Текст книги "Корректор 2.0 (СИ)"

Автор книги: Ринат Тактарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава 26

– Марат Расимович! – произнес он в трубку. – У меня к вам просьба.

– Слушаю!

– Агент с зеленым кодом запросил группу захвата! – произнес тихий сухой голос.

– Действуйте по протоколу, – ответил Набиулин и положил трубку.

Устало расслабив галстук, он позволил себе улыбку. Первая хорошая новость на сегодня, нашлось наше бедовое оружие. Лейтенант в своем репертуаре, очередной раз попал в неприятности. Но если запросил группу захвата, значит все серьезно.

В следующий раз телефон зазвонил, через тридцать минут.

– Слушаю! – слегка взволновано произнес Набиулин.

– Группа отработала! Взяли пятерых, из них один двухсотый, двое трехсотых, – отчитался голос, армейскими терминами.

– Что можете о них сказать? – спросил полковник, зная говорившего как сурового вояку.

– Разведшкола, однозначно! Отбивались умело, ну куда этим бойскаутам, против наших головорезов, – говоривший позволил себе усмешку.

– Значит ЦРУ?

– Уверен, на девяносто девять процентов, их шаблонное поведение только школьник не распознает. Когда двухсотого загнали в угол, он брызнул себе в рот, какую-то дрянь, токсин похоже, до сих пор к машине подойти не можем, воняет жуть. То, что он труп, это однозначно, лежит там весь в кровавой пене.

– Понял вас, спасибо! – полковник положил трубку.

Ну, Рома! Значит все-таки похищение. Американцы! Мнению своего недавнего собеседника, он доверял абсолютно. Но Шарыгин-то! Наш продажный генерал, сливался англичанам, Европа не хочет отставать. Некогда гроза всех морей и злобный колонизатор, туманный Альбион, желает быть в авангарде.

Слишком много людей знают о проекте «Мерцание», среди них есть продажные, как наш генерал, значит есть еще! Или Изабель Бастьен работает на две стороны?

Американцы в очередной раз облажались, пора и англичанам щелкнуть по носу. Полковник поднял трубку и набрал номер, прозвучало три долгих гудка, затем ответил бодрый голос.

– Коломиец слушает!

До недавнего времени, генерал Коломиец, был замом Шарыгина, а теперь по решению сверху занимал его должность. Присвоение же очередного звания – дело времени. Что немало важно, новый начальник чувствовал себя обязанным Набиулину. Сам полковник, никоем образом эти чувства не подогревал, даже намеков не делал, не в его характере. Но факт остается фактом, именно полковник поспособствовал аресту изменника Шарыгина и как следствие, продвижению по служебной лестнице Коломийца.

– Здравия желаю, Василий Михалыч! Полковник Набиулин беспокоит.

– Здорово, Расимыч! – генерал был в хорошем настроении. – Мне уже доложили, что твой универсал опять подкинул нам работенки. Вот только по нужному адресу лейтенант не явился!

– Вы правы, товарищ генерал. Наш молодой сотрудник, специалист по влипанию в неприятности. Ну а что не явился, можно понять.

– Понять-то можно, – вторил генерал. – Сам бы не хотел попасть к этим улыбчивым лекарям души, а вот простить, это еще надо поглядеть. Что думаешь, Расимыч?

– У лейтенанта остался примерно час, от выделенного времени, думаю, скоро он будет в моем кабинете.

Полковник очень на это надеялся, иначе Романа будет трудно отмазать.

– Это хорошо, что ты оптимист, – сухо произнес генерал. – Лично я, верю только в факты, но не об этом сейчас, ты же по делу звонил?

– Так точно, товарищ генерал! Но об этом лучше не по телефону.

– Так-так! – на том конце провода задумались. – Расимыч, давай сделаем так. Я тут немного дела разгребу и спущусь к тебе, минут через пятнадцать-двадцать! Хорошо? – поинтересовался генерал. – Или это срочно?

– Никак нет, Василий Михалыч, двадцать минут терпит.

– Отлично! – собеседник положил трубку.

Об аресте Шарыгина, знают немногие, поговорив с начальством размышлял полковник. Из докладов наблюдателей, было ясно, что и французская журналистка тоже не в курсе, или уверена в своей неприкосновенности. За ней велась слежка с момента разоблачения. Изабель вела себя, как и все журналисты, ничем не выдавая близость с английской разведкой. Это нужно исправить, решил Набиулин, у него не было полномочий на арест француженки, зато есть у генерала, осталось только убедить его.

Афишировать задержание не нужно, взять по-тихому и расспросить, а-то поднимется скандал в прессе, начнут задавать вопросы. Ну а мы что? Люди иногда пропадают, мы их ищем, и журналистку вашу, уже полиция с собаками разыскивает…

Неожиданно дал о себе знать сотовый телефон, поставленный на вибрацию. Этот номер знали немногие, жена, сын и двое коллег, полковнику хватало и стационарной связи. Звонил Кречетов.

– Да, Андрей Юрьевич!

– Марат Расимыч, у меня к вам просьба! – прозвучал голос профессора. – Нужен пропуск, на… – тут он отдалился от трубки, задавая кому-то вопрос. – Марию Шуман! Это важно, полковник!

– Хорошо, профессор, пропуск будет готов в течение двух минут!

Отключив сотовый, он тут же позвонил на пост охраны и отдал распоряжение. Полковник давно знал профессора, а служил еще дольше, ему не стоило большого труда догадаться, что там за Маша. Наш лейтенант объявился, приняв единственное правильное решение, попасть на прием к Набиулину.

* * *

– Ну все! – поднявшись со стула, отчитался профессор. – Пора сдаваться, иначе тебя будут искать как врага.

– Идемте уже! – я тоже поднялся, кляня себя за неуемный аппетит. – Я устал от этого тела, надоели похотливые взгляды, хочу в свое, родное.

Кречетов лишь в очередной раз усмехнулся, на мою реплику.

На пропускном посту, в конторе, пришлось сдать травматик, который был положен мне, как сотруднику охранного предприятия. Нож и еще несколько нехитрых шпионских безделушек не нашли. Холодное оружие, было сделано из особо прочного пластика, не найдешь пока не обыщешь, впрочем, обыскивать никто не стал, так что очень скоро, мы предстали пред хитрые очи Набиулина.

– Профессор⁉ – слегка озадаченно произнес тот, разглядывая меня.

Машка, та еще штучка, никого равнодушным не оставит, даже престарелый профессор, поглядывал украдкой и краснел.

– Вот! – махнул в мою сторону Кречетов. – Привел вам лейтенанта, в новой одежке.

Судя по выражению лица, полковник не был особо удивлен. Его татарские глаза, горели внутренним весельем, если продолжу молчать, этот гад что-нибудь отчебучит. Я прошел к столу, бросив на него дамскую сумочку, и принялся вытаскивать из волос шпильки, заколки и прочую женскую атрибутику. На столе оказались красивые часы с секретом и в последнюю очередь нож в ножнах, чтобы снять его мне пришлось задрать юбку, оголив верхнюю часть бедра, чем привел в замешательство внимательно наблюдающего полковника.

– Вроде все! – закончив разоблачаться произнес я. – Спец агент Мария Шуман, восточное отделение. Основные задачи, разведывательные диверсионные действия на территории России, а также вербовка новых агентов.

– Так, лейтенант! – полковник уже выглядел собранным и серьезным. – Насколько вы ее контролируете?

– Агент полностью под моим контролем, в данный момент она бодрствует, но не в курсе о происходящем, – Набиулин кивнул, удовлетворенный ответом. Затем открыл один из ящиков, и достал наручники.

– Пусть она так и остается в неведении. Оденьте браслеты, я сейчас вызову охрану, вас отведут преддопросную. Оставьте ее там и возвращайтесь!

Сказав последние слова, полковник вопросительно глянул на меня, словно спрашивая, справлюсь ли? На что я кивнул головой Марии, а Набиулин немедля нажал кнопку вызова охраны.

Когда я покинул тело Марии и вернулся в кабинет, там уже было три человека, третьим оказался генерал, мой непосредственный начальник, тот бодренько и с какой-то матерью на устах, схватился за табельный пистолет, когда рядом с ним материализовался мужик в штатском.

– Твою ж мать, полковник! Предупреждать надо! А ты лейтенант, забыл, как двери открывать? – с выпученными глазами, проорал начальник.

– Прошу прощения, товарищ генерал! – Набиулин слегка побледнел. – Это я приказал.

– Ладно Марат Расимыч, понял! – генерал успокоился, но все еще хватался за кобуру, поглядывая в мою сторону. – В следующий раз предупреждай, так ведь и кондрашка может схватить.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – поздоровался я.

– Лейтенант Хабибулин вернулся из отпуска, – констатировал полковник. – Как отдохнули?

Вот же гад, сразу по больному. Я еще какое-то время раздумывал, сейчас за два недогулянных дня предъявить или когда генерал уйдет? Но последний прервал мои мысли.

– Читал я отчеты! Баня, бар затем опять баня. Не домыл что ли чего? А потом еще два дня, где-то колобродил в пьяном безобразии! Ты хоть помнишь, где был? – при этих словах, генерал заговорщически подмигнул мне.

– Гулял, товарищ генерал! У меня законный отпуск.

Профессор принес мне стакан сладкого чая, должно быть заметил, запавшие глаза и темные круги под ними. Не знаю последствия это похмелья или препаратов, но чувствовал я себе припаршивенько. Сладкий напиток, очень скоро был выпит, давая немного сил.

– Вижу, что гулял! За ту ячейку, что сдал, отдельная благодарность, с занесением в личное дело. С твоим отчетом, что-нибудь придумаем, а сейчас отдыхай!

– Отпуск? – невзначай поинтересовался я.

Набиулин тут же состряпал грозную физиономию.

– Имей совесть, лейтенант! – произнес генерал осуждающе. – Ты только отгулял! Отдыхать будешь здесь, есть у нас апартаменты. Времени даю до восьми утра завтрашнего дня, затем снова в бой!

Часть 2
Наша служба и опасна и трудна

Глава 1

Жена теперь точно бросит, даже не посмотрит на семилетнего сына, которого давно против меня настраивает.

Капитан Савелкин скривился и в порыве бессильной злобы сломал остро заточенный карандаш.

Ну что за жизнь? Почему я не последовал совету друга? Хотя тогда, почти двадцать лет назад, пойти работать в ОБЭП, казалось верхом глупости, скучно же! То ли дело убойный отдел – погони, стрельба, одним словом, романтика.

В свои сорок с хвостиком, Савелкин возглавлял отдел по борьбе с бандитизмом Невского РОВД, Санкт Петербурга. То есть, его опостылевшая романтикой работа, ловить бандитов, обнаглевших уголовников и т. д, и т. п… а он должен заниматься каким-то психопатом. Капитан, сидя за заваленным бумагами рабочим столом, культивировал злость на бестолковых коллег, стерву жену и этого долбаного психа.

И как же он мог забыть про сегодняшний матч? Зенит против Спартака, на домашнем стадионе. Сын расстроится, жена изведет издевками, жестко приправляя игнором, странно, что еще не позвонила.

Ну хватит о грустном, Савелкин попытался взять себя в руки. Сосредоточимся на работе.

Капитан потянулся, заскрипел старый крутящийся стул, хрустнул и отдал болью не менее старый позвоночник. Что не говори, а кабинетная работа на пользу здоровью не идет, вон уже и пузо висит, одышка как следствие. Завтра же утро начну с зарядки и сына подтяну, в очередной раз пообещал себе Савелкин.

«Индивид, предположительно нарцисс, с ярко выраженными миссионерскими наклонностями». Гласило предварительное заключение Льва Львовича, нашего психиатра.

«Ну и что это, на хрен, значит? Как его найти, по таким признакам? Сомневаюсь, что этот симпатичный хрен стоит у метро с плакатом, призывающим сделать мир лучше, красивее».

Московские опера называют его визажистом. Московские, это потому, что, моральный урод свою «карьеру» начал именно в столице. Наводил ужас на молодых, от двадцати до тридцати пяти лет женщин, на протяжении шести с половиной лет, а теперь перебрался в Питер.

Специалисты говорят, что урод почувствовал свой культурный рост. Похоже на бред, но чем черт не шутит. Ведь неизвестно, где психопат почувствовал, что «талантлив». В Москве или в каком-нибудь периферийном городке? Люди пропадали везде и во все времена. Как отследить, если определенного почерка убийства не видно? В данном же, конкретном случае почерк был четкий.

Визажист, выложил свою первую питерскую жертву, три месяца назад. Дорогая, со вкусом подобранная косметика, лишь подчеркивала природную красоту женского лица. Брюнетка – всегда только натуральная брюнетка. Каре до плеч, чертовски красивая, но вот только мертвая она, эта красота.

Капитан, годами отработанным движением, взялся за кружку с давно остывшим кофе, при этом глаза не отрывались от отчетов специалистов. Сделав глоток поморщился и продолжил чтение.

Одни утверждали, что визажист не любит брюнеток, потому и сокращает их популяцию. Вторые же противоречили первым, он де, таким манером, пытается улучшить их, с красивых до безупречных.

Савелкин поддерживал мнение штатного психиатра, всему виной мать визажиста, она воспитала это чудовище. Лев Львович утверждает, что девушки-жертвы копии его матери.

Свою «карьеру» психопат, начал с поиска подобной ей, но видимо не преуспел, либо вошел во вкус. Когда он начал искать? Большой вопрос. Красивые девушки иногда пропадают, не только брюнетки. Вполне возможно, что визажист ранее работал грубее.

Психопат считает себя творцом. Совершенствуется гад, вот и в Питер переехал.

…От тридцати до сорока лет, корни расстройства личности лежат в детстве, это в любом случае. Не может человек свихнуться и начать резать женщин в тридцать с хвостиком, капитан в это не верил. Кто-то не менее больной культивировал, скрупулезно обрабатывал ребенка, день за днем, год за годом, считая свое воспитание правильным. Это какой же бардак должен быть в голове у «воспитателя» или наоборот – порядок, настолько идеальный, что гигантские тараканы ходят строем, а когда нужно, выводят безупречно заученные па вальса порядка и безумия.

«…Куда-то меня не в ту степь,» – мысленно чертыхнулся Савелкин.

«Красота». Единственное слово и единственная же улика, оставленная визажистом.

Графологи на сто процентов уверены, что написавший это на тетрадном листе мужчина, на пороге среднего возраста. Девяносто процентная уверенность, что он блондин со светлыми глазами.

Капитану всегда было интересно, как по одному каллиграфически выведенному слову можно нарыть столько информации, не на картах же гадают⁉

Кроме версии, что преступник пытается увести следствие по ложному следу, есть еще и несколько других предположений. Самое популярное – визажист возгордился, почувствовал себя неуловимым и как следствие, нездоровый разум начал выдавать подсказки, он желает быть пойманным, хочет видеть лица следственной группы, чувствовать восхищенные взгляды, ведь он непревзойденный.

Кто-то строит песочные замки перед приливом, зная о недолговечности этой красоты, а наш псих, украшает убитых им же девушек. У Савелкина осталось чувство незавершенности, что-то в " КРАСОТЕ' его цепляло, все вроде проверено, перепроверено десятками специалистов, которые в подобных делах собаку съели.

В глубокой задумчивости, капитан вывел злосчастное слово в рабочем блокноте, стараясь подражать почерку маньяка. Вышло плохо. Савелкин мысленно скривился, тяни не тяни, а домой все равно идти, объясняться с сыном, внимать холоду супруги.

* * *

– Папка, привет! – как только за Савелкиным хлопнула входная дверь, его семилетний сын уже тут как тут, судя по голосу обида за пропущенный матч забыта.

«В меня», не без легкой гордости подумал капитан.

– Привет, Семка! Как школа? Двоек много принес?

– Ты что, пап? Я же отличник! – с гордым видом утвердил маленький Савелкин.

– Ты у меня молодчина, – похвалил отец, потрепав ребенка по непослушной челке. – Но смотри не возгордись, – поспешил добавить он. – Как там мама? – решил сменить тему Савелкин.

– Дуется пап, мы же на футбол не пошли, – в детских глазах мелькнуло осуждение. – Ты к ней пока не ходи, – с заговорщическим видом заключил не по годам понятливый сынишка и неожиданно переключился на другую тему, – О пап, а чего это?

Савелкин не понял, о чем речь, тут его взгляд упал на блокнот, открытый на странице с «КРАСОТОЙ».

– Тебе учительница звонила, да? Что-то говорила про мой рисунок? А что говорила? – Сема засыпал вопросами ничего непонимающего отца, который сначала решил отмахнуться, сославшись на работу, но его остановил профессиональный интерес.

– Погоди, Сёма, я не говорил с твоим учителем, – к своему стыду, нерадивый отец не соврал, кроме работы, его мало что интересовало. – Значит на уроке рисования, ты… – он подталкивал сына в нужном направлении.

– Нет пап, это был свободный урок, мы же тебе говорили! И мама там была! – в недоумении воскликнул ребенок.

Самолюбие кольнуло Савелкина, но он привычно затолкал его подальше. Тут не вовремя вмешался зимний расцвет на Марсе, именно так звучал голос жены.

– Семен, чистить зубы и спать!

Появившаяся в дверном проеме супруга, демонстративно смотрела только на ребенка, предполагалось, что мужу хватит и голоса.

– Ну мам, всего минуточку, – начал канючить Сёма, забавно подпрыгивая на месте.

– Никаких минуточек, марш в ванну!

Марсианский расцвет, не терпел возражений. Ребенок, обреченно опустив голову поплелся в указанном направлении.

Уже позднее, после ужина в одиночестве, капитан перебирал в голове слова сына.

Открытый урок, значит…

Чувство упущенного, вновь зашевелилось в его голове. Он чувствовал, что здесь есть связь, это явная зацепка, но каким макаром её использовать?

Размышляя, он написал злосчастное слово в поисковике и нажал ввод. Тут же появилось миллион ссылок, сайты знакомств. Помня слова оперов, он не стал их посещать, проверено, перепроверено.

«Красивые магазины… красивые люди… Мир спасет красота!» — гласил цветной мигающий баннер.

Капитан помнил эти слова со школы, сказанные кем-то из классиков, нажимать на картинку не стал, понимая, что это обычный интернет-магазин, нужно другое, но по смыслу близкое. Это слово… капитан уставился на баннер, словно тот что-то подсказывал. Картинки, рисунки, Сёма про то говорил. Детские рисунки, творчество… или лучше… спустя короткую паузу, Савелкин напечатал тупо и прямо:

«Детское творчество, открытый урок».

Поисковик услужливо выдал ещё десять миллионов ссылок.

– Как же тут искать-то? – задал капитан риторический вопрос, и тут же замолчал.

Время первый час, все спят. Ладно. «Терпенье и труд, все перетрут!» – мысленно процитировав с

детства знакомую поговорку, Савелкин принялся за работу.

* * *

– НАШ ПОЕЗД ПРИБЫЛ НА КОНЕЧНУЮ СТАНЦИЮ!

Слова машиниста взорвали сонный мозг, тот начал шевелиться. Савелкин открыл глаза и подслеповато щурясь огляделся. Пассажиры уже высыпали в проход, снимая с верхних полок поклажу.

Ну да, это же «сапсан», четыре часа и в Москве. Капитан и выспаться не успел.

Он сидел за компьютером до утра. Уже в шестом часу, когда детские рисунки стали размываться в воспаленных глазах, он нашёл, то, что искал. Решил сначала – померещилось. Лёня не поленился встать, и ополоснуть лицо холодной водой. Толком не вытираясь поспешил обратно. Нет, не померещилось. За ночь было просмотрено несколько тысяч детских рисунков, но этот несколько отличался.

Опытный взгляд вычленил самое нужное, одна единственная буква «К», та-самая, из " Красоты'.

Подпись гласила:

«Женя Савченко 3 „а“ класс, 2…4 школа, 20 мая, 1991 года, г. Москва».

Интернета тогда особо не было, значит, кто-то их собирал. Кликнув на ссылку источника, попал на сайт Московской ассоциации педагогов.

Около тридцати лет назад, некий Женя, нарисовал свою маму, довольно талантливо, по мнению капитана; волевое красивое лицо, бедра, грудь, короткое платье, все по-взрослому и прическа КАРЕ!

«Моя мама самая Красивая» Ровным каллиграфическим почерком выведена каждая буква, но взгляд сразу зацепился за вычурную с закорючками букву «К».

Казалось бы, чего плохого? Ребенок любит маму, это хорошо, так должно быть. Вот только почему вокруг неё резной заборчик, а за ним лица! Вернее головы, нет ни носов, ни ушей, ни глаз, почему? Пахнет психическим отклонением, к Фрейду не ходи.

Да и по возрасту Женек подходит.

«Может и накрутил я себя, выдал желаемое за действительность, но проверить нужно, причем лично. Заодно проветрюсь…»

С этой мыслью, Савёлкин купил в интернете билет на ближайший поезд. Затем, созвонившись с замом, отправился на московский вокзал.

– Мужчина, вы так самозабвенно храпели, – обратилась к капитану улыбчивая старушка с соседнего кресла.

– Извините, если не дал отдохнуть.

– Нет что вы, ваш храп нисколько мне не мешал. Мой покойный муж во сне, выдавал неповторимые и не повторяющиеся рулады, я привыкла, – отмахнулась та. – Надеюсь выспались, у вас очень уставший вид. До свидания!

– До свидания! – попрощался Савелкин с позитивной старушкой, покинув вагон вслед за ней.

На выходе с Ленинградского вокзала капитана встречали. Зам. выполнил его ц/у, скинув во время поездки номер и марку машины по смс.

– Старший лейтенант Иремашвилли, – представился встречающий, отдавая честь.

Старлей выглядел солидно, цепкий взгляд, орлиный профиль выходца гор, крепкая фигура, возможно, борец.

– Капитан Савелкин, – представился он в ответ.

Честь отдавать не стал, в отличии от старлея, Савелкин был не по форме.

– Леонид, – назвав имя, он протянул руку.

Тут же был вознагражден крепким рукопожатием, и потеплевшим взглядом кавказца.

– Серго, – в ответ представился старлей. – Едем в управление, или?

– Или, – ответил Савелкин. – 2…4 школа знаешь где находится?

– Найдём, – уверенно ответил тот. – По какому делу, если, конечно, не секрет?

– Визажиста помнишь?

– Как этого шакала забыть? Столько женщин погубил, – возмущенно проговорил Серго. – А разве он теперь не у вас в Питере зверствует?

– Да! Последняя жертва была три месяца назад, а пока, слава богу, тишина, – за разговором капитан уселся на пассажирское сидение. – Думаю ты и сам всё знаешь! – Серго лишь кивнул, подтверждая. – Есть ниточка, тянется от вас. Вот и решил проверить.

– Что-то нарыли? – старлей бросил оживленный взгляд, отвлекаясь от дороги.

– Ниточка старлей, ниточка, но предчувствия очень хорошие.