Текст книги "Кровь? Горячая! (Сборник)"

Автор книги: Ричард Мэтисон (Матесон)

Соавторы: Роберт Рик МакКаммон,Ричард Карл Лаймон,Харлан Эллисон,Теодор Гамильтон Старджон,Лиза (Лайза) Таттл,Грэхем (Грэм) Мастертон,Майкл Ньютон,Нэнси Коллинз,Джефф Гелб,Лиза Кэнтрилл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Не знаю, – недовольно сказал Доминик, – пахнет какой-то мертвечиной.

* * *

Когда она вернулась домой после ужина с Домиником, у двери квартиры ее ждал Джеймс Бласко. Она была злая и очень усталая. С Домиником явно что-то случилось: он был бесцеремонен, тороплив и даже не согласился подняться к ней выпить чашечку кофе. Когда она обнаружила у своих дверей Джеймса Бласко, настроение у нее отнюдь не улучшилось.

– Интересно, – сказала она, доставая ключ, – как это Лиланд пропустила вас в дом.

– Ну, вы же меня знаете, – улыбнулся Джеймс Бласко. – Подкуп и лесть – вот мое оружие.

– Я не собираюсь приглашать вас к себе, – заявила Марго. – У меня был ужасный вечер, и все, чего я сейчас хочу, – это ванна и немного сна.

– Простите меня, – сказал Джеймс Бласко. – Я все понимаю и не собираюсь вторгаться в ваш дом. Но я хотел бы дать вам вот это.

Он достал из внутреннего кармана длинную черную коробочку для ювелирных украшений, и прежде чем Марго успела запротестовать, открыл и показал ее содержимое. Бриллиантовое ожерелье, яркое, переливающееся, словно из сказки, украшенное семью великолепными подвесками.

– Это уже ни в какие ворота не лезет, – запротестовала Марго, хотя не могла отвести глаз от ожерелья. Это была самая красивая вещь, какую ей приходилось видеть в жизни.

Джеймс Бласко улыбнулся – будто кто-то медленно вытягивал ложку из банки с патокой.

– Считается, что это ожерелье было частью выкупа, который Екатерина Великая предложила турецкому султану.

– Ну а кому оно принадлежит теперь? – спросила Марго. На ее лице плясали крохотные отблески света от бриллиантов.

– Теперь, – просто, без всякой торжественности сказал Джеймс Бласко, – теперь оно принадлежит вам.

Марго подняла глаза от ожерелья.

– Мистер Бласко, это просто смешно. Я не шлюха.

– Да разве бы я осмелился оскорбить вас таким подозрением? Возьмите это. Это подарок. Я ничего не прошу за это.

– Вам действительно от меня ничего не нужно? – спросила Марго, глядя на него в упор.

– Возьмите это. Просто я хочу, чтобы у вас было все самое лучшее. И все. Никаких других целей я не преследую.

В его немигающих глазах читался приказ. Марго понимала, что брошка с цветком джинна и духи «Изабей» – это одно. Но если она возьмет ожерелье, то, как бы Джеймс Бласко ни твердил, что якобы не имеет на нее никаких притязаний, она все-таки будет чувствовать себя обязанной ему. Вполне возможно, что оно стоит больше ста тысяч долларов. Без всякого сомнения, это была такая драгоценность, о которой никогда даже не мечтали большинство женщин в мире.

– Но почему я? – спросила она шепотом.

– Но почему нет? – ответил он вопросом на вопрос, слегка пожимая плечами.

– Нет, скажите, – настаивала она. – Почему именно я?

Он молчал так долго, что ей стало не по себе, потом задумчиво потер шрам в форме полумесяца у себя на щеке и сказал:

– Есть в этом мире люди, осыпанные всевозможными благами сверх всякой меры. Они – лучшие. Бог дал им все: красоту, блеск, богатство. И затем, словно в порыве безумной сверхщедрости, Он одаряет их снова.

Он помолчал еще немного, потом его губы изогнулись в загадочной самодовольной улыбке.

– Вы из этих людей, вот и все. А теперь, пожалуйста… возьмите это ожерелье.

– Нет, – сказали ее губы. «Что я делаю?» – сказал ее разум. Но руки ее потянулись к ожерелью и взяли его.

* * *

Два дня спустя на коктейле в отеле «Плаза», устроенном компанией «Овермейер и Кранстон», которая была крупнейшим их клиентом, Марго решила рискнуть и появиться в этом ожерелье, которое она еще ни разу не надевала. Она подобрала к нему платье цвета электрик, простого, без претензий, покроя, и скромные сережки с маленькими бриллиантиками.

Когда Марго вошла в зал, вечеринка была уже в полном разгаре. Она улыбнулась и кивнула президенту компании «О&К» Джорджу Демарису, а затем Дику Манзи из Эн-би-си. Ее удивило, что оба, увидев ее, нахмурились и едва шевельнули губами в ответ; но она была удивлена еще больше, когда официант, разносивший коктейли, уставился на нее с таким выражением на лице, какое можно описать только как «немое изумление».

Она взяла бокал с шампанским и посмотрела на него в упор.

– Что-нибудь не так?

– Нет, нет. Все в порядке, мэм.

Тем не менее через несколько минут к ней направил свои стопы Уолтер Раттер и, взяв ее под руку, быстро уволок в сторонку, к буфету.

– Марго, что это за ожерелье? Как ты можешь носить подобные вещи?

– Что ты имеешь в виду, Уолтер? Это ожерелье стоит целое состояние! Оно было частью выкупа, который Екатерина Великая дала турецкому султану!

Уолтер прищурился и посмотрел на Марго долгим пристальным взглядом. Она же вызывающе уставилась на него.

– Екатерина Великая дала это турецкому султану? – переспросил Уолтер. Казалось, ему не хватает воздуха. Марго кивнула.

– Мне подарил его один очень близкий друг.

– Извини, – сказал Уолтер. Было заметно, как осторожно подбирает он слова. – Но… если оно действительно стоит целое состояние… может быть, этот зал – не совсем то место, где можно его носить? Из соображений безопасности, понимаешь? Может быть, попросить администрацию запереть его в сейф на время? Марго с огорчением потрогала ожерелье.

– Ты правда так думаешь?

Уолтер отеческим жестом положил руку на ее плечи.

– Да, Марго, я правда так думаю. – Потом он принюхался, посмотрел вокруг и сказал:

– Эти рыбные канапе пахнут, пожалуй, слишком резко. Я надеюсь, никто не отравится.

* * *

На следующее утро Джеймс Бласко ожидал Марго в фойе «Раттер Блэйн Раттер». На этот раз у него в руках была большая подарочная коробка. Черная блестящая бумага, черная блестящая ленточка.

– Мистер Бласко, – сказала она подчеркнуто серьезно, прежде чем он успел открыть рот, – это действительно пора прекратить. Я запрещаю вам дарить мне такие дорогие подарки.

Он задумался и опустил глаза.

– А если я скажу вам, что люблю вас и любовь лишает меня рассудка?

– Мистер Бласко…

– Пожалуйста, зови меня Джеймс. И пожалуйста, прими этот подарок. Это вечернее платье от Фортуни, сшито в 1927 году для княгини де ля Роне, одной из богатейших женщин Франции. Ты – единственный человек в мире, которому может принадлежать это платье теперь.

– Мистер Бласко… – начала было протестовать она, но его глаза сказали ей, что возражений быть не может.

– О, Джеймс, – прошептала она и взяла коробку.

* * *

В тот же день вечером он ждал ее у квартиры с обувной коробкой, завернутой в черную шелковую бумагу. Внутри лежала пара остроносых ботиночек из мягчайшей замши, ручной работы от Рэйна. Они были украшены тончайшей ручной вышивкой, а их цвет – цвет логановой ягоды <гибрид малины с ежевикой> – был подобран точно в тон платья от Фортуни.

– Возьми и носи их, – сказал он настойчиво. – Носи их всегда. Помни, как сильно я люблю тебя.

* * *

Утром ее разбудил телефонный звонок. Отбросив от лица спутанные кудри, она нашарила трубку.

– Марго? Извини, что так рано. Это Уолтер Раттер.

– Уолтер! Привет! Какими судьбами?

– Марго, я хотел поговорить с тобой, пока ты еще не ушла на работу. Понимаешь, я сейчас нахожусь в несколько затруднительном положении. Мне придется пойти на некоторое сокращение общего бюджета агентства, что повлечет за собой, как это ни печально, некоторое сокращение штатов.

– Понимаю. И насколько ты думаешь их сократить?

– Пока точно не знаю, Марго. Но проблема в том, что последние должны остаться, а первые уйти. Мне придется забыть, что ты женщина, забыть о твоих способностях и громадных заслугах в прошлом, благодаря которым наша фирма стала процветать. Но… положение вещей таково, что я боюсь, в настоящий момент мне придется освободить тебя от должности.

Марго привстала в кровати от неожиданности.

– Ты хочешь сказать, что я уволена?

– Ничего подобного. Марго. Ты не уволена. Просто ты не состоишь больше в штате.

Марго не нашлась, что сказать. Телефонная трубка осталась лежать на одеяле. У нее было такое чувство, будто ее ни с того ни с сего отхлестали розгами, исполосовав лицо, руки, изорвав и превратив в лохмотья всю ее уверенность в себе.

Двадцать минут спустя, когда раздался звонок в дверь, она все еще продолжала сидеть в оцепенении.

Машинально накинув короткий шелковый халатик, она пошла открывать. Это был Джеймс Бласко, с длинной подарочной коробкой и улыбкой человека, который ни в чем никогда не получает отказа.

– Я принес тебе кое-что, – сообщил он. Не дожидаясь приглашения, он прошел в комнату, положил коробку на стол и, распустив ленточку, которой был перевязан подарок, приподнял крышку. Внутри лежал огромный, почти четырех футов в длину, скипетр зеленоватого цвета, украшенный рельефным рисунком в виде толстых золотых шнуров и замысловатых шишечек. Джеймс вынул его из коробки, и тогда Марго увидела, что верхушка скипетра выполнена в форме головки эрегированного мужского члена – только человеческий размер превышает примерно раза в два.

Она уставилась на скипетр с залитыми краской щеками, возбужденная его вопиющей вульгарностью.

– Знаешь, что это такое? – спросил ее Джеймс – Этот фаллос использовала египетская царица Нефертити, чтобы доставить себе эротическое удовольствие. Ему больше трех тысяч лет. Столетие за столетием он переходил из одного королевского двора в другой, его путь пролегал между бедер такого количества знаменитых женщин, что это трудно себе представить.

Он сжал скипетр рукой и потер большим пальцем, как если бы это был его собственный член.

– Говорят, он доставляет такое невообразимое удовольствие, какого не может дать никто – ни мужчина, ни зверь. Теперь он полностью в твоем распоряжении. Храни его, пользуйся им.

Он подошел ближе и положил скипетр ей на ладони.

– Сегодня в полночь надень те драгоценности и платье, что я подарил тебе, надушись моими духами, а потом, думая обо мне, доставь себе удовольствие, потому что ты единственная из женщин заслужила его.

Марго все еще не могла вымолвить ни слова. Джеймс поцеловал ее в лоб холодным, сухим, рассеянным поцелуем, вышел из квартиры и закрыл за собой дверь.

* * *

В 11 часов вечера Марго, чувствуя, как ее одолевают странные грезы, погрузилась в наполненную ароматной пеной ванну. Медленно и сладострастно омывала она свое тело, снова и снова втирая пену в высокую белую грудь, пока соски не затвердели под ее пальцами.

Наконец она вышла из ванны обнаженная и стала вытираться теплым пушистым полотенцем «Декамп». Ее квартира была увешана зеркалами, и она видела свое отражение, переходя из одной комнаты в другую.

Она расчесала волосы и сильно припудрила лицо. Затем надела платье от Фортуни – прикосновения бархата к голому телу походили на нежные быстрые поцелуи. На плечо она приколола брошку с цветком джинна, застегнула на шее бриллиантовое ожерелье; ноги скользнули в ботиночки ручной работы. И наконец, она надушилась «Изабей».

Время близилось к полуночи. Она подошла к столу и вынула из коробки медно-золотой фаллос. Он был очень тяжелый и тускло блестел при свете ламп. «Говорят, он доставляет такое невообразимое удовольствие, какого не может дать никто – ни мужчина, ни зверь».

Она опустилась на колени посреди комнаты и приподняла полы платья. Держа фаллос обеими руками, она раздвинула бедра и приблизила его массивную зеленую верхушку к темному шелковистому треугольнику между ног.

Сначала ей показалось, что ввести его будет невозможно. Она сжала зубы от напряжения, и мало-помалу огромная холодная головка продвинулась вперед и скрылась внутри ее тела, потом она ухитрилась продвинуть ее дальше, еще дальше, пока наконец не смогла встать на колени, уперев в пол основание фаллоса.

Она ощущала внутри себя этот огромный стержень из холодного негнущегося металла, и это заставляло ее дрожать от предвкушения. Ее руки поглаживали вздувшиеся половые губы и ласкали скользкую границу между металлом и плотью.

«Думай обо мне», – просил ее Джеймс, и, надавливая на фаллос всем весом своего тела, она пыталась представить себе его лицо. Пока раздвигалась плоть и разрывались слизистые оболочки, она пыталась вспомнить, как он выглядит. Но не могла. Она не могла даже представить себе его глаза.

Впрочем, он был прав. Удовольствие действительно превосходило все ожидания. Она задыхалась и содрогалась в самом диком и невероятном оргазме до тех пор, пока кровь не хлынула в ее горло и не полилась потоком изо рта.

* * *

Рэй весь день пытался дозвониться до нее, но, поскольку она не отвечала, сам отправился к ней домой и убедил Лиланд, консьержку, впустить его в квартиру.

В комнате было темно, шторы оставались задернуты. Посреди комнаты, уставленной зеркалами, лежала Марго с открытыми глазами и кровью, запекшейся на губах.

Вокруг шеи у нее была намотана проволока, украшенная пробками от пепси-колы и развернутыми презервативами. Марго была облачена в поношенный лохматый банный халат и потрепанные кеды. На халате темнели пятна крови, а между бедер торчала длинная круглая жердь, какие используют в качестве опор на стройках.

В шоке, Рэй опустился на, колени рядом с ней и осторожно, двумя пальцами, закрыл ей глаза. Он вспомнил ее поведение в течение последних нескольких дней и понял, что у нее просто поехала крыша. «Головокружение от успехов», как называет это Уолтер Раттер. Но он и подумать не мог, что она убьет себя, да еще таким образом.

В комнате стояла вонь, как от сардин в масле – тот самый запах, который окружал Марго все последние дни.

Наконец Рэй встал на ноги и посмотрел вокруг. Бледная, застывшая от ужаса консьержка стояла в дверях, и Рэй сказал ей:

– Очнитесь. Вызовите «скорую» и полицию.

* * *

Около дома, на залитой весенним солнцем улице стоял мужчина и смотрел, как подъезжает «скорая». Он был небрит, серый костюм давно нуждался в чистке. Глаза у него были красные от недосыпа и алкоголя. Он подождал, пока не вынесли накрытое простыней тело и не стих вой сирены, а потом зашагал прочь, фыркая время от времени и безостановочно ища что-то у себя в карманах, как будто надеясь найти там завалявшийся окурок или даже пару монет.

Так бывало всегда после того, как ему удавалось затушить еще один яркий огонек этого мира, разгоревшийся слишком сильно. Тупая головная боль и дрожь в ногах. Но такая уж у него работа. Уравновешивать состояние мира, осуществлять социальную справедливость. За каждую наркоманку, умершую в своей лачуге, полной мусора, должна быть сорвана роза, цветущая в роскоши. Справедливость – просто справедливость. И кто-то должен за этим следить. Кто-то должен поддерживать равновесие.

Дойдя до Геральд-сквер, он остановился на тротуаре около витрины «Мэйси» и простоял там минут пять – десять. Наконец он увидел красивую, хорошо одетую молодую женщину, которая переходила улицу, толкая перед собой коляску, в которой сидел белокурый малыш. Он перестал фыркать, выпрямился и улыбнулся, глядя на нее.

* * *

Когда Рэй был в квартире Марго, он нагнулся и подобрал с пола маленькую пластмассовую брошку с цветком, упавшую с ее банного халата. С минуту он смотрел на нее, а потом опустил в карман. «Пусть что-нибудь будет на память о ней».

Лиза В. Кэнтрилл
Ночной выезд

Дэнни Норвилл открыл дверь сверкающего серого "ягуара", скользнул за руль.

Темнота окружала его. И тишина. Атрибуты ночи.

Легкая одежда не защищала от холодного октябрьского ветра, который пробирал до костей. Но его это не волновало. Скоро он согреется. Потому что с ним будет Карен.

Дэнни потянулся к дверце, захлопнул ее.

Улыбаясь, положил он руки на рулевое колесо, с любовью потерся ладонями о кожаную обшивку.

Как обычно, волна наслаждения захлестнула его, внизу все встало. Автомобиль распалял, вызывал сексуальное возбуждение. В романах такое воздействие на мужчин оказывали их избранницы.

Длинный капот уходил в бесконечность. Поблескивающий от ночной влаги, он ласкал глаз, как серебряная мечта.

Первый раз он увидел это чудо на стоянке "Салона подержанных автомобилей" Толстого Джека Карсона, на углу Четвертой и Главной улиц. Он даже не знал, что это "ягуар", но сразу понял, что ничего другого ему не нужно. Этот автомобиль должен принадлежать ему, решил он. Так же как и Карен. К "ягуару" его тянуло, как к любимой девушке.

Он до сих пор удивлялся благосклонности судьбы: цена оказалась вполне приемлемой, его старик выручил на большой распродаже приличные деньги, месяцем раньше они погасили кредит по материнскому "шеветту". Он не верил своему счастью даже в тот день, когда Толстый Джек вручил ему ключи и звонко хлопнул по спине, подмигнув при этом отцу. Оба рассмеялись, но это не имело никакого значения. Да стоило ли обращать внимание на чье-то подмигивание, когда в руке он держал ключи от автомобиля, в который влюбился с первого взгляда. Особого автомобиля. Автомобиля, резко поднимающего статус хозяина. А принадлежал автомобиль ему, Дэнни Норвиллу.

С поворотом ключа зажигания "ягуар" ожил, сначала рыкнул – как хорошо Дэнни знал этот звук, – потом заурчал, словно наевшийся хищник.

Он взглянул на индикатор уровня бензина и улыбнулся, увидев, что бак практически полный. Старик взял в привычку устраивать ему скандалы, когда он просил у него денег, клял и расход топлива, и стоимость технического обслуживания."…Не говоря уже о страховке Не следовало покупать тебе этот паршивый английский автомобиль!" Продажи у старика пошли вниз.

Дэнни пропускал отцовские вопли мимо ушей. "Ягуар" того стоил. Стоил и дополнительного ухода, и расходов. Стоил скандалов. Все это окупалось с лихвой, когда ты сидел за рулем, а "ягуар", как серебряная стрела, летел по улице, вызывая завистливые взгляды других парней.

Дэнни убрал подсос, вслушался в мерный гул двигателя, работающего на холостом ходу, впитывая в себя источаемую им мощь. Как всегда, он слился с автомобилем, последний стал неотъемлемой его частью. Он включил стереосистему.

Салон наполнила музыка, мощный, первобытный хэви метал. Чего и хотелось. Грохот давил на барабанные перепонки, пронизывал тело, пока он не начал ощущать ритм, как биение сердца.

Поворот переключателя – вспыхнули подфарники, янтарные глаза, зажегшиеся в ночи. Второй поворот – включился ближний свет.

Он положил правую руку на круглый набалдашник ручки переключения скоростей, торчащий над консолью между креслами. Прохладный и гладкий. Укладывающийся в ладонь, как грудь красотки из глянцевого журнала.

Включил заднюю передачу.

Вырулил на дорогу, включил первую передачу. "XJ6" покатил по асфальту. Дэнни даже не пришлось жать на педаль газа. На ровной дороге автомобиль сам разгонялся до тридцати миль.

Еще поворот переключателя – вспыхнули галогеновые лампы дальнего света, отодвинув ночь еще на пятьдесят ярдов.

– Пусть будет свет. – Дэнни хохотнул и погнал "ягуар" по пустынной улице.

Еще одна субботняя ночь.

Самое время для выезда в свет.

Он плавно повернул за угол, на Либерти-драйв. Как хорошо вновь сидеть за рулем "ягуара", просто здорово.

И где ему находиться в субботнюю ночь, как не за рулем "ягуара", кружащего по городским улицам?

Перекресток Либерти и Главной улицы остался позади. Справа и чуть впереди сиял огнями торговый центр. Дэнни сбросил скорость. Легко представил себе, что он сейчас увидит: парочки сидят в автомобилях, парочки стоят у передних бамперов или сидят на капоте. Некоторые кучкуются в пиццерии, пьют коку, едят пиццу.

Там наверняка и Карен.

Карен…

На мгновение он буквально почувствовал, что она сидит рядом с ним, ее рука лежит на его ноге, пальцы подбираются все ближе к вздутию под ширинкой. Перед его мысленным взором замелькали новые картинки. Вот они мчатся к Спэрроу Пойнт. Вот она сидит, покорная, податливая, на заднем сиденье… он стягивает вниз ее джинсы… расстегивает пуговички блузки… его рука ласкает ее грудь…

Дэнни рывком вернулся к реальности, смахнул рукавом пот с лица, еще притормозил, выключил дальний свет, потом ближний, оставив одни подфарники, свернул к боковому въезду на автостоянку торгового центра. Ему хотелось проехать вдоль припаркованных машин, чтобы убедиться, что ни в одной нет Карен.

Он приглушил музыку; "ягуар" крался черепашьей скоростью мимо автомобилей, плотным полукругом отсекающих часть автостоянки. Знакомая ситуация. Компания для своих. Посторонним вход воспрещен. Как всегда.

Но его это не волновало. Что ему до их компании? "Ягуар" поднимал его над всеми. В "ягуаре" Дэнни был круче всех.

Ни в одной из машин Карен он не нашел, остановил "ягуар" за большим зеленым мусоровозом, выключил и подфарники. Застыл, наблюдая на пиццерией, за автостоянкой…

Она вышла из пиццерии, отбросила назад длинные светлые волосы. Господи, какая же она красивая. Джинсы облегали ноги, как вторая кожа, туго обтягивали ягодицы. Он вновь стер со лба пот, уже собрался погладить вставший колом член…

Она не одна!

Дэнни напрягся, увидев, как следом за ней из пиццерии появился высокий, мускулистый Брэд Симпсон. В два шага догнал Карен, одной рукой по-хозяйски обнял ее за плечи, вторую сунул в карман джинсов. Ветер раздувал его куртку.

Черт побери. Сукин сын. Мерзавец.

Он наблюдал, как они продефилировали мимо нескольких автомобилей, там и тут перекинулись парой слов, держа путь к красному "камаро" Брэда. Открыв дверцу со стороны водительского сиденья, он пропустил Карен первой, потом скользнул за руль. Вспыхнули фары "камаро". Автомобиль вырулил с автостоянки. Дэнни наблюдал, как он повернул налево, к бульвару Независимости, и исчез, резко набрав скорость.

Включив подфарники, Дэнни не торопясь покатил к выезду со стоянки. Необходимости не упускать из виду задние огни "камаро" не было. Он и так знал, куда они направляются.

В Спэрроу Пойнт.

Куда же еще?

От злости его бросило в жар, живот скрутило. Воздух с шипением вырывался из груди, когда он гнал серебристый "ягуар" по бульвару Независимости. Потом повернул налево, на Сейкерс-Милл-роуд, поднялся на холм Мабри, к Пойнт.

Красный "камаро" стоял у самого обрыва. Дэнни попридержал могучего "ягуара", который так и рвался за последний поворот.

Выключил фары и подфарники, на нейтралке тихонько покатил к "камаро". Губы растянулись в улыбке. Ветер пел в мозгу. И они стали в ту ночь сыновьями ветра, он и "ягуар", и ничто… ничто не могло их остановить.

Включив магнитолу, он подъехал вплотную к заднему бамперу "камаро", двигатель едва слышно мурлыкал на холостых оборотах. И тут он врубил дальний свет.

Увидел светлые волосы, разметавшиеся по спинке заднего сиденья. Брэд навис над Карен, упираясь руками в спинку по обе стороны ее головы. Казалось, он собрался закусить ее губами.

Мерзавец! Мерзавец! Мерзавец!

Их тут же разметало. На лице Брэда отразилось изумление, Карен обернулась. Дэнни наблюдал, как она прикрывает ладонью глаза, закрываясь от слепящего света фар.

Возбуждение охватило Дэнни. Он включил заднюю передачу, отогнал "ягуар" на двадцать футов, затем короткими рывками начал вновь приближаться к "камаро". Нога на педаль газа, нога на тормоз, перед каждым рывком рев мотора.

Брэд распахнул дверцу, выскочил из "камаро", размашистым шагом направился к "ягуару". Глаза его сверкали яростью, руки сжались в кулаки. Самец, готовый отстоять свое право на самку.

Дэнни усмехнулся, вновь подал "ягуар" назад. Брэд остановился в нескольких шагах от заднего бампера своего автомобиля. Он узнал "ягуар". Карен опустила со своей стороны стекло и высунулась, чтобы посмотреть, что происходит позади.

На мгновение Дэнни напрочь забыл про них, прислушиваясь к мурлыканью двигателя "ягуара", наслаждаясь гремящей музыкой. Чуть закружилась голова, страсть охватила его, страсть к "ягуару", к ночи, страсть, оттеснившая все прочие эмоции.

Потом он посмотрел на Карен. Она застыла в окне, ветерок играл ее длинными волосами.

Он ее хотел… Боже! Как он ее хотел!

И он двинул "ягуар" на Брэда, ярко освещенного фарами.

Брэд попятился. От самца уже мало что осталось, на лице читался испуг.

Дэнни нравилось то, что он видел. Очень нравилось.

К "камаро" он подъехал по дуге, так, чтобы дверца со стороны водителя оказалась напротив заднего бампера, в который, отступая, уперся Брэд.

Дэнни с силой надавил на педаль тормоза, чувствуя, что "ягуару" не терпится прыгнуть вперед, потом нажатием кнопки включил моторчик, опускающий стекло. С мягким жужжанием оно пошло вниз.

Глаза Брэда широко раскрылись. Кровь отлила от лица.

Дэнни усмехнулся, губы разошлись, обнажая сжатые зубы, в усмешке слились ярость, злость, боль. И тут Брэд развернулся и бросился в ночь.

– Брэд? Брэд? Что происходит? – Ветер донес до него испуганный голос Карен.

Дэнни ее проигнорировал – сейчас не до нее, – нажал на педаль газа, спуская "ягуара" с цепи. И "ягуар" прыгнул вслед, настигая спину Брэда.

Передний бампер сбил его с ног, а днище размазало его по земле.

Все было кончено. "Ягуар" утолил жажду крови.

Дэнни на несколько секунд перевел ручку переключения скоростей в нейтральное положение, потом включил первую передачу и, описав дугу, подкатил к "камаро".

Карен уже решила выскочить из машины, потом передумала, захлопнула дверцы, заблокировала их, подняла все стекла. Он услышал, как завелся и заглох двигатель.

И подвел "ягуар" вплотную к заднему бамперу "камаро".

Карен обернулась, всмотрелась в него сквозь заднее стекло.

Точно так же она смотрела на него в тот день в школе, в тот день, когда он набрался храбрости и пригласил ее на свидание, смотрела на него, сидящего за рулем "ягуара", и он знал, что она готова стать его, всегда знал, что она будет принадлежать ему за бутылку коки и возможность прокатиться на великолепном автомобиле…

Да только вышло по-другому. Она отвернулась и пошла прочь, смеясь с подругами, а когда он позвал ее, спросил, не хочет ли она проехаться на "ягуаре", не веря, что она сможет отказаться, не веря этому, она рассмеялась ему в лицо, РАССМЕЯЛАСЬ ЕМУ В ЛИЦО и еще сказала, что не должен за рулем такого автомобиля сидеть слизняк.

От этих воспоминаний его вновь бросило в жар, он поставил ручку переключения скоростей в нейтральное положение, дернул вверх рычаг ручного тормоза, вылез из кабины. "Ягуар" мягко мурлыкал, подбадривая его.

Он подошел к "камаро" со стороны водительского сиденья, не отрывая глаз от лица Карен, наблюдая, как она следит за его приближением. Вырвал дверцу.

– Нет! – закричала она. – Нет, Дэнни. Не можешь ты быть здесь! Не можешь, Дэнни!

Он опять усмехнулся, вспоминая, какие чувства обуревали его, когда он вылетел в тот день со школьного двора, вспоминая, как мчался от ее смеха, от обиды.

Вспоминая мост.

Удар…

Он потянулся к Карен, кожа его сочилась лимфой, ее покрывали пятна; плоть начала гнить, отступать от ногтей. Они больше напоминали когти.

Она отпрянула, вжалась в дверцу, руки за спиной лихорадочно искали ручку, чтобы разблокировать замок, открыть дверцу, сделать что угодно, лишь бы выскочить из машины!

Кричать она не могла – голосовые связки парализовало от ужаса, – лишь попискивала, как маленькая мышка. Ему это нравилось. Он всегда знал, что она будет так попискивать.

Дэнни схватил ее за руку, вытащил упирающееся тело из "камаро", поволок к "ягуару". На этот раз она не могла ответить "нет". На этот раз ему ни в чем не будет отказа.

Улыбаясь, Дэнни открыл дверцу заднего сиденья.