Текст книги "Книга вторая. Сон-Явь (СИ)"

Автор книги: Рина Роззо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

   Захар кивнул и уехал. Гришка развернулся к девчонкам, Дмитрий, чтобы не мешать ребятам, пошел по направлению к своему подъезду.

   – И что тебя так распирало? – поинтересовался Рябкин у Тани.

   – Как что? – возмутилась девушка. – А наш «носитель»?..

   Гришка пожал плечами.

   – И чего там особенного? Мужик, как мужик: здоровый, подходящий для Шеса и с напрочь снесенной крышей. «Внедрение» нашего приятеля прошло успешно. Организм носителя оказался малость подпорченным, но Шес пообещал решить проблему. Пациента увезли в Кстово. Вот в двух словах и все впечатление. А ещё у Шеса теперь будет очень оригинальное имя – Роберт Ласкариди.

   – Ласкариди? – удивилась Маринка. – Он грек?

   – Ага, этнический, предки из-под Одессы, – покивал Рябкин. – Все? Мы можем идти? – спросил он у девчонок.

   Маринка повернулась к Тане. Та стояла и возмущенно смотрела на Гришку.

   – Чего? – опешил тот. – Что я упустил?

   – А то, – менторским тоном произнесла Зверенко, – что этот Роберт не просто «здоровый мужик», – передразнила она Гришку, – а совершенно неописуемый мужчина, – закатила от восторга глаза девушка. – Высокий, со смугло-золотистой кожей. Про такую говорят, что она «поцелованная солнцем», – тут же пояснила она ошарашенной Светляковой. – Брюнет с изумительными ресницами. Они такие густые, черные, длинные и кончики завиваются вверх. М-м-м-м, – Танюшка входила в экстаз. – И ещё у него совершенно невозможный рот. А губы какие?! Сочные, в меру полные и так изогнуты, что сердце замирает. И скулы такие... – Танюша потерялась в эпитетах, поэтому закруглила. – Невозможные, одним словом, скулы. А какой у него нос? Нет, ты бы видела этот нос... Это же произведение искусства, а не нос. Я бы за такой нос полжизни отдала и не пожалела, – скосила Танюша глаза на свой курносый носик. – А какая у него мускулатура?! Все кубики пресса на месте и такие твердые, что гвозди можно на них разгибать. А разворот плеч? А ноги? Какие у него ноги!..

   – Стоп, – возмутился Гришка, ошарашенный такой экспансией чувств и бурным восторгом у всегда невозмутимой Татьяны, – он же в штанах тренировочных был. Как ты его ноги разглядела? Или вы там бедного парня стриптизу подвергли?

   – Очень надо, – хмыкнула Танюшка, – настоящая женщина ноги рассмотрит, даже если мужик в хламиде будет, а не то, что в трениках. Так вот... – продолжила она. – Кроме ног там ещё такая задница...

   – О, нет, – опять вмешался Рябкин. – Татьяна, имей совесть. Какая задница? Он же на спине лежал!

   – А я ему укол внутримышечно делала, – отбилась Танюшка. – А кроме задницы у него...

   – НЕТ! – возопил Рябкин. – Не говори, что ты ему ещё и катетер ставила!..

   – Я вообще-то про волосы на голове сказать хотела, – пожала плечами Таня, – а катетер ему дядя Фернан вводил, а меня в тот момент из кухни прогнали, – пожаловалась она Маринке. – Причем не Дюбуа, а мой Мишка. Паразит! На самом интересном месте выгнал, а то бы я и про остальное рассказать могла.

   – Ага, – хмыкнул Гришка. – Как я его понимаю... Ты ж там так слюнями все закапала, что бедный Роберт, небось, в луже плавал. Я бы Маринку тоже в такой момент прогнал, – покосился на Светлякову парень, ожидая взрыва возмущения, но девушка оказалась странно довольной.

   Гришка мысленно пожал плечами. «Женщин понять невозможно», – в который раз констатировал он с грустью.

   – И ничего я там не закапала, – возмутилась Таня. – Но если бы у моего парня была такая внешность, как у этого Робика, то... – девушка замолчала, а потом неожиданно закончила: – Нет, не надо мне такого счастья. Миша лучше.

   – Почему? – в который раз потерялся Гришка.

   – Да ну, – отмахнулась Таня, – это ж ни дня спокойной жизни. Бабы на него, небось, вешаются, как припадочные. И это при том, что с головой у него были проблемы. А теперь, когда там Шес внутри... Нет, нам этого Роберта ещё придется под охраной держать, чтобы никакие озабоченные его не похитили. Или надо пристроить его в надежные руки, чтобы не пропало зря такое сокровище.

   – Точно, – выдохнула Маринка, – надо его женихом Анны Сергеевны сделать!

   – Ты точно сбрендила! – опешил Рябкин. – На фига ей такое счастье?!

   – Ну, ты ж беременность ей уже зарезервировал, а тетя Тэла жениха из Швеции присобачила. Так что... – развела руками Маринка.

   – Но этот Роберт ни разу не скандинав, – отбивался, как мог Григорий. – Или нам шведа на грека менять придется?

   – Да ладно, – отмахнулась Светлякова, – что один – иностранец, что другой. Кто там станет обращать внимание на такие мелочи?

   – Ингушка, например, обратит, – Рябкин как лев бился за женское счастье Анны Сергеевны.

   – Да, – протянула озабоченно Светлякова. – Эта стерва может, но мы что-нибудь придумаем. Чего такое чудо на сторону отдавать? Нам и самим пригодится.

   – А ничего, что этот парень на тринадцать лет её моложе? – вспомнил ещё один контрдовод Гришка.

   – Вот уж это совсем незначительные мелочи, – фыркнула Таня, прочно перейдя на сторону ренегатов-изменников. – Тем более что сам Шес в разы старше АнСергевны. Так что так даже лучше будет. Всё-таки наша классная – ещё очень даже ничего, а с таким парнем вообще отпадно смотреться будет. Маринка, я – «за»!

   Гришка схватился за голову: надо срочно вытаскивать Анну Сергеевну, пока эти «озабоченные» ещё чего-нибудь не придумали.

   – Остальным завтра расскажем, – кивнула головой Маринка. – Ну, все, пока! – чмокнула она в щеку Зверенко и помахала рукой её отцу. – Мы пойдем, а то поздно уже и спать хочется. Гриша, не отставай, – потопала девушка в сторону своего дома.

   Гришка поплелся следом, уныло размышляя на тему женского коварства и сумасбродства. Далеко они отойти не успели, как Маринка притормозила и требовательно посмотрела парню в глаза:

   – Ты специально меня провожать пошел или просто так?

   Гришка удивился.

   – А что?

   Маринка насупилась:

   – Ты пошел, чтобы сказать, что у нас все кончено? Да? – решительно выдала она чуть дрогнувшим голосом.

   За секунду Григорий впал в ступор, онемел и потерялся в пространстве. Вот это вывих!!! Как там Мишка недавно цитировал: «Женская логика создана для того чтобы офигела мужская психика»?.. Так, кажется...

   – С чего ты взяла? – выдавил наконец-то из себя парень.

   – Ну-у-у-у, – решительность Маринки улетучивалась прямо на глазах, – мы с тобой все время ругаемся, ты на меня кричишь, злишься, я тоже ору, как бешеная. Какие же это романтические отношения?

   Гришка вздохнул. Нет, надо срочно принимать меры, пока эта малолетняя дуреха не напридумывала себе чего ещё покруче.

   – Так ты не спорь со мной, я тогда и орать не буду, – примирительно пробурчал он, прикидывая: сразу лезть с поцелуями или чуток погодить?.. – Вот чего тебе дома не сиделось?

   Маринка пожала плечами:

   – Я бабе Тоне «Фезам» относила, а на обратном пути решила узнать, как там у вас дела. А Танюхи дома не оказалось. Вот я и решила подождать, а чтобы тетя Женя не беспокоилась – осталась на улице.

   Гришку с ног до головы окатила жаркая волна стыда. Вот черт, как же он забыл про свое обещание?! Растяпа, а ещё на других орет...

   – Прости, – покаялся он за все сразу, растерянно глядя на девушку. – Ты у меня умница, а я совсем про бабу Тоню забыл...

   Маринка просияла и подхватила Гришку под руку.

   – Гриш, – робко позвала она. Гришка удивленно покосился на склоненную макушку девушки. – А чего ты мне ничего не говоришь?

   – По поводу? – удивился парень, судорожно перебирая в уме все свои «промахи» за последнее время.

   – Ну-у-у-у-у, – затянула опять Маринка, не поднимая головы, – поводов, что ли, нет? Вот вернулись мы обратно и что? Опять будет, как раньше?

   – Это как? – все сильнее тормозил парень.

   Маринка вздохнула.

   – Как-как? Прогулки по вечерам, короткий секс по выходным, когда родителей нет дома, поцелуи в остальное время. Ну и все такое... – смешалась девушка. – Просто я привыкла засыпать и просыпаться рядом с тобой. А теперь даже и не знаю, как засну...

   До Гришки наконец-то дошло. Он заулыбался.

   – Дурочка ты, моя! – подхватил он на руки вскрикнувшую от неожиданности Маринку и закружил её вокруг себя. – Мы с тобой теперь не просто влюбленные школьники. Мы с тобой, – опустил он девушку на ближайшую скамейку. – Мы с тобой, – повторил он, обнимая ладонями её лицо, – одно целое. Сейчас и на всю нашу жизнь. У нас же сын будет, глупенькая. Подожди немножко, разберусь с делами и налажу нашу с тобой регулярную семейную жизнь. Чтобы никто нам мешать не мог, – накрыл он губами рот своей женщины. Когда в легких перестало хватать воздуха, и Маринка замолотила руками по Гришкиным плечам, он отстранился: – Веришь?

   – Верю, – кивнула девушка, счастливо блестя глазами. – А ты на меня больше не сердишься?

   – Сержусь? – удивился Гришка, чувствуя нешуточный подъем «настроения» и напрямую связанный с ним дискомфорт в джинсах. Это очень мешало сосредоточиться на беседе.

   – За ребенка, – пояснила смутившаяся опять Маринка.

   – Ну-у-у-у, – затянул теперь уже Рябкин, предусмотрительно отступая на пару шагов.

   – Что «ну»? – тут же встала в стойку девушка. – Злишься? Ты ему не рад? Быстро отвечай!

   – Не злюсь. Рад, – вытянулся парень. – Но всё равно считаю, что мы поторопились. Дети – это прекрасно, но можно было бы и погодить.

   Маринка сникла.

   – Ты прав, – пробурчала она расстроено, – но так получилось. Я не хотела, – закончила она совсем потерянно.

   У Гришки сжалось сердце.

   – Я тебя люблю, – прошептал он, прижимая девушку к себе. – И его тоже люблю, хоть и заочно, – осторожно погладил он рукой плоский Маринкин живот.

   – Правда? – засияла она улыбкой.

   «Как солнышко взошло», – умилился Рябкин, а вслух подтвердил:

   – Правда. Слово даю.

   – А чего раньше молчал? – требовательно спросила Маришка, уютно ныряя к нему подмышку.

   Гришка помолчал, а потом ответил:

   – Люблю, – но реже говорю об этом,

   Люблю нежней, – но не для многих глаз.

   Торгует чувством тот, кто перед светом

   Всю душу выставляет напоказ. (*)

   – Ух, ты! – восхитилась Маришка. – Никогда не думала, что ты мне стихи будешь читать. А ещё?..

   Гришка поднапрягся и выдал ещё:

   – Меня неверным другом не зови.

   Как мог я изменить иль измениться?

   Моя душа, душа моей любви,

   В твоей груди, как мой залог, хранится.

   Ты – мой приют, дарованный судьбой.

   Я уходил и приходил обратно

   Таким, как был, и приносил с собой

   Живую воду, что смывает пятна.

   Пускай грехи мою сжигают кровь,

   Но не дошел я до последней грани,

   Чтоб из скитаний не вернуться вновь

   К тебе, источник всех благодеяний.

   Что без тебя просторный этот свет?

   В нем только ты. Другого счастья нет. (**)

   Маринка счастливо вздохнула и спрятала лицо на Гришкиной груди, а он обескуражено подумал, что Сергей Николаевич, в который уже раз, оказался прав: стихи оказывают на женщин самое благотворное влияние. И это чужие, а что ж тогда творят свои?.. Но на такой подвиг Рябкин пока был не готов. Значит, в самое ближайшее время надо ещё пару-тройку сонетов у Шекспира позаимствовать, чтобы было чем Светлякову усмирять.

   Да, дел впереди не меряно...

   * У. Шекспир, сонет 102, перевод С. Маршака

   ** У. Шекспир, сонет 109, перевод С. Маршака