Текст книги "Журнал «Если», 1995 № 06"

Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)

Соавторы: Владимир Михайлов,Фред Саберхаген,Пол Ди Филиппо,Грег Бир,Владимир Рогачев,Александр Крыштановский,Марина Арутюнян
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Пол Ди Филиппо
ФАНТАЗИИ В СТИЛЕ «РОК»

Автор рассказа, который вы только что прочли, один из самых молодых писателей Америки, заслуживших авторитет у читательской аудитории.

Естественно, редакции захотелось представить новейшую американскую прозу от имени ее апологета.

Сегодня мы публикуем интервью П. Ди Филиппо журналу «Если», которое подготовил по нашей просьбе редактор «Интеркома» Андрей Чертков.

Беседа состоялась с помощью электронной почты.

Пол, русские читатели вас почти не знают. Не могли бы вы рассказать немного о себе?

– Я родился в 1954 году и последние двадцать лет живу в грехе (если можно так выразиться) со своей подругой и помощницей Деборой Ньютон. Читать «твердую» НФ я начал в 1965 году, когда мне а руки попала книга Рэймонда Джоунса, которая называлась «Год, когда упала звездная пыль» [19] 19
  Российскому читателю этот автор известен лишь по нескольким рассказам, из которых самый знаменитый – «Уровень шума». Упомянутый роман вышел в 1958 году и предназначен был в первую очередь для детской аудитории. (Здесь и далее прим. А. Черткова).


[Закрыть]. С тех пор фантастика навсегда стала моим любимым чтением, хотя в колледже мои вкусы существенно расширились. Сейчас мы снимаем себе жилье, имеем машину, сделанную двенадцать лет назад, да и вообще живем скромно.

– Почему из всех направлений НФ вы выбрали киберпанк?

– Свой первый рассказ я продал в 1977 году в малотиражный журнал «Un-Earth» («Внеземелье») – в нем, кстати, были опубликованы дебютные рассказы таких авторов, как Гибсон, Рюкер и Блэйлок [20] 20
  Уильям Гибсон и Руди Рюкер – отцы-основатели киберпанка (см. рубрику «Информариум» в 1-м выпуске «Интеркома» в журнале «Если» № 1, 1995 г.).
  Джеймс П. Блэйлок – один из наиболее интересных современных фантастов, сумевший скрестить жанр фэнтези с психоделическими мотивами Филипа Дика, с которым был очень дружен в последние годы его жизни и даже может быть назван – вместе с К. У. Джетером и Тимом Пауэрсом – прямым учеником этого мастера.


[Закрыть]! Весьма неплохой рекорд для маленького журнала, а заодно и напоминание всем, какими ценными могут быть для литературы подобные издания. Однако я не делал каких-либо целенаправленных попыток стать профессиональным писателем вплоть до 1982 года. Лишь сейчас, двенадцать лет спустя, я только-только начинаю выбираться на твердую почву. Научную фантастику я начал писать просто потому, что это был мой самый любимый вид литературы, наиболее соответствующий моему мировоззрению. Что до киберпанка, то я вступил на этот путь независимо от других писателей. Например, мой рассказ «Детство Карла Великого», номинированный на «Небьюлу», был написан и напечатан еще до того, как я прочел хоть что-то из вещей Гибсона или Стерлинга. Но раз уж я связал свое творчество с творчеством этих двух (и некоторых других) писателей, то мне теперь совершенно ясно, что киберпанк – это самое волнующее, самое жизнеспособное направление в современном НФ-андерграунде, а следовательно, я тоже хочу вложить в него свои скромные два цента!

– Насчет «двух центов» вы, наверное, слишком скромничаете. И все же – какое место вы отводите в этом направлении себе?

– Я последний киберпанк «с членским билетом», у которого нет до сих пор собственной книги. По различным причинам я не смог отдаться полностью литературной деятельности, когда это движение достигло наивысшего расцвета. Однако теперь, возможно, я стал более зрелым как автор и могу извлечь пользу из того, что наработали другие, и таким образом сотворить нечто такое, что продвинет литературу киберпанка еще на один шаг по пути, по которому он когда-то отправился.

– Какое значение, на ваш взгляд, имел киберпанк для развития фантастики?

– Киберпанк выполнил два больших дела: он заставил мирок научной фантастики, замкнутый, изолированный, варящийся в собственном соку, обратить хоть какое-то внимание на то, что происходит во внешнем мире. С другой стороны, он заставил внешний мир признать существование НФ! Думаю, это пошло на пользу им обоим.

– А что представляет из себя киберпанк сейчас? И существуют ли какие-то новые и важные направления в американской НФ, которые могут оказать влияние на ее дальнейшее развитие?

– Думаю, что лучше всех в ситуации разобрался фантаст и критик Альгис Будрис, когда сказал, что киберпанк неминуемо разделится на сотни течений и направлений, которые будут соответствовать тому, что делают отдельно взятые писатели. Мы можем видеть сейчас множество дурных имитаций под киберпанк, однако те, кто первым отметился на этом поприще, уже перешли к чему-то другому, привлекшему их внимание: Марк Лэйдлоу, например, недавно написал книгу в жанре «саспенса», а Майкл Суэнвик – роман в жанре «твердой фэнтези». Так что я полагаю, что сейчас, пока не наступил какой-то очередной волшебный момент времени, когда сольются воедино различные литературные силы, – увы, я не настолько волшебник, чтобы предсказать, когда он наступит, – киберпанк мертв. Да здравствует?..

– Как вообще появляются новые направления в фантастике? Они возникают спонтанно или этому способствуют какие-то внутренние причины?

– Я думаю, что здесь, по-видимому, действует смесь бессознательных причин и осознанных планов. Динамика социального, политического и культурного развития приводит к тому, что начинает вызревать новая форма искусства, ну а затем отдельные художники намеренно «поднимают волну», чтобы самим оказаться на ее гребне. Отсюда все эти манифесты, статьи и тому подобное. Однако вы на можете искусственно создать направление, чье время еще не пришло. Вот, скажем, такое направление, как «техноготика» – как мне кажется, оно сейчас умирает а зародыше.

– Техноготика? Любопытный термин…

– Насколько я понимаю, техноготика – это такая небольшая мания, которая существует главным образом а Великобритании как попытка искусственно привнести причудливые порождения фантазии а наш реальный мир. Мне думается, что самыми знаменитыми образцами «техноготической» фантастики можно назвать романы Сторм Константайн [21] 21
  Английская писательница, начавшая публиковаться во 2-й половине 80-х годов, автор целого ряда романов на грани НФ, фэнтези и панка, в которых, как правило, рассматриваются проблемы нетрадиционных сексуальных отношений.


[Закрыть], хотя я и не уверен, согласится ли она с этим утверждением. Впрочем, с моей точки зрения, эта попытка провалилась а самом начале.

– Каковы ваши планы насчет собственного первого романа? Над чем вы сейчас работаете? Когда ждать прорыва?

– Я написал уже четыре романа, и два, надеюсь, вскоре будут опубликованы. Энди Уотсон, который создал издательство «WCS Books» и уже выпустил книги Дика и Рюкере, планирует издать мой роман о заговоре, который называется «Шифры». Далее, Стив Браун, редактор журнала «Science Fiction Еуе», вознамерился издавать книги (его первым релизом будет старый роман Джона Ширли), и вот он планирует выпустить мой роман в жанре современной сатиры, который называется «Печенка Джо». Ну и, кроме того, нью-йоркское издательство «Four Weils, Eight Windows» («Четыре стены, восемь окон») выпустит в апреле 95-го мой сборник из трех повестей, озаглавленный «Трилогия в жанре парового панка». Надеюсь, что эта последняя книге будет доступна куда более широкой аудитории, нежели мои журнальные публикации.

– Кстати, знаете ли вы, что ваша дебютная книга вышла как раз-таки не в США, а в России? Ее издал маленьким тиражом за свой счет Борис Завгородний. Это сборник «Киберпанки на Волге», где напечатано четыре рассказа Ди Филиппо и четыре рассказа Брюса Стерлинга.

– Честно говоря, я впервые об этом слышу! И я очень рад за себя, Брюса и Борисе! Надеюсь, эта книге станет раритетом, за которым будут охотиться коллекционеры, что принесет нам всем троим финансы, необходимые для нашего плутократического уединения!

– Не собираетесь ли вы как-нибудь приехать в Россию?

– Мой родной штат, Род-Айленд, был основан колонистами, бежавшими от религиозных преследований, которым они подвергались не территории только зарождавшихся тогда Соединенных Штатов, и это был некий своеобразный «эксперимент» по насаждению терпимости и демократии. Таким образом, мы имеем традиции диссидентстве, неприятия условностей, но также и злостного индивидуализма, поскольку живущие здесь люди не испытывают особой любви к власть предержащим. И я чувствую некое душевное расположение к России, которая сейчас вступает в подобный, но куда более грандиозный эксперимент, и мне очень хотелось бы приехать к вам просто для того, чтобы разделить с вами и ваши радости, и неизбежные горести. Не говоря уже о том, что мы с Деб никогда не упустим случая отведать новую кухню.

– Между прочим, у нас есть направление, несколько схожее с вашим киберпанком. Его представители называют себя «турбореалистами».

– «Турбореализм» – отличное название! В одном своем рассказе, который назывался «Одна ночь в телевизионном городе» и был напечатан в антологии «Universe 1» («Вселенная 1»), составленной Робертом Силвербергом, я вывел героя по имени «Турбо». Я всегда думал, что это одно из самых ключевых слов, являющихся в некотором смысле квинтэссенцией конце XX веке. И все же боюсь, что, несмотря не все усилия Борис Завгороднего, присылавшего мне образцы русской НФ на английском языке, я прискорбно мало знаю о современных русских писателях-фантастах. Но антология новой русской фантастики, мне кажется, может найти хороший сбыт в США.

– В ваших рассказах много говорится о рок-музыке и рок-музыкантах.

– По мне, уже нет никакого смысла спорить о том, имеется ли сходство между НФ и поп-музыкой как двумя формами искусства XX века – это сходство, разумеется, есть, и оно очень притягательно и плодотворно. Слушание рока может научить писателя многим полезным трюкам и приемам, которые могут быть перенесены в НФ. (Все мы знаем о том, сколь многим Гибсон обязан Лу Риду [22] 22
  Один из наиболее известных экспериментаторов и «хулиганов» в мировой рок– музыке. В 60-х годах выступал в составе знаменитой группы «Velvet Underground»; в настоящее время работает сольно.


[Закрыть].) Моя самая, по-видимому, любимая – и, увы, уже не существующая – группа всех времен – это «Steely Den» [23] 23
  Американская группа «интеллектуальной» направленности, много экспериментировала с джаз-роком и арт-роком. Прекратила свое существование в 1980 году.


[Закрыть], которая получила свое название благодаря одному из романов Уильяме Берроуза. Когда я пишу, я обычно слушаю программы радиостанции, которую финансирует местный колледж, и мне, как правило, нравится большая честь вещей. А вообще-то мои вкусы довольно эклектичны, хотя я не большой поклонник шумной и громкой музыки. Вчера, например, я слушал новые записи «Soundgerten» и «Everything But the Girl», e после этого – старые вещи «The Style Council», Джо Стреммера, Дэвида Бирна и Морриси.

– Как вы относитесь к фантастике в кинематографе и на телевидении? Какие фильмы и сериалы вам особенно нравятся, а какие нет?

– С течением времени я все более и более начинаю разочаровываться в НФ-кинематографе. Спецэффекты становятся асе более зрелищными, а сценарии все тупее и тупее. Я предпочитаю классические итальянские картины (Феллини, Роселлини и т. д.) и малобюджетные фильмы вроде тех, что снимает Джим Джармуш. Что до телевидения, то я смотрю только новости и передачи о природе; меня привлекают такие дисциплины, как биология и зоология, что, кстати, объясняет мою склонность к стилю «рибофанк». Возможно, что мне и понравились бы какие-то телефильмы, однако я нахожу, что музыке и книги забирают у меня все свободное время.

– Вы упомянули стиль «рибофанк». Не могли бы вы пояснить, что это такое?

– «Рибофанк» – это термин, который я придумал несколько лет назад. Корень «рибо» – от «рибосомы», важного элементе органической клетки. А «фенк» – так называется музыкальный стиль, пионером которого были Джеймс Браун и другие исполнители. Иными словами, подразумевается, что это такой вид прозы, где биология играет более важную роль, чем кибернетике, в стиль ее скорее джазовый и заводной, нежели расслабленный, томный и угрюмый. Позже я написал несколько вещей в этом ключе, в затем, добавив к ним «Манифест рибофанка», напечатал в паре мест. Короче, это направление, которое в нестоящий момент представляю я один.

– А как вы относитесь к повальному увлечению компьютерными играми?

– Компьютерные игры – это еще одна неисследованная область. После первоначального азарта, который они вызвали у меня еще где-то в начале 80-х, я более никогда не играл в них у себя дома. Мне куда больше по душе «аркады» [24] 24
  Устоявшееся название для самого, пожалуй, распространенного класса компьютерных игр. Вкратце их суть можно выразить тремя словами: беги, бей, стреляй.


[Закрыть], происходящие в нашем таком реальном и таком нездоровом мире! А вообще-то, если бы у меня было время, я с удовольствием покопался бы в имитационных пакетах типе «SimCity» [25] 25
  Компьютерная игра стратегического типа, в которой моделируются процессы развития городской инфраструктуры.


[Закрыть].

– Каким, на ваш взгляд, будет наш мир в начале XXI века?

– Если мы прежде не убьем самих себя и всю планету, то мы накануне чертовски увлекательных событий!

– Спасибо за интервью.

Также хочу поблагодарить за помощь в организации интервью Бориса Завгороднего, Сергея Бережного, Леонида Рыжика и Брюса Стерлинга.

Владимир Михайлов
ПОЛНАЯ ЗАПРАВКА НА ИССОРЕ

Красивый плакатик, – сказал Федоров. – Что там, распродажа?

Изнов не сразу понял, что имелось в виду. Да и слово «плакатик» вряд ли подходило: надпись висела прямо в небе.

– Переведите кто-нибудь, – попросил Федоров, постоянно затруднявшийся с языками. – Меркурий, вы разбираетесь в здешней письменности? По-моему, она чем-то напоминает вашу.

– О, несомненно, – с готовностью согласился Меркурий. – Эти знаки тоже состоят из прямых и кривых линий.

– Остряк хренов, – отозвался Федоров.

– Во всяком случае, мне таких языков не преподавали, – проговорил Изнов. – Хотя… Эй, смотрите-ка!

Мгновением раньше надпись моргнула и приняла другие очертания.

– Ага, – пробормотал Меркурий. – Уже лучше. Это окинарский язык, а он, по сути дела, лишь испорченный синерианский. Сейчас… М-м… Слова я понимаю, но смысл весьма туманен. «Сегодня жизнь стоит 8.125 соров. Спешите! Может быть, это ваш шанс!»

Восклицательный знак выглядел угрожающе, как занесенный ятаган.

– Прелестно, – озадаченно проговорил Федоров. – Это что, реклама страховой компании? Хорошо бы понять: много это или мало?

– Да какая разница? – сказал Изнов. – Главное

– мы прилетели.

– Только вот куда? – поинтересовался Федоров, свирепо сощурившись, словно глядя в прицел.

* * *

Они – посол Терранской Федерации на Синере Изнов и советник посольства Федоров вместе с синерианским дипломатом, для удобства называвшим себя Меркурием, – вынуждены были срочно покинуть планету на корабле Меркурия: в Синерианской Империи не любили критиканов.

Продержавшись в сопространстве, насколько хватило энергии, беглецы, послав лишь единственный сигнал, о котором уже упомянул Федоров, вынырнули в нормальном континууме. Им удалось поймать луч маяка, который и дал направление на ближайшую планету. Меркурий посадил корабль на последнем пределе мощности. Так и не дождавшись традиционных вопросов извне, они включили обзорные мониторы. И увидели надпись.

* * *

– Меркурий, красавец мой ласковый, куда к разэдакой бабушке вы нас затащили?

Федоров сказал это по-террански, оборот же был чисто русский, так что имперский дворянин понял его буквально и ответил следующее:

– Все мои бабушки с давних пор пребывают в мире вечного блаженства; но я не уверен, что мы прибыли именно туда.

– Да, – подтвердил Изнов. – Откровенно говоря, непохоже.

И он снова включил внешние мониторы, ранее выключенные ради экономии энергии, которой было мало, в отличие от денег и топлива, которых не было совсем. Возникшее на экране никак не совпадало с тем, что можно и нужно было ожидать на нормальном интерпланетарном космодроме мало-мальски цивилизованного мира.

Обширный, едва ли не за горизонт уходивший старт-финиш порта, был совершенно лишен деловой строгости, сдержанного спокойствия, какое бывает свойственно такого рода предприятиям.

На необозримом поле воистину яблоку негде было упасть. Как и груше, и сливе, и любой, даже самой мелкой ягодке из того множества, что здесь покупалось и продавалось с прилавков, лотков, из палаток, из кое-как сколоченных павильонов, а также прямо с машин; плоды покрупнее были насыпаны прямо на бетоне – тут и там возвышались целые пирамиды. Однако это вовсе не было овощным рынком: здесь имелось все на свете, а может быть, даже несколько больше. Кроме того лишь, что должно было бы иметься: кораблей и всего с ними связанного.

Такая вот была картинка. Увлекательная, но не вполне постижимая.

– В Галактике всякое бывает, – сообщил Федоров тоном человека, внутренне приготовившегося ко всяческим неприятностям. – Да и какое наше дело? Давайте лучше решать, что предпримем. Просить топливо у властей? Сомнительно. Ждать, что откликнутся на мой сигнал? Еще хуже. Будь здесь корабли, мы договорились бы о топливе с кем-нибудь из капитанов, но кораблей нет. Взять оружие и выйти на большую дорогу с целью личной наживы? Чревато опасностями, да и как-то неудобно: мы все-таки официальные лица, пусть и в бегах… Что же остается? Продать Мерка в рабство и на эти деньги заправиться? Хотел бы я знать, Меркурий, сколько могут за вас дать. Хватит хоть на одну цистерну?

– Больше, чем за вас, во всяком случае, – огрызнулся дворянин.

– Ладно, друзья, – проговорил Изнов примиряюще. – Не такие уж мы плохие дипломаты, чтобы не выговорить сотню-другую тонн топлива и контейнер протида для сопространственного прыжка. С ними мы доберемся до Федерации Гра, свяжемся с Террой, объясним ситуацию…

– Послушаемся вас, – согласился Федоров. – Все готовы? Спускаемся.

Они спустились. Створки люка медленно разошлись. В тамбур ворвался теплый, пронизанный каким-то сладко-горьким ароматом воздух и монотонный, многосложный гул толпы.

* * *

Нет, это было совсем иначе, чем виделось на экране монитора. Вновь прибывших сразу потрясла внешность местных обитателей. Нет, в общем и целом они походили и на людей, и на синерианцев, если не считать глаз. Удлиненные органы зрения их, как сразу выяснилось, обладали не одним, а тремя зрачками, и от этого возникало впечатление, что всякий житель этой планеты видел тебя не с одной, а одновременно с трех сторон. Да, странно было вместо привычных – и на Терре, и на Синере – глаз наблюдать подобие полу раскрывшихся стручков, по три зрячие горошины в каждом…

Поэтому люди вовсе не сразу стали замечать, что шумели, толкались и торговались далеко не все. Оказалось, были и молчаливые. И рядом с прилетевшими постепенно возникла целая такая группа.

Федоров насторожился. Но, видимо, зря. Потому что молчаливые туземцы, казалось, не обратили на людей никакого внимания. Они были целиком и полностью заняты кораблем. Несколько минут прошло в полном молчании. Потом один из них, в длиннополом черном одеянии и круглой шляпе, неожиданно повернулся к Меркурию и что-то спросил. Ответить Меркурию помешал Федоров.

– Ваше Приятное свечение, – сказал он с напором. – Попросите его перейти на граанский. Пусть скажет, где здесь кормят. И насчет заправки тоже. В кредит.

Трехзрачковые очи долгополого не выразили удивления. Он продолжал уже по-граански, с ужасающим акцентом:

– Пообедать здесь можно. Купить топливо тоже. Сколько корабль тратит при разгоне? И какова полная емкость?

– Триста пятьдесят. Сжигает восемьдесят.

– Вполне прилично. Ну а какова предельная грузоподъемность?

– А собственно, почему это вас интересует? – спросил Федоров, вызывающе задрав подбородок.

– Вы что, собираетесь купить корабль? Должен вас огорчить: он не…

– Может быть, я просто хочу предложить вам выгодный фрахт: мне нужно срочно отправить товар, а у вас пустые трюмы, видно по амортизаторам. Почему бы вам не слетать хотя бы на Ливеру? Рядом! Оплачено будет хорошо, не сомневайтесь. На Иссоре скупые не выживают.

– Мы не берем фрахт! – отрезал Меркурий.

– Тогда давайте поговорим о продаже.

– Похоже, тут хотят распорядиться кораблем без нас, – проговорил Федоров по-террански. – Иссора? Вот, значит, где мы оказались.

В неожиданно наступившей тишине особенно выразительно прозвучал глубокий вздох Меркурия. Синерианский дворянин сделал шаг назад и низко, в пояс, поклонился Изнову.

– Простите, посол, – произнес он громко. – Боюсь, что я привел вас к гибели. Неумышленно. Однако это не уменьшает моей вины…

– Что вы, друг мой! – встревожился посол. – Какая вина?!

Меркурий распрямился. Гордо откинул голову.

– У нас, имперского дворянства, – проговорил он надменно, – существует старинный обычай. Виновный в роковой ошибке, из-за которой попадают в беду другие, на их глазах приговаривает себя к смерти и приводит приговор в исполнение, испросив прощение тех, кого невольно предал. И вот я прошу вашего прощения, посол.

– Но, однако же…

Не слушая, Меркурий повернулся к Федорову.

– И вашего прощения, советник…

– Да бросьте валять дурака, Меркурий, – ответил Федоров неуважительно. – Что это вам ударило в голову?

– Сам не зная, – ответил Меркурий, – я привез вас сюда, на Иссору. И потому, спасая свою честь, должен уйти. Прощайте, господа!

– Черта с два! – пробормотал Федоров, хватая Меркурия за руки. – Нас и так мало, нас тут собираются обобрать, а вы еще выкидываете номера почище цирковых…

– Не выламывайте мне руки, советник, – процедил Меркурий. – Не поможет. Мы уходим из жизни, останавливая сердце, этому нас учат сызмала.

– Одну минутку, – поспешно проговорил Изнов.

– Меркурий, послушайте… Кто мог знать, куда нас вынесет? Не улети мы – нам наверняка пришлось бы куда хуже. Да и что вы нашли тут такого страшного?

– Наивный друг мой! – изрек Меркурий драматически. – Вы не видите страшного? Вот оно – приближается!

И он жестом античного трибуна указал на пробиравшиеся сквозь толпу машины военного образца.

– Это Иссора! – на сей раз Меркурий произнес название планеты вполголоса, словно пугаясь самого сочетания звуков. – Мир самого жестокого в регионе законодательства, планета произвола. И я…

– Меркурий! – перебил его Изнов. – Мы глубоко чтим обычаи. Но не пострадает ли честь дворянина и разведчика, если вы оставите нас в таком… неопределенном положении? Мы, к сожалению, не умеем уходить из жизни так легко, нас этому не учили…

– Нас учили сначала подраться как следует, – добавил Федоров.

– Покоряюсь судьбе, – промолвил Меркурий.

* * *

Их было пятеро, вооруженных как на войну хранителей закона, и на улыбку Полномочного посла никто из них и не подумал ответить. Рослые, плосколицые, с носами, более всего напоминавшими утиный клюв, с теми же строенными глазами, которые у полицейских казались еще более всевидящими и беспощадными. Особенно свиреп был начальник.

Он остановился перед прилетевшими. Оглядел их и в качестве собеседника выбрал Меркурия, видимо, потому, что по облику синерианского сановника угадал в нем расово родственное существо. Блюститель порядка откашлялся и произнес несколько слов на местном языке. Меркурий разразился в ответ длинной фразой, чем вызвал у собеседника звуки, более всего напоминавшие рычание крупного хищника.

– В чем дело? – вполголоса спросил по-террански Изнов, почуявший неладное. – Вы объяснили ему, что мы хотим лишь заправиться?

– Он не требует никаких объяснений, – ответил синерианин. – Просто объявил, что в ближайшие часы мы предстанем перед судом.

– Скажите ему, что мы дипломаты! – велел Изнов. – Наши личности неприкосновенны согласно всем Галактическим Законам, не говоря уже об Альдебаранской конвенции… Нет, лучше я сам ему скажу!

И он обратился к полицейскому по-граански:

– Глубокоуважаемый господин офицер! Являясь дипломатом высокого ранга, готов обратить ваше внимание на…

Не пожелавший, видимо, чтобы его внимание обращали, полицейский чин не стал ждать, пока Изнов закончит тираду.

– Мое дело, – отчеканил он, – не вести переговоры, а предупредить вас о том, что вы обязаны не позже, чем через пятнадцать часов предстать перед судом Великого Сброда для определения меры наказания. При неявке будете казнены по месту обнаружения как за попытку к бегству, йомть!

Офицер подал команду; его подчиненные тут же опечатали люки корабля, грузовой тоже, и выстроились позади своего начальника.

– Чтобы пресечь попытку к бегству, пользоваться кораблем запрещаю, – добавил офицер на прощание. И заключил: – Йомть!

– Но если корабль опечатан, где же мы будем ночевать? И потом, мы даже не знаем, где тот суд, в который должны явиться!

– Ночевка – ваше дело, – ответил полицейский спокойно. – Иссора не тратит денег на размещение преступников.

Мотор полицейской машины взревел, и фургончик укатил.

– Ну что же, пойдемте хотя бы под крышу, – предложил Федоров.

* * *

Не менее получаса прошло, прежде чем они оказались в здании космопорта, в гулком зале. Перед тем как найти дорогу сюда, им пришлось долго блуждать по коридорам и боковым переходам. Пробираясь по темным туннелям, прилетевшие наугад отворяли двери. Бывшие кабинеты и служебные помещения были забиты пустыми ящиками, картонными коробками, а также сложенными в аккуратные кипы мешками из синтетической рогожи. Ничто не указывало на причастность здания к космическим сообщениям. Хотя…

В одном из былых кабинетов Федоров задержался. Могло показаться, что он принюхивается – сосредоточенно, как охотничий пес.

– Посол… Вам приходилось когда-нибудь иметь дело с протидом?

– Только слышал. Да, вспомнил: этот мир обладает самыми большими в регионе его запасами. «Иссора», верно, протид. А что?

– Да так… – пробормотал Федоров неопределенно. – Готов спорить, что некоторое количество этого вещества находилось здесь не так уж давно. И не такое уж малое, иначе запах не сохранился бы. А ведь корабли здесь, судя по всему, не садятся…

– Я помню только, что он радиоактивен, – сказал Изнов. – И, кажется, служит предметом контрабанды.

– Он обладает своеобразным запахом, – уточнил Федоров, – и легко обнаруживается. Поэтому контрабанда протида требует особых условий. Тем не менее есть места, где она процветает.

– Мы не затем сели здесь, чтобы бороться с контрабандой.

– Разумеется, – ответил Федоров кратко. – Идемте дальше.

– Самое время начать аукаться, – с невеселой усмешкой проговорил Изнов. – Кажется, мы основательно заблудились.

– Как-нибудь выберемся, – бодро откликнулся Федоров. – Сюда…

На сей раз они угадали верно. В этом зале была какая-то жизнь. На табурете сидела немолодая девица с вязанием. Путники остановились перед ней.

– У меня такое ощущение, что мы стали невидимками, – проговорил Федоров после паузы. – Может быть, она незрячая? Тогда хотя бы услышала: мы пробирались сюда весьма громко…

Глаза вязальщицы, после этой фразы оторвавшиеся от рукоделия и остановившиеся на вновь прибывших, были, насколько можно судить, в совершенном порядке, и в них прочитывалась устойчивая скука. Она произнесла несколько слов.

– Она спрашивает, откуда мы прибыли. Но мне, откровенно говоря, не хочется называть…

– Придумайте что-нибудь. Какой мир поминал тот парень? Ливрея? Вот и назовите его. – Ну ладно, Ливера, – согласился синерианин и пустился в объяснения.

Слушая его, девица пронзала путешественников голографическим взглядом.

Вскоре в одной из стен зала отворилась почти незаметная дверца, и появилась дама в желтом одеянии. В руке она держала чемоданчик.

– Медицина… – опасливо пробормотал Федоров.

И в самом деле, медицинская дама вручила каждому по большой таблетке и жестами показала, что следует расстегнуть одежду на груди. Затем сделала вид, что кладет таблетку в рот и тщательно разжевывает. Из того же чемоданчика достала бесконтактный инъектор.

– Наверняка гадость какая-нибудь, – поморщился Федоров. – А, ладно, двум смертям не бывать…

Он забросил таблетку в рот и после мгновенного колебания начал жевать. Двое настороженно смотрели на него. Дама поднесла инъектор к его шее справа. Зашипело. Федоров сглотнул. Подмигнул.

– Бывает хуже. Впечатление, как от рюмки водки. Жаль, запить нечем. Нет, честное слово, там градус. Даже голова закружилась…

Он жестом показал, что пьет – дама замахала руками, начисто отвергая, видимо, такую возможность. Изнов и Меркурий жевали. Дама показала им на жесткий диванчик. Подняла руку, согнула два пальца, остальные вытянула.

– Господи! – не удержался Федоров. – Семь пальцев, а? Эй, и у этой… Я думал, они только с лица такие… А они еще и семипалые.

– Советник! – сухо окликнул его Изнов. – Вас просят присесть и, видимо, обождать чего-то в течение пяти… минут? Часов? Дней?

– Интересно, – не без усилия проговорил Федоров через несколько минут. – Если это была прививка, то, может, у них эпидемия? Мор? И оттого такой бардак?

– Да нет, – возразила дама лениво, – у нас все Здоровенькие. А бардак потому, что вас занесло на государственный космодром, которым давно никто не пользуется: садятся на частных. А тут нынче рынок, у государства денег нет.

– Что же у вас с деньгами так слабо? – поинтересовался Изнов.

– А властям не до заработков. Построили правовое государство, теперь достигают Великого Бреда, – сказала дама-медик и зевнула.

– И долго его еще достигать?

– А вот все разворуют, – пообещала дама, – тогда и достигнут.

Федоров вдруг широко раскрыл глаза.

– Эй! Вы что – по-нашему говорите?

Дама пожала плечами:

– Нормально говорю, по-иссорски. Как и вы.

– Не знаю я никакого иссорского. В жизни не слыхал.

– Зачем же я вас, по-вашему, кормила таблетками? Прививка языка. Государство обеспечивает каждого прибывшего. Чтобы гарантировать равные условия при отправлении правосудия.

– Что же, – насторожился Изнов, – здесь всех прибывших судят?

Дама подняла на него удивленный взгляд.

– А разве бывает иначе? Конечно, всех.

– Своих давно уже всех пересудили, – вмешалась рукодельница.

– Потрясающе интересно… И что же, вот вас тоже судили?

– Нас, местных, – поведала дама, – судят сразу по достижении совершеннолетия. Всех.

– У нас правосудие это… – рукодельница начала и запнулась. – Все забываю слово. При..? Про..? Ну, напомни…

– Превентивное, – важно произнесла дама. – Самое, йомть, демократическое.

– Вы полагаете? – усомнился Изнов.

– А как же. Всеобщее равенство перед законом. Все должны быть судимы. А если одних осудят, а других – нет, где же справедливость?

– Да это и не так страшно, как кажется, – утешила рукодельница.

– Некоторые все же выживают.

– Зорамир, – строго заметила дама, – ты уж очень… Не перед своими все-таки. – И снова зевнула. – Ну ладно, пойду подремлю.

– Да-да, мы не смеем злоупотреблять вашим временем…

– Вы лучше ищите ночлег, – посоветовала Зорамир. – Идите на рынок…

– На старт-финиш, то есть? – уточнил Федоров.

– Ну да… И сразу же присмотрите семьи, да и прекословов тоже.

– Ничего не понимаю, – развел руками Изнов.

– А вы, советник? Меркурий, может быть, хоть вы в чем-нибудь разобрались?

– Да все вроде бы ясно, – бодро проговорил Федоров. – Вперед!

* * *

Они снова оказались на обширной площади, что гудела, волновалась, дымила, жевала, глотала, топала… Но если при первом появлении чужеземцев внимание толпы было обращено не на них, а на их корабль, то теперь, стоило путешественникам появиться на крыльце, как сразу несколько десятков бросилось к ним, опережая друг друга, расталкивая, отдавливая друг другу ноги, пронзая залповыми взглядами.

– Ну-ка сплотимся, – скомандовал Федоров. – Не то опрокинут!

Но их уже окружили плотной – не шевельнуться

– массой:

– Ночлег, ночлег! Комфорт, приятное общество. Недорого, йомть!..

– Отвезу, куда пожелаете, йомть! Оплата по часам, йомть…

– Семья, первая и лучшая в своем роде! Все, что угодно! Вам нужна только наша семья! Надежность, йомть, пристойность! Цены умеренные…

– Прекослов! Контора «А, А и А»! Услуги лучших прекословов столицы, полное, исчерпывающее знание законов, разъяснений, комментариев и прецедентов. Полное уважение и содействие правосудия, минимальные санкции, предоставление надежных гарантов! Ничтожный процент!