Текст книги "Мальчик-Которого-Нет (СИ)"

Автор книги: Рина Зеленая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

8

Месяц жизни в особняке пролетел незаметно. Я листала учебники, тренировалась писать пером и продумывала план на первое время в школе. Заучивать школьную программу в мои планы не входило совершенно. Хотя, казалось бы, ответственный попаданец должен знать и уметь все и вся. От кулинарии до строительства космического корабля! Что там говорить про учебники за первый курс Хогвартса! Но мне претила идея впечатлять преподавателей. Оставим эту роль Грейнджер. Мне хватит и среднего уровня. Гораздо больше времени я тратила на поиск полезных книг в домашней библиотеке и на исследование каждого сантиметра моего нового дома. Этого вполне хватало, чтобы не скучать.

Через день я спускалась в ритуальный зал и сцеживала на алтарный камень немного крови. Чем дольше я это делала, тем быстрее заживали мои ранки, тем лучше себя чувствовала. Да и на дом мои манипуляции действовали. К магическому освещению и работающей канализации прибавились включившиеся чары уборки, благодаря которым с видимых поверхностей исчез толстый слой пыли. А я еще четче стала видеть магические нити. Даже недолгое время чувствовала себя особенной, пока не вычитала случайно, что видеть магию, вообще-то, нормально. Почти все волшебники видят магические нити без каких-либо дополнительных манипуляций. Лишь магглорожденные, полукровки, носители ограничителей, сильных проклятий и печатей через одного этого лишены.

Ближе к сентябрю я закончила исследовать дом и прилегающую территорию и решила повнимательнее осмотреть домик Джеймса и Лили. Я не надеялась, что найду что-то полезное. Все же в доме родителей Харо уже кто-то знатно порыскал, вынеся все ценное.

Для начала я отыскала довольно много фотографий и колдографий как Лили и Джеймса, так и их друзей, родителей. А в маленьком потрепанном маггловском альбоме оказались детские фото Лили, ее сестры и Северуса Снейпа. Было странно рассматривать маленького невзрачного мальчика и осознавать, что он вырос в грозного профессора зельеварения. Я тогда еще подумала, что никому из друзей Джеймса и Лили не повезло в жизни. Они, конечно, не были в этом виновны, но близость к ним в том или ином виде задела каждого, даже Снейпа, с которым гриффиндорка разругалась еще в школьные годы.

Обойдя дом, в последнюю очередь я заглянула в детскую. Даже у меня, которую никак не затронула эта трагедия, наворачивались слезы при мысли, что именно в этой комнатке на глазах ребенка убили его мать.

Что-то заставило меня внимательно осмотреть детскую и заглянуть под матрас в кроватке. Там-то и обнаружилась тетрадь, которая сейчас лежала у меня на коленях.

Я погладила тетрадь по корешку, наслаждаясь шероховатостью кожи, и раскрыла ее на случайной странице. Дорога предстояла длинная.

Обнаружив тетрадь, я сначала разочаровалась. Но через мгновение поняла, что обнаружила самую ценную вещь, оставшуюся в доме. Ну-у… кроме многочисленных фотографий.

Их я собрала и перетащила в особняк, а там при помощи веревки и обычных бельевых прищепок соорудила настоящую стену памяти. Раз у меня нет живых портретов, то пусть будут хотя бы колдографии и фотографии. Жаль, что у меня лишь карточки чужих родителей и их друзей, а не настоящих близких.

Тетрадь же была дневником Лили. И раскрылась мне лишь после капельки крови на корешок. Защита дневника поражала сложностью. Даже мне, вроде как дочери, дневник был доступен лишь частично. Я не могла открыть его на определенной записи или пролистать. И за раз мне оказывалась доступна лишь одна случайная запись.

Первая заметка Лили, на которой дневник открылся, датировалась октябрем восемьдесят первого, а последняя на данный момент – ноябрем семьдесят первого. Но внешне тетрадка не казалась такой уж толстой, так что я списала все на чары. Или на леность рыжей гриффиндорки, раз за десять лет она не исписала и сотни страниц.

Для себя я решила, что не буду читать дальше, если попадется что-то смущающее, но пока дневник Лили Эванс показывал эту особу пусть импульсивной, но все же вдумчивой и разумной девушкой. Она рассуждала о несовершенстве системы магического образования, искала способы улучшить лечебные зелья, жаловалась на волшебников и с нежностью делилась моментами своего материнства. У меня почти сразу вошло в привычку чтение по одной заметке каждый вечер перед сном. Вчера я почитать не успела и сейчас надеялась хоть немного отвлечься.

Нынешняя запись относилась к первым дням учебы Лили на втором курсе, даже по почерку чувствовалось негодование владелицы дневника:

«Вот и начался новый учебный год. Я снова живу в одной комнате с несколькими девочками и вынуждена терпеть присутствие Блэка и его компашки в гостиной, в Большом зале и на занятиях. Только в этом году эти глупые мальчишки стали еще злее! Они не только задирают Сева, мне тоже достается. Поттер вздохнуть не может, чтобы не сказать какую-нибудь глупость или гадость. Хуже всего в гостиной. Там мне совершенно не дают проходу. Теперь все эссе пишу в Библиотеке.

Познакомилась с девочками-рейвенкловками. Оказывается, в Хогвартсе есть и другие студентки, кому нужна учеба, а не журнальчики и сплетни. Более того, мои новые подруги тоже считают программу обучения излишне упрощенной.

После бесед с девочками решилась обратиться к декану с просьбой о переводе на другой факультет. И что же? МакГонагалл на все мои аргументы только губы поджала и через день пригласила к директору! И уже Дамблдор два часа мне объяснял то, что можно уложить в несколько фраз: Как я могу предавать свой факультет? Это не по-товарищески. Нельзя поддаваться сиюминутным желаниям. Гриффиндор – лучший.

Всю лекцию я таращилась в одну точку, пытаясь понять, как личный выбор одной второкурсницы, имя которой большая часть львов вообще не знает, может повлиять на отношение к учебе всего факультета. Но, так или иначе, в перераспределении мне отказали. Да еще и сообщили о моей просьбе всему Гриффиндору. Теперь Блэк и его подпевалы зовут меня предательницей. Я же в отместку стала чаще ходить на дополнительные уроки к Флитвику и Слагхорну. А декану прямо в лицо заявила, что ее предмет мне более не интересен. Теперь Гриффиндор ежедневно недополучает баллы, ведь мне не хочется отдуваться за других!»

Хмыкнув, я оторвалась от чтения. Лили, оказывается, была не такая уж и милая, скромная и послушная девочка. Второй курс, а характер покруче гермиониного! Да и внушаемости поменьше будет. Жаль, что мне не суждено познакомиться с этой волшебницей.

Запись Лили вернула меня к размышлениям о выборе факультета. От этого решения зависело мое будущее на ближайшее время. И очень сильно зависело!

Я не планировала до скончания времен скрывать свой пол. Да и вряд ли выйдет. Прямо сейчас от разоблачения меня отделял мелкий возраст, общая убежденность магического населения и кардинально не девичья стрижка (как же жаль было обрезать волосы перед отъездом!). Но пройдет год или два – и, возможно, очертания фигуры станут более женственными. Тогда никакая мантия не спасет. А пока я собиралась пользоваться ситуацией. И знала, что мне за это ничего не будет. Так гласил толстенький справочник по законам магического мира. До малого совершеннолетия все волшебники были защищены и практически неподсудны. Устав Хогвартса, копия которого нашлась в собрании Поттеров, лишь усилил мою уверенность. Я же не собиралась никого обманывать. Просто... не планировала рассказывать правду и рассеивать чужую слепоту.

Пусть быть женщиной среди магов гораздо приятнее, чем среди магглов. Ущемлений, как явных, так и скрытых, гораздо меньше. Но меня это не защищает на все сто. Так, оказывается, Амортенция на мужчин влияет сильнее, чем на женщин. Но от Амортенции есть противоядие. А вот от подчиняющих амулетов, десятки разновидностей которых можно купить вполне легально, страдают как раз волшебницы. Да и с наследством представительницам моего пола сложнее. Особенно до четырнадцати.

– Итак, на каком факультете я смогу без невосполнимых потерь дожить до малого совершеннолетия? – спросила себя, захлопнула тетрадь, прижала ее к груди и задумалась.

На первый взгляд, Гриффиндор казался самым неудачным выбором. О нем из книг было известно больше всего, но это и вводило в заблуждение.

МакГонагалл, конечно, совершенно не занимается своими подопечными. Дамблдор настолько загрузил ее своими обязанностями, что у него хватает времени на Министерство, МКМ и вечера за чаем со студентами, а Минерва даже редкие обращения выслушать недосуг.

Каждый год в школу поступает несколько детей-маглокровок, которых оторвали от семьи, дома, всего привычного и поселили в холодном замке на десять месяцев. Вряд ли они легко адаптируются. Но МакГонагалл не помогает им, ничего не объясняет, сбрасывает это дело на старост. Но! Кто старосты? Пятикурсники и семикурсники! Выпускники. Их собственные проблемы явно заботят больше, чем кучка перепуганных детей.

Спальни у Гриффиндора общие. Душевые и туалеты – тоже не место для уединения. Гостиная тесная. Да и гриффиндорцы не пример хороших соседей по общаге.

Но! На фоне Рейвенкло… гриффиндорцы еще адекватные! Каждый год они находили причины люто ненавидеть Гарри или почти носить его на руках. Он мог жить под постоянным обстрелом оскорблений львов и их осуждающих взглядов, но ни одному из гриффиндорцев не пришло в голову по-настоящему нарушить границы. Рейвенкловцам же хватило одной только необычности Луны, чтобы гнобить ее много лет, утаскивая и пряча ее одежду и обувь.

– Но и хорошими гриффиндорцев все равно считать нельзя, – напомнила себе. – Да, они не нападали физически, не портили вещи Гарри. Но они излишне внушаемы. Они не стоят горой за своих. У них в принципе все сложно с моралью.

Джинни фыркала и наскакивала на Малфоя, когда тот в привычной манере болтал с Поттером, но ей и в голову не пришло подобным образом отстаивать интересы Лавгуд перед воронятами, а ведь блондинку мелкая Уизли знала гораздо дольше мальчика со шрамом.

Флитвик тоже… полугоблин. Вещь в себе, как говорится. Не похоже, чтобы вникал в проблемы своих студентов.

Слизерин. Ничего неизвестно, но они точно самые скрытные из всех. Аристократия! Традиции. Показать истинные эмоции не близким – признак слабости. Не удивительно, что Малфой постоянно провоцировал Поттера, но сам банально порыдать ушел в пустой туалет.

И к этим ребятам прилагается Северус Снейп – человек мало того что сложный, так еще и страдающий от постоянной усталости и недосыпа. Я после нескольких вечеров поздних отходов ко сну и ранних подъемов, приправленных скудным питанием, вызывала у окружающих инстинктивное желание обойти меня по широкой дуге. И это я еще добрая и миролюбивая. А тут характер!..

– И что выходит? – спросила я. – Хаффлпафф? За Диггори его ребята были горой, а Помона Спраут кажется очень славной. Но что у барсуков с проживанием? И с остальным?

Ответа не было. И вряд ли до самого момента распределения я найду верное решение. Эх…

Вдруг дверь отъехала в сторону, явив рыжего мальчишку. Тот с сомнением осмотрел меня с ног до головы, поджал губы и хмуро уточнил:

– У тебя соседи есть? Мест совсем не осталось.

Моего ответа шестой Уизли дожидаться не стал, ввалился в купе и плюхнулся на свободный диванчик.

«Вежливость – редкий зверь, занесенный в Красную книгу семьи Уизли», – хмыкнула я про себя.

Поведение Рональда в этой реальности отличалось кардинально. Никакого извиняющегося тона, никакого кроткого взгляда. Да и рассматривал он меня так, будто я этого не замечала. И чем дальше рассматривал, тем больше кривился. А ведь одежда у меня самая простая, просто новая и из хорошей ткани. Или дело в другом?

Книги – жизнеописание Гарри Поттера. Все, что происходит не в его присутствии, остается как бы в тени. Значит, Рон тоже может быть разным «в кадре» и «за кадром». Понаблюдаем.

Я уже мысленно потирала руки, когда дверь снова отъехала в сторону, явив Невилла.

[image_21040|center]

Невилл Лонгботтом

9

Драко обессилено оглядел платформу, прежде чем устремиться вслед за родителями.

– Быстрее, сын, – негромко, но требовательно позвал лорд Малфой.

– Да, папа, – откликнулся мальчик и постарался натянуть приличествующую моменту маску, за которой можно спрятать и нетерпение, и разочарование.

Этим утром младший Малфой проснулся очень рано, хотя уснуть смог лишь перед рассветом. За завтраком ему кусок не лез в горло, не хотелось даже любимого шоколадного торта. Отъезд из дома и радовал, и пугал. Но радость пересиливала любые страхи.

Впереди ждало самое настоящее приключение! Он, Драко, будет жить отдельно от родителей, познакомится близко с теми, кого до этого лишь изредка видел на приемах. Да и там все разговоры происходили под бдительным наблюдением родителей. Но теперь…

Несколько последних месяцев Драко представлял, как гоняет на метле не один, а в компании друзей или – мечты-мечты! – квиддичной команды факультета. До самых зимних каникул не будет воспитательных бесед отца и нудных чаепитий в компании матери. Можно не притворяться взрослым. По крайней мере, в то время, пока не видит крестный.

А еще юный волшебник мечтал о том, как встретит на платформе того самого Гарри Поттера, как поздоровается и как они тут же подружатся.

Почему-то именно о дружбе с Поттером мечталось больше всего. Казалось, это то самое событие, которое должно неизбежно наступить. А как иначе? Драко Малфой и Гарри Поттер! Они, для начала, родня. По меркам магического мира – очень близкая. Оба наследники своих семей. К тому же, последние в своих родах. В таких обстоятельствах о полукровности Поттера никто не вспомнит. Если только волшебник сам не даст повода.

Вот и видел Драко в фантазиях себя и Поттера лучшими друзьями. И позволял себе надежду, что это будет не только его первый, но и настоящий друг. Не считать же друзьями Крэбба и Гойла! Те никогда не разделяли интересов Драко. В редкие и короткие визиты Грегори и Винс могли только трескать приготовленные эльфами угощения и невнятно мычать. Почему-то Драко казалось, что Поттер обязательно окажется другим: обаятельным, остроумным, начитанным и… Мальчик сбивался на второй дюжине качеств, которые заочно приписывал Герою магического мира.

Радостное предвкушение портил лишь скепсис матери и полная уверенность отца, что мечтам Драко не суждено осуществиться. Вот и этим утром Люциус Малфой напомнил сыну:

– Особо не рассчитывай. За десять лет никто из тех, с кем я хоть как-то пересекаюсь, не видел наследника Поттеров. Я скажу больше, его в принципе никто и никогда не видел. В прошлом его скрывали родители, теперь мальчика прячет Дамблдор. Не уверен, что даже доверенные люди директора хотя бы издали видели Гарри Поттера.

Драко мог лишь молча поджимать губы и хмуро смотреть на отца исподлобья. Слова лорда Малфоя могли поколебать уверенность юного волшебника, но он гнал от себя неприятные мысли.

– А это означает, что Поттер воспитан на идеях директора Хогвартса. Да, есть надежда, что это не так. Но, Драко, он был оторван от общества волшебников. Зная Дамблдора, в окружении наследника Поттеров нет и не было ни одного образованного чистокровного мага. И вряд ли мальчику не вложили в голову ненависть к Слизерину.

– Ему наверняка подавали всю историю последней войны весьма однобоко, – кивнув на слова супруга, сказала мама.

Драко насупился еще больше, не желая верить разумным доводам. И все еще обижался на родителей. Особенно из-за того, что они прибыли на платформу перед самым отправлением поезда. А это означало, что выверенный план Драко летел мантикоре под хвост.

– Так, сын, – остановившись перед одним из вагонов, где Драко уже ждали Грегори и Винсент, сказал лорд Малфой. – Помни все, о чем мы с тобой говорили.

– Да, отец, – постаравшись показать всю свою серьезность, отозвался мальчик.

– И пиши нам почаще, – дрогнувшим голосом добавила мама.

– Да, хорошо.

– Учти, я жду от тебя достойного поведения. Не позорь нас, факультет и своего декана, – велел Люциус Малфой.

– Да.

Мама не удержалась и крепко обняла Драко. Он на миг плотно к ней прижался, вдыхая ненавязчивый аромат духов и впитывая исходившее от нее тепло. Внезапно стало грустно и одиноко. Испарилась вся радость от поездки и начала нового периода в жизни. Захотелось все бросить и отправиться с родителями домой.

«Я не могу. Это не достойно наследника семьи Малфой, – напомнил себе мальчик. – А я хочу быть достоин!»

В итоге последние наставления Драко выслушивал, задержав дыхание. Не хотелось расплакаться. Да и родители… Те, кто не знал, сочли бы их в этот момент холодными и отстраненными, но юный маг хорошо изучил родных и видел намеки на их истинные эмоции. Лишь воспитание не позволяло маме рыдать, а отец едва сдерживался, чтобы не обнять сына на глазах у всех.

– Я буду писать, – заверил Драко и поскорее поднялся по ступенькам, боясь оглядываться. Тут же накатила паника, и мальчик с тревогой осмотрелся по сторонам. Из-за репутации отца семье приходилось тщательно отбирать гостей, которым хоть изредка, но открывались двери мэнора. Драко знал, что родители очень переживают за него, но их паранойя привела к тому, что наследник никогда и ни с кем не оставался наедине. И почти не общался со сверстниками. Грег и Винс не в счет. И они, и Драко с самого раннего возраста знали, что этим двум мальчикам предстоит стать тенями позади младшего Малфоя. Лорд Малфой слишком беспокоился о том, что ему могут попытаться отомстить через сына как, так называемые, свои, так и чужие. И теперь даже у Драко было не так много шансов отвязаться от этих двоих. Но эта вынужденная мера не могла заставить юного Малфоя считать мальчишек друзьями. Телохранители. И только.

– Вы заняли купе? – растягивая слова, как делал всегда, когда волновался, спросил Драко. Парни закивали, и юный Малфой с облегчением направился вслед за ними по коридору.

* * *

Идти искать Поттера Драко решил через час, когда смог договориться со своим внутренним интровертом. Это слово он вычитал в одной маггловской книге по психологии, а саму книгу ему добыл нервный и не слишком расторопный эльф Добби пару лет назад.

Добби достался Малфоям в качестве наследства через леди Малфой, когда умер ее дядя Альфард. Этот странный Блэк с не менее странными взглядами умудрился за годы владения раскачать психику своему единственному эльфу, вкладывая тому в голову совершенно неподходящие идеи. В итоге Добби был почти бесполезен и ему поручали только небольшие и простые задания. Но отец не терял надежду перевоспитать домовика.

Успокоив частое сердцебиение при помощи дыхательной гимнастики, Драко поднялся и вышел из купе. И едва не столкнулся с весьма колоритной парочкой. Наследник Лонгботтом с лицом цвета сметаны вынужденно выслушивал разглагольствования какой-то лохматой девчонки. Присмотревшись к ее ауре, Малфой решил, что девочка магглорожденная – окутывавшая юную волшебницу магия не складывалась в плотные нити и завитки, а разливалась вокруг легким хаотичным сиянием. Это означало, что над девочкой никогда прежде не проводили ритуалы. Никто не занимался ее безопасностью, никто не пытался повлиять на ее прирожденные таланты, усиливая одно и нивелируя другое. Чистая и оттого пока бесполезная сила.

На ее фоне аура растерянного Лонгботтома походила на многослойную броню из вставок различного цвета. Уже сейчас можно было увидеть, что бабушка больше беспокоится о безопасности внука, а не о его талантах – щиты на Невилле стояли такие, что не трудно было предположить наличие пары-тройки семейных неснимаемых артефактов. Такие, конечно, не защитят от чего-то атакующего, но какой-нибудь Петрификус слетит секунд через двадцать.

Пообещав себе поискать способы обойти действие артефактов, Драко прошел мимо, но остановился через десяток шагов, услышав знакомое имя.

– Подумай еще раз, – тоном строгой учительницы велела девочка. – Где ты мог видеть свою жабу в последний раз?

Лонгботтом замялся и тихо прошептал:

– Н-на платформе мы с бабушкой точно поймали Тревора, но потом… Я не помню. Я поставил переноску на сиденье, познакомился с Симусом и Дином… А потом оказалось, что Тревора уже нет на месте.

– И ты поспрашивал во всех купе? – продолжала допрашивать кудрявая девочка.

– Я обошел… почти все, – промямлил Лонгботтом, вызывая этим у Драко приступ раздражения. – Но никто не видел… даже Рон Уизли. И его сосед. Кажется, это Гарри Поттер.

– Что, Гарри Поттер? – переспросила девочка. Ее глаза тут же загорелись любопытством. – Он здесь?

– Ну… или это просто какой-то другой магг… мальчик с зелеными глазами, – с запинками прошептал Невилл.

– Давай еще раз обойдем и всех спросим, – предложила девочка тоном, который не предполагал отказа. – И заодно узнаем имя мальчика.

Драко едва не задохнулся от возмущения. Уизли? Эти рыжие всюду пролезут первыми! И как только не стали самыми богатыми в магическом мире с такими талантами?! Еще и эти… мямля и магглорожденная туда же! А он, Драко, не успел! Он не первый познакомился с Гарри Поттером.

Ужасно хотелось рвать и метать, но Малфой сдержал свои порывы и последовал за ничего не замечающей парочкой. Он должен был выяснить номер купе, в котором ехал Мальчик-Который-Выжил.

[image_26115|center]

Драко Малфой