Текст книги "Дескрит (СИ)"

Автор книги: Рина Априс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– Ева, что тут произошло? – ко мне подошел Мартирос и встряхнул за плечи, приводя в чувство.

– Ддавид… Он… Мне показалось, он убьёт нас…

– Даже не думай! Он никогда бы не причинил тебе вреда! – дескрит ещё раз меня легонько тряхнул и отступил на шаг. – Дев что-то увидел, да? – Мартирос внимательно смотрел мне в глаза.

– Мы просто сидели, разговаривали, на пеньке…

Все посмотрели на злосчастный пенек.

– Пенек всего один. Ева, ты на коленях у Леши сидела, да? – Анатолий догадался первым. – Да-а, зря ты Дева провоцируешь, ведь могла уже понять какой он ревнивый.

– Я ему не жена и не невеста! – вспылила я. – И мы всего лишь разговаривали!

Дескриты отвели глаза и не стали со мной спорить, а Алексей сокрушенно покачал головой:

– Какая ты еще наивная, девочка… – и замолчал.

У меня начался откат от стресса, затрясло сильнее, я стала всхлипывать. Толя принес из палатки и накинул мне на плечи теплую кофту. Руслан сходил к костру и протянул мне чашку с чаем, в который, судя по запаху, явно было что-то добавлено.

– Коньяк, пей, – понял он мои сомнения.

– Вы же не пьете, – нашлись силы на удивление.

– Мы да, но случаи бывают всякие, – ответил дескрит. Чай был не горячий, и я осушила кружку большими глотками. Внутри разлилось тепло, дрожь стала отступать.

– Мне кто-нибудь что-нибудь объяснит? – Леша привлек к себе внимание. Руслан молча протянул ему вторую кружку, парень быстро глотнул и скривился. Значит, ему дали не чай.

– Пойдем, – решительно сказал Анатолий, – я попробую. Ты всё равно всё видел своими глазами.

И направился к костру. Леша, оглянувшись на меня и получив согласный кивок, пошел за куратором.

– И что теперь? – я растерянно переводила взгляд с Руслана на Мартироса.

– Сейчас успокоится, придет в норму и вернется, – правильно понял мой вопрос Руслан. – Ева, ты иди к себе, отдыхай. Завтра большой переход, начнется подъем в гору, тебе будет нелегко. Давид до утра будет в норме.

Мартирос взял меня за локоть и потянул к палатке. Проводив до входа, сказал:

– Никогда не сомневайся в Давиде, он ни при каких обстоятельствах тебе вред не причинит, запомни это, – он грустно посмотрел мне в глаза. – Спокойной ночи, талисман моей души, постарайся выспаться.

Дескрит подождал, когда я закрою дверь на замок и я услышала, как он ушел к костру. А я без сил опустилась на пол и обхватила голову руками, раскачиваясь. Кажется, я устала. Сильно устала. Сняла штаны и заползла в спальный мешок. Или дело в коньяке, или в стрессе, но отключилась я быстро.

… Привычно открыла массивные двери храма. И не удивилась встретившему меня у входа знакомому седовласому мужчине. Сегодня на нем не было сюртука, только светлая туника и черные брюки.

– Здравствуй, Евдокия. Хорошо, что ты пришла. Я жду вас обоих, пора открывать дорогу к будущему…

Он опять начал растворяться в тумане, таять, и я не успела спросить, о чем он говорит. Ничего же непонятно. Сделала шаг в туман, пытаясь догнать мужчину, и проснулась.

ГЛАВА 21

Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Несколько минут выбиралась из дремы, вспоминая, что я в лесу, в палатке. Дев. От накатившего воспоминания о вчерашнем сердце часто застучало, и я, окончательно проснувшись, быстро вылезла из спальника. Протерла лицо и тело косметическими салфетками, надела свои любимые джинсы, свежую футболку и, прихватив зубную щетку, нервничая, вылезла из палатки. Почему-то идти к парням было… нет, не страшно, но беспокойно. Утро было свежим, с влажной травой под ногами, шелестом леса и гомоном птиц. Цикад чирикало мало, ждали жаркого солнца, наверное.

– Доброе утро, Ева, – поприветствовал меня Анатолий, колдуя у котелка. Видимо, сегодня он дежурный по готовке.

– Доброе, – настороженно откликнулась я. – Помочь? Я только зубы почищу и приду. Вода есть?

– Да, воды принесли достаточно, вон канистра, – кивнул он. – Сама не ходи в заросли, помнишь, договаривались? Я сейчас, – он снял котелок с огня и пошел за мной к кустам, покараулить. Закончив с гигиеническими процедурами, я присоединилась к Толе в приготовлении завтрака. Он сварил в котелке овсянку из готовой смеси с сухим молоком, сухофруктами и ванилью, пахло вкусно. А я соорудила бутерброды с мясным паштетом и сыром.

– А где все? – осмелилась спросить, так как больше никого в нашем лагере не было.

– Купаться пошли, к ручью. Если хочешь, провожу тебя после завтрака тоже.

– Хочу, – салфетки, конечно, специальные, но водой освежиться было бы приятно. Немного помолчала, потом решилась:

– А Давид как? Он вернулся?

– Да, ещё вечером, часа через два, как ты спать ушла. Уже в нормальном виде, успокоился, и даже одежда целая осталась. Значит, не полностью перекидывался, остановился.

Я облегченно выдохнула. Толик заметил и добавил:

– Да не волнуйся, что ему будет, дескриты ведь очень выносливые и сильные. В лесу дикие звери, что тут водятся, сами от него держаться подальше будут, зверя почувствуют. Ничего, скоро найдет свою пару и угомонится, – он поднял глаза на меня от котелка, где помешивал кашу, и внимательно посмотрел.

А у меня против воли ёкнуло сердце. «Найдет свою пару» – эхом повторилось у меня в голове и настроение, и так не очень хорошее с утра, испортилось еще больше. Осмотрев количество сделанных бутербродов и решив, что на всех хватит, пошла ждать возвращения парней в палатку. Сложила спальник, засунула в свой рюкзак, собрала остальные вещи, только полотенце, мыло и зеркальце оставила. Скрутила волосы жгутом и высоко заколола, чтобы помыться не мешали, и услышала голоса ребят. Задержав дыхание, осторожно выглянула в щёлку двери. Парни шли раздетые по пояс, с полотенцами на плече или перекинутыми на шее, и весело и непринужденно болтали. Давид был со всеми и выглядел, как будто ничего и не было. Я изумилась еще больше, поняв, что он разговаривает с Алексеем, а тот ему спокойно отвечает. У меня отлегло от сердца. Значит, действительно, всё нормально. Немного подождав, пока они оденутся, обулась и вышла из палатки. Когда подошла к костру, все уже расселись и ждали меня.

– Доброе утро, рахат-лукум моего сердца, как спалось? – со своей лучезарной улыбкой поприветствовал Мартирос.

– Хорошо. И вам доброго утра, – поздоровалась со всеми, старательно избегая смотреть на Давида.

– Ева, садись сюда, – позвал Анатолий, и я благодарно кивнула ему. – Пока мы с тобой пойдем к ручью, парни соберут вещи и твою палатку. Её можно складывать?

Я опять молча кивнула. Да, с красноречием у меня сегодня проблема. Ели, лишь изредка переговариваясь, да и то в основном пытался шутить Мартирос, да Алексей сказал мне пару незначительных фраз. После завтрака бросили грязные тарелки в костер, они были из специального картона, одноразовые, остальное взялся убрать Руслан.

– Идите, я сам, так быстрее будет, – выручил он дежурившего Анатолия.

Ручей действительно был недалеко, весело журчал по песку и камушкам чуть в стороне от места нашей ночевки.

– Ева, давай ты первая, потом пока на солнышке обсохнешь, я сполоснусь, – предложил Толик, садясь на берегу на большой камень спиной к воде. Возражений у меня не было, поэтому разделась и подошла к кромке воды, трогая её босой ногой. Ладонью зачерпнула и намочила голени, чтоб не так зябко было заходить. Ручей был не глубокий, максимум мне чуть выше колена в этом месте, с умеренным течением и холодной водой. Взяв мыло, с удовольствием помылась, только волосы пока мочить не стала, это долго. Надеюсь, на следующей стоянке тоже будет такая возможность, я тогда вечерком голову помою, как следует, не торопясь. Обтерлась полотенцем и оделась, почувствовала, как настроение сразу стало улучшаться. Поменялась местами с Анатолием, заняла его место на камне и запрокинула голову, закрыв глаза и подставляя лицо ветерку. Хорошо!

В лагере всё было убрано, собранные рюкзаки стояли кучкой возле сидящих на ковриках ребят. Увидев с краю свой, оттащила его немного в сторону, присела на корточки и стала упаковывать почти сухое полотенце и другие оставшиеся мелочи.

– Ева, можно с тобой поговорить? – неожиданно услышала возле себя напряженный голос Давида и чуть не подпрыгнула. Подняла голову, посмотрела на друга. Его лицо было похоже на маску, ни единой эмоции, невозможно даже предположить, о чем будет беседа. Сегодня, когда он был привычным, знакомым Давидом, пусть и вел себя снова отстраненно, я не боялась.

– Можно. Слушаю тебя, – осторожно ответила я.

– Не здесь, давай отойдем, – попросил парень.

Я встала и он, раздвигая ветки кустов, повел меня с глаз остальных парней в лес. Оставшаяся компания проводила нас настороженными взглядами, но вмешиваться не стали. Когда нашлось удобное место для разговора под большим платаном, я остановилась и повернулась к Деву. Он стоял рядом, смотрел и молчал. Я тоже не торопилась заговаривать, ведь это он хотел что-то сказать.

– Мышка, – выдохнул он, наконец, назвав меня детским прозвищем. – Мышка, прости меня.

Давид неожиданно упал передо мной на колени и опустил голову. Глухо заговорил, а я шокировано замерла.

– Я сам не знаю, что на меня нашло, я видел, что пугаю тебя. Меньше всего я хочу, чтоб ты боялась меня. Прости, я никогда, слышишь, – он поднял лицо и посмотрел мне в глаза с такой болью, что я задохнулась, – никогда не обижу тебя. Я жизнь за тебя отдам не задумываясь, клянусь. Просто я так… так сильно люблю тебя, что не могу видеть рядом с тобой никого, теряю над собой контроль. А вчера сначала Мартирос, потом лётчик этот…

«Люблю»… Слово эхом отдалось в душе, затрагивая какие-то потаенные струны, какие-то мысли и чувства, которые я сама от себя гнала и прятала. Когда я думала о своём отношении к Давиду, это казалось неправильным, будто я отбираю у него шанс на счастливое будущее, на семью, детей. Но в его исполнении это прозвучало так, как надо, и я просто не знала, что и думать.

– При чем тут Мартирос? – всё, что я смогла проговорить тихо в ответ. Дев качнулся вперед, обнял меня за бедра, уткнулся лбом в живот.

– Ни при чем, совсем ни при чем, – прошептал Давид, сжимая меня ещё крепче. Я нерешительно подняла руку и легонько провела по волосам друга. Он вздрогнул и замер. У меня в душе возникло такое щемящее чувство нежности к этому мужчине, захотелось обнять его, успокоить, сказать, что всё в порядке. Я обхватила его голову двумя руками и молча заглянула в глаза. Ведь он эмпат, он всё и так поймет, ничего говорить не надо. Глаза Дева с расширенным зрачком переливались золотой ртутью, и это было красиво и совсем не пугало. Не знаю, сколько мы смотрели друг на друга, время исчезло вместе с окружающим лесом. Я видела, чувствовала, что он действительно меня любит, беспокоится и отпустить не сможет.

– Спасибо, любимая… У меня есть для тебя подарок, – прошептал Давид, – я хотел подарить тебе его раньше, но не смог.

– Рюкзак? Подарил ведь.

– Нет, другой, – улыбнулся, наконец, он. – Настоящий сюрприз. Я отдам его в храме, на горе. Подождешь два дня? Надеюсь, за это время дойдем туда. – Дев опять ткнулся в меня лбом и вздохнул. Ну как телёнок, честное слово. Поцеловала его в макушку, а он, взяв мои ладони, нежно расцеловал каждый пальчик.

– Пора идти, единственная моя, нас ждут, – Дев нехотя встал с колен, крепко обнял меня и, нехотя отпустив, потянул за руку обратно. Мне показалось, что он боится задержаться, и я догадывалась почему. Глаза дескрита заблестели тем светом, который появлялся, когда он меня обнимал и целовал. Сейчас не время и не место, надо идти дальше.

Нас по возвращении внимательно окинули взглядом все, но вопросов задавать не стали. Надели рюкзаки, Толя помог нацепить мой.

– Готовы? Тогда идем как вчера – я первый, Мартирос замыкающий. Сегодня будет небольшой подъем, поэтому двигаться будем чуть медленнее, чтобы Ева не отставала, – Давид ласково на меня посмотрел, а я неожиданно смутилась и покраснела, опустив глаза. Когда пошли вперед, я искоса глянула на парней и поймала удивленный взгляд Алексея. Ну да, сама не пойму, что меня так кидает из крайности в крайность. Надеюсь, после этого похода всё как-то определиться.

По мере того, как начало припекать солнце, опять начали горланить цикады и мы с Лёшей уже привычно заткнули уши затычками. Лес стал немного другим. Чем дальше мы продвигались, вернее, поднимались по пологому склону горы, тем больше встречалось сосен и елей. Туи становились всё выше, а оливы почти совсем пропали. Под ногами хрустели мелкие камушки и всё чаще попадались проплешины сухой, выгоревшей на солнце травы и голые пятачки известняка. К обеду добрались до участка, где возвышалась крутая огромная «ступенька», больше для меня похожая на обрыв берега реки возле дома Руслана. Я задрала голову и вздохнула:

– Ну и как я туда заберусь? – озвучила свои мысли и оглянулась на ребят.

– Не волнуйся, Белочка, поднимем. – Дев оценивающе осмотрел преграду. – Может, сначала поедим? – предложил он.

– Я только за, – весело откликнулся Мартирос, а все уже сняли поклажу с плеч и готовили место для костра.

Когда сложили хворост, я в первый раз обратила внимание, что поджигает его Дев, небрежно смахнув с руки огонек. Ух-ты, магия. Посмотрела на Алексея – он тоже во все глаза изумленно наблюдал за дескритом. Понятно, раз от него перестали скрывать свои особенности, то значит, всё рассказали. Интересно, какое убедительное обещание не выдавать их Алексей дал, что ему поверили? В котелок вылили почти всю оставшуюся у нас воду, дальше по карте был ручей, и мы не волновались, что будем мучиться от жажды. Толик насыпал в бурлящий кипяток крупы, сушеных овощей, щепотку приправ и вывалил большую банку консервированной рыбы.

– О, уха, – обрадовался Руслан. – Отлично, вот у меня ещё зелень сушеная, добавь.

Суп приготовился очень быстро, и мы, сидя в тени деревьев на ковриках, наслаждались отдыхом и едой, вытянув гудящие ноги. Здесь уже не было изнуряющей жары, как у подножия горы, легкий ветерок шевелил волосы и обдувал лицо. Поев, сняла кроссовки и откинулась на спину, прикрыв глаза. Теперь главное не уснуть. Приоткрыла один глаз и увидела, как Толя остатками воды ополаскивает котелок. Мне стало стыдно, совсем не помогаю с хозяйственными делами.

– Толя, скажи, что нужно ещё, а то ты один всё убираешь.

– Не волнуйся, Ева, – обернулся он. – Один котелок я и сам могу почистить, ерунда. Тем более моё дежурство, – успокоил он меня.

Ладно, в конце концов, парни сильные и выносливые, мне явно больше, чем им, отдых нужен. Да, здоровый эгоизм приходится себе прививать насильно, воспитание – чтоб его. Уговорив свою совесть, постаралась расслабиться и задремала.

… Храм. Я уже вошла и стою на пороге, навстречу по проходу бежит седовласый мужчина, машет руками и что-то кричит. Далеко, слова не разборчивы, эхо, которое бьётся под высокими сводами, очень мешает разобрать.

– Что? Я не понимаю! Что вы говорите? – невольно кричу в ответ я.

Он сильно взволнован, опять кричит, я прислушиваюсь…

– Ева, просыпайся, пора идти дальше, – Давид дотронулся до моей щеки, я вздрогнула, открывая глаза.

– Что? Я спала? Долго? – выныривая из сновидения и возвращаясь в реальность, пыталась прийти в себя. Увиденная сцена в храме невольно вызвала сильное беспокойство. Что мне хотел сказать тот храмовник? О чем-то предупредить? Я потрясла головой, прогоняя остатки дремоты, отбросила дурацкие мысли – это просто сон.

– Минут десять. Извини, но нужно двигаться дальше, – с сожалением сказал Дев.

– Ничего, это ты прости, что я уснула. Сейчас, – достала из рюкзака влажную салфетку, протерла лицо, пытаясь избавиться от остатков сна, обулась и быстро упаковала коврик.

– Я готова, – оглянулась на остальных. Ребята уже стояли у подъема и разматывали какие-то веревки.

– Сейчас они заберутся наверх, я подстрахую снизу. Потом подниму тебя. Здесь совсем не высоко, ты легкая, не волнуйся, – обозначил план действий Давид

Ага, легко ему говорить, я вообще-то высоты боюсь. Подошла к парням и с восхищением наблюдала, как они ловко, используя веревки и какие-то крепления, один за другим забрались по почти отвесной стене. Она, конечно, из известняка, довольно пористая, ногу поставить есть куда, но дескриты проделывали это так небрежно, будто были профессиональными альпинистами. Рюкзаки, кстати, сняли только Толик и Леша, а дескритам они, похоже, никаких неудобств при подъеме не доставляли. Куратор и летчик поднимались медленнее и осторожнее, к ним были прицеплены страховочные веревки на поясе и надеты ремни на бедра, внизу стоял Давид, наблюдая. Когда все оказалась наверху, он прицепил карабинами оставшуюся поклажу, дернул за веревку, и парни стали подтягивать вещи наверх. Я успела удивиться, что свой рюкзак Дев прицепил вместе с сумками Толика и Леши.

– Теперь ты, иди сюда, – позвал Дев. На трясущихся от страха ногах, подошла.

– Я сейчас присяду, ты встанешь сзади, и я тебя надежно привяжу к своей спине. А ты обнимешь меня крепко, – он ласково провел костяшками пальцев по моей щеке, смущая, – закроешь глазки и откроешь уже наверху, хорошо?

– Дев, тебе же тяжело будет, – пробормотала я, теряясь от неожиданного поворота. – Я думала, просто на веревке меня поднимут.

– Белочка моя боязливая, ты никак не тяжелее моего рюкзака, а даже намного легче. Мне так спокойнее, если я сам тебя понесу.

Пока я боялась и тряслась, Дев надел мне на талию и бедра специальные ремни.

– Не бойся, я рядом, – он поцеловал меня в щеку, а я, набрав побольше воздуха, обошла его и встала за спиной.

– Можешь уже обнять и зажмуриться, дальше я сам, – предложил он, присаживаясь на корточки. Я так и сделала, прижавшись к другу и чувствуя под собой его стальные мышцы. Потом он меня как-то закрепил и встал, а я вцепилась в его плечи, почувствовав, что земля ушла из-под ног.

– Да, Белочка, ты точно намного легче рюкзака, – хмыкнул Дев и стал плавными рывками подниматься вверх. Мое сердце колотилось, и я ещё сильнее щекой прижалась к спине Давида, слушая, как мерно и сильно бьётся его, нисколько не ускоряясь.

– Всё, моя маленькая, можешь открыть глаза, – услышала я раньше, чем ожидала. Давид опять присел, я оказалась на ногах, и он отстегнул ремни.

– Надеюсь, больше таких подъёмов не будет, – проговорила я дрожащим голосом, чувствуя, как ослабли колени и не хотят меня держать. Опустилась на землю, пытаясь прийти в себя. Дев сзади меня встал на колени и обнял, успокаивая. Парни деликатно стояли в стороне.

– Ну что ты, так сильно испугалась? Всё позади, дальше вроде таких сложностей не должно быть, – Давид целовал то в один, то в другой висок.

– Я высоты боюсь, – созналась я. Понемногу страх отступал, и я начала смущаться от всей этой ситуации и поведения Давида.

– Посиди пять минут, – Дев встал и подошел к ребятам. Они развернули карту и принялись что-то обсуждать, водя по ней пальцами.

Вскоре мы продолжили идти по лесу, который в основном был редким, но иногда встречались неожиданные густые заросли высокого кустарника. Тогда парни или искали обход, или доставали из рюкзаков «тесаки», опасные на вид длинные ножи с ножнами, и прорубали нам проход. Подъем становился всё круче, и мне идти было нелегко. Мы явно замедлились, и изредка Мартирос, который шел сзади, обгонял, брал меня за руку «на буксир», давая мне возможность так передохнуть и не задерживать группу.

Когда стало смеркаться, и я уже готова была просить об отдыхе, мы вышли на небольшую полянку, окруженную густыми кустами и высокими деревьями. Дев остановился, настороженно оглядываясь вокруг. Что-то не так? Все дескриты тоже заозирались, а я сделала несколько шагов к Давиду, чтобы спросить про привал. Вдруг раздался резкий хлопок, потом ещё, и из кустов стали выскакивать люди в тёмной одежде и с закрытыми лицами. У них в руках было странное оружие, а для меня реальность снова замедлилась.

ГЛАВА 22

Я увидела, как Давид и Руслан принимают боевую форму, становясь выше, мощнее, на них рвется одежда, расползаясь на клочки. Как Анатолий оттаскивает Алексея в сторону. Оглянулась на Мартироса и обнаружила на его месте такое же устрашающее чудовище. Опять громкие хлопки, и меня отшвыривает в сторону, а рядом кто-то падает. Приподнявшись, вижу Мартироса, почему-то возвращающегося в человеческий облик. И неожиданно яркая кровь у него на груди…

– Мартирос!!! – не чувствуя боли от падения, кидаюсь к нему и пытаюсь зажать большую рану, чувствуя, как трясутся руки и размывается зрение от текущих слез. Я уже знала, чувствовала, что произошло непоправимое, но сознание отказывалось это принимать. – Сейчас, потерпи секундочку, я сейчас перевяжу чем-нибудь, – оглядываюсь в поисках своего рюкзака.

– Не надо, душа моя, не надо… – услышала я сдавленный стон парня. – Странно, совсем не больно…

Я заплакала сильнее, в голос, стягивая обрывки одежды вокруг раны и стараясь прижать крепче, но кровь продолжала течь между моими пальцами.

– Мартирос. Потерпи, не умирай, сейчас тебе помогут, сейчас… – я завыла от бессилия и страха за него.

– Не плачь, любимая… Побудь со мной, не плачь… Я обещал Давиду, но думаю, он простит меня… – дыхание у парня прерывалось, но он улыбался. От шока я притихла, только горячие ручейки продолжали стекать по щекам.

– Мартирос, я не знала, я не замечала… – прошептала я, сглатывая горький и колючий ком в горле, который прокатился вниз и разросся нестерпимой болью, как будто это меня смертельно ранили.

– Значит, я всё делал правильно, – улыбнулся он. – Дескриты однолюбы, я счастлив, что ты будешь жить, а я могу, наконец, сказать тебе… – Мартирос закашлялся.

– Молчи, тебе, наверное, нельзя говорить, потерпи, всё будет хорошо… – я шептала ему, понимая, что хорошо не будет.

– Помнишь, как я упал на тебя со столба? – он поднял руку и взял мою ладонь, всю в его крови, прижал к своей щеке. – Сердце моё, я тогда пропал, совсем, ведь ты аниша Дева, я обещал ему…

А я поняла, что моё сердце рвется от горя, от боли, от жалости и бессилия.

– Помни меня, любимая, я буду всегда с тобой, ангелом-хранителем за твоей спиной, всегда… Помнишь, как мы танцевали на улице сиртаки, пели вместе в ресторане, и у тебя будет моё фото, возле самолёта… Я был счастлив находясь с тобой рядом и ни о чем не жалею. – Он говорил, как в бреду, горячечном и жарком, торопясь сказать всё, что хотел, а я чувствовала, как его тело под руками вдыхает воздух всё реже. Не в силах сдержаться, опять завыла:

– Нет!!! Нет, Мартирос, держись, держись дорогой, – вырвала руку, что он держал, и наклонилась к нему, обнимая за шею.

– Любимая моя… – прошептал он. – Не плачь, мне не больно. Я не смог бы жить, глядя на тебя рядом с Девом, это была бы пытка, так будет лучше… Поцелуй меня, всего один раз, пожалуйста… – попросил он. И я поцеловала. Нежно, искренне, как смогла, как сумела…

Расскажи всем, что я был счастлив,

Но мое сердце разбито,

А раны мои до сих пор не зажили.

Расскажи всем, что все, на что я надеялся,

Невозможно, невозможно,

Невозможно, невозможно.

(песня «Imроssiblе» автор текста Ина Вролдсен)

Скоро его сердце перестало биться, и я подняла невидящий взгляд на поляну. Там шёл бой. Два огромных рогатых дескрита сражались с нападающими. На краю, возле кустов, оборонялся тесаком Толик, Лёша бежал ко мне. Неужели так мало времени прошло?

Один из дескритов казался более знакомым, неожиданно захотелось спрятаться за его спиной от всего происходящего. Он швырнул во врагов сгусток огня, и я поняла, что это Давид. Несколько человек стали обходить монстров со спины растягивая сеть, видимо, желая захватить их живыми. На остальных они обращали мало внимания. Мне было совершенно дико то, что мир не рухнул и никто, казалось, не заметил смерти одного чудесного дескрита…

Алексей подбежал, схватил меня в охапку и стал оттаскивать от Мартироса.

– Нет!!! Нет!!! – заорала я, плохо соображая.

Давид оглянулся на мгновение и резко махнул рукой, показывая, чтобы мы убирались. Лёша понял правильно и с силой потащил меня вглубь леса, преодолевая моё сопротивление. Когда поляна скрылась из глаз, он отпустил объятия, перехватил меня за запястье и быстро повел дальше. Я больше не вырывалась и не возражала, а бежала за парнем, не имея сил ни о чём думать.

Я не считала шагов, минут или часов, лишь послушно переставляла ноги, а Лёша не позволял сбавлять темп. Время смешалось, всё путалось, как и мысли.

Сначала я стала спотыкаться всё чаще, а потом упала на колени, и только тогда Алексей остановился, тяжело дыша. Посмотрел на меня, шагнул и сел на землю рядом. Какое-то время мы просто молча сидели, потом парень тяжело поднялся и хрипло сказал:

– Пойдем, поищем где ночевать, почти темно уже.

Я кивнула, встала на четвереньки, потом поднялась. Распрямляясь, увидела свои ладони – они были в запекшейся крови Мартироса. Меня заколотило. Опять нахлынула горечь и боль потери друга, и я громко всхлипнула. Алексей подошел, обнял, гладя по спине.

– Всё наладится, Ева, они справятся. Парни сильные, они победят, вот увидишь, – говорил он тихонько, утешая. А я еще сильнее разревелась, уткнувшись ему в плечо и оставляя мокрые пятна на ткани футболки. Лёша дал мне выплакаться. Когда слезы кончились, и я только тихонько всхлипывала, он вытер мне лицо ладонями и, обняв одной рукой, повел дальше. Я удивилась, когда он наклонился и поднял рюкзак, лежащий неподалеку.

– Откуда? – спросила я, невольно снова всхлипнув.

– Когда тащил тебя, он лежал возле кустов, не знаю чей. Я и схватил.

Мы шли, пока не стемнело совсем. Хотелось отойти как можно дальше от злополучной поляны. Я всё время думала, как там парни, гнала от себя страшные мысли, как могла. Вернуться и попытаться помочь мысль тоже была, но я понимала, что ни Лёша, ни тем более я, дескритам не поможем, будем только мешать и можем подставить. Как Мартироса… Не буду, пока не буду о нем думать, слишком больно. Потом, позже.

Было уже совсем темно, когда мы упёрлись в каменистое возвышение. Из-за кустов было непонятно, насколько высоким было препятствие, но уж точно выше меня. Пройдя вдоль него, заметили расщелину, чудом не прошли мимо.

– Постой здесь, я посмотрю, – Алексей скинул рюкзак и, порывшись в нем, достал фонарь. Посветил в углубление, потом шагнул вперед. Через несколько минут вернулся, подхватил поклажу и скомандовал:

– Пещера. Идём, ночевать там будем.

Пол уходил немного вниз, лаз был коротким и узким. Была надежда, что снаружи свет фонаря будет незаметен, если те типы в тёмных одеждах решат нас преследовать. Почему-то сомнений в том, что наши ребята нас найдут в любом случае, не возникало.

Пещера оказалась просторной настолько, что в её глубине мы обнаружили небольшое озерцо. Леша бросил возле него рюкзак и стал смотреть, что у нас есть. Достал пластиковую чашку, мыло, полотенце и, набрав воды несколько раз, полил мне в сторонке, давая отмыться. Руки сильно тряслись, когда я, намыливая их раз за разом, смывала бурые пятна засохшей крови. Казалось, кровь навсегда въелась в кожу и никогда не отмоется. Перед глазами стояло видение раны на груди Мартироса, в ушах звучал его шепот.

– Хватит, Ева. Руки уже чистые, – в конце концов сказал тихо Алексей. – Умойся и мне польёшь, потом посмотрим, что у нас из еды.

Вот про еду вообще не вспоминалось, так душа болела, что про это и говорить, и думать казалось кощунством. Леша, вытряхнув содержимое рюкзака, обнаружил саморазогреваемые тюбики с кашей и крекеры. Расстелив туристический коврик и усадив меня, впихнул в руки уже горячую тубу и приказал:

– Ешь, завтра силы понадобятся, а без еды тебя шатать будет, – и сел рядом, дожидаясь, когда подогреется его каша. Котелка, чтобы вскипятить воду, у нас не было, и для питья мы цедили через фильтровальную антибактериальную ткань, зачерпывая ладонями из озерца. Наверное, организм устал постоянно находиться в стрессе и после еды меня начало понемногу отпускать, потому что я вдруг поняла, что в пещере холодно, и я замерзла.

Чей это рюкзак, мы так и не поняли, но кроме коврика в нем обнаружились спальный мешок, тёплый свитер, две пары футболок и бельё, верёвки, немного полезной мелочи и ещё несколько тюбиков еды.

– Ева, надевай свитер и ныряй в спальник, я сплю на коврике.

– В мешке и без свитера тепло будет, надевай ты, мне футболки хватит.

Сменить одежду мне было просто необходимо. Я переоделась в большую мужскую майку, посмотрела на свою и поняла, что не смогу её больше надеть, и дело не только в непонятно откуда взявшихся прорехах и серых разводах грязи. Впереди было большое темное пятно. Опять кровь. Скомкала ткань и отбросила в сторону, усилием воли отогнав новую волну истерики. Залезла в спальный мешок и позвала отвернувшегося Лешу:

– Я всё, ложись рядом, чтобы страшно не было, ладно?

Я проснулась ночью внезапно и долго всматривалась в темноту, пытаясь понять причину. Потом в свете луны, слабо проникающем от входа пещеры, разглядела парня, сидящего на коврике и обнявшего себя руками. Холодно, у меня лицо заледенело даже. Но в мешке я сама не замерзла, а парень вон, даже спать не может.

– Лёш, иди ко мне, мы вдвоём поместимся, – позвала его. Он спорить не стал и, расстегнув замок, залез внутрь, весь ледяной и трясущийся.

– Чего раньше не разбудил? А если бы я не проснулась? Сними свитер, быстрее согреешься.

Он кое-как стянул кофту, и я притянула его к себе.

– Ты просто как сосулька, грейся об меня давай, вдвоем будет тепло, – обняла парня, чувствуя, как его трясет. Постепенно озноб у него стал меньше, дыхание выровнялось, и я тоже провалилась в сон.

… Опять храм, невдалеке стоит знакомый пожилой мужчина и скорбно на меня смотрит.

– Здравствуй, Евдокия. Я не успел предупредить, мне очень жаль.

– Вы знали? О том, что на нас нападут? Мартироса убили… – я всхлипнула и с трудом сдержала подступающие слёзы.

– Мои соболезнования.

– А что с остальными, вам известно? – я с надеждой вскинула опущенную голову и затаила дыхание.

– Всё будет теперь хорошо, Евдокия, всё хорошо… – и он исчез в наплывающем тумане.

– Ева, проснись! Ева, ну что ты, не плачь, – меня обнимали крепкие мужские руки и сильно прижимали к горячему телу парня, лежащему рядом. Я распахнула глаза и увидела обеспокоенное лицо Алексея.

– Тебе приснился страшный сон? Ты плакала, – негромко сказал он, немного отстраняясь. – Всё будет хорошо, Ева, – я вздрогнула от его слов и вспомнила, что сказал седовласый храмовник.

– Да, он тоже так сказал.

– Кто, Ева? – удивился Леша.

– Мужчина, седой, из храма. Он приходит ко мне во сне, уже много раз приходил. Жаль, я не услышала, о чем он мне кричал в прошлый раз, может… – Я тряхнула головой. – Пора вставать, уже светло.

– Да, пойдем, я покараулю возле кустов, потом полью тебе, чтоб умылась.