Текст книги "Мечты сбываются! (СИ)"

Автор книги: Рин Скай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 51

Раян сидел около ее кровати, потрясенно переваривая новость о доброкачественной опухоли в мозгу.

– Да я с ней уже три года живу, – успокаивала его Катя. – Это – типа гематомы после аварии. Видишь, за годы, она даже не увеличилась.

– Милая, это – серьезная вещь, она может перерасти в рак.

– И тогда, ты останешься молодым вдовцом, – ослепительно улыбнулась актриса.

Он бросил на неё взгляд, полный боли.

– Никогда так больше не говори! Тебе нужно отдыхать, спать, ты же, как робот, сутки напролет, тренируешься, пишешь… зачем?

– Раян, я хочу прожить свою жизнь именно так. Ты же не можешь запереть меня в клетке и отнять печатную машинку. Некоторые птицы не могут жить в неволе.

Он и сам это прекрасно понимал. Другого человека не переделаешь. Его можно либо принимать таким, каков он есть, либо отпускать на все четыре стороны.

– Ты потеряла сознание ночью в туалете. Уборщица обнаружила тебя рано утром, испачканную рвотой, и запястья твои в синяках… Что вчера произошло? Кто-то обидел тебя? Поднял руку?

Катя вымученно улыбнулась и попыталась придать голосу беззаботность.

– Нет, конечно, синяки – от спортзала. Перезанималась, возможно, даже не знаю, с чего меня тошнило. Съела, наверное, что-то не то. А сознание, я теряю, периодически.

Раян с подозрением уставился на неё.

– Столкерк сказал, что Рэйн атакует съёмочную группу, жаждет поучаствовать в проекте, и вчера он дважды приходил на студию. Я убью его, если это его рук дело! – Ладенсон кивнул на синяки.

– Остынь, Отелло! – очаровательно улыбнулась Катя. – Может он и приходил, но я его даже не видела.

– Я не сомневаюсь в тебе, милая, – он отрицательно покачал головой, – полностью доверяю. Но если кто-то посмеет тронуть тебя хоть пальцем, тому не поздоровиться!

Катя присела на кровати, подперев рукой подбородок.

– Спой мне, Раян. – улыбнулась она. – Мне нравится единственная твоя спокойная песня, про край света.

Рок певец сходил за гитарой к автомобилю, и, вернувшись, устроился около нее, придав баритону как можно нежности, тихо пел для любимой женщины.

***

Белые розы были повсюду. Курьеры каждые полчаса доставляли охапки цветов на киностудию, которая вся насквозь, казалось, навсегда была пропитана этим одуряющим запахом.

– Что это? Декорации? – удивилась я, по возвращению на рабочее место.

– Вообще-то, это вам присылают, – поспешила объяснить помощница.

Я открыла дверь в рабочий кабинет, и там, окутанное всё пеной из роз, и залепленное открытками с единственным словом «прости» напомнило о страшном вечере, когда сюда ворвался бешенный Дэвид.

– Интересно, кто это так провинился перед вами? – задумчиво проговорила ассистентка.

Я бросила взгляд на новый стол. проломленный уже успели заменить.

Зазвонил телефон, я попросила ассистентку выйти из кабинета.

– Не знаю, чем он мог так провиниться перед тобой, но, если ты его не простишь, в мире больше не останется белых роз. – проговорил Столкерк в трубку.

– Да простила, я его давно. – хмыкнула я.

– И чего ты так категорически против сотрудничества с ним? Хороший актёр, и жаждет работать с нами. Может, хватит вредничать?

– А черт с ним! – воскликнула я, – С психом лучше соглашаться. Переклинило же его на этой роли! Пусть играет!

– Он тут, у меня в кабинете. Хочет тебя видеть!

Меня возмутило последнее предложение. Мне что, теперь бежать к нему по первому зову?

– Не сегодня, я буду занята до позднего вечера.

Глава 52

Дэвид покорно ждал наступления темноты, стараясь не попадаться ей на глаза, но сам незаметно поглядывал в ее сторону, когда она ходила по коридорам и кабинетам киностудии. Он не понимал, что творится с ним. В мыслях его теперь царила эта странная девушка из Тирославии, изображавшая из себя, как минимум, царицу Савскую. Весь день он неосознанно преследовал её, стараясь держаться как можно ближе.

Закончив дела в офисе, поужинав, Катя отправилась в танцевальный класс. Через некоторое время Дэвид так же прошел в спортзал, и стоя у раскрытой двери завороженно наблюдал, как хореограф ставит ей танец живота. В звенящем монетками платке, небрежно повязанном на бёдрах, с обнаженным животом, движения её были плавны и соблазнительны. Танец, несомненно, преобразовывал её. В глазах играли чертенята, волосы становились глубокого огненного оттенка, тело наполнялось грацией и изяществом.

Девушка подхватила широкий, во весь размах рук, алый платок и начала выполнять элементы с ним, картинно подкидывая и закутываясь на манер чадры. Она любовалась собой в зеркале, играла, гримасничала, кокетничала, подмигивала своему отражению.

Но вот, их глаза, встретились в отражении зеркал. Её взгляд, словно кинжал из зеленой яшмы, резанул его сердце. Прекратив танцевать, она грациозно и уверенно прошла к двери. Актриса стояла к нему так близко, что он заметил капельки пота, выступившие над соблазнительно припухлыми губами, и ощутил запах её духов, смешанный с запахом её разгоряченного тела. Судорожно и жадно вдохнув этот дурманящий коктейль, не в силах оторвать взгляд от колдовских, горевших безумной яростью, очей, он едва не получил резко захлопнувшейся дверью по носу.

– Вот стерва! – восхищенно произнес он. – тоже мне, танк без тормозов! Не пора ли батарейку заменить? Ну и женщина!

Вернувшись домой, он достал пиво. Много пива. Пил, курил и разговаривал сам с собой, но так и не смог понять, что же творится с ним в последнее время. Почему он позволяет какой-то выскочке, явно мстящей ему за отвержение, вытирать об себя ноги? Закрывать двери перед носом? Не пускать в проект.

– Она красивая! – повторял он сам себе. – Да, она, очень красива. Она – самая красивая из всех, кого я встречал. Меня тянет к ней. Потому что я, её… хочу… Хочу так, как никогда не хотел не одну женщину в мире. Я люблю её – Он рассмеялся с облегчением, – о да, наконец-то я признался себе в этом. Люблю и хочу быть с ней. И никто другой мне больше не нужен.

***

С самого утра я чувствовала себя не очень. После ночной тренировки, аппетит разгулялся не на шутку. В кафетерии я позавтракала обычной порцией овсянки, но осталась голодной. За стеклом, на столах исходилась паром свежая выпечка. Обычно, равнодушная к мучным изделиям я, столько лет евшая лишь овощи, зерно и морепродукты, набросилась на булочки с заварным кремом и шоколадные круасаны. Я жадно поедала высококалорийные десерты, запивая их сладким апельсиновым соком, наслаждаясь каждым кусочком запретной еды.

Затем, объевшись, впервые за последние годы, меня стало клонить в сон. Я настолько отвыкла от этого чувства, что приняла его за недомогание и отправилась к ноутбуку, работать над сценарием. Пальцы двигались медленно, буквы, плясавшие перед глазами, сливались в единое пятно, и вскоре, опустив голову прямо на клавиатуру, я просто отключилась.

Меня разбудил звонок телефона. Я подняла тяжелую, после сна голову, сфокусировала взгляд на часы в ноутбуке, прикидывая, что проспала около трёх часов.

– Слушаю, – зевая, ответила я.

– Спишь что ли? – удивился ассистент Столкерка.

– Самой даже странно, – хрипло призналась я.

– Тебя все ждут на площадке.

– Десять минут, и я спущусь, – пообещала я.

Больше всего на свете, мне сейчас захотелось снова уткнуться щекой в клавиатуру и продолжать спать. Но, переборов сон, я, всё же встала, и, шатаясь, побрела в туалет – приводить себя в порядок. Побрызгав на лицо водой, я отметила, как ввалились глаза на побледневшем лице, и как разлилась синева под ними. Не успела расстроиться от превращения в панду, как взгляд упал на брусочек яркого, малинового цвета, мыла, лежащего в переплетенной мыльнице рядом с бутылочкой жидкого мыла.

«Какого черта его сюда положили, это же не гигиенично» – возмутилась, было я, но тут, до носа донёсся божественный аромат свежей земляники, исходивший от розового прямоугольника. Я взяла мыло в руки и поднесла его к лицу. Запах был настолько восхитительным, что рот мой, моментально наполнился слюной, а зубы, раньше, чем мог сообразить мозг, впились в твёрдую горько-сладко-кислую массу. Ничего вкуснее, я раньше в жизни не пробовала! Какие глупые люди, моют им руки, а ведь, это мыло – лучший в мире десерт!

Очнувшись, я удивленно уставилась на объедки мыльного бруска, и, выкинув его в корзину, поспешила на площадку. Потянулась обычная рутина, но чувство голода и желание понюхать тот самый запах, так и не оставили меня. Так же, как и Дэвид. Он стал просто вездесущим. Где бы я не находилась, чем бы не занималась, он был по близости, пялился на меня своими жгучими черными глазами.

Я не понимала, как к этому относится. Последнее время я чувствовала себя уставшей и разбитой. Меня преследовали разные запахи, раздражали, казалось бы, обычные вещи. А другие, наоборот, умиляли до слез.

Глава 53

Когда в срок не пришли мои ежемесячные неприятности, до меня, наконец, начали доходить подозрения. Вместе с просьбой заказать пиццу и купить блок земляничного мыла, я попросила ассистентку заехать и в аптеку.

«Это еще не точно» – уговаривала я себя, с ужасом смотря на явно положительный результат теста на беременность. Они часто врут. Надо ехать в госпиталь.

Выйдя из кабинки туалета, испуганная, словно увидевшая привидение, я трясущейся рукой отдала тест ассистентке.

– Поздравляю вас! – искренне улыбнулась девушка.

– Не с чем, Кристина, – прошептала я, – мне надо в госпиталь.

– Позвонить мистеру Ладенсону? – поинтересовалась Кристина.

– Нет! Только не ему. Ты меня отвезешь.

Лежа в кабинете на кушетке, закрыв глаза, я молила небо, чтобы всё обошлось. Беременность совершенно не входила в мои планы. А от нелюбимого мужчины, пусть и от мужа, претила мне вдвойне.

Молодой симпатичный доктор, в стильных очках в тонкой оправе, медленно водил по животу актрисы аппаратом ультразвука и тревожно всматривался в экран. Наконец, лицо его посветлело, и, улыбнувшись, он проговорил:

– Ах, вот оно где!

– Что где? – испуганно спросила я.

– Плодное яйцо. Вот, посмотрите, четыре миллиметра. Тянет на две – три недели.

– Это точно, доктор?

– Ошибки быть не может. Я вижу эмбрион, матка увеличена, у вас задержка, и симптомы, которые вы мне описали, говорят об одном: вас можно поздравить!

– Доктор, но мы делали все возможное, чтобы не…

– Ни один контрацептив не даёт стопроцентной гарантии. Значит, этот ребенок очень хотел появиться у вас, раз преодолел все барьеры.

Поблагодарив врача, взяв результаты УЗИ, я вернулась на студию и прошла прямо к Столкерку. Молча протянула ему конверт, и тяжело опустилась на противоположное кресло.

Внимательно изучив бумаги, пожилой режиссер нахмурился и достал сигареты.

– Ты же понимаешь, что теперь мы не сможем видеть тебя в роли Лии. Много обнаженных и полуобнаженных сцен, актриса должна быть настоящей танцовщицей в соответствующей форме. Хорошо, что мы еще не начали снимать. Надо срочно подыскать тебе замену.

– Не надо, – тихо проговорила я.

Выпустив дым, Столкерк изогнул бровь.

– Не будет никакого ребенка.

– Вот только не надо делать глупостей. Неужели жизнь родного дитя стоит роли в этом фильме? И потом, роли будут дальше, а вот сможешь ли ты забеременеть после аборта еще раз, это вопрос.

– Я делала всё, чтоб этого ребенка не было, не понимаю, как это получилось, – всхлипнула я, – я не готова к детям. Я их ненавижу всеми фибрами души. Зачем мне рожать того, кого потом возненавижу, и рисковать при этом карьерой? Личным временем и пространством?

Режиссер возмущенно встал и приблизился ко мне.

– Знаешь, девочка, про тебя давно говорили, что ты совершенно без тормозов, идешь к своей цели с упорством танка, не падая и не оборачиваясь. И это похвально… было похвально, до тех пор, пока ты не пошла по головам и трупам…

– Каким еще трупам?

– Трупам своих детей. Жизнь твоя. Поступай, как знаешь. Если решишь… – режиссер замялся, пытаясь подобрать правильное слово, … продолжать, жду тебя через неделю. Начнем съёмки, в конце концов, ну а если, здравый смысл возобладает – пойму и приму твоё решение.

Совершенно смущенная, угнетенная я, шла, словно в тумане на парковку, где её ожидало такси.

Краем глаза я заметила быстро приближавшегося к мне Дэвида.

– Кейт, я хотел тебя…

– Дэвид, давай потом, – отмахнулась я от него, словно от назойливой мухи и прибавила шаг.

***

Он остался стоять с открытым ртом, восхищенно – обиженный ее безразличием.

– Вы ей мыла подарите, – посоветовала Кристина, наблюдавшая за коротким диалогом.

– А? – ошарашено спросил актёр.

– Мыла, земляничного, называется «Гурмэсоап». Она вам за него душу продаст.

– Что она с ним делает? – удивился Дэвид.

– Ест, наверно, не знаю, куда еще можно использовать столько мыла… – очаровательно улыбнулась Катина ассистентка.

Глава 54

Я вернулась домой в полном одиночестве. Раян был, скорее всего, на студии звукозаписи, и я могла по полной упиваться горем наедине с собой. Открыв бар, я достала початую бутылку первоклассного Эля, и терпкий напиток, вперемешку со слезами начал приятно щекотать мое разболевшееся горло.

– Почему? Почему со мной? – шепотом вопрошала я, – Почему это происходит в моей жизни? Я не хочу, не готова, не сейчас и не от него. Как же я так вляпалась и что же делать дальше? – я отхлебнула напиток, и вкус его напомнил мне о беззаботных временах съёмок «Армазонки Ривер». Я была с Дэвидом тогда. Без проблем и без забот. Отрывалась в ночном клубе Манауса, опьяненная ромом и Его близостью. А теперь…

Я услышала шаги и обернулась. Это был Раян.

– Ты дома? – удивился он, рассматривая заплаканную жену с бокалом в руках. – Что произошло?

Вместо ответа, я порылась в сумке и протянула Раяну результат Узи и положительный тест на беременность. Он стоял с открытым ртом, счастливый и удивленный одновременно.

– О Боже, Кейти, это же просто чудесно!

Его слова еще больше расстроили меня и я всхлипнула.

– Ты плачешь, милая, но это – нормальная реакция. Это – гормоны.

– Какие гормоны, Раян, я потеряла роль. – Раздраженно воскликнула я. – И что мне теперь делать?

– Рожать, воспитывать, конечно! – счастливо улыбнулся он. – Родишь и вернешься в большое кино. А вот пить, в твоём положении, очень вредно, – он мягко отобрал у меня бокал и вернул бутылку на место.

– Я не хочу, Раян! Не хочу! Слышишь?

Он крепко обнял меня, нежно поглаживая спину:

– Ты боишься, это нормально, страх перемен, страх перед родами, депрессия – мы ведь не планировали зачать ребенка специально, но раз Бог дал нам его, значит, нам нужно принять это именно как дар. Я рядом, милая, я помогу, тебе не о чем беспокоиться.

Пролетела неделя, в течение которой, я кушала, плакала и спала. От моей бывалой активности и творческого потенциала, не осталось и следа. Не смотря на утверждения, что беременность – не болезнь, я чувствовала себя больной и разбитой, как никогда. Теперь, прекратив участие в той бешенной гонке, которую я себе создала, у меня было много времени на размышления. И чем больше я думала, тем объемнее ощущала масштаб ловушки, в которую сама себя загнала. Зачем-то вышла замуж за нелюбимого, неприятного мне, но хорошего человека, умудрилась забеременеть ребенком, который был мне совершенно не нужен. Отдалилась от Дэвида на максимальное расстояние…Куда еще больше можно разрушить собственную жизнь? И это в двадцать лет… когда всё еще у всех впереди. Куда я спешила? О чем я думала?

О нем! О Кумире! Ведь не один мужчина не сравнится с мечтой, такой сияющей и далекой. Я и сама могла бы быть самодостаточной, без какого-либо кумира. Пусть он был бы, словно яркая звезда, высоко в небе, идеализированный в моем воображении, практически ангел, всё понимающий и всезнающий. Не надо было рушить мечту. Была бы она маяком в моей жизни. Не надо приближаться к кумирам…

Неделю от Дэвида не было слышно ни слова. Наверно ему уже доложили, что я в положении, и он, наконец, решил оставить меня в покое. В одиночестве я целыми днями слонялась по комнатам особняка, выключив свет, даже стала почти с нетерпением ждать прихода Раяна по вечерам. Постепенно он переставал казаться мне таким уж чужим. Что не говори, но он был остроумным, начитанным, с ним было о чем поговорить. С ним я могла быть сама собой. Мне не нужно было казаться не лучше и не хуже. Он любил меня такой, какая я есть. И он был моим мужем и отцом моего ребенка.

Вечерами, Раян старался вывести меня погулять или сводить в ресторан. Обычно мы сидели на уютном диванчике, где-нибудь в углу, и Ладенсон рассказывал мне, что интересного произошло за день. В тот вечер, он так же, близко придвинувшись ко мне, шептал что-то очень забавное, касаясь губами ушка. Развеселившись, я глупо хихикала и кивала в такт повествованию.

Запрокинув голову, чтобы от души посмеяться над очередной шуткой, я краем глаза заметила знакомый тяжелый взгляд, отраженный несколькими зеркалами. Это был Дэвид. Он хмуро уставился на нас, и губы побелели от напряжения. Щеки мои вспыхнули, а сердце неистово заколотилось. Хорошее настроение мгновенно улетучилось. Раян почувствовал перемену в моем настроении и бросил взгляд в сторону Дэвида. Лицо его потемнело, заиграло желваками. Дэвид встал, бросил на стол несколько купюр, и с абсолютно прямой спиной, прошел рядом с нашим столиком, не оборачиваясь и не говоря ни слова, вышел из ресторана. Мы промолчали. Раян сделал вид, что ничего не произошло. Я так же подыграла ему.

Глава 55

Утром меня разбудил настойчивый телефонный звонок. С трудом разлепив глаза, я подождала пару мгновений – авось перестанет звонить, мешающий спать звонок. Но тот упорно продолжал резать утреннюю тишину.

– Да! – наконец дотянулась я до трубки.

– Я жду тебя внизу! – безапелляционным тоном заявил до боли знакомый голос. – Нам надо поговорить. Выясним всё раз и навсегда… – из трубки послышались гудки.

С тяжким стоном я села на кровати. Сердце вновь затрепыхалось внутри. Раян на работе. Вот и хорошо. Правильно Он говорит. Надо прояснить всё до конца. Припудрив лицо на скорую руку, облачившись в джинсы и футболку, закрутив волосы в пучок на макушке, я вышла на улицу. Синий спортивный автомобиль, стоявший под деревом, мигнул фарами.

Сев в машину, я молча оглядела кожаный салон теплого персикового цвета, боясь взглянуть на водителя. Дэвид так же, не оборачиваясь, завел мотор. Он привез меня к себе, пультом управления закрыл ворота, вышел из машины и открыл дверь Кате.

Войдя в дом, я отметила, что мало что изменилось в его доме с декабря: та же терраса с диваном с темно-синей обивкой, стол, словно вязанка спиленных деревьев, низкие кресла. Прозрачные стеклянные стены, через которые открывается живописный вид на сад и бассейн.

Дэвид явно нервничал. Он закурил, потом, спохватившись, поспешно затушил сигарету в пепельнице, полной бычков. Походил из угла в угол, собираясь с мыслями. Я стояла около стола, скрестив руки.

– Ну и зачем ты меня позвал? – я постаралась придать голосу суровости, но слова вышли какие-то сдавленные.

Он подошел ко мне, наконец, близко, практически вторгаясь в личное пространство.

– Что ты со мной делаешь? – горько проговорил он. – Зачем я встретил тебя на свою голову? Мне следовало бы залепить уши воском, а еще лучше привязать себя к матче корабля, чтобы никогда больше не поддаваться искушению быть рядом с тобой…

Я возмущенно всплеснула руками и зло уставилась в его глаза.

– Дэвид, тебе не кажется, что это уже слишком?! – я встряхнула головой, и одернула спадающую на глаза рыжую прядку. – Да, я имела глупость, прийти сюда и объясняться в любви. Ты отшил меня. Разве я так сильно донимала тебя? После Армазонки прошло почти полгода, разве я потревожила тебя за то время? А после признания прошел почти год. И ты сам начал искать встреч со мной! Я избегала тебя, как могла, а ты пришел мне руки выворачивать! Оскорблял последними словами! По-моему, это я, зря повстречалась с тобой!

Я замолчала, и он отступил немного.

– Столкерк подыскивает новую актрису. Как ты мне это объяснишь? Из-за меня все-таки уходишь из проекта?

– Он сам тебе не объяснил? – удивилась я.

– Он, так же как и ты, молчит и увиливает от ответов. – Кейт, сейчас разговор не о нем, а о нас! В тот вечер, я поступил ужасно. Я был пьян и нес чушь. Сделал тебе больно. Прости меня. Мне очень жаль, что всё так вышло.

Я утвердительно кивнула, боясь поднять на него взгляд.

– Это всё, что ты хотел сказать?

– Да.

– Я пойду тогда…

– Да...

Я развернулась и направилась, было, в сторону двери.

– Нет, подожди, – кинулся ко мне Дэвид, – почему я все время несу ахинею, вместо того чтобы сказать главное…

– Ну же! Говори! – потребовала я, после того, как он замолчал.

– Я люблю тебя! – глядя мне в глаза, всё так же продолжая держать за плечи, прошептал он.

– Любишь меня? – только и смогла произнести я от удивления. – Как друга?

Он отрицательно покачал головой,

– Как коллегу? – тот же жест, – как…

– Как мужчина может любить женщину… – тихо проговорил он.

Я недоверчиво уставилась на него во все глаза:

– Но ты же говорил, что…

– Я был дураком, – перебил он. – Испугался твоей любви, ответственности, пойми, я всю жизнь стремился к свободе, к легким, необременительным отношениям, а тут – ты! Такая серьёзная, да еще по уши влюбленная в меня… Я не хотел тебя использовать, не хотел ранить, поэтому и придумал ту чушь.

Меня бросило в жар от возмущения. Руки чесались, хотели от души влепить ему пощёчину, а потом еще одну и еще.

– Ты… ты! – зашипела я от злости, – ты даже не представляешь ту боль, которую ты заставил меня пережить своим враньем! Ты – жестокий! Ты – страшный человек! – меня, наконец, прорвало, слёзы одна за другой, стекались на дорогой паркетный пол. – Я выживала ради тебя! Возвращалась с того света! – прокричала я. – А ты, оказывается, солгал мне! Не хочу больше тебя видеть! Знать не хочу! Уйди из моего сердца! Убирайся из моих мыслей!

Я развернулась, и поспешила к выходу. Он кинулся ко мне, сгреб в охапку, я вырывалась и сопротивлялась изо всех сил, но он был намного сильнее, и с легкостью подавлял все попытки сопротивления.

– Кейт! – выкрикивал он, – Послушай, Катя! – настоящее имя, произнесенное им, заставило меня остановиться. – Катя! Постой! – он отпустил меня, нежно касаясь лица подушечками пальцев. – Вот так, успокойся. Катя, я всё равно тебя не отпущу не поговорив. Давай выдохнем и присядем.

– О чем нам еще разговаривать? – возмутилась я, но разрешила подвести себя к дивану и сесть.

Он сел прямо на стол, оказавшись напротив, решительный, настроенный на победу.

– Расскажи мне о себе.