Текст книги "Книга вторая. Сон-Явь (СИ)"

Автор книги: Рина Роззо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

   – А если будет внучка? – весело подначил его Виктор.

   – Не, – замотал головой Сунько, – я всю жизнь о сыне мечтал. Вот только моя уперлась со своей фигурой и никак на второго не повелась. На Томочку только и надежда. Так что внук у нас с тобой будет, сват, не сомневайся.

   – Лады, эту проблему мы отодвинем, а как с Анной решать будем? – вернул всех на землю Захар.

   – Так вроде уже все обмозговали, – удивился Дмитрий, пребывавший в отличном расположении духа в связи с «не залетом» дочки. – Кстати, Гриша, выясни у этого вашего Шеса, как ему предложение по психу Фернана.

   – Он согласен, – заверил Гришка. – Если это сработает, то будет лучшим из всех возможных решений.

   – И то дело, – повеселел Захар. – Фернан, а ты чего молчишь? Как узнал о внуках, так и притих. Что думаешь? Как Клавдия тебя запилит?

   Дюбуа вздохнул.

   – Моя жена обрадуется. Это я точно знаю и даже не сомневаюсь в её реакции, а думаю я, как Эстела отреагирует. И что-то мне подсказывает, что моя будущая сваха такой скандал закатит, что нам всем небо в очинку покажется.

   – Да, ладно тебе, – успокоил его Рябкин-старший, – не такой черт, как его малюют. Прорвемся.

   – Дай-то бог, – поморщился Фернан, – дай-то бог.

   Элька вздохнула. Она понимала сомнения Амиркиного отца лучше всех.

   – А чего у вас дверь нараспашку? – в квартиру вплыла вышеупомянутая «сваха». – Эличка, начало девятого, а ты не причесана, не умыта и не одета. Доченька, с таким походом ты никогда не станешь звездой подиума. Быстро в ванную!

   – Мама, – простонала будущая «звезда подиума», – а поздороваться и поцеловать ребенка?

   – Обойдешься, – подпихнула Эстела дочь в сторону ванной, – а с остальными я недавно виделась. Чего по триста раз здороваться, когда и проститься не успели? Так, девочки, а вы чего застыли? Быстро извлекаем расчески, фены, утюги и живо приступаем к наведению марафета. Косметику я привезла. У нас на все про все полчаса. Мальчики, за вами завтрак. Быстренько– быстренько, не тормозим и не спим на ходу. Время пошло. Да, – притормозила она, – Михаил, спустись вниз. Там ваш водитель привез тебе одежду, забери. Стас, Маша просила передать, что она прямо к школе подъедет. Её Георгий Сергеевич привезет, – и Эстела скрылась в коридоре.

   Мишка побежал за вещами, а остальные потянулись выполнять цэу.

   – И это она ещё не в курсе последних новостей, – простонал Амирчик, покорно перехватывая у Танюши эстафету у плиты.

   – Угу, – буркнул Гарик, пристраиваясь на кухне чистить зубы и умываться.

   – А бритвенные принадлежности привезли? – поинтересовался Гришка.

   – В сумке возьми, – откликнулся Рыжов-старший. – Вот это у меня стресс за последние сутки!..

   – А ты думал, – отозвался Захар, – прямо хоть с утра лечиться начинай. – Гришка сурово покосился на отца. – А ты не зыркай, не дорос ещё отца критиковать. Эх, грехи мои тяжкие... Амирка, отдай штурвал и рули приводить себя в порядок. С завтраком мы и сами справимся.

   Глава 6.

   Как ни стращала опозданием Эстела, но все уложились в отведенное время. Без пятнадцати девять все одиннадцать «бэшек» и трое приблудных стояли возле подъезда аккуратно причесанные, нарядно одетые, накормленные и слегка не выспавшиеся. Столпившиеся родители с гордостью посматривали на своих детей. Галя Колокольчикова раздавала девочкам нарядно оформленные букеты, мальчишки солидно стояли в сторонке, снисходительно реагируя на суету.

   Кроме Гришкиной компании к дому Анны Сергеевны подтянулись и остальные одноклассники со своими родителями. Всем хотелось пойти в школу вместе со своей классной.

   Единственная проблема возникла с одеждой. Маша Ромова за лето пошила всем девочкам модные платья-футляры, ориентируясь на их весенние мерки и согласовав детали фасона за частые сеансы связи. Но после пребывания на Присоске девочки похудели, и новенькие туалеты сидели на них не совсем идеально.

   Пиджаки на мужской половине тоже болтались, но это выглядело всё-таки уместнее. Только глянешь и сразу понимаешь, что у ребят ещё выпускной вечер впереди, а карманы у родителей не бездонные. И так трогательно смотрелись галстуки на ещё по-мальчишечьи тонких шеях. Но вот девочки...

   Маша расстроилась. Они так старались, а все усилия насмарку. Шмыгающая носом Ромова, уговаривала девчонок согласиться на быструю подгонку по фигуре, но те усиленно отбивались.

   – Машка, – уговаривала расстроенного дизайнера Танюша, – да все нормально смотрится. И ничего у меня тут не болтается, – отбивалась она от Ромовой. – Тебе кажется. И тут не морщинит ни капельки. Отстань ты, ради бога...

   – Ничего мне не кажется, – гундосила Маша. – Ты лучше скажи, почему вы мне мерки не точные дали. Я же просила по два раза перемерять. И примерку надо было вчера провести. Я бы за ночь переделала. И что теперь делать? – чуть не плакала девушка.

   – Мария, – не выдержала Светлякова, – а я тебя просила дома сегодня посидеть. Куда ты с такими соплями вылезла? Какая у тебя с утра температура? Небось, не меньше тридцати семи с хвостиком? И одеть надо было не легкий шелк, а кофточку шерстяную. И горло замотать. Куда пошла? – завопила Маринка вслед улепетывающей от греха подальше Ромовой. – Я ещё не закончила. Ты горло полоскала? – припустила она вслед за Машей, экспрессивно размахивая букетом.

   – Слава богу, – вздохнула Элька. – Кажется, пронесло. Молодец Маришка! Как она её переключила, а?!

   – И все-таки, Эличка, вы зря меня не послушались, – сбоку подрулила Эстела. – К такому цвету кожи ваши пастельные тона платьев совершенно не подходят. Этот дикий красный цвет забивает все остальное. Надо было воспользоваться тональным кремом.

   Элька мысленно застонала и, сцепив зубы, повернулась к матери.

   – Мамуля, твой тональный крем сделал бы только хуже. Тем более что платья у нас открытые и на все участки кожи его просто бы не хватило. Не говоря о том, что он отвратительно воняет.

   – Вот, кстати, – встрепенулась Эстела, – как можно было отказаться от легкого запаха духов? Это же вершина законченного образа. Ты же сама привезла этот парфюм из-за границы. Неужели он тебе разонравился? Может, понюхаешь ещё раз?..

   Элька слегка побледнела и судорожно сглотнула. На помощь ей бросилась Танюша.

   – Тетя Тэла, сегодня так жарко будет, что эти духи просто убийственно начнут вонять уже через пару часов. Зачем нам нужна репутация вульгарных особ? Вы согласны?

   – Танюша, ну почему сразу «вульгарных»? – слабо попыталась сопротивляться Эстела.

   – Потому что только вульгарные особы по жаре льют на себя духи, – уверенно заявила Танюша. – А интеллигентные женщины предпочитают свежий запах чистой кожи, не отягощенный никакими посторонними примесями. Правда, мамуля?.. – повернулась она к своей маме.

   – Конечно, милая, – покивала головой Евгения Зверенко. – Знаешь, Тэлочка, когда ко мне на приёме в кресло плюхается вот такая благоухающая потом и духами особа, то я благодарю современную стоматологию за наличие маски и пластикового козырька. Иначе задохнуться можно просто сразу. И кондиционеры не спасают. Но, девочки, почему вы купили цветы без запаха? – в свою очередь удивилась она.

   – Это дядя Игорь покупал, – тут же перевела стрелки присоединившаяся к ним Томочка. – Все вопросы к нему. Но, с моей точки зрения, он поступил совершенно правильно. Резкий запах цветов тоже не желателен. И так выставим все букеты в кабинете, а Анне Сергеевне там ещё работать.

   Эстела скорчила зверское выражение лица, и Томочка сообразила, что брякнула лишнее, потому что ещё не все мамы были в курсе их похождений. Как и не все одноклассники.

   – А почему Анна Сергеевна ещё не вышла? – подкатил к ним Паша Хоботков. – Можем опоздать. Я сбегаю за ней?

   – Нет! – в один голос завопили Томочка, Танюша, Элька и Эстела. Остальные изумленно выкатили на них глаза.

   – Она... э-э-э-э... – мучительно подбирала варианты Томочка, мысленно проклиная мальчишек, которые не удосужились поделиться с ними версией отсутствия классной на работе. Если бы Томочка знала, что эту версию просто забыли отработать... – Она уже в школе, наверное, – брякнула Сунько и пожала плечами под недоуменными взглядами Тани и Грушиных. – Дома её точно нет.

   – Тогда чего мы тут толчемся? – возмутился Паша. – Гриша, давай выдвигаться, а то от АнСергеевны нагорит за опоздание! – прокричал он, энергично двигаясь в сторону школьного двора и увлекая за собой остальных.

   Гришка вздрогнул. Черт! Они ж не согласовали причину отсутствия Анны Сергеевны на работе. И что делать? Он оглянулся. Народ бодро потопал к школе, весело переговариваясь и делясь впечатлениями от летних каникул. Ладно, по дороге что-то придумаем. И куда они так почесали? Можно подумать, там впереди медом намазано?..

   Школьный двор бурлил веселым и ярким водоворотом нарядных детей, пестрых букетов, принарядившихся родителей и торжественно-официальных учителей. Но не все из них сохраняли дистанцию и блюли авторитет: вокруг немки, физика и ещё нескольких педагогов слышались оживленные голоса, смех и радостные выкрики.

   Робко переминались с ноги на ногу крохотные первоклашки в бордовых пиджачках и с новенькими портфелями в руках у родителей. Букеты, которые малышня никому не доверяла держать, зачастую были больше самого владельца. Особенно, когда в них входили красавцы гладиолусы самых разнообразных оттенков.

   Гордо посматривали на окружающих пятиклассники, перешагнувшие рубеж начальной школы и возомнившие себя взрослыми и жутко грамотными. Завистливо косились на выпускников девятиклассники, ощущавшие себя не до конца взрослыми по сравнению с небожителями из одиннадцатых классов. А сами выпускники просто радовались ещё одному году отсрочки от взрослой жизни. Хотя и детство им тоже порядком надоело и хотелось побыстрее стать самостоятельными и независимыми. Вот только немножечко страшно, поэтому и радостно, что ещё целый год впереди.

   В общем, школьный двор жил своей, особенной и неповторимой жизнью, которая наиболее ярко проявляется исключительно первого сентября и двадцать пятого мая, а в остальные дни просто существует.

   Старостин отстал от ребят и присоединился к своей жене и сыну, а «бэшки» дисциплинированно прошли на свое место, сиротливо пустовавшее в общей толчее, и стали выстраиваться: девочки вперед, мальчишки вторым рядом, а за ними родители.

   – Наконец-то вы соизволили появиться! – недовольно пробурчала директриса, перехватывая Гришу на полпути. – Что происходит? Где ваша классная? Я ей со вчерашнего дня дозвониться не могу, – гневно прошипела Елена Семеновна. – Что всё это значит? Григорий, отвечай немедленно!

   – Елена Семеновна, здравствуйте! – радостно прокричал Рябкин, судорожно пытаясь найти выход. – Как вы прекрасно выглядите! Это вам! – выхватил он букет у Светляковой. Та опешила.

   – Спасибо, – буркнула директриса, перехватывая букет поудобнее, – но ты мне зубы не заговаривай. Что с Аней?

   Поскольку разговор велся на повышенных тонах, то народ вокруг притих и стал прислушиваться. Особенно старалась Инга Витальевна, отвлекшаяся от выстраивания своих учеников по росту и «весу» их родителей.

   – Тут такое дело, Елена Семеновна, – тянул время Гришка, мучительно пытаясь придумать «железную» отмазку для своей классной, – такое деликатное дело, что я даже не знаю, как вам и сказать. Вот.

   – Гриша, – заволновалась директриса, – с ней все в порядке? Она здорова? Не тяни, говори немедленно!

   Гришка выдохнул и брякнул:

   – Здорова, но беременна и лежит на сохранении.

   Рядом икнула Маринка, и закашлялся Рябкин-старший. Гришка покосился на народ. Общее впечатление – шок на всех лицах. Причем, как на тех, кто знал правду, так и на неосведомленных физиономиях.

   – Гриша, – потеребила его за рукав Елена Семеновна, – а почему она меня в известность не поставила? Мы с ней позавчера на педсовете разговаривали, и ничего такого она не сказала.

   – Так она и сама только вчера узнала. Ей плохо стало, мы дядю Фернана вызвали и в больницу её отвезли. А там анализы, УЗИ, все дела. Вот и выяснили. – Гришку несло на всех парусах. – Да вы сами у него спросите, – привлек он внимание директрисы к Дюбуа-старшему.

   Та вопросительно взглянула на мужчину. Он откашлялся, гневно зыркнул на Гришку и сказал:

   – Да, Елена Семеновна, все так и было. Вы ж понимаете, что в её возрасте беременность очень... э-э-э-э... – замешкался он, подбирая слова.

   – Опасна, – выручила его Галя Колокольчикова. – В таком состоянии Анне Сергеевне надо полежать в стационаре и не напрягаться. Ей там окажут квалифицированную помощь, чтобы ребенка она выносила, как положено. Тут уж не до работы, когда такие дела...

   – А нам что делать? – недоумевала директриса. – Что ж она не предупредила? А это надолго? Кем же я её заменю? Можно с ней связаться?

   – Нет-нет, – подключилась к разговору Маринка, – там телефоны и компьютеры запрещены. Говорят, что их излучение плохо влияет на развитие плода. А вы же знаете, что Анна Сергеевна очень трепетно относится к детям. Как же она может рисковать здоровьем своего будущего ребенка? Но мы ей передадим, что вы волнуетесь, и при первой же возможности она с вами свяжется.

   – А навестить её можно?

   – Увы, – это уже Лавочкин-старший старается, – она лежит в закрытом центре для будущих матерей. А там такие строгие правила карантина, что даже родственников и мужей пропускают только по предварительной записи и с полной дезинфекцией. Так что с визитами придется потерпеть.

   – А что, наша драгоценная Анечка Сергеевна вышла замуж? – ядовито поинтересовалась Инга Витальевна, подобравшись поближе и жадно прислушиваясь к потенциальной сплетне.

   – Что вы, голубушка, – оттерла её плечом Эстела, – кто ж такие вещи делает так скоропалительно? Тем более, когда замешаны такие персоны. Но вам я по секрету признаюсь: Анна Сергеевна летом познакомилась в Москве со шведским бизнесменом; вспыхнула обоюдная страсть и вот, результат, как говорится, налицо. Анечка просила меня связаться с её избранником и сообщить ему радостную новость. Так что мы вскоре ожидаем и его визит, и их пышное бракосочетание. Он, знаете ли, уважаемая, – проникновенным голосом вещала она позеленевшей от зависти англичанке, – очень богатый человек и не перед чем не остановится, чтобы сделать нашу Анечку счастливой. Мы так за неё рады, – закончила свой монолог Эстела, демонстративно смахивая несуществующую слезинку. – А вы?

   – И мы тоже рады, – прошипела Инга. – Особенно рады будем познакомиться с супругом Анны Сергеевны, так сказать, воочию. А то, знаете ли, доверять воспитание и обучение детей легкомысленной особе, готовящейся стать матерью-одиночкой, не самый лучший пример для нашего подрастающего поколения. – И англичанка ретировалась обратно к своему классу, практически плюясь ядом и шипя на всех окружающих.

   – Скажите, какие мы нравственные стали, – в ответном шипении Эстелы было ничуть не меньше яда и сарказма.

   – Так, а с заменой как же? – не отставала от Гришки директриса. – Фернан, на сколько её положили?

   Фернан скривился.

   – Минимум на месяц, а там как получится.

   – Боже мой, – всплеснула руками Елена Семеновна, роняя букет, – весь учебный процесс перекраивать придется.

   – Не волнуйтесь вы так, – поймал цветы и подхватил женщину под локоть Станислав, – ребята заменят её на всех уроках. Вы же знаете, что они школьную программу уже давным-давно освоили. Так что и им полезно будет пройти ещё раз ранее изученное, и вам меньше головной боли.

   – Но... – попыталась робко возразить директриса. Стаса она, откровенно говоря, всегда побаивалась, не зная чего ожидать от своенравного олигарха.

   – А замены, как всегда, ставьте остальным. Я с ними договорюсь, – разрешил её сомнения Петров-старший.

   Когда директриса удалилась, чтобы все-таки начать торжественную линейку, народ развернулся лицом к Гришке.

   – И что это было? – первым не выдержал Захар.

   – А что мне было делать? – начал оправдываться парень. – Мы ж прохлопали ушами, что надо обсудить и этот вопрос. Вот я и выкрутился, как мог, – вздохнул он.

   – Не, ну это понятно, – покивал Захар, – а откуда тут шведский миллионер выплыл?

   – А, по-моему, здорово получилось, – отбилась от нападок Эстела. – Ингушка от зависти чуть не лопнула. Я её такой никогда ещё не видела.

   – Не, с этим я тоже не спорю, – согласился Рябкин-старший, – но если беременность и сорваться может, то где мы этого олигарха брать будем? Стас?

   Петров покачал головой.

   – Я – пас, у меня холостых миллионеров со шведским подданством на примете ни одного нет. Постараюсь за месяц найти, но без гарантий.

   – Во-во, – вздохнул Захар, – и мой брательник при всем желании на шведа не потянет. Максимум на нашего братка и то с натягом. Да, Тэла, удружила ты нам с этой свадьбой.

   – Да, ладно, – отмахнулась Грушина, – в крайнем случае, закажем мальчика из эскорт-услуг. Подберем подходящего по типажу и возрасту и изобразим свадьбу. А потом они и разойтись могут.

   – Тэла! – шокировано закатила глаза Иришкина мама.

   – А что сразу «Тэла»?! – начала заводиться Грушина. – Сами бы изобретали, а то только критиковать и могут. Пойдем, Гриша, от этих скептиков подальше, – подхватила она Рябкина под локоть и увлекла на площадку «бэшек». – Не могут они понять весь романтизм женской души.

   – Честно говоря, теть Тэла, – прошептал ей Рябкин, – я тоже как-то не очень врубился.

   Грушина вздохнула.

   – Может, я свою мечту озвучила. Имеет женщина право на МЕЧТУ, а? Гриша, как ты считаешь?

   – Право имеет, – согласно кивнул Гришка, – но мечта должна быть реальной. А со шведом нам туго придется. У меня тоже никого такого нет.

   – Эх, скучные вы люди, мужики! – скривилась Эстела. – Вы, главное, Анечку верните назад, а шведа мы ей и сами отыщем.

   – И почему именно швед? – не удержался от любопытства Рябкин.

   – А люблю я брутальных мужиков скандинавского типа, – весело засмеялась Эстела. – Всегда хотела попробовать высокого блондина атлетического телосложения.

   – Лучше бы предпочитали наших мужиков, – пробурчал себе под нос Гришка.

   Эстела сделал вид, что не услышала.

   – А нам кто объяснит, что происходит? – возмутился Димка Назаров. Его поддержали остальные «неосведомленные» одноклассники и их родители. – Почему мы все последними узнаем?

   – Спокойствие, только спокойствие, – приглушил народные волнения Мишка. – Вот поедем на вылазку после уроков, там все и узнаете. Стройтесь, давайте, а то мы всех задерживаем.

   Народ недовольно погомонил, но затих и послушно выровнял ряды. Первосентябрьская линейка покатилась по своему запланированному сценарию.

   ...Последующие несколько часов слились для Рябкина в сплошной калейдоскоп лиц, разговоров и разнообразных школьных забот. До полудня пришлось мотаться по школе, решая кучу мелких и парочку проблем покрупнее, но управились в срок. Со всеми преподавателями договорились о заменах для Анны Сергеевны, учебники получили, хвосты потенциальным бузотерам накрутили.

   Когда ребята вырвались на свободу из родных, но уже немножко тесных стен своей «альма-матер», их ждал школьный автобус, родители с походной одеждой и полные сумки разных вкусных деликатесов.

   Ребята по-быстрому переоделись, парадную одежду оставили в подсобке у классной в кабинете, и дружными рядами выехали на природу. Было тесно, но весело. За рулем автобуса сидел отец Димки Назарова, как трезвый, отдохнувший и самый опытный после Захара и Виктора. А то от последних на версту несло последствиями ночных бдений и возлияний. Захар торжественно поклялся, что обратно сам поведет транспорт. Вот только поспит подольше...

   Ну, а присутствие родителей на «детском» пикнике давно никого не удивляло. Это только посторонние могли фыркать и издеваться над «маменькиными детишками», которые даже на вылазки с родаками ездят. Самим ребятам такое времяпровождение ни скучным, ни тягостным не казалось. Родители отлично вписывались в их дружный коллектив.

   – Дядя Стас, – окликнул задремавшего Петрова Гриша, пристраиваясь на соседнем сидении. Мишка в это время веселил народ на заднем сидении и к отцу под бок не стремился. – А как там близнецы и Веня?

   – Нормально, – зевнул мужчина. – Близнецов наш дед Жора самолично отвез в школу, а потом они зашли в квартиру и забрали их документы, вещи...

   – А ключи? – перебил его удивленный парень.

   Стас отмахнулся.

   – У моего бати такой опыт, что ему эти замки на полчиха вскрыть. Только ты этого не слышал, – тут же спохватился мужчина.

   – Да, ладно, – заухмылялся Гришка. – И соседи не помешали?

   – Ага, как же, – хмыкнул Петров, – была там парочка особо бдительных соседок. Батя им свое удостоверение показал и сказал, что в связи с особой ситуацией дети переданы под опеку государства.

   – И поверили?

   – Мой отец умеет быть внушительным, – улыбнулся Стас. – Ну, а потом детишек отвезли к нам домой, и они уже уверенно обживают новые комнаты и знакомятся с Машей. Она над ними уже квохчет полдня и останавливаться не собирается. Видишь, даже на природу ехать отказалась.

   – Не рано ли? Вдруг их попытаются в детдом поместить?

   – У меня не попытаются, – сощурился мужчина. – Это уже мои дети и я их никому не отдам. Можешь мне поверить.

   – Даже не сомневался, – усмехнулся Гришка. – Странно только, что Георгий Сергеевич без нашего допроса обошелся. А с Веней что?

   – Да тоже нормально. Я водителя с ним послал. Так он доложил, что никто Веню вашего не разыскивал, в колледж он вовремя попал, так что и с этой стороны все нормально будет, а от родных органов мы его отмажем вместе с остальными. А отец допрос не устроил, потому что я клятвенно его заверил, что вечером все сам доложу с мельчайшими подробностями. Слово дал. Да и Миша ему был предъявлен с загаром и новой стрижкой. А батя у меня опер не по профессии, а по призванию. Нутром правду чует. Кстати, хотел у тебя уточнить: вы этому Клыкову полностью доверяете?

   Гришка задумался.

   – Полностью вряд ли. Слишком уж темная история с его приятелями получилась. Проверить там ничего нельзя было, вся история только с его слов, а он не тот человек, чтобы ему безоговорочно верить. Но все эти месяцы он нормально работал, не халтурил, не отлынивал, ребят не задирал, к девочкам не приставал. Была там пара моментов с Танюхой и Мишкой, но они все между собой решили, и Веня отстал. Так что формальных поводов для недоверия у меня нет, но и доверять ему, как всем нашим, я бы не стал. А чего вы спрашиваете?

   Стас пожевал губу.

   – История ваших приключений слишком уж заманчивая для наших спецслужб и умников из специнститутов. Если Веня начнет трепать языком, где ни попадя, то это может плохо кончиться.

   – Да кто ему поверит? – удивился Гришка. – Вы нас хорошо знаете, и то без Шеса не верили. А что у него? Только слова. Кто в здравом уме воспримет их всерьез от такой сомнительной персоны, как Веня Клыков? – Гришка покачал головой. – Нет, с этой стороны я не жду подвоха. А вот если аварию, пропавший и вновь нашедшийся вагон свяжут с нами, то вот это уже попахивает жареным. Получилось у Сергея Николаевича с камерами? – потеребил он задумавшегося Петрова.

   – А? Да, получилось. Сергей по своим каналам вышел на ремонтников в метрополитене, те нашли шустрых ребятишек на нужном нам направлении, и мы получили копии записей. Твой Толик с ними немножко поработал, сымитировал помехи от грозы, которые удачно наложились на нежелательные нам изображения, и первый вариант мы вернули обратно.

   – И что его охотно взяли? – вскинул брови Гришка.

   – За те деньги, что я заплатил, нам предложили заменить все записи на «Горьковской» и соседних станциях за неделю вперед и назад.

   – А не проколемся мы на этих делах?

   – Стопроцентной уверенности нет, но люди деньгам так обрадовались, что отдавать их ни государству, ни обратно точно не захотят. А если учесть тот факт, что за истекшие сутки с момента аварии никто этими записями не интересовался, то...

   – Вот, бардак вселенский! – ругнулся Гришка. – У них авария на свеже выстроенном метромосту, а они даже не чешутся. Как с такими органами нас ещё не захватили враги – не понятно...

   – Да, ладно тебе, разворчался, как старый дед, – пихнул его локтем Стас. – Чего не спрашиваешь про отмазку для Анны Сергеевны?

   – Сделали? – просиял Гришка.

   – А то, – самодовольно ухмыльнулся мужчина, – лично договаривался с главврачом в этом Витином центре. Пришлось этому Пилюлькину кое-какое оборудование пообещать, но справку и заключение он сделал железные. Ваша директриса в полный ступор выпала, когда эту гербовую бумагу с тремя печатями в руки взяла. Кстати, про девчонок я тоже договорился. Главврач их всех в очередь записал на стационар после новогодних праздников.

   – Нормально, – удивился Гришка, – а чего там очередь?

   – Центр больно крутой. Туда со всего региона денежные мужики своих беременных спутниц помещают. Между нами, я уверен, что драконовский режим там не столько из-за заботы о будущих мамашах, сколько из опасения их благоверных быть внезапно застуканными на измене любимой подруге, когда та поперек себя шире. Поэтому и устраивают их туда, откуда сбежать внезапно не получится.

   – Так может не стоит туда девчонок запихивать? – засомневался Гришка.

   – Не, врачи там толковые, я узнавал. И оборудование современное, так что с этой стороны все в порядке, не волнуйся. Тем более что проживание там не в больничных палатах, а в отдельных коттеджах на четыре персоны. Что нас тоже устраивает со всех сторон. Девчонки у вас толковые, не пропадут. Ты уже выяснял у Еленушки про экстерн?

   – Ага, закинул идею. Она сегодня в таком цейтноте целый день, что проглотила молча. Сказала, чтобы мы принесли ходатайство от Анны Сергеевны, заявления от девчонок и можно начинать процедуру. За пару месяцев управимся. А что там с телом для Шеса? Кстати, вы его не видели?

   – Мишка с ним возится. Приспособил какой-то термос, как изолирующий контейнер, и таскает вашего Шеса за собой. А по поводу тела – Фернан решал вопросы. Вроде договорился на вечер.

   – Сегодня?

   – А чего тянуть? Я так понял, что чем раньше мы этот вопрос решим, тем скорее сможем приступать к строительству. Тоже ещё геморрой на ровном месте. Ни плана, ни размеров, ни материала. Чует мой седалищный нерв, что этот вопрос у нас самым проблемным встанет.

   – Ага, – поддакнул Гришка.

   Его чуйка тоже вопила о неприятностях. Но с какой стороны их ждать – не указывала. Жизнь покажет...

   Глава 7.

   До поляны, на которой их компания традиционно устраивала пикники, доехали за полтора часа. Разморенные жарой, недосыпом и вымотанные последними событиями, межмировые путешественники и их отцы дружно сопели в разных концах автобуса. Остальные, терзаемые неудовлетворенным любопытством, жалели их и вполголоса обсуждали самые невообразимые версии отсутствия Анны Сергеевны.

   Почему-то в «сохранение беременности» не верил никто. Слишком уж хорошо они знали свою классную руководительницу, чтобы вот так, с бухты-барахты, принять вариант с её внезапно вспыхнувшей страстью. Да ещё к какому-то забугорному хмырю. Нет, тут дело не чисто.

   Поэтому и жарко спорили, перебирая: и банальные проблемы с родственниками, и неизвестную болезнь, и даже похищение с последующим требованием выкупа. На последней версии особо настаивал Паша Хоботков, большой любитель классических детективов.

   Посвященный в тайну Смирнов хранил таинственное молчание, справедливо полагая, что ему просто никто не поверит, если он разболтает всё, что ему известно.

   Вот по этой причине к концу поездки народ просто с ума сходил от любопытства и жаждал немедленно получить информацию из первых рук. Не успели выгрузиться и распаковать припасы, как к сонно позевывающему Гришке угрожающе подступили не посвященные в тайну одноклассники.

   – Рябкин, давай колись, – мрачно насупил брови Хоботков. – Куда Анну Сергеевну дели?

   – А чего сразу «Рябкин»? – возмутился Гриша. – Чем тебя не устраивает официальная версия?

   – А тем, что в такой бред могли поверить только Еленушка и Ингушка, – поддержала Хоботкова Маша Ромова. – И платья я правильно пошила, а вы мне все испоганили. Никакой совести у вас нет. Я так старалась, а вы...

   – Погоди ты с платьями, – досадливо отмахнулся от Ромовой Пашка, – Анна Сергеевна важнее. И с какого перепуга вы такими краснорожими стали?

   Гришка двинул бровями.

   – Чего краснорожими? Нормальный каталонский загар. Там все такие ходят.

   – Рябкин, не финти, – вмешался Димка Назаров. – Я в прошлом году в Каталонии был. Так мы нормального цвета были, а не как сварившиеся раки.

   – И мы. И мы, – в один голос завопили Лиля Фиршман и Настя Шмелева, неразлучные подружки ещё с детсадовских времен.

   – Вот чего вы к человеку пристали? – из автобуса выполз Мишка Петров. – Говорят вам, официальную версию надо вызубрить назубок, а не официальную мы вам обязательно расскажем, но позже.

   – Когда позже? – возмущенно загомонила толпа. – И так полдня уже терпим.

   – Ну, так час-другой роли не сыграют, – съязвил Мишка.

   – А сразу чего нельзя? – бушевала Маша.

   – А потому, что мы есть хотим, – ехидно ухмыльнулся Петров. – А ты, Мария, забыла народную мудрость: сначала накорми, напои, а потом и разговоры разговаривай. Вот я, например, как утром омлет съел, так и маковой росинки во рту не держал. Поэтому с голодухи сейчас ноги протяну. И всё из-за тебя, Ромова. Так и напишут на моем памятнике: «Она его сгубила из-за своего чрезмерного любопытства», – страдальчески закатил глаза Мишка.

   – Держи, проглот, – сунула ему толстый бутерброд подошедшая сбоку Танюша, – а вы не толпитесь тут без толку, а помогите нам с шашлыками. Девчонки там зашиваются, а вы бездельничаете. Всё мы вам расскажем, Гриша ж слово дал. А ты, Мария, лучше бы вообще в тенечек отошла, а то тебя Светлякова везде ищет. Хочет полоскание и растирание применить для твоего скорейшего выздоровления.

   Машка испуганно присела и на полусогнутых шмыгнула за автобус. Рядом тут же раздалось гневное Маришкино восклицание:

   – Ромова! Куда пошла?! Вернись немедленно! Ты мне, что обещала утром?! Вернись, я сказала!

   Ромова откликаться не торопилась, равно, как и сдаваться на милость Светляковой. Все понятливо захихикали. Через Маришкины «врачебные» руки прошла большая часть присутствующих, поэтому бегство Ромой все воспринимали с завидным пониманием.

   Видя, что Рябкин и Петров сдаваться не собираются, ребята поворчали, но разошлись. Постепенно на живописной полянке на берегу Волги закипела обычная, «пикниковская» суета: разводили огонь в мангале, нанизывали мясо на шампуры, раскладывали салаты по плошкам, резали овощи, сооружали канапе, варили походный кулеш, любители рыбной ловли пытались сымитировать послеполуденный клев. В общем, все занимались полезной и привычной работой, изредка отвлекаясь на купание в теплой волжской воде.