Текст книги "Кинжал из плоти"

Автор книги: Ричард Скотт Пратер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава пятая

Несмотря на головную боль, я был в довольно хорошей форме, поэтому, покончив с обедом, кофе и сигаретой, отправился к Джею, надеясь, что при виде меня Глэдис не закатит истерику. Пробило семь часов, на улице темнело.

Глэдис открыла дверь и в упор рассматривала меня. Он не выглядела удивленной, но явно сердилась. Видимо, Джей рассказал ей о моем визите, и у нее было время поработать над своей яростью.

– Добрый вечер, миссис Вэзер, – поздоровался я.

– Идиот! – прошипела она. – И у тебя хватило наглости прийти сюда. О чем вы хотите говорить?

Я оборвал ее – тихо, но более ласково:

– Запомни, Глэдис, мы не знаем друг друга. Пусть все идет своим чередом. Но, может быть, ты впустишь меня?

– Я отправила бы тебя в ад, – проворчала она, но раскрыла дверь пошире, и я проскользнул мимо.

Знакомый запах ее тела ударил в ноздри, и на мгновение мой желудок наполнила пустота. Тем не менее я бодро вошел в гостиную. Джей отвалил порядочный кусок за свой огромный дом на площади Святого Эндрю. Два этажа и шестнадцать комнат, все обставлено со вкусом и в высшей степени изысканно. Я прошел по мягкому ковру к большому дивану и осторожно присел на краешек. Глэдис уселась на другом конце и повернулась ко мне.

– Значит, ты решил все за нас обоих? – внезапно спросила она.

Ее голос и тон выражали презрение. Презрение ко мне, подумал я, поскольку именно меня встревожила такая мелочь, такая безделица – ее любимый муж.

– Ты знаешь, что я вполне серьезен. И ты знала, что это произойдет рано или поздно. Я повторял тебе это, наверное, раз шесть. А сегодня после обеда я даже рассказал тебе – почему.

Глэдис долго не отводила от меня темных глаз. Ничего не произнеся, она холодно пожала плечами.

– Ты, похоже, считаешь себя зрелой и современной, без комплексов и ограничений морали, но тогда стань на секунду взрослой, и давай поговорим спокойно о Джее. С ним все в порядке в последнее время?

– Да, все в порядке.

– Он не показался тебе более встревоженным, чем обычно? Может быть, ведет себя как-то странно?

Она покачала головой, разметав черные волосы, и мне вспомнилось, как они струились по моей подушке.

– Он такой, как всегда, – твердо заявила Глэдис.

– Кстати, где он?

– Наверху, в ванной. Хоть бы утонул там что-ли.

– Кончай, Глэдис. Лучше скажи, Джей говорил тебе что-нибудь о попугае?

– Нет, зачем ему попугай?

Она выглядела удивленной. Я хотел ответить, но тут хлопнула дверь, и кто-то вошел в гостиную.

– Ах, Глэдис, – раздался девичий голос. – Прошу прощения.

Я поднял голову. Передо мной стояла белокурая девушка, пять футов три дюйма или около того, одетая в светло-зеленый свитер и рубашку, – прямо как с коробки из-под лент. Смотрелась она неплохо – ее можно было ваять в мраморе, особенно эти волосы, уложенные сзади в какой-то затейливый конус. Она подошла к нам, и Глэдис после долгой паузы лениво произнесла:

– Мне кажется, Энн, ты уже знакома с мистером Логаном, не так ли, милочка?

И этот маленький зверек, когда-то приводил меня в бешенство? Неужели это Энн Вэзер, дочь Джея от первого брака? Я встал и слегка кивнул. Думаю, не одному мужчине не дано понять, что происходит с девочками, когда они взрослеют. Маленькие мальчики растут и превращаются в мужчин, но они всего лишь набирают размеры и, возможно, становятся более гадкими. А с маленькими девочками все по-другому. Они не только увеличиваются в росте и объемах, они начинают выпирать в самых привлекательных местах, черт бы их побрал. И Энн не была исключением.

Она грациозно проследовала ко мне через комнату и подала руку.

– Ну, конечно же, мистер Логан. Марк, не так ли? А я сначала вас не узнала.

Я усмехнулся.

– Держу пари, не узнаете и теперь. Наверное, какие-то смутные воспоминания. Последний раз, когда я вас видел, вы были довольно отвратительной.

Это ее несколько потрясло, и ее голова склонилась набок.

– Вам тогда было около десяти или одиннадцати, – пояснил я. – Вы в тот раз здорово треснули меня в подбородок.

Она опустила головку и рассмеялась, посматривая на меня из-под длинных ресниц, которыми, безусловно, гордилась.

– Теперь я припомнила. Я даже помню, как ударила вас. Кроме того, я видела ваши снимки в газетах с историями об оружии и погонях.

– Вы очень изменились, мисс Вэзер, – брякнул я невпопад.

Спокойно рассматривая меня, она медленно произнесла:

– Это я знаю, Марк, причем гораздо лучше вас. Зовите меня Энн.

Она села в удобное кресло, а я опустился на диван. Взглянув на Энн, я возобновил разговор.

– Мы говорили о Джее. Я встречался с ним недавно, и он показался мне озабоченным, нервным и каким-то заведенным. Может быть, что-то произошло? Возможно, его что-то беспокоит?

Глэдис покачала головой.

– Не думаю. У нас была прекрасная неделя.

– Да, – согласилась Энн, – в субботу у нас прошла превосходная вечеринка. Вам бы она тоже понравилась, Марк.

– Я уже сожалею, что пропустил ее. И много людей пришло?

– Нет, трое нас и еще две пары, – сказала Глэдис. – Ах да, еще приятель Энн.

Энн фыркнула.

– Тоже мне приятель. Он на год моложе меня. Это идея Глэдис – пригласить для меня хорошенького мальчика.

Она взглянула на мачеху.

– Но для этого он совершенно не подходит. Держу пари, он носит длинное нижнее белье.

Она звонко рассмеялась и добавила:

– Лично мне больше понравился гипнотизер.

Я открыл рот, но потом медленно закрыл его. Энн устроилась в кресле поудобнее, вытянула ноги перед собой и положила руки на подлокотники. Шерстяной свитер и рубашка натянулись, подчеркивая все, что только можно было подчеркнуть.

– Марк, вы верите в гипноз? – спросила Энн.

– Да, верю.

Ее глаза прищурились.

– Вот так дела! Вы сейчас выглядите довольно забавно.

– Я всегда выгляжу забавно.

Она снова засмеялась.

– Я не это хотела сказать. Нет, вы не выглядите забавно. Вы показались мне очень удивленным.

– Наверное, это действительно так, – ответил я. – Не каждый день удается провести в компании гипнотизера. А как вел себя Джей под гипнозом?

– Я точно не помню… – начала Глэдис.

– Он произнес речь, – вмешалась Энн. – И, Боже, как он смешно ругался.

Я любезно повернулся к Глэдис.

– Вы сказали, что не помните этой вечеринки, миссис Вэзер?

– Да, не помню. Я тоже была подопытной. Говорят, я отлично смотрелась.

– Говорят? А вы ничего не помните?

Она покачала головой.

Я почти ничего не помню и, боюсь, ничего не смогу вам рассказать.

– Значит, гипнотизировали только вас и Джея?

– Нет, – оживилась Глэдис. – Еще нашу знакомую по имени Эйла Вайчек. Так что нас было трое.

– Вот именно, – вклинилась Энн. – На мне это не сработало.

Она тихо рассмеялась и взглянула на меня.

– Я немного испугалась. Боялась, а вдруг этот мужчина…

Она позволила голосу угаснуть и очаровательно улыбнулась. С верхнего этажа донеслось несколько ужасных звуков. То были слова из «Дома на Рейнч», но мотив казался очень странным. Я улыбнулся Глэдис.

– Джей всегда так поет?

Она мило рассмеялась.

– Неужели так ужасно? Боюсь, вы правы, но мы, наверное, привыкли. Через минуту он спустится к нам.

– Глэдис… Эй, Глэдис!

Это кричал со второго этажа Джей.

– Простите меня, – вздохнула Глэдис. – Он, видимо, не может найти туфли или что-то еще.

Она улыбнулась мне, уголки ее рта опустились, глаза блуждали по моему лицу. Потом она встала и ушла.

– Марк, сколько ты здесь будешь? – неожиданно спросила Энн.

– Может, еще полчаса. А что?

– Мне надо поговорить с тобой, – прошептала она. – Когда уйдешь, заверни к Френки на Беверли.

– К Френки? В коктейль-бар?

– Да. Что ты так смотришь? Мне уже двадцать один. Неужели не похоже?

Она лукаво улыбнулась. Я тоже улыбнулся.

– И все равно, ты еще малышка.

Улыбка сползла с ее лица, но она по-прежнему сохраняла спокойствие. Я заметил, что ее губы, пухлые и гладкие, немного выпятились; девочка слегка втянула щеки, и небольшие впадины рельефно подчеркнули высокие скулы. Это было рассчитанное движение. Она выглядела прекрасно и, главное, сознавала свою неотразимость.

Энн глубоко вздохнула и тихо произнесла:

– Ну хорошо. Зови меня малышкой.

Черт возьми, подумалось мне. Но Глэдис вернулась раньше и не дала мне спросить у Энн, о чем она собиралась поговорить со мной. Хотя, думаю, мне бы следовало спросить ее об этом.

– Он уже идет, мистер Логан, – сказала Глэдис.

– Что? Кто?

Миссис Вэзер удивленно взглянула на меня.

– Ну кто же еще? Джей!

Энн откинула голову и захохотала. Она смеялась, и вы бы видели, как извивалось ее тело. Я тоже немного поизвивался. По моей шее медленно поднимался румянец и заливал лицо. Глаза Энн пожирали меня, и на секунду она превратилась в сирену из старого фильма, соблазняющую героя. Она была бы славным ребенком, но, наверное, этот этап ее жизни уже миновал.

– Да что я такого сказала? – возмутилась миссис Вэзер.

– Мне кажется, Энн впадает в детство, – улыбнулся я.

– Впадает? Неужели она уже из него вышла?

Энн перестала смеяться и повернулась к миссис Вэзер, но Глэдис действительно ничего не подозревала. В любом случае ей еще многое следовало бы знать о приемной дочери. Да и мне, пожалуй, тоже.

К нам вышел Джей.

– Привет, Марк. Как голова?

– Нормально. Я уже забыл о ней.

– Забыли о голове? – подхватила Энн.

Едва я повернулся, чтобы взглянуть на нее, мне бросился в глаза ее открытый рот. Наверное, она увидела пластырь на моем черепе. Энн встала и подошла ко мне.

– О, Боже, – прошептала она. – Как я не заметила этого раньше? Что случилось?

– Один мальчик ударил меня по голове.

– Вам больно?

– Уже нет, – успокоил ее я. – Теперь все хорошо.

– А знаете, почему я на это не обратила внимание раньше? – спросила она. – Я не могла видеть вашего затылка, потому что вы все время смотрели на меня.

Она нежно коснулась ссадины, а потом ее рука скользнула вниз, погладив мою шею.

– Вот чертова девчонка, – сказал Джей. – Все думает, что она Мата Хари.

Но каким теплым был его голос, и как он улыбался дочери.

– Ее надо как следует нашлепать, – добавил он.

Энн повернулась на каблуках и медленно пошла к своему креслу. Я снова поймал ее вызывающий взгляд. Да, ее надо было нашлепать, она вполне заслуживала это, и мысль об отшлепывании уже не казалась мне возмутительной.

– Так ты говоришь, что все это время был здесь, и никто не предложил тебе выпить? Тогда за мной, Марк.

Он попал прямо в точку – мне надо было выпить. Я проследовал за Джеем через пару огромных комнат и вошел в его логово в задней части дома. Эта комната была гордостью Джея, он тут все оборудовал, и помещение напоминало скорее бар, чем спальную. Напротив стены находилась хорошо затареная стойка с зеркальной поверхностью и четыре бамбуковых стула. Я взобрался на первый. Джей смешал кок-хай для себя и ром с содовой по моему вкусу.

– Джей, ты что-нибудь говорил Глэдис и Энн о попугае? – спросил я. – Или о делах с магазином?

Он покачал головой.

– Видишь ли, боюсь… Ты знаешь, боюсь, что они посчитают меня психом и тому подобное.

– Доверься мне, Джей. В этом нет ничего серьезного.

Он слегка улыбнулся.

– Опять гипноз?

– Кстати, что за гипнотизер был у вас в субботу вечером?

– А-а, этот, – воскликнул он.

Я даже удивился. Мне казалось, он скажет: «Какой гипнотизер?»

– Только увидев тебя, – продолжал он, – я сразу подумал, что это заинтересует тебя. Да, тут был один такой, но пойми, у нас шла вечеринка. Это кто-то из наших друзей. И никаких попугаев. Ничего, связанного с ними.

– Дьявол! Ты помнишь, что с тобой делали?

– Точно не помню? Глэдис и Энн потом подшучивали надо мной. Кажется, я произнес большую речь.

– Ну вот! Только вслушайся в это – человек находился под гипнозом и говорит, что ничего не помнит. Он не помнит, что с ним делали. Разве это не достаточно убедительно?

Он смотрел на меня несколько секунд, затем медленно кивнул.

– Может быть, ты тоже сошел с ума? Мне почему-то так кажется.

Джей аккуратно помешал напиток палочкой для коктейля и передал мне бокал. Я сделал глоток и завел нужную тему.

– Ты не мог бы оказать мне услугу? Надо завтра сходить и поговорить с моим другом-психиатром.

Я тут же решил добавить:

– Может, он сумеет объяснить тебе версию о гипнозе, которую я пытаюсь вбить в твою голову. И, возможно, он убьет твою пташку.

Джей пожал плечами.

– Ладно, Марк. Сходим, если надо.

– И еще, Джей. Как думаешь, не стоит ли обсудить эту историю с твоей женой и дочкой? Происходит что-то подозрительное. Кроме того, будет лучше, если ты сбросишь этот груз со своих плеч.

Он сморщил губы.

– Ладно, давай покончим с этим сегодня вечером. Но лучше подождем, пока меня посмотрит твой врач.

Я согласился, решив пока ничего не говорить ему о краже купчей. Мне показалось, что у старика сейчас и без меня хватает проблем. Да и какой толк взваливать на него еще одну неприятность. Я взял свой бокал и пошел за ним обратно в гостиную.

Когда мы вошли, Энн уже не было. Глэдис по-прежнему сидела на диване, и я спросил ее:

– Энн уже упорхнула?

– Да. Она всегда то здесь, то там – то приходит, то уходит.

Если Энн пошла к Френки, у нее есть причина верить, что я последую за ней. По-моему, она всегда делала только то, в чем была уверена. Я сел в кресло, а Джей присоединился к жене на диване. Хуже нет, когда в одной комнате собираются муж, жена и ее любовник. Через пять минут меня можно было выкручивать. Потом Джей спросил, согласен ли я сыграть партию в шахматы.

– Думаю, нет, Джей. Сегодня не до шахмат.

Я повернулся к Глэдис.

– Расскажите мне о гипнотизере. Какой-нибудь любитель?

– Нет, – ответила она. – Он профессионал, и это его работа. У него есть кабинет в деловой части города.

– Вы можете назвать мне его имя и адрес?

– Конечно, мистер Логан. Его зовут Борден, Джозеф Борден, а кабинет находится в Ленгер-билдинг на Олив-стрит.

Джей посмотрел на меня и кивнул, словно еще раз пытался сказать, что я деру кору с плохих деревьев. На часах было 20.05, и если Энн пошла к Френки, ее уже съедало нетерпение.

– Спасибо за прием, – поблагодарил я. – Думаю, мне пора уходить. Увидимся завтра, Джей?

Он кивнул и встал. Выходя из комнаты, я сказал:

– Давай свои пять, и чтобы завтра у тебя не было никаких проблем.

Не знаю, прав ли я был тогда.

Глава шестая

Я зашел в небольшой бар с приятным приглушенным светом. Здесь обслуживали только за столиками, и напитки приносились с задней части заведения. Столики заполняли центр зала, а по четырем сторонам теснились плюшевые кабинки, обитые темной кожей.

Стройный юноша лениво наигрывал на пианино. Через какое-то время он запел. По крайней мере, на афишах он значился певцом, хотя его пассажи напоминали откровенное нытье. Песни в основном состояли из деликатного дыхания юноши в микрофон, который подрагивал в нескольких дюймах от его возбужденного лица. Иногда можно было уловить слово, похожее на «амоур», но все же реальную нервную дрожь вызывали его вздохи, рычание и стоны. Он выглядел довольно сексуально.

Я никогда прежде сюда не заходил и поэтому оставался у входа, пока не заметил белый носовой платок, которым блондинка помахивала над головой в кабинке дальнего ряда. Я кивнул танцевавшему высокому пареньку, прошел мимо него и направился к Энн.

Ее зеленые глаза сверкнули, и она похлопала по кожаной подушке дивана рядом с собой.

– Привет, малышка, – сказал я и сел напротив.

Нас разделял небольшой круглый столик.

– Привет, – ответила она.

Энн встала, обошла стол и притиснулась ко мне.

– А ты не спешил.

– И все же я здесь. Хотя в какой-то момент мне этого не хотелось.

Она очаровательно улыбнулась.

– Я была в тебе уверена. И ты тоже знал, что придешь.

– Но почему именно сюда? – спросил я.

– Только здесь ты можешь оценить меня, Марк.

Она сидела рядом, заложив руки за голову и чуть выгнув спину. Девочка смотрела мне в лицо.

– Ты уже оцениваешь меня, Марк?

– Конечно, детка. Но давай перейдем к делу.

Она расцепила пальцы, закинула руки мне на шею и прижалась к моей груди.

– Ты прав, – сказала она тихо и поцеловала меня в губы.

Я начинал злиться. Разумеется, я удивился – не так уж сильно, но все же, – и мои глаза раскрылись от изумления, когда она склонилась и впилась в меня губами. Длинные темные ресницы мягко трепетали в дюйме от моих глаз. Она открыла веки и спокойно взглянула на меня. Ее пухлые мягкие губы двигались нежно, с опытом большого знатока. Чуть позже она удовлетворилась, лицо стало серьезным, вокруг глаз появились морщинки, и мне показалось, что рот Энн улыбается в моем рту. Я импульсивно отпрянул и оттолкнул ее от себя. Выбрось это из головы, сказал мне внутренний голос.

– А ты самонадеян, – прошептала она и посмотрела вниз на мои руки.

Я торопливо убрал их с ее талии и поворчал:

– Ты разыгрываешь из себя взрослую даму?

– Даму?

Она улыбнулась.

– Это уже лучше. Но я не пытаюсь никого играть. Просто захотелось поцеловать тебя.

– Ты уже поцеловала. И вряд ли здесь это было уместно.

Мне почему-то сжало горло. Она хищно усмехнулась.

– Да? А где ты хочешь, чтобы тебя целовали? Мне кажется, тут идеальное место. Здесь могут даже изнасиловать, и ни одна душа ничего не заметит.

Я с усмешкой взглянул на эту маленькую ведьму.

– Скажи мне, Энн, ты действительно хотела поговорить со мной, или это одно из упражнений психологического практикума?

– Да, это опыт. Но не психологический. Я на самом деле собиралась поговорить с тобой. Сначала мне хотелось соблазнить тебя, но теперь в оправдание могу рассказать, что Глэдис все время лгала тебе.

– Лгала мне?

Я не понимал эту девчонку. Она говорила об этом, как о пустяке.

– Тебе действительно требуется оправдание, – пригрозил я. – В чем же она меня обманывала?

– Ты какой-то закомплексованный, – с улыбкой ответила Энн. – Может быть, угостишь меня сначала?

– Я не закомплексованный, но за выпивку уплачу.

– Тогда мне «френч». А что для тебя? Какой-нибудь кислоты?

Я пропустил ее слова мимо ушей и подозвал официанта. Сделав заказ, я взглянул на девчонку.

– Выкладывай. В чем мне солгала Глэдис?

Пока я подзывал официанта, беседа оборвалась. Я не следил за Энн и только сейчас заметил, что она смотрит на меня. Даже не просто смотрит, а со странным упорством наблюдает за моими губами. Ее рот плотно сжался. Она больше не выглядела привлекательной. Она вдруг постарела, стала более зрелой и хищной. Такой иногда становилась Глэдис. Я повторил свой вопрос. Она медленно мигнула и улыбнулась.

– Прости меня, Марк. Кажется, я куда-то улетела. Глэдис… Она сказала, что не помнит вечеринку.

– А она помнит?

– Конечно. Мы болтали с ней об этом больше часа в понедельник и подшучивали над папочкой, когда он вернулся вечером домой.

– А что ему пришлось делать?

– Мистер Борден сказал ему, что он Гитлер и произносит речь. Папа с жаром выступил. Вот смеху было. Отец учился в немецком колледже, но уже давно все забыл. А тут разразился целой речью на чистом немецком. Разве не смешно?

– Да.

Энн снова оживилась и все ближе прижималась ко мне. Я чувствовал, как кончики ее пальцев опустились на мое бедро, но, возможно, это произошло случайно. У меня вырвался вздох.

– Кажется, Глэдис тебе не очень нравится?

– Почему ты спрашиваешь об этом?

– Так просто. Ты затащила меня сюда и говоришь, что она мне лжет.

Энн улыбнулась.

– Она мне не нравится. Но я не затаскивала тебя сюда. Ты сам прибежал. И теперь останешься, правда?

– Ненадолго. Кажется, Джей в последнее время чем-то озабочен? Почему?

– О, Боже. Это его проблемы. Не знаю, почему, но он действительно чем-то озабочен.

– А Глэдис сказала, что ничего не заметила.

– Она просто врет. Это как если бы она не заметила, что рядом с ней упала луна.

Я притих, размышляя о Джее и его чертовом попугае. Ему не понравилась идея раскрыть эту историю семье, и он поначалу не поверил, что попугай – результат гипноза. Мне было больно видеть, как Джей разваливается на куски, и по многим причинам я хотел уничтожить его неуловимую птицу. Дружба, его доверие ко мне, надежда, что я помогу ему… А тут еще и Глэдис. Мне казалось, что я задолжал Джею больше, чем сумею когда-нибудь вернуть. Но я не помогу ему, если буду держать рот на замке, а в этом деле возникло несколько подозрительных моментов. Немного подумав, я рассказал Энн историю о попугае.

– Вот так, – закончил я. – Конечно, придется встретиться с этим Борденом, если я только найду его. Что-нибудь обязательно разнюхаю.

Она стала серьезной и даже нахмурилась.

– Просто не знаю, что сказать, Марк. Папа действительно взволнован последнюю неделю, но я надеялась, все пройдет. Забавно, но на вечеринке ничего не говорилось о попугаях. Мы немного пошутили, сначала про Гитлера, потом была речь, а потом Борден прочитал нам лекцию о гипнозе.

– Значит, пошутили? Что еще он делал с Джеем? Ты можешь рассказать мне все?

Официант принес напитки, и я отхлебнул рома с содовой.

– Вечером в субботу мы устроили обед, – заговорила Энн. – Борден пришел в восемь часов. Он прочитал лекцию и провел демонстрацию на папе. Отец встал. Борден сказал, что сейчас он упадет назад, что он уже падает, назад, назад. Потом папа начал падать, и Борден подхватил его. Он проделал с папой еще несколько трюков, показал нам гипнопендулум – инерцию руки и еще что-то.

– А ты неплохо разбираешься в этом, – вставил я. – Интересуешься?

– Я изучаю психоанализ в колледже. Читаю «Журнал общей психологии» и кое-что еще.

– Вот как?

Она улыбнулась и сухо призналась:

– Уже год я первая в группе. Я умница. Да, в самом деле. Мне даже кажется, что я гений.

Она засмеялась.

– Целый год? Но тебе только двадцать один.

– У-у! – сердито фыркнула Энн. – Только двадцать один. Если я пробовала героин в пятнадцать, какой же старой мне надо быть теперь?

Она опустила голову.

– И вот когда Борден закончил свои штучки, он заставил нас всех расслабиться, а затем занялся групповым гипнозом. Хорошо получилось с папой, Глэдис и Эйлой. Тогда он брал их по одному и гипнотизировал. Он сидел с нами до полуночи. Было весело, но со мной он не работал. Думаю, здесь моя вина. Но мне хотелось увидеть, что произойдет. Кроме того, я не желала, чтобы меня гипнотизировали.

Она замолчала и взглянула на меня, немного втянув свои щеки.

– Марк, хочешь я тебе отдамся? – спросила она шутливо.

Я кивнул и спросил:

– А потом что?

– Ах, милый, потом я буду вся в твоей власти.

– Черт побери, ты же знаешь, о чем я спрашиваю. Чем закончилась ваша вечеринка?

Она опять смотрела на мой рот, ее сжатые губы мягко двигались, как будто Энн слегка покусывала внутреннюю мякоть втянутых щек. Губы скользили взад и вперед, раз за разом повторяя массирующее движение. Кончики тонких пальцев сжали мою ногу, и она провела ладонью по моему бедру. Прикосновение обожгло, словно она касалась моей кожи.

Тон ее голоса стал новым, более высоким.

– Да забудь ты эту вечеринку, Марк. Поговорим о нашем свидании. О нашем вечере.

С минуту я колебался. У Энн было как бы два разных лица. Она становилась то нежной и мягкой, что, вероятно, приходилось на ее нормальное состояние, то вдруг казалась какой-то искусственной, почти огорченной, удивляя своей странностью или, может быть, страстью. Я просто не понимал ее. Еще не понимал.

– Слушай, Энн, милая, – произнес я. – Это не свидание. Понятно? Просто дружеский разговор, и мне нужна информация. Так что выкладывай.

Она вздохнула и улыбнулась.

– Ладно. Я согласна. Командуй ты.

В ее голосе ничего не изменилось. Но рука на моем бедре немного дрогнула, и я почувствовал это где-то в своем позвоночнике.

– Борден заставлял их делать всякие вещи. Но попугаев не было. Он сказал Глэдис, что после пробуждения, каждый раз, когда он коснется своего носа, она будет вставать, прочищать горло и снова садиться. И она делала это. Когда Борден спросил, почему она так поступает, Глэдис ответила, что у нее ноет спина и она пытается ее расслабить. Разве не смешно, что они всегда придумывают причину для своих действий после внушения?

– Знаешь, иногда не смешно. Но попугая не было?

– Ни одного.

– Джей встречался с Борденом один на один?

– Сейчас вспомню… Один раз, кажется. Помню, они пошли в спальную отца, чтобы выпить. Это было в самом конце, и они пробыли там очень недолго. А что?

– Просто любопытно, Энн. Я ни в чем пока не уверен. Может быть, ты расскажешь что-нибудь еще?

– Да вроде бы нечего, я так думаю. Ну теперь все?

Она усмехнулась.

– Нет. Кто составлял список приглашенных?

Какое-то время она молчала, затем выражение ее лица вновь изменилось. Зеленые глаза сузились, и язык слегка пощелкивал по губам.

– Может, мне убрать руку? – спросила она задумчиво. – Ты, кажется, даже не замечаешь, что она там, Марк.

Меня удивила натянутость моего голоса.

– Я замечаю.

Она улыбнулась, ее зубы сжались, ладонь нежно и медленно погладила мое бедро. Энн потянулась за сумкой, вытащила ручку и обрывок бумаги. Во рту у меня появился привкус ваты. Она взглянула на меня из-под длинных ресниц и тихо сказала:

– Вот-вот! Я догадывалась, что ты ее замечаешь.

А потом нежно добавила:

– Теперь смотри. Здесь сидели папа, Глэдис и я, здесь был Артур в длинном нижнем белье. Тут – мистер Ганнибал, папин адвокат и друг нашей семьи. Рядом был мисс Стюарт. Здесь находились Питер Саулт и Эйла Вайчек. Он художник, а она его модель. Боюсь, тебе она понравится.

Не переставая говорить, Энн быстро рисовала на бумаге схему.

– А почему она мне понравится?

– Потому что она просто прелесть. Разве тебе не нравятся прелестные дамы?

– Нравятся, но…

– Я тоже прелесть, однако она подходит тебе больше. Думаю, ты назовешь ее сексуальной. Такая, знаешь, сластолюбивая – еще больше, чем я.

Она помолчала и добавила:

– Хотя она немного глупа.

– О-о, тогда я уверен, что она мне понравится. Но, возможно, я не придусь ей по душе.

Энн придвинула рисунок ко мне.

– Если это произойдет, ты тут же все узнаешь.

Она усмехнулась.

– Если ты ей понравишься, то тоже узнаешь об этом. Правда, Эйле не хватает уравновешенности.

Энн улыбалась и говорила так, словно хотела подействовать на мое воображение.

– Впрочем, возможно, увидя ее без одежды, ты не согласишься со мной. И, наверное, тебе это понравится.

Я не знал, что сказать.

– Ты никогда не встречал Эйлу, – продолжала она. – Тебе трудно представить, как она выглядит обнаженной.

Энн приумолкла, а затем прошептала:

– Но ты можешь представить меня, правда, Марк?

В этом и состояла вся проблема. Я уже видел ее голой.

– Ну, попытайся, Марк, – просила она. – Посмотри на меня и представь себе это.

Она отодвинулась от меня и прислонилась к стене кабинки.

– Прямо сейчас, Марк.

Я взглянул на нее, на мягкие выпуклости и изгибы тела под шерстяной тканью. И тут я вспомнил о Глэдис и Джее, с трудом заставил отвести взгляд и виновато признался:

– Ради Христа, Энн, дай парню шанс. Притормози и скажи, почему ты думаешь, что я буду встречаться с Эйлой? Или с кем-то еще?

Она вздохнула, пожала плечами и выпрямилась.

– Да просто так, – наконец ответила она, и ее голос немного поскучнел. – Ты расспрашивал Глэдис о папе и вечеринке. Ты изводишь вопросами меня. Теперь этот папин попугай. Когда ты расстанешься со мной, то, конечно, пойдешь к тем, кто был у нас в тот вечер – возможно, чтобы выяснить, кто из нас лжет, Глэдис или я. Разве не так? Ты же детектив.

– Да, но…

– Я с удовольствием тебе помогу. Хочешь кое-что интересное?

– Ну…

– Когда ты встретишься с Питером Саултом, представься ему как художник. Не исключено, что он продемонстрирует тебе свои картины.

Энн указала на список.

– Тут имена и все адреса, которые я знаю.

– А его картины… Они хорошие?

– Они просто умора. Он предпочитает обнаженные тела.

Обнаженные? Ну что же, мне тоже нравятся обнаженные тела.

– Знаешь, – сказал я, – мне когда приходилось заниматься живописью в свободное время.

Она допила остатки напитка.

– Давай еще?

– Нет. Мне надо поговорить с гипнотизером.

– Да ладно тебе, Марк, – произнесла она серьезно. – Мне хочется выпить. И я не хочу, чтобы ты уходил. Ну, пожалуйста.

В ее голосе угадывалась небольшая фальшь. Я с любопытством взглянул на нее.

– Что происходит, Энн? Ты знаешь, что мне надо работать и мы не можем остаться здесь на весь вечер.

Я усмехнулся и осмотрелся.

– И уж точно не в этом месте. По-моему, мы из него уже выросли, а?

Она не ответила на улыбку и равнодушно сказала:

– Это хороший бар. Я чувствую себя здесь, как дома.

– Ты? Но неужели…

Она перебила меня.

– Не в этом смысле, нет.

Секунду Энн колебалась, потом придвинулась ко мне, и ее бедро прижалось к моему. Она скрестила руки на коленях и бросила на меня быстрый взгляд. Еще до того, как она заговорила, я знал, что Энн начнет рассказывать о себе, и мне вдруг не захотелось слушать ее. Но она смотрела прямо в мой рот и торопливо продолжала.

– Тут все немного сумасшедшие – вот почему здесь я чувствую себя, как дома. Видишь того небольшого мужчину в кабинке напротив?

Я даже не взглянул. Этого парня я и так отметил. Пока мы с Энн потягивали свою порцию, официант сделал к его столику три подхода.

– Он очень странный, и это ему не по душе. Возможно, он ощущает себя виноватым. Но, кроме всего прочего, он буйный алкоголик. С ним хорошо до первой рюмки, а потом, увы, все меняется. Но он мне нравится. И я ему тоже нравлюсь.

Я нахмурился, по-прежнему не понимая ее, и она, прижавшись ко мне еще ближе, пояснила смысл своих слов прикосновением ладоней и движениями тела.

– Давай еще по одной. Только для меня что-нибудь послабее. А себе покрепче.

Она была немного навеселе, но ее действия казались настолько странными, что девочка почти пугала меня. Эта жаркая настойчивость ее слов и движения, которые говорили сами за себя… Она была молодой, горячей, милой, и я все чаще думал о ней как о женщине, а не как о дочери моего приятеля.

Но я и так слишком сильно слился с семейством Вэзеров. Теперь мне начинала нравиться Энн, а я не хотел впутываться в их семейные дела еще больше.

– Мы просто беседуем, Энн. Я провожу тебя домой.

Она покачала головой, но пошла за мной, когда я выскользнул из кабинки и направился к выходу. Когда мы выходили, пианист провел длинными белыми пальцами по клавишам и мягко вздохнул в микрофон.

Энн всю дорогу жалась на сидении. Она закрыла глаза, скрестила руки на груди и как будто обнимала себя. Я посмотрел на нее и увидел, что ее бедра слегка дрожат и извиваются. Ее глаза оставались закрытыми, и, казалось, она не замечала меня. Но едва я остановился перед небоскребом на площади Святого Эндрю, она положила ладонь на мою руку и склонилась ко мне.

– Марк.

– Да, Энн?

– Я надеялась, что ты отвезешь меня в другое место. Не сюда. Не домой.

– Я же говорил, что провожу тебя домой.

– Да, помню. Но мне показалось… Посмотри на меня, Марк.

Она придвинулась ко мне. Ее лицо приблизилось, и я ничего не видел, кроме темных бровей, огромных зеленых глаз и изогнутых красных губ. Лицо выглядело напряженным, губы были влажны и раздвинуты.