Текст книги "Городские легенды (СИ)"

Автор книги: Рина Эм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Часть 2 Поиграем? Глава 10

Маша лежала на постели раскинув руки. Она смотрела в потолок, повторяя как заведённая:

– Не верю. Не верю…

– Ради бога, ты мешаешь! – проговорил он.

– Тогда читай вслух, или я с ума сойду, если буду молчать!

– Тут нечего читать. История мерзкая, но короткая, – проговорил он и закрыл книгу. Вернее брошюру, которую оставила им женщина. Милагрес.

– Тогда перескажи своими словами, – попросила Маша. – Мне же тоже нужно знать о чем речь.

– Прочитай сама. Кстати, красивое имя у невесты твоего отца?

– Милагрес… ага... нет, я не верю! – простонала она. – Я не верю!

– Успокойся! В книге пересказ старой легенды, легенды озера Еуин. Это в Аргентине, на родине твоей, – сказал он.

– И что за легенда? – ей было всё равно, судя по тону.

– Мерзкая легенда. Много лет назад колонизаторы пришли к берегам озера Еуин. Они хотели построить там форт. Но у берегов жило племя индейцев, которые отказались уходить. Племя было большое и воевать было опасно. Тогда эти... европейцы, я не знаю, англичане, или испанцы, не сказано, но они пригласили индейцев на пир. И опоили сонным зельем. Полуживых воинов повыкидывали прямо в озеро Еуин. За воинами отправили остальных – женщин, детей, стариков. Затем построили форт.

– Какая гадость! Что за история! – воскликнула Маша, вскакивая на постели.

– Вполне типичная для того времени, – проговорила Милагрес.

Она незамеченной появилась в дверях, вошла, села.

– Увы, такое происходило и в Северной и в Южной Америке. Жертвы эпохи колонизаторства континента по самым скромным подсчётам перевалили за тридцать миллионов. Что такое рядом с этой цифрой какое-то племя, чьё имя уже забыто? Всего лишь капля.

Максим спросил:

– Ну и зачем нам знать об этом событии?

– Дело в том, что эта легенда очень тесно связана с тем, что вы видели в доме. Ваш отец был хранителем этой легенды, Мария.

Маша села:

– О чём вы говорите?

– О том, что после того, как в озере Еуин утопили всё племя с детьми и женщинами, призраки умерших начали являться своим убийцам. Это были злые, мстительные духи. Через какое-то время форт опустел. Но призраки озера Еуин последовали за своими убийцами. Они искали мести.

– Вы серьезно? – тоскливо проговорила Маша.

– Шаманам удалось успокоить призраков и заключить их в фигурки животных. Но фигуркам требовался хранитель. И именно им был ваш отец, Мария.

– Вы серьёзно...

– Его настоящая коллекция не предметы искусства, а фигурки животных, которые вы увидели в саду. Прежде хранились в сундуках, в запертой комнате. Его главной задачей было петь им особые песни, чтобы призраки спали и дальше. Все прочее – остальные предметы это так, для отвода глаз.

– Я не понимаю. Чего вы от меня хотите? – Мария выглядела потрясенной.

Максим подумал, она, скорее всего даже не понимает ничего.

– Вы должны понять ситуацию, Мария! – с нажимом сказала Милагрес. – Понять, что есть обозлённые духи, которые спят лишь пока им поют колыбельные. Прежде ваш отец каждый вечер проводил ритуал и успокаивал их. Фигурки спали в своих покоях. Но потом ваш отец…

– Потом его убили! – пискнула Маша.

– Потом он заболел. Очень тяжело заболел. И тогда он вызвал меня. Понимаете?

Маша покачала головой:

– Нет! Я ничего не понимаю!

– Я ваша дальняя родственница. Скажем, ваша троюродная племянница. Ваш отец умирал, кто-то должен был его заменить на посту. Вы были так молоды, он хотел, чтобы вы жили и радовались жизни. Потому он попросил приехать меня. Мы собирались заключить фиктивный брак чтобы я спокойно унаследовала его коллекцию и его бремя. Но не успели сделать этого. Его убили.

Маша тихонечко заплакала.

– Ему оставалось совсем немного. И он вас очень любил, Мария. Вы были его главной драгоценностью. Он пытался уберечь вас от этого, но не смог. Не по своей вине. И теперь вам придётся заменить его.

Маша ничего не сказала, она плакала. Максим спросил:

– Почему ей придётся? Собирались же вы!

– Собиралась, – согласилась Милагрес. – Но я не успела стать его супругой.

– Это обязательно? – настаивал он.

– Да. Самый первый шаман, усыпивший призраков, получил над ними особую власть. Только он мог продолжать успокаивать их. Каждый вечер шаман входил в покои духов и пел, глядя на них. И они успокаивались ещё на одну ночь.

– Дело в том, что ярость призраков так велика, что заговор шаманов усыпляет духов только ненадолго. Потом они постепенно просыпаются и становятся всё сильнее и крепче с каждым днём. Два дня назад они начали покидать хранилище и появились во дворе. Потом проникли в дом. Сегодня они уже были на воротах. Кто знает, где они завтра. Поэтому, Мария, вам придётся заняться ими. Иначе они придут за вами…

– За мной? – Маша подняла красные глаза. – Но почему?!

– Они знают, что вы наследница и злятся, что вы не успокаиваете их.

Когда Милагрес ушла, Маша рыдала ещё некоторое время. Била руками в подушку. Максим не знал, чем помочь. Слёз он не любил, а сделать ничего не мог.

Потом она ушла в ванную. Максим подумал, когда она уснёт, он уедет. Спросит у Милагрес, может ли что-нибудь сделать и если нет – уедет тут же.

Маша вышла из ванной чисто умытая. Глаза у неё блестели.

– Ты можешь мне помочь? – спросила она сердито.

Максим кивнул:

– Я постараюсь. Чем именно?

– Поцелуй меня, – она выставила вперед подбородок.

– Чего? – Максим улыбнулся. – Шутишь?

– Не шучу, – она подошла ближе. – Может быть уже завтра мне придётся пройти это ритуал. Никуда не деться. Я не знаю, что потом будет. Может я стану как папа, такой же затворницей. И пока я еще я, хочу пожить немного. Хоть что-то почувствовать!

Она уже стояла прямо напротив него. Положила на плечо руку:

– Я тебе совсем не нравлюсь? Ну немного?

– Нравишься! Ты очень… красивая и вообще. Но я не хочу пользоваться твоей… этой… беспомощностью!

– Можно тогда я воспользуюсь твоей? – спросила она и села к нему на колени.

Прохладные губы коснулись его рта. Максим вздохнул и поцеловал её тоже.

Милагрес сидела на кухне, когда он вышел сделать себе кофе. Была полночь, но всё равно не уснуть. Маша зато спит, раскинувшись в постели. Ну хоть ей хорошо.

Он вздрогнул, увидев на фоне окна силуэт ее тётки, включил свет:

– Вечер добрый! Не помешаю?

Она покачала головой:

– Нет.

Он включил чайник и сел напротив:

– Я хочу спросить, Маша изменится после ритуала? Она говорит, что её отец был очень замкнутым.

– Он всегда был таким. С детства.

– А почему он вообще уехал? Какой смысл был ехать через пол мира?

– Там его сочли злым колдуном и решили сжечь его дом. Он спасался. Здесь, в России такое невозможно.

– А может если бы сожгли его коллекцию, всё бы закончилось? – сердито спросил Максим. – Я слышал, призраки не любят огня.

– Ох, если бы всё было так просто! – проговорила она. – Увы.

– Ясно. А почему медведь? – спросил Максим и она удивленно на него взглянула:

– Что?

– Почему медведь, я спрашиваю? Остальные фигурки как фигурки. Каменные, резные и этот… медведь!

– А, это… медведь был ошибкой Гвино, – сказала Милагрес. – дело в том, что он всю жизнь общался с призраками и привык к ним. Когда дочь была маленькой, он решил сделать ей хранителя. И хранитель едва не убил Марию. Она не помнит уже, но медведь чуть не задушил её.

– Хм, ничего себе!

– Гвино забрал медведя и спрятал, а Мария страдала. Она плакала каждый вечер и Стефания как-то не выдержала, нашла этого медведя и отдала его дочери…

– Ого!

– Да. Хорошо, что Гвино во-время увидел это. Он был в ужасе. Тогда он понял, что дочь в опасности рядом с ним. Жена не слушается его, может случится что угодно. И он развёлся с ней. Ради ребенка.

– Жена ничего не знала? Про коллекцию?

– Гвино решил ей не рассказывать. Она была очень… специфичной. Глуповатой немного. Хорошо, что Мария пошла в отца.

Максим спросил:

– Зачем он вообще на ней женился? Женился бы на ком-то вроде вас, кто всё знал.

– Стефания была дочерью второго шамана. Раньше шаманов было двое. Их обоих убили, наследники сбежали. ТО есть Гвино забрал Стефанию и бежал с ней и коллекцией. Ему было пятнадцать, Стефании семь. Он решил не рассказывать ей ничего.

– И их выпустили за границу в таком возрасте и с таким багажом? – усомнился Максим.

– Им помогли бежать. Некоторые знают что такое коллекция озера Еуин.

– Ясно, – Максим выключил чайник. – Но всё же, я думал для духов нужны особые вместилища. А тут плюшевый медведь! Хм!

– Согласна, странно, – кивнула она. – Если уж говорить как есть, тот медведь не из тех, что много лет назад утопили в озере. Он из новых и Гвино нужно было куда-то его девать.

– Как это? – спросил Максим. – Кого девать?

– Понимаете… в доме шамана, где каждый день усыпляют духов нельзя умирать.

– Угу, – проговорил Максим.

– Дом пропитан особой силой. Если умереть возле шамана, дух привяжется к дому навечно. Когда Мария была маленькая, их охранник умер в доме. Было больное сердце. Гвино уже ничего не мог сделать. Душа привязалась к дому. Он направил её в медведя и ошибся.

– Ясно, – сказал Максим.

– С тех пор Гвино не позволял ночевать в доме кому-то, а все, кто на него работал, обязаны были проходить медицинское освидетельствование. А медведь с тех пор занимал особое положение. Его единственного Гвино не запирал в хранилище, он был охранником дома.

Она вздохнула:

– Знаете, в последние дни он беспокоился, Гвино сказал мне, что медведя беспокоит что-то. Что-то с другой стороны забора. Нужно было Гвино прислушаться к нему.

Чайник закипел и Максим налил себе кофе. Размешал, забрал чашку:

– Что ж, спасибо за объяснения. Доброй ночи.

– И вам тоже! – улыбнулась Милагрес.

Максим прошёл мимо, но у дверей развернулся:

– Всё хорошо? Вы как будто не в себе немного?

Снова эта вымученная улыбка:

– Мне как-то тревожно. Но это всё пройдёт. Мария теперь всё знает. Она возьмёт дело в свои руки, а я ей помогу.

Максим ушел, но не в спальню, вышел на балкон в общем коридоре. Хотелось побыть одному. Он долго пил кофе, глядя на город. Размышлял о том, как изменилась его жизнь. Год назад он просто жил, служил участковым, а теперь вдруг оказалось, что вокруг какие-то существа так и скачут.

И как теперь строить жизнь? Максим ещё немного постоял, порефлексировал, отхлёбывая кофе и вдруг дёрнулся, пролив остатки. Так, Милагнес только что сказала: умирать в доме шамана нельзя, все души остаются! А душа покойной матушки?! Стефания-то куда делась?

Он похолодел когда вспомнил: в Машином мешочке с украшениями, среди браслетов, ожерелий и серег был кулон – каменная кошка с зеленючими глазами, размером с его ладонь. А что, если...

Максим открыл дверь и влетел в спальню. Маша всё так же спала. Мельком оглядев постель, он вытащил мешочек из рюкзака, вытряхнул всё на постель. Кошка пропала!

– Вставай! – крикнул он, нещадно тряся Машу. Она поднялась, сонно хлопая глазами:

– Что такое, Максим?!

– Вставай! Нужно уходить. Одна из них где-то тут и...

В этот момент на кухне закричала Милагрес.

Когда Максим ворвался в кухню, Милагрес уже почти умерла. Она полулежала на диванчике, горло у женщины разорвано. Мелкая тень метнулась прочь, по подоконнику. Максим схватил её в руки и вскрикнул потому, что ощутил укус. Открыв окно, он выбросил фигурку.

Потом рванулся к Милагрес. Маша стояла над ней, сжав у рта руки. Милагрес пыталась что-то сказать, но не могла, захлёбываясь. Она была уже в агонии, воздуха не хватало.

– Они… не могут двигаться, когда на них… смотришь. Ритуал… в моей сумке. Необходимо… в течении семи дней. Потом поздно… сперва Мария… потом… другие…

Она бессильно откинулась назад, а Маша завыла.

Кое-как Максим вывел её из квартиры. Маша едва передвигала ногами. В машину сажать не стал, вызвал такси. Затем выбрал отдаленный отель.

– Что мы делаем… куда мы? – бормотала Маша. – надо вызвать… надо помочь.

– Уже поздно, Маш. Надо спрятаться сейчас, понимаешь? Утром мы придумаем что делать, – говорил он, хотя понимал – ничего нельзя придумать, выход только один.

Они вышли на пустынной улице, на окраине города. Вокруг корпуса заводов и промзона. Максим оглядывался по сторонам, но ничего похожего на фигурки животных не заметил.

Машу он оставил на улице, пока регистрировался. Добравшись до номера, Маша рухнула в постель. Она не спала, смотрела в потолок. Максим вздохнул:

– Мне очень жаль, Маш.

Она ничего не ответила, только протянула руку и сжала его ладонь. Он ничем не мог ей помочь. Ничем.

Наутро не стало лучше. Маша была бледная и отказывалась вставать. Максим посмотрел на неё и вздохнул:

– Ладно. Сейчас я закажу доставку в номер. Ты выпьешь кофе и возьмёшь себя в руки. Или я тебя оставлю тут и уйду.

Маша не издала ни звука. Она всё так же смотрела в потолок. Максим заказал кофе и круасан для неё, себе – бургер. Вся эта беготня утомила его. Что теперь делать?

– Мы оставили её тело. Так нельзя.

Он повернулся. Маша поднялась и села.

– Ты встала, ура.

– Нам надо вернуться и…

– Надо решить, что делать вообще, – сказал он. – Милагрес вчера ясно сказала: сначала ты, потом другие. Я понимаю, Милагрес жалко. И ты естественно хочешь похоронить её, но если заниматься только ей, то погибнешь ты, а потом ещё многие.

Маша кивнула:

– Ты прав. Хорошо. Давай выпьем кофе и решим, что дальше. Я просто не в себе, понимаешь? Я как будто бы все вижу, но всё будто происходит не со мной.

– Я понимаю, Маш, – Максим достал книжечку, которую оставила им Милагрес. На последней странице было несколько слов и какие-то символы. – Видимо это и есть ритуал. Но как его прочитать… нужно понять, что это за язык и вообще.

В дверь постучали:

– Доставка!

Максим открыл. Молоденькая девушка поставила синюю сумку, достала подставку с кофе и пакет:

– Вот ваш заказ! Хорошего дня!

Пока Максим забирал, она указала рукой куда-то вбок:

– Надо же! Отель вроде такой себе… и такие фигурки у дверей.

Холодея, Максим повернул голову. Прямо у двери стола фигурка пумы. Пумы с оскаленной пастью. Каменный лапы напряжены, будто для прыжка, уши прижаты.

– Она как живая, да? – проговорила девушка.

– Да-а… – пробормотал Максим.

– И остальные тоже очень красивые.

– Их тут много? – спросила Маша из-за его плеча.

– Да они везде!

Девчонка подхватила свой короб и ушла, а они захлопнули дверь. Маша подпёрла её спиной, Максим подтащил кровать и стол. Оба уставились друг на друга.

– Сейчас! – кивнула Маша. – Нужно провести ритуал прямо сейчас!

– Не знаю, получится ли, – проговорил Максим, доставая книжку. – Это какой-то неизвестный язык. Глянь!

Маша хмуро просмотрела страницы и вдруг кивнула:

– Я знаю этот текст.

– Знаешь?! – изумился он.

– Это детская сказка. Я думала, что сказка. Отец заставил меня выучить её в детстве. Наизусть. Оказывается это было важно...

Она кинулась к столу:

– Сейчас я перепишу тебе русскими буквами, а ты прочитаешь!

Пока она писала, Максим поглядывал на дверь. Взял листок:

– Думаешь, сработает?!

– Надеюсь, – кивнула Маша.

Максим скрестил пальцы:

– Ладно. Пробуем.

Он был уверен, что ничего не получится. Всё слишком просто. Для ритуалов наверняка нужен костер, тигль, травы, жрецы и полночь. А вокруг комнатка дешёвого отеля, старый линолеум, потертые обои и полосатые занавески на окнах.

Он повторял слова, в которых не было смысла, частил. Разве это сработает?! Проговаривая последние слова, он услышал звон и обернувшись увидел, как сквозь разбитое окно к ним метнулась тень.

Отвернувшись, он сосредоточился на листке и прочёл последние слова уже сквозь дикую боль – в спину вцепились когти.

Он проговорил последние буквы и упал на колени. От боли помутилось в голове. Как будто сквозь туман увидел Машу, которая склонилась над ним. Её глаза смотрели куда-то за его спину. Руки зарыли его голову, губы шевелились, она будто пела песню.

Потом всё пропало.

Максим пришел в себя в больнице. За окном светило солнце, он лежал на боку. Спина и бок были перевязаны накрепко. Медсестра объяснила, что его привезла скорая, но что с ним случилось, они не знали.

Потом приходили из полиции, расспрашивали, особенно дотошно, когда узнали, что он служил тоже. Максим отвечал на все вопросы – не знаю, ничего не видел. Шёл домой и вдруг кто-то ударил сзади.

Когда же всё немного зажило и его выписали с горстью обезбола, он вызвал такси и поехал в сторону Заволжья. На повороте рассчитался с таксистом. Неспеша дошел до высоких ворот. Теперь на них не сидели животные всех мастей и пород. Хорошо.

Прежде, чем он успел постучать, калитка рядом щелкнула и открылась.

Маша была и похожа на себя и будто другая. Увидев его кивнула:

– Спасибо. Ты сделал всё, ты спас нас и помог.

– Но что-то ты не пришла навестить меня ни разу.

Она ответила холодно:

– Я была занята.

– Чем же?

Она пожала плечами:

– Хоронила Милагрес. Наводила порядок в доме. Нужно было замести следы. Мы оставили за собой кровь и подозрения.

– Но позвонить-то можно было, – проговорил они угрюмо.

– Мне жаль, – сказала она тем же тоном.

– Это из-за ритуала? Ты стала снежной королевой поэтому?

Маша сказала уклончиво:

– Возможно.

Она встала, вернулась с коробочкой, положила перед ним на стол:

– Это за помощь.

Он открыл крышку. Деньги, какие-то монеты.

– Откупаешься?

Она ничего не сказала.

– Ты не могла так измениться за два дня. Не так быстро, ни один ритуал не мог бы… что случилось?

Он видел – попал в точку. Маша поджала губы.

– Ну?! – рявкнул Максим.

– Я узнала кое-что…

– Я слушаю, – требовал он.

– Я узнала кто убил папу.

– Какой-то грабитель гвоздодёром Суприм, – кивнул он. – И что?

– Нет. Это сделала мама.

Максим нахмурился:

– Объясни!

– Это мама заказала убийство! Мама! Она сделал это потому, что папа решил снова жениться! Понимаешь?! Он спас её, а она его убила!

Она вытерла слёзы:

– Как после этого можно кому-то верить?!

Максим вздохнул:

– Мне так жаль… послушай…

– Нет! Отрезала она. – Бери деньги и уходи!

Максим минуту смотрел ей в глаза. Потом встал:

– Да пошла ты! Думаешь, деньги – это всё?!

Она ошеломлённо на него смотрела. Максим поставил на стол коробку:

– Оставь себе. Это выкуп за твою душу. Помни, не всё покупается и не все уроды. Если забудешь – кончишь как твой папа. Или мама.

Он вышел в поле и калитка закрылась за ним. На миг стало жалко, что оставил деньги. У него их не так много, вернее почти что нет. Но есть вещи и поважнее денег, это он верно сказал.

Максим подхватил здоровой рукой больную руку и пошёл к дороге прямо через поле.

Часть 3 Верёвочник. Глава 11

Максим теперь частенько заходил в одно и тоже кафе на Рождественной. Брал чашку кофе, садился на синий диванчик, лицом ко входу.

Официанты вскоре начали узнавать его и кривились – Максим брал только кофе и не оставлял чаевых.

Он вообще считал, что цены в кафе завышены. Для туристов в самый раз, но он-то не турист. Ему просто нравится смотреть в просвет между домов, на волжскую гладь и попивать кофе.

Теперь, спустя месяц после отъезда из Кайбушка он привык, что мир не так прост, как казался прежде, что в мире существуют всякие чудовища. Что монстры, которыми детей пугают, не выдумка и пришло время ответить на вопрос: а что дальше?

Беда в том, что он не знал. Раньше всё было просто, полиция, дом в родном Кайбушке, на этом основании он строил будущее. Теперь же от старого не оставлось ничего. Как жить дальше?

Он как раз думал об этом, когда перед ним с тяжелым вздохом остановилась официантка:

– Кофе?

Он кивнул:

– Кофе.

– Только латте, да?

– Да.

– А может быть покушать?

– Спасибо, нет.

– Вы зря отказываетесь! У нас шеф повар – гений. Попробуйте, например, кашу. Сейчас утро, а у нас отличная каша! Просто космос.

Максим небрежно мотнул головой и ничего не сказал. Каша, наверное, улет. За пять сотен за тарелочку! Он видел цену в меню.

За пятьсот рублей можно купить десять пачек овсянки и есть целый год. Ну поставьте вы её хоть по сто! Но нет, наценка в сто раз…

– Вы вот всё смотрите на реку, а у нас есть калья из речной рыбы! Потрясающая! Не хотите?

Он скосил на неё глаз. Настойчивая. По опыту Максим знал, что если от тебя чего-то хотят, спорить не стоит. Любая дискуссия вовлекает в диалог, а там больше шансов навязать тебе что-либо. Нет, лучше просто молча качать головой.

В тот же момент он заметил, что девчонка сжимает рукой край передника как-то уж слишком сильно и поднял взгляд. Официантка с тоской смотрела на него, закусив краешек губ.

Та-ак… он чуть скосил глаза: так и есть, из-за входной двери на них незаметно (типа незаметно), поглядывает вся их официантская шайка.

Видимо заключили пари, кому удастся его раскрутить на заказ. Интересно, много поставили? Не успел он додумать эту мысль, официантка прошептала трагически:

– Ну хоть пирожок закажите! Они…

– Потрясающие? – перебил Максим и подмигнул ей:

– Половину выигрыша – мне!

Она побледнела:

– Как… как вы узнали?!

– Я колдун, – серьёзно сообщил он.

– Эммм… – проговорила она.

– Несите мне вашу калью. Из речных рыб! – громко потребовал он. – Уговорили.

Она моргнула и кивнула:

– Хорошо. Половина… хорошо! Только после смены, я не могу при всех.

Он покачал головой:

– Хотя это конечно грабеж. Шесть сотен за кусочек вареной рыбы и пол картошины!

– Что вы имеете в виду? – прошептала она.

– Ничего несите вашу… калью.

Когда она ушла, Максим снова уставился на текучую воду. Короткий миг веселья прошел и он снова задумался: что дальше? Идти в охрану? Учиться? Что делать?

– Максим? Светлов?

Его окликнул кто-то и Максим поднял голову. И тут же воскликнул:

– Ракитин?!

Парень, который проходил мимо, остановился и поднял взгляд. Пару мгновений разглядывал Максима, потом сказал:

– Светлов! Светлов, Макс, ничего себе встреча! Не поверишь, я ведь о тебе всю последнюю неделю думал!

– А ты сейчас куда? – спросил Максим, вставая из-за стола.

– Я в отдел вообще-то, но мне очень нужно с тобой поговорить. Не оставишь номер?

Максим кивнул:

– Конечно, пиши.

Ракитин посмотрел на него и спросил:

– Слушай, а может прогуляемся в сторону отдела? Буквально минут десять? Я оплачу твой кофе?

– Всё в порядке, не надо, я уже допил.

Максим сунул под тарелку деньгу за неиспробованную калью (из речных рыб!) и покинул кафе.

– Спасибо, Макс. Чего я собственно хотел. Мы тут слышали про то, что случилось в Кайбушке.

Максим немного скис от такого вступления. Он-то ожидал чего-то иного.

– Я тебя ни в чём не осуждаю. Наша работа не для всех. Иногда бывают ситуации, что приходится… в общем, ты хороший человек, это я помню. Я в сущности хотел спросить о другом: у вас из камеры пропала маньячка, укравшая детей. Её так и не нашли. Ты вообще в теме, как это случилось?

Максим крякнул потому, что рассказывать, что это всё он и провернул, не было никакого желания.

– Ты ведь в то время сам был в камере по подозрению… – проговорил Ракитин и посмотрел на него искоса: – Понимаешь, у нас тут маньяк объявился. Всё очень странно с ним.

– Когда с маньяками было не странно? – проговорил Максим.

– Верно. Те ещё затейники. Короче этого прозвали Верёвочник. Жертвы – молодые девушки. Их находят примерно через две недели после исчезновения. Мёртвыми, естественно. На телах следы от пеленания.

– Пеленания? Он их заворачивает что ли?

– Душит шелковыми нитями. Обильно обматывает, как в кокон. Причём самих нитей никогда нет, только следы. Короче, его поймали. Поймали случайно. Местные пацаны полезли в какую-то дыру, типа штаб устроить хотели и нашли очередную жертву и его самого.

– То есть маньяка? – уточнил Максим.

– Да. Причём маньяк был в невменозе, валялся рядом с жертвой, ни на что не реагировал. Парни сделали фоток и вызвали нас. Маньяка взяли. Очнулся он спустя два дня в больничке. Его сразу же перевели к нам, под охрану. В одиночную. Откуда он исчез, через день. Вообще не оставив следов. И вот потому я всё про тебя думаю, у вас же женщина исчезла из камеры? Может ты хоть подскажешь, в каком направлении думать?

Максим тяжело вздохнул:

– Слушай, это не простая тема. Я могу рассказать тебе кое-что… только если в этом есть необходимость. Мне надо посмотреть.

– Что посмотреть? Материалы дела, или свои соображения есть?

– Материалы. Можешь хоть что-то дать и я скажу, есть ли сходство с Кайбушской ситуацией.

– А сейчас сказать, что там произошло не можешь?

Максим покачал головой:

– Если нет совпадений, не будет и толка.

– Угу, – Ракитин подумав, качнул головой. – Ну вот что, ты сможешь встретиться в обед? Я кое-что принесу. Не всё, но некоторые вещи я покажу.

Они расстались на повороте к памятнику Минина и Пожарского. Максим развернулся назад, к кафе. Весь разговор занял совсем немного времени, он успел как раз когда девушка-официантка, грустно вздыхая, собирала со стола его приборы.

– Ну и куда вы уносите мою калью? – спросил он весело.

– Ой! Вы вернулись! Ну я чуть не унесла ведь всё! – обрадовалась она.

Когда девушка ушла, Максим попробовал неведомую калью. Ничего, вкусно. Нет, прекрасно даже. Он прищурился от удовольствия. Когда уже приходилось есть хороший суп?

Затем открыл Мистический Нижний и набил запрос: Верёвочник. Маньяк-душитель. Тут же высыпала целая серия постов.

Оказывается этой весной, пока он в Кайбушке отбивался от подселенца, здесь творились дела похуже. Похуже потому, что жертв было больше, целых пять девушек. К тому же вся эта история так и отдавала настоящей мистикой.

Девчонок находили похожими на белые, восковые куклы, сходство было так велико, что первая находка, девушка Ангелина, найденная дворниками, сидела на лавочке пол дня и дворники не обращали на неё никакого внимания.

Как и сказал Ракитин, между исчезновением и нахождением проходило две недели. Максим задумался, что же делал неизвестный маньяк с девушками, чтобы превратить их в кукол? Бальзамирование? Или что?

Это нужно выяснить в первую очередь. Если маньяк – бальзамировщик, значит человек. А если человек, то он Ракитину ничем не поможет. Если же тут что-то другое…

– Как вам калья? Нравится? – из размышлений его выдернул голос официантки. – Вы совсем ничего и не съели!

– Зачитался. На самом деле очень вкусно. Правда.

Он вдруг заметил в ней резкую перемену. На лицо опустилась тень, будто заслонка. Лицо вытянулось. Тут же она изобразила натянутую улыбку и отошла. Максим бросил взгляд на свой мобильник.

«Четвёртая жертва Верёвочника. Девушка исчезла прямо из собственного двора…»

С Ракитиным они пересеклись у речного вокзала. Присели прямо на бетон у ёлок, напротив стеклянного здания.

– Тут народу много и всем на всех пофиг, очень удобно, – сказал Рактин и протянул папку.

– Ты мне скажи, жертв он бальзамировал? – спросил Максим.

Ракитин тяжело вздохнул.

– Что?

– Это то, что не публикуется в публичное пространство. Нет, Макс, он их не бальзамировал. С тем, что он делал пытались разобраться лучшие химики. Короче, это самая странная часть дела. Жертвы полностью обескровлены и лишены всех жидкостей, это во-первых. Во-вторых, он каким-то образом наполнил их особой смесью. Эксперты до сих пор не понимают где и зачем её производили.

– Ну на компоненты-то её разбили?

– На компоненты… тут тоже не просто: пчелиный воск, глицин, алонин. Ещё гидрофосфат калия. Видимо из-за него жертвы не подвержены разложению и выглядели как игрушки.

– Этот состав можно повторить?

– Только в условиях лабораторного производства. Ещё момент… эти нити, которыми он их пеленал, они содержат фибриновый белок. Как нам объяснили – это жидкое вещество, обретает прочность при контакте с воздухом.

– Угу…

– Ещё серицин и поэтому...

– Рома, прости, я в химии не силён! Мне эти фибрины и серцины ни о чём не говорят! Можно попроще?

– Короче, по составу это натуральная нить, типа того, что выпускают куколки-шелкопряды, или пауки.

– Пауки... Что ещё странного было?

Ракитин посмотрел на него:

– Между нами. Чтобы нигде ни слова!

– Что я, не понимаю?

– Сам клиент был страннее некуда. Во-первых как его нашли. В нору забрались пятеро парней орали, топали. Вызвали полицию. Он всё это время спал. Пока везли – спал. Проснулся в больничке, сам. Его не могли разбудить и что самое странное, ему не смогли вставить систему.

– Вены забиты?

– Их вообще не нашли, вот что.

Максим некоторое время молчал, потом спросил:

– А что врачи говорят?

– Ничего. Они сказали – нужны дополнительные исследования. Но он пришёл в себя, а у нас были подозрения, что есть ещё жертвы. Его увезли к нам, а потом, ну я тебе говорил уже – он исчез. Прямо из камеры.

Максим спросил:

– В камере что-то нашли?

– Только следы. Опять всё тоже самое – серицин, воск, фибрин.

– Ну, что-то можешь сказать? – спросил он чуть погодя.

Максим встал:

– Я посмотрю папку, подумаю и давай… давай завтра созвонимся, ок?

– Ок-через задок, ты мне сейчас скажи, есть какие-то мысли? Сможешь помочь?

Максим проговорил с сомнением:

– В целом… думаю да. Но нужно сообразить.

В папке, которую он оставил, были материалы из дела. Ксерокопии фото всех пяти жертв, примерные места исчезновений. Фото четвёртой девушки Максим рассматривал дольше всего. Где-то он её видел…

И тут же осенило: официантка! С этим её: «попробуйте калью».

Вечером, к шести, он пришел на Рождественную и присел на лавке, напротив кафе. Там как раз шла пересменка. Вот и та самая девушка вышла вслед за другими, направилась вдоль улицы в сторону Канавинского моста.

Он догнал её возле Рожденственской церкви.

– Вы мне денег должны, кстати.

Она резко обернулась, выдохнула:

– Вы! Вы что, шли за мной?

Он пожал плечами:

– Ну да. Так что, много выиграли?

– Пару тысяч. Хотите, зайдём куда-нибудь, я разменяю и отдам вам половину?

– Не стоит, оставьте себе. Я, кстати, Максим.

– Таня.

– Очень приятно, Таня. Знаете, мне бы поговорить с вами…

Она вопросительно на него смотрела:

– Поговорить? У меня… есть парень!

– При чём тут это? Может у меня тоже есть девушка?

– Так о чем вы хотите поговорить? – спросила она.

– О том, почему вы так среагировали, когда увидели, что я читаю про Верёвочника?

Она побледнела, даже в свете тусклых фонарей это было видно:

– Вам какое дело… я полицию позову!

– Я сам из полиции и мой интерес – чисто деловой, – проговорил Максим и она как-то сразу ему поверила. Даже не спросила документы.

– Хорошо. Я расскажу. Только давайте присядем вот тут, – и указала на скамейку у церкви. – Мне кажется, что тут немного безопаснее.

– Это из-за того, что четвёртая жертва – моя родная сестра.

Максим кивнул:

– Так и думал. Вы очень с ней похожи.

– А, вы фото видели… ну да. Похожи. Только дело в том, что это я должна была быть мертва, а Света… Света умерла вместо меня.

– Поподробнее, прошу.

Таня сказала:

– Я всё это уже рассказывала полиции. Как была в клубе со своим парнем и увидела его с другой. Как обиделась и вышла на задний двор. Я в этом клубе раньше работала, так что знаю все ходы и выходы. И там…