Текст книги "Книга вторая. Сон-Явь (СИ)"

Автор книги: Рина Роззо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

   Вскоре над полянкой поплыл одуряющий запах сытной еды. Слюни глотали уже все. Рыбаки вернулись без улова, но в углях запекли нескольких, прихваченных с собой из города, судачков. Рядом пристроили картошку и обмазанных глиной уток. Аромат стоял такой, что даже из соседней рощицы выползли зевающие отцы: Стас, Фернан, Захар, Дмитрий, Вячеслав, Виктор и Игорь.

   – У-у-у, как у вас тут обильно, – сглотнул слюну Захар, пытаясь выхватить кусочек сыра из-под ножа своей жены.

   – Не кусочничай, – хлопнула та его по рукам. – Сейчас за стол будем садиться. Гриша, дать тебе бутербродик? – ласково окликнула она сына, пыхтящего над блюдом с готовыми шашлыками.

   – Ага, – с готовностью разинул рот Рябкин-младший, куда тут же спикировал маленький бутерброд с сыром, кусочком лимона и зеленой оливкой.

   – Вот так всегда, – пожаловался окружающим глава семейства Рябкиных, – деточку подкармливаем, а родного мужа взашей гоним.

   – А как же, – подтвердила супруга, – сыночка не пьет, не курит, и по ночам невесть где не шляется.

   Гришка закашлялся, народ захихикал, а Захар побагровел.

   – Светлана, ты договоришься у меня, – мрачно посулил он. – Не ты вчера голосила, что этому поганцу руки-ноги поотрываешь, если он тут же не найдется?

   – Так-то вчера было, – пожала плечами ничуть не смутившаяся супруга. – Мой Гриша – мальчик ответственный, добросовестный и никогда маму не огорчает. В отличие от некоторых...

   Тут уже заржал Захар.

   – Вот ты удивишься, Светуля, когда твой ответственный мальчик сегодня народ просвещать будет. Особенно, когда он до собственных «подвигов» дойдет.

   – А надо? – сморщился Гришка.

   – А как же, – удовлетворенно хмыкнул Захар, – это теперь общее дело, сынок, а не какая-то частная лавочка. Ваши грехи всем прикрывать придется. Так что... – Рябкин развел руками. – Нас кормить здесь будут? – неожиданно гаркнул он. – А то мы пойдем других мест искать.

   С шутками и здоровым смехом народ рассаживался на покрывалах вокруг раскладных пластиковых столешниц, которые они уже давно приспособили под столы для пикников. Не взирая на вчерашний дождь, земля за день просохла, поэтому сидеть было тепло и комфортно.

   По давней традиции на таких вылазах никогда не пили ничего крепче домашнего кваса, поэтому пьяных не было. Народ веселился искренне и без дополнительных стимулов. Но сейчас все поели быстро, потому что впереди ожидалась вторая часть – выступление Григория Рябкина с подробным докладом о последних событиях. И Гришка не подвел.

   Ночью, информируя родителей о своем «попаданстве», он рассказывал сухо и безэмоционально, стараясь краткостью восполнить информационный вакуум. А вот сейчас Гришка актерствовал на полную катушку.

   Перед ошарашенными зрителями прямо воочию вставали красные пески бесконечной пустыни, черные камни портала, суровые скалы, мрачные своды пещерных залов и громадные орды безжалостных хищников Присоски.

   На поляну спустились сумерки позднего лета. От реки повеяло прохладой. Гришка подходил к концу истории.

   – И вот нас выкинуло вместе с вагоном обратно, а Анна Сергеевна осталась одна на чужой планете. Всё, – закруглился Рябкин и вернулся на свое место.

   Народ ошарашено молчал. С одной стороны, всё услышанное тянуло на полноценный бред, но с другой стороны... Гришка никогда не врал. Это знали все. И если он сегодня, выгораживая Анну Сергеевну, наплел ТАКОЕ, то это не может быть ничем кроме правды.

   – Как же вам повезло! – завистливо протянул Пашка. – Такое приключение и всего за полдня. Эх...

   – Ничего себе: «Повезло»! – возмутилась Настя Шмелева. – А как же Анна Сергеевна?

   – Да вернем мы её, не дергайся, – махнул рукой Хоботков. – Если один раз наши люди дорогу на эту планету нашли, то и второй раз туда попадем.

   – Да, Павлик, – протянул Вячеслав Сунько, – нам бы твою уверенность. Как портал строить будем?

   – А как все строили, – твердо заявила Маша Ромова. – Никто не верил, что мы всего, что у нас сейчас есть, добьемся. Одна Анна Сергеевна надеялась и знала, что мы сможем. И мы смогли. А сейчас... Это просто отдельные трудности, но без них скучно жить. Правда, ребята?

   «Бэшки» согласно загудели. Причём это у них получилось настолько дружно, что даже их родители прониклись.

   – А можно на этого вашего Шеса посмотреть? – с горящими азартом глазами спросил Рафик Муртаев, первый в классе фантазер и изобретатель.

   Мишка торжественно вышел на середину поляны и эффектным жестом открыл крышку маленького термоса, с которым сегодня не расставался. Многие из ребят ломали голову, что там хранится. Димка Назаров даже предположил, что Петров контрабандой спиртное приволок. И вот сейчас из термоса выплыл слабо светящийся силуэт. Народ ахнул, некоторые особо впечатлительные мамы даже вскрикнули от испуга.

   – Зашибись, приключение! – выдохнул Рафик и кинулся поближе пообщаться с «живым» инопланетянином. За ним рванули остальные любопытствующие.

   Шес такой всплеск интереса воспринял без радости и быстро шмыгнул обратно в термос. Мишка быстро закрыл крышку и спрятал сосуд за спину.

   – Чего кинулись? – набросился он на одноклассников. – Он и так загибается без энергии, а тут ещё вы подвалили. Быстро угомонились. Гриша, надо срочно его в накопитель запускать, – прокричал Петров. – Давай выезжать в город.

   – Что всё так плохо? – забеспокоился Фернан. – Я с соседкой на десять договорился. Она раньше не может.

   – Успеем, – кивнул Захар, – пока здесь все соберем, пока доедем и народ раскидаем по домам. Я ж думаю, что они от нас недалеко живут?

   – На другом конце района, – кивнул Фернан.

   – Вот и ладно, собираемся ребята, – кивнул Рябкин-старший. – А ты, охламон, – наклонился он к сыну, – о главном матери и не сообщил.

   – Завтра скажу, – шмыгнул носом Гришка, – ей на сегодня стресса выше крыши хватило, – покосился он на бледную маму.

   Собрались и доехали быстро, народ только неохотно по домам отправился. Всем хотелось посмотреть на результат «внедрения». Хотя в подробности всех и не посвящали, но люди догадывались, что затевается что-то необычное.

   К дому потенциального носителя поехали Фернан, Захар, Вячеслав, Дмитрий, Гриша, Миша и Станислав. Последнему предстояло просидеть все время в автобусе и не отсвечивать перед соседями своим, как сказал Захар, «олигархическим» профилем. Вмешиваться в события Петрову-старшему предстояло только в том случае, если что-то пойдет не так. С этой же целью привлекли к операции и всех остальных мужчин, кроме Фернана. Если безумец слетит с катушек, то будет кому его скрутить до приезда санитаров.

   В последний момент с мужчинами увязалась и Танюша, мотивируя свое присутствие необходимостью оказать посильную медицинскую помощь Дюбуа, если она кому-то понадобится. Кандидатуры Маринки и Иришки забраковали сразу, как не пригодные, ввиду их нынешнего положения.

   Остальных разогнали по домам. Больше всех обиделись мальчишки, которые посчитали полной несправедливостью подобное отношение. Но взрослые стояли намертво. Для Гришки и Мишки сделали исключение, потому что надо же кому-то общаться с Шесом.

   Нужный дом отыскали быстро, но припарковались в соседнем дворе, чтобы не отсвечивать приметным транспортом в случае осложнения ситуации. В подъезд пошли вшестером: впереди Фернан и Гриша, как вызывающие особое доверие, за ними Мишка с термосом наперевес, а замыкающими Захар, Дмитрий и Вячеслав. Мужики особо не торопились, чтобы не испугать впечатлительную соседку.

   Лифт не функционировал, порадовав посетителей облупленной табличкой «Ведутся ремонтные работы». Поднявшись пешком на третий этаж старого обшарпанного подъезда с облупившимися стенами и рыжими разводами на серых от пыли потолках, слегка освещенных тусклыми лампочками, Фернан постучал в крайнюю справа, обитую потрескавшимся дерматином дверь. На вопросительный взгляд Гришки пояснил:

   – У неё звонок не работает.

   На стук никто не отозвался. Тогда Дюбуа постучал сильнее и громко позвал:

   – Ольга Васильевна, я вам сегодня утром звонил. Это по поводу вашего соседа. Откройте.

   Тишина. Зато приоткрылась дверь напротив и оттуда высунулась всклокоченная голова с мутными красными глазами:

   – Слышь, мужики, на опохмел не дадите? – бодро поинтересовался субъект.

   Захар полез в карман и вытащил сотенную бумажку.

   – Дадим, – алкаш быстро протянул руку, но мужчина её так же быстро отдернул, – но ты нам помоги. Мы тут с твоей соседкой поговорить хотели. Не знаешь: где она?

   Алкаш облизнулся и с надеждой посмотрел на Захара.

   – Дома была целый день. Она Робку третий день уже смотрит, как баб Нина померла, так что далеко не уходит. В магазин разве. Так сегодня и туда не бегала. Она баба шустрая, не смотрите, что в летах. – Алкаш шмыгнул носом, с вожделением глядя на деньги, Захар помаячил купюрой. – А-а-а-а, ещё сегодня к Робке его опекун приходил, так Ольга с ним ругалась сильно. Даже дверью хлопала. А потом они к Робке вдвоем пошли. Это часов в восемь было и больше назад не выходили, – мужик сообразил, что сказал и побледнел. – Ментов вызывать? – С ужасом взглянул он на Захара.

   – Погоди, – сунул ему деньги Рябкин, – мы сами сейчас попробуем разобраться.

   – Ну, не знаю, – с сомнением протянул алкаш, – Робка, он сильный. Меня вот в прошлом годе так приложил, что у меня неделю в ухе звенело. Хотел заявление на него писать, так баба Нина, мать его покойная, упросила. Душевная она женщина была, земля ей пухом. Никогда не отказывала, всегда на опохмел давала. Святой души человек была, – зашмыгал носом алкаш. – Так я пойду, – уточнил он тут же совершенно нормальным голосом у Захара.

   – Иди, дорогой, иди, – прикрыл его двери Рябкин. – Что делать будем? Полицию вызываем или санитаров?

   Фернан задумался.

   – Давайте сначала попробуем сами проверить.

   – Ну, как скажешь, – передернул плечами Рябкин-старший, – только теперь мы вперед пойдем. Пацаны, вы сзади. Док, ты нас страхуешь. Хоть есть чем?

   Дюбуа кивнул и похлопал рукой по своему маленькому чемоданчику, который всегда брал с собой при выезде из города.

   – Ну, с богом, мужики, – перекрестился Захар, нажал на звонок и, не дождавшись ответа на пронзительную трель, толкнул дверь нужной квартиры плечом. Дверь неожиданно легко поддалась и распахнулась в темный зев чужой квартиры.

   – Есть кто живой? – глухо поинтересовался мужчина, придерживаясь рукой за косяк. Ответа не последовало. – Заходим?

   – Да, – отозвался Фернан, – там справа выключатель, щелкни.

   Захар послушно щелкнул, и прихожая осветилась неожиданно ярким светом. Все вытянули шею, разглядывая помещение. Никого и ничего. Только под стеной валяется поломанная вешалка и с разбитого зеркала наполовину сползла белая простыня.

   – Чё-то мне не по себе, – признался Вячеслав. – Может, не будем лезть, мужики? Как бы проблем не огрести.

   – Надо, Слава, надо, – скривился Дмитрий. – Вдруг там людям помощь нужна?

   – Ага, как бы среди этих людей и мы не оказались. Слышал же, что этот псих здоровый, как буйвол. Нас ему на один зуб хватит.

   – Не дрейфь, – бодро откликнулся Захар, – тихо тут очень. Как бы не опоздать. Люди! – опять окликнул он. – Есть кто?

   Тут неожиданно слева раздались глухие удары и крики: «Мы тут! Спасите нас!». Кричали мужчина и женщина. Захар рванул вперед, за ним Гришка, Дмитрий и Вячеслав.

   Глава 8.

   Прямо и направо были две комнаты, а левый проход вел в маленький коридорчик, в который выходили двери ванной, туалета и кухни. Последняя была настежь распахнута. Захар потянулся нащупать выключатель и вдруг отскочил назад.

   – Ты чего? – всполошился Сунько.

   – Тут ноги торчат, – буркнул Захар.

   – Живые? – уточнил дрожащим голосом Вячеслав.

   – Я не щупал, – огрызнулся Рябкин-старший.

   – Так, а ну пропустите меня вперед, – потребовал Дюбуа, протискиваясь между мужчинами.

   Щелкнул выключатель, и вошедшие увидели полуголого, в одних стареньких тренировочных штанах, мужчину, лежащего на полу небольшой кухни. Несмотря на смуглый цвет кожи, в глаза бросалась его мертвенная бледность. На столе в беспорядке валялись пустые упаковки от лекарств.

   – Что с ним? – вытянул шею Мишка.

   Фернан в это время прижал пальцы к сонной артерии пострадавшего, а другой рукой щелкал замками чемоданчика.

   – Гриша, Михаил, срочно наберите воды.

   – Где? В кухню ж не пройти, – живо поинтересовался Гришка.

   – В ванной наберите, – скомандовал Дюбуа.

   Гришка послушно дернул дверь в ванную, но та оказалась заперта изнутри.

   – Кто здесь?

   – А вы кто? – раздался изнутри испуганный мужской голос.

   – Скорая помощь, – отозвался Рябкин-младший.

   Щелкнул замок и из ванной показался перепуганный мужичок, лет сорока пяти на вид, с заплывшим левым глазом.

   – Как же хорошо, что вы приехали! – радостно завопил он, протискиваясь в дверь. – Этого психа надо немедленно изолировать, товарищи санитары. Он на людей бросается и опасен для общества.

   – Ничего он не опасен, – в туалете щелкнул замок, и оттуда показалась бойкая старушка лет семидесяти на вид, – не слушайте его, товарищи врачи. Это его самого надо изолировать. Это он Робика спровоцировал. Я говорила, что не надо сегодня сюда идти. У мальчика с утра голова болела, нечего было его расстраивать. А этот как зашел в квартиру, так и давай с порога кричать: «Собирай вещи, ты теперь здесь не живешь. Это моя квартира!». Я ему говорю: «Не трожь ребенка!», а он меня, как толкнет. Я чуть не упала. Вот Робочка и рассердился, да как двинет ему в морду, а сам давай плакать и жаловаться, что мамы долго нету, а у него головка болит, – всхлипнула женщина. – Мы ж ему не говорим, что Ниночка умерла. Сказали, что мама скоро придет. А этого никто сюда не звал. У, стервятник! – погрозила она сухоньким кулачком мужичку.

   Тот ничуть не испугался, а наоборот стал наскакивать на женщину:

   – Да я вас всех здесь засужу! Это моя собственность! Как хочу, так и буду ею распоряжаться! Всех вон выкину!

   – Стоп, – поднял руки вверх Гришка, – насколько я понимаю, вы – наследник, – он посмотрел на мужичка.

   – Да, – гордо ответил тот, выпячивая впалую грудь и пытаясь втянуть объемистое брюшко. – У меня и завещание покойной тети Нины имеется, оформленное по всем правилам.

   – Прекрасно, – покивал головой парень, – только маленький нюанс: как законный правопреемник вы имеете право воспользоваться наследуемым имуществом только после вступления в права и не ранее шести месяцев после смерти прежнего владельца. Вам это известно?

   Мужичок смутился.

   – А чего ждать? Этот псих может квартиру испортить так, что я её потом продать не смогу. Это для нормальных людей срок в полгода установлен, а у меня особые обстоятельства. Этого придурка надо в психушку сдавать. Кто с ним возиться должен?

   – Насколько я понимаю, вы и должны, – жестко заключил Гриша. – Наверняка, это является одним из условий вашего наследования.

   Мужик побагровел.

   – Да она сама была сумасшедшей, – завопил он. – Тоже мне мать Тереза нашлась! Сначала нагуляла этого идиота неизвестно от кого, рассорилась со всей родней из-за него, а теперь ещё и на меня опеку повесить решила. Я буду жаловаться! – неизвестно почему заключил он.

   – Ваше право, – пожал плечами Гриша, – а сейчас вам лучше оставить эту квартиру, поскольку у вас нет законного права здесь находиться.

   Мужик злобно зыркнул на Гришку, хотел что-то сказать, но передумал, потому что рядом с Гришкой воздвигся его отец, а сбоку придвинулся Дмитрий. Поэтому «наследник» почел за благо слинять, напоследок выматерив всех вдоль и поперек.

   – Какой хам! – громко заключила Ольга Васильевна. – А вы, молодой человек, – одобрительно посмотрела она на Гришку, – хорошо разбираетесь в законах. – Гришка скромно потупил глазки. – А что с Робиком? – тут же переключилась старушка и только сейчас заметила хлопочущих возле пострадавшего Фернана, Мишку и невесть как здесь оказавшуюся Танюшу. – Что с ним? – заволновалась женщина, хватаясь за сердце.

   – Отравление, – хмуро буркнул Фернан. – Ольга Васильевна, у вас телефон работает? – Старушка покивала головой. – Вызовите «скорую». Диспетчеру скажите, что здесь Дюбуа. Запомнили? Д-ю-б-у-а, – повторил он по буквам, – пусть высылают бригаду срочной интоксикации. Слава, проводи женщину.

   – Лады, – кивнул Вячеслав, выпроваживая соседку под локоток из квартиры. – Идемте, Ольга Васильевна, покажете, где у вас телефон.

   Когда они вышли, Захар спросил у Фернана:

   – А чего ты сам по мобильному своих не вызвал?

   – Хотел посторонних убрать. Парень наглотался таблеток, если не примем срочных мер, то потеряем пациента.

   – Так чего ж ты ждешь? – удивился Дмитрий.

   – Если подселять нашего гостя, то только сейчас, – заключил Фернан. – Миша, открывай термос.

   – А если парень скопытится и Шес вместе с ним? – засомневался Захар.

   – Не скопытится, вытащим, – уверенно кивнул Дюбуа.

   Мишка уже крутил крышку. Шес выплыл на кухню.

   «Этот носитель?», – спросил он у Гришки.

   – Да, – кивнул тот, – но он отравился. Тебе такое тело подойдет?

   Шес задумался и подлетел поближе.

   «Вроде должен подойти. В крайнем случае вылечу сам», – решительно заключил он. – «Отойдите подальше. Организм носителя может сопротивляться».

   – Ну что? – пристали к Гришке мужчины.

   – Говорит, что подходит, но просит отойти подальше.

   Все послушно попятились в прихожую, а Шес покружил немного над распростертым телом, а потом стремительно растекся по нему тонкой светящейся пленкой, быстро впитавшейся внутрь.

   – И что? – нервно поинтересовался Мишка.

   И тут парня на полу выгнуло дугой, он забился в жесточайших судорогах. Присутствующие шарахнулись.

   – Ничего себе, – выдохнул Захар, – а он ещё ребенка требовал, сволочь.

   – Тихо, ты, – зашикали на него мужики, – обошлись же.

   А тем временем тело вытолкнуло из себя светящийся шар, который опять ринулся обратно.

   – Борется человек, хоть он и псих, – уважительно прокомментировал Рябкин-старший, – не поддается на вражеское вторжение. Мы, земляне, все такие...

   Шар опять выкинуло наружу, но он упорно стремился захватить власть над больным разумом. И в этот раз ему это удалось. Парень на полу дернулся в последний раз, а потом обмяк, расслабленно выдохнул и счастливо улыбнулся.

   – Получилось! – завопил Мишка.

   – Я «скорую» вызвала, – в прихожую ввалилась соседка, – сказали, что скоро будут. А что тут у вас происходит? – заглянула она в коридорчик перед кухней.

   И тут парень распахнул глаза – ярко-синие и немножко светящиеся.

   – А-а-а-а-а!!!! – завопила старушка. – У него глаза светятся!

   Гришка быстро заступил ей обзор.

   – Вам показалось. Это результат его отравления. Столько химии парень наглотался, что не мудрено. Давайте лучше его документы соберем и вещи для больницы. Деньги у него имеются? – Старушка заторможено закивала. – Вот и замечательно. Давайте поторопимся, а то нехорошо врачей заставлять ждать, – увлек он женщину в сторону комнат.

   Возле очнувшегося пациента уже хлопотали Фернан, Танюша и Мишка. Остальные внимательно наблюдали.

   Справа от входной двери, в небольшой комнате, скудно обставленной старенькой мебелью, царил форменный бардак. Щелкнув выключателем, Гришка осветил разбросанные стулья, выброшенную из платяного шкафа одежду, перевернутые ящики комода, распахнутые настежь дверцы невысокого серванта. На протертом ковре вперемешку валялись полотенца, книги, постельное белье, свитера, чашки и тарелки. Посуда, в основном, была представлена грудами черепков и осколков.

   – Ох, ты ж господи! – всплеснула руками женщина. – Что ж тут такое было-то? – беспомощно посмотрела она на парня.

   Гришка пожал плечами.

   – Наверное, ваш Робик что-то искал. Наверное, лекарства?

   – Может быть, может быть, – покивала головой старушка. – У него ж голова болела. А он видел, как его мама таблетки глотала, чтобы не болело. Но Ниночка прятала их от мальчика. Он когда маленьким был – наглотался таблеток. Тогда бог миловал, Робочка только активированный уголь нашел. Вот Ниночка лекарства на виду и не держала. Прятала их в серванте, среди посуды. Неудобно, конечно, но ей в последние годы прописывали сильные средства, вот она и не хотела рисковать.

   – Давайте приберемся здесь немножко, и вы отберете нужные вещи, – предложил Гришка, возвращая в нормальное положение ближайший стул. – Вы знаете, где у них, что лежит?

   – А как же, Ниночка мне все показала. Как чувствовала, – всхлипнула старушка. – Как же теперь все будет? Герка ж ни в жизнь Робочку не оставит в покое, – пожаловалась она Рябкину.

   – Герка?

   – Геракл, – охотно пояснила женщина. – Геракл Ласкариди.

   – Как? – Гришкины брови поползли вверх.

   Ольга Васильевна хихикнула.

   – Геракл Ласкариди. Они ж этнические греки. После войны родители Ниночки и Васьки, её брата младшего, переселились к нам в Нижний из-под Одессы. Васька рано женился и съехал от родителей. Он на своем происхождении прямо помешался. Все родственников в Греции искал. Поэтому и сына единственного Гераклом назвал. Только какой же из Герки Геракл? Курам на смех!

   – А Робка это полностью...

   – Роберт Ласкариди полностью будет. Ниночка его на свою фамилию записала. Кто его отец – того не ведаю. Они в наш дом переехали, когда Робику три годика было. До них тут цыгане жили. Шумные, веселые, но тоже хорошие люди были. Ниночка с ними поменялась: они в их частный дом переехали, а Ниночка с семьей сюда, к нам. Тогда ещё мама Ниночкина, Софья Микаэловна, жива была. Уж как она внука любила! Даже когда сказали, что у мальчонки проблемы с головой, то и тогда верила, что все будет хорошо. – Женщина быстро отбирала вещи в пустую дорожную сумку из кожзаменителя, охотно посвящая невольного слушателя в непростую историю их «носителя». С ненужными подробностями, правда, но что возьмешь с пожилого человека?.. – Вот... Ну, а когда Софья померла, то Ниночке ой, как трудно пришлось! Сама-то она работала мастером на почтовом ящике. Работа тяжелая, цех гальваники, но по деньгам выгодно. Ей за вредность надбавку платили неплохую, да и на пенсию раньше выйти можно, но сына-то самого не оставишь. За ним постоянный присмотр нужен. Ей предлагали его в интернат для слабоумных отдать, а она ни в какую. Говорит: «Не дам ребенка мучить! Сама его смотреть стану». И утром его в школу отвозит, а днем по подругам пристраивает. А тем тоже... Сам понимаешь, кто захочет с убогим возиться?.. Хотя Робик всегда ласковый был и послушный. Скажешь: «Посиди тут тихонько», так и будет часами на одном месте сидеть, кубики свои перекладывать. Ну, я вижу такое дело и предложила ей помощь. Я тогда уже на пенсии давно была. Детей у меня нет, мужа четверть века назад схоронила – чего ж не помочь, если могу. Так я за Робиком и в школу ездила, а это – почитай! – на другом конце города, и по вечерам с ним сидела, если Ниночка во вторую смену выходила. Так и подружились мы с ней. Помоги-ка, – попросила она Гришку.

   Рябкин легко вернул на место все три ящика комода, Ольга Васильевна закопошилась в среднем, что-то перекладывая, и продолжила свой рассказ:

   – Вот так и вырастили мы Робика на пару. Он меня бабой Олей называет, привык за столько-то лет. Ну, а когда ему восемнадцать стукнуло, сосед из второго подъезда, Алексеич, – дай бог ему здоровья! – предложил его в строительную бригаду шабашников чернорабочим взять. Силы-то у Робика через край, а вот ума бог не дал, – вздохнула старушка, извлекая на свет большой конверт, из которого достала тонкую пачку тысячных купюр и какие-то документы. – Мужики в бригаде за ним хорошо присматривали, ничего плохого сказать не могу, платили Ниночке его зарплату всегда вовремя, а Робику сладости покупали. Он же чистый ребенок – конфеты любит и тортики. Я ему всегда с пенсии чего-нибудь вкусненького прикупала. Прикипела я к нему. Я уж давно их своей семьей считаю. Другой-то у меня и нет. Так мы и жили. Вот... – Женщина присела на диван, расправив рукой задравшееся покрывало.

   – Чего ж тогда вы от него в туалет спрятались? – удивился Гришка, которому уже стало не по себе, что такого тихого сумасшедшего так подставить пришлось. С другой стороны – чего бы ему лекарствами давиться? По любому кранты парню. Если не сам скопытится, то кузен под монастырь подведет.

   – Так Робик же буянить начал, – охотно пояснила старушка. – Он, когда Герку с ног свалил, дорогу к двери входной нам нечаянно перегородил. Герка, как очухался, так в ванную шмыгнул и на защелку закрылся. А мне куда деваться? Я попыталась Робочку успокоить, а он не слышит меня совсем. Плачет, кричит, маму зовет, а потом давай вешалку ломать. А за вешалкой и по зеркалу заехал. Раньше-то его Ниночка всегда успокаивала. Её он лучше слушался, а я что? Он руками машет, того и гляди по мне попадет. А сколько мне надо? Зашибет и не заметит. Вот я и решила в туалете отсидеться. Просила ж Герку-паразита, выйти и помочь, так он затаился, гад, и не вышел...

   – А чего Нина завещание на племянника оформила, а не на вас? – спросил Гришка, выставляя на место книги, выброшенные из книжного шкафа. Мама Робика любила детективы и кулинарные книги. А ещё было много детских книг: сказки, стихи, рассказы ещё советских авторов.

   – Она хотела, – кивнула Ольга Васильевна, – да я её отговорила. Я свое-то завещание на неё оформила. Кто ж знал, что она раньше уйдет?.. Она ж на десять лет меня моложе была. Первый раз сердце у Ниночки в позапрошлом году, летом, прихватило. Так немудрено, такая жара стояла, что сдохнуть можно, а у неё здоровье работой вредной подорвано. Вот сердце-то и не выдержало. Робик ко мне ночью прибежал, плачет, кричит: «У мамы болит!». А что болит сказать и не может. Скорую я вызвала, Ниночку в больницу увезли, а там кардиограмму сделали и говорят, что инфаркт не первый, а второй. А первый она на ногах переходила. Кто ж знал?.. Тогда её четыре месяца лечили. Мы с Робиком каждый день к ней ходили. Он сначала переживал, что мамы дома нет, а потом попривык. Даже сам купаться научился, – похвасталась женщина. Гришка на такие «достижения» взрослого парня только глазами хлопал. – Ниночку только в конце осени домой выписали. Чувствовала она себя хорошо, смеялась ещё, что теперь ей никакие болячки не страшны. – Старушка вздохнула и замолчала.

   – И что? – поторопил её Рябкин, услышавший, как в прихожей затопали шаги медиков из приехавшей «скорой». Если не поторопить, то женщина все не успеет рассказать. А потом вдруг откровенничать не станет?..

   – А то, что Васька, брат её непутевый, сам вдруг объявился. Пришел, чин по чину, с тортом, из тех, что подешевле, и бутылкой вина. Говорит: «Давай, сестра, плохое забудем. Остались мы с тобой сиротами на белом свете, так чего злобиться друг на друга». Они ведь и не общались совсем. Когда Софья Микаэловна была жива, Васька к ней наведывался почти каждую неделю – червонец-другой с пенсии стрельнуть. Софья на него ругалась, но всегда давала. Сын всё-таки... Ну, а когда Софья умерла, Ниночка Ваське позвонила, мол, на похороны хоть приди. Так он, паразит, не только денег ни копейки не дал, так и на похороны не пришел. Заявился через месяц – кольцо материно обручальное требовать стал. Кричал, что он тоже наследник и ему положено. Так Ниночка его шваброй с лестницы погнала и зареклась с ним дела иметь. Ну, а когда он в прошлом году мириться пришел... Чем-то он Ниночку пронял, вот она и решила, что Робику с родными лучше будет, чем просто на государственное обеспечение переходить. Она-то поначалу думала квартиру фонду одному благотворительному завещать, чтобы они о сыне позаботились, так люди отговорили. Говорят, что там воруют страшно. Вот Ниночка и записала все на Герку. На брата своего завещать всё-таки побоялась. Думала, что племянник порядочнее окажется. А оно вон как вывернулось...

   – Ольга Васильевна, а когда у Робика приступы были, после которых его в клинику клали?

   Старушка недовольно поджала губы и вздохнула:

   – Плохая то история, грязная.

   – И всё-таки...

   Ольга Васильевна оценивающе окинула Гришку взглядом.

   – Ладно, ты взрослый парень, тебе можно рассказать. – Гришка мысленно хмыкнул. Людей часто вводили в обман его высокий рост и крупное телосложение. Меньше восемнадцати ему последний год не давали. – Сам видишь, что Робик – парень видный: и рост, и внешность, и тело – все при нем. А когда молчит и улыбается, так никто и не скажет, что он не в себе. Особенно, в темноте, – женщина пожевала губами. – Есть у нас в соседнем доме оторва одна. Сорок лет уж бабе, а ума не нажила и на передок слаба. Все охочих мужиков из нашего района оприходовала. И не по одному разу. Ну, дело хозяйское, люди всё видят, но не лезут. Семейных она не трогает, а куда неженатые шляются, то их дело. Вот... А Робику нашему аккурат тогда шестнадцать стукнуло. Голова-то слабая, а тело своего требует. Уж как Ниночка его не берегла, а тут упустила. Я тогда к сестре в Саратов уезжала, болела она сильно, думали, что не встанет уже, но обошлось. Вот... А Робочка сам дома оставался. Ниночка в тот год себе работу нашла – уборщицей подрабатывала в магазине. И чего его в тот раз на улицу понесло? Ниночка говорила, что соскучился, наверное, и хотел её с работы встретить, а встретил Зинку эту, гулящую. Как уж там они сговорились, я не знаю, но Робик в тот вечер мужиком стал. Но, видать, Зинке он не по нраву пришелся, потому как на следующий день она его отшила. А Робику «сладенькое» понравилось, он настаивать начал, Зинка в крик. Соседи её «скорую» вызвали, деточку нашего и забрали. Когда Ниночке позвонили, то уже поздно было, у мальчика приступ начался – три санитара его еле-еле сдерживали. Вот он на два месяца в клинику и попал. Нина испереживалась вся. Может, тогда у неё первый инфаркт и случился.

   – И что потом было?

   – А потом она подписку дала, что обязуется его сама досматривать, с подработки уволилась и от сына ни на шаг. Полгода его травками поила. Вроде, как помогло, притих он.

   – А второй раз?

   – И второй раз по «этому» делу загремел. Это уж он работал. Строили они одному толстосуму дом загородный, а бабенка этого богатея от безделья маялась. Муженек её приставил за рабочими присматривать, чтоб не уворовали чего. Она, вроде как, сначала против была, а потом Робку увидела и сама стала там зависать на целый день. Мужики Робика даже прятать стали, чтоб он ей на глаза не попадался, так эта сучка мужу нажаловалась, что не все работают одинаково. Тот на Алексеича наехал, поскандалили они сильно. Алексеич потом к Ниночке пришел и предложил Робику отпуск дать, чтобы от греха подальше его с глаз этой стервы убрать. Ниночка согласилась, но там надо было кое-что доделать, поэтому Робик в последний раз туда поехал. А стерва эта, как чуяла, что мальчик ей не достанется, вот и выждала момент, когда Робик один остался, и сунулась к нему в одном купальнике. То да се, мальчик и поплыл, а тут муж нагрянул. Сучка эта в крик: «Насилуют!», Робик перепугался и опять с катушек слетел. Мужик «скорую» и вызвал... Еле-еле тогда дело замяли. Хорошо, что мужики из бригады подтвердили, что баба сама на Робика вешалась, мужу её и крыть нечем было. Сразу же видно, что Робик сам и не дернулся бы. Попытались прошлый раз вспомнить, но наш участковый – сто лет ему здоровья! – опросил свидетелей, собрал справки, и Робика через месяц матери отдали. Вот такие дела...