в спешном порядке починили, и генерал ожидал прибытия своего кузена, чтобы при благоприятных погодных условиях дать сигнал к отплытию.
В предстоящей военной операции ветер играл существенную роль. Успех плана дю Парке в полной мере зависел от быстроты маневра. Двух подростков нужно было захватить врасплох без единого выстрела в их убежище в Кейпстере, если даже для этого пришлось бы тихо снять часового. А необходимую быстроту обеспечивал попутный ветер как во время плаванья к острову Сент-Китс, так и при возвращении домой.
Когда наконец прибыл Сент-Обен, генерал подробно изложил ему свои соображения на этот счет.
– Все готово, – заявил дю Парке. – Мы можем поднять якорь, и я бы охотно это сделал уже сейчас, но боюсь, как бы ветер нас не подвел.
Нетерпеливый по характеру Сент-Обен предпочитал полагаться на волю случая и был уверен, что им непременно повезет, поскольку, мол, правда на их стороне. Он полностью соглашался с мнением генерала о необходимости высадки в Кейпстере, когда совсем стемнеет, то есть в восемь часов вечера. А если еще на море поднимется туман и скроет от глаз дозорных приближающийся фрегат «Сен-Лорен», то экспедицию вряд ли постигнет неудача.
Днем дю Парке и Сент-Обен решили посетить настоятеля иезуитов, который, как они были уверены, благословит их и, возможно, даст попутно какой-нибудь дельный совет. Увидев генерала с кузеном, настоятель вышел к ним навстречу с четками в руках.
– Генерал, – проговорил он радушно, – добро пожаловать в мое скромное жилище! Вы пришли сообщить мне, что собираетесь поставить паруса?
– Мы пришли за вашим благословением, святой отец, – ответил дю Парке. – Все готово. Мы немедленно поднимем якорь, как только убедимся в том, что ветер нас не подведет.
Настоятель одобрительно кивнул головой.
– Прошу вас ко мне, – сказал он. – В этакую жару вы, я уверен, с удовольствием что-нибудь выпьете.
Все трое направились в дом, где настоятель громко позвал своего невольника по имени Мелоди, который тотчас же явился.
– Мелоди, – распорядился священник, – сперва давай сюда кресла-качалки, а потом принеси сахар, лимоны и ром. И не забудь большие кружки!
Когда слуга удалился, отец Бонин повернулся к дю Парке.
– Сын мой, я стану молиться за успех вашего предприятия. Да хранит вас Господь, ибо вы беретесь за правое дело!
– Благодарю вас, святой отец, – ответил генерал. – Я прошу вас прежде всего помолиться о ниспослании попутного ветра и тумана, который помог бы подойти к мысу Десабле незамеченными!
Настоятель торопливо осенил себя крестным знамением. Черные зерна четок звонко защелкали, когда он затолкал их за пояс. Мелоди внес кресла, и трое мужчин уселись в ожидании необходимых компонентов для пунша. Лишь когда отец Бонин приступил к приготовлению напитка, дю Парке заговорил об истинной цели своего прихода.
– Святой отец, – начал он, – мне трудно определить, в какой момент лучше всего поднять якорь. Если бы только можно было предугадать погоду на два дня вперед, то это значительно упростило бы ситуацию. А так мне довольно затруднительно принять решение. При благоприятном ветре мы могли бы за нужное время и с необходимой скоростью доплыть до Сент-Китса и появиться у острова под покровом ночной темноты. Но если ветер внезапно переменится, то наша экспедиция очень даже может закончиться катастрофой! В таком случае мне почти наверняка придется столкнуться с превосходящими силами противника. Как вам известно, господин де Пуанси заключил союз с англичанами.
Пока дю Парке и Сент-Обен потягивали из своих кружек пунш, настоятель, опустив подбородок на грудь, казалось, погрузился в мучительные размышления. Наконец он, как бы разговаривая с самим собой, пробормотал:
– Другими словами, вы хотели бы знать, какая будет погода в ближайшие три дня!
– Именно, святой отец, – рассмеялся дю Парке. – Подобные сведения были бы прямо-таки неоценимыми. Зная наперед погодные условия, я мог бы оставить здесь на берегу те триста солдат, которых мы намечаем посадить на «Сен-Лорен».
– Очень хорошо, – проговорил священник. – Посмотрим, не сможет ли Мелоди сказать нам что-нибудь определенное. По-моему, я вам уже рассказывал, что он способен по желанию устанавливать любую погоду, вызывать дождик или разгонять тучи. Он, естественно, может это делать только в сговоре с самим сатаной. Было бы интересно, не вступая самим в контакт с дьяволом, получить подтверждение тайного сношения Мелоди с темными силами преисподней. Более того, прояснить данный вопрос настоятельно необходимо, и если наличие преступного союза подтвердится, то этот человек будет наказан.
– А вы не боитесь навлечь на себя гнев Божий, обращаясь за советом к союзнику дьявола? – спросил генерал.
– Гнев Божий? – вскричал священник возмущенно. – О чем вы толкуете, сын мой? Я служу Иисусу Христу и уверяю вас, что, если предсказания сбудутся, то я обязательно накажу Мелоди, чтобы изгнать из него злой дух, без помощи которого подобные пророчества невозможны… Мелоди, поди сюда, мой добрый человек!
Работавший неподалеку негр повернулся и, увидев, что хозяин манит его пальцем, оставил свое занятие а, подбежав, упал на колени перед отцом Бонином, ожидая распоряжений.
– Мелоди, – обратился к нему священник, – ты по-прежнему знаешь, как заставить палку говорить?
Негр утвердительно кивнул.
– Прекрасно. Принеси мой посох и прикажи ему ответить на интересующий генерала вопрос.
Невольник с любопытством посмотрел на дю Парке, который с трудом сдерживал смех. Потом негр несколько нерешительно поднялся и отправился за посохом святого отца. Вернувшись с нужным предметом, он спросил, что дю Парке хотел бы знать.
– Генерал кое-что затевает, – ответил патер Бонин, – ему важно знать, может ли он рассчитывать на попутный ветер.
Этих скудных сведений было Мелоди, как видно, вполне достаточно. Он воткнул посох в землю и начал вращаться вокруг него, простирая к нему руки и бормоча заклинания на своем родном, непонятном для окружающих диалекте. Затем негр встал на колени и приложил ухо к рукоятке посоха, как бы прислушиваясь к таинственному посланию, исходящему изнутри. Какие бы духи ни обитали в посохе, они не стали слишком затягивать разговор, потому что уже через минуту с небольшим Мелоди поднялся, вытащил посох из земли и объявил:
– Будет большой грохот и много убитых. Однако корабль приплывет ночью, и победа будет достигнута без единого выстрела.
Его речь, произнесенную на ломаном языке, смог понять только отец Бонин, который и перевел ее своим гостям. Затем, повернувшись к невольнику, священник спросил:
– Что еще сообщил тебе сатана?
– Он сообщил мне, – ответил негр, имевший смутное представление о дьяволе, которого он, вероятно, отождествлял с одним из своих языческих богов, – что после победы, когда корабль приготовится плыть обратно, к нему присоединится другой корабль, который поможет закрепить победу.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
События подтверждают пророчества Мелоди
Загрузка корабля шла полным ходом. Ее прервали лишь ночью, когда сделалось так темно, что разглядеть можно было только якорные огни «Сен-Лорена». Но с рассветом работа вновь закипела, и днем уже около двадцати каноэ сновали между фрегатом и берегом, перевозя колонистов, которые вызвались участвовать в операции и теперь во весь голос весело пели песни после прощальной кружки крепчайшего рома.
Генерал руководил погрузкой, оставаясь на берегу, поскольку, помимо людей, на лодках доставляли на судно и бочонки с порохом, требовавшие аккуратного с собой обращения. Курить было запрещено, чтобы не подвергать опасности груз и гребцов. Им также строго наказали следить за тем, чтобы в лодки не проникала вода: подмоченный порох ни на что не годился.
Уже закатили последнюю бочку с порохом, и гребцы заняли в каноэ свои места, ожидая сигнала к отплытию, и последние двадцать поселенцев стояли со своими вещами по колено в воде, собираясь сесть в лодки, которые должны были доставить их на корабль. Наконец, приготовления как будто завершились и можно было приступать к выполнению плана. Но не успел генерал поднять руку, подавая сигнал груженым каноэ, как воздух потряс оглушительный взрыв. Через мгновение на воде возник огромный черный кратер, который тут же исчез, а образовавшийся на этом месте бешеный водоворот затянул в морскую глубь несколько находившихся в непосредственной близости лодок; некоторые из них вновь вынырнули лишь через десять и более секунд. В наступившей после взрыва тишине послышались крики испуганных людей и пронзительные вопли раненых.
Ударная волна сбила дю Парке с ног. Поднявшись, он увидел спешивших к месту происшествия последних колонистов-добровольцев.
– Осторожно! – крикнул он. – Назад!
Генерал опасался второго взрыва, но волонтеры даже не обратили внимания на его предостережение. Они хорошо поели, еще лучше выпили, и им было все нипочем. Как есть, при полном снаряжении, они устремились в глубоководье, желая помочь своим товарищам. Под тяжестью намокших вещей и одежды несколько из них – совсем не пострадавших от взрыва – не смогли держаться на поверхности и незаметно для окружающих утонули.
Неповрежденные лодки вытащили на берег, но немало пошло и ко дну. Ни в тот момент, ни позднее никто не смог определить истинную причину взрыва, но вероятнее всего казалось, что какой-то курильщик нечаянно обронил на дно лодки зажженный фитиль и таким образом поджег порох. Легко раненные представляли собой не менее жалкую картину, чем их мертвые и покалеченные собратья. Их, как видно, в первую голову удручали не раны, а то, что они не смогут участвовать в военной экспедиции.
По оценкам дю Парке, шесть затонувших каноэ были гружены бочонками с порохом. Серьезная утрата, но не столь серьезная, как людские потери. Точное число жертв можно было установить только после переклички на борту «Сен-Лорена». Оставшиеся каноэ быстро закончили погрузку и теперь ничто не мешало поднять якорь. Дю Парке покинул остров последним. Удаляясь в лодке от берега, он видел среди деревьев домашнюю церковку, а рядом – жилище настоятеля иезуитов. И ему внезапно вспомнилось пророчество Мелоди. В переводе отца Бонина его слова гласили: «Будет большой грохот и много убитых». Генерал почувствовал, как по телу пробежали мурашки при мысли о сношении негра с дьяволом, но в него также вселяла уверенность и надежду предсказанная Мелоди победа. Это послужило известным утешением после трагедии, омрачившей начало похода.
Прямо со старта «Сен-Лорен» развил завидную скорость и за короткий срок покрыл такое расстояние, что дю Парке в конце концов пришлось просить капитана убрать паруса с тем, чтобы фрегат не оказался вблизи острова Сент-Китс до ночи. Только через несколько часов с наступлением темноты, которая в тропиках происходит внезапно, «Сен-Лорен» вновь поднял все паруса и двинулся без огней к мысу Десабле.
Между тем Сент-Обен отобрал двадцать человек сопровождать генерала на берег. Это были, с его точки зрения, наиболее надежные и опытные воины. Однако среди остальных членов команды возникло сильное недовольство, когда они узнали, что в том случае, если двух юношей удастся захватить без сопротивления и шума, то настоящего сражения не будет и их помощь не понадобится. Сент-Обену удалось в какой-то мере их успокоить, когда он поделил других участников набега на два отряда, которым при необходимости предстояло поддержать головную группу.
Командир фрегата капитан Дессье неоднократно раньше посещал Сент-Китс, но никогда еще не бросал якорь в уединенном месте близ мыса Десабле. А потому он подходил к острову осторожно, непрерывно промеряя глубину лотом. Все паруса убрали, и судно толкали вперед десять матросов с длинными шестами под руководством лотового.
Это было трудное и рискованное продвижение, тем более что по пути требовалось ставить на воде приметные знаки. Ведь обратно плыть следовало по тому же фарватеру, иначе существовала опасность сесть на мель и в результате оказаться в руках противника.
Было довольно темно, но опытный глаз капитана различал силуэты пальм на берегу. Капитан хорошо запомнил их контуры и рассчитывал, ориентируясь на них, благополучно покинуть прибрежные воды.
Скоро он приказал матросам прекратить работать шестами и, удовлетворенный результатами промерки глубины, распорядился бросить якорь. Спустили шлюпки, и генерал, предупредив людей о необходимости соблюдать тишину, подал знак к отплытию. К тому времени темнота сгустилась до такой степени, что лодки, отойдя всего на несколько ярдов от борта «Сен-Лорена», сделались невидимыми для оставшихся на палубе членов команды.
По пути к берегу генерал дю Парке пришел к выводу, что первым делом необходимо найти человека, которому известно точное место укрытия племянников де Пуанси. Теперь, когда предстояло практически осуществить задуманное, стоящая перед ним задача представилась генералу более трудной и сложной, чем при планировании на Мартинике. Но это не остановило и не обескуражило его, и он первым прыгнул в мелководье и ступил на берег Сент-Китса. Затем он снова зашел по пояс в воду, чтобы принять меры против нечаянного столкновения между собой подплывающих шлюпок.
После того как все благополучно высадились, дю Парке вызвал несколько солдат, из которых отобрал трех человек. Отойдя с ними в сторону и внимательно, насколько позволяла темнота, осмотрев каждого из них, он сказал:
– Вы поодиночке пойдете по направлению к тем огонькам, которые мы видели по дороге к берегу. Весьма вероятно, что они указывают на присутствие людей: часовых или дозорных. Кого-нибудь из них нужно захватить в плен, чтобы получить сведения относительно убежища племянников бывшего генерал-губернатора. Заметив кого-то вблизи огня, ничего сами не предпринимайте; вернитесь и доложите мне, а я уже скажу, как поступить.
Указав каждому разведчику направление, по которому тому следовало двигаться, генерал присоединился к отряду, укрывшемуся среди скал у самой воды. Они лежали молча, поджидая своих ушедших товарищей.
На море – никаких признаков «Сен-Лорена». Его мачты не вырисовывались на фоне ночного неба, затянутого легкими облаками. За корабль можно было не волноваться, и генерала беспокоила лишь мысль о людях, посланных в разведку. Один из них вскоре вернулся и сообщил, что огонек, к которому он направился, исходил от масляной лампы, висевшей в маленькой хижине. Наблюдая через окошко, он, мол, убедился, что в хижине никого нет.
Второй разведчик принес известие более неприятное. Он тоже обнаружил огонь, который искал. В данном случае это был костер, разложенный, по его мнению, грабителями, заманивающими корабли на прибрежные скалы.
С особым нетерпением дю Парке ждал возвращения третьего посланника. Если он вернется с такими же результатами, что и первые двое, то придется посылать еще людей по другим маршрутам, а это означало потерю драгоценного времени. А ведь успех предприятия в полной мере зависел от разумного использования каждой минуты пребывания на острове.
Прошла, казалось, целая вечность, когда звук приближающихся шагов заставил насторожиться лежавших среди камней участников рейда; вскоре в поле зрения появилась фигура причудливой формы. Это был человек с огромным узлом на спине.
Молча приблизившись, он сбросил свою ношу на песок. Узел задвигался и громко захныкал.
– Я принес мошенника, – проговорил третий разведчик, – который никогда снова не посмеет совать свой грязный нос в чужие дела. Нынешний эпизод, мне думается, послужит ему хорошим уроком!
– Молодец! – сказал генерал. – Развяжи его, и мы посмотрим, что он сможет нам сообщить…
– Как тебя звать? – спросил дю Парке, когда у пленника вынули изо рта кляп.
– Дюран Сануа!
– Итак, Дюран Сануа, ты, безусловно, должен знать, где находятся племянники вашего командира. Покажи нам туда дорогу, и с тобой ничего не случится.
Генерал сделал паузу, но когда юноша промолчал, он продолжил:
– С другой стороны, если ты будешь настаивать на своем незнании их местонахождения, если откажешься показать нам дорогу или попробуешь подать сигнал, который может нас выдать, то я без колебаний перережу тебе горло.
От страха несчастный пленник был скорее мертвый, чем живой. Напрягая зрение, он старался разглядеть в темноте лица дю Парке и его спутников. То немногое, что ему удалось увидеть, нисколько не успокаивало: обвешанные оружием волонтеры выглядели угрожающе.
– Ты знаешь, где живут племянники генерал-губернатора? – вновь спросил дю Парке.
Наконец Дюран Сануа сумел вместо ответа кивнуть головой.
– В таком случае ты отведешь нас туда. Но помни: если ты издашь малейший звук, сделаешь движение или позволишь себе жест, который покажется нам подозрительным, то моментально получишь пулю в спину!
Дрожавшего пленника поставили на ноги. Почувствовав между лопатками прикосновение дула пистолета, он совсем потерял голову и сразу, спотыкаясь, пошел вперед, однако генерал его попридержал, чтобы еще раз проинструктировать своих людей. Как только они поднимутся по крутому склону на равнину, сказал дю Парке, им нужно разделиться, чтобы при нападении на одну из групп другие могли бы прийти ей на помощь. Сент-Обен, вынув из чехла свой пистолет, занял место генерала за спиной пленника, и процессия двинулась вверх по склону.
Достигнув вершины, они обнаружили, что в глубь острова вела лишь одна дорога, по обе стороны которой изредка встречались убогие, очевидно, покинутые лачужки. Через короткое время они оказались около одинокой хижины; внутри горел свет. Их проводник, несомненно, рассчитывавший на скорое освобождение, сообщил, что это и есть убежище двух юношей, которых они ищут.
Дю Парке приказал ближайшему солдату охранять пленника и позаботиться о том, чтобы он не болтался под ногами. Солдат послушался с явной неохотой: как и каждому члену команды, ему не терпелось лично участвовать в операции. Теперь же он был вынужден вернуться с пленником к обрыву на морском берегу.
Генерал и его кузен подошли к домику, где обитали племянники де Пуанси, и дю Парке, осторожно раздвигая пальмовые листья, образующие стены строения, попытался заглянуть вовнутрь, где горел фонарь, послуживший им путеводной звездой. В комнате как будто никого не было. Стараясь не шуметь, он стал огибать домик и вдруг уловил легкий храп. Этот звук мог указать на присутствие обоих юношей, но с таким же успехом мог исходить и от усталого часового, уснувшего на посту. В любом случае следовало предварительно выяснить: сколько людей находится в хижине. Своими наблюдениями и соображениями дю Парке поделился с кузеном.
– С вашего позволения, генерал, я войду один, – сказал Сент-Обен. – На мне форма французского капитана, и мое появление не вызовет подозрений у возможной охраны. Я найду что сказать, спрошу о чем-нибудь безобидном. Но если ребятишки одни, то я подам вам знак, и вы последуете за мной.
– Отличная мысль, – одобрил дю Парке. – Натолкнувшись на охрану, вы можете заявить, что направлены командиром с посланием к племянникам генерал-губернатора. Желаю удачи, капитан.
Уже не прячась, Сент-Обен, обогнув хижину, приблизился к двери и тихо постучал. Никакого ответа. По давнему обычаю двери на островах никогда не запирались, а потому капитан беспрепятственно проник в помещение.
Он очутился в комнате, освещенной масляной лампой. В ней действительно никого не было, но в дальнем правом углу виднелась полуоткрытая дверь. Спокойно подойдя, Сент-Обен распахнул ее, ожидая в любой момент настороженного окрика, но кругом царила мертвая тишина. Вторая комната, куда не проникал слабый свет фонаря, была погружена во мрак. Сент-Обен вынул из-за пояса пистолет и взвел курок, стараясь вести себя как можно тише.
Затем, прихватив фонарь, он на цыпочках вошел в темное помещение. Подняв над головой фонарь, он увидел два грубо сколоченных, стоявших рядом топчана, на которых кто-то спал. Прежде чем подавать сигнал, Сент-Обен хотел убедиться, что здесь в самом деле спят племянники де Пуанси. Поставив фонарь на подобие стула, под которым в беспорядке валялись две пары ботфортов, Сент-Обен вытащил из-за пояса второй пистолет и зарядил его, на этот раз не заботясь о тишине. Разбуженный щелчком взведенного курка, один из спящих повернулся и спросил:
– Это ты, Ривери?
Не отвечая на вопрос, Сент-Обен коротко проговорил:
– Поднимайтесь и ведите себя тихо.
Юноша моментально вскочил и, сидя на краю топчана, спросил:
– В чем дело, Ривери? Кто-то поднял тревогу?
Он усиленно тер глаза и пытался разглядеть человека, державшегося в тени.
– Разбудите своего брата и предупредите его, чтобы он тоже не шумел.
– Тебе прекрасно известно, что Гольбер очень утомлен. Неужели так уж необходимо будить его? Произошло что-то серьезное? И к чему эти пистолеты?
– Скоро узнаете, сударь. Ну а теперь не теряйте времени даром.
Шарль встал и уже собирался разбудить брата, когда ему – еще сонному – бросилось в глаза, что говоривший с ним человек – то ли своей речью, то ли фигурой – сильно отличался от Ривери.
Отскочив назад и шаря за спиной, будто нащупывая оружие, он громко спросил:
– Кто вы? Что вам здесь нужно? Кто позволил вам войти?
Его встревоженный голос разбудил брата.
– Не двигаться, вы оба, – крикнул Сент-Обен. – Если кто-то из вас издаст хоть один звук, то получит пулю в лоб!
Услышав голос Сент-Обена, в спальню ворвались шесть солдат во главе с генералом.
– Итак, они в наших руках! – воскликнул дю Парке радостно. – Великолепно, капитан! Теперь нужно действовать быстро. – И, повернувшись к юношам, которых ужас, казалось, приковал к полу, сказал: – Мы не причиним вам вреда и берем вас в плен только из политических соображений. Ваш дядя – мятежник, но вы сами будете всего лишь нашими заложниками.
– Что вы собираетесь с нами сделать? – спросил старший Гольбер, который, несмотря на усталость, как будто в полной мере владел своими умственными и физическими способностями.
– Я возьму вас с собой на Мартинику. Продолжительность вашего пребывания в плену будет целиком зависеть от вашего дядюшки. А теперь или вы пойдете добровольно, или же мне придется приказать связать вас и нести.
– Вас достаточно много, чтобы скрутить нас, – ответил Гольбер, – а потому мы уступаем силе, но мой дядя, я надеюсь, заставит вас дорого заплатить за эту пиратскую выходку!
– Мой бедный мальчик, – проговорил дю Парке с заметной иронией. – Вашему дяде отрубят голову. Это все, на что он с этого момента может рассчитывать. А сейчас пошевеливайтесь. Мы должны спешить.
Оба юноши подчинились. Одетые только в ночные рубашки, они прошли мимо волонтеров, у которых вовсе не было желания подтрунивать над их неподобающим видом. Они не искали ссоры с подростками, а, наоборот, сочувствовали им.
Выйдя из хижины, Шарль и Гольбер почувствовали, как их схватили за руки и заставили идти к берегу. Немного погодя вся группа спустилась по склону к воде. К тому времени сделалось светлее: сквозь облака, которые начали рассеиваться, уже пробивалась луна и не было сомнений, что скоро всю округу зальет яркий свет. Нельзя было терять ни минуты. На берегу их ждали Дюран Сануа, связанный по рукам и ногам, и его охранник.
– Ты правильно сделал, вновь связав его, – заметил дю Парке. – Оставь его как есть на дороге. Кто-нибудь найдет завтра утром, и он выболтает все, что ему довелось увидеть.
Генерал весело рассмеялся, а за ним и его люди, которые, столкнув лодки на воду, быстро расселись по местам вместе с пленниками. Не успели гребцы опустить весла в воду, как генерал, смотревший в сторону «Сен-Лорена», вскрикнул от удивления.
Взглянув туда же, его спутники поняли причину столь неожиданного проявления чувств. По направлению к фрегату на всех парусах летел другой корабль. И хотя оба судна уже находились друг от друга на расстоянии орудийного выстрела, их пушки почему-то молчали. С тревогой генерал подумал о возможных осложнениях. Он приказал гребцам налечь на весла, чтобы достичь «Сен-Лорена» до начала сражения, и поздравлял себя в душе со своевременным захватом племянников де Пуанси. Через несколько минут дю Парке поднялся на палубу своего корабля, где его сердечно приветствовал капитан, сияющий от радости.
– Это «Сардоникс», генерал! – крикнул он, указывая на корабль. – Это «Сардоникс» господина де Лафонтена. Подкрепление, которого мы совсем не ждали.
– Лафонтен! – воскликнул, в свою очередь, генерал. – Замечательный малый, этот Лафонтен! Снарядил корабль на собственные деньги и прибыл поддержать нас. И заранее ничего не сказал мне. Черт побери, я должен отправиться к нему и потолковать.
– Я сейчас посигналю ему, – сказал капитан.
Дю Парке смотрел на обступивших его волонтеров, и ему в голову внезапно пришла сумасшедшая идея. Он вспомнил Мелоди и его пророчество. Предсказанная им победа заставила забыть о возможных сношениях негра-невольника с сатаной.
– Друзья! – вскричал он. – Вам не терпится посчитаться с англичанами. Как видно, скоро у вас появится такая возможность.
