Текст книги "Джеймс и Персик-великан"

Автор книги: Роальд Даль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

8

Весть о гигантском персике размером с дом, как пожар, пронеслась по всей округе, и на следующий день десятки людей с самого утра уже карабкались вверх по крутому склону холма, чтоб поглядеть на это чудо.

Но тетка Шпилька и тетка Квашня наняли плотников, и те быстро поставили вокруг персика надежный забор, между тем как две эти предприимчивые особы обвешались огромными связками билетов и расположились перед воротами, требуя с каждого плату за вход.

– Подходите! Подходите! – вопила тетка Шпилька. – Всего один шиллинг, и вы увидите персик-великан!

– Для детей до шести лет скидка пятьдесят процентов! – надрывалась тетка Квашня.

– По одному, по одному, пожалуйста! Не толкайтесь! Не толкайтесь! Все успеют!

– Эй, ты! А ну, вернись! Ты же не заплатил за вход!

К обеду вокруг уже бурлила огромная толпа мужчин, женщин и детей. Все они, пихаясь, протискивались к забору, чтобы хоть одним глазком взглянуть на чудесный плод. По всему склону холма, словно осы, расселись вертолеты, из которых тучами высыпали корреспонденты газет, фотографы и сотрудники телевизионных компаний.

– С фотоаппаратами – двойной тариф! – кричала тетка Шпилька.

– Хорошо, хорошо, – отвечали журналисты, – мы заплатим, сколько вы скажете!

И деньги текли ручьем в карманы двух алчных теток.

А бедный Джеймс во время всей этой суматохи сидел запертый в спальне и глядел сквозь ставни на толпы народа внизу. Еще рано утром тетка Шпилька сказала:

– Если мы разрешим этому мерзкому отродью околачиваться там, он будет только путаться у всех под ногами.

– Ну, пожалуйста, – умолял Джеймс, – ведь я уже сколько лет не видел детей, а сегодня их здесь будет так много. Я так хочу поиграть с ними! И потом, я мог бы вам помочь продавать билеты…

– Замолчи сейчас же! – рявкнула тетка Квашня. – Мы с твоей тетей Шпилькой собираемся стать миллионершами, и нам совершенно ни к чему, чтобы кто-то совал нос в наши дела.

Когда наступил вечер и весь народ разошелся по домам, тетки наконец выпустили Джеймса из комнаты. Они велели ему отправляться во двор и убрать всю банановую кожуру, апельсинные корки и клочки бумаги, которые остались от любопытных посетителей.

– Разрешите мне, пожалуйста, сначала немного поесть, – попросил Джеймс. – Ведь я ничего не ел с самого утра.

– Нет! – закричали они, выпихивая его за дверь. – Нам некогда готовить еду. Мы будем считать деньги!

– Но на улице уже темно! – заплакал Джеймс.

– Выметайся! – вопили тетки. – И не возвращайся, пока не уберешь все! Дверь захлопнулась, и в замке щелкнул ключ.

9

Голодный и продрогший, Джеймс стоял во дворе совсем один, не зная, что ему делать. Вокруг лежала глухая ночь и высоко в небе сияла яркая белая луна. И тихо, тихо было все кругом…

Многие люди (а особенно маленькие дети) очень боятся оставаться ночью на улице одни, когда ярко светит луна. Вокруг все так мертво и неподвижно, а тени такие длинные и черные. Их причудливые очертания кажутся живыми существами. Стоит легонько хрустнуть ветке, и ты уже подпрыгиваешь от испуга.

Точно так же чувствовал себя и Джеймс. Он глядел прямо перед собой широко раскрытыми глазами и боялся перевести дыхание. Неподалеку, в центре двора, высился гигантский персик. Сейчас он выглядел еще более огромным, чем днем. Или это только казалось? Но какое это было потрясающее зрелище! Лунный свет сиял и переливался на его внушительных округлых боках, окрашивая их в серебристый цвет. Как будто величественный серебряный шар тихо лежал на траве – неподвижный, загадочный и необыкновенный.

Неожиданно Джеймс ощутил какое-то странное возбуждение. Легкая дрожь пробежала у него по спине.

– Сейчас со мной снова должно произойти что-то необычное, – сказал он себе, – что-то еще более странное, чем было до сих пор.

Он был абсолютно уверен. Он почти физически чувствовал, как это приближается.

Он огляделся, недоумевая, что бы это могло быть. Двор тихо лежал перед ним, серебрясь в лунном свете. Трава была мокрой от росы, и миллионы ее капелек сверкали под ногами, как маленькие алмазы. И вдруг весь двор и все вокруг словно бы ожило и наполнилось волшебством.

Движимый какой-то непонятной магнетической силой и почти не сознавая, что он делает, Джеймс Генри Троттер медленно направился к персику-великану. Мальчик перелез через ограду и остановился прямо под ним, уставившись на его огромный выпуклый бок. Он протянул руку и тихонько коснулся его кончиками пальцев. Кожура персика была мягкой, теплой и немного пушистой, как шкурка мышонка. Джеймс подошел еще ближе и слегка потерся щекой об эту мягкую поверхность. И в этот момент он внезапно заметил, что внизу, у самой земли, в боку персика было круглое отверстие.

10

Это было довольно большое отверстие, что-то вроде норы, какую мог бы проделать зверь размером, скажем, с лису.

Джеймс опустился на колени и просунул внутрь голову и плечи.

Потом забрался туда целиком.

Прополз немного вперед.

«Это не нора, – подумал он возбужденно, – это настоящий туннель!»

В туннеле было темно и сыро, и Джеймс явственно ощущал странный горьковато-сладкий запах свежего персика. Сырой пол прилипал к коленям, стены и потолок сочились персиковым соком. Джеймс подставил рот. Вкус был изумительным.

Мальчик теперь полз вверх, потому что туннель вел прямо к центру плода. Каждые несколько секунд Джеймс останавливался и откусывал немного от стены. Мякоть персика была сочной и сладкой. Это очень освежало.

Джеймс прополз еще несколько ярдов, и вдруг – бац! – голова его ударилась обо что-то очень твердое, стоявшее поперек дороги. Он взглянул наверх. Перед ним высилась массивная стена, и Джеймсу сначала показалось, что она сделана из дерева. Он дотронулся до нее пальцами. На ощупь она тоже казалась деревянной, только почему-то в ней было много трещин и зазубрин.

– Господи! – промолвил Джеймс. – Я знаю, что это такое! Я дополз до косточки персика!

И тут он заметил, что в стене выдолблена небольшая дверца. Джеймс толкнул ее, и дверца распахнулась. Он прополз внутрь и, прежде чем успел оглядеться, услышал чей-то голос:

– Смотрите, кто пришел!

– Мы давно тебя поджидаем! – добавил другой голос.

Джеймс замер и с побледневшим от ужаса лицом уставился на говоривших.

Он попытался подняться на ноги, но его колени так тряслись, что ему пришлось сесть на пол. Он оглянулся назад, посмотреть, можно ли удрать обратно в туннель, но внезапно увидел, что дверцы больше нет.

За его спиной была сплошная коричневая стена.

11

Джеймс в испуге огляделся.

Странные существа (некоторые из них сидели в креслах, а некоторые развалились на диване) внимательно рассматривали его. Существа? Или это были насекомые?

Но насекомые, как правило, бывают немного меньше по размеру. Скажем, кузнечик.

А как бы вы назвали кузнечика ростом с собаку? Причем не маленькую. Едва ли его можно назвать насекомым, правда?

Так вот, прямо напротив Джеймса сидел Старый Зеленый Кузнечик, который был ростом с хорошую собаку.

А рядом с ним сидела огромная Паучиха.

А по соседству с Паучихой сидела гигантская Божья Коровка с девятью черными пятнышками на красной спинке.

Вся эта троица самодовольно восседала на роскошных креслах.

А на диване со всеми удобствами разместились переплетенные друг с другом Сороконожка и Дождевой Червь.

А в дальнем углу лежало что-то белое и толстое, с виду напоминавшее шелкопряда. Впрочем, это что-то спало сном праведника, и никто не обращал на него никакого внимания.

Каждое из этих «существ» было ростом не меньше Джеймса, и в странном зеленоватом свете, струившемся откуда-то с потолка, все они представляли собой совершенно ужасающее зрелище.

– Я хочу есть! – внезапно объявила Паучиха, сосредоточенно глядя на Джеймса.

– А я просто умираю от голода! – сказал Старый Зеленый Кузнечик.

– И я тоже! – закричала Божья Коровка.

Сороконожка сел немного прямей и заявил:

– Мы все здесь умираем от голода. Нам необходима пища! Четыре пары круглых блестящих черных глаз не отрываясь смотрели на Джеймса.

Сороконожка сделал туловищем вращательное движение, как будто собираясь соскользнуть с дивана, – но не соскользнул.

После этого наступило долгое молчание.

Паучиха широко раскрыла рот и деликатно пробежалась по губам длинным черным языком.

– А ты разве не голоден? – неожиданно спросила она, обратившись к Джеймсу.

Но бедный Джеймс, от страха прижавшийся к дальней стене, был слишком испуган, чтобы отвечать.

– Что с тобой? – спросил Старый Зеленый Кузнечик. – Ты выглядишь совершенно больным.

– Похоже, он вот-вот упадет в обморок, – добавил Сороконожка.

– Боже мой! – закричала Божья Коровка. – Бедняжка! Он, наверно, думает, что это его мы хотим съесть!

Все в комнате громко расхохотались.

– Господи! Какое ужасное, какое дикое предположение! – твердили все наперебой.

– Не бойся, – мягко сказала Божья Коровка. – У нас и в мыслях не было обидеть тебя. Разве ты не знаешь, что ты теперь один из нас? Ты в нашей команде. Мы все в одной лодке.

– Мы целый день ждали тебя, – сказал Старый Зеленый Кузнечик. – Уж думали, что ты не придешь. Как хорошо, что ты все-таки сделал это.

– Так что выше нос, мой мальчик! – сказал Сороконожка. – А пока я бы попросил тебя подойти поближе и помочь мне разуться. А то, когда я разуваюсь сам, у меня на это уходит по нескольку часов.

12

Джеймс решил, что в его положении не стоит быть чересчур несговорчивым, и опустился на колени около Сороконожки.

– Ты очень любезен, – проговорил тот. – Я тебе невероятно признателен!

– У тебя так много башмаков… – пробормотал Джеймс.

– У меня и ног немало, – гордо сказал Сороконожка. – Ровно сто, если быть точным.

– Опять он за свое! – закричал молчавший до сих пор Дождевой Червь. – Не может не врать, когда речь заходит о его ногах! Да откуда там возьмется сто, когда их всего-навсего сорок две. Все дело в том, что никому неохота взять да сосчитать. Все верят ему на слово. Да и потом, что тут необычного, если у тебя много ног?

– Бедняга! – прошептал Сороконожка на ухо Джеймсу – Ведь он слеп и не может видеть, как я хорош собой!

– По моему мнению, – продолжал Дождевой Червь, – настоящее чудо – это когда у тебя вообще нет ног, а ты все равно можешь ходить!

– Ходить! – воскликнул Сороконожка. – Ты называешь это «ходить»? Это называется пресмыкаться! Рожденный ползать ходить не может!

– Я скольжу! – с достоинством произнес Дождевой Червь.

– Да, ты скользкий тип, ничего не скажешь! – ответил Сороконожка.

– Я не скользкий тип, – сказал Дождевой Червь, – а весьма полезное и любимое многими существо. Спроси любого садовника. А вот что касается тебя…

– Да, я – вредитель! – объявил Сороконожка, широко ухмыляясь и оглядывая комнату в поисках одобрения.

– Хоть убей, не пойму, почему он так этим гордится, – сказала Божья Коровка, улыбаясь Джеймсу.

– Я – единственный вредитель во всей этой комнате! – воскликнул Сороконожка. – Если, конечно, не считать Старого Зеленого Кузнечика. Но у него уже все в прошлом. Он слишком стар, чтобы быть настоящим вредителем.

Старый Зеленый Кузнечик повернулся к Сороконожке и окинул его испепеляющим взглядом своих огромных черных глаз.

– Молодой человек! – презрительно ответил он глубоким низким голосом. – Я не был вредителем ни единого дня во всей моей жизни. Я – музыкант!

– Джеймс, – сказал Сороконожка, – тебя ведь зовут Джеймс, правда?

– Да.

– Так вот, Джеймс, видел ли ты когда-нибудь такую огромную сороконожку, как я?

– Конечно, нет, – ответил Джеймс. – Но, скажи, как же тебе удалось стать таким?

– Все это весьма любопытно, – сказал Сороконожка. – Чрезвычайно любопытно. Вот послушай, как это случилось. Я болтался без дела во дворе под персиковым деревом, и вдруг какая-то маленькая штучка прошмыгнула у меня под самым носом. Она была ярко-зеленого цвета и очень красивая. Словно маленький камушек или хрусталик…

– Я знаю, что это было! – закричал Джеймс.

– То же самое случилось и со мной, – сказала Божья Коровка.

– И со мной! – заявила мисс Паучиха. – Откуда ни возьмись появились эти зеленые штуковины. Их было полным-полно!

– А я даже съел одну! – гордо объявил Дождевой Червь.

– И я, – подтвердила Божья Коровка.

– Я съел три! – воскликнул Сороконожка. – И вообще, попрошу не перебивать. В конце концов, кто рассказывает: я или вы?

– Сейчас не время рассказывать истории, – провозгласил Старый Зеленый Кузнечик. – Пора ложиться спать.

– Я отказываюсь спать в башмаках! – заявил Сороконожка. – Джеймс, ты сколько уже снял?

– Пока только штук двадцать, – ответил Джеймс.

– Значит, осталось еще восемьдесят, – сказал Сороконожка.

– Он снова врет! – завопил Дождевой Червь. – Не восемьдесят, а двадцать два!

Сороконожка покатился со смеху.

– Не надо наступать ему на мозоль, – сказала Божья Коровка. Это привело Сороконожку чуть не в истерику.

– Ему? На мозоль? – верещал он, извиваясь от удовольствия. – Покажите мне, на какой ноге у него эта мозоль? И где у него эта нога?

Джеймс решил для себя, что в этом споре он все-таки на стороне Сороконожки. Конечно, тот был порядочной бестией, но так приятно иногда услышать, как смеются. За долгие годы, прожитые с теткой Квашней и теткой Шпилькой, он ни разу не слышал, чтобы они смеялись.

– Нам действительно пора ложиться спать, – сказал Старый Зеленый Кузнечик. – Завтра будет трудный день. Мисс Паучиха, не будете ли вы так любезны приготовить нам кровати?

13

Через несколько минут первая кровать была уже готова. Она с обеих сторон крепилась к потолку прочной веревкой из паутины и, натурально, больше походила на гамак, чем на кровать. Но, что там ни говори, это была невероятно искусная работа, а паутина сияла в бледном свете, как шелковая нить.

– Надеюсь, вам будет здесь удобно, – сказала мисс Паучиха Старому Зеленому Кузнечику. – Уж я постаралась, чтоб кровать была самой мягкой, какие только бывают. Я сплела ее из нити высшего качества – даже для своей паутины я употребляю другую.

– Чрезвычайно вам признателен, дорогая леди, – сказал Старый Зеленый Кузнечик, забираясь в свой гамак, – Это как раз то, что мне было нужно. Желаю всем спокойной ночи!

Потом мисс Паучиха сплела гамак для Божьей Коровки, потом длинный гамак для Сороконожки, а потом – еще более длинный – для Дождевого Червя.

– А ты как любишь спать, – спросила она у Джеймса, когда очередь дошла до него, – на твердом или на мягком?

– На мягком, если вы будете так любезны, – ответил Джеймс.

– Ради всего святого, перестань глазеть по сторонам и займись моими башмаками, – сказал Сороконожка. – Такими темпами мы никогда не доберемся до своих кроватей. И потом, надо аккуратно раскладывать башмаки по парам, а не швырять их через плечо куда попало.

Джеймсу досталась нелегкая работенка. Каждый башмак был зашнурован до самого верха, и его нельзя было снять, не развязав и не расшнуровав. А чтобы жизнь и вовсе не казалась медом, все шнурки были зализаны на самые запутанные узлы, какие только можно придумать, так что каждый из них приходилось буквально разрывать ногтями. Почти два часа продолжалось это мученье. И к тому времени, когда Джеймс снял с Сороконожки последний башмак и выстроил их все – ровно двадцать одну пару в ряд, на полу около дивана, Сороконожка уже давно спал.

– Сороконожка, просыпайся! – прошептал Джеймс, легонько пихнув его в живот. – Уже можно перебираться в кровать.

– Спасибо, милое дитя! – ответил Сороконожка, открывая глаза. Он спустился с дивана, просеменил через комнату и забрался в свой гамак.

Джеймс залез в свой. Как же там было мягко и удобно, особенно по сравненью с голыми досками, на которых его заставляли спать у теток.

– Погаси свет! – сонно пробормотал Сороконожка. Никто не пошевелился.

– А ну, выключай свет! – повторил он, повысив голос.

Джеймс оглядел комнату, стараясь понять, к кому он обращается. Но нес уже давно спали. Старый Зеленый Кузнечик громко храпел. Божья Коровка тихонько посвистывала. Дождевой Червь свернулся в клубок на одном конце своего гамака и сопел открытым ртом. Что же касается мисс Па-учихи, то она сплела себе замечательный уютный гамачок в углу комнаты и расположилась в самой его середине, что-то нежно мурлыкая во сне.

– Я кому сказал, гаси свет! – сердито заорал Сороконожка.

– Ты это мне? – спросил Джеймс.

– Разумеется, нет, болван ты эдакий! – ответил Сороконожка. – Я говорю с этой полоумной Светлячихой. Она, видите ли, уснула, а свет не выключила.

Джеймс в первый раз за все время посмотрел на потолок и увидел там совершенно необычное зрелище. Что-то похожее на гигантскую (не меньше трех футов в длину) бескрылую муху стояло вниз головой, упираясь своими шестью ногами в самый центр потолка, причем хвост этого существа горел в прямом смысле слова, и яркий зеленоватый свет освещал нею комнату не хуже, чем настоящая электрическая лампочка.

– Это и есть Светлячок? – спросил Джеймс, уставившись на источник света. – Никогда не думал, что они такие.

– Конечно, это Светлячок, – ответил Сороконожка. – По крайней мере, так она себя называет. Хотя на самом деле это самая обыкновенная бескрылая Светлячиха. Эй, просыпайся, ленивая скотина!

Но Светлячиха даже не пошевелилась. Тогда Сороконожка дотянулся из гамака до одного из своих башмаков и с криком «Да выключи ты свой проклятый фонарь!» запустил его прямо в потолок.

Светлячиха неторопливо открыла один глаз и покосилась на Сороконожку.

– А вот грубить совсем ни к чему, – холодно сказала она. – Всему свое время.

– Давай, гаси без разговоров, – прокричал Сороконожка, – а то я сам его погашу, тогда не обрадуешься!

– Привет, Джеймс! – сказала Светлячиха, посмотрев вниз и улыбнувшись Джеймсу. – Я и не заметила, как ты вошел. Рада видеть тебя, мой мальчик, и – спокойной ночи!

И тут – щелк! – свет погас.

Джеймс Генри Троттер лежал в темноте с широко раскрытыми глазами, слушая странные звуки, которые издавали во сне эти, с позволения сказать, существа, и недоумевая, что же с ним произойдет завтра утром. Впрочем, ему уже начали нравиться его новые друзья. Они были совсем не такими страшными, какими казались на первый взгляд. Собственно, они вообще не были страшными. Наоборот, несмотря на все свои склоки и споры, они выглядели вполне добродушными и дружелюбными.

– Спокойной ночи, Старый Зеленый Кузнечик! – прошептал он. – Спокойной ночи, Божья Коровка! Спокойной ночи, мисс Паучиха…

Он не успел пожелать «спокойной ночи» всем, потому что уснул.

14

– Ура! Мы свободны! – надрывался чей-то голос. – Наконец-то мы свободны!

Джеймс рывком сел в гамаке и посмотрел вокруг. Все «существа» были уже на ногах и суетливо мотались по комнате. Вдруг пол резко накренился, как будто началось землетрясение.

– Вот оно! – воскликнул Старый Зеленый Кузнечик, возбужденно прыгая взад-вперед. – Держитесь крепче!

– В чем дело? – закричал Джеймс, высовываясь из своего гамака. – Что происходит?

Божья Коровка, которая, казалось, была самой доброй и отзывчивой из всех, подошла к Джеймсу и сказала:

– Если ты и вправду не знаешь, то мы покидаем навсегда этот ужасный холм, на котором прожили столько лет. Мы покатимся в нашем огромном и прекрасном персике, пока не попадем в страну… в страну…

– В какую страну? – спросил Джеймс.

– Не все ли равно? – ответила Божья Коровка. – Хуже, чем этот безрадостный холм и твои омерзительные тетки, не может быть ничего.

– Слушайте, слушайте! – кричали все.

– Возможно, раньше ты не обращал на это внимания, – продолжала Божья Коровка, – но весь двор до самой вершины холма представляет собой крутой откос. И таким образом, единственное, что мешает персику покатиться вниз, это толстая плодоножка, на которой он висит. Стоит ей обломиться – и мы поехали!

– Смотрите! – закричала мисс Паучиха, когда комната в очередной раз страшно накренилась. – Кажется, началось!

– И как раз сейчас, – закончила Божья Коровка, – наш Сороконожка, у которого зубы острые, как бритва, сидит там, наверху, и перегрызает эту плодоножку. Кажется, ему осталось уже совсем немного, если судить по тому, как нас качает во все стороны. Не хочешь ли ты спрятаться под мое крыло, чтобы не упасть, когда мы покатимся?

– Это очень мило с вашей стороны, – ответил Джеймс, – но думаю, со мной будет все в порядке.

И тут через дыру в потолке просунулась ухмыляющаяся физиономия Сороконожки.

– Готово дело! – заорал он. – Мы свободны!

– Мы свободны! Мы свободны! – подхватили все остальные.

– Путешествие начинается! – вопил Сороконожка.

– Кто знает, чем оно кончится, – проворчал Дождевой Червь. – Когда имеешь дело с тобой, всегда надо готовиться к неприятностям.

– Чепуха! – сказала Божья Коровка. – Нас теперь наверняка ждут волшебные страны и всевозможные чудеса. Правда, Сороконожка?

– Никто не может знать, что нас ждет! – воскликнул Сороконожка. -

 
Может, ждет нас несчастный Двадцатибалда
Среди северных лютых морей.
Он боится простуд, ибо должен тогда
Все отсмаркивать сорок ноздрей;
 

 
Или Розовоглазый Человекоед,
Что глотает людей целиком.
Он их (жареных) жрет по семь штук на обед
И по восемь на ужин (с пивком);
 

 
Или милый Дракон средь друзей и подруг,
Или мнительный Единорог,
Или Монстр с половинками ног вместо рук
И с обрубками рук вместо ног;
 

 
Иль проказница Курочка, сердце свое
Обратившая к добрым делам.
В кипяток вы кладете яички ее —
Взрыв! – и вас разорвет пополам!
 

 
Или Гну, или Гнутрия с выводком Гнят,
Иль гнусавый, гнудосящий Гнус,
Чей пронгзит вас гнасквозь от затылка до пят
Гнутым жалом вгнезапный укус.
 

 
Может смерч нас смести, иль горячка трясти,
Иль погибнем от голода все мы,
Иль (что хуже стократ!) можем смерть мы найти
На рогах кровожадной Дилеммы.
 

 
Но любая беда нам теперь не беда!
Не страшны нам ни холод, ни зной —
Лишь бы нам навсегда, навсегда, навсегда
Укатиться от Шпильки с Квашней!
 

А спустя еще секунду, медленно, мягко и как будто исподтишка, гигантский персик начал сдвигаться вперед и постепенно приходить в движение. Комната стала поворачиваться вокруг своей оси. Мебель поехала по полу и впечаталась в противоположную стену. Там же оказались и Джеймс, и Божья Коровка, и Старый Зеленый Кузнечик, и мисс Паучиха, и Дождевой Червь, и Сороконожка, который только что соскользнул вниз с потолка.