Текст книги "Балин. Сын Фундина. Государь Мории (СИ)"

Автор книги: Ринат Мусин

Соавторы: Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Лони и Нали повели людей низом, то есть через второй ярус. Это было опасно – рядом находился третий подземный горизонт, в свое время закрытый и частично затопленный. Вручая Лони трутяную веревочку примерно в два локтя длиной, Балин предупредил:

– Если придете на место раньше, чем догорит, то – ждите. Атакуйте по звуку рога. Мы их отвлечем. Как только ввяжемся в драку – бейте в спину.

Балин ждал, прислонившись к холодному камню стены. Только сейчас он почувствовал, как устал от постоянного напряжения последних дней. Тело и разум требовали отдыха, но останавливаться было нельзя. Нельзя давать оркам даже намек на передышку, – помнил Балин слова Гримбьорна.

– Тан-дан, тан-дан! – раздалось вдруг в тишине.

– Что это, мастер гном? – прошептал один из воинов.

Балин замер, боясь пошевелиться. Он до боли в глазах всматривался в темноту. Чтобы лучше слышать, гном приложил к уху ладонь. Где-то в тишине и мраке бил по наковальне молот. А в следующее мгновенье Балин почувствовал, как волосы на голове встают дыбом. Где-то наверху раздался детский смех, а потом над самой головой протопали меленькие башмачки!

Глава 8

– Что это, Балин? – повторил вопрос десятник.

– Ты тоже слышал? – прошептал ошеломленный гном.

– Что слышал? – отозвался человек.

– Ладно, – Балин уже взял себя в руки. – Идем. Впереди никого нет.

– Откуда ты знаешь? – пробурчал десятник.

– Знаю, – сказал Балин. – Духи предков ждут нас.

– Вот влепят стрелу, тогда точно духов предков повстречаешь, – пробормотал воин, но пошел за гномом.

В коридоре они действительно никого не нашли. Зато повсюду валялись оружие – гнилые копья, луки, стрелы. Создавалось впечатление, что орки покинули место засады в дикой спешке, бросив все, что могло помешать им при бегстве. Балин внимательно обследовал все вокруг и пришел к выводу, что твари сбежали вниз.

– Они сейчас уж давно миновали четвертый подземный, – проворчал Лони.

– Что делать будем? – нахмурился Нали.

Балин размышлял. Если сейчас спускаться вниз – то на это уйдет день, а может – и больше. Это, кстати, вовсе не будет значить, что орков удастся найти. Он вспомнил, как с Ори обсуждал план завоевания Мории малыми силами. Тогда вообще предполагалось, что все начнется с одного-единственного зала… А сейчас в Мории полторы тысячи бойцов. Но, чтобы обойти все местные закоулки, потребуется в десять раз больше и людей, и времени…

– Перекройте двери на переходах, – скомандовал Балин. – Не останавливаться. Как только под нашим контролем будут все Великие ворота, то через месяц орки сами вымрут от голода.

Близнецы переглянулись и согласно кивнули.

– Вперед, – приказал Балин и пошел первым. За ним потянулись остальные. Лони и Нали остались в замыкающих – закрывать двери. По правде говоря, любая дверь, сработанная гномом, имеет замок. Но не каждый может его найти и уж тем более – открыть. А дверей в Мории было превеликое множество. Балин отметил на карте место, где не удалось поймать орков, и сейчас шел вверх, надеясь поспеть к месту сбора вовремя. На войне многие вещи надо успевать делать вовремя. Война для гномов была самой грязной работой, которую только возможно придумать. Балин уже устал ползать в грязи, бесцельно размахивать топором, бегать, ждать, ничего не делать, снова бегать в полной темноте, карабкаться вверх, сползать вниз, вытаскивать каждый раз из-за пояса метательный топорик, сдирать комья грязи и орочьего дерьма с бороды и снова – ждать, идти, бежать, ждать. Более бесполезным делом он ни разу в жизни не занимался. Он пытался вдолбить себе в голову, то что это не бесполезно и, несомненно, нужно. Но разум отказывался принимать беготню за работу, а трупы врагов и друзей – за результат упорного труда. Балин устал. Единственное, что осталось – побыстрей закончить с этим бардаком, который почему-то называется благородным делом.

На рассвете четвертого дня битвы за Морию войска Гримбьорна Молодого достигли Восточных ворот.

Орки спешно покидали гномье царство. Хотя снаружи начинало светать, страх гнал темных тварей на равнину.

Оин и Бьерн достигли ворот первыми, нещадно рубя направо и налево. Сопротивления они уже не встречали, но застарелые ненависть и гнев владели их душами. Когда солнце взошло, то оно увидело тучи орков, что, повизгивая и закрывая головы руками, на подгибающихся ногах убегали от гномов и людей, выходивших из древних ворот Мории.

Люди, презрев опасность и радуясь пространству, свежему воздуху и солнцу, оставляли преследование, довольствуясь тем, что враг бежит. Но гномы, привыкшие все доводить до конца, не останавливались.

Свет был противен слугам Тьмы. Поэтому орки пользовались любым укрытием от солнца. В одной из балок, которая предательски расположилась совсем недалеко от широкого мощеного тракта, ведущего начало от самых ворот, скрывалась толпа тварей. Увидев гномов, увлекшихся преследованием, орки выпустили рой стрел и кинулись удирать по дну оврага. Балин, который шел впереди, мгновенно закрылся щитом. Но шедший за ним Флои не успел сделать этого. Тяжелая орочья стрела ударила гнома прямо в глаз. Не издав ни единого звука, мертвый Флои повалился на землю.

Балин сдавленно замычал, будто стрела поразила его самого. Одним движением, словно ребенка, а не кряжистого взрослого гнома, он поднял Флои на руки. Потеряв секиру, не видя перед собой ничего, кроме кровавого тумана, Балин пошел по дороге вперед. И так величественно и угрожающе было это зрелище, что орки разбегались в стороны, страшась обернуться, а гномы преследовали их в бешенстве, как будто каждый стал берсерком.

Балин прошел не один фарлонг, пока, наконец, не остановился. Пот заливал ему глаза, сердце храброго гнома птицей билось в груди, а могучие руки дрожали. Он повернул голову влево и понял, что стоит рядом с Зеркальным. Поверхность озера была черной и абсолютно гладкой, словно ни один ветерок не мог потревожить этих печальных вод.

– Холодны ключи Кибель Налы, прекрасны многоколонные залы Казад Дума и темны воды Келед Зарама, – проговорил гном. Сколько раз он видел этот миг в мечтах и во снах: бегущие враги, боевые друзья и лик воды, заглянуть в который мечтает каждый из Подгорного народа. Только не было на этой картинке из мечты убитого Флои. Балин перехватил тело поудобней и начал спускаться по берегу, который, казалось, еще не знал ничьей ноги. Пройдя по траве, он оставил убитого друга у камня Дарина, обломка колонны, который возвышался из земли неподалеку от того места, где они сошли с дороги.

Балин снял с себя пропахший потом шлем, далеко отшвырнул его. Ноги сами понесли его. Он зашел в озеро и опустился на колени, очутившись в воде по пояс. Холод остудил своими объятиями разгоряченное тело. Балин заметил, что его руки в крови. Не задумываясь, он погрузил их в жидкую темноту. Пальцы почувствовали что-то металлическое, круглое. Гном медленно вытащил на свет старый шлем. Долго и с непониманием смотрел на находку, затем принялся отчищать ее от тины и налета. Руки внезапно задрожали, и Балин с трудом смог продолжить работу. Долго оттирал грязь с потускневшего налобника, боясь отнять руку. Обрывки множества бесполезных слов и чувств переполняли Балина. Пытаясь хоть немного успокоиться, он зажмурился, а когда приоткрыл глаза, то увидел искусно выбитую на мифриле шлема арку с эльфийскими рунами, а под ними – изображение молота и наковальни, увенчанное семизвездной короной.

– Шлем Дарина, – воскликнул знакомый голос за спиной.

Обернувшись, Балин увидел гномов, почти всех. Они стояли, уставшие, опустив секиры, кирки и топоры, и с благоговением смотрели на него. Он пошел к ним, держа на вытянутых руках корону, тысячи мыслей мелькали в голове.

С трепетом принял Оин протянутую ему драгоценность. Взглянул в глаза друга, переложил шлем Дарина в левую руку, а правой почти силой заставил Балина склонить голову. Когда шлем занял свое место, он показался сыну Фундина таким тяжелым, что Балин непроизвольно начал опускаться все ниже и ниже, пока снова не оказался на коленях.

Обеими руками взял Оин коленопреклоненного гнома за плечи, поставил перед собой, и, убедившись, что тот крепко стоит на ногах, обернулся к соплеменникам.

– Отныне Балин – Государь Мории! – закричал во всю мощь своих легких Оин.

И пятьдесят гномов как один встали на колени перед наследником Дарина.

– Поднимитесь, друзья мои, – сказал Балин и поразился силе своего голоса. – Дело только начато, а нам уже приходится хоронить одного из нас.

– Пусть он лежит здесь, – снова раздался голос Ори.

– Да, он будет лежать здесь, под травой на берегу Келед Зарама, – поддержал его Балин.

– Мория еще не наша, – тихо, так, чтобы никто не разобрал слов, пробурчал он себе в бороду.

* * *

Солнце жарило землю. Воздух вибрировал над ярко-зеленой травой, и вершины Мглистых гор, далекие, покрытые снегом и льдом, казались смазанными. Даже во влажной полутьме пещерного зала было жарко. Воинов сморило, вот уже второй день, как люди только и делали, что ели и спали после трех суток боя. Часовые ближе к вечеру заметили на равнине двоих, что шли не таясь. Один из них, Бьерн, получеловек-полумедведь, покинул войско вчера вечером, наказав всем, кто остался, ни в коем случае не выходить из пещер. «Сегодня ночью орки узнают силу моих друзей», – сказал он мрачно, и каждый понял, о чем говорит гигант. Второй идущий, на первый взгляд, ничем не отличавшийся от человека, оказался при ближайшем рассмотрении эльфом.

– Орофэн, – представился эльф Гримбьорну, в котором сразу разглядел командира.

Эльфы прекрасно видят при любом освещении, и Орофэн сразу заметил в углу пещеры гнома и узнал шлем, который был у него на голове.

– Приветствую государя Мории, – произнес он, подойдя к подгорным жителям.

– Что он сказал? – спросил Ори с подозрением, потому что никто не понял эльфа, говорившего на наречии Лориена.

– Он приветствует нового государя Мории, – проговорил Балин. – Я догадался.

– Он плохо говорит на всеобщем, но вести, которые он принес, еще хуже, – глухо заявил подошедший Бьерн. На него одного новость о том, что Балин стал наследником Дарина, не произвела ровно никакого впечатления. Кивком он отозвал сына в глубь пещеры, где они долго разговаривали вполголоса. Затем Бьерн подошел к гномам.

– Азг и много его прихвостней ушли. На восток, по гномьей дороге между Фангорном и Лориеном. (Лотлориэне, – Бьерн называл его на древнем эльфийском наречии, как будто онбыл одним из перворожденных). Разведчики эльфов говорят, что орки подались в Бурые земли, поближе к своему хозяину. Мы идем за ними, – Бьерн помолчал немного, затем продолжил:

– Пойдем пока пешими. Лошадей подгонят позже. Мы оставляем вас.

Балин почему-то понял, что сейчас неважно, что говорит Бьерн. Важнее эльф, который стоит рядом, Орофэн, как он представился.

«Орофэн, Орофэн», – повторял про себя Балин, словно перекатывал леденец, смакуя эти звуки.

– Орофэн, – обратился он к эльфу. Бьерн нахмурил бровищи и замолк. И все вокруг принялись разглядывать Балина с любопытством и подозрением, как будто в первый раз видели его.

– Орофэн, – повторил гном вновь, и эльф наклонил голову набок, прислушиваясь к звукам своего имени. – Ты говоришь хоть немного на всеобщем языке?

– Я разведчик. Я должен уметь, – начал эльф, но неуверенно. – Я говорю, немного.

– Он говорит, что разведчик должен говорить на всеобщем, хоть немного, – перевел Бьерн, и гнев был более чем заметен в его трубном басе. Великану пришло в голову, что Балин собирается задержать эльфа. Меж тем Бьерну пришлось приложить невероятные усилия, чтобы договорится с владычицей Лориена. Более чем тысячный отряд получил разрешение пройти через древний лес – неслыханная щедрость и невероятное доверие для людей со стороны Перворожденных. Более того – некоторые из лесных лучников изъявили желание присоединиться, догнать и наказать орков, которые столько лет досаждали Золотому лесу. Орофэн должен был стать проводником, а теперь личная неприязнь гномов к эльфам могла разрушить все планы Шкуроменятеля. К Бьерну подошел Оин:

– Не надо, – тихо произнес гном.

А Балин даже не поглядел на великана-оборотня, лишь поморщился:

– Я понимаю, что он говорит.

И вновь обратился к эльфу:

– Ты видел большого оркского вождя?

– Да.

– Ты заметил, что он сильный?

– Да.

– Почему он сильный?

– На нем кольцо твоего народа. На шее, на цепочке. Самое первое и самое сильное из наугримских, что Черный властелин сковал в кузницах Эрегиона. И еще одно, на пальце. Кольцо Царя под Горой, Трора. Поэтому мы дали ему уйти. Он слишком силен для нас. Слишком много крови.

Эльф закончил говорить, и Балин замер, пораженный. Все эти годы два Великих гномьих кольца были во владении грязного орка! В какое-то мгновенье гном был готов закричать о том, что он идет с Бьерном, за орками. Балин не остановится, пока собственными руками не снесет поганую голову с плеч, и не возьмет две гномьи святыни, столь важные сейчас. Одно кольцо отправится к Одинокой горе, к Даину, второе Балин возьмет себе. Это неслыханная удача – получить сразу два гномьих кольца.

А Мория…. Ну, что ж, темная бездна ждала много лет, подождет и теперь. Есть дела и поважнее, чем восстанавливать старые пещеры. Древние пещеры, где жили их предки. Многоколонные залы Казад Дума, которые заждались своих хозяев. Духи отцов и дедов, не погребенных должным образом – смотрят на них… Многовековая история, богатейшая сокровищница, опозоренная Родина каждого из нас, достойная требовать от своих сыновей последней капли крови…

А кольца…Сотворенные вражьей рукой, предательские, жадные, сколько над ними билось великих мастеров! Посвящали им жизни, и все равно никто не сумел до конца вытравить черное зло, заключенное недобрыми руками в золотые ободочки. Позор и боль подгорного народа, губители целых семей и даже кланов, что вели свое генеалогическое древо от Праотцев….

Нет, Балин никуда теперь не уйдет. Пусть сам Моргот восстанет, но сын Фундина готов встретиться и с ним, и с любым другим злом, если оно посмеет прийти сюда. А люди рано или поздно должны были уйти. Балин был в душе готов к этому. Но он не думал, что это произойдет столь поспешно. После ухода полутора тысяч бойцов останется лишь полсотни гномов.

Успокоившись, Балин подозвал Оина. Надо поговорить с Бьерном на счет добровольцев, если они хотели бы остаться в Мории. Нет, не надоуговаривать. Надо предложить, как сделку. Выставить свои условия, выслушать возражения. Каждый получит столько золота, сколько сможет унести на ногах. О да, Балин может себе это позволить. Он – один из самых богатых гномов в Средиземье. Кроме того, еще есть Ори. Надеюсь, ты тоже поддержишь меня, Оин? Вместе мы имеем право на третью часть сокровищ под Горой. Пусть формально, но это – очень много.

– Такие вопросы решает Гримбьорн. Он начальник людей, – резонно возразил Оин.

– Вот поэтому я прошу именно тебя. Поговори сначала с Шкуроменятелем. Любого из нас, в том числе и меня, Гримбьорн просто не будет слушать, – терпеливо говорил Балин. Он вдруг заметил за собой новую особенность – взвешивать каждое слово, как будто все, что произносится – имеет вес.

– Хорошо, я поговорю, – согласился Оин и направился к Бьерну. Потолковав немного в уголке, они вдвоем направились к Гримбьорну.

В начале разговора тот был спокоен. Но когда понял, о чем идет речь, покраснел, схватился за меч. Глазами нашел Балина. Гном спокойно выдержал испепеляющий взгляд. А Оин рассердился и потянул топор. В свою очередь Бьерн рявкнул на всю пещеру:

– Охолонись, – и встал между спорящими. Балин подумал, что если бы Гримбьорна не окружали воины, отец как следует проучил бы сына. Но Бьерн не стал ронять достоинства командира перед подчиненными.

«Надо запомнить», – пронеслось в голове гнома.

– Не надо было говорить с Молодым. Хотя надо признать, я ожидал более бурного проявления чувств, – Балин с неприязнью посмотрел на человека в черных доспехах, что заговорил с ним. Потом вспомнилимя – Борп, один из присоединившихся к отряду гномов в Эсгароте. С начала похода он произвел на Балина неприятное впечатление. Борп был дерзок, упрям, и груб. Но воин он хороший, бывалый и храбрый. Рядом с ним все время держалось несколько человек, и Борп, несомненно, верховодил среди них.

– Я могу помочь, – продолжал человек в черных доспехах. – Вы не знаете меня, а между тем я довольно известная личность. В Арноре, Эриадоре, Рохане и Гондоре я популярен настолько, что некоторые готовы отдать руку, лишь бы заполучить меня. У меня есть свои люди в этих странах. Мы сильны и хорошо вооружены. Пусть мы не гнушаемся грабежом или разбоем, но сейчас я готов помочь тебе, Государь Мории.

Балин повернулся к говорящему. Конечно, он с самого начала подозревал, что Борп – из разбойников, которые грабят на дорогах, причиняя немалый вред торговле. Но теперь стоило задуматься. Сотня-другая отчаянных и бывалых рубак никогда не помешает. Особенно, если их поселить не на виду, а немного… севернее. В старой сторожевой цитадели у подножья Баразинбара, Красного Рога.

Неужели богатая добыча, которую они смогут взять в Мории – не соблазнит разбойников? Они пока не знают, что эту добычу придется доставать со дна золотоносных ручьев Черной бездны. Работа сделает разбойников хозяевами, они приобретут привычку мерить достаток вложенным в него трудом. Они успокоятся и остепенятся. Обзаведутся женами, детьми, хорошим хозяйством. Так не раз бывало на памяти подгорного народа, когда жестокие воины, получив добычу, осев на земле, становились мирными землепашцами, добрыми и надежными соседями.

– Твое предложение разумно, Борп. Но знай, что перед тем как я позволю тебе поселиться в землях гномов, ты и твои люди должны принести клятву верности и дружбы подгорному народу.

– Конечно, государь Балин. Нам надоело каждый миг рисковать своей головой и метаться по свету в поисках безопасного убежища. Я и двести моих людей готовы прийти в любой день, принести клятву, и вместе с вами мы вывернем Черную Бездну – как шкуру кролика с распорки. Орки, если и притаились там, пожалеют, что родились.

Борп расхохотался. Балин внимательно разглядывал человека, пытаясь проникнуть в его мысли. Кое-что он понимал.

«Ты хотел сказать другое. Это должно звучать так: «Когда же мы начнем грабить Морию? Мои люди уже заждались». Только, Борп, золото и серебро здесь хранится не в сундуках. Все придется добывать своими руками».

Если бы Балин знал о последствиях своего опрометчивого поступка, то не только не согласился бы на предложение Борпа Темного, потомка Ульфанга Проклятого, но и собственноручно отрубил бы ему голову.

Глава 9

Сразу после того, как они вышли к Восточным Воротам, Балин отправил Ори и несколько молодых гномов за припасами, что остались у северного входа. Отдых и еда были необходимы уставшим воинам. Но теперь, когда отряд Гримбьорна покидал их, гномы решили устроить прощальный ужин. Ори вернулся только к вечеру. Несколько раз маленькому каравану приходилось обходить большие расщелины, и это задержало гномов.

Солнце уже садилось, и люди спешили, распаковывая тюки с провизией. Вместо столов воины расстилали плащи, стулья и кресла заменили бревна. Как и в бою, каждый знал свое место. Балин снова удивлялся, завидуя дисциплине людей. Гномы прособирались бы весь вечер, ворча и негодуя на отсутствие удобств. Многие бы начали перебранки за место повыше, поближе к государю. Здесь же садились плечо к плечу, не разбирая, кто твой сосед – князь или крестьянин. Кубки осушались с сумасшедшей скоростью – и наполнялись вином вновь.

Над головами пирующих пронесся медвежий рык. Все головы повернулись в сторону гигантской фигуры. Бьерн поднял кубок на уровень лица и начал говорить:

– Приветствую всех собравшихся здесь. Гномы, люди и эльфы, сегодня мы вместе за одним столом.

Балин посмотрел в сторону эльфов, которые пировали отдельной группой. С расстояния, которое отделяло гнома от перворожденных, невозможно было определить, как они отреагировали на этот призыв. В какое-то мгновенье Балин рассердился на себя, потому что вместо того, чтобы быть в гуще событий и разговоров, сидит во главе импровизированного стола, на нескольких седлах, возвышаясь над всеми.

– Все мы сделали большое дело, – между тем продолжал Бьерн, – О нашем походе сложат песни, где воспоют храбрость погибших. Но, не буду вас обманывать, битва еще не закончена. Оркский вождь ушел. Я иду за ним. Мой сын, Гримбьорн, пойдет со мной.

– Мне нет дела до народа эльфов, – продолжил с непосредственностью, свойственной сильным, Шкуроменятель. – Но есть дело до гномов. Мы выполнили свой договор. Черная Бездна свободна от нечисти. Орки перебиты. Те из них, что выжили, подходят сейчас к Дол Гулдуру.

– Наугримы могут спокойно приходить в Казад Дум и жить там. Но у людей есть погибшие, есть раненые и есть те, кто сейчас хочет получить золото, что причитается по уговору. Сейчас я спрашиваю полноправного владыку Мории. Скажи свое слово, Балин, сын Фундина.

Балин, не торопясь, сошел с импровизированного трона. Сейчас, в полумраке надвигающейся ночи, он казался себе карликом среди гигантов. Сильные люди, пропахшие потом и увешанные оружием, окружали его. Он посмотрел на Оина и удивился спокойствию на лице неистового гнома. Балину пришло в голову, что Оин тоже делает выбор. Между дружбой и долгом.

– Приветствую всех собравшихся! В этот радостный и одновременно горький час я хочу поднять кубок за доблесть воинов. Мы победили, темные твари оставили Морию и я от лица своего народа выражаю благодарность всем, кто принимал участие в этом трудном деле.

– Я буду говорить прямо. Не стоит думать, что гномы жадны и упрямы. Кровь не пролилась даром. Если золото поможет вам, то я, Балин, сын Фундина, заявляю, что доля каждого, вне зависимости от исхода, находится в ведении короля Даина. Каждый из вас получит ее, если предстанет перед Царем под Горой в присутствии двух свидетелей, принимавших участие в нашем походе. Если же возникнут трудности, их решит одно слово господина Бьерна или Гримбьорна, которые по одиночке могут заменить обоих свидетелей.

Шум и приветственные крики раздались отовсюду. Воины выражали радость ударами мечей о щиты.

Балин позволил себе чуть улыбнуться в бороду. Выбить деньги из короля Даина будет, пожалуй, потяжелее, чем взять приступом Роханскую Падь. В любом случае, контракт, заключенный между Балином и Гримбьорном на бумаге, точно определяет, что одним из свидетелей обязательно должен быть Бьерн или его сын. Просто молодой военачальник не так хорош в витиеватых речах и канцелярской работе, как на поле битвы.

– Но как сказал сегодня Бьерн, дело еще не закончено, – продолжал гном. – Сердце мое радуется, когда я вижу Подгорное Царство свободным. Но разум подсказывает мне, что темные твари не оставят нас в покое. И гномам потребуются сильные и умелые руки друзей, приходящих на помощь по первому зову. Поэтому сегодня я, как Государь Мории, прошу присутствующих здесь людей и эльфов заключить с нами союз дружбы и взаимовыручки.

Балин сделал знак Ори. Тот достал из кожаного мешка большую книгу, в твердой обложке белой кожи, с серебряными бляхами-застежками. Два молодых гнома, Лони и Нали, размотав множество слоев материи, извлекли на свет большой, ярко светящийся в темноте, шар. При виде его Тартауриль не смог сдержать восхищения:

– Цветок Тилиона! Множество таких я видел в Менегроте, тайных чертогах Тингола и Мелиан. Ярче полуденного солнца светили они в залах Тысячи Пещер.

Этот источник света разогнал сумеречную тьму на много фарлонгов вокруг. Даже небо над головой посветлело, когда молодые гномы, подвесив шар на конец длинной жерди, подняли ее и закрепили вертикально.

Первым в книге расписался Бьерн. Он долго и старательно выводил странные знаки, громко сопел, а под конец даже высморкался.

– Я не очень-то доверяю бумаге и скажу тебе на словах, Балин. Ты молодец, что начал свое правление с выполнения обещаний. Хотя давал их до того, как стал царем. Но помни, где бы я ни был, всегда приду на помощь по первому зову и не потребую оплаты за доброе дело, – громогласно заявил великан.

– Не могу припомнить, чтобы ты раньше говорил о золоте, – обращаясь только к Бьерну, сказал Балин.

– Так ведь не за себя беспокоюсь, – развел руками гигант. – Дело предстоит жаркое. Не многие вернутся домой. Пусть хоть золото немного восполнит горечь от потери.

Гримбьорн посмотрел на отца неодобрительно. Четко прописывая всеобщие руны на бумаге, он сказал:

– Если между нами и возникали некоторые трудности в этом походе, то забудь о них, доблестный гном. Я понимаю тебя, и уважаю упорство, с которым ты стремишься к цели. Только больше не сманивай моих воинов. Когда потребуется – мы придем, и каждый узнает крепость руки Гримбьорна, сына Бьерна-Шкуроменятеля.

И деловито поинтересовался:

– Кстати, Оин, ты пойдешь с нами? Твоя помощь пришлась бы кстати.

Краска залила лицо гнома. Заикаясь, он произнес:

– К сожалению, я не могу присоединиться к вам. Долг перед своим народом заставляет меня остаться.

Бьерн, внимательно смотревший на Оина, одобрительно кивнул:

– Исполняй свой долг, друг. Хотя должен признаться, мне будет чертовски не хватать тебя. И твоего топора тоже.

Тартауриль тоже оставил несколько строк в книге.

– Мои товарищи возвращаются обратно, в Сумеречье. Я же прошу для себя разрешения государя Казад Дума остаться на некоторое время.

– И это разрешение ты уже получил, благородный Тартауриль. Государь Мории с радостью приветствует тебя, – с достоинством отвечал Балин.

– А как же разведчик из Лориэна? Он тоже должен оставить подпись. Ведь он присутствует здесь, – с некоторой озабоченностью произнес Ори.

Орофэн приблизился. Он с любопытством смотрел на окружающих его. Потом поднял руку, призывая к тишине, и произнес несколько фраз на странном певучем языке. На этот раз Балин не понял слов, но Тартауриль, стоявший рядом, перевел:

– Разведчик Лотлориэна говорит, что тебе повезло, повелитель Мории. С тобой я вижу людей Озерного края, эльфов Сумеречья, гномов Рудного кряжа. С дней Последнего союза такой договор заключается впервые. Он счастлив, что сможет поставить свою подпись и не сомневается, что владычица Галадриэль одобрит его поступок.

Последним к Ори придвинулся человек в черных доспехах, Борп.

– Дозвольте и мне расписаться. Не только молодой Гримбьорн и его воины приложили руку к этой победе.

Борп писал долго, сопел и кряхтел, и оставил после себя целую страницу, исписанную корявыми буквами.

– Слава государю Мории, Балину, сыну Фундина! – закричал он, после того, как отдал перо Ори.

Одобрительные возгласы присутствующих были ему ответом.

Рядом низко протрубил рог. Гримбьорн, удостоверившись, что привлек внимание пирующих, взмахнул рукой, разрубая ладонью воздух. Этот ставший для всех привычным жест означал: «Отбой».

С видимой неохотой воины начали расходиться. Балин, который думал, что на сегодня с него хватит разговоров, поплелся к своей палатке. Но тут дорогу ему преградил Гримбьорн:

– Мы еще не закончили, сын Фундина. Мой отец не зря говорил о деньгах.

Балин остановился, смерил сына Бьерна долгим взглядом.

– Что еще? – спросил гном.

– Ты ловко отговорился. Но у нас большие потери в лошадях. Когда мы ставили засаду у Северных ворот, коней пришлось оставить в лагере. Мы их не привязывали, но орки смогли многих подранить и покалечить.

Гримбьорн пристально глядел на гнома.

– И что? – спросил Балин.

– Я предлагаю тебе, сын Фундина, купить у нас этих коней, – спокойно сказал Гримбьорн.

– Купить? – протянул гном.

– По золотому за покалеченную лошадь, по две серебряных монеты за убитую. Нам потребуются деньги. Мы хотим купить уже обученных коней в Рохане.

– На кой мне калеченные и мертвые кони? – нахмурился гном.

– Ты любишь конину? – спросил Гримбьорн. И тут же ответил, будто сам себе. – Придется полюбить. Потом потребуется новая одежда, а ничего крупнее мыши в окрестностях не осталось. Лен тоже не за один день растет…

– Ладно, ладно! В конце концов ваши кони все равно достанутся нам, – Балин заметил, как лицо Гримбьорна напряглось. – Дела так не делаются, – заявил гном, задрав подбородок.

– А как? – проворчал молодой командир.

– Ори! Оин! – позвал Балин. Когда гномы подошли, гном продолжил. – Оин будет свидетелем, Ори – записывать договор. Итак…

Балин поднял глаза вверх и начал медленно диктовать:

– Сего дня, одиннадцатого мая, через два дня после освобождения Казад Дума, 2989 года, Балин и человек Гримбьорн заключают договор, по которому покалеченные и убитые в битве у Северных Великих Ворот Мории кони покупаются Балином за…, – гном нахмурился. – …за один гондорский золотой – две покалеченные, за одну серебряную в три пеннивейта – одна мертвая. С правом произвести платеж в рассрочку, при этом половина денег передается человеку Гримбьорну немедленно, а вторая изымается из доли людей нанятых идти в Морию…

– Это…, – начал Гримбьорн.

– Это мои условия, – не менее грозно перебил его Балин. – И вообще, я хочу точно знать, скольких коней покупаю. Без этого сделка не состоится.

– Ладно, – прорычал человек. – Я сейчас узнаю.

– Оин, Ори, – обернулся Балин к своим спутникам. – Идите, и по приказу Государя Мории немедленно соберите все наличные деньги.

– Но это…, – начал было Ори.

– Выполнять, – твердо сказал Балин.

Оин посмотрел на друга, криво усмехнулся, развернулся и направился к гномам, столпившимся у входа в Морию.

Через полчаса более двух сотен золотых перекочевали из рук Балина к Гримбьорну.

– Что ты делаешь? – стонал Ори за плечом Балина. – Это же были наши единственные деньги!

– Мы возьмем в Мории в тысячу раз больше золота, – отвечал Государь Мории.

– Все равно бы эти дохлые кони достались нам – так или иначе. Зачем? Зачем был нужен этот торг? Можно было просто…

Балин обернулся, внимательно посмотрел на друга. Гномы разговаривали почти шепотом, на тайном наречии – Гримбьорн не понимал и слова:

– Когда я лежал ночью, в траве, – медленно и громко начал Балин на Всеобщем языке, – то видел, как орки громят лагерь. И тогда понял, что ради победы люди пожертвовали своим снаряжением, едой, конями… А конь для всадника иногда важнее оружия… Коней мы должны вернуть, пусть даже золотом…

– Но этот балаган, что ты устроил с Гримбьорном…

– Надо же поддерживать репутацию, – пожал плечами Балин. – Всем спать, наши проблемы еще только начинаются.