Текст книги "Балин. Сын Фундина. Государь Мории (СИ)"

Автор книги: Ринат Мусин

Соавторы: Елизавета Огнелис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Хочу вам предложить поселится около Северных ворот, вместе с Антором, князем Остфольдским, – Балин указал на высокого дунадана, который скромно стоял у стены вместе с сыном. Антор склонил голову в знак того, что слышит разговор. Балин продолжал дальше:

– Они уже начал пахать склоны, а вы, как я слышал, вольные хлебопашцы. Думаю, вы найдете общий язык. Ори, – Государь Мории снова повернулся к своему товарищу. – Будь добр, проводи всех до подножья Баранзибара. Заодно расскажешь господину Антору про подземные ходы из цитадели. Он очень интересовался этим вопросом. Кроме того, ходы и в самом деле надо найти и проверить…

Ори сначала хотел было сказать, что тайные ходы – это не то, о чем можно рассказывать каждому встречному-поперечному, но осекся, поймав взгляд Балина, и кивнул, а затем степенно поклонился. В последнее время он все реже и реже обсуждал приказы. Может быть, это была дань уважения Балину, а может быть на пустопорожнюю болтовню просто не хватало времени.

Сборы не заняли много времени. Люди, бросившие по дороге почти все пожитки, собирались недолго.

– Надо будет потом вернуться и забрать вещички, – говорил Родогор, когда они с Ори шли по Центральному тоннелю. – Вы не представляете, мастер Ори, что было… Целая армия крыс. Я в жизни столько не видел. И такие злые! Все наши посевы в одну ночь съели. И запасы тоже. Прихожу в амбар – а там пусто. Скотину всю перепортили, пасюки проклятые. Завшивела от них вся деревня. А потом и болезнь началась. Вот я и услышал, что в Мории появился новый царь. Думаю – все равно помирать, а гномий владыка обещал всех, кто к нему придет, защитить. И надо же – не обманул. Спасибо вам, мастер Ори.

– Родогор, – сказал Ори. – Ты можешь мне одну услугу оказать?

– Запросто, мастер гном, – живо откликнулся гигант.

– Хватит меня через каждые пять минут благодарить, – гном устало взглянул на собеседника.

– Хорошо, – недоуменно произнес Родогор, а вскоре и вовсе отстал от Ори.

Гном шел по подземельям, по памяти вспоминая карту Мории. Он помнил не только малую, но и большую книгу карт Черной Бездны. Помнил наизусть каждый закуток, каждый поворот и даже не высматривал на стенах путеводные надписи. Мория сильно изменилась за последнее время. Ори помнил ее залитую кровью орков, грязную и захламленную, полную страха и ненависти. Теперь он вел за собой людей чистыми коридорами, которые были залиты мягким светом из световых колодцев. В нижних галереях горели газовые фонари, распространяя вокруг не только свет, но и тепло. Воздух теперь не казался холодным и мокрым, все гнилостные запахи исчезли. Вокруг теперь пахло железом и углем, кожей или свежим деревом. Доносились звуки молотов и скрип механизмов, несколько раз навстречу попадались гномы с метлами и набором инструментов для резьбы по камню.

– Обновляем старые надписи, – важно ответил один из гномов-юношей на вопрос Ори.

Правда, через несколько миль снова начались грязные коридоры и разбитые двери, а неприятные запахи повисли во влажном воздухе. Ори пришло в голову сделать привал. Остановившись, он с истинно гномьей рациональностью попросил людей убрать мусор в девятом зале второй верхней галереи северного крыла. Перекусив на скорую руку, отряд отправился дальше.

* * *

Мастер Трори собирался ложиться спать. Он оглядел себя, потом посмотрел на старый ковер, который будет служить ему постелью. Гном решил ложиться не раздеваясь. Только снял робу и сапоги, умыл лицо. В дверь постучали.

– Входите, – пробурчал Трори. Он повесил цветастое полотенце на крючок, обернулся. В дверях стоял Балин.

– Государь, – засуетился старик. Он попытался натянуть сапоги и одновременно – поклониться, но вместо этого едва не упал.

– Садись, Трори, – ровным голосом произнес гость. – Есть разговор.

– Я всегда к услугам Государя Мории, – с достоинством ответил пришедший в себя Трори. Появление сына Фундина застало его врасплох. Гномы старались не вспоминать о размолвке, которая произошла между ними перед коронацией, но отношения между главой гильдии каменщиков и Государем Мории оставались, мягко говоря, прохладными.

– Я хочу назначить тебя государственным советником, – сказал Балин.

Трори замер, стараясь вникнуть в смысл этих слов. Сначала он подумал, что ослышался, потом хотел засмеяться. Но лицо Балина оставалось холодным и строгим.

– А почему…? – начал было Трори.

– Потому что между нами нет дружеских отношений. Мы недолюбливаем друг друга. Ты не глядишь мне в рот, как большинство здешней молодежи, а думаешь над словами Государя Мории. Я, в свою очередь, внимательно наблюдаю за тобой и замечу любой промах, – ответил Балин.

Трори даже открыл рот в изумлении. Наверно, он стоял так немало времени, потому что когда пришел в себя, то Балин сидел за столом и держал в руках перо.

– Первым делом надо переписать законы, что дал нам Махал-Создатель, вместе с заветами Праотцов, – бурчал Государь Мории. – У меня на это нет времени. И у Ори. У тебя тоже нет, но надо найти…

– Спасибо за правду, – с трудом выговорил Трори, опускаясь на скамеечку на противоположную от Балина сторону стола.

– Пожалуйста, – ответил Балин, не отвлекаясь от дела.

Через час они уже спорили до хрипоты.

– Так не пойдет, – почти кричал Трори. – Надо расширить, но с четкой трактовкой. Что это такое: "Каждому подданному Государя Казад Дума надлежит отдыхать хотя бы раз в месяц"? Что это за слова – "хотя бы"? Надо писать – "обязательно, под страхом наказания…". Да и сама формулировка расплывчата.

– В смысле? – почесал голову Балин.

– В том смысле, что большинство будет брать выходной день в конце месяца. Понимаешь? А заканчиваться отдых будет в начале следующего. Месяца, в смысле. Мы это уже проходили, – Трори погрозил пальцем в сторону двери. – Оглянуться не успеешь – а они всего шесть дней в году отдыхают, раз в два месяца. И не подкопаешься. Убеждаешь – все без толку. А надо так и писать: "Каждому обязательно, под страхом наивысшего наказания, отдыхать не меньше одного дня в месяц, то есть не менее двенадцати дней в году". Кстати, надо продумать и меру наказаний.

– Да, – согласился Балин. – Наших сейчас ничем не напугаешь. Разве что…

– Что? – басом спросил Трори, оглаживая бороду. Он тоже понимал, что плетьми и даже золотом здесь не обойдешься.

– Изгнание, – хрипло сказал Балин. – Изгнание из Мории.

Ладонь Трори сжалась, и старик непроизвольно дернул себя за бороду. Округлившимися глазами посмотрел на Балина.

– Да, Государь, – тоже хрипло сказал Трори. – Это страшное наказание. Только так мы… Только так нас…

– Хорошо, – поднялся с лавки Балин. – Ты слышал все, что я хотел сказать. Садись, пиши. Я приду через пару недель. Все должно быть готово.

– Все будет готово, Государь, – прогудел Трори, вскакивая. Когда Балин вышел, старик подошел к столу, взял перо, подвинул к себе новый лист. Сонная пелена исчезла с лица гнома, движения стали плавными и быстрыми.

– Именем Государя Мории, – торжественно произнес старый каменщик, и склонился над бумагой.

Глава 17

* * *

Борп ушел через день, любезно распрощавшись с Балином. На лице разбойника играла легкая улыбка, а внутри все кипело от бешенства. Пробираясь по главному тоннелю, он скрипел зубами от злости. Негодные коротышки обманули его! Когда перед Борпом предстало великолепие зала Мазарбул, он почувствовал, как в душе вспыхивает ненависть. Ему же обещали долю в добыче, а теперь получается, что гномы забрали все себе. Самым сильным желанием разбойника было схватить первого попавшегося гнома за шиворот и вытрясти из негодяя его мелочную душонку. Борп уже составлял план, как бы испортить праздник, и вдруг успокоился. Пламя негодования в душе погасло, уступив место холодной и расчетливой жажде мести.

Он знал, как следует поступить. В одиночку ему не справиться, даже имея на руках карту Мории, которую он припрятал от Балина и Гримбьорна. У разбойника было две сотни бойцов, но гномов стало не меньше, и, кроме того, коротышки у себя дома. Первым делом, думал Борп, нужно набрать еще людей. Обратиться за помощью к торговцу Рахилю, пусть тот по старой дружбе поговорит в тавернах, что Борп Темный теперь богат, знаменит и владеет маленьким государством. Из вновь прибывших надо будет отобрать самых отчаянных и только потом, позже, когда доверие гномов окрепнет, а бдительность ослабнет, дерзким наскоком перебить их всех и забрать сокровища себе.

Борп даже задержался с отъездом на пару дней, чтобы освоиться в восточном крыле Мории. Он специально разослал своих людей по галереям, чтобы те лучше ориентировались в этой части пещер. О своих планах он не рассказывал никому.

Шагая по длинному и ровному тоннелю, Борп размышлял: к делу неплохо бы привлечь и орков (у разбойника были связи среди них), но потом отбросил эту мысль. Привлекая орков, он привлечет и владыку Мордора, а тот, как известно, не слишком любит делиться добычей.

«Первым делом, – думал Борп, – необходимо разобраться со своими. Слишком уж задрали нос Скринок и Йолмер. Копаются в старых шахтах и счастливы по уши. Потом решить дело с этим отставным князем Остфольдским, Антором. Этого наверняка придется убить. Уж больно своенравен. А потом, когда все будет улажено, можно подумать и о гномах. Недолго им осталось кичиться своим богатством. Перебьем их всех – пусть в следующий раз знают, как обманывать Борпа Темного».

Разбойник уже начал придумывать для каждого подгорного жителя пытки и способы медленного умертвления, как перед глазами вдруг встало суровое бородатое лицо с безумными глазами. Борп чуть не застонал от бешенства. Как он мог забыть об Оине? Разбойника не вводил в заблуждение малый рост гнома. Он видел Неистового (это прозвище прочно закрепилось за Оином) в битве и не строил иллюзий насчет того, что произойдет, если этот безумец вступит в бой даже с сотней противников.

«Отравлю, – холодно решил Борп. – Соберу пир, приглашу всех и отравлю, как бешеных собак. Пытки придется отложить, но это ничего».

Борп вышел из ворот Мории не попрощавшись ни с кем. За лестницей, что вела к Северным воротам, его поджидали еще полсотни людей, оставшиеся снаружи с лошадьми.

– Идем к ручью, – приказал Борп, взлетев в седло. Позади послышались довольные смешки – все сразу поняли смысл приказа. Многие из друзей Борпа уже не раз подходили к главарю с идеями, как бы хорошенько пощупать толстопузого Скринка. Разбойникам пришлось идти нижней дорогой, через перевал. Верхняя тропа, ведущая по гребням скал, была непроходима для лошадей – из-за обилия встречающихся на ней трещин.

Но именно эту тропу выбрали вышедшие из Северных ворот Ори, Родогор и Антор, вышедшие на час раньше. Гном собирался провести людей в цитадель как можно скорее. Родогор полностью одобрял выбор гнома, мечтая добраться до обжитых мест до захода солнца. Ведь ночи в горах холодны, а многие из его людей еще не совсем оправились от болезненной слабости. Антор же со своей немногочисленной свитой приехали верхом. Но князь, желая осмотреть короткую дорогу от ворот Мории к своей цитадели, сегодня решил пойти пешком. На лошадей нагрузили немногочисленные пожитки крестьян, и вскоре два отряда разошлись – конные пошли на перевал, а пешие, вытянувшись в длинную цепь, исчезли в скалах.

Старатели, что работали в пещерах около ручья Комер Кошлаг, решили не ставить палаток или строить хижины. Вместо этого они нашли несколько вполне приемлемых для жилья гротов выше по течению. Но сейчас там никого не было – люди, как один, работали на жиле. Правда, теперь, когда их стало больше, русоволосый Твиррел был отстранен от работы и переведен в сторожа. Когда он увидел на ведущей к ручью тропе всадников, то тихим свистом предупредил работающего около промывочных колод Йолмера. Гигант подошел к входу в пещеру, рявкнул так, что ближайшие скалывздрогнули, и вскоре почти все старатели высыпали наружу. Теперь их было гораздо больше – около тридцати человек.

Борп только усмехнулся, глядя как из темного проема по одному выходят грязные люди с инструментами в руках.

– Ну что, крысы? – прорычал он, приблизившись к кучке старателей.

Ответом ему было настороженное молчание. Послышался звон железа – это Йолмер, не обращая ни на кого внимания, надевал кольчугу. Потом гигант проверил, хорошо ли выходит из ножен громадный меч и не спеша направился прямо к Борпу.

Разбойник ухмыльнулся – теперь у него появился повод применить оружие. Хотя, даже если повода и не было, Борп никогда не стеснялся обнажить саблю в довесок к словам.

– Тебе чего? – хмуро спросил Йолмер, остановившись в десяти шагах от главаря разбойников.

Борп поискал глазами в толпе Скринка и насмешливо сказал:

– Я почему-то не понимаю, что здесь за отношение к гостям? И почему вы не на пиру у Балина? Вы что, не уважаете повелителя Мории? Пользуетесь его пещерами, моете его серебро и в ус не дуете? Нехорошо.

Толпа старателей молчала.

– Надо бы вас наказать, да уж ладно, сегодня я добрый, – говорил Борп дальше. – Но все серебро и мифрил, что намыли, придется сдать. Я заберу его, но все будет по закону. Десятую долю, так и быть, оставлю вам.

– По какому закону? – выкрикнул Скринок.

– По нашему закону, по разбойничьему, – ответил Борп. – Все в общий котел. Аль запамятовали?

– Вот что, друг любезный, – заговорил великан Йолмер. – Разворачивай оглобли и иди откуда пришел.

– Это что еще? – деланно изумился Борп.

– Я тебя предупредил! – рявкнул гигант и одним движением выхватил меч.

– Что здесь происходит? – спросил холодный голос откуда-то сверху. Огибая скалу, в которой находился вход в шахту, к разбойникам спустился Антор. Короткая дорога, по которой от Северных ворот до цитадели было всего шесть миль, заканчивалась именно здесь, у Серебряной Ложки. Князь продрался сквозь невысокий кустарник и подошел к Йолмеру. Великан-роханец обернулся и вдруг захохотал. Антор недоверчиво посмотрел на неистово хохочущего Йолмера, но тот словно и не заметил недоуменного взгляда:

– Братишка! – заревел Йолмер. – Родогор!

Братья, продолжая хохотать, кинулись друг другу в объятья. Со стороны встреча сильно смахивала на драку между быками – столько силы было в дружеских хлопках по спине и реве могучих глоток.

– Так что же здесь происходит? – снова спросил Антор Борпа. Братья, враз затихнув, встали каменными глыбами по обе стороны от князя.

Борп, заметив что перевес сил теперь складывается не в его сторону, вмиг переменил тактику.

– Я заехал к своим людям, чтобы посмотреть, как идут дела. Как идет добыча серебра? И не слишком ли распоясались гномы?

– При чем тут гномы? – хмуро спросил Антор.

Борп усмехнулся. Кроме того, что он прекрасно владел оружием, искусство красноречия ему также не было чуждо. Борп решил дать почувствовать всем, кто настоящий враг, и кого действительно стоит ненавидеть.

– Гномы обманули меня, благородный Антор. Они обманут и тебя, и его, – Борп указал на Скринка. – И всех нас!

– Они маленькие обманщики. Нашими руками нахапали себе золота, на наших горбах выехали в цари, а теперь нашим потом и мозолями продолжают богатеть! – разбойник почти кричал.

Борп уже не скрывал чувств, владеющих им:

– Гномы – вот наши главные враги. Мелкие уродливые поганцы, которых надо давить как крыс!

Ряды людей расступились, и последние слова застряли у Борпа в горле. Но, приглядевшись, он понял, что стоящий перед ним гном – не Оин.

– Ну, что скажешь, вонючий коротышка? – заорал тогда Борп.

Ори даже присел от ненависти, звучавшей в голосе главаря разбойников. Гному вдруг показалось, что все смотрят на него осуждающе, что он среди врагов и единственное, что осталось – достойно принять смерть. Ори шагнул вперед и … широкая ладонь остановила его.

– Мастер Ори, – прогудел Родогор. – Я бы хотел оказать вам еще одну услугу.

– Да, голубчик, – промямлил гном, подумав, что гигант в следующее мгновение предложит ему умереть быстро, без мучений.

– Можно, я проучу этого …э-э-э … нахала, – роханцу явно с трудом удалось подобрать слово. – Вместо вас. Что вам руки марать о такую мразь?

– Да, если можно, – согласился Ори, еще не уловив суть вопроса.

– Это не по закону! – высунулся из-за плеча Борпа один из разбойников.

– Какому еще закону? – прорычал Йолмер, неуловимым движением содрал человека с седла, и приложил неудавшегося законника головой об камень. Борп, выхватив саблю, обрушился на великана. Йолмер, обливаясь кровью, упал головой вперед. Родогор, ревя дуром, голыми руками скрутил в клубок лошадь вместе с всадником. Антор выхватил меч. Кирки взлетели над головами старателей. Разбойники, хоть и в меньшинстве, но будучи на конях, атаковали пешую толпу.

Ори не принял участия в драке. Честно говоря, он даже не вытащил из-за пояса топор. Он стоял прямо в центре схватки и глядел, как в бешеной стычке гибнут люди. Ошеломленно вертя головой, непонимающими глазами смотрел на тех, кто умирал из-за десятка сказанных сгоряча слов. Потом, словно опомнившись, потянулся к заплечной сумке. Вокруг звенела сталь и слышались предсмертные хрипы, а гном в это время аккуратно перевязывал голову Йолмеру. Схватка закончилась также внезапно, как и началась. Около сотни приспешников Борпа лежали без движения. Три десятка легко раненных удалось заставить сдаться. Сам Борп словно сквозь землю провалился. Никто и не заметил, как он исчез с поля боя.

– Мастер Ори! – воскликнул за спиной Ори Родогор. – Как вы можете? Ведь это разбойник!

Гном даже не обернулся. Он все так же деловито продолжал накладывать шину на сломанную руку. Закончив, передвинулся к другому человеку, по всей видимости – старателю, у которого удар меча содрал всю щеку и разрубил челюсть.

– Для меня это просто раненный, – сказал Ори спокойно. – Нечего стоять без дела. Давай, Родогор, окажи мне и третью услугу. Подержи голову. Сюда, – гном указал на разрубленную челюсть, – придется вставить скобу. Потерпи дружок, будет очень больно. Тебе повезло, что я догадался взять с собой инструменты, – продолжал гном, пристально глядя в округлившиеся от ужаса глаза раненного, доставая из сумки маленькие щипцы и кусок серебряной проволоки.

К этому времени Борп темный был уже далеко. Кроме него, из схватки удалось уйти еще семнадцати разбойникам. Но Борп уже не скрипел зубами и не буйствовал. Холодная расчетливая ненависть поселилась в душе. Он давно заметил за собой такую особенность – чем серьезней предстояло дело, тем спокойней и расчетливей становились мысли. Ему просто не оставили выбора. «Пусть все умоются кровью», – решил Борп.

– Идем в Мордор, – приказал он и повернул лошадь на юго-восток.

Глава 18

* * *

Два гнома медленно шли в непроницаемой тьме Мории. Слабые огни фонарей почти не рассевали осязаемую темноту, но наоборот, делали ее словно бы вязкой.

Первый из идущих отличался малым ростом. В нем едва было три фута росту. Из-за маленького роста он не казался щуплым, а производил впечатление хорошо сложенного, по человеческим меркам, гнома. В действительности, для гнома он был очень худ и той кряжистости, что отличает подгорный народ от прочих, в нем не было. Усугубляло положение и то, что на лице его отсутствовала окладистая борода, которую заменяли две сотни длинных седых волосин. Гнома звали Синьфольд. Шедший за ним Тори представлял полную противоположность. Высокий, даже по людским меркам, очень широкий в плечах, с огромной седой бородой-веником, Тори происходил из рода Ногродских князей, чем очень гордился. Однако заметить эту гордость на его простоватом лице было невозможно. Даже среди немногословных наугримов Тори слыл молчуном. Многие говорили, что он "не от мира сего", и называли дураком. Иногда Тори с ними соглашался. Действительно, надо быть последним ослом, чтобы связаться с этим Синьфольдом, которого некоторые прямо так и называли – «гоблинское отродье».

Синьфольду принадлежал тонкий голосок, который, казалось, может просверлить тяжкий камень гор. Звуки этого голоса никуда и никогда не исчезали, а если Синьфольд замолкал, казалось, продолжали жить сами по себе, отражаясь от стен и гулким эхом разносились по коридорам. Тори пытался от них скрыться, ныряя в ходы-ответвления, но звуки преследовали и настигали, повергая угрюмые думы в смешение каламбура. Тори обладал одной ценной чертой, которая отличала его в глазах соотечественников. Здоровенный гном выделялся повышенным, даже насколько болезненным чувством долга. Чувство долга стоит на первом месте у любого гнома, поэтому вы поймете меня, когда я скажу, что даже в этом Тори был особенным. Для него не существовали другие проблемы, пока не будет выполнено порученное дело. Оин поручил ему (не Синьфольду, а именно Тори, который был много младше своего спутника-недоростка) провести разведку нижних горизонтов Казад Дума. Тори принял этот приказ как почетное признание своих талантов, ибо после Синьфольда был самым старым и самым опытным в толпе молодежи, что сопровождала Балина в походе.

Сейчас Тори мучался, что они могут провалить задание. Все потому, что Синьфольд слишком громко разглагольствует, мешая слушать и выдавая их неведомым пока врагам своими нескончаемыми монологами.

Один раз, когда голос Синьфольда зазвучал особенно пронзительно, Тори попросил Синьфольда помолчать:

– Если будешь так кричать, разбудишь подгорный ужас.

– Что? – не понял Синьфольд и приложил руку к уху.

– Не кричи! Разбудишь Неназываемое! – напряг Тори на всю мощь легкие.

– Да, если ты так будешь орать, кого хочешь разбудишь, – ворчливо отозвался маленький гном.

Тори еле слышно зарычал и протянул было руку, чтобы схватить за шиворот этого тщедушного наглеца, который только называет себя гномом, а на самом деле – злобный и подлый гулль, которого…

– Плохо, когда тебя окружают лишь глупцы и бездари, – снова повысил голос идущий впереди Синьфольд. – Вот мой отец, которыйвидел, как работает в кузне великий Тэльхар, говорил: только в великом труде и терпении закаляется характер. А сейчас! Посмотрите на молодежь! Сплошной разврат и беззаконие. Каждый здоровый оболтус так и норовит обидеть слабого и старого. А еще и происходит из высокого рода князей Ногрода.

Но Тори уже было все равно. Недаром Балин послал их вместе. В походе Тори не раз спасал въедливого и язвительного Синьфольда от кулаков молодых и горячих гномов. Но иногда он чувствовал, что и его терпению приходит конец. И тогда он вспоминал, как его, еще молодого тогда, но всего израненного и покалеченного, сжигаемого болотной лихорадкой и гнилостным жаром от ран, тащил на своей спине маленький и сварливый Синьфольд. Ругался на Тори, тяжелого, как лесной кабан и неповоротливого, словно промывочная колода. Сквозь колючий кустарник, в обход бездонных топей Гиблых Болот маленький гном нес его на своей спине шесть дней. Им повезло. Их не нашли враги и вовремя заметили друзья: сил у Синьфольда оставалось совсем немного.

И сейчас они не шли, а ползли по бесконечным коридорам бездонной тьмы. Негнущиеся колени и не сгибающиеся руки не в счет. Они давно миновали четвертый нижний ярус и шли по штрекам разработок. Чего можно здесь боятся, а тем более тем, кому на двоих давно перевалило за полторы тысячи лет? Но Синьфольд не просто старше – он стар, что среди гномов редкость. Он был пожилым уже тогда, когда Тори только начинал работать в кузнице на собственной наковальне. Про себя Синьфольд говорил, что разменивает десятую сотню, но и здесь Тори подозревал, что его друг и спаситель врет. За Синьфольдом закрепилась дурная слава – он никогда не говорил правду, а если и говорил, то загадками; был невероятно въедлив и язвителен, не гном прямо, а… ну, сами знаете кто.

– Я буду крутить ворот, а ты ставь башмак, – говорил Синьфольд когда они нашли коридор с давильным камнем. Чтобы поднять круглый камень весом не одну тысячу стоунов вверх по пологой плоскости тоннеля на четыре сотни локтей у них ушло три дня. Синьфольд упирал балку с винтовым механизмом в стену и со смаком крутил рукоять, подробно перечисляя, сколько врагов раздавит именно этот камень и как они, враги, будут страдать. Пока же страдал только Тори. Все эти три дня он героически слушал старческую трескотню, а когда резьба кончалась и камень останавливался, подкладывал башмак. Причем в течение последующих десяти минут Синьфольд ему выговаривал, как неаккуратно в наше время молодежь подставляет башмаки под такую простую вещь, как давильный камень.

Они целую неделю приводили в порядок рычажные ловушки на четвертом ярусе восемнадцатого горизонта. Четыре дня ушло на замену лезвия механической ловушки в гроте девятнадцатого нижнего горизонта. Около ловушек они оставляли приманки – многогранные стеклянные подделки во флюоресцирующей пыли древесных гнилушек. Стирая предыдущую надпись, заново помечали глиной, красной или белой, когда и кто подготовил к работе тот или другой убийственный механизм. Время от времени они встречали рабочие или, наоборот, совершенно не подлежащие восстановлению ловушки.

Крама, или, как его еще называли – гномьего хлеба, у них оставалось еще на месяц. Кроме того, они постоянно находили еду в глубинах пещер. Однажды Тори обнаружил комнату, где сохранился белый гриб, растущий в полной темноте и пригодный в пищу. Пару раз Синьфольд умудрился выловить в бездонных колодцах по рыбине, которую они съели сырой, порезав на тонкие полоски и хорошо посолив. Пока в Мории не было гномов, ее пещеры облюбовали и загадили летучие мыши, некоторые из них умудрялись выживать даже на такой глубине.

Тори угнетала тишина. Напрасно он напрягал слух, старясь уловить звук молотов товарищей, что остались наверху. Не слышал он и топота тяжелых гномьих башмаков и других домашних звуков, что постоянно присутствуют в обжитой пещере. Только писк летучих мышей и тонкий, дребезжащий голос Синьфольда.

Тори не понимал, что гонит его спутника вниз, в самые глубины подземного царства. Оин предупреждал их, что на самом дне Мории водятся чудовища, но Синьфольду до них, по всей видимости, не было никакого дела. Маленький гном упрямо шел дальше. Они давно миновали девятнадцатый, самый последний из обжитых, горизонт, спустились в глубинную шахту и оказались в хаосе неизведанных пещер. В первый раз увидев эти пещеры, Тори сразу же определил, что они вовсе не естественного происхождения. Некоторые из подземных ходов были словно проплавлены в скалах, другие – продавлены в мягкой породе, а третьи – пробурены. Но гном не был уверен, что это сделали его соплеменники. Подсвечивая себе самоцветом, Тори с затаенным страхом озирался по сторонам, пытаясь представить громадин, которым потребовались такие ходы. Воздух с каждым пройденным фарлонгом становился все более горячим и непригодным для дыхания. Иногда встречались глубокие колодцы, из которых тянуло жарким теплом. Тори в какой-то момент догадался, что эти колодцы и есть начало тепловых шахт, обогревающих Морию. Строители бурили шахты из нижних горизонтов, и, конечно же, не спускались сюда. Но они, несомненно, знали о существовании пещер. «Может быть, именно здесь притаился подгорный Ужас?» – спрашивал себя Тори. Но вместо того, чтобы бежать отсюда куда глядят глаза, он выуживал из памяти все крохи сведений об морийских тепловых колодцах. «Ведь мы пришли в Казад Дум навсегда», – подбадривал себя гном. Он вспомнил, что в южном крыле подобные колодцы были заполнены водой и от каждого из них в свое время тянулась система труб. Вода, нагреваемая в термальных источниках, служила для обогрева помещений и для бытовых нужд. Сейчас, все пришло в негодность, хитроумные механизмы развалились без надлежащего ухода, трубы проржавели и полопались, вода вышла из-под контроля, и только поэтому некоторые подземные горизонты пришлось полностью перекрыть.

– Скоро выйдем к мифриловой жиле, – говорил Синьфольд. – Это самое глубокое место, где разработки велись до последнего. Мне эти пещеры не по нраву. Мы – первые, кто их исследует, но думаю, что Балин будет доволен, – маленький гном любил внезапно перескакивать в разговоре с одной темы на другую. Уследить за мыслями Синьфольда было не так просто.

– А здесь мы что делам? – с угрозой спросил Тори.

– Да так, надо же посмотреть, – неопределенно ответил Синьфольд, и свернул за очередной поворот.

Тори точно чувствовал, что друг что-то не договаривает. Синьфольд явно знал, куда идет. Или не знал, но догадывался, а может быть – просто забыл дорогу. Но что могло привлечь гнома в таком гиблом месте? Еще одна мифриловая жила? Тори, подсвечивая дорогу переносным фонарем, свернул вслед за Синьфольдом и вдруг оказался в громадной пещере. Слабый огонек самоцвета на шлеме не мог отогнать окружающую тьму. Тори поднял фонарь повыше, но так и не смог рассмотреть потолка или противоположной стены. Пещера была слишком велика. И в ней был ровный пол. Если друзьям до этого приходилось пробираться по заваленным валунами тоннелям, то здесь поверхность была свободна от камней, и, кроме того, чуть ли не отполирована. В самом центре огромного помещения стоял на подставке ровный каменный куб. Огонек от фонаря Синьфольда виднелся далеко впереди.

– Эй, погоди! – крикнул Тори. Он поспешил вперед, отмечая по сторонам какие-то странные кучи. Одна оказалась совсем рядом и гном вдруг понял, что раньше, много лет назад эта «куча» была живым, и по всей видимости, огромным существом. Как оно сюда попало и что с ним случилось – этими вопросами Тори решил заняться попозже. Сейчас он спешил за маленьким гномом, который уже успел зайти в прорубленный в скале ход и остановился перед широкой дверью.

– Вот оно, – прошептал Синьфольд.

– Что? – задыхаясь спросил Тори. Местный тяжелый воздух мало подходил для быстрых прогулок.

– Кузница твоего прадеда, – ответил маленький гном.

– Какого…? – начал было Тори, но сразу осекся. У него перехватило дыхание. Не веря глазам, он принялся искать на стенах надписи и прямо на двери увидел руны. «Мастер Тэльхар» – гласили они. У Тори даже голова закружилась от неожиданности.

– Как это? – спросил он.

– Помоги мне открыть, – сварливо сказал Синьфольд.

– Из чего она сделана? – спросил через минуту Тори. Сердце его готово было выпрыгнуть из груди. Толстая и широкая дверь, оплетенная медными проводами, даже не дрогнула, когда гном-великан попытался ее приоткрыть – хотя была не заперта и крепилась на удивительно толстых петлях с сохранившимся слоем смазки.

– Свинец, – прохрипел Синьфольд. Дверь и в самом деле оказалось сделана из цельнолитой свинцовой плиты. Друзьям пришлось немало потрудиться. Тори пыхтел и ругался, потом погнул кайло.

– Попробуй топором, – предложил Синьфольд.

Гигант только гневно глянул на товарища.