Текст книги "Лучше бы мы не встречались (СИ)"

Автор книги: Рина Дейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Пока я наслаждался видом и наблюдал за толпой ребят на противоположном берегу, Макс успел постелить одеяло на песок, а девчонки снять сарафаны и оказаться в купальниках. И, надо признать, к такому я не был готов. Я знал, что мы будет плавать, но не думал, что все так сразу. А как же «мальчики, не могли бы вы отвернуться?!» или «отвернитесь, пожалуйста, я стесняюсь». Хотя они могли и не спрашивать ничего подобного, учитывая, что мы с Максом на них вообще не обращали внимания последние несколько минут.

– Поплаваем? – спросила Марина, собирая волосы в хвост и смотря на меня. – вода прекрасная.

– Конечно. Сняв футболку и шорты, я прыгнул в воду с разбега. Вода, как и говорила Марина, очень теплая.

Вынырнув, я увидел перед собой девушку, которая оставила на берегу свою рыжеволосую подругу и Макса. Те двое о чем-то болтали и все было похоже на мелкую ругань, но сейчас меня это мало волновало. Сейчас я был здесь в воде рядом с самой красивой девушкой в этой Прохоровке, если не во всем мире. Я уже узнал у Марины, где она училась и жила в городе, так что моему подсознанию ничего не мешало строить планы наши дальнейшие отношения. Думаю, что я уже был готов к ним. Был готов к тому, что рядом со мной будет одна девушка, которая будет получать от меня все внимание и заботу, на которую я лишь способен. Кто ж знал, что я влюблюсь в Прохоровке?! Может судьба специально распорядилась так, чтобы я поцарапал машину Макса и поехал сюда вместе с ним, так как в городе с Мариной мы бы вряд ли встретились? Все возможно. Особенно после того, как я уже провел здесь так много времени я ничему не удивлюсь.

Я смотрел на нее в этом раздельном малиновом купальнике без каких-то лишних страз или чего-то вроде того. Он выглядел просто, но чертовски ей шел. Будто сшили его специально для нее. И я понял, что малиновый цвет ей подходит слишком хорошо. Да и она сама его любила – платья, сарафаны, топы и майки, даже купальник – все было преимущественно малиновым в разных его вариациях.

– Когда я была маленькой на том берегу была построена беседка, – проводя пальцами по своим волосам, произнесла Марина. Она слегка улыбалась и смотрела на противоположный берег, где все еще веселилась толпа подростков. – там загорала девушка. В нежно-розовом купальнике и огромной белой шляпе с розовой лилией. Я помню, как она улыбнулась мне и сказала, что, когда я вырасту, буду еще красивее ее.

– Она не солгала, – я не сводил с Марины взгляда. Даже боялся дышать, чтобы не спугнуть ее.

– Я знаю, – улыбнулась девушка, поворачиваясь ко мне.

В ее голубых глазах отражалось солнце, его лучи играли на ее волосах, которые были собраны в высокий хвост. Я слышал как на берегу продолжали ругаться Макс и Катя, но не мог понять почему. Эти двое ясное дело что-то не поделили, но в подробности я вдаваться не хотел. Сейчас я хотел обнять Марину, крепко-крепко. Поцеловать ее и никуда больше не отпускать. Если это не любовь, то я определенно не понимаю, что происходит. Мне ее слишком мало, несмотря на то, что почти каждый день мы проводим вместе. Я так много знаю о ней, что уже боюсь, что так мало рассказал о себе. Она идеальная, хотя думаю, что она и сама знает это. Она уверена в себе, знает себе цену и может этим прекрасно пользоваться.

– Да ё моё! – услышал я нытье Макса, когда снова поцеловал Марину. – Вы можете избавить меня от этого зрелища? Невозможно!

Не прекращая поцелуй и наслаждаясь им, одной рукой я обнял девушку, а второй показал Максу средний палец. Со стороны это все должно было выглядеть как неплохой кадр из фильма. Миленько.

Мы начали собираться домой ближе к вечеру. Вода все еще была теплая, комаров, к моему удивлению, не было, но мы так загорели, что горело все тело. С девчонками было попроще, они загорали явно не первый раз под таким палящим солнцем, Макс практически не плавал, лежал в тени, как улитка под лопухом и читал что-то в телефоне, время от времени перебрасываясь колкими фразами с Катей. Я же был похож на сваренного рака, которого вот-вот сожрут со всеми потрохами. Это ж надо было так?! Угораздило же?! Я не стал надевать футболку, остался лишь в шортах. Тело ныло и требовало чего-то холодного, от этой мысли я вздрагивал и покрывался мурашками.

Бросив свои вещи в корзинку велика Макса, я взял Марину за руку и мы медленно пошли в сторону дороги. Мы вроде с Мариной начали встречаться, перед этим обговорив все, что необходимо в таком случае. И теперь, будучи несвободным парнем, у меня вроде крылья выросли. Я шел по песочному пляжу, держал красивую девушку за руку на фоне заката солнца. Мою девушку. Узнал бы об этом перед своим отъездом в Прохоровку, то не поверил бы никогда.

– Кравцова! – услышали мы, и Марина сильнее сжала мою руку.

Остановившись, она обернулась, я следом за ней. Позади нас, на пляже, располагалась компания парней и девушек, примерно наших ровесников, хотя были ребята и младше и старше. Я узнал некоторых – ребята из кафе, с которыми мы познакомились в тот день, когда к нам подсела Катя, и те двое из машины. Блондинчик и брюнет, который и позвал Марину. И позвал-то как? По фамилии! Терпеть такое не могу, уж лучше никак не обращаться, если по фамилии.

– А куда это мы так быстро? – сейчас говорил этот Лисицын, Лисин или что-то вроде того. Хотя, я даже не удивлен, что парень с таким взглядом обладал фамилией с такими лисьими корнями. У него ж на лбу написано, что он далеко не пай-мальчик, а глаза то какие. Черные точечки, которые тебя готова сцапать в любой момент. Истинный лисий взгляд, а оскал. Нет, так не улыбаются, так оскаливают свою пасть животные. Хищники. По правде сказать, даже мне стало немного не по себе.

– Отвали, Лисин.

– Ай-ай-ай, ну и манеры, Кравцова, – засмеялся парень, переводя взгляд с Марины на меня, а после на наши руки. – охмурила городского? Неплохой трофей. Папочка должен тобой гордится.

– Он мной всегда гордится, в отличие от… ты чего хочешь? – запнувшись, девушка нахмурилась. – мы спешим, а ты нас задерживаешь.

– Ах да, чего это я. До вашей любимой «спят усталые игрушки, мишки спят», осталось несколько минут. Вы бы поспешили, малыши-слепыши, а то все молочко с медиком разберут, – бросив взгляд на свои наручные часы, усмехнулся Лисин. Этот тип мне уже чертовски не нравился.

– Ты что-то хотел? – решил встрять я, понимая, что комары постепенно начинают кусаться, а этой компании хоть бы хны. Они вон купаться пошли, и плевать им на этих вампиров с крылышками.

– Передавай привет родителям, Кравцова, – не обращая внимания на мой вопрос, произнес парень. Усмехнувшись, от снял футболку, а после развернулся и добавил. – на днях заскочу к вам.

Ничего не ответив, Марина дернула меня за руку и быстрым шагом направилась к дороге. Я едва поспевал за ней, постоянно отбиваясь от комаров и пытаясь не упасть на песке. Я хотел скорее узнать, что связывает этого Лисина и Марину, но никак не мог подобрать слова. Решил дома уже поговорить с Максом, чтобы не нагнетать обстановку сейчас.

От улыбки Марины не было и следа, она стала темнее тучи, смотрела на свои босоножки, но руку из моей не убрала. Мы с Максом провели девчонок по домам, я отдал велик Марине. Мы с Рудским шли пешком, пиная небольшие камни. Я держал руки в карманах шорт, думая о том, почему вся эта ситуация меня так расстроила и что вообще тут происходит.

– Макс, ты ж тут в курсе всех любовий-морковий? – спросил я, пиная один и тот же камень уже несколько минут. На секунду задумался о том, что этот камень чей-то папа или брат и я поступил ужасно, забрав его от семьи и забросив на сотню метров от них. Брр… страшные и глупые мысли.

– Ага. Спрашивай.

– Марина и этот Лис…

– Нет, они не встречаются. И не встречались, – перебил меня Макс, даже не дав договорить.

– А что это тогда за намеки? «Передавай привет родителям». «На днях заскочу к вам», – я старательно пытался повторить интонацию парня, но ни черта у меня не получалось. Эх, правильно говорила мама, актер из меня такой же, как из нее балерина в большом театре.

– Это не намеки.

– А что тогда?

– Ну как бы он может спокойно прийти к ее родителям домой, – потирая затылок, бормочет он.

– Ты мне только что говорил, что…

– Он встречается с ее сестрой, – снова перебил меня Макс, чем всегда раздражал. Рудской мог начать говорить в любой момент и плевать ему с высокой колокольни на то, что кто-то мог разговаривать в этот момент.

– А кто ее сестра? Она для меня какой-то неуловимый мститель, – усмехнулся я. – знаю лишь то, что ничего не знаю.

– А тут моя компетенция не поможет тебе, мой юный друг. Думаю, ты и сам с ней познакомишься, не все ж лето ей в городе торчать.

– Так она тоже городская фифа? – улыбнулся я, понимая, что если у Марины такая же красивая сестра как и она, то я точно пропал.

– Ничего не знаю-ю, – протянул Макс.

Я хотел расспросить его подробнее, но мы уже пришли домой и при баб Ане было не слишком удобно вести столь личную беседу. Услышит, да напридумывает чего-то, не отмоешься потом. Я окончательно запутался и никак не мог понять, почему Марина ничего не рассказывает о своей сестре. Неужели все так плохо? Она ее боится? Стесняется? Точно! Может с сестрой что-то не так, поэтому Марина так стесняется свою сестру…. нет, с этой незнакомкой встречается Лисин, а значит все с ней так. Не думаю, что этот тип будет встречаться с какой-то особенной девушкой, он больше клюнет на такую, как Марина или еще лучше, но я то знаю, что лучше уже нет.

Поужинав, я сразу искупался и пошел спать. Баб Аня сидела в гостиной и смотрела какой-то фильм, я так понял слишком слезливый, так как бабуля плакала навзрыд, но старательно делала вид, что мне лишь это кажется. Лишь потом Макс сказал, что она балуется мелодрамами, а после рассказывает все в подробностях соседке и они снова вместе ревут. Бабули, одним словом. Что с них взять?

Лежа в кровати на мягкой перине я думал лишь о том, что меня ждет завтра. Баб Аня никаких распоряжений не давала, что меня даже удивило. Обычно она уже с вечера еще за ужином, сидя в центре стола, как президент или по меньшей мере министр, говорит о том, какие виды имеет на нас завтра. «Прополоть… сорвать… полить… удобрить… вынести… и тд и тп», а сегодня она молчала, что меня пугало. Уж очень не люблю находиться в неведении.

– Макс, – шепотом прикрикнул я и продолжил, когда услышал скрип его кровати. Значит не спит. – знаешь, а мне тут даже нравится. В Прохоровке вашей. Вот не было бы комаров и индюков этих, я бы к тебе сюда каждое лето бы приезжал…

– Что за признание в столь поздний час, Синица? У тебя обострение какое-то? – проворчал он, явно недовольный тем, что я его потревожил. А мне то что, я поговорить может хочу!

– Да и ты лесом, я может душу тебе изливаю. Искренне поговорить хочу с тобой, а ты как всегда. Ни капли в тебе дружеского сентиментализма, Рудской.

– Я тебя щас в сарай выброшу, к троице этой, если варежку свою не закроешь и не дашь мне поспать. Синиц, я тебя люблю, но я устал и хочу спать.

– Сейчас только одиннадцать!

– Это у тебя гармоны поют романсы, а мои тихо в стороночке стоят и спать хотят, а ты им мешаешь, – проворчал он. По голосу я понял, что он зевает.

– А ты слушай, но не отвечай! – огрызнулся я, укладываясь удобнее на спину. Подложив руки под голову, устремил взгляд в потолок. – ты это, влюблялся когда-нибудь?

– Ага.

– Вот и я о том же. Крутое это все-таки чувство. Волшебное такое. Вот вроде все у меня было и тут на те, как снег на голову упала и я поплыл. Ты ж видел Марину? Ну красавица, ей богу, не могу. Она такая особенная что-ли, не похожая ни на одну девчонку из города, ну из тех, с кем я там общался. Она будто из другого мира, вся такая утонченная, женственная, как из сказки. Точно! Из сказки. Она принцесса…

– А ты будешь шутом гороховым, если не заткнешься, – прервал он меня. Снова. – давай я тебя завтра выслушаю, а сегодня я буду спать.

– Эх ты, – махнул я ему рукой и больше вслух ничего не сказал. А то и правда устроит мне что-нибудь с птицами этими и поминай как звали.

========== Глава 6. Сережа ==========

Мы проснулись в половину пятого. Как оказалось, соседская кошка забежала в дом, следом за ней страж порядка и блюститель закона – Галчонок. Закончилось все тем, что весь дом стоял вверх дном, да и я сам был в таком же состоянии. Мало того, что я не выспался, так еще и перепугался до чертиков.

– Боже царя небесна сила, – взвыла баб Аня, подметая в прихожей осколки своей вазы, которую ей кто-то там из ее первых любовий подарил. Я в такие подробности не вдавался, но что-то да запомнил. – окаянные. Говорила ж Клавке этой – «усмири свою кошку поганную!». Так нет же, вон шо творит!

Мы лишь молча помогали приводить дом в божеский вид, хотя царапины на полу и стенах устранить не так просто. Я взял на себя гостиную, а Макс любезно вызвался снимать изорванные и покусанные занавески и отдирать пятна грязи на полу. Где они только нашли ее? Сухо ж на дворе!

– Бабуль, я занавески твои в машинку бросил, – кивнул Максим, возвращаясь в комнату с ведром и тряпкой. – Синица, ты как там? Помочь?

– Спасибо, Максимочка. Ой, посижу я. Отдохну, – баб Аня села на диван, сняла косынку с головы и прилегла. Закрыв глаза, она что-то тихо бормотала себе под нос. Я пытался разобрать, но ничего не получалось.

– Все норм, Макс. Справляюсь!

Я вытирал шкафчики и полочки, расставлял вещи, которые убрал сам или поднимал что-то с пола. Так например, я увидел разбитую фоторамку молодой девушки и парня. Они тут мои ровесники. Парень улыбался глазами, но губы сложены в серьезную линию, ни намека на улыбку. А вот девушка улыбалась очень красиво, если приглядеться, то можно даже букетик цветов увидать. Маленьких, полевых. У меня дома таких фотографий старых не было, во время переезда мать все выбросила в мусорку, что-то дед сжег, когда они ремонт делали. Так что для меня это все в диковинку было – лицезреть столь историческое фото.

– А это я и муж мой, – услышал я тихий голос баб Ани и вздрогнул от неожиданности. Повернувшись к бабушке, я увидел ее взгляд. Заинтересованный и обращенный к фотографии в моей руке. – Иван. Иван Васильевич Рудской, пусть земля ему будет пухом.

Я снова повернулся к фотографии. При владении такой информацией я сразу увидел некие схожие черты между Максом и парнем на фотографии. Глаза. Хоть фото и черно-белое, но глаза у них прям одинаковые, да и формы лица тоже. Вот губы другие, губы и скулы Максу от матери достались. Это я точно знаю. Там и без ДНК теста все видно будет.

– Красивая пара.

– И не говори. Ванька-то дураком был. Шо ни день, то приключение находил. То на танцах-шманцах в драку ввяжется, то с баяном по деревне айда гулять. Это щас у нас тут много всего, богато. А тогда шо, на почти ничегошеньки и не було. Так, две улицы и три десятка домов. Выбора особо не было, а мать жуть как не хотела меня за Ваньку-то отпускать, говорила, что погубит меня. Я ж отличнецей была, всегда первой, гордость деревни можно ж сказать. А я шо, а я ни шо, сбежала и мы с Ванькой в город. Погуляли, а потом вернулись и сказали, шо уже усе, женатые мы. Отец в гневе, мать за голову хваталась, я стояла сама не своя, а Ванька улыбался. «Люблю не могу» говорил и я ж верила. Сама ж так любила, – слегка улыбаясь, баб Аня рассказывала мне историю, которую я вовсе не просил. Но мне нравилось ее слушать.

Забавно было смотреть на это фото, знать, что девушка прожила счастливую жизнь и вот она сидит позади меня и рассказывает она о том, как сбежала с парнем из дома и вышла за него замуж. Печально, что этот рассказ я от парня не узнаю. Макс говорил, что его дедушка рано умер. Максу восемь было и вспоминать он об этом не любил.

– В итоге отец с горем пополам согласился на нашу свадьбу, мы и расписались. Мы ж не дурные с Ванькой, никакой росписи в городе не было, мы так, попугать. А потом Павел родился, отец Максимчика. Ксюша с Антошей через пять лет и Родион. Родя умер, когда ему три было. Болел много, а медицина была слабоватой. Хороший мальчик был, умненький, головушка светленькая, глазки голубенькие, Ванины, – бормотала баб Аня, и я по голосу слышал, как она тихо плакала. Но я ничего не говорил, боялся сделать что-то не то, как-то оскорбить ее. Ведь она мне душу открыла свою, рассказывала вот. – А потом ребятишки выросли, уехали кто куда. Ксюша в город первой уехала, сын сейчас у нее. Марк. Красавец, вот приезжал весной с невестой, очень девочка хорошая, – пролепетала она. – Потом мальчики уехали. Антошка то до сих пор не женат, хотя живет с женщиной, но я сразу поняла, что он у меня не остепенится никогда. Не его это. А Павел порадовал внуками, правда ко мне только Максимчик заглядывает. По остальным скучаю.

– Вы очень хорошая бабушка, – прошептал я, еще раз вытирая фотографию и ставя ее на полочку.

Рядом со стареньким сборником стихов Бродского и папкой с детскими рисунками. Надо будет как-нибудь посмотреть их.

– Спасибо, Сереженька, спасибо.

Ближе к вечеру мы снова пошли на речку. Погода стояла прекрасная, после небольшого дождя в обед, жара спала и было довольно прохладно. Так прохладно, что пришлось натянуть на себя серую толстовку, которую я взял с собой в Прохоровку. Всю дорогу до дома Марины мы с Максом шли молча, каждый думал о своем – точнее я думал, а он что-то читал в телефоне. Не так давно Рудской подсел на книги по психологии, решил записать себя в ряды мозгоправов и, между прочим, у него это более-менее выходило. Нет, он не давал пока еще крутые советы, он просто мог выслушать и что-то подсказать. Что-то по существу вопроса.

– Зря ты ту фотографию взял, Синица, – произнес Макс, когда мы свернули на улицу, на которой и жила Марина. – Бабушка два часа потом альбом перебирала, отцу звонила, жаловалась, что давно не приезжал. Она скучает, а у него вечно времени нет.

– Ну я ж не знал, что она заговорит вообще обо всем этом, – пожал я плечами.

– Это я так. На будущее!

Ничего ему не ответил, я продолжил идти, думая над тем, как себя чувствует баб Аня. Наверняка одиноко. Муж умер давно, а других мужчин она на порог не приводила. Мне Макс как-то говорил, что сватался к его старушке какой-то мужичок, так та ему быстро отворот-поворот дала. Да и я сам вижу, что несмотря на то, что муж ее умер, баб Аня любит его. Вот бы и мне так, влюбиться и чтоб на всю жизнь. До гроба, как говорится. Тьфу ты, чего это я. До гроба мне еще далеко.

При свете дня я смог рассмотреть дом Кравцовых со всех сторон. За высоким забором скрывался двухэтажный коттедж с балконом и дверью на втором этаже. Я не мог даже представить, что прячется внутри, но подозревал, что что-то невероятное. Наверняка дорогущий ремонт и мебель не из дешевых. Когда Марина открыла калитку и вышла с Катей с территории дома, то я смог разглядеть кусты роз в саду и детские качели между двумя яблонями. Красные спелые яблоки сразу бросились мне в глаза.

– Мы готовы, – кивнули они, подходя к нам.

Сегодня мы были без велосипедов, просто решили прогуляться, раз вечер такой хороший. Мы пошли на речку. Дорога заняла у нас относительно немного времени, при условии, что мы плелись как черепахи в жаркую погоду. Катя и Макс шли впереди, что-то живо обсуждая. Мы с Мариной немного отстали, я держал ее за руку, но мы ничего не говорили. Абсолютное молчание, что меня немного пугало. Она была задумчива и напряжена, наверняка думала о чем-то своем и, скорее всего, не решалась поделиться. Хотел вызваться, чтобы она рассказала мне. Я бы помог ей. Она ведь мне нравится, точно нравится. Не припомню, чтобы что-то подобное я ощущал когда-то еще, будто до Марины и я девушек других не встречал. А весь встречал и прилично, но теперь все они были обычными, а вот она особенная!

– Что-то случилось? – тихо спросил я, слегка сжав ее ладонь в своей.

– Да, то есть… то есть я не знаю.

Я молчал, решая дать ей время подумать и обдумать свой ответ. Мы знакомы совсем немного и я не претендую на парня ее мечты, но ведь она может мне доверять. Ведь может? Или я давал повод сомневаться в этом? Разве со стороны я похож на легкомысленного и заносчивого парня с ветром и перекати-полем в голове вместо мозгов? Не замечал за собой такого.

– Я уезжаю завтра, – пробормотала Марина, выдержав долгую паузу. От этого молчания у меня внутри все сжималось и разжималось с бешеной скоростью. – у меня экзамен и пересдача.

Я облегченно выдохнул. Все не так страшно, как я уже нафантазировал себе. Уж подумал, что она сбегает, что у нее есть кто-то другой в городе и вот она уезжает к нему, а меня бросает тут. Влюбленный дурак! Это ж надо было надумать такого, что волосы у самого дыбом встают. С такой фантазией и романы можно начать писать – они встретились, он влюбился, а потом она уехала. Ля-ля-тополя, финал, слезы и много-много плаксивых песенок. Девчонки такое любят.

– Это ведь ненадолго? – спросил я, поворачиваясь и смотря на нее. В этот момент она посмотрела на меня и слегка улыбнулась.

– Неделя. – Ну это совсем немного. Но я успею соскучиться, – улыбнулся я, обнимая ее и целуя в щеку. Так по-детски вышло, но я захотел чего-то такого, да и она против не была.

Небо снова заволакивали тучи, а мы думали о том, чтобы вернуться обратно. Ну ее эту речку! Если сейчас ливанет, мы никуда спрятаться не успеем. Нас даже деревья не спасут, хотя их тут и пруд пруди… Кстати, я заметил, как трансформировалась моя речь. Из-за лексикона баб Ани и ее подружек, я начал говорить словечки, которые раньше и не знал. Вот это «пруд пруди», как услыхал его у баб Клавы, когда она про рыбу на речке рассказывала, так и все, всюду пихаю его, будто слов других нет. Или это «ля-ля-тополя» как-то баб Аня что-то прощебетала, а я как малолетний подхватил. Надо будет осенью отфильтровать свой словарный запас, еще не хватало мне того, чтобы я так всегда говорить начала. Извольте, мне такого подарка от Прохоровки не надо. Обойдусь.

Дождь все же начался, и мы успели спрятаться под высокий тополь. И если сначала дождь был маленький, то потом перешел в настоящий ливень, холодный такой, как говорила баб Аня «с бульбами!». Я так и не понял, как это, но вроде капли такие большие, что похожи на попрыгунчики, так же от земли отскакивают. Может ошибаюсь, черт его разберет.

Марина замерзла, поэтому я подошел к ней и обнял со спины, она прижалась к моей груди и так вдвоем мы и стояли под деревом. Я чувствовал как размеренно бьется ее сердце и слышал как Макс и Катя о чем-то продолжают болтать. Вот уж птицы-балаболы!

– Скажи честно, я тебе нравлюсь? – прошептала Марина, утыкаясь затылком в мое плечо.

Это что еще за вопросики такие пошли? Она прекрасно знает, что нравится. Я даже как-то говорил ей об этом. Или Марина относится к той категории девушек, которым надо постоянно напоминать? Не замечал за ней такого!

– Нравишься, – кивнул я, немного сильнее прижимая ее к себе. – очень и очень сильно.

Она ничего не ответила, но улыбнулась. Готов поспорить, что улыбнулась, но я этого не видел. Почувствовал. Мы пошли домой, когда прекратился дождь. Минут двадцать мы под деревьями точно проторчали, были мокрые и замершие, так что прогулку на речку пришлось отменить. Я надеялся, что не встречу родителей Марины. Не очень бы хотелось, чтобы они увидели меня и то, что я допустил, чтобы их дочь намокла и продрогла до нитки. Хотя из нас двоих замерзшим был я, а вот она была в моей толстовке и более-менее согрелась.

Уже дома баб Аня напоила нас липовым чаем с вареньем (от горячего молока с медом и жиром я кое как смог отвертеться), приказала принять горячую ванну и лечь под плед. «Для профилактики болячек, голубчики. Для профилактики!» – повторяла она всякий раз, когда мы отнекивались и пытались сопротивляться.

Перед сном я думал о том, что Марина уезжает и ее не будет рядом целую неделю. Всего семь дней, но почему-то сейчас мне казалось, что это сродни семи годам заточения в башне. Нет, ну точно влюбленный дурак!

========== Глава 7. Карина ==========

– Да, пап, мы уже выезжаем, – пробормотала я, зажимая телефон между плечом и ухом.

Спать безумно хотелось, но мы решили выехать намного раньше, чтобы не попасть в пробки и не приехать домой лишь вечером. Закрыв дорожную сумку, я взяла телефон в руки и продолжила слушать отца, который убедительно просил быть аккуратнее на дороге.

– Папуль, я поняла тебя. Я аккуратно езжу, не волнуйся.

– Хорошо, тогда мы ждем вас дома. Комната для девочек готова, – слышу я, и бросаю взгляд на Розу, которая, закрыв глаза, сидела на кровати. Бедняжка, просыпаться так рано она явно не способна. Я тоже люблю побаловать себя сном до обеда, но все же и с первыми лучами солнца тоже могу вставать. – Будь аккуратна, Карина.

– Так точно, Дмитрий Александрович, – улыбнулась я, а после попрощалась с папой. – Розочка, цветочек аленький, пора выезжать. В машине поспишь, – обратилась я к подруге, подходя к ней и слегка тряся ее за плечо. Она не сразу, но открыла глаза.

– И что вообще заставило меня поехать с тобой в эту твою Прохоровку?! – проворчала она с легкой улыбкой, поднимаясь с кровати.

– Любовь ко мне, – засмеялась я, а после осмотрела комнату, проверяя все ли мы взяли. – К ранним подъемам и петухам. Точнее к крикам петухов!

Судя по всему да, все вещи собраны, сумки стоят у двери, если не считать моей спортивной.

– Пошли.

Мы взяли по две сумки в руки, я еще на плечо рюкзак повесила, а Роза на голову надела свою шляпку, которую купила в Турции прошлым летом. Надо признать, к ее новой стрижке шляпка прекрасно подходила. Пару месяцев назад Роза на спор сделала себе каре, а после мы уговорили ее перекраситься в брюнетку и ей это так понравилось, что теперь она старательно поддерживает этот имидж. Забросив вещи в багажник моей новенькой машины, которую папа подарил мне прошлой осенью, я села на водительское сидение, а Роза легла сзади. Дашка, моя подруга детства, до чертиков любит ездить на переднем и следить за тем, куда именно ее везли. Странная привычка, но я не осуждаю.

– Сейчас за Дашкой, а потом сразу в Прохоровку, – кивнула я, пристегивая ремень безопасности. – Ехать долго, так что ты можешь поспать, – бросив взгляд на подругу в зеркало заднего вида, я слегка улыбнулась – Роза уже легла и закрыла глаза. Даже боюсь представить, что с ней будет, когда она окажется в деревне и папа потащит всех нас на рыбалку в четыре часа утра.

С Розой мы познакомились на первом курсе университета, точнее даже раньше. Только поступив, я промониторила списки своих потенциальных однокурсников, среди них нашла Розу Еремееву. У нас были схожие баллы и мне показалось, что с этой девчонкой мы определенно найдем общий язык. Примерно так все и получилось – я нашла ее страничку в Вконтакте, написала, а дальше все как в тумане. Мы с ней разные, даже очень. Она безумно похожа на мою сестру Маринку, такая же мадам без короны, чтоб ее. Но почему-то Роза мне ближе. Может из-за того, что она не строит из себя не пойми кого?

Я остановила машину во дворе дома Дашки, позвонила ей и вот уже через несколько секунд мне на встречу с широкой улыбкой на лице бежала девчонка. Я вышла из автомобиля, открыла багажник, помогла ей погрузить ее сумку, а рюкзак и пакет с какими-то бумагами положили на заднее, стараясь не разбудить Розу.

– Дай тебя обниму и поздравлю, – прикрикнула Дашка, а после так крепко обняла меня, что я едва на задохнулась. Даша ниже меня ростом, поэтому мне пришлось немного наклониться, но я к этому привыкла уже давно. – Не каждый год твоя подруга берет кубок города, – улыбнулась она, отходя от меня.

– Не подруга, а команда, – подметила я, снова возвращаясь в машину.

– Все мы знаем, без кого команда бы кубок не взяла, так что не скромничай, – проворчала она, пристегивая ремень и поправляя свои короткие каштановые волосы, передние пряди которых она осветлила, что выглядело очень симпатично.

Я скромничала, и это было правдой. Две недели назад закончилась моя сессия, которую я довольно неплохо закрыла – без троек, но с тремя четверками, что меня немного все же огорчило. И сразу же после сессии начались соревнования между студенческими футбольными командами за звание лучшей команды города. Всего принимало участие шесть команд – университетов и техникумов, и мы едва не проиграли в последней игре за первое место. Было безумно сложно, но мы справились. Летом нам дали возможность отдохнуть, с условием, что мы будет поддерживать себя в форме и приступим к полноценным тренировкам в конце августа. Я начала играть в футбол в конце восьмого класса, когда мне это стало действительно интересно. В то время наши с сестрой интересы слишком расходились и никаких точек соприкосновения не было. Я пинала мяч с ребятами, получала ссадины и синяки, а она покоряла парней на каблуках и в платьях, с ярким макияжем на лице. Мы хоть и близнецы с ней, но совершенно разные. Даже не верится, что мы сестры.

– Твои знают, что у тебя пол-головы будто в кровь окунули? – наклонившись ко мне спросила Дашка.

– Да ну тебя, пол-головы. Все нормально. Просто решила немного имидж сменить, – усмехнулась я, вспоминая как долго не могла выбрать каким цветом красить концы волос – красным или синим. Розовый отпал как-то сам собой. Хватит в нашей семье одной любительницы розового. Маринки, чтоб ее!

Дашка включила музыку, сделала радио немного тише и, закинув ноги на переднюю панель, начала подпевать Тиме Белорусских. Уж что не говори, но музыкальные вкусы у нас с Дашкой совпадали слишком точно, даже подозрительно.

– Ты выдыхаешь на меня пух одуванчика, чтобы я тебя не поцеловал! – протянула она, пока я барабанила пальцами по рулю. Эту привычку я обрела еще в детстве, постукивая большими пальцами по крышке стола, потом по футбольному мячу, а теперь и по рулю.

– Тише, у нас дите спит, – усмехнулась я, выезжая на трассу.

Надо признать, она была почти пустой. В нашем направлении, а вот на встречке и пушинке негде упасть! И куда они все в город летят? Лето же, надо бежать подобру поздорову оттуда, пока есть возможность.

– Да, пусть выспится, – кивнула Дашка, поворачиваясь и смотря на спящую девушку на заднем сидении. – она ж первый раз к тебе? И на все лето?! Смертница!

– Да иди ты, все там нормально, будто ты сама не из Прохоровских, – засмеялась я. – вот ты ей еще спросонья о братце своей расскажи, о бандитах и о том, что на улицу лучше после десяти не выходить, а то либо комары закусают до смерти, либо гопота местная заберет.

– А мало ли! Меня полгода дома не было, мало ли, что там стрялось. Но матушка говорит, что все на своих местах, хотя Яровой болтал что-то о новеньком парнишке. Как он сказал «симпотный, но, Дашуня, не твоего поля ягодка». Будто это блондинистая морда знает, на какой поляне я люблю ягоды собирать, – увидев пост гаишников, Дашка убрала ноги с панели и опустила их на сидение. – и вообще, как он может судить о симпотности парня, будучи парнем? Это ж как-то не камильфо!