355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ришар Бессьер » Полуночный трубадур » Текст книги (страница 16)
Полуночный трубадур
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 00:54

Текст книги "Полуночный трубадур"


Автор книги: Ришар Бессьер


Соавторы: Анри Рюэллан,Морис Лима
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

7

Свежий ночной воздух овевает мое лицо. Я сознаю, что одел снаряжение PD-15 и что двигаюсь к турбовертолету. MV-20 уже на своем месте. Без всякой спешки я прохожу мимо группы механиков и карабкаюсь по металлическим перекладинам лестницы, прислоненной к крутому боку фюзеляжа. Я проникаю в кабину, опускаю на лицо кислородную маску и устраиваюсь на своем месте, пока MV-20 закрывает кабину. Затем турбовертолет начинает поворачиваться на месте, так как мой напарник включает реакторы. По его приказу я увеличиваю количество оборотов до двух тысяч, и сильный резкий толчок дает мне понять, что нас просто швырнуло в небо с ошеломляющей скоростью. Проходит десять минут, и, я вижу, как работает пилот на клавиатуре дешифратора. Мы уже близко. Через несколько мгновений мы будем пересекать энергетический занавес, защищающий Центр оплодотворения. Я мысленно отмечаю положение клавиш, отвечающих за работу определенных реле и цепей. Все это должно быть выгравировано в моей памяти, если я хочу получить шанс покинуть Центр после выполнения задания. Хочется верить, что мне хватит горючего, чтобы добраться до Конфедерации. Если, по крайней мере… у меня есть этот шанс. На дешифраторе зажигается красный огонек в тот момент, когда появляется тусклый занавес, покрывающий Центр и образующий огромный купол с размытыми контурами. Мы пересекаем энергетический барьер, и секунду спустя под нами уже сверкают огни укрепленной базы.

– Нет, товарищ, не на площадку… Платформа номер пять, левое крыло центрального здания.

MV-20 поворачивает голову и с изумленным видом разглядывает ствол оружия, наставленного на него.

– Что ты задумал?

– Делай, что я тебе говорю.

– Ты сошел с ума…

– Выполняй или стреляю.

– Ты настоящий…

Он колеблется, но приставленное к затылку дуло взывает к осторожности. Он выполняет маневр с ругательством, готовым сорваться с губ, и мы садимся на платформу номер пять, отмеченную мной на подробном плане Центра, множество экземпляров которого находилось в бюро секретной базы. Я наизусть выучил путь к генераторам, но, чтобы воспользоваться им, нужно избавиться от MV-20. Это длится не более двух секунд, по секунде на пулю в сердце – и с ним покончено. Я тащу его тело до ограждения и бросаю на склон крыши, по которому он катится до водосточного желоба. До зари его не найдут, а мне для выполнения операции как раз и нужно время. Сделав это, я пересекаю пустынную платформу, направляясь к другому краю необъятной крыши, и останавливаюсь перед решеткой под проницательным взором бдительного охранника, вооруженного автоматом. Я называю ему пароль: “Победа”. Он опускает свое оружие и улыбается.

– Да это дружище PD-15! Что ты здесь делаешь?

– Приказ командно-диспетчерского пункта, товарищ. Сверхсекретный материал.

– В таком случае, конечно… А где твой приятель?

– Я один. Специальное задание. Больше ничего не могу сказать.

Он отодвигается, чтобы дать мне войти, и отдает дружеский салют в тот момент, когда я исчезаю в лифте. Итак, все идет, как задумано. Теперь мне нужно добраться до зала с генераторами, расположенного на четвертом подземном этаже. Лифт медленно отсчитывает этажи и наконец останавливается у цели. Я выхожу. Никого не видно. Коридор пуст. И вдруг – шум шагов. Я прячусь за каким-то выступом в стене, пропуская двух военных, исчезнувших на металлической лестнице. Снова тишина. На цыпочках я продвигаюсь вперед по коридору, который вдруг резко поворачивает направо. Я бросаю туда быстрый взгляд и обнаруживаю еще одного часового, стоящего перед тяжелыми массивными дверями, ведущими к генераторам. Я быстро обдумываю ситуацию, решаюсь и стремительно выхожу к часовому, который поднимает автомат.

– Привет, товарищ, Ничего необычного не заметили?

– Нет, все в порядке. Но кто вы такой?

– С каких это пор ты задаешь вопросы начальству?

Мой тон подействовал на него. Уверен – он чувствует, что допустил большой промах. Его глаза обшаривают мои рукава и нагоны моего кителя в поисках несуществующих нашивок. Я подхожу к нему ближе, улыбаясь.

– Служба военного надзора. Присматриваем здесь за вами. Вы новенький, не так ли?

– Э… да… я…

– Отлично. На этот раз достаточно, не будем заходить далеко. Но зарубите себе на носу правило 318 кодекса SM, не то оно вам дорого обойдется. Ладно, возьмите сигарету, это вам поможет.

Идиот! Дурак! Он не чувствует ловушки, расставленной мной. Он протягивает руку за сигаретой, но нож уже в моей руке, и я протыкаю его раньше, чем он успевает отойти. Я ударяю его еще раз в сердце перешагиваю через тело и начинаю изучать панель связи. Я обнаруживаю там большой замок с секретом и нетерпеливо вращаю диски налево и направо… Наконец замок издает последний щелчок, и тяжелая дверь, массивная, как у сейфа, резко раскрывается.

* * *

Теперь я проник в святая святых, туда, где, выстроившись рядами вдоль толстых стен, расположились сложные механизмы, управляющие генераторами поля. Я располагаю лишь несколькими минутами, чтобы совершить диверсию, которая на много дней лишит, защиты Центр оплодотворения.

От мысли, что я готов приступить к работе, меня охватывает возбуждение и я направляюсь к металлическим ящикам, в которых глухо гудят схемы невероятной сложности. Я начинаю изучать и разглядывать решетки, схватив при этом некоторые инструменты, которые могут подойти для разрушения. Пугающая радость охватывает меня в тот момент, когда я начинаю рвать провода; и я бью, дроблю, крушу, ломаю.

– KJ-09, послушайте меня!

Я резко поворачиваюсь на голос, Догадываясь о том, что могло произойти. Они нашли тело пилота в раздевалке, обнаружили турбовертолет на крыше и допросили охранника. Черт возьми! Я попался!

Голос идет из видеоэкрана, вмонтированного в стену, и на нем крупным планом багровое лицо первого секретаря партии. Мне нечего сказать. Это могло случиться, я это предусмотрел. Как говорила Арабелла: “Джон, все случается…” На теперь какая разница? Я подвигаюсь к В-1:

– Сожалею, приятель, но я доведу дело до конца, я так решил.

– Остановитесь, у вас нет на это права.

– Локаторы работают день и ночь, они нацелены на Центр. Наша авиация начнет действовать сразу же по отключении генераторов. Вы проиграли.

– Вы идиот. Над нами сейчас не самолеты Конфедерации, а ракеты, не принадлежащие нашей планете.

Я хмурю брови.

– Что вы мне тут плетете?

– Их целая армада. Они заполнили всю планету. Нас атаковали из космоса. Вы понимаете, что я хочу сказать?

– Из космоса?

– С Земли!

– Я вам не верю.

– Это земляне! – прокричал первый секретарь партии. – Мы засекли их ракеты. Они хотят нас ограбить, лишить всего и уничтожить. Решается вопрос о жизни нашей расы. Я прошу вас, остановитесь, пока не поздно!

Но я продолжаю кидаться на механизмы, охваченный безумием разрушения и уничтожения.

– Я не верю вам… Я не верю вам… Я не ее…

Я бурно дышу… я задыхаюсь… я перевожу дух…

Маленькие шары, светившиеся на стенах, сорвались на пол, затопив зал едким густым дымом, от которого горит мое горло. Я мечусь… я задыхаюсь… и мир исчезает… разлетается… как мертвые листья, сорванные ветром осени… Всегда эти мертвые листья… эта тишина… этот простор… и этот осенний ветер! Большая черная птица надо мной щелкает клювом.

8

Языки пламени лижут мои внутренности, стальные иглы впиваются в мою грудь. Пламя смерти, иглы агонии.

Стены плывут в тумане, отказываясь объединиться в белую квадратную комнату с кое-какой мебелью такого же цвета. Те силуэты, что я вижу – также лишены прочности и кружат вокруг моей кровати, словно смутные тени. Наконец все проясняется, обретает форму, и человек, склонившийся ко мне, дружелюбно улыбается:

– Итак, KJ-09, как вы себя чувствуете?

Он отлично знает, что я умру… Но какая разница? Теперь это уже неважно.

– Вы находитесь в военном госпитале, – продолжает он, – лучшем в Союзе.

Госпиталь! Конечно! Квадратная комната… белые стены. Его пилотка и халат тоже белые. Чего-то в обстановке не хватает… А! Да, конечно, медсестры, которая должна дежурить у моего изголовья. Да, все отлично! Все в порядке. Как жжет… как жжет…

Но вот человек в белом халате исчезает и появляется некто, кого я сразу же узнаю: это правая рука моего президента, В-1 из Конфедерации.

– Удивлены, увидев меня здесь? – спрашивает он.

– Где я?

– В конце вашего задания, старина. Газ был смертельным, а вы вроде бы выдержали, но не стройте иллюзий.

Я пожимаю плечами.

– Знаю. Но расскажите мне, что же произошло.

– О! Много чего случилось. Мы были захвачены ракетами, запущенными с Земли. Нет, нет, нет, прошу вас, не волнуйтесь. Я знаю все, что вы думаете. После стольких лет! Не существует больше никаких связей с Землей-матерью. Мы – рокаенцы. Мы все – Кларки, и все Джоны Кларки с Рока поднялись против захватчиков.

– Все Джоны Кларки?

– С Востока и Запада, сытые и голодные, богатые и пролетарии, верующие и атеисты. Все! Да, это был всеобщий подъем, уничтоживший ненависть и сплотивший нас перед общим врагом. Нет больше границ и братоубийственной войны, а есть свободные люди, осознавшие свои ошибки и вышедшие из хаоса тупости и глупости. Рано или поздно мы должны были бы смело встретить гнев небес. Этот самый гнев мог принять форму безжалостных захватчиков вместо дракона, ракет Апокалипсиса, несущих смерть и разрушение.

Он подходит к открытому окну и вглядывается в пространство до горизонта.

– Да, это была тяжелая битва, – бормочет он. – Тяжелая.

И я вижу в его глазах побежденные армады, изрешеченные ракеты, усеявшие землю Рока, гаснущие пожары и плывущий над полями сражений дым. Я вижу свободных людей, больше не заботящихся о мундирах и протягивающих друг другу руки. По моим губам скользит улыбка, как будто я оплатил долг. Долг Разрушению!

В-1 поворачивается и наклоняет голову:

– KJ-09, вы можете умереть.

И я умираю!

9

Я… А-1 пятисотмиллионный, счастливый человек.

После каждого моего пробуждения я наслаждаюсь словами приветствия, адресованными мне, я упиваюсь лестью и почестями, оказанными мне, я люблю уважение и почет, с которым ко мне относятся. И когда В-1, мой верный и преданный В-1, приходит приветствовать меня в большом зале Бессмертия, мы обмениваемся одними и теми же вечными репликами в утреннем блаженстве:

– Мир твоей душе, о Справедливейший, о Грандиознейший. Благодаря тебе мы живем в шелках и золоте.

– Как народ?

– Счастлив, осыпанный твоими милостями, о Верховный.

– Как мир?

– Благоденствует и процветает.

– Вселенная?

– Охвачена восторгом и счастьем.

– И так будет всегда, до скончания Времен!

И в утренней тишине раздаются крики, и священные колокола звонят во всю мочь.

Да, я – А-1 пятисотмиллионный – счастливый человек!

Но этой ночью во мне что-то сломалось, это был какой-то кошмар. Мне снилось, что огонь пожирает мои внутренности и стальные иглы впиваются в мою плоть.

Я тяжело дышал, я задыхался под бушующим ледяным ветром. Я умолял тени и беседовал с небытием. Мне приказали умереть, и я закрыл глаза.

Проснулся я с чувством, что это был очень долгий сон и огляделся вокруг. Мир был там, на месте, как и после каждого пробуждения, только я неожиданно ощутил себя очень старым, разбитым и разрушенным долгой, очень долгой борьбой, происхождение которой, – увы! – затерялось во тьме веков. Но разве это важно? Наша раса выбралась из хаоса, из мирового жертвоприношения, из грандиозного очистительного кровопускания. И мы достигли Золотого Века. Мы упразднили границы, отменили политические страсти, запретили братоубийственные войны. Мы сказали “нет” всему гнусному, грязному и отвратительному. Наконец-то мы достигли нирваны для Джона Кларка!

* * *

Сейчас я разглядываю Арабеллу, лежащую на своем ложе, лишенную недостатков вульгарности, улыбающуюся и страстную, как на заре нашей любви, счастливую и довольную своей вечной красотой. Арабелла… Моя нежная Арабелла! Черт, это забавно! Ее длинные светлые волосы превратились вдруг в короткие черные. Клянусь, что еще вчера… И дверь моей комнаты… Почему она на другом месте? Она же была слева… а сегодня утром справа. И колокола? Почему они не звонят? Мне кажется, что здесь так же тихо, как и в моем сне. Тот же самый ледяной ветер дует в комнате… те же самые мертвые листья кружатся в вихре на ковре. Черт побери! Остатки кошмара преследуют меня и по ту сторону сна. Я встряхиваюсь и вхожу в большой зал Бессмертия, где меня приветствует мрачный и неподвижный В-1.

– Мир твоей душе, – просто говорит он.

– Как народ?

– Как и ты, Джон.

– Как… э… как мир?

– Вертится. С тобой или без тебя.

В этих словах – холод ветра и запах сухих листьев.

– Мой верный, мой преданный, мой единственный друг, я тебя умоляю, ответь мне. Разве мы не достигли конца пути? Разве мы не у цели, не у идеала?

– Да, Джон, это ты в конце дороги, размеченной тобой самим с самого начала, но теперь продолжение невозможно.

– Значит, это так для всех Джонов Кларков.

– Нет, Джон. Просто конец человечеству, которое ты знал и которое было вписано в твою душу и плоть. Тому, что появилось в истории со своим злом, ошибками и промахами, стремлениями и чаяниями. Конец противоположностям, контрасту и манихейству. Всему, что было в тебе, что разорвалось и столкнулось. Всем этим был Ты сам!

Я отступаю назад, мертвенно-бледный, дрожащий на краю огромной страшной пропасти, неуправляемый. Мне кажется, что он плавает посреди комнаты над краем моих ужасов и страхов.

– Кто ты?.. Чудовище… Чудовище… кто ты?

– Да ты, Джон! Просто ты! Мой голос исходит из глубины твоей души. Открой глаза, Джон… Открой глаза!

В приступе ярости я поворачиваюсь к нему спиной. Нечестивец, безбожник, осмеливающийся грубить мне, унижать и оскорблять меня!

– Я не верю тебе… я не верю тебе… я не верю тебе…

Одинокий слабый голос хихикает в глубине меня самого.

Когда же я поворачиваюсь, то не вижу В-1 – он исчез. Задыхаясь, я тороплюсь в соседнюю комнату, выкрикивая имя Арабеллы. Но она тоже пропала. Ложе пусто. Как сумасшедший я бросаюсь на главную лестницу, призывая своих слуг, но мой зов остается без ответа. В большом пустынном доме царит самая мертвая тишина.

О, Боже! Что происходит!

Я бросаюсь к окнам, но огромный город исчез. Я вижу только поля, деревья и скалы в отдалении. А город? Город? Но это все невозможно!

– Эй! Эй! Где вы? Ответьте мне! Не оставляйте меня одного, прошу вас!

Я возвращаюсь в большой зал, но на пороге несуществующей больше двери замираю в оцепенении – здесь больше нет мебели. На стенах картины и гобелены сливаются с каменной кладкой, которая начинает распадаться… Я скатываюсь по лестнице, лишенной ковра, бросаюсь в пустой двор и поднимаю голову. Огромный дворец рассыпается на моих глазах, как карточный домик – тает крыша, исчезают стены, рассыпается пол. Он разлетается под порывами ветра и превращается в пыль.

А я… О! Я, жалкий отшельник, падаю, раздавленный тяжестью своего горя. Я царапаю землю с ртом, полным сухих мертвых листьев, и тупо разглядываю ржавый остов старого космолета, обветшалый колодец и жалкую старую развалюху, возникшие из небытия. Сорванные ставни стучат под порывами осеннего ветра. И над всей этой ужасающей, реальностью властвует скрежещущий голос. Голос, принадлежащий высоко сидящей большой птице с длинным клювом; голос, который болтает и смеется:

– Аррррабелла… Аррррабелла… ммм… хороший денек, а?.. Хороший денек, а?..

10

Я снова нашел свою хижину, свое отчаяние и одиночество. Я пережил свое падение, словно Голиаф в шкуре Давида. Я всплыл на поверхность одного безумия, чтобы вновь погрузиться в другое. Чистое и еще более ужасное, так как оно подстерегает меня всегда. Вечно.

Да, все это было всего лишь иллюзией, сном и обманом, так как машина никогда не производила более одного меня за один раз. Следующий Джон Кларк – только после смерти предыдущего.

Странная и жестокая машина, воображаемая утроба миллионов и миллионов Джонов Кларков, рожающая химерических Арабелл, существующих только лишь в моем воображении.

Но действительно ли я сам все это вообразил? Не было ли в каком-нибудь тайнике машины странного устройства, реализующего сны? Не мог ли старина Джо создать такого пути уединения, по которому мог бы убежать такой несчастный, как я, отрезанный вечностью навсегда в неизвестном мире?

Я задаю себе этот вопрос, но ничего не знаю. Тем не менее, я боюсь, боюсь этого вечного одиночества, которое будет моим. Боже мой, что я вам сделал? Почему вы отказываете мне в Смерти, о которой я умоляю? Должен ли я постоянно рыть себе могилы, жить и умирать в одиночестве, как пария из парий, как проклятый из проклятых? Должен ли я день и ночь проклинать себе подобных, моих земных братьев, которые покинули и забыли меня в моей беде? В своих снах я их уничтожил, поскольку знаю, что они никогда не прилетят.

Впервые по возвращении в реальность я осмеливаюсь поглядеть на себя в зеркало.

– А, Джон! Скажи мне, почему? О, нет, это невыносимо…

Я не могу удержаться от улыбки.

– Вспомни, как все это началось. Джон Кларк номер два прибыл и постучал в окно, и мир стал прекрасен. Ты знаешь, если честно, это было отлично… Да, прекрасно было не быть одному. И потом была Арабелла, Ты помнишь, Джон? Много раз что-то не ладилось. Особенно последнее время. Я много думал… да, я слишком много думал… и все лопнуло.

Я быстро отрываюсь от зеркала, навострив уши. Странно, но мне показалось… Нет, невозможно… Тем временем шум усиливается… Кажется… О, боги! Рев и грохот реактивных двигателей!

Я бросаюсь в глубь хижины, опасаясь за свой рассудок. Но шум затихает после продолжительного свиста.

Очень медленно я возвращаюсь к зеркалу.

– На чем мы остановились, Джон? Ах да, я говорил, что было прекрасно больше не испытывать одиночества. Что было достаточно Джона Кларка номер два… А? Что? Боже! Что там еще?

Прижавшись к стене, лицом к двери, я замираю с бьющимся сердцем и пересохшим горлом…

По земле стучат каблуки, заставляя камни скрипеть…

Там, за дверью, я угадываю присутствие незнакомца, который колеблется в томительном молчании…

А потом… О нет! Это неправда…

Вот кто-то стучит в дверь…

Три удара… еще три!!!

Морис Лима
SOS НИОТКУДА

1

Эта девушка не была уж очень красива. Не из тех, на кого заглядываются мужчины на всех планетах, во всех галактиках.

И все же, встретив ее взгляд, нельзя было не поразиться: глаза так и лучились искренностью и надеждой, освещавшими довольно банальные черты. За ними угадывалась пламенная душа.

Обычно она держалась незаметно и робко. И, видимо, только какие-то исключительные обстоятельства заставили ее набраться мужества и явиться в дом к знаменитости такого ранга, как кавалер Бруно Кокдор. Офицер-психолог отдыхал в горном Провансе после интересного, но утомительного полета в один из отдаленных миров. Контакты с внеземными цивилизациями, которые он устанавливал, были столь многочисленны и требовали таких нечеловеческих усилий, что даже его вымотали вконец, и он почувствовал необходимость в уединении.

Вот уже несколько недель Бруно жил в одиночестве на роскошной вилле, окруженной великолепными горными пейзажами. Впрочем, у него был компаньон чудище Ракс. Ракс, бульдог-летучая мышь, был его неразлучным спутником во всех полетах с планеты на планету. Тихий, спокойный и верный друг, умевший, однако, постоять за хозяина, он здорово скрашивал ему жизнь.

Комфортабельный дом был вполне приспособлен к затворнической жизни. Вилла принадлежала близким друзьям Бруно – комиссару Мюска и его жене Коринне. Увидев, что Кокдор хочет побыть один, они вручили ему ключи, а сами отправились в круиз по Средиземному морю.

Обласканный теплом солнечного дня, ароматами лаванды, розмарина и вербены, Кокдор смотрел астровизор. Ракс свернулся клубком у его ног, закутавшись в большие перепончатые крылья.

Хотя Бруно сам сбежал на некоторое время от суеты утомлявшего его мира, интересоваться космическими новостями он не перестал. Узнал он и о катастрофе звездолета, случившейся на подлете к огнедышащей Венере, и о мятеже роботов, быстро, впрочем, подавленном, но кое-что разрушившем на спутниках Сатурна, и о политических разногласиях, осложнивших отношения Солнечной системы с обитателями Альфы Центавра, и о проблеме Технократов из системы Лебедя: захотели создать высшую расу путем генетического отбора, а получили орду человекоподобных демонов, громадных и слабоумных! Теперь их собирались уничтожить, но не позволяли моральные соображения.

Все эти темы были расхожими для подобного рода передач. Кокдор, сытый по горло развлекательными программами, размышлял о происшествиях, инцидентах, мелочных ссорах, свойственных людям. Они занимали его гораздо больше, чем песенки, которыми угощал его цветной стереоэкран.

Вдруг Ракс оттопырил крылья и испустил особый свист, по которому Кокдор понял, что кто-то стоит у магнитной калитки.

Непрошенные гости раздражали его. Он поднялся, натянул на всякий случай халат, потому что из-за страшной жары не мог носить ничего, кроме плавок. Хорошо еще, что в саду был бассейн, куда он время от времени погружался.

По дороге к калитке Бруно задержался на террасе и скользнул взглядом по окрестностям, которые были похожи на прелестную театральную декорацию.

День клонился к вечеру. Солнце щедро изливало червонное золото на голубые Альпы. Впечатляющий контраст! Прямо перед Бруно лежал океан холмов, поросших невысокими деревьями, между ними там и сям поблескивали озера, напоминающие самоцветы, оправленные в камень гор, поседевших от зноя.

Громкая песнь цикад, как языческий гимн, поднималась к небесам, где плыли редкие, окрашенные пурпуром облака.

Кокдор подумал, что среди других планет именно Земля оказалась избранницей властелина мироздания и что легенда об Эдеме, бесспорно, имела реальную основу.

Ракс продолжал беспокоиться. Между тем от низкой зарешеченной калитки уже доносился звонок.

У ворот сада Кокдор увидел электромобиль, а рядом незнакомую женщину, судя по всему, молодую. Бруно пригнулся к интерфону:

– Что вам нужно, мадемуазель?

– Могу ли я поговорить с кавалером Кокдором?

В интерфоне слышался звонкий, юный, почти детский голос. Чуткий Бруно уловил легкие тревожные нотки.

– А по какому поводу?

Он понимал всю никчемность подобного вопроса, но ему так не хотелось ни с кем разговаривать! А эта девушка даже не была хорошенькой…

И все же минуту спустя он уже приглашал ее сесть. Девушка приехала из Парижа-на-Земле, ее звали Жоленой Варай.

– Так вы хотели со мной поговорить? Что, это так срочно?

Пусть не очень привлекательная, но она – женщина, и Бруно вежливо угостил ее лимонным коктейлем с капелькой виски.

Девушка поблагодарила, но скованность ее не проходила.

– Не такой уж я страшный, – сказал он, посмеиваясь.

Девушка смотрела на Ракса, и Бруно утихомирил его шлепком.

– Ракса боитесь? Ну, не надо! Псторы этого вида опасны только для людей с отрицательной аурой… а вы, мадемуазель Жолена, насколько я могу судить, к ним не относитесь.

Она взглянула на Бруно чуточку свободнее. Мысленно он дал ей девятнадцать – двадцать лет, не больше. Приятные, пожалуй, крупноватые черты лица смягчались большими голубыми глазами.

– Ну, так в чем дело?

Кокдор заранее мог предугадать, как пойдет беседа. После расслабляющего лимонного коктейля, под плавные мелодии, передаваемые станцией “Спейс Ройял”, вся во власти обаяния, исходившего от этого известнейшего человека, который оказался таким простым, она набралась храбрости.

– Кавалер… Мой жених в смертельной опасности.

Она, видимо, сказала самое главное. Самое главное. И тут же разрыдалась. Ракс поднялся, участливо посвистел и подошел к Жолене, балансируя полураскрытыми крыльями.

Отчаянно смутившись, девушка уткнулась в носовой платок.

– Успокойтесь и рассказывайте.

Она вдруг увидела перед собой дружеское лицо человека, зеленые глаза которого отражали бесконечную доброту, и странноватую морду зверя с золотыми глазами, жутковато-таинственными и в то же время ласковыми.

В этом была какая-то мистика. Жолена внезапно ощутила восторг, словно внутренняя сила кавалера и его зверя переливалась в нее живительными струями.

– Вот что… Давайте, я буду задавать вам вопросы, так будет лучше. Согласны, Жолена?

Она кивнула, улыбаясь сквозь слезы.

– Где сейчас этот милый юноша?

– На Меркурии, кавалер.

– Дьявол галактик! Это вам не в соседнюю дверь постучать! Ну, а в обычное время чем он занимается? Военный?

– Да. Он пошел добровольцем в службу межзвездных коммуникаций, эта работа всегда привлекала его. Там он и служит. Но у меня нет никаких вестей от него.

Кокдор задумался, мысль работала быстро.

Меркурий, ближайший сосед Солнца, огненная и одновременно ледяная планета; мир, составленный из двух таких несхожих полушарий: одно постоянно смотрит на звезду, пламенеющую меньше чем в семидесяти миллионах километров, другое уныло отвернулось в безрадостную и безжизненную черную пустоту. Странные обитатели планеты – смуглокожие люди с рубиновыми глазами. Гуманоиды, зачастую очень красивые и здоровые, но дикие… Довольно варварская цивилизация.

За последние пятьдесят лет, впрочем, они стали более открытыми, заключали договоры со своими космическими братьями, воспринимали другой образ жизни. Но земляне, жители других планет выживали на Меркурии с трудом. И межзвездные коммуникации были осложнены близостью светила, чья радиация, совместно со специфическими теллуритовыми излучениями Меркурия, создавала массу возмущений.

В конце концов был найден выход, позволивший хоть как-то обойти эти трудности. На орбиту Меркурия были выведены искусственные спутники. Некоторые из них были настолько велики, что вмещали и тех, кто осваивал меркурианские окрестности, и меркурианцев, проявлявших интерес к культуре трех главных планет Солнечной системы.

В пространстве возник настоящий городок. Орбиты космических станций были тщательно рассчитаны и постоянно корректировались, чтобы ни один спутник не соскользнул в сжигающую зону над раскаленным полушарием, постоянно подставленным Солнцу.

– Давно у вас нет от него вестей?

– Больше земного месяца.

– А у властей вы пытались навести справки?

– Да, кавалер. Поэтому я и пришла к вам. В дирекции пространственно-монтажных работ меня, конечно, приняли. Вежливо так. И сказали, что сержант Клиффорд в командировке и скоро объявится..

Она глубоко вздохнула, и на ее лице на миг появилось выражение озадаченности, показавшееся Кокдору почти смешным. Но он и виду не подал.

– Я сразу поняла, чт им пришло в голову, – сказала Жолена. – Это было ясно из их слов. Они там решили, что это самая банальная история: солдат, вдали от своей невесты, нашел другую… или просто-напросто разлюбил и хочет от нее отделаться.

Кокдор просканировал мозг девушки и обнаружил, что она говорит с глубокой искренностью. Неясно, был ли таким же бесхитростным сержант Клиффорд?

– А что еще вы мне расскажете, деточка?

В глубине души он находил эту историю весьма банальной, лишенной интереса.

Жолена, подняв голову, посмотрела ему прямо в глаза.

– Да, я знаю еще кое-что. Три дня назад в военный госпиталь в Фонтенбло попал солдат с меркурианского почтового корабля. Я узнала об этом, потому что внимательно слежу за всеми новостями с Меркурия с тех пор, как Дон… Дон Клиффорд улетел туда. Я видела этого парня, разговаривала с ним. Сиделок обвела вокруг пальца. Он-то и рассказал мне, что там происходит у Дона…

– Ну-ну, продолжайте.

Кокдор вдруг почувствовал интерес к этой истории, которая превращалась из сентиментально-любовной в драматическую.

– Говорите, Жолена, что вам рассказал этот солдат?

– Кавалер… есть такие вещи… сверхсекретные… Дон во время своего дежурства засек какие-то, сигналы, какие-то послания. Что именно неизвестно, либо известно только в высших сферах. Не надо было… лучше б ему вообще ничего не знать…

Теперь в глазах Жолены Бруно прочитал панический ужас.

– Послания? Какого рода послания? – спросил он.

– Я уже говорила вам, что слежу за всеми новостями с Меркурия. Недавно об этом говорили по астровизору, по галактическому радио. Незнакомые голоса… таинственные призывы… непонятный SOS. Эти послания засекали уже несколько раз. Говорили, что их невозможно расшифровать. А потом вдруг об этом замолчали – и все.

Кокдор был поражен. Он никогда не оставался равнодушным ни к одному космическому событию, вот и на этот раз был заинтригован.

Тайна SOS, пришедшего из неведомой дали. Люди в беде? Но где, в каком мире? Неизвестно. Да еще неожиданное молчание со стороны властей. Кокдору часто приходило в голову, что такая таинственность – ненормальное явление, что истину от простодушных обитателей Солнечной системы попросту скрывали. Ведь так было и в двадцатом веке, во время первых попыток контактов между землянами и пришельцами! Тогда тоже глупейший гриф “Совершенно секретно” тридцать лет нависал над всем очевидной реальностью – существованием инопланетян!

– Так вы видели этого парня, Жолена? Что он еще сказал?

– Он был очень слаб, но говорить мог. Он входил в состав отделения сержанта Клиффорда, а командиром у них капитан Фарт. Так звали начальника Дона. Они слышали и… им запретили что-либо рассказывать.

– Что с ними сейчас?

– Исчезли. Серж Нивель, этот бедняга с Меркурия, думает, что с ним это го, не произошло из-за сильной болезни. А те – и Дон, и капитан Фарт… арестованы и куда-то упрятаны. Нивель подозревает, что их отправили на спутник-тюрьму, тот, что подальше от Солнца, в ночной зоне, над холодным полушарием.

Зеленые глаза Кокдора сурово блеснули. Он терпеть не мог таких штучек. Ненавидел завесу тумана, которую сильные мира сего напускают на реальные, но необъяснимые события для того, чтобы обмануть людей и укрепиться на своей высоте, хотя бы и ценой лжи.

– У вас электромобиль, Жолена, а у меня гелиоскутер. Давайте сейчас же поедем, но на моей машине. Подождите, я сейчас переоденусь.

– А куда поедем, кавалер?

Безумная надежда засияла на простеньком личике Жолены. Она поняла, что кавалера Земли взяла за живое ее история, что он решил действовать, что он спасет Дона и вернет его ей.

– Едем в Фонтенбло, черт подери! Я сам хочу поспрошать этого Сержа Нивеля. Будьте спокойны. У меня есть. постоянный пропуск, мы попадем к нему без всяких осложнений.

К его удивлению, на глаза невесты пропавшего солдата вновь навернулись слезы.

– Бесполезно, – сказала она, и голос ее на мгновение перехватило едва сдерживаемым рыданием. – Слишком поздно. Я слышала по радио… Он умер… умер сегодня утром.

Стало тихо, только Ракс слегка возился. Кокдор, застыв, смотрел через просвет в горах на солнце, опускавшееся, куда-то в Средиземное море.

Там был Меркурий, поглощенный сиянием светила, а также и те, кто услышал нечто, о чем нельзя ни знать, ни говорить другим.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю