Текст книги "Хрустальное озеро (СИ)"
Автор книги: Рина Зелиева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
Глава 3
На следующий вечер в палату к Мариссе опять заявился Никольский.
– Как ты себя чувствуешь?
– Вопрос риторический? – девушка сразу приняла воинственный вид.
Алан вздохнул и пристально посмотрел на Мари.
– Марисса, я тебе не враг.
– Но и не друг. Не мой друг, – уточнила она.
– Я не могу быть твоим другом, Мари. Я несколько иначе к тебе отношусь...
Марисса даже зубами клацнула: "Это он сейчас на что намекает? Чего задумал, упыреныш? В какие игры опять со мной играть вздумал?" Она сердито и настороженно следила за Никольским, за каждым его движением, как будто бы каждый его вздох, каждый жест несли в себе угрозу ее жизни и ее будущему.
Лан подошел к колыбельке, долго и внимательно рассматривал маленький спеленатый кулечек с розовым сморщенным личиком и черными волосиками на голове. Ребенок открыл свои темно-карие глазки, обрамленные густыми длинными ресничками и внимательно посмотрел на мужчину.
– Рен постарался? – от этого вопроса Марисса дернулась.
На какое-то мгновение их взгляды скрестились, как клинки. Алан еще раз взглянул на младенца: сомнений быть не могло – уменьшенная копия Ринара вновь принялась сладко посапывать.
У Мари как будто щелкнул переключатель и она резко сменила тактику.
– Лан, не говори ему ничего, пожалуйста, – девушка всхлипнула. – Я умоляю тебя. Не надо. Я очень тебя прошу.
Алан обернулся и посмотрел в лазурный океан боли с застывшими непролитыми слезами на бледном измученном лице. "Нет, так сыграть невозможно", – подумал он.
– Почему ты ему сама не сказала? Это своего рода месть? Так?
– Нет, Лан, Нет, – поспешила заверить его Марисса. – Ты все не так понял.
– Так объясни. Я никуда не тороплюсь.
Алан взял стул и уселся напротив девушки. Мари замерла под его испытующим взглядом. В нем не было ничего: ни злости, ни жалости, ни участия. Ничего, кроме простого интереса, словно она должна была сейчас поведать ему что-то жутко занимательное.
– Это не то, что ты думаешь, Лан, – начала Марисса.
– А что я думаю?
– Наверняка не знаю, но все точно совсем не так... Я вовсе не собиралась ему мстить, чего-либо от него добиваться и не преследовала никаких других целей, кроме одной единственной: сохранить жизнь себе и своему сыну. Не уверена, рассказывал ли Рен тебе о том, как я потеряла нашего первого ребенка... Но поверь, такое не забывается... Я еще не догадывалась о своем состоянии, когда подписывала бумаги на развод...
Марисса говорила сбивчиво, прерывисто, комкая нервно в руках край одеяла и пытаясь сдержать рыдания. Она не хотела так явно демонстрировать свой страх и отчаянье, свою слабость. Несмотря на то, что и так было ясно, что в данный момент она уязвима и беспомощна, как никогда.
– А потом, – продолжила она, – я поняла, что все сложилось самым удачным образом. Это лучший способ обезопасить себя и сына: чтобы все позабыли о нашем существовании. И приложила к этому максимум усилий. И еще: я даже представить себе не могла, как Рен отреагирует на эту новость. Ни тогда, ни теперь. Мне было банально страшно. Я ему сильно осложняла жизнь, а ребенок осложнил бы ее еще больше. Я не собираюсь создавать ему лишних проблем. Он не нужен был бы ему. И я не нужна... У него уже была другая женщина. Зачем было все портить? Если он счастлив с ней – я рада за него. Правда.
Никольский усмехнулся, не скрывая своих сомнений в ее последнем утверждении. Он не сводил глаз с ребенка.
– Как ты его назвала?
– Богдан.
Алан недоуменно приподнял одну бровь. Так обычно делал Ринар. Марисса вздрогнула. В сердце больно екнуло. И от этого стало еще хуже.
– И кто по документам его отец? – продолжал допрос Никольский.
– У него нет отца. Не по документам, никак. Неужели ты не понимаешь? Я не могу так рисковать своим сыном. Я не хочу, чтобы про него кто-то узнал. Сейчас о нем знают только три человека: Руслан, Лия и Рита. Мне нужна была их помощь. Но они никому не скажут. Я им верю. И теперь еще ты. Но Рен... Ему не нужно знать... Пожалуйста...
Лан пребывал некоторое время в задумчивости. Он сидел, уставившись в пол, сцепив руки прямо перед собой. Затем провел пальцами по волосам, как бы поправляя и без того безукоризненную прическу. И воззрился на девушку. У Мари дрожали губы, а по щеке уже скатывалась предательская слеза. Она была настолько напряжена, что это ощущалось даже физически.
– Возможно, ты права, – медленно произнес он. – Не нужно ему говорить. Пока не нужно.
Девушка недоверчиво уставилась на Никольского, не в силах поверить своему везению. Неужели он дает ей отсрочку? Так ведь это все, что ей нужно. А потом она что-нибудь придумает. Обязательно придумает. Но долго веровать в свою удачу Лан ей не дал.
– Но у меня есть одно условие...
– К..какое? – выдохнула, тут же задохнувшись Марисса.
– Ты выйдешь за меня замуж.
Глаза Мари стали похожи на блюдца.
– А как же Сандра?
– Я с ней развелся еще неделю назад. Надоела.
– Зачем я тебе? В какую игру ты на этот раз хочешь меня втянуть?
Алан усмехнулся:
– Ни каких игр, Мари. Больше никаких игр.
Он направился к выходу. У двери остановился и добавил:
– Я люблю тебя. Давно. Я просто хочу, чтобы ты была, наконец, счастлива.
И ушел, оставив Мариссу пребывать в состоянии прострации. Нет, скорее, в состоянии транса. Она отупело смотрела прямо перед собой, пытаясь поймать мысли. Ну, хоть одну. В конце концов, ей это удалось.
– Это не справедливо. Это не честно, – рыдала она. – Дать почувствовать вкус свободы. Поверить, что все будет хорошо. А затем разрушить весь мой уютный мирок, в котором я действительно была счастлива. Вот уже несколько месяцев.
Немного успокоившись, Мари смогла рационально размышлять: "Возможно, предложение Алана достаточно разумно. Все тайное рано или поздно становиться явным. Рен все равно узнает. Когда-нибудь. Рано или поздно. И тогда..."
Вот от мыслей о том, что будет тогда, девушка похолодела, даже во рту пересохло. Перед глазами всплыла болезненная картинка: полуобнаженные Рен и Виктория в любовном гнездышке в "Кленовой роще".
"Ладно, признаю. Наврала я Лану. Не рада я ни за Рена, ни за Вику. А идея о мести реально очень соблазнительна", – в душе вновь вколыхнулась обида. – "Пусть на своей шкуре мой милый прочувствует, что такое обман, предательство, унижение".
"Если кто-то узнает про Дана, кто-то из врагов Тайгера – я не смогу обеспечить ему надежную защиту. Тогда, как Лан – сможет", – от напряженного мыслительного процесса у девушки разболелась голова. Она потерла виски. – "Когда тайна известно более, чем двоим людям – это уже не тайна. О сыне знают четверо своих и много чужих из персонала клиники".
"Я поняла, у тебя много врагов? Что ты им всем сделала?" – вспомнила она слова Таси.
– Я попрошу у Лана время на размышления. Как воспитанный человек, в этом он не сможет мне отказать, – резюмировала вслух Марисса. – А там будем действовать по обстоятельствам. Проблемы нужно решать по мере их поступления.
Глава 4
Марисса бегала взмыленная по дому в спортивных штанах и майке, растрепанная с бутылочкой в одной руке и распашонкой в другой. Света убежала на свидание. Ребенок истошно орал. В горле першило, в глазах стояли слезы, грозящиеся с минуты на минуту хлынуть сплошным обжигающем потоком.
А тут еще кто-то настырно названивал в дверь. Она выдала тираду из трехэтажной ненормативной лексики, схватила ребенка в охапку и побежала открывать, раздумывая по дороге, как с наибольшей жестокостью порвать непрошеного гостя.
На пороге стоял Алан, весь такой безупречный, благоухая элитным парфюмом. В пепельно-серых брюках и белом джемпере, прическа – волосок к волоску, чисто выбрит. Он не давал о себе знать уже больше месяца, с тех самых пор, как привез ее с Даном домой из клиники, обещав позвонить. Марисса о нем и не вспоминала. Ей было не до мужчин, когда весь ее мир, вся ее жизнь сосредоточилась лишь на одном единственном, который недовольно мяукал у нее на руках, требуя кормежки.
Вовремя припомнив о том, как не стоит выражаться благовоспитанным леди, Марисса удержала при себе "ласковое" приветствие, ограничившись лишь приглашающим кивком головы. Сама она прошествовала в комнату, села на диван и запихнула соску бутылочки в ротик вечно голодному младенцу.
– Характер показывает? – усмехнулся Лан.
– Ага. Весь в папочку. От осинки не родятся апельсинки.
– А Света где?
– Гуляет. Устраивает свою личную жизнь. Я не могу от нее требовать помогать мне с ребенком. Сама должна справляться.
– Почему няньку не наймешь? Теперь ты можешь себе это позволить.
– Я не хочу брать чужого человека в дом. Ты понимаешь, почему. Я уже всего боюсь, всех боюсь и не кому не доверяю.
– Хочешь, я Галину к тебе пришлю? Она хорошая женщина.
– А как же ты?
– Справлюсь как-нибудь. Не маленький уже, – рассмеялся Алан. – И еще: нужно позаботиться об охране дома. У тебя даже нормального забора нет. Очень легкомысленно с твоей стороны. Я попрошу этим Артура заняться.
– Ты подумала над моим предложением? – сразу без всякого перехода спросил Никольский.
Марисса даже икнула. О чем, о чем, а об этом она думала меньше всего. Мари заглянула ему в глаза. Ни страсти, ни обожания, ничего. Она его совсем не понимала. Даник, насытившись, заснул, и она воспользовалась этим, чтобы скрыться от вопроса. Уложив сына в кроватку, Марисса спустилась на кухню.
Алан варил кофе. Он обернулся и улыбнулся ей так нежно, обезоруживающе, согревая своей улыбкой, что Мари сразу передумала на него злиться. Просто не могла. Она взгромоздилась на подоконник, немного смущаясь своего взъерошенного вида, но потом решила не заморачиваться: "Можно было позвонить, предупредить как-то..."
– Ничего, что я у тебя тут хозяйничаю?
– Ничего. Будь как дома, – Мари пожала плечами, изучая его взглядом.
"Как всегда: море обаяния, стильный, презентабельный, идеальный. Вот не верю я в его любовь, и все тут, хоть режьте", – дала заключение Марисса своему осмотру. Словно читая ее мысли, Лан спросил:
– Ты не веришь мне?
– А должна?
– Почему? Я тебя никогда не обманывал. Многое умалчивал – это да. Но не врал.
"Что ж. С этим не поспоришь", – согласилась мысленно Марисса.
– Лан, дело не в тебе...
– Я знаю. Тебе больно. Все еще любишь его?
Алан не дал ей отвернуться. Стащил с окна и, прижав к себе, подняв за подбородок, заглянул в глаза. Мари нервно облизнула губы и сглотнула. Когда он был на расстоянии, она еще могла с ним спорить, даже ругаться. Она сама себя не понимала. Да: красивый, умный, чарующий, сногсшибательный мужчина. И самый близкий друг Рена. Она просто не могла впустить его в свое сердце, душу, довериться ему. Это было бы неправильно. Это было бы ошибкой. Она не могла себе позволить ошибаться. Тем более, сейчас.
Алан отпустил ее подбородок и накрыл ее губы своими губами. Он ласкал ее рот чувственно, сладостно, эротично. В его поцелуе не было ни грубости, ни напора, ничего кроме бесконечной нежности. Девушка сама не заметила, как расслабилась и подалась к нему всем телом. Стало так тепло. Сердце гулко забилось.
Когда он отстранился, она почувствовала себя покинутым ребенком. Лан легко провел пальцами по ее шее, плечам, гладил по спине, и Марисса чуть не замурлыкала. Она вдруг четко осознала чего ей не хватало все эти последние дни. Мужской силы, заботы, надежного крепкого плеча, на которое можно было опереться
Она казалась себе брошенной, покинутой всеми маленькой девочкой, которой пришлось взвалить на себя груз взрослых проблем. Она так устала бороться, бояться, выживать. А Рен бросил ее, бросил одну посреди этого жестокого мира. Она стала ему не нужна, как наскучившая игрушка, как бесполезная вещь, опостылевший хлам.
– А как же Ринар? – спросила Мари грустно.
– Не волнуйся. Это моя забота. Просто поверь мне. Хорошо?
Марисса положила ему голову на грудь, обвила руками за талию и глубоко вздохнула.
– Я согласна, Лан. Но мне нужно еще немного времени. Совсем немного.
Из радио-няни раздался капризный писк. Они вместе рассмеялись.
– Он вечно голодный. Только и делает, что есть и спит.
– У него работа такая. Иди, корми чадо.
Алан зашел в спальню и невольно залюбовался открывшейся его взору трогательной картиной. Девушка сидела в кресле и держала на руках ребенка, который, собственническим жестом положил малюсенькую розовую ручонку на грудь и с увлечением сосал, прикрыв от наслаждения глазки. Марисса с нежной улыбкой смотрела на сына. Сейчас она была так далека от своих прошлых образов: наивной напуганной студентки, какой она была вначале; женщины-вамп, соблазняющей Стаса; воинственной амазонки, убивающей Драка; юной красавицы из далекого горного аула; верной жены-декабристки, согласной любыми способами вытащить мужа из заточения и, наконец, мечущейся несчастной, как раненая птица, девушкой, брошенной и преданной, с глазами, полными боли.
Мари уложила уснувшего ребенка в кроватку, накрыла одеялком. Она стояла и смотрела на него с такой любовью, что сомнений не оставалось: все ее поведение обусловлено лишь одним мотивом – защитить, оградить от всех опасностей свое дитя.
Девушка провела рукой по волосам и покачнулась.
– Устала, – спросил обеспокоенно Алан, – Давай, ложись сама.
Он поднял ее на руки и отнес в кровать. Снял обувь и укутал. Разделся сам и лег рядом. Мари повернулась и с блаженным вздохом уткнулась лбом ему в грудь. Так тепло и уютно было в его объятиях. Ощущение твердого мускулистого тела, сильных рук, властно прижимающих ее к нему, создавали атмосферу защищенности и покоя.
Алан не удержался и жадно приник к ее рту, проникая языком в его теплую глубину, дразня, исследуя. Голова у девушки закружилась. Мужчина снял с нее майку, и Марисса не смогла сдержать стона, когда ее ставшие такими чувствительными соски соприкоснулись с его кожей.
Губы Лана ласкали ее шею, спустились ниже к груди. Завладев ее соском, Алан принялся сосать его с таким же усердием, как совсем недавно это делал ребенок. Мари вздрогнула и всхлипнула. Мужские губы вызывали совсем другие чувства, наполняя ее тело жаром, заставляя мучительно ныть низ живота.
– Лан, что ты делаешь?
Он поднял голову. От его озорной мальчишеской улыбки сладостное томление разлилось по каждой клеточке ее плоти. Губы пересохли, и она машинально их облизнула. Мужчина прерывисто вздохнул и вновь занялся ее грудью.
– Лан, не наглей. Не твоя кормушка – не трогай.
– Я просто хотел попробовать. Правда, вкусно.
– Перебьешься, – пробурчала Мари.
– Ладно, спи, – Алан еще крепче привлек ее к себе.
Марисса погрузилась в глубокий сон, первый раз за долгое время проспав всю ночь крепко, без кошмаров. Наутро ее разбудил аромат свежей выпечки. Алан поставил на кровать рядом с ней поднос с булочками, бутербродами и большой чашкой чая.
– Света сказала, что ты не пьешь кофе.
– Где Даник? – встревожилась Марисса.
– Как только он начал хныкать, я отнес его Светлане. Не беспокойся – она его накормила. Тебе надо было выспаться и отдохнуть. Завтра я пришлю Галину. Она тебе поможет.
Мари принялась с аппетитом за завтрак, поглядывая на Лана. Про себя она думала, что ему, наверно, было нелегко сдержаться этой ночью. Забота и уважение ее чувств подкупали. Что еще больше склоняло чашу весов в его пользу. Умом она понимала, что, возможно, из Алана получиться идеальный муж. Спокойный, уравновешенный, рассудительный – с ним было комфортно.
Но Рен овладел ее сущностью настолько, что она была не в силах повиноваться голосу разума. Настоящий наркотик, который сразу же подчинил себе всё ее сознание, всю ее волю. Она отлично осознавала, что это пагубная зависимость, от которой нужно избавляться, выжигать каленым железом.
– Марисса, я завтра уезжаю в Европу. На два месяца. Я надеюсь, тебе этого времени хватит, чтобы придти в себя и обдумать свое решение.
– Я уверена в своем решении, Лан. Но ты прав, мне нужно прийти в себя.
– Когда вернусь, сразу приеду к тебе. Если что-то произойдет – сразу звони. Поняла?
– Да, Лан. Что тут может произойти? В этом тихом захолустном городке? Детское питание в магазинах закончиться? Да, это действительно будет катастрофа мирового масштаба.
Глава 5
Галина быстро поладила с ребенком. У нее это получалось даже лучше, чем у Светланы и Мариссы, вместе взятых.
Помимо своей любимой домоправительницы, Никольский прислал еще охрану. Артур, его начбез, всерьез занялся "объектом", устанавливая железные двери, решетки на окнах первого этажа, сигнализации, камеры и все прочее, что посчитал нужным сделать для обеспечения безопасности жилища. От сопровождения Мариссе после долгих активных споров удалось отмахаться.
Мари была безмерно благодарна Лану за такую помощницу, как Галя. Так просила себя назвать эта добрая крупная женщина средних лет. Марисса же, наконец, обрела свободу передвижения и, пользуясь моментом, решила навестить родственников. "В Багдаде" все было спокойно, и девушка, запрыгнув в машину вечерком, направилась в гости к родителям.
Несс с мужем временно проживали там же, прилагая все усилия к тому, чтобы обзавестись собственным жильем. С деньгами у молодой семьи было туго, и они, собирая с миру по нитке, в большей степени уповали на помощь родителей.
Вадим, муж ее сестры, сидел на кухне в обществе некой особы, которая с первого взгляда не понравилась Мариссе. Интуиция, обостренная сложными и трагическими обстоятельствами ее жизни, забила тревогу. Она, не дожидаясь приглашения, налила себе чаю и подсела к ним за стол, тут же стибрив с тарелки пирожок.
– Это Яна, риэлтор, – возбужденно представил Вадим Мариссе свою собеседницу. – Она предлагает нам купить одну квартирку. Большая: три комнаты, метраж впечатляет, две лоджии...
Его глаза горели, он весь был взбудоражен и поглощен неожиданно и крайне удачно подвернувшейся сделкой. Как собака, напавшая на след, как хищник, почуявший добычу.
Зять продолжал расписывать достоинства присмотренных хором, а Мари не сводила задумчивого взгляда с этой "риэлторши".
Яркий неаккуратный макияж, шубка из непонятного зверя выглядела так, словно ей подметали пол, да и сама девица выглядела изрядно потасканной. "Странная особа", – сделала вывод Марисса, – "Если она – риэлторша, то я – испанский летчик".
– Вадь, – перебила она его, – у вас же на такую хату денег не хватит.
– Так в этом-то все и дело, – принялся сбивчиво объяснять парень. – В ней живет одна алкоголичка с детьми, которая давно не в состоянии за нее платить. Яна с этой пьянью давно наладила отношения. Я даю Яне деньги, и она покупает им квартирку попроще, а мы в эту заселяемся. Вот только немного деньжат у меня не хватает. Отец не дает, говорит, что я фигней занимаюсь. Может, одолжишь?
Папа Виктора когда-то был директором небольшого заводика, но давно вышел на пенсию. Тем не менее, продолжал оставаться хорошо обеспеченным в финансовом отношении человеком.
– Я тоже не дам, – Мари запихнула остатки пирожка в рот и встала со стула, давая понять, что вопрос исчерпан, – на эту авантюру не дам. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
Она зашла в спальню, где жалостливо страдала от токсикоза ее беременная сестра. Развалившись на кровати в обнимку с тазиком, она надрывно стонала и требовала к себе внимания.
– Несс, – без предисловий начала Марисса, игнорируя ее принесчастнейший вид – ты скажи своему мужу, чтобы ерундой не страдал. Кинет его эта Яна, как последнего лоха. У ней же на лбу крупными буквами написано: б... Вот пятой точкой чувствую – разводит она его не по-детски. Завязывайте вы со своими наполеоновскими планами. Купите квартирку поменьше, но чистенькую.
– Он у тебя денег просил? – Нессик отставила тазик и села.
– Да. Несс. Не то, чтобы мне жалко. Но это не мои деньги. Ты же знаешь, в каких я отношениях с бывшем мужем. Я купила себе дом, только потому, что не хотела вас стеснять. У вас и так тут куча мала. В качестве алиментов, что ли. Я не хочу снимать большие суммы со счета. Рен, конечно, за траты, меня никогда не упрекал. Но пойми, это чисто принципиально.
– Ага, тебе хорошо рассуждать. Сама в двухэтажном доме за городом живешь. А у нас даже своей квартиры нету.
– Несс. Хорошо. Я найду, сколько нужно, но только если вы нормального продавца найдете.
– Вадим не хочет быть никому должен. Столько мы не сможем вернуть. Поэтому он и связался с этой девушкой. Она все подробно рассказала. Я уверена, она не обманет. Это хороший шанс купить нормальное жилье. Зачем в бутылку лезть?
– Ну как знаете, – у Мариссы не было ни сил, ни желания спорить с ними обоими, – делайте, что хотите. Мне пора уже ехать, Дана кормить.
Она столкнулась в дверях с матерью, возвращавшей с работы. Та выглядела уставшей и измученной.
– Мам, завязывай ты уже. На пенсию пора. С детишками нашими сидеть... ты хоть скажи Нессику и Владу, чтобы дурью не страдали. Чую, вляпаются они по полной...
– Да разве слушают они меня...
В спальне стояла тишина, нарушаемая лишь чмоканьем ребенка, увлеченно сосущего палец, и тиканьем часов. Марисса расслабилась, погружаясь в сладкий сон, радуясь наконец-то наступившему покою и безмолвию. Трех злобных агрессивных псов, привезенных Артуром для охраны жилища, женщины обласкали и прикормили, и те превратились в мирных добродушных зверюшек, перестав гавкать и грызца по ночам. Ребенок, замученный трехсторонним вниманием и воспитанием, тоже наслаждался покоем и сном. Весь дом погрузился в блаженную дрему.
Телефон тревожно дрожал и ерзал на тумбочке. Мари на автомате сгребла его, даже не пытаясь вынырнуть из туманных грез и, закрыв опять глаза, спросила:
– Что?
Пальцы отпустили трубку, и девушка снова стала погружаться в сон с телефоном, упавшим на подушку радом с ее ухом. Слова, вылетевшие из динамика, заставили ее схватить благо цивилизации и вернуться к реальности:
– Маруся, – хныкала Несся, – они Вадика забрали... денег требуют, много... У нас столько нет... Сказали, что завтра к утру его труп на помойке найдем...
– Какой труп? – спросила сонно Мари, все еще не понимая, чего от нее хотят посреди ночи.
– Это Яна позвонила. Сказала, что сделки с недвижимостью секут эти, как их там... Местные авторитеты, короче... Знают, что у нас деньги есть... Да еще ты со своей тачкой, которая больше квартиры стоит, засветилась...
– Сейчас буду, – Мари мгновенно пришла в разум и начала одеваться в темпе, которому любой новобранец позавидует.
– Галя, я уезжаю, не знаю, когда вернусь. Присмотри за Даником, – она встряхнула женщину за плечо и скатилась по лестнице.
Она влетела в квартиру родителей, открыв дверь своим ключом. Атмосфера гостиной комнаты вызывала ассоциации с прощальным залом морга. Родители Влада, ее мама и сестра сидели со скорбным видом и безумными заплаканными глазами, воззрившись на нее как на единственный путь надежды.
– Так, сначала, по порядку, без эмоций и отступлений... – распорядилась Мари, массируя виски.
Голова раскалывалась. В ушах шумело. Все начали разом, перебивая друг друга и переругиваясь, и пытаясь донести до нее соль ситуации.
– Да заткнитесь вы, наконец, – Мари сама завопила, нервы окончательно сдали, – поняла я уже.
– Они хотят денег, до десяти утра завтрашнего дня, так? – Марисса раскладывала информацию по полоскам, акцентируя детали. – У вас столько нет. Это ясно. Даже если снять со счетов. Они приняли во внимание богатую родственницу – зеленую фифу, то бишь, меня. Я должна внести недостающую сумму. Хорошо. Допустим, я это сделаю...
Мари изо всех сил пыталась казаться спокойной и уравновешенной, но то, что ей предстояло поведать, выбивало наружу. Она вздохнула полной грудью и продолжила:
– Я найду недостающее бабло, но не вижу в этом смысла... Вадима живым не вернут... я точно знаю...
Она вытащила из сумки телефон. Все молчали, ошарашенные подобным заявлением.
– Тимур, привет... У меня к тебе вопрос..., – она вышла на кухню и плотно закрыла за собой дверь.
– Пернатый, мозги мне не ...
– Твои мозги не кому не нужны. Решай вопрос с Реном. Приезжай в "Место сбора", я встречу. Ты ж не глупая девчонка, сама все знаешь...
Марисса приехала в условленное место. Тимур, как и обещал, по звонку встречал ее у входа. Они прошли в «хозяйскую» кабинку, Кондор распорядился принести кофе. Мари изложила ситуацию, как смогла без эмоций, просто прося совета.
– Котен, – Мари вздрогнула от этого прозвища, которым обычно называл ее Рен, – если бы ты была моей девчонкой – без базаров.
– Я ничья – взвилась Марисса, – я к тебе, как к другу обратилась.
– Марусь, я твой друг – Тимур замялся, – но ты его женщина...
– Это кто так придумал? – Марисса уже не сдерживалась.
Дверь открылась, и в закуток вошел Ринар. Марри обомлела и сразу подавилась своими возражениями, испуганно ловя воздух. Она напряженно думала, как разрядить обстановочку, но, как назло, в голове стоял абсолютный вакуум.
"Мужчины, они такие странные, – размышляла про себя Мари, – они как будто ставят метку и идут пот жизни дальше. Когда как для нас каждый счастливый миг – это жизнь".
Ринар был сильно пьян, но, даже не смотря на это, не выразил ни удивления, ни раздражения, ни еще каких либо других эмоций. Он окинул девушку абсолютно безучастным равнодушным взглядом, уселся за стол и налил себе еще выпить.
Тимура это несколько смутило. Он чувствовал себя неловко и норовил поскорей улизнуть.
– Рен, Марусик по делу приехала. У нее проблемка небольшая нарисовалась, – оповестил он Ринара.
– У Марусика вечно какие-то проблемки и всегда небольшие, – Рен зло усмехнулся.
– Ну, валяй, излагай, что там у тебя, – обратился он к девушке.
Марисса сглотнула, открыла рот, но не смогла выдавить из себя ни слова. На глаза навернулись непрошенные слезы, и она беспомощно посмотрела на Кондора, ища поддержки. Тот обречено вздохнул и принялся объяснять ситуацию. Ринар выслушал Тимура, не перебивая, затем хмыкнул и испытующе посмотрел на Мари. В его взгляде явственно читалась издевательская насмешка.
– И? – спросил у нее он.
– Я не вижу смысла платить. Они все равно убьют его.
– Убьют, – глубоко безразличным тоном согласился Ринар.
Кондор счел момент подходящим, для того, чтобы ретироваться. Он выскользнул из-за стола и быстро поспешил к выходу.
– Я в бильярдной буду, – сообщил он в дверях.
– Я вижу, тебе все равно? – Марисса взбеленилась.
Его инертный скучающий вид, его спокойствие и бесстрастность выводили из себя, бесило. Она вскочила с места, сердито сверкая глазами.
– Почему меня должна волновать судьба твоих родственников? – небрежно бросил он.
– Ты прав, не должна. Наверно, я зря сюда приехала. Ничего, обойдусь. Сама как-нибудь справлюсь.
Мари бросилась к выходу.
– Стоять.
Рен соизволил подняться и направился к ней. Он подошел к девушке вплотную, так, что Марисса прижалась спиной к двери и широко распахнула глаза. Сердце стучало где-то в ушах, дыхание перехватило. Она облизнула пересохшие губы и испуганно уставилась на Ринара. Он облокотился на дверь, расположив ладони по обеим сторонам от ее головы, и наклонился так близко, что его губы касались ее виска. Рен глубоко вдохнул аромат ее волос и прикрыл глаза, о чем-то задумавшись.
Марисса вся внутри похолодела. Все ее страхи нахлынули леденящей душу волной. Ей казалось, что он почувствует исходящий от нее запах детства, которым она вся пропиталась. Запах детского мыла, присыпки, крема, молока – всего того, что сопутствует младенчеству, пропитывает воздух детской комнаты, одежду матери и весь дом, в котором родился ребенок.
Как он поведет себя, если узнает эту тайну? Она даже представить себе боялась. Но догадывалась, что реакция будет бурной и с последствиями. Мари ощущала себя так, словно идет по канату под куполом цирка, да еще без страховки.
– И что ты собираешься делать? – лазурный взгляд схлестнулся с темнотой его глаз.
– То, чему хорошо научилась, живя рядом с тобой. За ножку да об сошку. Пуля – дура, клиента не она выбирает.
– С головой подружиться не пробовала?
– У тебя есть другие варианты? Я не собираюсь сидеть и спокойно ждать, когда найдут труп мужа моей беременной сестры. Тебе, этого, конечно, не понять. У тебя никогда не было семьи.
– Я ничего не делаю просто так... Ты знаешь.
– Что ты хочешь?
– Тебя.
Марисса вздрогнула всем телом. Ее начинало знобить.
– А как же Виктория?
Ринар оттолкнулся от двери, сделал шаг назад и рассмеялся.
– Виктория... Тебя реально сильно волнует ее душевный покой?
– Нет...
Рен взял телефон.
– Кондор, ребят собери. Через десять минут выезжаем.
