Текст книги "Чёрный Рыцарь (ЛП)"
Автор книги: Рина Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Глава 32
Кимберли
Исцеление это медленный, болезненный процесс.
В течение следующей недели я обнаруживаю, насколько я на самом деле слаба. Даже когда папа, Эльза и Ксандер говорят обратное.
Я слаба, потому что все еще прячусь всякий раз, когда мама находится в поле зрения. Я слаба, потому что боюсь есть, и всякий раз, когда я это делаю, меня вновь тошнит.
Я слаба, потому что начинаю думать, что я обуза для всех, даже когда мой психотерапевт пытается избавить меня от этих мыслей.
Затем, в разгар слабости, как сейчас, входит он.
Ксандер.
Мой рыцарь, даже если это по-другому, чем в детстве. Раньше он носил меня на спине, а теперь притягивает к себе, будто я всегда принадлежала ему.
После того, как я вернулась в школу, он со мной на каждом шагу. Не произнося ни слова, он объявляет студентам КЭШ, что теперь я принадлежу ему, и если кто-нибудь вздохнет в мою сторону, не говоря уже о том, чтобы что-то сказать, им лучше начать подготовку к похоронам.
Он держит меня за руку и целует в коридорах, словно мы делали это целую вечность.
Он шепчет мне слова на ухо, например, как сильно он скучает по мне, хотя я рядом.
Я так привыкла к его присутствию, как будто мы никогда и не расставались, как будто мы начинаем с того места, на котором остановились семь лет назад. Быть может, именно поэтому всякий раз, когда он исчезает, туман начинает медленно просачиваться сквозь щели.
Сегодня я встретила Сильвер в библиотеке, и хотя мы не разговаривали, это вернуло воспоминания о тех временах, когда я ненавидела себя и завидовала ее телу.
На протяжении многих лет я задавалась вопросом, почему она выросла такой красивой, в то время как я была картофелиной. И иногда, как сейчас, эти мысли возвращаются с удвоенной силой. Вот почему я прячусь в саду за зданием школы.
Эльза наблюдала, как я ем свою еду, и следовала за мной в туалет, убеждаясь, что я не засуну палец себе в горло.
С той позорной ночи я этого не делала, но не могу избавиться от непроизвольного позыва к рвоте. Врачи говорят, что это психологическое.
Расстройство пищевого поведения.
Психическое расстройство.
Жизненное расстройство.
Все, чего я хочу, это немного уединения, чтобы собраться с силами и вернуться.
Не прошло и трех минут, как из-за деревьев показался силуэт Ксана. Его светлые волосы зачесаны назад, а куртка Элиты облегает его мышцы. Интересно, наступит ли когда-нибудь день, когда я буду смотреть на него и не думать, что он ослепительно красив.
Он скользит рядом со мной, и я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моих губах. Я могла бы желать одиночества, но не от него – никогда от него.
Я роняю голову на его сильный бицепс.
– Я думала, у вас встреча с менеджером команды?
– Мы закончили. Или я закончил, все равно.
– Ты все еще отстранен?
– Не имеет значения.
– Конечно, это имеет значение. – я поднимаю голову и нюхаю его, и меня обдает запахом алкоголя, хотя от его дыхания исходит мята. – Ты пьян.
– Определи, что такое пьянство. – он ухмыляется, но даже это не очаровывает меня.
– У тебя проблемы, Ксан. Ты должен остановиться.
– Все под контролем.
Я лезу в его куртку и достаю маленькую бутылочку водки Абсолют, которую он обычно там держит.
– Как у тебя все под контролем? Ты похож на алкоголика.
Он вдыхает, затем пытается вырвать бутылку. Я бросаю ее вперед, позволяя разбиться об асфальт.
– Какого хрена ты это сделала? – огрызается он.
– Потому что ты должен остановиться.
– Ты начинаешь говорить, как отец.
– Ну, может, тебе стоит его послушать. Разве ты не видишь, что отравляешь себя?
– Нет так же, как ты не видишь, как моришь себя голодом.
Я отстраняюсь от него.
– Черт. – он проводит рукой по волосам. – Я не должен был этого говорить.
– Ты прав, я не видела, как я голодала. Я не видела, как медленно опускалась на самое дно, как эмоционально, так и ментально, но сейчас я вижу. И причина, по которой я не ем, в том, что я не хочу, чтобы меня тошнило. Это возвращает меня в те времена, и я ненавижу это. Однако я рассказала об этом Кэлвину и Эльзе. Я также спросила врача, есть ли какие-либо пищевые добавки, которые я могу использовать. Я пытаюсь, Ксан. Я просто хочу, чтобы ты тоже попробовал. Не забивай на свою жизнь из-за какой-то обиды на Льюиса.
Он гладит меня по щеке, и я наклоняюсь к его руке, на мгновение закрывая глаза.
– Это не только из-за отца.
Я бросаю на него взгляд.
– Тогда из-за чего?
– Ты знаешь тот момент, когда тебе кажется, что в твоей жизни нет цели, и все как-то заморожено? Алкоголь и бои заставляют меня чувствовать.
– Точно так же, как причинение боли заставила меня почувствовать. Было так больно, а иногда я не могла дышать, и тогда шли в ход порезы и таблетки. Они заставляли меня испытывать что-то другое, кроме этой боли. Они становились болью, которую я могла контролировать, болью, которая могла стереть все это с кровью. Физический порез был более терпимым, чем тысячи эмоциональных и ментальных шрамов, с которыми я ходила каждый день. Но знаешь что?
Его палец не отрывается от моего лица.
– Что?
– Когда я чуть не умерла, я поняла, насколько временны эти чувства. Чувство вины гораздо более постоянное и длительное. Кроме того, я хочу настоящих чувств, а не навязанных зависимостями. Разве нет?
Он сжимает губы в тонкую линию, но ничего не говорит.
– Что важнее? Я или алкоголь?
Он усмехается.
– Алкоголь начался из-за тебя, Грин. Я имею в виду, это был мой выбор, но причина в тебе.
– Тогда я покончу с этим.
Он ухмыляется.
– Ты покончишь с этим?
– Безусловно. Наблюдай.
– Не думаю, что смогу.
– Почему нет?
– Забирайся ко мне на колени, чтобы я мог лучше тебя видеть.
Я ударяю его по плечу.
– Ты ужасен.
– Иди сюда, Грин. – он хлопает себя по коленям, и ему не нужно повторять дважды.
Я забираюсь на него сверху, так что мои ноги оказываются по обе стороны от его сильных бедер, а руки обвиваются вокруг его шеи.
– Знаешь, в таком положении я могу видеть твое нижнее белье, – его губы приподнимаются вверх. – Зелёное. Серьезно?
– Я думала, ты это оценишь.
– Ох, черт, да. – он касается своими губами моих, а затем быстро отстраняется.
– Поддразнивание.
– Знаешь, почему я поддразниваю тебя?
– Нет.
– Потому что у тебя все еще чертовски очаровательные надутые губки.
– Эй, я больше не ребенок.
– Спасибо, блядь, за это.
Он двигает свой таз, и его выпуклость прижимается к моим трусикам.
Он стонет, когда мои бедра дрожат. Боже, думаю, я сломлена. Одно его прикосновение, и я уже промокла насквозь. Разве я не должна к этому времени обрести больше самообладания?
Он хватает меня за бедро своей большой рукой и притягивает мой рот. Мое тело сливается с его твердым, когда он просовывает свой язык внутрь и целует меня глубоко и медленно.
Со стороны, я, должно быть, кажусь такой крошечной на фоне его тела, почти ничтожной.
– Подожди. – я отстраняюсь, у меня слегка кружится голова. – Мы в школе.
– Ну и что? – он трется своим членом о мое нижнее белье, и я хнычу, когда он становится тверже от контакта. – Помнишь, как я загнал тебя в угол в первый школьный день в этом году? На тебе была эта чертовски короткая юбка, а Сильвер пролила на тебя кофе.
– Как я могу забыть? Ты сказал мне не одеваться так.
И это был первый раз, когда он приблизился ко мне за много лет.
– Это потому, что я хотел завладеть тобой прямо там. – он двигается против меня. – Ты убивала меня, Грин.
У меня пересыхает в горле, но я выговариваю:
– Ксан... нас отстранят.
– Нет, если нас не поймают.
– Но... – я замолкаю, когда он доводит меня до удовольствия.
О, Боже.
– Кроме того, оно того стоило бы.
– Ксан...
Мои слова замирают, когда он вновь завладевает моими губами.
Он трется своим членом об меня снова и снова, и я стону ему в рот.
Часть меня хочет, чтобы кто-то увидел нас, стал свидетелем этого момента во времени, потому что мне хочется пометить его.
Хочется нарисовать его на одном из этих чистых холстов и сохранить на всю жизнь.
Ксандер отпускает мое бедро и просовывает руку мне под юбку. Я напрягаюсь, а затем дрожу, когда он отодвигает трусики в сторону и вводит в меня палец.
– Черт, ты вся промокла, – стонет он мне в губы.
– Для тебя, – шепчу я в ответ.
– Ты убиваешь меня, Грин.
– А ты владеешь мной, Ксан.
– Только тобой?
– Только тобой, – выдыхаю я.
Его палец набирает скорость, и он добавляет еще один, заполняя и вызывая эту туманную фазу. Фазу, когда все исчезает – ни звуков, ни запахов, ни зрелищ – по крайней мере, не из внешнего мира.
Все, что я чувствую, это его прикосновение, все, что я вижу, это его глубокие океанские глаза, все, что я слышу, это его дыхание.
Только он. Ксан. Когда-то мой лучший друг, затем мой мучитель, а теперь мое все.
– Ты слышишь звук своего возбуждения, Грин?
Он прикусывает мою нижнюю губу.
Мои щеки пылают, когда этот небрежный звук усиливается по мере того, как его пальцы входят и выходят из меня.
– Это симфония, созданная только для меня, – бормочет он. – Ты создана только для меня.
Я сжимаюсь вокруг его пальцев и дрожу, когда оргазм захлестывает меня, а затем погружает в свои тиски.
Как его слова могли поджечь меня без всяких спичек или бензина?
– Ты такая экзотичная при оргазме. Я хочу съесть тебя. – он целует меня в щеку, лоб и нос и заканчивает прикосновением своих губ к моим.
– Не могу поверить, что мы сделали это в школе. – я вздрагиваю, хотя все еще в бреду от оргазма.
Он выходит из меня, и я ощущаю душераздирающую пустоту. Однако я не сосредотачиваюсь на этом, потому что Ксан поднимает свои пальцы и облизывает их один за другим, не отрывая взгляда.
Те же пальцы, что были внутри меня.
Черт.
Он слизывает меня с себя. Какого черта меня это так заводит?
Он подносит другой большой палец к моим губам, и я без колебаний облизываю его, подстраиваясь под его ритм с моим. Вкус его кожи взрывается у меня во рту, и это лучшая еда, которую я ела за долгое время.
Губы Ксандера растягиваются в ухмылке, на щеках появляются ямочки.
– Ммм. Думаю, я нашел альтернативу алкоголю.
– Пожалуйста, поделитесь. – голос, раздающийся справа от нас, пугает нас обоих.
Коул появляется из ниоткуда, черт возьми, с книгой в руках. С «Генеалогия Морали» Фридриха Ницше.
– Какого черта ты здесь забыл, капитан? – в голосе Ксандера звучит нетерпение.
– Это я должен спросить тебя об этом. Я спокойно читал, пока вы двое не решили прервать меня.
Ой, нет.
Нет, нет, нет.
Пожалуйста, скажите мне, что Коул всего этого не слышал. Я прячу лицо в плече Ксандера. Я всю жизнь не смогу посмотреть Коулу в глаза.
– Контролируй свои склонности к вуайеризму, Нэш.
Ксан кажется совершенно невозмутимым, в отличие от моего состояния.
– Технически, я ничего не видел, так что никакого вуайеризма не было. – пауза. – Я все же думаю, что у тебя развиваются некоторые тенденции к эксгибиционизму.
– Что является не твоим делом.
– Ты прав. Я потерял интерес после того, как правда освободила тебя.
Я сжимаю плечо Ксандера, чтобы он убедил его уйти. Я не могу показать лицо, если он там.
Ксан усмехается, а затем говорит с явным сарказмом:
– Но это никогда не будет иметь дела для тебя, капитан.
Наступает долгое молчание, и мне жаль, что я не могу видеть выражение лица Коула, но я скорее умру, чем сделаю это прямо сейчас.
– Приходи на тренировку, – говорит он холодным тоном, прежде чем его голос полностью исчезает.
– Он ушел? – шепчу я, не поднимая глаз.
Ксандер держит руку у меня на голове.
– Тебе следует побыть так еще немного, просто чтобы убедиться.
Я улыбаюсь, мои пальцы впиваются в его куртку. Когда мы были детьми, он всегда придумывал игры, где он обнимал меня или наоборот. Он говорил, что это отключает хаос внешнего мира.
Семь лет спустя он все еще владеет этой привычкой манипулировать мной объятиями.
– Ты все еще любишь объятия, Ксан?
– Только твои, Грин.
Глава 33
Кимберли
Еще одна неделя проходит как в тумане.
Время странное. В один момент оно долгое и мучительное, а в следующее быстрое, что невозможно насладиться им.
Когда мой психотерапевт спрашивает, почему мне кажется, что сейчас все происходит так быстро, я, даже не колеблясь отвечаю.
Потому, что со мной самые важные люди, и меня пугает, что я недостаточно наслаждаюсь своим временем с ними.
Хотя мы с мамой до сих пор не обращаемся друг к другу всякий раз, когда случайно встречаемся в доме, все остальное изменилось.
Папа так и не вернулся в Брюссель и взял длительный отпуск; он заполняет свои бумаги, прося о переводе в Лондон. Когда я сказала ему, что со мной все в порядке, он ответил, что нет, и я, возможно, обняла его до смерти.
Есть еще Эльза, которая слушала мои беспорядочные мысли и вещи, в которых я не хотела признаваться вслух, например, как я пряталась, потому что думала, что она оставит меня так же, как и все те, кого я считала друзьями.
Она сказала, что я застряла с ней на всю жизнь.
У меня также есть моя маленькая таблетка счастья – Кириан. Он писал для меня стихи. Вот один из них:
Я не часто это говорю.
Потому что я взрослый человек.
Люблю тебя.
Сейчас.
Завтра.
Вечно.
Он также брал меня за руку и заставлял есть вместе с ним – маленькими кусочками вместо больших, чтобы я не ушла в туалет.
Льюис тоже навещал меня, и мы пересекались в доме Найтов. Он не касался наших биологических отношений, но сказал, что будет рядом, если он мне понадобится.
Но превыше всех остальных есть этот человек, который сейчас обнимает меня сзади, когда я прижимаюсь к нему между ног. Тот, кто целует мое тело сверху донизу и говорит, что я самая изысканная вещь, которую он когда-либо видел.
Я начинаю ему верить, потому что даже, если слова могут лгать, но не выражение его глаз. То, как его тело реагирует на меня, то, как он обнимает меня, определенно нет лжи.
Он просто тот человек, с которым, как ты знаешь, ты можешь закрыть глаза, и когда проснешься, он будет рядом.
Мы посещали те места, в которых играли в детстве. Мы посетили каждый парк и каждый магазин и дурачились с шарфами, фисташковым мороженым и M&M's. Возможно, я уже заела бы в них свой вес.
Быть с Ксандером все равно что наконец-то найти недостающую часть себя и медленно пришить ее на место.
Хотя я все еще пытаюсь заставить его бросить пить и драться. Ссоры стали редкими с тех пор, как я заставляю его «быть занятым» – его слова, а не мои. Но он все равно подмешивает алкоголь в свой сок и кофе. Он все еще просыпается посреди ночи, чтобы выпить на балконе.
Каждый раз, когда он возвращается и обнимает меня сзади, я прикусываю язык, чтобы не начать ссору.
Я не могу потерять его теперь, когда я его нашла, а алкоголь медленно, но верно забирает его у меня.
– Просто, чтобы ты знала, я бы предпочел, чтобы ты была подо мной прямо сейчас. – его дыхание танцует на раковине моего уха, когда он говорит. – Или надо мной. Я не придирчив, пока я внутри тебя.
Мое лицо горит, и я осторожно толкаю его локтем.
– Прекрати.
– Или мы можем уйти.
– Нет, мы согласились на это.
– Мы всегда можем передумать.
Я качаю головой. Я упоминала, что он всегда пытается получить то, что хочет, любым способом, который считает нужным?
Мы договорились посмотреть игру со всеми остальными в доме Эйдена. Мы как бы прервали эту привычку после того, как он сошелся с Эльзой по той же причине, по которой Ксандер теперь хочет уйти. Эйден так собственнически относится к Эльзе и ее времени, что ему не нравятся люди, когда они вместе.
Эльза сказала, что он одобрил эту ночь только потому, что заставит ее сделать что-то позже в качестве оплаты за это.
Даже сейчас он держит ее на коленях, а его рука обнимает ее за талию. Он не смотрит игру. Вместо этого он продолжает шептать ей на ухо вещи, которые иногда заставляют ее сильно краснеть. Но большую часть времени она мастерски сохраняет безразличное выражение лица.
В отличие от меня.
Ронан, Нокс, Тил и Коул тоже здесь. И я все еще не могу смотреть последнему в глаза, не ощущая волнения. Не могу смириться с тем фактом, что он слышал нас с Ксандером в тот раз в школе.
Ронан и Нокс стоят и дерутся, как закоренелые фанаты – за разные команды. Ронан – и все остальные здесь – болеют за Арсенал, а Нокс предпочитает Челси.
Нокс, похоже, не боится численного превосходства, поскольку угрожает покончить с жизнью Ронана.
– Ты пойдешь ко дну, Астор. – Нокс делает движение, перерезая себе горло.
– Перестань вести себя, как настоящий гот и признай, что мы сильнее тебя.
Тил, на которую направлен удар, даже не отрывается от своего телефона. На ее сегодняшней футболке написано: Нет. Не Сегодня.
Она сидит рядом с Коулом, который подпирает голову рукой и наблюдает за игрой с нейтральным выражением лица.
Время от времени он говорит Тил что-то, на что она отвечает простым кивком.
Тил не интересуется футболом или школьной иерархией, поэтому она не может быть здесь, потому что ей нравится компания всадников. Во всяком случае, я думаю, что она втайне не любит их всех – за исключением Коула, потому что иногда она разговаривает с ним и не смотрит на него таким взглядом «почему ты со мной заговорил».
Должно быть, она увязалась за нами из-за Эльзы и Нокса. Хотя она этого не показывает, она немного привязана к ним.
– Просто признай это. – Нокс тычет Ронана в плечо. – Мы сильнее тебя.
– Кто-то должен забрать твои таблетки от бреда, потому что, насколько я знаю, мы побеждаем.
– Мы перевернем игру.
– А мы забьем еще один гол и выиграем.
– Это определенно говорит твоя травка, Астор.
– Mais non – Нет. Это твои таблетки от бреда. – взгляд Ронана встречается с моим. – Разве не так, Кимми?
Ксандер пренебрежительно указывает на него пальцем.
– Заканчивай свою игру и не обращайся к ней до конца своей жизни.
Я улыбаюсь про себя. Кто-то ревнует. Понятия не имею, почему у меня от этого так кружится голова.
– Ты уверена, что не передумаешь и не выйдешь за меня замуж? – Ронан считает на пальцах. – У меня титул, я богат, красив и мне плевать на войны. Я как Швейцария этого мира.
Тил усмехается и говорит насмешливым тоном:
– Должно быть, поэтому тебя называют Смертью.
Губы Коула приподнимаются в ухмылке.
– Что это было, ma belle – красавица? – Ронан невесело усмехается.
– Она зовет тебя Смертью. – Коул все еще опирается на свою руку, переводя взгляд с Тил на Ронана. – Может, тебе стоит это доказать.
– Да, докажи это, – впервые за сегодняшний вечер говорит Эйден, наконец-то отрывая голову от уха Эльзы.
– Мы можем придумать способы. – Коул предлагает.
– Или мы можем их сделать. – Эйден поднимает бровь.
– У меня может быть предложение.
– Или два.
– Мы можем начать прямо сейчас.
– Да, давайте сделаем эту ночь немного веселее. – ухмылка на лице Эйдена сияет чистым садизмом.
Коул, однако, остается невозмутимым. Даже не тронутым.
Самое поразительное, что во время этого разговора Эйден и Коул ни разу не посмотрели друг на друга и не обменялись взглядами. Они замышляли погром без какого-либо предварительного плана.
Поговорим о командной игре. Или, может, между этими двумя есть нечто большее.
– Я согласен. – голос Ксана доносится из-за моей спины с озорством.
– Что ты делаешь? – шепчу я.
– Заставляю Ронана заплатить, бросив его перед этими двумя. – он целует меня в мочку уха. – Смотри и учись, Грин.
Ронан показывает Ксандеру средний палец, который копирует его с огромной ухмылкой, будто он ждал этого всю свою жизнь.
– Быть Смертью это круто. – Нокс обнимает Ронана за плечо, мгновенно забывая об их разногласиях на уровне команды. – Все боятся тебя на поле.
– Спасибо тебе, Ван Дорен! – Ронан сжимает его в объятиях. – Я повышаю тебя до моего самого близкого друга и увольняю всех этих ублюдков.
– Я никогда не соглашался на это, – говорит Коул.
– Хочешь сказать, что был моим другом? – Эйден почесывает подбородок. – Я этого не помню.
Коул щелкает пальцами, будто вспоминает что-то важное.
– Но мы помним, что ты сделал на прошлой неделе, когда...
– Не заставляй меня умирать от твоих рук, капитан. – Ронан улыбается, но его обычная игривость и теплота исчезли.
– Хорошо. – Коул вздыхает. – Тогда давайте сыграем в игру.
– Я люблю игры, – поощряет Эйден.
– Я тоже, – вмешивается Ксандер, но его палец продолжает ласкать мою кожу под одеждой в чувственном ритме.
– Bah, merde – Дерьмо. – Ронан плюхается на диван напротив всех остальных и по диагонали от нас. – В какую игру?
– В что-нибудь простое, например... – Коул переводит взгляд на Тил, которая по-прежнему сосредоточена на своем телефоне. – В правду или действие.
– Давайте сделаем это более интересным, и оставим только действия, – предлагает Эйден.
Эльза закатывает глаза.
– Почему я не удивлена, что именно ты этого хочешь?
– Потому что я собираюсь победить и заставить тебя сделать это, милая.
– В твоих мечтах, Эйден.
– Мы на это посмотрим. – он смотрит на нее слишком долго.
Как будто он забывает, что все остальные здесь, так же, как и я, когда сосредотачиваюсь на тепле Ксана за моей спиной и его пальце, вырывающем крошечные всплески удовольствия внутри меня.
– Итак, на чем мы остановились? – Эйден обращается ко всем остальным. – Верно, действия. Давайте сделаем это.
– Тил любит действия. – Нокс потирает руки.
– Она любит, да? – Ронан искренне улыбается впервые с тех пор, как на него начали нападать.
– Ох. – глаза Коула загораются. – Это сюрприз.
Ложь. Он знал это с самого начала и теперь притворяется, что не планировал этого с Эйденом.
И Ксан помог.
– Да. Действия ее любимые. – Нокс падает рядом с ней. – Не так ли, Ти?
– Заткнись, Нокс, – шипит она на него, не отрывая взгляда от своего устройства.
– Почему? Чем больше, тем веселее, сестренка.
– Не интересно. – Тил рискует бросить взгляд на Эльзу, но Эйден уже вернулся к шепоту ей на ухо, так что с таким же успехом ее здесь могло и не быть.
– Давай же. Конечно, ты можешь попробовать? – спрашивает Коул убедительным, мягким тоном, который, я уверена, напоминает тон дьявола, заманивающий людей в грех.
– Боишься проиграть, ma belle – красавица? – Ронан подмигивает.
– Никогда.
Она слишком долго встречается с ним взглядом, затем вновь сосредотачивается на телефоне.
– Оставьте ее, – говорю я.
Я не буду просто сидеть, когда они загонят ее в угол.
Тил секунду смотрит на меня, молча выражая свою благодарность, и я киваю ей.
– Держись подальше от этого, Грин, – шепчет Ксандер мне на ухо, вызывая мурашки на моей коже.
Я свирепо гляжу на него.
– Нет, я не стану... – мои слова застревают у меня в горле, когда его другая рука змеится у меня между ног.
Даже несмотря на то, что я в джинсах, все, что ему нужно сделать, это коснуться моего бугорка, и я издам стон.
Дерьмо.
– Сейчас, – бормочет Ксан. – Как насчет того, чтобы побыть наедине?
– Ты несправедлив. – я сжимаю бедра вместе, чтобы никто не увидел.
Это только увеличивает давление и ускоряет дыхание.
– Знаешь, что несправедливо, Грин? – он говорит мне на ухо, заставляя дрожать. – Хотеть тебя и не быть в состоянии ничего с этим поделать. Я закончил с этой фазой. – он притягивает меня еще сильнее к себе, и выпуклость его члена упирается в поясницу.
Я прикусываю уголок губы, чтобы не застонать вслух. Не думаю, что смогу сдерживать свою реакцию.
Все остальные заняты Ронаном, и я их не слышу, но любой может посмотреть в нашу сторону и заметить руку Ксана у меня между ног.
Как Коул.
Я умру от стыда, если он снова поймает нас.
– Хорошо. – я резко встаю, прерывая разговор.
Нокс и Ронан вопросительно смотрят на меня, но Эйден и Коул обмениваются хитрыми взглядами.
Пожалуйста, не говорите мне, что это написано у меня на лице.
– Мы уходим. – Ксандер обнимает меня за поясницу, на его лице победоносная улыбка. – Ким хочет пораньше лечь спать.
– Уложи ее поудобнее, – говорит Коул.
Губы Эйдена подергиваются в ухмылке.
– В конце концов, ты только что выиграл свое дело в суде по правам человека.
– Пошел ты, Кинг. – Ксандер бросает ему.
– Подожди. – Эльза встает с колен Эйдена, хотя он не хочет ее отпускать. Она подходит ко мне через несколько шагов. – Я думала, что мы проведем время вместе сегодня. Думала мы посмотрим с тобой К-драмы?
– Это первый раз, когда ты не назвала их мыльными операми. – я ухмыляюсь.
– Знаешь, как говорят, это требует практики. – она делает паузу. – Ну что? Мы устроим девичник?
– Я голосую против, – говорит Эйден.
– Я тоже. – Ксандер прижимает меня к себе. – Позже.
Мы с Эльзой обмениваемся извиняющимся взглядом, прежде чем Ксандер практически уводит меня за собой из дома Эйдена.
Как только мы выходим на улицу, он снимает свою куртку и набрасывает ее мне на плечи, удовлетворенно кивая, когда она поглощает меня.
– Теперь тебе не будет холодно. – я ударяю его по плечу. – Ой. Для чего это было, Грин?
– Что все это значит? Это должна была быть ночь с друзьями.
– Друзей переоценивают.
– Теперь ты ведешь себя цинично.
Он обнимает меня за талию и прижимается своим лбом к моему.
– Я просто хочу побыть с тобой, Грин. Только не с ними. Я ненавижу все, что отвлекает меня от тебя.
Черт.
Как я могу злиться после того, как он говорит такие вещи? Кроме того, это был всего лишь предлог. Огромная часть меня тоже хочет провести с ним время наедине.
Он ухмыляется.
– Ты только что простила меня, не так ли?
– Не будь таким самодовольным.
– Только, если я смогу наполнить тебя. – он касается своим носом моего. – Я же говорил, что меня нетрудно удовлетворить.
– Ты такой настойчивый и раздражающий по этому поводу.
– Раздражающий, да. Почему это новость? Ты всегда называла меня раздражающим, когда мы были детьми. Но, – он поднимает палец, – Ты всегда возвращалась ко мне.
– Да.
– Потому что ты не можешь устоять передо мной.
– Перестань быть таким высокомерным, или я тебя ударю.
– Давай, Грин. Высокомерие это своего рода мой имидж.
– Даже со мной?
– Особенно с тобой. Что, если ты бросишь меня после того, как я сброшу образ?
– Этого не произойдет. Кроме того, ты всегда был высокомерным, гордой задницей.
И, вероятно, именно поэтому он отказывается от помощи Льюиса по поводу зависимости. Он не хочет казаться слабым перед кем-то, кто, по его мнению, разрушил его жизнь много лет назад.
– Гордой задницей, говоришь?
– Самым худшим, – шучу я.
– Ты видела моих друзей? Уверен, что набрал низкий балл по шкале мудаков по сравнению с ними.
– Ро опережает.
– Ронан. Его зовут Ронан. И поверь мне, он не тот, кем кажется. Ему нравится думать, что он Швейцария, когда на самом деле он империалистическая держава.
– Серьезно?
– В конце концов, он Смерть.
– А ты Война.
– Легко начать и трудно закончить. – он ухмыляется. – Запомни это, Грин. На самом деле, сделай так, чтобы это невозможно было закончить.
По какой-то причине мое сердце колотится так громко, что я на секунду перестаю дышать, смиряясь с его словами.
Невозможно было закончить.
Он не хочет, чтобы это заканчивалось.
– Тебе было нелегко начать, Ксан.
– Да. Ты всегда фантазировала обо мне, не забыла?
– И ты обо мне.
– Виновен по всем пунктам обвинения.
– Подожди, что Эйден имел в виду, говоря, что ты выиграл дело в суде по правам человека?
Он поджимает губы, но продолжает молчать.
– Что это?
– Ничего.
– Скажи.
– Нет.
Я тыкаю его в бок.
– Ксандер Эдвард Найт, с каких это пор ты что-то от меня скрываешь?
Его губы шевелятся в хитрой ухмылке.
– Мне нравится, когда ты называешь меня полным именем. У тебя горячий голос.
– Ты не сменишь тему.
– Властительница. Хмм. А теперь я хочу выебать это из тебя.
– Ксан! Перестань уклоняться и скажи.
– Хорошо. Эйден ведет себя как обычный ублюдок.
– По какой причине?
– Он знал, что я девственник, и никогда не позволял мне смириться с этим.
Я разражаюсь смехом.
– Значит, он называл это делом о правах человека?
– Перестань смеяться. – он хмурится, притягивая меня ближе к себе.
– Извини, я не могу. Это так забавно. – я пытаюсь сдержаться, но все равно смеюсь.
– Давай посмотрим, будешь ли ты смеяться, когда я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не сможешь двигаться.
Мои бедра напрягаются от этого обещания, но я произношу.
– Вернулись к высокомерию, а?
– Я все еще тебе нравлюсь.
– Возможно.
Я притворяюсь, что смотрю в другое место.
Он сжимает мой подбородок большим и указательным пальцами, заставляя меня посмотреть в эти глаза, которые настолько глубоки, что иногда кажется, что я никогда не найду выхода из них.
– Скажи это, Грин.
В его тоне слышатся определенная резкость, словно он переведет все на другой уровень, если я не подчинюсь. Я вырываюсь из его хватки и бегу по улице к нашим домам, крича позади:
– Поймай меня, и я скажу тебе.
Может, я и не спортсменка, но я всегда неплохо бегала, я имею в виду достаточно прилично, чтобы убежать от него и добраться до дома, прежде чем он поймает меня.
Я задыхаюсь всего через несколько секунд. Слава Богу, расстояние невелико. Мои волосы прилипли к вискам, а одежда к спине.
Но я уже у своей входной двери. Я...
Сильные руки обхватывают меня сзади и отрывают от земли. Я визжу, когда его тепло и аромат мяты окутывают меня.
– Поймал, Грин. – он покусывает меня за ухо. – Ты действительно думала, что сможешь убежать от меня?
– Ай, – я пытаюсь высвободиться.
– Не будь злой неудачницей. Заплати.
– Хорошо. Отпусти меня.
Он делает это, но продолжает обнимать меня, как будто не верит, что я не попытаюсь снова убежать.
Пока я тяжело дышу, его грудь едва поднимается и опускается от усилия.
– Ты робот? – спрашиваю я.
– Нам нужно поработать над твоей выносливостью. – он треплет мои волосы. – Но сначала оплата.
Я хватаю его за футболку, встаю на цыпочки и целую. Просто чмокаю, прежде чем отстранюсь.
– Это закуска, верно? – он проводит указательным пальцем по губам, и я заворожена этим чувственным движением.
Определенно закуска, учитывая, что все, о чем я сейчас могу думать, это целовать его в губы до утра.
– Пойдем ко мне домой, – говорит он. – Отца какое-то время не будет.
Я складываю руки на груди.
– Сначала верни мне мою вещь.
– Твою вещь?
– Мой браслет. – я протягиваю руку. – Верни его.
Я думала, что потеряла его где-то в ту ночь, когда меня доставили в больницу, но он не нашёлся в моих личных вещах. Есть только один вариант, куда он делся.
Ксандер приподнимает бровь.
– А я-то думал, ты забыла.
Никогда. В конце концов, он был со мной в течение семи лет.
Он лезет в карман джинсов и достает браслет. Он чистый, не пропитан кровью, как в последний раз, когда я видела его.
Я так рада, что он чист. Кровь это не то, что я хочу видеть в течение некоторого времени.
Ксандер берет мое покрытое шрамами запястье в свои. Хотя мне сняли швы, они все еще уродливы с длинными отметинами. Он подносит его к лицу и прикасается губами. Мое сердце трепещет, и требуется усилие, чтобы дышать.
Я в ужасе каждый раз, когда он делает что-то подобное.
