Текст книги "Мечты сбываются! (СИ)"

Автор книги: Рин Скай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 7

Уезжая домой, мама чуть ли не со слезами на глазах просила меня спать хоть по часу в день. Чтобы не расстраивать маму, я конечно, пообещала, и спать, и отдыхать. Обидно, что так и не смогла объяснить встревоженной родительнице, что при таком ритме чувствую себя отлично. Моя голова была ясной и готовой постоянно впитывать новые знания, поглощать книги и выдавать сюжеты будущих романов.

– Выздоравливай и возвращайся домой побыстрее! – умоляла меня мамочка.

«Ну уж нет, туда я больше не вернусь!» – мысленно отреагировала я и вымученно улыбнулась маме.

– Отдыхайте там пока без меня. – произнесла я вслух. – Денису и бабуле привет!

Не спать – стало для меня обычным состоянием. За обучением и писательством, время летело незаметно.

Как и обещал врач, со мной приходили заниматься преподаватели.

– У вас явный математический талант, – с восхищением говорила преподавательница высшей математики, когда я с легкостью, едва прочитав правило, решала уравнения с двумя неизвестными, и так же ловко справлялась с синусами и косинусами по непонятной в прошлом мне геометрии.

Раньше ненавидимые мною предметы, алгебра и геометрия, теперь мгновенно становились ясными и понятными. Решения были столь очевидны, что я сама себе удивлялась, как будучи в универе, я не понимала этого.

Впрочем, те же слова говорили мне и остальные преподаватели по науке, литературе и языку. Я не раз думала, что пошл бы на пурпурный диплом, если бы не авария. По университету я скучала, как и по друзьям и даже по преподавателям, хотя раньше терпеть не могла учиться.

Время летело безостановочно. Мне не хватало двадцати четырех часов в сутки, чтобы успеть подумать, написать, осознать, приходившие неизвестно откуда образы и сюжеты. А еще приходилось отвлекаться на медсестер, врачей, процедуры. Но как же хорошо все-таки мне было в минуты одиночества, когда никто не отвлекал меня и не раздражал глупыми вопросами.

«Какое же это должно быть блаженство, быть единственным ребенком в семье?» – убеждалась я больше и больше. – «Никто не докучает, не пристает, не требует делиться, не посягает на твое личное время!»

***

Три месяца промелькнули как один день, тем более мой мозг так и ни разу не сделал перерыв на сон и отдых. Мне вспоминалось, как я мечтала о диких вещах, например о том, чтобы заболеть или сломать ногу, только для того, чтобы остаться дома одной, когда все уйдут на работу, учебу, или, на худой конец, в магазин, и спокойно писать истории в тишине, не отвлекаясь на постоянно тревожащих меня родственников.

И вот теперь, будучи за океаном, я имела полное право проводить время наедине с собой. Со своими рассказами. Ценить спокойное одиночество может лишь тот, кто вырос в большой семье, не имея собственной отдельной комнаты.

Каждый день Анка приходила ко мне в палату, открывала ставни, и пока меняла содержимое катетера, ставила капельницы и уколы, я любовалась небоскребами и небом Нью-Бйорка. Небо было разным: иногда черным и грозовым, иногда серым и дождливым, редко повисала сияющая радуга, еще реже оно было ясным и голубым. Каждый раз, глядя на все это великолепие, я думала, что это все сон – мне, так и ни разу не вышедшей на улицу за пределы здания реабилитационного центра, не верилось, что я в Нью-Бйорке. Как же до дрожи, мне хотелось просто выйти и вдохнуть воздух свободы города мечты.

В одно ясное утро доктор Залепилли пришел раньше, чем обычно, покачал головой в сторону учебников санглийского и сообщил радостную новость – сейчас придут его помощники и освободят от гипса правую руку и бёдра, и если все будет хорошо, то я смогу садиться и даже передвигаться, но, пока, на инвалидной коляске.

Гипс снимали без малого час. Два дородных медбрата осторожно, шаг за шагом откалывали кусочки белого плотного материала. Первой была освобождена верхняя конечность.

– Пошевели осторожно, – попросил доктор.

Я с опаской выполнила его просьбу. Сначала медленно шевельнула всеми пальцами, затем потихоньку приподняла руку и согнула ее в локте.

– Не больно? – с тревогой поинтересовался доктор.

Я покачала головой и увереннее поднесла руку к глазам.

– Не так резко! – остановил меня доктор. – Сперва, мы должны сделать рентген.

Настал черед бедер. С каждым отколотым кусочком гипса я чувствовала облегчение: еще бы, путы, оковывающие мое тело, словно кокон, последние три месяца, наконец, высвобождали затекшие конечности. Затем, медбратья помогли пересесть мне в инвалидное кресло, и доктор лично сопроводил меня на рентген.

Это было такое счастье – сесть после стольких дней в обездвиженном горизонтальном положении. Рентген не выявил никаких противопоказаний к сидению. Шейка зажила на удивление быстро, а вот коленные суставы и лодыжки нуждались, все еще, в покое. В процедурной, мне вновь наложили гипс, с которым было возможно и сидеть и лежать, и официально разрешили выезжать на инвалидном кресле во внутренний дворик больницы.

Я собиралась на улицу как на парад: еще бы! Невозможно выйти неряхой в город мечты. Анка помогла мне помыться и выполнить остальные гигиенические процедуры. Она довольно ровно подстригла торчавшие в разные стороны клочкастые участки волос – теперь моя прическа напоминала мальчишескую стрижку. Мне выдали простую белую футболку и такие же штаны с логотипом реабилитационного центра.

Сердце выпрыгивало из груди от предвкушения знакомства с Нью-Бйорком. Поездка в лифте казалась мне бесконечной, но вот, он привез нас на нижний этаж. Анка вывезла коляску прямо наружу.

Внутренний «дворик» в больнице оказался вполне себе раскидистым садом с цветущими деревьями, тенистыми аллеями, утыканными уютными, увитыми плющом скамейками. С обширной игровой площадки доносились радостные детские крики, пели птицы, а воздух оказался волшебным, пахнущим сбывшейся мечтой и магнолиями.

От счастья и восторга закружилась голова, а на глазах, помимо воли, выступили слёзы.

– Добро пожаловать в Нью-Бйорк! – радостно произнесла Анка.

– Спасибо… – прошептала я, подняла глаза к небу.

Народу во внутреннем дворике была тьма – я даже представить не могла, что столько пациентов может находиться в реабилитационном центре. Тут были и пожилые орки на таких же, как у меня, инвалидных колясках, и молодые эльфы, в ходунках для взрослых, и дети-гномики, словно кузнечики, прыгавшие на костылях с места на место, и медработники, снующие туда-сюда в белых халатах. Я была так поглощена рассматриванием местной публики, что не сразу услышала звонок сотового телефона Анки.

– Ясно. Сейчас приведу ее. – отрывисто произнесла медсестра в трубку, а затем обратилась ко мне: – Мистер Капелла ждет тебя в палате.

Глава 8

Тетради и ручки

Посол ВЗА в Тирославии оказался крупным мужчиной среднего роста и среднего возраста с начинающими седеть на висках пшеничными волосами и пронзительными голубыми глазами. Он вскочил на ноги, едва Анка ввезла пациентку в палату.

Фрэнк был ошарашен ужасным жалким видом девочки. Он отдавал себе отчет в том, что после автомобильной аварии человек не может выглядеть хорошо, но чтоб все было настолько плохо, об этом посол не думал. Уж очень его поразила выбитая, беззубая улыбка на исхудавшем выбеленном лице. Огромные, казавшиеся бездонными зеленые глаза, тонули в фиолетовых синяках вокруг них. Тонкие, словно палочки, руки, и цыплячья грудь делали девушку беззащитной, и, в свои восемнадцать лет, она едва ли выглядела как девушка.

– Прости нас, – выдавил из себя посол – я и моя жена, приносим тебе искренние извинения и сочувствие. – Он кивнул Анке, чтобы та перевела его слова девочке.

– Все в порядке. – опередила ее Катерина. – Это был несчастный случай, и я не держу на вас зла.

Чем больше был ошеломлен Капелла? Ее санглийским с едва уловимым акцентом, или тем, что девочка не собирается обвинять их в аварии, он так и не понял.

– Откуда ты знаешь язык? – только и смог произнести он.

– Начинала учить в школе, продолжила в университете и здесь в больнице много практиковалась, благо тут с легкостью можно это сделать – улыбнулась девушка.

У Капеллы отлегло от сердца. Впервые со времен аварии и преждевременных родов жены, ему показалось, что все плохое закончилось.

– У тебя день рождения через месяц. Чего бы ты хотела на девятнадцатилетие?

Катерина прикоснулась к губам и приоткрыла их.

– Зубы… без них я не могу питаться твердой пищей, мне тяжело говорить, и я выгляжу как старушка.

– Это, само собой разумеется. Завтра пришлю мистера Смайлса. Это не подарок, а компенсация. Чего бы тебе хотелось в качестве подарка?

– Чего бы мне хотелось? – задумалась Катя, – Да много чего: снова встать и пойти, остаться в Нью-Бйорке подольше, познакомиться с Дэвидом… всего и сразу… и писать мне тоже хочется. Поэтому, толстую тетрадь и побольше ручек, – после некоторого раздумья произнесла она.

Капелла, ожидавший услышать все что угодно, но только не странный набор слов и просьбу о канцтоварах, вопросительно уставился на медсестру.

– Она пишет романы, – пояснила Анка, – начала писать сразу по выходу из комы, загипсованной рукой!

– Да? – Улыбнулся Капелла, – Романы – это хорошо. Тетрадь? Кажется, я придумал кое-что получше, завтра все увидишь, – подмигнув девушке, он, счастливый, вышел из палаты.

***

Мистер Смайлс, как и обещал Фрэнкино, явился на следующее утро. Он долго осматривал мои челюсти, после чего сделал заключение:

– Все сложно, но возможно. Я не могу работать тут. Реально ли доставить пациентку до моей клиники?

– Почему нет? – Удивился Залепилли. – Оттранспортируем на специально оборудованном автомобиле.

Меня выпустят ненадолго из больницы и повезут по улицам Нью-Бйорка!!! От этой мысли мое сердце выпрыгивало из груди. Наконец-то! Наконец я увижу улицы любимого города!

В автомобиле я ехала лежащей на кушетке, но сквозь высоко расположенные окна могла рассматривать небо и верхнюю часть зданий. Мне хватило и этого. Нью-Бйорк тянулся ввысь, и от этого сладко кружилась голова. Как же мало человеку нужно для счастья!

Мистер Смайлс предложил вживить импланты на место утраченных зубов, с учетом щербинки, а на оставшиеся зубы установить сияющие белизной, ровные люминиры. Я едва ли представляла себе, как это будет выглядеть, но дантист заверил, что все будет изумительно, и совершенно безболезненно. Пожилой гном сдержал слово, и даже сам укол в челюсти, сперва, обезболивался заклинанием заморозки, ну а после укола, и магических пассов спреем у меня и подавно пропадала всякая чувствительность в полости рта.

Вернувшись из стоматологической клиники, я обнаружила завернутый в подарочную упаковку и перевязанный ленточкой дорогую печатную машинку. Открытка, прикрепленная к подарку, гласила: «Пиши, на здоровье, в этой толстой тетради!».

Мои штаны были полны радости: судьба, наподдававшая пинка в начале зимы, щедро вознаграждала меня теперь – что ни день, то радостное известие или дорогой подарок. Теперь мне надо побыстрее перепечатать книгу на машинке, а там и распечатать рукопись, либо отправить в какое-нибудь издательство по электронной почте, и начать писать новое произведение. Благо множество сюжетов так и роились в моем неутомимом мозге.

Глава 9

Спустя две недели, Залепилли предложил снять гипс с моих ног и вновь сделать рентгеновские снимки. Исследование показало, что все кости восстановлены, и можно, потихоньку вставать и разрабатывать суставы ног. Теперь я, дважды в день, занималась лечебной физкультурой в спортзале при больнице, в группе таких же восстанавливавшихся, после автокатастроф, пациентов. В остальное время я, с печатной машинкой на коленях сидела в саду, либо споро стучала по клавиатуре ночи напролет в больничной палате.

Пятый месяц пребывания в реабилитационном центре подходил к концу. Я уже бодро передвигалась на костылях и чувствовала себя отлично. Это меня радовало и пугало одновременно. Ведь я не хотела выздоравливать, не хотела, чтобы меня выписывали из больницы. От одной мысли, что мне придется вернуться назад, на малоизвестную родину и продолжать скучную жизнь, приходила жестокая тоска. Как же мне хотелось как можно больше прожить в любимом городе. Хотелось продвигать свою книгу, но я даже не знала с чего начать.

Накануне моего дня рождения, мистер Смайлс окончательно установил люминиры и с гордостью поднес зеркало к лицу. Немного с опаской, вспоминая первое, после аварии, отражение лица, я взглянула на себя: едва загорелое в парке на солнышке лицо, высокие скулы, светящиеся изумрудные глаза. Выдохнув, я улыбнулась. И подумала, что попала в сказку: идеально ровные, без намека на щербинку, белоснежные зубы сверкнули в зеркале. Я на секунду закрыла глаза и открыла их вновь. Нет, это был не сон. Молливудская улыбка никуда не делась, а продолжала украшать мое неимоверно похорошевшее лицо.

– Орехи не грызть, яблоки и груши лучше употреблять в виде пюре. Зубы хоть и стоят на магической защите первые десять лет, но все равно лучше перебдеть, – словно издалека доносился голос мистера Смайлса.

Я, словно истукан, кивала головой в такт его интонации. На самом деле не слушала его, не могла налюбоваться на отражение в зеркале.

Теперь-то я точно не отпугну Дэвида, если когда-нибудь встречу его в реальности.

– Спасибо Вам огромное! – полезла я к доктору за обнимашками, хотя мне это и несвойственно, – это так… я не ожидала, что будет так красиво.

– Я же мистер Улыбка – усмехнулся Смайлс.

***

Полночь. Минуту назад наступил мой девятнадцатый день рождения. Я отложила печатную машинку в сторону и поднялась. Без костылей прошла несколько метров к окну, откинула шторы, открыла стеклопакет и глянула вниз. На дороге была километровая пробка из ревущих машин – чокнутый мегаполис, словно мой мозг, не засыпал ни на минуту. Запах дождя и весенний воздух ворвались в палату. Ух, как прохладно! А еще волнительно! Я вся покрылась мурашками. Весна бушевала за окном, те же вихри и молнии витали в моем сердце. Мне девятнадцать.

 Я в Нью-Бйорке. Только что допечатала роман. Я безумно влюблена в Дэвида и жду того же в ответ... Но как этого добиться? Ведь мы обитаем в параллельных реальностях. Чтобы они, наши реальности пересеклись, мне надо… мне надо… Да! Это же очевидно! Как я не додумалась об этом раньше?!

Чтобы познакомиться с Дэвидом, нужно овладеть его профессией – то есть, стать актрисой! Да, я думаю, что смогу. В этом нет ничего сложного. Не зря я выжила в тот зимний день под колесами джипа жены посла.

Я смогу.

Я должна.

Иначе все напрасно.

Иначе все теряет смысл.

Я вернулась в кровать, и впервые, за пять месяцев мой мозг, наконец, заснул.

Глава 10

Остаться как можно дольше. Вот мой новый смысл жизни!

Я открыла глаза, едва Анка появилась на пороге с небольшим капкейком и торчащей в нем, единственной, свечкой.

– С днем рождения! Загадывай желание и дуй на свечу! – скомандовала медсестра.

– Встретиться с Дэвидом! – мысленно произнесла я и задула пламя.

– Завтракай скорее, – поторопила меня Анка, – потом придешь в сестринскую, там у меня, вернее у мистера Капеллы есть для тебя сюрприз.

– Как, еще один? – удивилась я. – Он ведь уже подарил мне печатную машинку.

– Поторопись! – вымолвила Анка и упорхнула из палаты.

Любопытство прямо-таки сжигало меня. Выпив сок на скорую руку и прихватив на всякий случай костыли, я направилась в сестринскую.

В комнате, где отдыхают медсестры, на софе, аккуратно расправленное, лежало простенькое, но элегантное голубое платье, длинною до колен. Рядом стояли бежевые балетки.

– Явилась? – озорно подмигнула мне Анка. – Не стой, примеряй скорее. Платьице от «Сара», а туфельки, «Набутен». Господин посол попросил меня выбрать тебе что-нибудь красивенькое и праздничное.

– Я куда-то иду? – начала догадываться я.

– Господин Фрэнкино приглашает тебя на экскурсию по городу, а затем поведет в ресторан. Не в больничной же тебе футболке и штанах разгуливать по Нью-Бйорку? Одевайся скорее, он будет с минуты на минуту!

Ради такого дела меня дважды просить не стоит! Анка помогла мне застегнуть молнию на платье, причесала волосы и нанесла легкий макияж.

– Любуйся, красотка! – медсестра открыла шкафчик с одеждой, на обратной стороне двери которого, притаилось большое, в полный рост, зеркало.

По началу, я даже не узнала себя. Еще бы! Всего полгода тому назад, я была полноватой девчонкой с тонкими косичками, кривой улыбкой и одетой черте как. Теперь же, на меня смотрела стройная, словно тростинка, симпатичная девушка. Пять месяцев на жидкой диете не прошли даром – я сбросила больше треть массы своего тела. С симпатичной короткой стрижкой, так гармонировавшей с моими невесть откуда появившимися скулами, я ослепительно улыбнулась отражению, на все тридцать два зуба.

– Не можешь себя узнать? – Анка тоже восхищенно во все глаза таращилась на меня. – Да уж, когда ты сюда только поступила, то выглядела неважно.

Глава 11

Фрэнкино Капелла

Капелла уже ждал в коридоре, когда девушка возвращалась в палату. Он несколько секунд смотрел на красавицу в голубом, прежде чем осознал, что она и есть та, с которой он собирался провести весь день. Хорошенькая, словно майский цветок, худенькая, симпатичная пациентка улыбнулась и кивнула ему.

Фрэнкино подскочил как ужаленный.

– С Днем Рождения! Ты выглядишь потрясающе! – он обнял ее и с упоением вдохнул дивный аромат духов, и голова его пошла кругом. – Ну, поехали!

Он шел с ней рядом, заботливо поддерживая под локоток, опьяненный ее красотой и мысли в его голове все перепутались. Но одно он знал точно. Он – влюблен. И опьянён. И не обязательно, чтоб она ответила ему взаимностью. Про жену и ребёнка он так же не забывал.

Первым делом посол повез спутницу на остров Либсвоба – любоваться на статую. Он, сколько не пытался, не мог отвезти взгляда от ее колен, когда морской бриз приподнимал подол короткого платья, и сам смущался от этого. Катерина, не замечая никого вокруг, полностью захваченная радостными эмоциями жадно рассматривала Нью-Бйоркские небоскребы на палубе небольшого прогулочного катера.

За время морской прогулки, не до конца зажившие ранения Кати дали о себе знать, и в Центральном Сквере она подпрыгивала на костылях.

– Я проголодался – сообщил Фрэнкино, глядя на экран мобильного телефона, – да и время обеда давно настало. Ты не против перекусить вон теми потрясающими хоткятами?

– Я – только за. – улыбнулась девушка. – Посижу тут, пока на траве.

***

Посол помог мне опуститься на землю и поставил рядом костыли. Проводив его взглядом до ближайшей торговой палатки, я начала осматриваться по сторонам. Недалеко от места, где она отдыхала, было нечто потрясающее. Вишневые деревья… настоящие, цветущие, в облаках розово-белой пены из миллионов лепестков. Меж живописных деревьев вилась дорожка, сплошь осыпанная вишневыми соцветьями, и легкий ветерок постоянно гонял их с места на место.

Не в силах сдержать внезапный порыв, я немедленно приподнялась и, едва не вприпрыжку, побежала к этой дорожке. Не обращая ни на кого внимания, не чувствуя под собой ног, я кружилась словно в танце, а лепестки падали мне на лицо и волосы, скользили по коже рук и попадали под балетки. Ну чем не клип, если снять и наложить романтичную музыку?!

***

Фрэнкино Капелла

 Обернувшись с бумажными пакетами, Капелла обомлел от увиденного. Девушка так задорно кружилась в вальсе с сакурами, не замечая ничего вокруг, что даже немногочисленные прохожие застывали на местах, не имея сил оторвать взгляд от воплощения весны и молодости.

Что-то шевельнулось в нем. Давно забытое, затолканное в дальний ящик воспоминаний и ощущений.

Он женат. Ему нельзя. Он старше вдвое. Он ей в отцы годится. Куда ему, старому пердуну до такой красавицы?!

***

Изрядно запыхавшись, я вернулась к послу. Мы с удовольствием съели по хоткяту с горчицей, сидя прямо на траве, и наблюдая, как невеста, одетая в белоснежное платье, держа под руку жениха, гордо шествует по той дорожке, где десять минут назад кружилась я в бешеном ритуальном танце. И закралась ко мне тогда еще одна маленькая мечта-надежда, когда-нибудь, пройтись под этими сакурами в свадебных нарядах с Дэвидом…

– Я тебя притомил? – улыбаясь, спросил посол. – Знаю тут один недурной ресторан неподалеку, пойдем, отдохнем хоть по-человечески.

Заведение находилось, и впрямь, не далеко –  в первой линии зданий, окружающих Центральный Сквер. Столики располагались на самой крыше небоскреба – вид был совершенно ошеломительный.

Официант принес бутылочку гномьего игристого и наполнил бокалы.

– Мистер Капелла, это был мой самый лучший день Рождения в жизни. – произнесла я с благодарностью.

– Я очень рад, что смог немного развлечь тебя.

Когда всё было съедено, я встала из-за стола и подошла к краю площадки. Я долго и молча смотрела вдаль на пламенеющий закат, на зажигающиеся огни, на стремительно темнеющие рощи и темно рыжие, отражающие оранжевое солнце, озера Парка.

Мне становилось грустно с каждым мгновением. Прошел этот замечательный день. Сказка сейчас закончится. Посол и так сделал очень многое для меня. Я практически здорова и в любое время он может отправить меня домой. А как же мне хотелось остаться!

– Чем планируешь заниматься в дальнейшем? – подошедший Фрэнкино будто подслушал мои мысли.

– Я сейчас думаю об этом.

– Тебе надо подумать о колледже. Больничные преподаватели очень хвалили тебя. У тебя явные математические способности.

А я поняла: или сейчас или никогда! И мой язык, помимо воли, произнес:

– Я написала книгу.