Текст книги "Рассказы о привидениях (антология)"

Автор книги: Роальд Даль

Соавторы: Джозеф Шеридан Ле Фаню,Эдвард Фредерик Бенсон,Эдит Уортон,Фрэнсис Мэрион Кроуфорд,Розмари Тимперли,Синтия Асквит,Лесли Поулс Хартли,Йонас Ли,Роберт Эйкман,Ричард Мидлтон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Они прошли по каменным ступеням, которые испытали на себе и ласку, и гнев моря. Пляж оказался таким же каменным, как и лестница, только камни здесь были крупнее.

– Будем идти вперед, – заявила Фринна. – Пока не найдем его.

Будь Джеральд один, он бы повел себя более осторожно. Ноги скользили по огромным булыжникам, а глаза никак не могли привыкнуть к темноте.

– Ты права, Фринна, насчет запаха.

– Самый настоящий морской запах.

– Как скажешь.

„Больше похоже на запах гниющих растений, – подумал он, – наверное, поэтому камни такие скользкие“. Прежде ему не доводилось сталкиваться со столь сильным запахом.

Не стоило тратить силы на разговоры, идти рядом они не могли.

Они изредка перебрасывались словами, и после весьма продолжительного молчания Фринна с недоумением произнесла:

– Где оно, Джеральд? Что за морской порт без моря?

Она пошла дальше, а Джеральд остановился и оглянулся. Он чувствовал, что они преодолели приличное расстояние, но не ожидал, что оно окажется настолько большим. Безусловно, темнота обманчива, но фонари на причале, казалось, остались далеко за горизонтом.

Когда он повернулся и посмотрел вслед Фринне, в его глазах еще мерцали далекие огни. Он ее почти не видел. По-видимому, она ушла далеко вперед.

– Фринна! Дорогая!

Внезапно она громко вскрикнула.

– Фринна!

Никакого ответа.

– Фринна!

Потом раздался ее более или менее спокойный голос:

– Паника прошла. Извини, милый, я на что-то наступила.

Теперь он точно запаниковал.

– С тобой все в порядке?

– Кажется, да.

Спотыкаясь, он подошел к ней.

– Здесь пахнет еще хуже. – Отвратительный запах забивался в ноздри.

– По-моему, он идет от того, во что я наступила. Нога провалилась во что-то, и сразу появился запах.

– Не представляю, что может так пахнуть.

– Извини, дорогой, – с легкой иронией произнесла она. – Пойдем отсюда.

– Давай вернемся. Хорошо?

– Да, – согласилась Фринна. – Но должна тебе сказать, я страшно разочарована. Мне кажется, прелести побережья должны включать в себя и море.

По дороге назад он заметил, что она обтирает туфлю об камни, словно пытаясь счистить с нее грязь.

– По-моему, здесь вообще нет ничего хорошего, – заметил он. – Я должен перед тобой извиниться. Поедем в другое место.

– Мне нравятся колокола, – осторожно заметила она. Джеральд оставил ее замечание без ответа.

– Я не хочу проводить медовый месяц там, где ты бывал раньше.

Над пустынным мрачным пляжем раздавался колокольный звон. Теперь звук доносился со всех сторон побережья.

– Похоже, все церкви практикуются одновременно, чтобы отделаться сразу за одну ночь, – сказал Джеральд.

– Они хотят выяснить, чей колокол громче, – выдвинула свою версию Фринна.

– Осторожно, не подверни ногу.

Судя по всему, Фринна попала в точку – когда они подошли к причалу, грохот стоял оглушительный.

Вход в кофейню оказался таким низким, что Джеральду пришлось пригнуться, проходя под бревенчатой притолокой.

– Почему „Кофейня“? – удивилась Фринна, прочитав вывеску. – В объявлении сказано, что кофе подается только в гостиной.

– Здесь действует принцип lucus а non lucendo.

– Тогда понятно. Куда бы нам сесть?

Горел лишь один электрический светильник, торчащий из доисторического плафона. В гостиницах почему-то всегда используют лампочки небольшой мощности, чтобы они едва рассеивали мрак.

– Суть принципа lucus а non lucendo в том, чтобы называть белое черным.

– Вовсе нет, – раздался голос из темноты. – Как раз наоборот: слово „черный“ происходит от древнего корня, означающего „отбеливать“.

Им казалось, что они здесь одни, но теперь увидели невысокого мужчину, который сидел за неосвещенным столиком в углу. В полумраке он казался похожим на обезьяну.

– Признаю свою ошибку, – склонил голову Джеральд.

Они сели за столик под светильником.

– А что вы вообще здесь делаете? – снова заговорил человек в углу.

Фринне стало страшно, но Джеральд ответил спокойным голосом:

– Мы отдыхаем. Предпочитаем проводить отпуск в мертвый сезон. Полагаю, вы комендант Шоткрофт?

– Тут и полагать нечего. – Комендант неожиданно включил ближайший к нему светильник. Его столик был заставлен тарелками с остатками пищи. Джеральд вдруг понял, что он выключил свет, когда услышал их шаги у входа в кофейню. – Я все равно уже ухожу.

– Мы опоздали? – спросила Фринна, всегда стремившаяся смягчить ситуацию.

– Нет, не опоздали, – ответил комендант глубоким сердитым голосом. – Для меня готовят еду за полчаса до прихода остальных. Я не люблю есть в компании. – Он поднялся со стула. – Так что, надеюсь, вы меня извините.

Не дожидаясь ответа, он быстро вышел. У него были короткие седые волосы, скорбные глаза с набрякшими веками и круглое морщинистое лицо желтоватого оттенка.

Через секунду его голова вновь возникла в дверном проеме.

– Позвоните, – сказал он и снова исчез.

– Здесь и так все звонят, – усмехнулся Джеральд. – Однако, по-видимому, ничего другого нам не остается.

Звонок загудел, как пожарная сирена. Появилась миссис Паскоу. Она выглядела совершенно пьяной.

– Не видела вас в баре.

– Должно быть, не заметили в толпе, – дружелюбно ответил Джеральд.

– В толпе? – пьяным голосом переспросила она. Потом после напряженной паузы предложила им написанное от руки меню.

Они сделали заказ, и миссис Паскоу сама их обслужила. Джеральд опасался, как бы ее „недомогание“ не усилилось в процессе трапезы; но, судя по всему, ее пьянство – так же, как и дружелюбие, – имело четкие границы.

– С учетом всех обстоятельств еда могла быть гораздо хуже, – заметил Джеральд, доедая последнее блюдо. Хоть что-то можно назвать хорошим, с облегчением подумал он. – Не так чтобы очень, но, по крайней мере, она горячая.

Когда Фринна объяснила, что таким образом он делает комплимент повару, миссис Паскоу сказала:

– Я все приготовила сама, хотя мне и не следовало бы вам об этом говорить.

Джеральда очень удивило, что в таком состоянии ей удалось справиться с этой задачей. „Вероятно, – с опаской подумал он, – у нее большой опыт подобного рода“.

– Кофе подают в гостиной, – сообщила миссис Паскоу.

Они перешли туда. В углу гостиной стояла ширма, расписанная роскошными елизаветинскими дамами в рюшах и чепчиках. Из-под нее выглядывали черные ботинки небольшого размера. Фринна толкнула Джеральда и показала на них. Джеральд кивнул. Им приходилось говорить о скучных, неинтересных вещах.

Старинная гостиница имела толстые стены. Даже колокольный бой не заглушал разговор в пустой гостиной, но тем не менее звон колоколов доносился отовсюду, словно они находились не в гостинице, а в осажденной крепости, полной пушек.

После второй чашки кофе Джеральд сказал, что больше не выдержит.

– Милый, они не делают нам ничего плохого. По-моему, здесь очень уютно. – Фринна опустилась на деревянный стул с наклонной спинкой и продолговатым сиденьем, обитым болотного цвета тканью под бархат, и протянула ноги к огню.

– Похоже, все церкви города звонят в колокола. Это продолжается уже два с половиной часа без перерыва.

– Если бы кто-то из них сделал перерыв, мы бы все равно не услышали. Потому что в это время звонили бы другие колокола.

Несколько минут они молчали. Потом Джеральд решил, что им следует придерживаться обычной программы отпускников.

– Я принесу тебе выпить. Что ты будешь?

– Что хочешь. То же, что и ты. – Фринна с чисто женским наслаждением грела свое тело у огня.

Джеральд не обратил на это внимания и проворчал:

– Не понимаю, почему нужно устраивать здесь парилку. Когда вернусь, пойдем в другое место.

– Мужчины носят слишком много одежды, милый, – сонно пробормотала Фринна.

Вопреки ожиданиям Джеральда бар оказался таким же безлюдным, как и вся гостиница, и город. Даже за стойкой никого не было.

Джеральд раздраженно стукнул по медному колокольчику, прикрепленному к стойке. Раздался резкий звук, напоминающий пистолетный выстрел.

Миссис Паскоу выплыла из-за двери, расположенной между полками. Она сняла пиджак, косметика растекалась у нее по лицу.

– Коньяк, пожалуйста. Двойной. И „кимель“, тминный ликер.

Трясущим имея руками миссис Паскоу попыталась вытащить пробку из бутылки бренди, но у нее ничего не получалось.

– Позвольте мне, – протянул руку Джеральд. Миссис Паскоу уставилась на него мутным взглядом.

– Хорошо. Но налью я сама.

Джеральд выдернул пробку и отдал ей бутылку. Миссис Паскоу плеснула в бокал гораздо больше положенной дозы.

Катастрофа последовала незамедлительно. Не сумев поставить бутылку на место на верхнюю полку, миссис Паскоу водрузила ее на невысокую подставку. Потянувшись за графином с „кимелем“, она смахнула на кафельный пол почти полную бутылку бренди. Спертый воздух наполнился терпким запахом коньяка.

Внезапно дверь, из которой вышла миссис Паскоу, открылась, и на пороге возник мужчина. Не старый, но уже обрюзгший, с одутловатым красным лицом, в подтяжках и без воротничка. Клочья пшеничных волос облепили массивный красный череп. От него разило спиртным, как из винного погреба. Джеральд догадался, что это и есть Дон.

Мужчина был настолько пьян, что даже не мог говорить. Он стоял в дверях, ухватившись красными руками за косяк и натужно силясь обругать жену.

– Сколько? – спросил Джеральд у миссис Паскоу. „Кимеля“ тут не дождешься. В гостинице наверняка есть еще один бар.

– Три фунта и шесть пенсов, – четко ответила она; но Джеральд видел, что она вот-вот расплачется.

Он отдал ей ровную сумму без сдачи. Она отошла в сторону и открыла кассовый аппарат. Когда она повернулась к нему, он услышал скрежет стекла – она наступила на разбитую бутылку. Джеральд искоса взглянул на ее мужа. Качающаяся фигура со слюнявым ртом вызывала у него отвращение.

– Жаль, что так получилось, – посочувствовал он миссис Паскоу, взял бокал и собрался уходить.

Миссис Паскоу смотрела на него. По ее лицу ползли слезы отчаяния, но при этом выглядела она более трезвой.

– Мистер Бэнстед, – поспешно остановила она его бесцветным голосом. – Можно, я посижу вместе с вами и вашей женой в гостиной. Всего несколько минут.

– Конечно.

Естественно, он этого не хотел. Интересно, кто останется в баре? Но внезапно ему стало жаль ее, и он не смог ответить отказом.

Ей нужно было пройти мимо мужа, чтобы выйти из-за стойки. Джеральд заметил ее минутное колебание; потом она решительно и твердо шагнула вперед, глядя прямо перед собой. Мужчина не мог отпустить косяк, иначе он рухнул бы на пол; но когда она проходила мимо, он смачно плюнул. Прицелиться он, конечно, не мог, и плевок угодил на его же брюки. Джеральд поднял откидную доску и пропустил миссис Паскоу вперед. Следуя за ней, он услышал бессвязное бормотание ее мужа.

– „Кимель“! – вдруг вспомнила миссис Паскоу.

– Бог с ним, – махнул рукой Джеральд, – Может, мне зайти в другой бар?

– Сегодня все бары закрыты. Лучше я вернусь.

– Не надо. Придумаем что-нибудь еще.

Он посмотрел на часы – было около девяти – и подумал, действуют ли здесь законы о режиме торговли спиртными напитками.

В гостиной их подстерегала другая неожиданность. Миссис Паскоу остановилась в дверях, и Джеральду пришлось заглядывать через ее плечо.

Фринна заснула. Она лежала в грациозной расслабленной позе, склонив голову набок, с закрытым ртом, и казалась необычайно прелестной. „Как мертвая девушка на ранней картине Миллеса“, – подумал Джеральд и сам испугался своих мыслей.

Судя по всему, ее красота привлекла внимание и коменданта Шоткрофта; он молча стоял сзади и смотрел на нее с преобразившимся лицом. Джеральд заметил, что псевдоелизаветинскую ширму убрали. Оказалось, за ней скрывался небольшой стул с обивкой из кретона, на котором лежала открытая книга.

– Не желаете к нам присоединиться? – нагло предложил Джеральд. Судя по выражению лица, комендант не обиделся. – Выпьете с нами?

Комендант даже головы не повернул и, казалось, потерял дар речи.

– Только на минутку, – после небольшой паузы тихо ответил он.

– Хорошо, – кивнул Джеральд. – Присаживайтесь. И вы, миссис Паскоу. – Миссис Паскоу утирала слезы. – Что будете пить? – обратился Джеральд к коменданту.

– Ничего, – отказался комендант все тем же тихим голосом. Если бы Фринна проснулась, комендант тотчас бы ушел, внезапно понял Джеральд.

– А вы? – повернулся Джеральд к миссис Паскоу, искренне надеясь услышать отказ.

– Нет, спасибо. – Она смотрела на коменданта. Она явно не ожидала его здесь увидеть.

Джеральд присел рядом со спящей Фринной, потягивая бренди. В сложившейся ситуации тост был неуместен.

Из-за событий в баре он совсем забыл о колоколах. Теперь, когда они они молча расселись вокруг Фринны, на него вновь обрушилась волна звука.

– Не думайте, – произнесла миссис Паскоу, – он не всегда такой.

Все говорили приглушенными голосами. Казалось, у каждого есть на это причина. Комендант вновь угрюмо взирал на красоту Фринны.

– Я и не думаю. – Но поверить в это было трудно.

– Торговля спиртным – слишком большое искушение для мужчины.

– Да, тяжело устоять.

– Нам не следовало переезжать сюда. Мы были счастливы в Южном Норвуде.

– В разгар сезона дела у вас, вероятно, идут неплохо.

– Два месяца, – с горечью покачала головой миссис Паскоу. – В лучшем случае, два с половиной. Те, кто приезжает сюда в сезон, понятия не имеют, что здесь творится в другое время.

– Почему же вы уехали из Южного Норвуда?

– Из-за желудка Дона. Врач сказал, что морской воздух пойдет ему на пользу.

– Кстати, о море, не слишком ли оно далеко? Перед ужином мы ходили на пляж, но так его и не нашли.

Сидевший у камина комендант оторвал взгляд от Фринны и посмотрел на Джеральда.

– Не знаю, – ответила миссис Паскоу. – У меня нет времени на него смотреть.

Довольно распространенный ответ, но Джеральд почувствовал в нем некий подтекст. Он заметил, что миссис Паскоу бросила тревожный взгляд на коменданта, который теперь не смотрел ни на Фринну, ни на Джеральда.

– А теперь мне пора возвращаться к работе, – продолжала миссис Паскоу. – Я зашла всего на минутку. – Она пристально посмотрела в глаза Джеральду. – Спасибо, – сказала она и встала.

– Пожалуйста, останьтесь еще ненадолго, – попросил Джеральд. – Подождите, пока моя жена проснется. – В этот момент Фринна шевельнулась.

– Не могу, – покачала головой миссис Паскоу с улыбкой на губах. Джеральд заметил, что она все время наблюдала за комендантом, и понял, что, если бы не он, она бы осталась.

Как бы там ни было, она ушла.

– Может быть, я зайду попозже, чтобы пожелать вам спокойной ночи. Извините, что вода недостаточно горячая. Все потому, что у нас нет носильщика.

Колокола даже и не думали стихать.

– Когда-то он был отличным парнем, – произнес комендант, когда дверь за миссис Паскоу закрылась.

– Вы имеете в виду Паскоу?

Комендант с серьезным видом кивнул.

– Не мой тип, – пожал плечами Джеральд.

– Орден „За боевые заслуги“ и бар. Крест „За летные боевые заслуги“ и бар.

– А теперь только бар. Почему?

– Вы слышали, что она сказала. Ложь. Они уехали из Южного Норвуда не ради морского воздуха.

– Я так и подумал.

– Он влип в неприятности. Его подставили. Он тогда был плохо знаком с человеческой природой и всей ее низостью.

– Жаль, – посетовал Джеральд. – Но все же, по-моему, здесь не самое лучшее для него место?

– Худшее, – ответил комендант, в его глазах полыхнуло темное пламя.

Фринна снова шевельнулась во сне – на этот раз более резко – и едва не проснулась. По какой-то причине оба мужчины молча застыли на месте и не издавали ни звука, пока вновь не услышали ее мерное дыхание. В тишине колокольный звон раздавался еще громче. Казалось, он дырявит крышу.

– Здесь, безусловно, очень шумно, – вполголоса заметил Джеральд.

– И надо вам было приехать именно сегодня! – с жаром произнес комендант, но тоже вполголоса.

– Такое случается нечасто?

– Один раз в году.

– Им следовало предупредить нас.

– Обычно они и не принимают бронь на этот день. Не имеют права. Когда здесь заправлял Паскоу, он такого не допускал.

– Вероятно, миссис Паскоу не хотела упускать клиентов.

– Женщине нельзя доверять решение таких вопросов.

– Похоже, у них небольшой выбор?

– В душе женщины всегда остаются созданиями тьмы. Джеральда удивила серьезность и горечь коменданта, и он не нашелся, что ответить.

– Моей жене колокола не мешают, – через минуту заявил он. – Они ей даже нравятся. – Это всего лишь досадная неприятность, хотя и действующая на нервы, а комендант пытается превратить ее в мелодраму.

Комендант повернулся и уставился на него. Джеральду показалось, что после его слов комендант и Фринну причислил к категории потерянных.

– Увезите ее отсюда, – с презрительной яростью бросил комендант.

– Уедем через пару дней, – с терпеливой вежливостью ответил Джеральд. – Вынужден признать, что Холихейвен нас разочаровал.

– Сейчас. Пока еще есть время. Немедленно.

Страстная убежденность коменданта вызывала тревогу.

Джеральд задумался. Даже пустой вестибюль с его кошмарным интерьером и безликой обстановкой казался враждебным.

– Вряд ли они будут упражняться всю ночь напролет, – заметил он. Но на этот раз его голос звучал приглушенно от страха.

– Упражняться?! – насмешка коменданта льдинкой пролетела по жаркой комнате.

– А чем же еще они занимаются?

– Они бьют в колокола, чтобы пробудить мертвых.

Из дымохода потянуло ветром, и огонь в камине вспыхнул с новой силой. Джеральд страшно побледнел.

– Это всего лишь оборот речи, – еле слышно пролепетал он.

– Только не в Холихейвене. – Комендант вновь устремил взгляд на огонь.

Джеральд посмотрел на Фринну. Ее дыхание стало неровным. Его голос упал до шепота. – И что происходит потом? Комендант тоже говорил почти шепотом.

– Никто не знает, сколько времени они будут звонить. Каждый год – по-разному. Не знаю почему. До полуночи ничего не случится. Может, и чуть позже. А потом восстанут мертвые. Сначала один или двое: через некоторое время – все остальные. Сегодня даже море ушло. Вы сами видели. В подобных городках каждый год тонет несколько человек. В этом году утонуло гораздо больше. Но все равно утопленники составляют лишь малую часть. Большинство выходят не из воды, а из земли. Зрелище не из приятных.

– Куда они идут?

– Я никогда за ними не ходил, поэтому не знаю. Я не сумасшедший.

В глазах коменданта отражалось пламя. Наступила долгая пауза.

– Я не верю в воскрешение, – наконец нарушил молчание Джеральд. С каждым часом колокола звонили все громче и громче. – Во всяком случае, тела.

– А какое еще может быть воскрешение? Все остальное – только теория. Вы даже представить себе не можете. Никто не может.

Джеральд лет двадцать не спорил на эту тему.

– Значит, вы советуете нам уехать, – сказал он. – Куда?

– Неважно куда.

– У меня нет машины.

– Идите пешком.

– С ней? – он показал на Фринну одними глазами.

– Она молодая и сильная, – в словах коменданта звучала отчаянная нежность. – Она на двадцать лет моложе вас и, значит, на двадцать лет важнее.

– Да, – кивнул Джеральд, – согласен… А как же вы? Что будете делать вы?

– Я живу здесь не первый год и знаю, что делать.

– А Паскоу?

– Он пьян. Если напиться до бесчувствия, то уже ничего не страшно. Орден „За боевые заслуги“ и бар. Крест „За летные боевые заслуги“ и бар.

– Но вы сами не пьете?

– Не пью, с тех пор как приехал в Холихейвен. Потерял сноровку.

Фринна неожиданно села.

– Привет, – поздоровалась она с комендантом, еще не до конца проснувшись. – Надо же! Колокола все еще звонят.

Комендант встал, отведя глаза.

– Думаю, сказать больше нечего, – заметил он, обращаясь к Джеральду. – У вас еще есть время. – Он кивнул Фринне и вышел из вестибюля.

– На что у тебя есть время? – потягиваясь, спросила Фринна. – Он пытался обратить тебя в свою веру? Уверена, он – анабаптист.

– Что-то вроде этого, – ответил Джеральд, пытаясь сосредоточиться.

– Может, пойдем к себе? Извини, но я хочу спать.

– Незачем извиняться.

– Или пойдем еще погуляем? Прогулка меня взбодрит. Может быть, начался прилив.

Презирая себя за слабость, Джеральд не решился сказать ей, что они должны немедленно уехать, без средств передвижения и без всякой цели, идти пешком всю ночь, если потребуется. Он подумал, что и сам, вероятно, не уехал бы, даже будь он здесь один.

– Если ты хочешь спать, возможно, это и к лучшему.

– Милый!

– Я имею в виду колокола. Бог знает, когда они перестанут звонить. – И тут же почувствовал новый приступ страха.

Из двери, ведущей в бар и расположенной напротив той, куда вышел комендант, появилась миссис Паскоу. Она несла поднос с двумя дымящимися стаканами. Она огляделась вокруг, очевидно, желая удостовериться, что комендант действительно ушел.

– Я подумала, что вам обоим не помешает выпить на ночь. „Овалтин“ с кое-какими добавками.

– Спасибо, – поблагодарила Фринна. – Лучше и придумать было нельзя.

Джеральд поставил стаканы на плетеный стол и быстро допил коньяк.

Миссис Паскоу принялась передвигать стулья и поправлять подушки на диванах. У нее был изможденный вид.

– Комендант – анабаптист? – спросила ее Фринна. Она гордилась собой, что опередила Джеральда и первой начала пить горячий напиток.

Миссис Паскоу на мгновение оторвалась от подушек.

– Не знаю, что это такое, – ответила она.

– Он забыл книгу, – переменила тему Фринна. Миссис Паскоу бросила равнодушный взгляд в другой конец вестибюля.

– Интересно, что он читает, – продолжала Фринна. – Наверняка „Жизнеописание мучеников“ Фокса. – В нее словно какой-то дьявол вселился.

Но миссис Паскоу знала ответ.

– Всегда одно и то же, – с презрением бросила она. – Он читает только одну книгу. Она называется „Пятнадцать решающих сражений мира“. Он читает ее с тех пор, как приехал сюда. Дойдя до конца, опять начинает сначала.

– Может, отнести ее ему? – предложил Джеральд. Не из вежливости или симпатии, а скорее из опасения, что комендант может вернуться в гостиную: после нескольких минут размышления он горел желанием устроить перекрестный допрос.

– Большое спасибо, – обрадовалась миссис Паскоу, словно освободившись от аналогичных опасений. – Комната номер один. Рядом с фигурой японского воина в доспехах.

Она вновь принялась взбивать подушки. Джеральду с его воспаленными нервами это занятие показалось чересчур нарочитым.

Он взял книгу и пошел наверх, рассматривая ее по дороге. Явно подарочный экземпляр – в кожаном переплете, с золотым обрезом. Выйдя из гостиной, Джеральд взглянул на титульный лист: там крупным почерком было написано „Моему дорогому сыну Раглану за его заслуги, признанные Королевой. От гордого отца, генерал-майора Б. Шоткрофта“. Под надписью красовался уродливый военный крест, поставленный примитивным штемпелем.

Японский воин в доспехах притаился в темном углу – точно так же, как и сам комендант во время их первой встречи. Широкий козырек шлема скрывал черные глазницы, усы топорщились весьма реалистично. Казалось, он стоит на страже, охраняя дверь позади себя. На двери не было номера, но поскольку другой двери поблизости не оказалось, Джеральд решил, что это и есть комната номер один. Чуть дальше в пустом, тускло освещенном коридоре виднелось окно с допотопной подъемной рамой, которая вибрировала от оглушительного рева колоколов.

Джеральд постучал.

Если ему и ответили, ответ заглушили колокола; поэтому он постучал снова. Не дождавшись ответа и после третьего стука, он осторожно открыл дверь. Ему необходимо было узнать, могут ли они рассчитывать на благоприятный исход, если Фринна и он запрутся в своем номере до рассвета. Он заглянул в комнату и перестал дышать.

Свет не горел, но шторы, если они имелись, были отдернуты с единственного окна, и нижняя рама поднята до упора. Бой колоколов проникал в каждую клеточку, и среди всего этого грохота в полумраке на полу стоял на коленях комендант, на его коротких седых волосах мерцал призрачный свет безлунной ночи, а голова лежала на подоконнике, как на гильотине. Он закрыл лицо руками, но не полностью, и Джеральд увидел его выражение. Возможно, он неправильно его истолковал – кто-нибудь мог назвать его исступленным, но Джеральду показалось, что на его лице застыла мученическая гримаса. Она напугала его больше, чем все остальное.

Внутри комнаты колокола ревели, как разъяренные львы.

Он долго стоял, не в силах пошевелиться, и не мог понять, знает ли комендант о его присутствии. Во всяком случае, прямой реакции не последовало, однако пару раз он вздрогнул и дернулся в сторону Джеральда, как человек, которого потревожили во сне. Джеральд терзался сомнениями по поводу книги; в конце концов он решил ее оставить главным образом потому, что сама мысль о ней была ему неприятна. Он на цыпочках прошел вглубь комнаты и положил ее на едва различимый в темноте деревянный сундук, стоявший около простой металлической кровати, другой мебели в комнате не было.

Он недолго отсутствовал, но миссис Паскоу этого времени хватило, чтобы снова начать пить. Она закончила уборку только наполовину или, скорее, оставила комнату в полубеспорядке и теперь сидела у камина, поглощая виски из темного стакана. Фринна еще не допила свой „Овалтин“.

– Сколько еще будут звонить колокола? – спросил Джеральд, входя в вестибюль. Он решил, что они обязательно должны уехать. Под предлогом невозможности заснуть.

– Вряд ли миссис Паскоу знает больше, чем мы, – ответила Фринна.

– Прежде чем принимать бронь, вы должны были предупредить нас об этом… ежегодном событии.

Миссис Паскоу отпила еще виски. Джеральд подозревал, что она пьет его неразбавленным.

– Никто не знает заранее, когда оно произойдет, – хрипло сказала она, глядя в пол.

– Мы здесь не останемся, – разозлился Джеральд.

– Милый! Фринна схватила его за руку.

– Предоставь это мне, Фринна. – И обратился к миссис Паскоу: – Разумеется, мы заплатим за номер. Будьте добры, закажите нам машину.

Теперь она уставилась на него неподвижным взглядом. Когда он заговорил о машине, она коротко хохотнула. Потом ее лицо изменилось. Она сделала над собой усилие и сказала:

– Знаете, вам не стоит воспринимать коменданта всерьез.

Фринна бросила быстрый взгляд на мужа. Виски у миссис Паскоу кончилось, и она с шумом поставила пустой стакан на каминную полку.

– Никто не воспринимает коменданта Шоткрофта всерьез, – продолжала она. – Даже его ближайшие друзья.

– У него есть друзья? – удивилась Фринна. – Мне он показался одиноким и несчастным.

– У него есть Дон и я, мы приносим ему удачу, – заплетающимся языком пробормотала она. Но даже выпитое виски не смягчило ее враждебность.

– По-моему, у него сильный характер, – заметила Фринна.

– Да, и не только, – хмыкнула миссис Паскоу. – И все равно его вышибли.

– Откуда?

– Выгнали с позором, отдали под трибунал, лишили всех званий, шпагу сломали пополам, барабанная дробь, общественные работы.

– Бедняга. Уверена, произошла судебная ошибка.

– Это потому, что вы его не знаете.

Миссис Паскоу явно ждала, чтобы Джеральд предложил ей еще виски.

– Такое трудно пережить, – размышляла вслух Фринна. Она села, поджав под себя ноги. – Неуд и вител ьно, что он такой странный, – ведь он-то знает, что это была ошибка.

– Я же сказала вам, что никакой ошибки не было, – пренебрежительно бросила миссис Паскоу.

– Откуда мы можем знать?

– Вы не можете. А я могу. Причем лучше других. – Она говорила сердито и одновременно грустно.

– Если вы хотите получить деньги, – вмешался Джеральд, – выпишите нам счет. Фринна, поднимайся наверх и собирай вещи. – Зря он уговорил ее распаковаться между прогулкой и ужином.

Фринна медленно опустила ноги и встала. Она совсем не хотела собирать вещи или уезжать, и спорить она тоже не собиралась.

– Мне понадобится твоя помощь, – заявила она.

С миссис Паскоу произошла еще одна перемена. Теперь она выглядела испуганной.

– Не уезжайте. Прошу вас, не надо. Не сейчас. Уже слишком поздно.

Джеральд резко повернулся к ней.

– Слишком поздно для чего? – грубо поинтересовался он.

Миссис Паскоу побледнела.

– Вы сказали, что вам нужна машина, – запинаясь пролепетала она. – Вы опоздали.

Джеральд взял Фринну за руку.

– Пойдем наверх.

Когда они подошли к двери, миссис Паскоу сделала еще одну попытку.

– С вами ничего не случится, если вы останетесь. Правда. – Ее обычно резкий голос звучал так слабо, что совсем потерялся среди колокольного звона. Джеральд заметил, что она откуда-то выудила бутылку виски и снова наполняет свой стакан.

С Фринной под руку он сначала подошел к массивной парадной двери. К своему удивлению, он обнаружил, что дверь не закрыта ни на засов, ни на ключ и открывается легким поворотом ручки. Он выглянул наружу – колокола заполнили все небо, кругом стоял инфернальный перезвон.

Он подумал, что Фринна впервые выглядит напряженной и упавшей духом.

– Они звонят слишком долго, – прижалась она к нему. – Скорей бы перестали.

– Мы собираем вещи и уезжаем. Я хотел выяснить, можно ли выйти через эту дверь. Нужно закрыть ее потихоньку.

Петли немного поскрипывали, и он в нерешительности замер перед полузакрытой дверью, раздумывая, закрыть ее с размаху или постепенно. Внезапно по узкой, плохо освещенной улочке бесшумно, как летучая мышь, пронеслось нечто темное и бесформенное, сплошь острые углы, с черным покрывалом на голове. Это было первое живое существо, которое они встретили на улицах Холихейвена, и Джеральд почувствовал огромное облегчение от того, что, кроме него, никто этого не видел. Дрожащей рукой он резко захлопнул дверь.

Но он напрасно беспокоился – в таком шуме ничего не было слышно, хотя он и задержался на минуту, выйда из гостиной. Оттуда раздавался истерический плач миссис Паскоу, и он снова обрадовался, что Фринна ушла немного вперед. Поднявшись наверх, они уперлись прямо в дверь коменданта: им пришлось пройти вплотную к японскому воину, чтобы свернуть в левый коридор.

Вскоре они оказались в своей комнате и закрыли дверь на ключ.

– О Боже! – воскликнул Джеральд, падая на кровать. – Ад кромешный. – И уже не первый раз за вечер ужаснулся, насколько буквально звучат его слова.

– Самый настоящий ад, – спокойно согласилась Фринна. – Поэтому мы никуда не пойдем.

Он не мог понять, что ей известно, о чем она догадалась или что вообразила; поэтому любое его объяснение может оказаться чрезвычайно опасным. Но у него не было сил бороться с ее сопротивлением.

Она смотрела из окна на главную улицу.

– Мы могли бы заставить их замолчать усилием воли, – устало предложила она.

Джеральда гораздо больше пугала остановка колокольного звона, нежели его продолжение. Но надеяться на то, что они будут звонить до самого рассвета, бесполезно.

Вдруг одна группа колоколов смолкла. Другого объяснения тому, что звук явно стал тише, быть не могло.

– Вот видишь! – воскликнула Фринна. Джеральд резко сел на край кровати.

Почти сразу затихла еще одна группа колоколов, потом другая и так далее, пока не осталась лишь одна группа, с которой все и началось. Потом звон колоколов сменился ударами одного колокола. Он пробил пять, шесть, семь раз и тоже смолк. И наступила тишина.